Книга: Готовь завещание летом
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

Мазуренко оказался настоящим мужиком. Василий Петрович понял это уже после третьей рюмки, которую депутат опрокинул в себя без всякой закуски.
– Ты пойми, – втолковывал он Василию Петровичу, – я же ее любил. Может, я даже на ней жениться собирался!
– Ты женат вроде бы.
– Женат, – не спорил Мазуренко. – И что? У жены давно своя жизнь, у меня своя. Я же не брошу ее, квартира, содержание – все при ней останется. Как жила, так и будет жить дальше. Только меня рядом с ней не будет. Но ты же меня понимаешь?
– Я понимаю, а она?
– Жена? Она бы тоже поняла. Не сразу, но со временем обязательно бы поняла.
– Ты ей уже сказал, что хочешь к другой женщине уйти?
– И документы заставил на развод подать. Там ведь ребенок, мой малыш!
– Уверен, что твой?
– Конечно, мой! А то чей же?
– Да поговаривают про покойницу всякое. Вроде бы хахаль у нее какой-то завелся. Никитой зовут.
– Кабы кто был, я бы уж знал! – отрезал депутат.
Но после этой вспышки замолчал, задумался, а потом признался:
– Хотя… Действительно, в последнее время Маргошка что-то печальная сделалась. На здоровье жаловалась. Я приеду – она в постель. Да не так, как обычно, – в бельишке с кружавчиками. А так, словно и знать меня больше не хочет. Но потом я журнальчики у нее увидел для беременных, тест опять же в мусорке валялся, и все мне ясно стало. Залетела моя голубка! Пузатенькая скоро могла ходить.
– И вы с ней разговаривали насчет этого?
– Она аборт сделать хотела. Я ей запретил. Сказал, что с женой разведусь, раз такое дело, а на ней женюсь. Ребенок – это то, о чем я уже лет двадцать как мечтаю. Сколько мы с женой всяких лекарств перепробовали! Даже на ЭКО согласны были. Не получилось. А у Маргошки получилось.
– Но ты уверен, что ребенок твой?
Мазуренко подумал, выпил еще водки и глубокомысленно произнес:
– Мой или не мой… Теперь-то уж какая разница? Маргошки в живых нету. И ребенка тоже нету.
И так Мазуренко это огорчило, что он уронил свою большую голову на сложенные перед собой руки и горько зарыдал. Выглядел он вполне искренним и горько переживал смерть подруги и не рожденного ею ребенка. Похоже, депутат был последним человеком, кто согласился бы причинить Маргарите вред. Да он был готов с нее пылинки сдувать все девять месяцев ее беременности, лишь бы она родила ему здорового малыша, о котором он так страстно мечтал многие годы подряд.
Но тут Мазуренко внезапно поднял на Василия Петровича глаза и произнес:
– Знаешь, как я с Маргошкой своей познакомился? На улице ее подобрал, в прямом смысле этого слова. Ночь, темнота, а она одна бредет, и в руках только чемоданчик маленький. И знаешь, что в том чемоданчике у нее было?
– Нет, – помотал головой Василий Петрович.
– А был там реквизит сценический. Парики и грим. Маргошка у меня не простая девочка, она на сцене театра выступала.
– В вашем городском театре?
– Бери выше! В столице! В самой Москве!
– А тут?
– Нет, – помотал головой депутат. – Тут я ее на сцену не пустил. Ни к чему мне шумиха. Да она и сама не рвалась.
– Почему?
– Разочаровалась она в театре. И в театральных людях тоже. У нее роман в том театре был, неудачный, как я понял. Она мне потом призналась, что если бы меня не встретила, то, наверное, с моста бы в речку с головой сиганула.
– Что так?
– Обидел тот мужчина ее сильно. Изменил ей, да еще гадко поступил, с ее родной сестрой связался. Роднулечка моя! Сколько ей в жизни вынести пришлось!
И, утирая пьяные слезы, Мазуренко продолжил свою речь:
– А я ей квартиру купил, машину, домик за городом на ее имя переписал. Она у меня ни в чем отказу не знала. Ну а в театр теперь предпочитала сама ходить. И кстати говоря, очень хвалила нашу труппу. Говорила, что играют для провинции очень неплохо и слаженно.
– Для провинции? Выходит, сама она из большого города сюда подалась?
– Говорю же, из Москвы.
– А почему сюда?
– Судьба так распорядилась. Когда она в кассу билетную сунулась, то попросила билет на ближайший поезд. Так и приехала. Ко мне… Любимая моя.
И было это уже пять лет назад. С тех пор бывшая столичная актриса совсем забыла про успех, поклонников и вообще про театральные подмостки. Она зажила тихой обывательской жизнью. Видимо, нанесенная ей рана была слишком глубока, и требовалось много времени, чтобы ее залечить.
Пока Василий Петрович размышлял об этом, депутат Мазуренко совсем расклеился. Плакал, рвался то к Марго, чтобы повидаться с ней в последний раз, то к жене, чтобы мириться, коли уж теперь ничего другого не остается. Но в конце концов никуда не пошел и уснул, бормоча что-то о том, что жизнь прошла напрасно.
Василий Петрович сдал депутата на руки его водителю, который совсем не удивился, обнаружив своего хозяина в таком состоянии.
– Он у нас частенько так домой едет. Ничего, Алле Константиновне не привыкать. Она его и похуже видала.
– Алла Константиновна – это супруга?
– Она самая.
В голосе водителя, когда он заговорил о своей хозяйке, послышалось невольное уважение. И Василий Петрович не удержался, спросил:
– А как, по-твоему, Алла Константиновна про Марго давно знала?
– От нее ничего не укроется. Знала, конечно. Только если меня спросить, то я так скажу, нехорошо хозяин задумал с женой поступить. Алла Константиновна из него человека сделала. Она и ее папаша. Тот еще в советские годы на руководящих постах сидел, связи и остались. Алла Константиновна и речи за своего мужа писала, и в его предвыборной кампании участвовала. А он с ней вон как… Ради какой-то девки жену бросить задумал. Разве же так делают?
– У девки ребенок должен был быть от твоего хозяина.
– И чего? Ребенка возьми в свой дом, а девку зачем? Алла Константиновна, я уверен, ребенка бы приняла. И воспитала бы настоящим человеком. А что Маргаритка могла ребенку дать? Она только и умела, что ногами дрыгать и кривляться перед зеркалом. Пошлет меня к ней хозяин, продукты там отвезти или еще по какому делу, зайду к ней, вечно она либо физиономию себе малюет, либо у перекладины ногами размахивает. Срамота! Алла Константиновна вовек бы себе ничего подобного не позволила!
Позиция водителя была в этом вопросе совершенно ясна. Он был на стороне законной хозяйки.
– Ты слышал, Маргариту ведь убили.
– Да вы что? – ахнул водитель. – Не врете?
– Чистая правда.
– А знаете, я так скажу, туда ей и дорога!
– Что так?
– Да потаскуха она, вот что! – сплюнул на землю шофер. – Сначала-то нормально себя вела. А в последнее время хвостом крутить начала. Как хозяин ей ни позвонит, то она у врача, то у стилиста, то еще где. А правда в том, что к хозяину она охладела. Забыла, сколько он для нее добра сделал! Да еще с мужиком я ее недавно видел, вот так-то вот!
– И что за мужик? Рослый? Крупный?
– Да я бы не сказал. Напротив, тощий такой, мелкий даже. Маргарите он по плечо был.
Совсем не тот!
– Морда брезгливая, – продолжал отчитываться водитель. – Сразу видно, что столичный хлыщ к нам пожаловал. Только не в нем самом было дело. Он-то на бабу свысока так поглядывал, даром что ростом мал. А вот Маргаритка перед ним уж так и этак крутилась. Был бы хвост, так и им бы, наверное, завиляла. А глаза у самой счастливые, каких я при хозяине никогда у ней и не видывал. А значит, хахаль это был ейный. И значит, хозяину она изменяла. И мне ее, падлу, ничуть не жалко! По заслугам и награда!
И, высказавшись, водитель взвалил на себя хозяина и потащил его к машине. Василию Петровичу осталось только ошарашенно смотреть ему вслед, удивляясь, до чего черствыми бывают люди.
Пока Василий Петрович разбирался с Мазуренко и выслушивал отповедь праведного водителя, подруги обдумывали свой собственный стратегический маневр. Коля где-то задерживался с Татьяной, так что они обладали достаточным свободным временем, которое могли посвятить именно расследованию, а не попыткам увести Колю подальше от состояния депрессии.
Под каким предлогом им сунуться к депутатше, они так и не придумали. А рисковать и идти просто для того, чтобы получить пинок под зад коленом, им не хотелось.
– Можно было бы поговорить с ней откровенно, только сдается мне, что не всякая захочет откровенничать с посторонними бабами о том, что муж ей вовсю изменяет.
Инга тоже так считала. И напомнила подруге:
– Мы с тобой так и не дошли до «Прелестницы».
– Еще не поздно сходить и сейчас.
Спустившись вниз, подруги узнали от портье, что «Прелестница» – это место, куда без предварительной записи попасть не так-то просто. И даже по записи все равно не просто.
– Потому что клиентура у них – сплошные випы!
– Что? И жены депутатов тоже бывают?
– Именно они и ходят! – последовал им незамедлительный ответ. – Морды свои шлифуют, чтобы мужьям, не приведи бог, не разонравиться. Если у кого доход задекларирован больше миллиона в год, точно в «Прелестнице» стригутся и чешутся. Потому что у нас в стране как? Если в налоговой декларации миллион пишут, значит, считай, десяток еще где-то припрятан.
Услышав, что в салон красоты, который любила посещать Маргарита, также вхожи и жены депутатов, сыщицы ощутили еще большее желание побывать в «Прелестнице».
– Вдруг нам повезет и мы прямо там встретимся с женой Мазуренко?
Но нет, такая удача подругам не улыбнулась. Зато им повезло в другом. Едва только они пояснили девушке у стойки, что они расследуют обстоятельства убийства Маргариты Лаврушкиной и хотят поговорить с людьми, близко знавшими покойную, как та немедленно вскочила и унеслась куда-то. Обратно она вернулась в обществе какого-то женоподобного создания. О том, что перед ними существо мужского пола, приходилось только догадываться.
– Наш стилист – Вольдемар! – представила девушка подругам этого юношу с неглупыми порочными глазами, пирсингом над верхней губой и странно взъерошенными светлыми волосами. – Если что надо, его спрашивайте. Он больше всех времени с Маргаритой проводил.
– Что ты придумываешь вечно, Афродита, – капризно проворчал юноша, одновременно сканируя глазами подруг. – И вовсе не больше, чем с другими. Я всем своим клиентам уделяю одинаковое количество времени.
И, посмотрев в лица подругам, он сказал:
– Вообще-то сегодня не моя смена. Я случайно в салон заскочил.
– Значит, нам повезло, что мы вас застали.
Вольдемар никак не отреагировал на это замечание. И, немного поколебавшись, он все же спросил:
– Скажите, неужели правда, что Марго убили?
– Да.
Они ожидали, что Вольдемар от такой новости упадет в обморок, устроит истерику или выкинет что-нибудь в этом духе, но он неожиданно порадовал их. Оставил свои жеманные ужимки и деловито-рассудительным тоном произнес:
– Если кто с Маргаритой и проводил много времени, то это наша маникюрша – Ларочка. Вот они с Марго были настоящими подругами.
– А где Ларочка сейчас? Можно ее тоже позвать?
– Увы, – жеманно пожал плечами Вольдемар. – Сие невозможно.
– Почему? У нее клиент? Так мы подождем, когда она освободится.
– Ларочка сегодня не вышла на работу. Хотя в отличие от меня сегодня она должна была работать.
– Ее не было на работе? – переспросили подруги, одновременно ощущая, как в груди у них появляется неприятный холодный комочек. – А почему? Она предупреждала о том, что может не выйти сегодня?
– Нет. И вообще-то такое поведение не в ее стиле. Ларочка у нас девочка дисциплинированная. Мы с ней работаем бок о бок уже не первый год, но за все это время я не припомню, чтобы на нее были какие-то серьезные жалобы. А уж прогулять без уважительной причины – это совсем не по ней.
– Точно, – подхватила Афродита. – Даже когда ее с гнойным перитонитом в больницу увозили, она и то нашла в себе силы, чтобы позвонить и предупредить о том, что ее не будет.
– А сегодня и не позвонила, и на работу не вышла?
Холодный комок в груди разрастался, кололся все сильнее, и ледяные его щупальца уже протянулись до кончиков пальцев рук и ног, которые тоже похолодели.
– Где живет Ларочка?
– Тут… неподалеку.
И усмехнувшись, Вольдемар прибавил:
– Впрочем, здесь у нас все неподалеку. Город наш, увы, совсем невелик.
Однако убийцы встречаются и тут. Но это замечание подруги благоразумно оставили при себе. И вслух лишь спросили у голубоватого юноши:
– А ты мог бы показать нам дорогу до дома Ларочки?
– Мог бы, – кивнул Вольдемар. – Тем более что одна моя клиентка отменила свой визит на сегодня.
– Уж не мадам ли Мазуренко?
Острый взгляд, который метнул в их сторону стилист, лучше всяких слов сказал подругам о том, что Вольдемар в курсе того, чьей соперницей являлась Маргарита. Но при посторонних он говорить не стал. Молча кивнул в сторону выхода и первым двинулся к дверям.
Лишь оказавшись на улице, вдали от чужих ушей, Вольдемар оттаял и спросил:
– Значит, вы уже в курсе, с какого цветка Марго пыльцу собирала?
– Мы-то в курсе. Вопрос в другом, как к этому относилась законная супруга депутата?
– А как ей было относиться? Помалкивала в тряпочку. И сама любовников на стороне не стеснялась заводить.
– Ты это точно знаешь или просто так говоришь?
– Видел я эту мадам в мужском обществе. Очень она на крупных молодых ребят падкая. Самой-то уже к полтиннику катит, а любовники у нее все лет по двадцать – двадцать пять. В дети ей годятся.
Крепкие и, надо полагать, преданные своей мамочке детки. Уж не один ли из таких «деток» взял да и прикончил Маргариту? Но об этом подруги могли подумать и потом. А сейчас все их мысли были сосредоточены на странном отсутствии маникюрши Ларочки.
– Будем надеяться, что с ней все в порядке.
– Сам тревожусь за нее, – признался Вольдемар. – Сегодня мы из салона ей раз пять звонили. Все бесполезно. Трубка у нее то ли выключена, то ли сломалась.
Маникюрша Ларочка и впрямь жила совсем неподалеку. Три дома, два перекрестка. Даже по меркам небольшого города это все равно было близко. Подруги даже не стали садиться в машину к Ване, прошлись пешком.
– Тут она и живет. Номер квартиры не помню. Но этаж четвертый. И дверь синяя.
Дом, в котором обитала Ларочка, был чистеньким и симпатичным, как большинство зданий в городе. Конечно, тут имелась и панельная застройка советского периода, и красивые современные здания. Но в старом городе сохранилось достаточное количество улочек, где жизнь неспешно текла среди домов и домиков еще прежней, досоветской, эпохи. И конечно, поражало обилие церквей и монастырей, которые были здесь буквально на каждом шагу.
Вот и неподалеку от дома Ларочки имелась маленькая часовенка, возле которой в этот час клубились женщины в длинных юбках и светлых платочках.
– Вы идите, а я вас тут подожду, – сказал Вольдемар. – Воздухом хоть подышу.
Подруги не стали спорить. Цвет лица стилиста сам по себе говорил о том, что ему следует как можно больше времени проводить на свежем воздухе. А то когда цвет ваших кожных покровов совпадает с цветом вашей сексуальной ориентации – это как-то не комильфо, словно вы заявились на вечеринку голым. Никаких секретов, все обнажено и предельно ясно.
Поднявшись по какой-то темной лестнице, сквозь запыленные окна на ступени попадало слишком мало света, подруги оказались перед дверями нужной квартиры. Она единственная была тут окрашена в синий цвет, так что ошибки быть не могло.
– Звони, – отчего-то дрогнувшим голосом велела Алена.
Инга нажала на кнопочку звонка, но ей никто не ответил.
– Эх, не спросили, с кем эта Ларочка живет. Если одна и дома ее в данный момент нету, то ловить нам тут нечего. Пошли!
Но как раз в этот момент за дверью раздался шум шагов.
– Иду, – произнес молодой голос. – Кто там?
– Мы к Ларе.
– А ее нет!
С этими словами дверь распахнулась, и на пороге появился симпатичный худощавый парень лет двадцати с небольшим. Он был бы еще симпатичней, если бы потрудился надеть хотя бы джинсы. А то стоял в трусах и мило таращился на подруг.
– Сеструхи с самого утра дома нету, – объяснил он им. – А может быть, что и ночью ее не было.
– Что так?
– Так я сам только под утро домой заявился, – чистосердечно признался юноша. – Сразу к себе пошел, еще радовался, что на Ларку не налетел. Весь день отсыпался, а сейчас глянул, сеструхи нет, пожрать нечего, и в доме бардак.
– В каком это смысле?
– В самом прямом. Все вещи перевернуты.
И, почесав в затылке, парень произнес:
– Никак понять не могу, неужели это Ларка так на меня осерчала за то, что я на всю ночь от нее удрапал?
– Значит, в последний раз вы виделись с вашей сестрой вчера вечером?
– Точно.
– И она была… в порядке?
– В полном порядке. Пилила меня так, что я уж и не чаял, как из дома выбраться. Даже мать с бабкой, покуда живы были, так меня не песочили. А Ларка – сущая гарпия. Вцепится – и нипочем человека на честно заслуженную гулянку не отпустит.
Подругам этот колоритный тип показался любопытным. Вид у него был по-детски наивный, хотя парень явно уже давно простился со школой.
– А чем ты занимаешься?
– Я институт окончил.
– Работаешь?
– Ларка – работает, а я учусь.
Так ведь он только что сказал, что уже закончил учебу? Но вслух Инга лишь поинтересовалась:
– Почему ты учишься, а не она?
– Мама, когда умирала, так распорядилась. Сказала, что двоим нам высшее образование не получить, пусть кто-то один учится, а другой его содержит. И мне учиться велела.
– Выходит, ты мамин любимчик был?
– Просто у меня отметки в школе всегда лучше были. А Ларка сама говорит, что ей мозгами шевелить неохота. Вот я и пошел в институт, а она на курсы маникюрш, а потом в этот свой салон проститутный устроилась.
– Куда?
– В «Прелестницу» эту.
– Почему ты так говоришь? Почему он проститутный?
– Да уж есть почему. Ларка мне рассказывала, как там девчонки подрабатывают. Да и не только девчонки, а некоторые лица мужского пола тоже.
Что-то подруги никаких лиц мужского пола в «Прелестнице» за исключением Вольдемара не заметили. Уж не про него ли ведет речь брат Ларисы?
– А чем они там подрабатывают?
– Сводничеством! Придет к ним богатая скучающая дамочка, прическу сделает, а заодно и любовником новым обзаведется. Ларка и меня к делу пристроить хотела. Только ничего не получилось, мной почему-то одни геи интересовались. Ну, я ей и сказал, чтобы она с этим делом завязывала.
– А Маргариту Лаврушкину ты знаешь?
– Маргариту? Видел несколько раз. Только она не по этой части. У нее свой персональный папик имеется. Она ему никогда не изменит, потому что сама двадцать раз повторяла, что секс ее не интересует, это все осталось у нее в прошлом. И что ей теперь спокойствие важнее.
Похоже, брат Лары ничего не знал о том, что случилось с Марго. Оно и понятно, сестры дома не было. Сам он весь день провел в кровати, отсыпаясь после бессонной ночи. Интересно, а где сам парень провел минувшую ночь? Хотя он и не тянет ни на одного из тех двух мужчин, которых свидетель Валя видел идущими по дороге от Лебяжьего Лога. Ростом парененк хоть и высок, но в плечах узок. Да и голос у него высокий, почти девичий. Но спросить все равно не мешает.
Однако когда подруги задали парню этот вопрос, тот наконец насторожился:
– Зачем вам знать, где я провел ночь? И вообще, вы кто такие?
Пришлось объяснить. А объясняя, рассказать и про убийство Марго. После этого братец Лары, которого звали Михаилом, совсем заскучал.
– Как Маргаритку-то жалко, – тоскливо произнес он. – И Ларки нету. Где она, как вы думаете?
– Сами хотели у тебя о том же спросить.
– Надо ее найти! – озаботился Миша и потянулся к сотовому.
Подруги внимательно проследили за тем, как он нажал кнопку, а потом перевели глаза на лицо Михаила. Увы, очень скоро им стало ясно, что дозвониться до Ларисы не получилось даже у ее брата.
– Отключен телефон, – растерянно признался Миша. – Очень странно. Лариса никогда телефон не отключает. А вдруг с ней тоже что-то случилось?
И чтобы отвлечь парня от его мыслей, подруги задали ему следующий вопрос:
– И часто ты с Маргаритой виделся?
– Приходилось. Они с Ларкой вроде как подруги.
– Ты слышал, что Маргарита была актрисой в одном из столичных театров?
Михаил усмехнулся.
– Ну, это она могла своему папику заливать.
– О чем?
– Ну, про столичную актрису. Мазуренко у нас очень самолюбивый типчик. Ему сильно льстило, что у него на содержании не кто-нибудь, а настоящая столичная звезда. Маргарита его этим при себе и держала.
И еще своей беременностью.
– Только на самом деле, – продолжил говорить парень, – Маргарита никогда ни в одном театре даже на должности уборщицы не числилась.
– Как же так? Она не актриса?
– Актриса, если можно так сказать.
– Говори толком.
– Она из цирковых. В каком-то цирке шапито выступала. А потом у нее там любовь приключилась к какому-то Никитосу. Ну, а он еще тем типчиком оказался. Изменил он ей, да еще так обставил, чтобы Маргаритку дурой выставить. Вот она и психанула. На первый же поезд села, да и уехала куда глаза глядят. Сестрице моей она как-то раз заливала, что с собой даже в тот момент покончить хотела. Только мне в это что-то не верится. Маргарита – она не из таких, чтобы руки на себя накладывать. Но всем эта история очень нравилась. А Мазуренко, так тот и вовсе млел. Ему версия о спасенной им актрисе чуть ли не из Большого театра очень даже по душе была. Возвышала она его в собственных глазах, понимаете? Поэтому он за Маргариту так и держался. Она для него вроде как ключ к высшему обществу была.
– А его жена была не против?
– Может, ей и не очень нравилось, что у мужа любовница, только на всех углах она об этом не кричала. А наоборот, втихомолку и для себя развлечения на стороне находила.
Но при этом одно дело иметь случайных любовников и состоять в законном браке с вполне респектабельным супругом. И совсем другое, когда ты брошенная жена, которая с тоски по мужу пошла по рукам.
В это время в прихожей раздался какой-то шорох, и Михаил встрепенулся:
– Ларка, это ты?
Но это пришел Вольдемар.
– Что это вы двери не закрываете? – спросил он. – Кто хочешь, заходи, что хочешь, бери.
При виде нового гостя Михаил издал сдержанное шипение, а потом отлучился из кухни. Обратно он вернулся уже в штанах, чем порядком удивил подруг. При них он не стеснялся сидеть в одних плавках, а вот для Вольдемара вдруг засуетился. Оказалось, что Михаил имел привычку разгуливать полуголым исключительно перед симпатичными ему людьми. Перед теми, кто был ему неприятен, он предпочитал ходить одетым.
– Чего явился? – грубо поинтересовался Миша у гостя.
– Я не к тебе, я к Ларисе заглянул.
– Зачем?
– Рабочие моменты обсудить, – хмыкнул Вольдемар.
– На работе с сестрой не хватает общения?
Михаил был настроен очень негативно. Его речь, поза и жесты – все дышало враждебностью по отношению к гостю.
– Ларисы не было сегодня в салоне.
Вот теперь, после этой фразы, Миша встревожился по-настоящему.
– Как не было? Вы мне об этом ничего не сказали!
Упрек был в сторону подруг, которые и впрямь упустили этот факт из внимания.
– Чтобы Ларка работу прогуляла, этого я за все годы ни разу не припомню!
– И я тоже.
– Блин, – окончательно задергался Михаил. – Где же она?
– Может, у приятеля?
– Не было у Ларки никого, – помотал головой ее брат. – Ей мама, когда умирала, велела обо мне заботиться. Сказала, когда Миша выучится, на ноги встанет, тогда и замуж выходи. Но не раньше! Лариса маму очень любила и к словам ее с уважением отнеслась.
Да, удобно для мальчика все в жизни сложилось. Сестра ради него и учиться не пошла, одна все пять лет вкалывала, любовника даже не осмелилась завести. А этот красавец хоть институт и закончил, но работать явно не рвется. Ночью где-то шатается, днем спит. А проснувшись, кушать желает. И еще возмущается, почему это в доме беспорядок и холодильник не забит его любимой едой.
– Блин, блин! – носился по квартире Миша. – Да где же она? Может, у Ксюши?
– Ксюши сегодня в салоне тоже не было.
– Как? – ахнули подруги. – И она пропала?
– Нет, для нее это нормально, – успокоил их Вольдемар. – У Ксюши сегодня выходной день.
Миша схватил телефон.
– Надо ей позвонить! Алло, Ксения, привет! Слушай, ты не знаешь, где может быть Ларка? Дома? Нет, дома ее нет. Чего я дергаюсь? Того и дергаюсь, что тут пришли, говорят Маргарита мертва, а Ларки нету вообще нигде.
В трубке раздался крик. Неизвестная пока что подругам Ксюша очень эмоционально отреагировала на известие.
– Да не вопи ты, дура пьяная, – поморщился Михаил. – Значит, не знаешь, где Ларка может быть? По телефону ей позвонить? Да уж звонили, и не раз, все без толку.
И, положив трубку, парень помотал головой.
– Ксюша тоже ничего не знает. Бухая в сосиску, похоже.
– Как выходной, так они с мужем вдвоем бухают, – добавил Вольдемар. – И не стыдно перед ребенком.
– Руслану уже шестнадцать лет. Он взрослый парень, полностью развившийся, и родителей своих совсем не слушает. Будто бы сам не знаешь!
– Я и говорю, зря они ему все это время подавали дурной пример.
– Много ты понимаешь! Это муж у Ксюши дурной! Знаешь, как она с ним мучается всю свою жизнь?
– Откуда мне, – усмехнулся Вольдемар. – Зато, я думаю, ты много об этом наслышан.
В его словах и голосе была скрыта какая-то непонятная подругам насмешка. Но в отличие от них Михаил все понял и покраснел то ли от гнева, то ли от стыда.
В воздухе возникла томительная пауза. И тут Алена внесла предложение, которое всем пришлось по душе.
– Может быть, посмотреть в вещах Ларисы? – предложила она. – Вдруг там найдется ответ на вопрос?
Ингу, как и Алену, мало интересовало то, как проводит свое свободное время неизвестная ей Ксюша. И поэтому она поддержала подругу, воскликнув:
– Вдруг Лариса оставила где-нибудь прощальное письмо или хотя бы записку?
– Да! – вскочил на ноги Михаил. – Правильно! Надо посмотреть! И как я только сам об этом не догадался!
И он помчался вдоль по длинному коридору, выкрикивая на ходу:
– На поверхностях-то я в комнате у нее посмотрел, удивился, что не прибрано, но письма мог и не заметить!
Он очень воодушевился. Все прочие также устремились следом за ним. И даже Вольдемар, которого никто и не приглашал, все равно присоединился к поискам.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10