Глава 11
На следующий день подруги с раннего утра устроились под окнами дома господина Мазуренко. Квартира, в которой жили депутат и его жена, занимала весь второй этаж дома. И без всяких колебаний можно было сказать, что это лучшие апартаменты во всем доме. Над парадным входом имелся симпатичный балкончик, забранный ажурной решеткой. Наверное, во время праздничных гуляний на нем было очень приятно сидеть и наблюдать сверху за весельем на улицах города.
– Я бы тоже не отказалась тут пожить, – мечтательно вздохнула Алена.
И в ответ на изумленный взгляд подруги пожала плечами:
– А что? После «Дубочков» даже этот город мне кажется центром цивилизации.
Очень симпатичный и славный город. Повсюду чисто, аккуратно, люди приветливые. Жить бы и жить. И что людям не хватает?
– Смотря каким. Думаю, что каждому не хватает чего-то своего.
В этот момент открылась дверь, и на улице появилась мадам Мазуренко собственной персоной. Она была одета в спортивный черный с белыми полосками костюм. В нем она сильно напоминала зебру. А упитанная задняя часть и короткие ноги еще больше добавляли мадам сходства с этой африканской дикой лошадью. Тряхнув головой и поправив густую челку, мадам двинулась вдоль по улице энергичной трусцой. Бег у нее был странный, вприпрыжку. Но двигалась она, надо отдать ей должное, быстро и энергично.
Со слов Толи подруги знали, что мадам Мазуренко всегда встает в восемь утра, одевается и почти сразу выходит из дома, чтобы совершить часовую пробежку по городскому парку, до которого от ее дома было всего сотня метров. До парка подруги проводили мадам депутатшу глазами. А в парке уже дежурил Ваня, который под видом любителя утренних пробежек должен был проследить за мадам дальше.
Прошел час, сначала вернулась Мазуренко, а следом за ней приплелся и задыхающийся Ваня, которого качало и который прижимал руку к своему левому боку.
– Ну и баба! – выдохнул он, попив водички, которую поднесла ему заботливая Инга. – Умотала она меня вконец! Сначала вроде бы ничего было, а потом как дала ускорение!
– Ты потерял форму!
– Ножки у нее коротенькие, – все еще не мог отдышаться Ваня. – А какие сильные! Так рванула, что они только мелькали, словно лопасти у вертолета. Если она каждый день так бегает, то никакие болячки ей не страшны.
– Кто-нибудь приближался к ней в парке?
– Куда там! За ней никто бы не угнался. Народу там и так немного, а уж чтобы наравне с ней бегать, так я один, наверное, и был.
– Что-нибудь подозрительное она делала?
– Носилась кругами как угорелая. Сильная баба!
Пока Ваня приходил в себя, подруги вновь вернулись к разговору о том, что волновало их больше всего. К личности мужа Марго – Никиты Постникова. Он был темной лошадкой в их расследовании. Да еще лошадкой с уголовным прошлым. А значит, был подозрителен в данной ситуации вдвойне.
– Ты веришь, что Марго мог укокошить ее собственный супруг?
– Не знаю, что и сказать. Конечно, у него могло возникнуть такое желание. Особенно если он выяснил, что Марго не намерена мириться с ним, не намерена возвращаться к нему, и особенно то его могло взбесить, что она не намерена делиться с ним полученным от Мазуренко богатством.
Алена извлекла из своей леопардовой сумочки фотографию Постникова и протянула ее Ване.
– Да смотрел я уже! – отмахнулся тот.
– Запомни физиономию этого типа хорошенько.
– Запомнил я уже!
– Когда откроется салон «Прелестница», ты сходишь туда и покажешь им эту фотографию. Если этот человек крутился возле Марго, его должны были запомнить ее друзья.
– Чего? А вас одних оставлю?
– Ничего с нами не случится.
– Ну, не знаю, – насупился Ваня. – Вчера Василий Петрович с Толей меня то туда, то сюда гоняли. Вы хоть в это время и в гостинице отдыхали, а и то сердце у меня за вас неспокойно было. А сегодня уж и подавно. Нет, Алена Игоревна, коли убийство в городе случилось, да убийца до сих пор не пойман, я уж лучше при вас побуду.
– Ваня, нам ничего не угрожает.
– Вот когда я с вами, вам точно ничего не угрожает.
Фотографии циркового супруга Марго, которые вчера раздобыл Толя, могли здорово пригодиться сыщицам. А так как мадам Мазуренко, совершив свою утреннюю пробежку, никогда не выходила из дома раньше полудня, у подруг появилось несколько часов свободного времени, которое они собирались использовать с выгодой для своего расследования.
– Время выгула Козюли, – многозначительно заметила Инга. – Может быть, сходим?
Алена радостно закивала. Если мадам Мазуренко тверда в своих привычках, значит, раньше полудня на улице ее сиятельную милость ждать не приходится. И сидеть просто так в машине не только глупо, но еще и очень скучно.
Больше книг Вы можете скачать на сайте -
И, скорчив умильную рожицу, Алена ласково пропела:
– Ваня, посиди тут один немножко.
– А вы куда?
– Мы тут… неподалеку.
– Куда вы?
– Чуть-чуть прогуляемся. Что нам здесь всем вместе куковать?
По лицу Вани можно было предположить, что он совсем не против «покуковать» вместе с Ингой. Но вслух он своей хозяйке ничего возразить не осмелился. И женщины все-таки пошли без него.
Впрочем, они не соврали Ване. Идти далеко им не пришлось. Предприимчивый господин Мазуренко приобрел для своей любовницы жилье, находящееся всего в паре кварталов от его собственного дома. Удобно, ничего не скажешь. Не надо тратить время на дорогу. Сказав жене, что вышел прогуляться перед сном, запросто можно заскочить к любимой женщине, выпить, закусить, поболтать, ну… ну и всякое такое, зачем женатый мужчина приходит к одинокой молодой женщине.
Козюля гуляла во дворике и подруг приветствовала радостным лаем и вилянием своего крохотного тонкого хвостика.
– Она вас уже признала, – порадовалась соседка Марго.
Инга опустилась на корточки, чтобы погладить Зюлю. И та радостно замахала хвостиком в ответ. Собачка явно была в хорошем настроении. И совсем не прочь поиграть с симпатичной ей женщиной. Однако, несмотря на приветливую улыбку, лицо у гуляющей с собакой девушки было слегка опухшее. А глаза красные.
– Ты плакала?
– Марго убили.
– И поэтому ты ревела?
– Да. Ее ведь задушили еще прошлой ночью. А мы ничего и не знали, пока вчера вечером сюда не приехал ее пузатый любовник и не начал рыдать в полный голос.
Значит, Мазуренко все-таки наведался в памятное и дорогое его сердцу место. В то место, где он, по-видимому, был вполне счастлив со своей молодой любовницей.
– Марго мне очень жалко, – призналась девушка.
– И поэтому ты так сильно плакала?
– И страшно мне к тому же.
– А боишься-то чего?
– Ну, я же не знаю, кто Марго убил. Вдруг этот ее Никита постарался? А Марго меня обещала с его братом познакомить. Вдруг его брат такой же чокнутый? Возьмет и убьет меня тоже!
Вот вбила себе в голову ерунду какую-то!
– Не придумывай глупостей, прошу тебя, – отмахнулась Алена. – Лучше взгляни на эту фотографию, тебе этот человек не знаком?
Девушка взглянула на снимок, и даже в руки его взяла и повертела, так и сяк приноравливаясь. Но головой все равно помотала отрицательно.
– Нет, я этого человека никогда не видела. А кто он?
– А между тем это и есть Никита.
– Ой! – вскрикнула девушка, быстро роняя фотографию на асфальт, словно она ей обожгла руки. – Предупреждать же надо!
Подруги невольно улыбнулись такому поведению взрослой девушки. Какая трусиха! Но в то же время Козюля подбежала к ним поближе, чтобы обнюхать то, что упало. И Ингу осенила еще одна мысль.
– Послушай, а какой у вас с Марго договор был? – обратилась она к соседке. – Когда ее нет, Козюля живет у тебя постоянно?
– Еще чего не хватало! – возмутилась соседка. – Я же ведь уже говорила вам, мне Зюля совсем не так уж нравится. Лично для себя я бы такую собаку никогда не купила. Капризная, истеричная… И детей Зюля совсем не любит. А у меня дома племянник маленький. Она и так его пару раз уже чуть было не цапнула. Не следи я за ней в оба глаза, обязательно бы укусила мальчишку.
Трудно было поверить в то, что такое маленькое и миролюбивое существо способно на агрессию. Но в то же время какой смысл девушке было врать? Бывает ведь и так, что животное, очень дружелюбное к одним людям, на дух не выносит других. И к детям многие животные относятся с предубеждением.
Но если Козюля оставалась жить в квартире своей покойной хозяйки, значит, у гуляющей с собакой девушки был от этой квартиры ключ. И это, конечно, делало ее в глазах сыщиц очень важной особой. Осознав это, Алена широко улыбнулась девушке и сказала:
– Мы с тобой уже второй раз беседуем, а так толком и не познакомились.
– Меня зовут Зоя.
– Слушай, Зоя, ты ведь живешь рядом с Марго. Ты не видела, а полицейские уже приходили к ней? Обыскивали ее квартиру?
– Никого, кроме Мазуренко, не было.
– Совсем никто не приходил?
– Я бы уж увидела.
Это был явный промах со стороны Толи Огурцова и тех его коллег, которым было поручено расследование обстоятельств, приведших к смерти Марго.
– О чем вы говорите! Полицейским вообще всегда и все до лампочки, – отмахнулась Зоя. – Им лишь бы отчет написать.
– Но мы-то не такие.
Зоя недоверчиво посмотрела на подруг.
– А кто вы такие? Сначала сказали, что помощники адвоката. Потом, что из налоговой.
– И оба раза мы сказали неправду. На самом деле мы расследуем убийство Марго, ищем ее убийц.
– Зачем же вы мне лгали?
– Не знали, можем ли тебе доверять.
– Конечно, можете, – пожала плечами Зоя. – Я никому ничего дурного никогда не желаю. А уж поймать убийцу Марго я и сама очень хочу.
– Скажи, у тебя ведь есть ключи от ее квартиры?
– Есть, конечно. А почему вы спрашиваете?
– Можно мы зайдем в квартиру вместе с тобой?
– Зачем это? – насторожилась Зоя.
– Ну, посмотрим, что там и как. Вдруг найдем какие-нибудь неопровержимые доказательства того, что это Никита убил Марго.
Соседка молчала, явно колеблясь. Она не знала, на что ей решиться. И Алена подкинула ей еще полешек:
– Чем скорей мы докажем вину этих Никиты с Данилой и поймаем их, тем скорей ты будешь в безопасности.
Это сыграло решающую роль. Девушка оживилась, заулыбалась и кивнула.
– Если это пойдет на пользу благому делу, то это не грех. Только пойдемте быстрее, чтобы нас никто не увидел. Не хочу, чтобы потом про меня начали всякое говорить, мол, я в чужую квартиру посторонних пускаю.
– А тебе не все равно?
– Ну, как сказать… Марго-то ведь умерла, теперь мне новую работу придется искать. А кто захочет взять к себе работницу, которой не может доверять?
– Мы быстренько, – успокоили ее подруги. – Никто и не заметит.
Зоя двинулась к дому. Увидев это, Зюля быстро засеменила за ней следом. Но у лестницы Инга подхватила щупленькое собачье тельце. Самой собачке было просто не под силу подниматься по высоким ступеням. Сердечко у Зюли билось часто-часто. Она дрожала и все время лизала пальцы Инги, словно показывая, какой ласковой может быть.
Похоже, осиротевшая собачка прекрасно понимала, что жизненная ситуация складывается далеко не в ее пользу. Прежняя хозяйка куда-то подевалась. И значит, чтобы такому маленькому и беспомощному существу не пропасть в этом большом и злом мире совсем, ему надо срочно обзаводиться новой хозяйкой.
– А Зюлю куда денешь? – спросила Инга у девушки.
– Еще не думала, – честно призналась Зоя. – Кому-нибудь из знакомых пристрою. Ну, не Мазуренко же ее возвращать, в самом-то деле.
– Это было бы странно.
– Да там и супруга, говорят, дико строгая. И животных на дух не выносит. Она, может, и Зюлю невзлюбит.
Особенно если узнает, от кого именно к ним в дом попала Козюля. Тут уж собачонке точно не жить. Никакая женщина не потерпит в своем доме напоминание о сопернице, пусть даже и бывшей.
Квартира Марго оказалась именно такой, какой примерно себе и представляли ее подруги. Она была излишне загромождена всем тем, что в представлении цирковой девчонки, вылезшей наконец из нищеты, должно было символизировать роскошь и богатство. Каждый свободный сантиметр был заставлен дорогой мебелью, устлан пушистыми коврами и завешан сомнительного качества картинами.
– Никогда бы не подумала, что голландские натюрморты возможно так опошлить, – содрогнулась Инга, увидев свою любимую «Фруктовую лавку» в новом исполнении.
Алена встала рядом с подругой, критически оглядела картину и сказала:
– А мне нравится.
– Это потому, что ты уже не помнишь, как выглядит оригинал.
– А ты, можно подумать, помнишь?
– Только пять дней назад стояла перед ней в Эрмитаже и замирала от восторга.
Алена была вынуждена прикусить язык. Сама она за истекший год посетила лишь музей народных промыслов у них в «Дубочках», да и то потому, что являлась его куратором и без ее соизволения там ничего не делалось.
– Мы сюда пришли не для того, чтобы спорить. Если Марго нравилось так жить, тебе-то что?
И подруги пошли дальше, невольно поражаясь тому, что они видели. Повсюду, где нужно и не нужно, висели венецианские зеркала, успешно соседствующие с фальшивыми рыцарскими доспехами и муляжами холодного и огнестрельного оружия. А резные карнизы буквально гнулись от пышных складок тяжелых портьер и сказочной красоты ламбрекенов.
– Цыганщина, – вырвалось у Инги, когда она увидела расписанный невероятными голубыми цветами и розовыми пухлыми амурами потолок.
Но у Зои было свое мнение насчет убранства дома Марго.
– Шикарно, правда?
Во взгляде девушки было неприкрытое восхищение. Она взирала по сторонам с таким почтением, какого этот интерьер явно не заслуживал.
– А посуды-то сколько! И поглядите-ка, она вся с золотом!
От ярких сервизов, бокалов и хрусталя буквально слепли глаза. Посуда в доме Марго была яркая, цветная, с золотом, росписью, стразами и прочими штучками, предназначенными для того, чтобы сразу же с места в карьер заявить всякому входящему о богатстве своего хозяина.
– Ох, мне бы хоть одну такую вазочку, – умильно поглядывала Зоя на витрину, заставленную посудой. – Вот было бы счастье!
– Тебе так нравится?
– Ага. Особенно вон та. Мне такую никогда не купить. Сразу видно, что дорогая.
И девушка указала на внушительных размеров красную лоханку, обильно украшенную гравировкой и позолотой. Инга с пренебрежением взглянула. И чем тут можно восторгаться? Гравировка сделана лазером на станке. Полнейшая ерунда и новодел. У бедной Маргариты совсем не было вкуса. Точно так же, как у ее соседки не было понятия о том, что же такое действительно ценная вещь.
Но Зоин взгляд был полон столь глубокой жажды обладать этой миской, что Инга сама не поняла, как сказала:
– Если тебе нравится именно эта ваза, возьми ее.
– Ой, а можно?
– Уверена, Маргарита одобрила бы, если бы узнала, что ты взяла себе что-то на память о ней.
– Тогда я возьму!
И, уже прижимая к своей груди вожделенную вазочку, Зоя добавила:
– Это вообще любимая вазочка Маргариты. Ой, а что это в ней лежит?
Подруги подошли ближе и увидели под крышкой лист бумаги, перевязанный красивой алой шелковой лентой. Под лентой был аккуратно помещен цветок – тщательно высушенная головка розы с красным венчиком давно увядших листьев.
– Это Марго сюда положила, больше некому.
– Давайте взглянем, что там такое?
Протестов ни от кого не последовало. И Зоя, осторожно отставив в сторону свою вазочку, протянула подругам лист глянцевой бумаги, свернутый наподобие конверта. Открыв его, подруги обнаружили в нем две фотографии, на которых были запечатлены двое – мужчина и женщина. Оба одетые пестро и ярко, в цирковых костюмах с блестками и перьями. Он в черном плаще и с бородой, она в костюме восточной танцовщицы.
– Это же Маргарита! – узнала свою бывшую хозяйку Зоя. – Так она выступала в цирке!
– А тебе говорила, что в театре?
– Да. А кто этот мужчина на фотографии?
– Никита. Муж.
Зоя внимательно взглянула и покачала головой:
– Ничуть не похож!
– Ты же его никогда не видела.
– Я имею в виду, что на себя на тех фотографиях, которые вы мне показали, он точно не похож. Тут он вполне симпатичный и ничуть даже не страшный.
Да, было трудно узнать в загримированном фокуснике и иллюзионисте бывшего заключенного. И дело тут было даже не в гриме, не в его чалме и не в пролетевших над ним годах. Различие заключалось в том, как эти двое смотрели на мир. Первый таращился с фото затравленным взглядом. А второй был открыт, величественен и любим женщинами. Он явно сознавал, что занимает свое место на цирковой арене по праву и еще долго будет его занимать.
Фотографии были сложены таким образом, чтобы мужчина и женщина на фото находились лицом друг к другу. Алая лента и увядшая роза – символ любви – говорили о том, что в сердце Марго всегда была жива страсть к непутевому, горько обидевшему ее мужу.
Но пока Зоя с Ингой, умиляясь, смотрели на фотографию, Алена вытащила из конверта еще одну бумагу. Гербовая печать и бумага с водяными знаками сразу же сказали ей о том, что она нашла документ, и документ крайне важный.
– Это же завещание! – воскликнула она радостно. – Завещание Марго! Написано и заверено по всем правилам.
– Давай посмотрим, кому и что она завещала?
Алена быстро пробежала глазами строчки и опустила руки.
– Как странно, – пробормотала она. – Ну просто очень странно.
– Что? Что странно?
Не отвечая, Алена повернулась к Зое и спросила:
– Ты не знаешь, у Маргариты была какая-нибудь родня?
– Я никогда и никого тут не видела. По-моему, она только со своим Мазуренко и общалась. Ну, и еще со своими друзьями из «Прелестницы». Я вам про них говорила. Но они тут бывали нечасто.
– Как странно, – повторила Алена. – Взгляните. Она завещала все свое движимое и недвижимое имущество, каким будет владеть на момент своей кончины, своим трем друзьям – Вольдемару Соловьеву, Ксении Белкиной и Ларисе Милош.
– Так это же как раз те трое друзей Марго из «Прелестницы»! – воскликнула Инга. – Стилист, парикмахерша и манюкюрша. А что тебе показалось тут странным?
– Выходит, муж Маргариты ничего бы не выиграл от смерти своей жены!
Это было поистине удивительное открытие. Оно могло поставить на версии Толи Огурцова большой и жирный крест. Ведь если Никита не был упомянут в завещании, то и убивать Марго с целью завладеть ее наследством ему тоже было ни к чему.
Подруги продолжили поиски. Но больше в квартире Марго они не нашли ничего интересного, хотя и внимательно обследовали каждый квадратный сантиметр. И все же найденное ими в самом начале завещание оправдывало все потраченные усилия. Завещание – это очень важный документ. Ради получения наследства люди идут на всевозможные подлости. И убийство тут далеко не в числе последних.
И теперь подруги думали о том, что среди подозреваемых появились еще трое – Лариса, Ксюша и миляга Вольдемар.
– Надо вплотную заняться этими троими.
– Или двоими, – пробормотала Инга. – Лариса исчезла; возможно, она уже мертва. Теперь наследовать будут двое.
– И следовательно, доля каждого из них увеличится.
– А если останется кто-то один, тогда он и вовсе получит все!
– Кошмар! Думаешь, Вольдемар или Ксюша задумали худое против Марго? Убили сначала ее, а потом Ларису как конкурентку?
– Очень может быть.
– И кто из них? Вольдемар или Ксюша?
– Лично мне менее симпатична Ксения. И к тому же у нее есть муж, а у мужа наверняка есть родня. Это их в ночь убийства могли видеть у Лебяжьего Лога.
– Но и у Вольдемара могут быть физически развитые знакомые, – возразила Алена. – Не говоря уж о том, что сама Лариса могла быть организатором. Труп ее не находили, значит, не факт, что она мертва. Она могла просто уехать на время. Но когда все прочие наследники Марго будут устранены, Лариса вернется в город и заявит о своих правах на наследство подруги.
Инга принялась размышлять. И как бывало с ней всякий раз, когда мысль казалась ей крайне важной, она размышляла вслух:
– Ларисе нужно отдельное жилье. Жить с братом ей крайне тяжело. Но где взять деньги? А тут отличный шанс. Она переезжает от брата в квартиру Марго, да еще попутно устраняет своих конкурентов, среди которых Ксюша. А ее Лариса сильно ревнует к брату.
– Маленький нюанс, – перебила ее Алена. – Чтобы наследовать за Марго, сначала нужно Марго убить. Хватило бы у Ларисы на это духу? Не говоря уж о том, что никаких физически сильных и развитых мужчин рядом с ней нет.
– Разве это такая уж проблема?
– Вообще-то да.
– Нашла бы уж кого-нибудь для грязной работы. А так все очень удачно сложится для Ларисы. Ненавистная Ксюша умирает. Лариса переезжает в отдельную квартиру. А ее горячо любимый брат, вынужденный заботиться о себе сам, поступает на службу, потом находит себе невесту – ровню по возрасту, женится и живет припеваючи, а вовсе не с грубой и вульгарной пьяницей Ксюшей.
– Нет, так нельзя говорить. Что ты все про Ларису и про Ларису? Тут под подозрением находятся все трое. И даже четверо.
– А четвертый кто?
– Михаил. Брат Ларисы и любовник Ксюши.
– Да, ему тоже смерть Марго может быть выгодна.
– И пока мы не установим, что все они или, по крайней мере, некоторые из них к убийству не причастны, то надо подозревать всех.
Однако появление в истории новых героев никак не снимало подозрений с госпожи депутатши. Все-таки у нее тоже был повод желать Марго смерти. И, попрощавшись с Зоей и приунывшей Зюлей, подруги побежали к томящемуся в ожидании их Ване.
Когда они прибежали к машине, Ваня уже нетерпеливо махал им руками.
– Скорей! Она уезжает!
Подруги так торопились сесть в их машину, что даже забыли рассказать Ване о найденном завещании. Да и сам Ваня вряд ли стал бы их сейчас слушать, так как мог думать лишь о том, как бы не упустить мадам депутатшу.