ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Добравшись домой, Юля первым делом направилась сначала в ванную комнату, а оттуда, свежая и душистая, проследовала к туалетному столику, где от души повозилась с собой, надев на голову наушники с медитативной музыкой шума морской стихии. Именно эту музыку рекомендовал слушать Юлькин психолог во время принятия ванн. Примерно к полуночи она поняла, что добилась наконец от своей внешности желаемого результата, допила бутылку вроде бы легкого, но изрядно кружащего голову испанского вина и могла бы спокойно ложиться спать, но вот беда, тут ей неожиданно, но со страшной силой захотелось покурить.
Обыскав весь дом, Юля, как и следовало ожидать, сигарет не нашла. Да и откуда бы им взяться, если, бросая курить в последний раз, она вынесли из дома не только все сигареты, но и зажигалки. И даже бесконечно длинный мундштук из янтаря, подаренный ей Крученым, Юлька великодушно отдала Марише, которой этот мундштук безумно нравился и которая ради получения эффекта даже собиралась начать курить, правда, только в гостях и сигареты с минимальным содержанием никотина или вовсе без него.
– Что же делать? – волновалась Юлька, бродя по квартире в одних лишь трусиках, к которым прицепила DVD-плеер, так как все дамские журналы в последнее время в один голос рекомендовали почаще принимать воздушные ванны в максимально обнаженном виде.
Но даже несмотря на точные указания журналов, на улицу идти было определенно неохота. Хотя бы уже потому, что температура за окном была всего на несколько градусов выше нуля, и весенний вечер не предполагал прогулок по улице в полуобнаженном виде. Однако особого выбора у Юльки не было. Все соседи, у которых можно было бы стрельнуть сигаретку, уже точно спали. И когда желание стало совсем невыносимым, Юлька натянула на себя джинсы, тонкую маечку и отправилась в прихожую.
И вот тут, стоя в куртке и одном ботинке, Юлька услышала, как замок в ее двери начинает медленно поворачиваться. С расширившимися от ужаса глазами Юлька следила, как он совершил два оборота, а потом пошел на третий. Дожидаться четвертого и последнего Юля не стала. Она очень быстро смекнула, что дела ее плохи. Вторая внутренняя дверь в ее квартире была деревянной и выбить ее ничего не стоило. Задвижки на ней тоже не было. А с первой железной дверью таинственный взломщик уже каким-то образом справился, да еще проделал это так тихо, что Юлька и не услышала. Впрочем, через наушники и шум прибоя она вообще могла мало чего услышать из звуков внешнего мира.
Проклиная на чем свет стоит своего психолога и его советы, Юлька вынула ногу из одного ботинка и на цыпочках поспешила прочь из прихожей, изо всех сил надеясь, что ступает она с достаточной легкостью и взломщик ее не услышит. В том, что это именно взломщик, а не кто-то из ее родителей, имеющих ключи от дома, Юлька ни на минуту не усомнилась. Во-первых, родители были на даче. А во-вторых, Юлька не могла придумать никакого события, которое бы заставило ее родителей мчаться к ней среди ночи. Они бы обязательно дождались утра, а тогда бы уж и сообщили.
Оказавшись в комнате, Юлька содрала с себя проклятые наушники и затравленно огляделась по сторонам. Спрятаться было решительно негде. Нырнуть в шкаф не представлялось возможным из-за того, что он был туго набит Юлькиными шмотками. Обругав себя тряпичницей и мотовкой, Юля еще пошарила по комнате. Дверь в Иннину квартиру! Когда-то обе квартиры представляли собой две комнаты в коммуналке. Затем они еще при Юлькином дедушке превратились в отдельные квартиры, но смежная между ними дверь сохранилась.
Но, увы, мысль об этой спасительной лазейке пришла Юльке в голову слишком поздно. В прихожей уже раздались шаги. Добежать до двери Юлька бы не успела. Оставался единственный выход. И плюхнувшись на ковер, Юлька быстро закатилась под кровать, возле которой стояла в этот момент. Лежать на холодном паркете было жестко и неудобно. Да еще вдобавок что-то мешало выпрямить ноги. Юля надавила посильней, и этот предмет убрался, но возле Юлькиного уха раздался звук, который заставил ее похолодеть.
– С-с-с! Тише вы!
– Ой! – дернулась Юлька, ударившись макушкой о днище кровати.
И тут же ее рот прикрыла чья-то теплая рука. Вторая рука крепко обняла ее, заставив лежать тихо.
– Не шевелитесь! – произнес ей в ухо приятный мужской голос. – И о чем вы только думали, пока этот тип ломился к вам? Давно следовало поднять тревогу.
Юля бы с удовольствием ответила, но, увы, ее рот был запечатан.
– Пообещайте мне не кричать, и я отпущу вас, – прошептал тот же голос.
Юля затрясла головой, и рука с ее рта наконец убралась.
– Вы что тут делаете? – возмущенно прошипела Юлька, воспользовавшись тем, что таинственный взломщик ушел почему-то на кухню.
– То же, что и вы, прячусь, – ответил мужчина и нагло прибавил: – А что, вам можно, а мне нет?
– Да вы в своем уме! Что вы сравниваете? Я-то нахожусь в своем собственном доме, где могу делать что мне вздумается! – возмутилась Юля. – Хотя бы и под кроватью лежать. А вы-то кто такой?
– Считайте, что я ваш тайный поклонник, – ответил мужчина, допустив в голосе некоторые нотки сексуальности. – Вы ведь не против тайного поклонения вашей красоте?
Юлька хотела возразить, что тайный поклонник называется тайным вовсе не потому, что тайком прокрадывается в квартиру предмета своей страсти и прячется у нее под кроватью. Но тут ее осенило.
– Постойте! Вы тут что, давно лежите?
– Да уж часа полтора, – признался мужчина.
– Значит? – покраснев, спросила Юля. – Значит, вы все видели?
– Как вы разгуливали по квартире нагишом? – поинтересовался мужчина. – Да уж, и это зрелище будет согревать меня до могилы.
– Ой! – вздрогнула Юлька. – Не нужно о могиле. Я еще жить хочу.
– Я тоже много чего хочу, – интимно прижавшись к ней плечом, прошептал мужчина. – И жить тоже. И если можно, то с вами.
– Эй, вы не очень-то ко мне прижимайтесь, – посоветовала ему Юлька, отодвигаясь в сторону, но, впрочем, не очень далеко, так как высовываться из-под кровати, пока по квартире разгуливает таинственный незнакомец, ей не хотелось.
– Кстати, а у вас есть какое-нибудь оружие? – прошептала она.
– Оружие? – удивился ее сосед. – А оно могло мне понадобиться?
Юлька не ответила, но про себя подумала, что, отправляясь на прогулку в чужую квартиру, никогда не знаешь, как обернутся события. И она даже ощутила нечто вроде досады, что ее таинственный поклонник, прячущийся сейчас рядом с ней, оказался таким непредусмотрительным. Ведь что стоило бы ему сейчас достать большой пистолет и пойти, размахивая им, на кухню, усмирять взломщика. Между тем, тот, похоже, чувствовал себя у Юльки в квартире как у себя дома. Вовсю гремел на кухне кастрюлями. Открывал и закрывал холодильник. И вообще, производил впечатление человека, вполне довольного жизнью и местом, куда он попал.
– Вы не знаете, кто к вам пожаловал? – спросил у Юльки мужчина после минутного молчания.
Юлька помотала головой. Но потом, спохватившись, что в темноте ее сосед ничего не увидит, прошептала:
– Нет.
– Может быть, это кто-то из ваших возлюбленных? – предположил мужчина.
Юлька даже разозлилась на него. В самом деле, что он себе позволяет! Устроился тут под ее собственной кроватью без ее разрешения, да еще гнусно намекает, что у нее целая куча любовников. И вдобавок по его словам получается, что она такая дура, что всем своим любовникам раздает ключи от квартиры.
– Я имел в виду, из ваших бывших возлюбленных, – быстро поправился Юлькин собеседник, должно быть, почувствовав исходящую от Юльки неприязнь.
И тут Юлька ощутила приступ раскаяния. И чего она так разозлилась? Ведь действительно, ключи от квартиры она давала мужьям и возлюбленным. И хотя потом они ей возвращали их, но что им мешало сделать для себя копию? Почему она сразу вообразила себе всякие ужасы? Только из-за того, что в последнее время вокруг них с Маришей странным образом исчезают люди, а некоторых так даже и вовсе убивают? Определенно, нервы у нее совсем расшатались.
– Я не вполне точно представляю, кто это может быть, – тем не менее прошептала она. – Поэтому, думаю, нам лучше пока не высовываться.
– Я совсем не против лежать вот так рядом с вами хоть всю жизнь, – прошептал незнакомец, снова приближаясь к ней на этот раз своим бедром.
– Да уберитесь вы! – возмутилась Юлька, справедливо жалея, что под кроватью слишком тесно и она не может влепить нахалу пощечину, как он того без сомнения заслуживал. – Лучше объясните, как вы-то попали ко мне в квартиру? Уж вам-то я точно ключа не давала!
– Откуда вы знаете? – прошептал голос.
– Ну, знаете ли! – вспыхнула Юля.
Но продолжить ей не удалось, потому что в это время в комнату пожаловал зловещий взломщик, нагнавший такого страху на Юльку. Увы, его обувь ровным счетом ничего не говорила Юльке. А между тем она была запоминающейся. Остроносые сапоги, украшенные острыми стальными шпорами с насечками. Обладатель этих раритетных сапог, словно с витрины в музее, вел себя просто нагло. Мало того что он устроился в любимом Юлькином кресле перед телевизором, так он еще и поставил справа от себя миску с чипсами и пару бутылок пива «Туборг», а ноги водрузил на журнальный столик Юльки. Похоже, прямо в обуви и поверх ее обожаемых и между прочим довольно дорогих каталогов дамской одежды. Кроме того, нахал еще и включил телевизор. И как ни в чем не бывало принялся щелкать пультом, ища программу по вкусу. В конце концов он остановился на канале для полуночных любовников.
Такое поведение взломщика заставило Юльку всерьез призадуматься. Определенно, эти сапоги были ей незнакомы. Ни у кого из ее приятелей таких не было, иначе она бы запомнила. Но с другой стороны, какого черта чужой человек забрался бы к ней в квартиру, чтобы пить ее пиво и смотреть порнуху? Ему что, больше негде этим заняться? Услышав, что охи и ахи по телевизору явно достигают апогея, Юлька улучила секунду и высунулась из-под кровати. Представшее ее взгляду зрелище заставило ее сначала онеметь, а потом воскликнуть:
– Это что же ты тут делаешь?
Крученый, а это именно он устроился в любимом Юлькином кресле, поперхнулся пивом, уронил ноги на пол и виновато выключил порнуху.
– Юленька! А я и не знал, что ты дома. Ты что, все это время пряталась под кроватью?
И он сделал попытку помочь ей выбраться.
– Не приближайся ко мне! – с ненавистью глядя на презренного обманщика, предупредила его Юлька, самостоятельно выбираясь из-под кровати. – Я тебя ненавижу! Как ты смеешь после всего того, что ты сделал, припираться ко мне, да еще пить мое пиво?
– Юля, ты все неправильно поняла, – попытался вразумить ее Крученый и шаркнул ногой.
Юлька невольно проследила взглядом и даже взвизгнула от возмущения.
– Ты еще и весь паркет поцарапал своими шпорами!
– Тебе не нравятся мои сапоги? – расстроился Крученый. – А я специально для тебя их надел. Мне их привез клиент из Аризоны.
– Вот и отправлялся бы ты в эту Аризону к своему приятелю или еще куда подальше! – завопила Юлька. – Вместе со своими дурацкими сапогами!
– Если ты еще не успокоилась, то я, конечно, уйду, – не стал спорить кроткий и послушный Крученый, и в самом деле направляясь к дверям.
Пыхтящая от негодования Юлька проследовала за ним. Но уже в дверях Крученый обернулся к ней.
– Нет, слушай, а все-таки, что ты там делала под кроватью? – спросил он у нее.
Вместо ответа Юлька с грохотом захлопнула перед его носом дверь, а потом кинулась лихорадочно запирать ее. И лишь закрыв обе двери на все замки, она сообразила, что так и не забрала у Крученого ключи от квартиры, которые, справедливости ради надо сказать, она ему и не давала, а он их попросту сам стянул с крючка в прихожей.
– Тьфу ты! – разозлилась на себя Юлька.
Вернувшись в комнату, она плюхнулась в покинутое Крученым кресло, взяла отбитые с боем пиво и чипсы и уставилась в телевизор.
– Он ушел? – раздался позади нее голос.
– Ой! – вскрикнула Юлька, роняя на пол миску с чипсами.
И как она могла забыть про незнакомца, обнаруженного ею под кроватью? А он уже вылез и направлялся прямо по похрустывающим у него под ногами чипсам к Юльке. Не известно от чего, должно быть, от обилия впечатлений, но Юльке показалось, что это похрустывают у него под ногами чьи-то тонкие косточки.
– Не подходи! – закричала она, закрываясь от незнакомца бутылкой с пивом.
– Почему? – удивился тот, послушно замирая на месте.
Чипсы под его ногами перестали хрустеть, и Юлька мигом успокоилась.
– Хочу тебя рассмотреть, – пояснила она.
Незнакомец польщенно хмыкнул. А Юлька и в самом деле принялась рассматривать доставшегося ей нежданно-негаданно гостя. Хотя почему негаданно! Ведь гадалка говорила, что она найдет свою судьбу под кроватью! Вот то-то и оно! И Юлька повнимательней присмотрелась к своему будущему нареченному, пытаясь понять, кого ей определила судьба. На вид он был даже очень ничего. Высокий, с широкими плечами и стройными длинными ногами. Кого-то он Юльке напоминал, но вот кого? У этого мужчины был улыбчивый большой, но красивой формы рот, прямой нос, глаза со смешинкой. Надо лбом густые русые кудряшки, падающие в беспорядке на широкоскулое лицо и прикрывающие его до бровей. К тому же на вид он был Юлькиным ровесником.
– Хм, – в целом одобрила выбор судьбы Юлька. – И как же тебя зовут?
– Глеб, – отозвался мужчина, мгновение помедлив.
– Что же, Глеб, – произнесла Юля, опускаясь обратно в кресло. – Присаживайся. Только принеси еще пива и чипсов.
– Может быть, лучше вино и пирожные? – предложил ей Глеб.
– А у тебя есть? – оживилась Юля, которую после выпитого сегодня вечером вина и в самом деле не слишком тянуло на пиво.
– Конечно! – просиял Глеб.
Он смотался в прихожую и в самом деле притащил оттуда бутылку красного вина и коробку с миндальными пирожными. Потом метнулся на кухню и появился со штопором, гроздью вымытого розового крупного винограда на тарелке и сырным ассорти, которого в Юлькином холодильнике точно не было. Пока Глеб ловко вывинчивал пробку из бутылки, Юля нашла пару бокалов, и они выпили за знакомство.
– Но все-таки, – произнесла Юля, отпив второй глоток вина, – как ты оказался у меня дома?
– У меня были ключи.
– Понятно, – немного подумав, кивнула Юля. – А откуда?
– Мне их дал твой муж. Антон.
– Вот мерзавец! – возмутилась Юля. – Да как он смел!
Антоном звали ее мужа. Точнее, двух мужей. Ничего не скажешь, на Антонов ей везло. Верней, казалось, что везло. Потому что на самом деле везением появление в ее жизни этих мужчин назвать было трудно. Но в общем, второй Антон жил сейчас где-то в Африке, а может быть, и в Европе. Более точных сведений о его местонахождении Юля не имела. Но точно, что его не было в России. А вот второй Антон ошивался где-то в Питере.
«Интересно, – промелькнула у Юльки мысль, – а кто из Антонов знаком с Глебом?»
Казалось, ее вопрос удивил Глеба.
– А что, их два? – спросил он, наивно распахнув глаза, опушенные темными ресницами.
– Ну да, – подтвердила Юля. – И оба подлецы, если раздают мои ключи направо и налево.
– Напрасно ты так, – заметил Глеб. – Просто Антон хотел, чтобы ты была счастлива. А я увидел твою фотографию у него в альбоме и влюбился.
– Прямо так и влюбился? – недоверчиво переспросила Юлька.
Конечно, она знала, что выглядит на иных фотографиях очень даже ничего, но чтобы в нее влюблялись заочно, этого она как-то раньше и в мыслях не допускала.
– Влюбился, – подтвердил Глеб. – И просто вынудил Антона дать мне ключи от твоей квартиры. Ты скажешь, что я нахал?
Юлька посмотрела в его светлые смеющиеся глаза и не выдержала, тоже рассмеялась. В конце концов, если уж так было определено самой судьбой, чтобы она встретилась со своим суженным под кроватью, то что он, бедняга, мог против этого поделать? Против судьбы, как известно, не попрешь. Сказано под кроватью, значит, будь добр, хочешь или не хочешь, но заберись под кровать. А где еще Глеб мог найти подходящую кровать, как не у нее дома?
Надо отметить, что к этому времени мысли Юльки уже утратили обычную четкость и как-то словно бы расплывались и путались. Похоже, все выпитое ею за вечер вино оказывало свое действие. Тут Юлька вспомнила, что так и не покурила, и ей снова захотелось сигаретку, просто со страшной силой. Словно бы прочитав ее мысли, Глеб вытащил из кармана пачку облегченного «Парламента» и осведомился, можно ли курить в доме. Еще бы нельзя! Юлька чуть из кресла не выпрыгнула от радости.
– Тебя мне само провидение послало! – восторженно сообщила Юлька своему гостю, не замечая странного выражения его лица. – Я просто умирала, как мне хотелось курить. А во всем доме ни единой крошки табака. И тут вдруг появился ты. И с сигаретами!
Глеб от души посмеялся вместе с ней. Потом они еще чему-то посмеялись, а потом Юлька и сама не заметила, как оказалась в постели. Глеб бормотал ей на ухо что-то удивительно приятное. Но она не слышала его, потому что уже погружалась в крепкий сон.
Утром ее разбудил луч солнца, прокравшийся к ней на подушку и защекотавший нос. Юлька перекатилась на свободную половину и открыла глаза. Глеба в постели не было. Выскочив из кровати, Юлька за пять минут обежала всю квартиру и убедилась, что он действительно исчез. И честное слово, если бы не пачка «Парламента» с одинокой сигаретой в ней, явно оставленной для Юльки на утро, девушка бы решила, что найденный под кроватью Глеб ей вчера просто приснился. Курить Юльке утром совершенно не хотелось. Она сгребла пачку на подставку под журнальным столиком и отправилась звонить Марише.
– Какого черта ты меня будишь ни свет ни заря? – проворчала Мариша. – Я всю ночь из-за мыслей о Смайле без сна ворочалась, только под утро заснула. А тут ты! Чего трезвонишь? Горит у тебя что-то?
– Если горит, то у нас с тобой у обеих. Если хочешь знать, то уже половина восьмого! – возразила Юля. – Надеюсь, ты помнишь, что нас ждет в университете Николай Степанович?
В ответ Мариша послала подальше и университет, и всех, кто там работает, а также и неизвестного ей Николая Степановича.
– А сама-то ты чего в такую рань проснулась? – облегчив душу, осведомилась она наконец у Юльки.
– Слушай, со мной тут такое случилось! – возбужденно произнесла Юлька. – Представляешь, залезаю я вчера вечером под кровать, а там…
И она подробно описала подруге случившееся вчера вечером. К концу рассказа Мариша почувствовала себя совершенно проснувшейся и даже высказала дельное предложение.
– Пошла бы ты, – посоветовала она Юльке, – да взглянула, не пропали ли какие-нибудь у тебя ценные вещи. Может быть, этот Глеб обыкновенный домушник, проникший к тебе в квартиру с целью обокрасть ее.
– Ой, в самом деле! – спохватилась Юлька. – Пойду, посмотрю.
Она быстро обежала все свои тайники и ловушки и, слегка запыхавшись, снова схватила трубку.
– Все цело! – заявила она Марише. – И даже те несколько евро, которые лежат у меня вместе с косметикой на самом виду, никуда не делись.
– Это еще ни о чем не говорит, – мрачно произнесла Мариша. – Что-то ведь ему у тебя дома понадобилось. А что?
– Почему ты не допускаешь мысли, что у него в сердце вдруг действительно вспыхнула ко мне безумная любовь? – обиделась Юлька. – Увидел меня на фотографии и влюбился.
– Потому что это чушь! – безапелляционно заявила Мариша и уже более спокойно добавила: – Ладно, оставим пока этого Глеба. И без него голова от проблем пухнет. Встречаемся возле университета, как собирались.
К назначенному времени Мариша опоздала. Впрочем, Юлька тоже опоздала. Но никто ругать их не стал. Сегодня подступы к университетской проходной охранял другой человек. Однако новый охранник без вопросов пропустил подруг, объяснив, как им найти Николая Степановича. К их удивлению, искать его полагалось в подвальном помещении, где тоже располагались аудитории. И сначала подруги в них слегка заплутали. Впрочем, все преподаватели знали Николая Степановича и сразу же указывали подругам верное направление. И при этом на их лицах отражалось такое уважение и почтение, что девушки уже заочно начали уважать Николая Степановича.
В конце концов они уткнулись в тупичок, в котором находился только один кабинет.
– Сильно сомневаюсь, чтобы тут сидел декан, – произнесла Мариша, оглядев более чем скромную дверь.
– Нам сказали сюда, значит, сюда, – возразила Юля.
Подруги постучали и вошли в довольно просторную прохладную комнату, в которой вдоль стен стояло множество шкафов, забитых какими-то бумагами. Все стулья, полки и даже пол были также завалены бумагами. А в центре комнаты за опять же заваленным бумагами столом сидел маленький чернявый человечек и деловито перебирал бумажки, раскладывая их в три разных кучки.
– Перевести записку с арабского или какого-то похожего языка? – прищурился он. – Или хотя бы уточнить, что это за язык? Хм. Сейчас посмотрим, кого бы вам порекомендовать.
Он быстро поднялся и прошел к шкафу. Открыв дверцу, он освободил от бумаг стремянку и полез наверх. Непонятно чем руководствуясь, он выдернул какую-то папку и удовлетворенно кивнул.
– Вот, Хорошев Олег. Аспирант. Идите к нему. Он должен быть со своим руководителем в триста восьмой аудитории. Либо он, либо Борис Михайлович – его руководитель обязательно вам помогут.
После этого Николай Степанович, не глядя, запихнул папку на то же самое место и проворно спустился вниз. А затем снова устремился к своим бумажным завалам, начисто потеряв интерес к подругам. Им не оставалось ничего другого, как вежливо поблагодарить Николая Степановича и отправиться разыскивать указанную им аудиторию. Поплутав еще с четверть часа, они наконец добрались до нужной двери, толкнули ее и очутились лицом к лицу с длинным близоруким очкариком, щурившимся на них сквозь огромные очки. Парень был так высок, что даже перерос Маришу, что само по себе было вещью уникальной. Но если Маришу природа не обидела и сложена она была для своего роста вполне пропорционально, то бедный очкарик напоминал очень длинный карандаш в пластиковом, гнущемся во все стороны корпусе.
– Вы Олег? – с некоторым недоверием спросила у парня Мариша.
Тот молча кивнул.
– Хорошев? – уточнила Мариша.
Тот снова кивнул, опять же не продемонстрировав никакого любопытства.
– Нас к вам послал Николай Степанович, – сообщила ему на всякий случай Юля.
Как ни странно, но имя Николая Степановича оказало на парня волшебное действие. Он очнулся от своих мыслей, и взгляд его стал более осмысленным.
– А что? Есть возможность подработать?
– Вот, – сказала Мариша, выкладывая перед ним листок с загадочными значками. – Можете перевести?
Олег мельком взглянул на листок и задумался. Думал он долго, подруги даже заподозрили, что он заснул.
– Ну? – наконец подтолкнула его Мариша.
– В принципе, ничего необычного, – произнес парень. – Очень цветистые восточные проклятия на арабском, которые адресованы какому-то мужчине. И судя по всему, этого человека автор записки хорошо знает.
– Почему это? – удивились подруги.
– Потому что ругательства отличаются… хм…, как бы это сказать, некоторыми анатомическими особенностями. Я так понимаю из написанного, что человек, оскорбивший автора этой записки, невысок, тщедушен и немолод. Вам перевести ее целиком?
– Да, – кивнули подруги и стали слушать.
Но уже на сыне ослицы и шайтана, которым величал автор записки господина Кураева, они заметно заскучали.
– Я же говорил, что в первой части нет ничего интересного, – заметил Олег. – Просто писавший ее человек был очень зол. Вот и все. Со всеми случается.
– А во второй части? – воскликнула Мариша.
Олег откашлялся, посмотрел на подруг поверх очков и сразу стал выглядеть как-то солидней.
– Если быть точным, то интерес представляет только третья часть вашего текста, – сказал он. – Первые две – всего лишь вариации проклятий на тему шелудивых лживых языков, которые необходимо отрезать. Ну, я вам уже переводил. Вторая часть записки почти ничем не отличается от первой.
– Почти? – переспросила Мариша. – Но чем-то все-таки отличается?
– Первая часть явно добыта с помощью интернета, – произнес Олег.
– И с чего вы это взяли? – спросила у аспиранта Мариша.
– Все эти улыбчивые рожицы в конце фразы, такие часто встречаются в чате, когда собеседники пытаются продемонстрировать друг другу свою симпатию.
– Симпатию? – удивилась Мариша. – Но как это стыкуется с тем, что в записке сплошь проклятия и ругательства?
– Думаю, что могло быть так, что кто-то просто попросил своего виртуального друга, знающего арабский язык, сделать перевод ругательств, – пожал плечами Олег. – Бывают такие люди, которые коллекционируют ругательства на иностранных языках. А иначе эти улыбчивые рожицы в тексте и в самом деле трудно объяснить. Вы правы, они совершенно не согласуются с основным текстом. Но вот что для меня лично особенно интересно, третья часть вашего текста написана совершенно в ином стиле. И я не побоюсь сказать, что написана она человеком, жившим в прошлом, а может быть, даже и в позапрошлом веке.
– В самом деле? – хором удивились подруги. – А бумага, на которой это было написано, казалась совсем новой!
И действительно, бумажный листок из стола Смайла никак не тянул на столетнее существование. Даже на неопытный взгляд подруг, ему было от силы несколько лет.
– Это мог быть список с оригинала, – предположил Олег. – Понимаете, за годы любой язык, волей или неволей, претерпевает некоторые изменения. Вспомните, ведь даже тексты времен последних Романовых мы с вами читаем с полным осознанием того, что так мы с вами никогда говорить не стали бы. Вроде и все понятно, но некоторые слова и выражения теперь уже совершенно вышли из обихода. А что касается бумаги, на которой этот текст был написан… Ведь и вы принесли мне не сам оригинал имеющегося у вас текста?
– Ну да, – смутились подруги. – Оригинал у нас украли.
– А вы могли бы найти того человека, который раньше владел оригиналом этого текста? – последовал быстрый вопрос.
– Нет, он пропал, – с сожалением призналась Мариша.
– Жаль, – покачал головой Олег. – Знаете, очень интересный текст. Собственно говоря, это даже не текст, а обрывок с перечнем ценностей, отправленных с караваном. Нечто вроде приложения к расписке, которую давали караванщики, берясь отвечать за порученный им груз. Хотя впервые слышу, чтобы караванщику доверили подобные, не побоюсь этого слова, уникальные и драгоценные вещи. В конце концов, золотой кувшин для прохладительных напитков из кладовых эмира – это не мешок душистого перца и не шерстяной ковер
– Вот это да! – воскликнули подруги, у которых загорелись глаза при упоминании о сокровищах.
– А тут в конце есть еще приписка, – заметил Олег. – Это уже на современном арабском. Похоже, это адрес.
– Какой? – наперебой закричали подруги. – Какой адрес? Где?
– Думаю, что у нас в Санкт-Петербурге, – произнес Олег.
Услышав название улицы, номер дома и квартиры, подруги почувствовали себя так, словно их по голове огрели пыльным мешком. Прочитанный Олегом адрес был им хорошо знаком, потому что именно в этом доме и в этой квартире проживала Нонна – бывшая жена убитого Кураева, ныне оказавшаяся в больнице после пожара в своей собственной квартире.
– Вот тебе и лишнее доказательство, что Смайл и Кураев тесно общались! – воскликнула Мариша. – Не стал бы Кураев раздавать случайным знакомым адрес своей бывшей жены. И не стал бы Смайл его записывать.
– А Смайл знает арабский? – удивилась Юлька.
– Может быть, и знает, – с большим сомнением ответила Мариша. – Но в любом случае, этот отрывок со списком ценностей и адресом Нонны мы нашли именно в столе Смайла. Как-то ведь он там оказался? Вряд ли Смайл стал бы запирать в столе ничего не значащую для него бумажку.
– Выходит, первая записка, которую мы нашли на груди Кураева, всего лишь выполненный кем-то перевод арабских ругательств и проклятий, – сказала Юля. – Вторая записка тоже сплошь состоит из угроз и оскорблений. И только третья, которую мы нашли в столе Смайла, представляет какой-то практический и даже исторический интерес.
– Но каким боком Смайл должен был воспользоваться этой запиской? – пробормотала Мариша.
– А меня сейчас больше интересует, почему адрес Нонны оказался записанным вместе со списком сокровищ какого-то эмира, – заявила Юлька.
– Но с этим-то как раз все просто! – воскликнула Мариша. – Эти сокровища каким-то образом хранились у нее в квартире. В тайнике! Где-нибудь в стене был сделан тайник, и там…
– Нет, нет, – неожиданно запротестовал Олег. – Думаю, что драгоценные вещи, указанные в списке, никак не могли храниться в обычной городской квартире. Хотя бы из-за своей монументальности. Например, тут указана ваза для омовения телес из розовой яшмы. Вы можете себе представить размеры тайника, в который бы влезла каменная бадья величиной с ванну? Или вот еще пример. Светильники из серебра в виде двух тигров в половину натуральной величины. Или столик для шахмат с полным набором фигур. Ну, шахматы еще понятно, но куда запихать игровой столик?
Да уж, вопрос. При всем своем желании подруги не смогли себе представить, как бы все эти предметы (незаметно!!!) разместились в квартире Нонны. Приходилось признать, что их там попросту не было.
– Но что-то же имелось в виду, когда адрес помещался вместе со списком ценностей, – сказала Мариша. – Кстати, а кому могло понадобиться пересылать эти вещи с одного места на другое?
– Похоже, что их перевозили из одного дворца в другой, должно быть, в качестве дара или приданого, – предположил Олег. – Но я не уверен, это лишь мое предположение. Возможно, это просто список из дворцовой кладовой, который был составлен при проведении там инвентарной описи опять же при переезде, допустим, из одного дворца в другой и случайно сохранившийся до наших дней.
Но подруги так вовсе не думали. Олег мог придумывать невинные оправдания этому списку сколько ему угодно, но подруги знали про него кое-что другое. Именно из-за этого списка или, точней, из-за вещей, указанных в этом списке, уже погиб один человек и бесследно исчезли трое. А если считать с домработницей Нонны – Веркой, то даже четверо.
– Нам прямой путь в квартиру Нонны! – произнесла Мариша, когда они уже садились в ее машину.
Сегодня подруги решили ограничиться только Маришиным «Фордом», потому что, как сказала Юля, слишком сложно следовать по городу, стараясь не отстать друг от друга.
– Да ты еще так гоняешь! – попеняла она подруге, которая в ответ лишь хмыкнула.
На самом деле Юлька сомневалась, что после выпитого вчера ночью вина она сможет без печальных для окружающих и в первую очередь самой себя последствий сесть за руль.
– Куда мы сначала? – обратилась к ней Мариша. – К Нонне домой или к Нонне в больницу? Если к Пяти углам – домой, то вовсе не факт, что мы сможем попасть в квартиру. Время уже рабочее, муж Нонны наверняка на работе.
– Может быть, он уже начал ремонт после пожара? И сейчас вовсе не на работе, а ругается с рабочими? – предположила Юлька.
– Думаешь, ему хватило времени, чтобы оправиться и прийти в себя после трагедии и начать ремонт? Вряд ли, – усомнилась Мариша.
– Но в любом случае, мы не знаем, в какую больницу отвезли Нонну, – напомнила Юля.
– Это ты не знаешь, а я потрудилась посплетничать с шофером. В госпиталь святой Елизаветы ее повезли.
– Что ж, – вздохнула Юля, у которой побаливала голова и которая после вчерашнего ночного приключения решительно не имела сил переспорить Маришу.
Первым знакомым человеком в госпитале святой мученицы, которого увидели подруги, оказался, как ни странно, бравый полковник в отставке Михаил Родионович.
– Что вы тут делаете? – изумилась Юлька, с досадой отмечая, как при ее собственном возгласе в ее голове зазвучало болезненное эхо.
Михаил Родионович при виде Юли отчего-то изрядно смутился и начал бормотать что-то невнятное, что лучше всяких доказательств убедило Юльку, что дело тут нечисто. И точно, завернув за угол больничного коридора, она увидела сидящую на диванчике Лиду – сестру Нонны.
– Вот, все равно в город ехал, так подвез Лиду, – смущенно маячил за спинами подруг полковник. – Горе у женщины, с сестрой-то ее, слышали, что случилось?
– Ну да, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнесла Юля. – И вы, полковник, со всеми дамами такой предупредительный, да?
Полковник смешался еще сильней и счел за благо ретироваться.
– Да он просто изменник! Задурил мне голову своими планами, а сам к Лидке переметнулся, стоило представиться удобному случаю, – злобно прошипела Юлька, косясь на свою удачливую соперницу, которая, надо отдать ей должное, в своем горе совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг.
Сегодня Лида была почти совсем без косметики, а сильно побледневшее и осунувшееся лицо показывало, что она очень переживает за сестру. И должно быть, провела на этом неудобном диване всю ночь. Так оно и оказалось. Когда подруги подсели к Лиде, та подняла на них полные слез покрасневшие глаза и произнесла:
– Что же это такое? Сначала Никитку убивают, а теперь вот и Нонна!
– Она умерла?! – ахнули подруги, похолодев от одной мысли о такой возможности.
– Пока нет, – покачала головой Лида. – Но я подслушала, что врачи между собой говорили. Положение у нее очень тяжелое.
– Она так обгорела?
– Да нет, – покачала головой Лида. – Ожогов на ней, как ни странно, вовсе почти нет. Только волосы опалило немножко. Да и то, когда уже пожарные ее из дома выносили. Ну, угарным газом надышалась, так это тоже пустяки. А вот травма головы их очень беспокоит. Нонка ведь до сих пор без сознания! Так и не очухалась.
И Лида разревелась.
– Травма головы? – переспросила у нее Юля. – А как же это получилось?
– Милиция уже в больницу приезжала! – прошептала Лида, перестав плакать. – Говорят, что загорелось не просто так, а поджог там был! Кто-то ударил Нонну по голове, обыскал квартиру, а потом, чтобы замести следы, разлил по кладовке растворитель, который от ремонта остался, и поджег его. А там еще краски стояли, тоже от ремонта остались. Да еще какая-то ветошь и остатки обоев. Вот все и вспыхнуло в один момент. Еще чудо, что Нонна у самого окна лежала. Да еще в дальней комнате, в окно которой влезли пожарные. Так что она жива осталась. Ну а теперь….
И она снова утерла выступившие слезы.
– Я ведь сначала думала, что по голове ее ударило при пожаре, ну свалилось там на голову что-нибудь, так нет. Менты мне точно сказали, что ее именно ударили. Господи, кто же этот нелюдь? Своими бы руками его задушила.
И Лида зарыдала. А подруги, поняв, что переговорить с Нонной уже не удастся, хотели спросить у Лиды, где же можно найти мужа Нонны, но Лида внезапно заговорила сама.
– Я как чувствовала что-то недоброе, – произнесла она. – Когда ко мне Никита в первый раз заявился, меня словно в сердце кольнуло. И холодно так стало. Точно к беде. Это у меня верный признак. Когда отец погиб, я тоже такой холод почти сутки чувствовала. Ничем его не прогнать было.
– Вы были так близки с Никитой, что предчувствовали его гибель? – спросила Юля.
– Да нет, – небрежно отмахнулась Лида. – Какое там близки! Просто муж сестры, к тому же бывший. Какая там особая близость могла быть? Я думаю, что это со мной из-за Нонны случилось. Что ни говорите, а я уверена, что смерть Никиты и поджог в доме Нонны как-то между собой связаны.
