ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Классная руководительница Валеры, Алла Аркадьевна, жила на расстоянии трех автобусных остановок от школы. В типовом девятиэтажном доме, в котором было на удивление чисто. Да и вокруг дома уже давно убрали прошлогодние листья и прочий хлам. А на цветнике из влажной земли пробивались крепенькие ростки нарциссов и каких-то других луковичных цветов. Летом тут должен был быть настоящий райский уголок.
Дверь в квартиру Аллы Аркадьевны открыла хорошенькая девочка лет двенадцати—тринадцати в яркой футболке, обильно украшенной стразами, и потертых джинсах. На головке у нее пестрел венок из крохотных заколочек, стягивающих ее пышные вьющиеся волосы в затейливую прическу.
– Вы к бабушке? – осведомилась юная модница. – Ее нет, к соседям вышла. Но она сейчас придет. А пока пойдемте со мной!
И не успели подруги удивиться доверчивости ребенка, как та потащила их за собой.
– Пойдемте, пойдемте! Посмотрите, что эти пьяницы с нашим ремонтом сделали! – восклицала она при этом. – Вы акт обязательно составьте! И не слушайте бабушку, что ей ничего не надо. Она всегда так, других жалеет, а потом моему папе приходится все самому оплачивать. Он мне поручил проследить, чтобы все было сделано, как полагается.
Выстрелив в подруг этой информацией, девочка наконец затихла и показала на потолок. К этому времени они уже оказались в огромной, не меньше восемнадцати метров, кухне, обставленной мебелью из натуральной вишни. Таких размеров кухонь в типовой девятиэтажке просто быть не могло. А значит, тут явно имела место перепланировка, чтобы увеличить кухню за счет жилой комнаты.
– Вы на потолок гляньте! – настойчиво повторяла девочка.
Подняв головы, подруги дружно ахнули. С абсолютно черного потолка по стенам, обклеенным красивыми шелковыми обоями в барашках и пастушках, стекали жуткие черные подтеки. В некоторых местах они полностью смыли рисунок. Кроме того, паркет (а в этой кухне был положен паркет!) вздыбился. А одна из стен, видимо, выстроенная из гипсокартона, как-то угрожающе накренилась и держалась только за счет натянувшихся до предела обоев.
– Это что за черная гадость?! – изумилась Мариша.
– Так это все сосед сверху! – возмущенно ответила девочка. – Одежду он, видите ли, решил красить. Поставил чан на огонь, краску в него бухнул, вещи покидал, да и ушел из дома. Дескать, запах.
– И что? – удивилась Мариша. – Чан перевернулся?
Но на этот вопрос девочка ответить не успела. Потому что в прихожей раздался шум и несколько голосов.
– Настенька! – раздался пожилой голос. – Ты где?
– Бабушка! – кинулась из кухни девочка. – Тут женщины пришли насчет составления акта. Ты не отказывайся!
– Настенька! – посуровел тот же голос. – Сколько раз мне еще нужно повторять твоему отцу, чтобы он в мои дела не лез.
– Но он твой сын, ему лучше знать! – возразила девочка.
– Сейчас Сергей Митрофанович осмотрит ущерб, и мы вместе решим, как нам лучше быть, – сказала женщина.
Сергей Митрофанович оказался тем самым злосчастным соседом, который залил квартиру Аллы Аркадьевны потоками черной текстильной краски. Было ему около шестидесяти или чуть больше. И в свое оправдание он только разводил руками и ругал жену.
– Вот дура баба, дырки в чане от ржавчины образовались, так она их жвачкой внучкиной залепила. Понятное дело, она этот чан только для полоскания белья и использовала. Да и то, после того, как я ей машинку-автомат купил, она этот чан в кладовку засунула и забыла о нем. А я штаны свои красить взялся, вот и положил в чан… Да у меня у самого пол весь почернел. И ведь не отмывается, зараза! Написано только для тканей, а я с плитки ее отскрести пытался, не отстает.
– Так вы оплатите бабушке ремонт или в суд придется на вас обращаться? Вы не думайте, что бабушка у нас добрая и все вам простит. Мы с папой ее в обиду не дадим, – сурово заявила ему малолетняя защитница бабушкиного имущества.
– Какой суд? – встрепенулся Сергей Митрофанович. – Известное дело, пенсия у меня небольшая, но что смогу, сделаю. На много-то вы не рассчитывайте. У вас вон ведь какой ремонт. Одних материалов, небось, только для кухни тысячи на полторы долларов пошло.
– На три, – холодно поправила его девочка.
– Вот видите! – почему-то обрадовался Сергей Митрофанович. – Откуда же у меня такие деньги? Я пенсионер. Вот с пенсии понемногу буду выплачивать, пока не помру.
– Значит, суд, – вздохнула девочка и, повернувшись к подругам, сказала: – Составляйте акт. Будем судиться.
– Да зачем же судиться? – снова встрепенулся Сергей Митрофанович. – Я же вам говорю, что могу, я и так сделаю. Обои вот переклею. У меня еще с московской Олимпиады куплены. Вот и пригодятся. Потолок заново побелю. А что кафель у вас местами отстал, так это уж мастер схалтурил. Меня вот в восемьдесят шестом залило, не на этой квартире, на другой, но кафель как монолит держался. Только вместе со стеной его и смогли отодрать.
– Мы ремонт через фирму делали, – нехорошо прищурившись, сообщила ему девочка. – Все чеки на работу сохранились. И на материалы тоже. А что касается вас, то с должника, за неимением доходов, может быть взыскано иным имуществом. Квартирой, например!
– Это вы что же, меня из моей квартиры выселять решили? – разбушевался Сергей Митрофанович.
– За свои ошибки платить нужно! – нисколько не дрогнула Настенька. – В следующий раз подумаете, как копейничать и штаны свои перекрашивать! Составляйте акт! – обернулась она к подругам.
– Да я тебе уши надеру! – разозлился старик. – Нахалка малолетняя! Ишь чего удумала! Вся в отца! Знаю, давно вы на мою квартирку заритесь. Небось, мало вам, что вы кухню себе огромную заделали, теперь еще и квартиру в два этажа хотите соорудить за счет моей. Да только вот вам!
И Сергей Митрофанович скрутил толстенькую фигу. В ответ бойкая Настенька показала ему язык и жест, являющийся американским аналогом нашей фиги.
– Да ты, – размахнулся на нее старик. – Я тебя!…
– Вы вот что! – неожиданно вмешалась Алла Аркадьевна, тесня Сергея Митрофановича к выходу. – Идите к себе! Ущерб мы и без вас подсчитаем. Из квартиры вас выгонять никто не собирается, но и ремонт оплатить придется. А ты, Настя, иди к себе в комнату. У тебя уроки еще не сделаны, я знаю!
И буквально через две минуты тихая и маленькая Алла Аркадьевна навела в квартире порядок, разогнав готовых сцепиться старика и девочку. Потом наступил черед подруг.
– Знаете, если вы из жилконторы, то составлять акт не нужно, – сказала она подругам. – Сами видите, ничего непоправимого не произошло. Мебель я пленкой прикрыла. А потолок и обои недорого стоят. Да и паркет в кухне мне никогда не нравился. И что за дикость! Это сын придумал, гордыню потешить. А кому за этим паркетом ухаживать-то приходилось? Жир с него оттирать? Мне! Да и как оттирать, если мыть его нельзя, от воды дерево разбухает, лак трескается. Одна возня!
И Алла Аркадьевна пренебрежительно махнула рукой. Подруги же с интересом рассматривали женщину. На вид ей было за шестьдесят, но двигалась она довольно легко, несмотря на легкую хромоту.
– Простите, мы понимаем, что не вовремя, только мы к вам совсем не из-за потопа, – сказала Мариша.
– Нет? – удивилась Алла Аркадьевна. – А по какому же вопросу?
– Мы по поводу одного вашего ученика, – сказала Мариша.
– Я давно на пенсии, – суховато отозвалась Алла Аркадьевна. – Хотя могла бы и еще поработать, но неудачно прошлой зимой упала. Перелом. Долго лечилась, а потом уже не захотела снова выходить на работу.
– Почему? – машинально полюбопытствовала Мариша, хотя ей было ровным счетом все равно, почему Алла Аркадьевна решила уволиться.
– Директор у нас сменился, – тем не менее ответила пожилая учительница. – А новая директриса мне не по душе. Болтает много, а толку – ноль. Да и поборы с родителей ввела. Раньше тоже просили, но все же на конкретные цели. На парты, на учебники, на покраску стен. А сейчас родители и не знают, за что платят и куда их деньги идут. Спонсорский взнос – весь сказ!
И Алла Аркадьевна неодобрительно покачала головой. Подруги переглянулись. Похоже, они столкнулись с редкостной в наши дни принципиальностью. Однако они и так много времени потеряли, рассматривая чужой черный потолок, пора было приступать к цели своего визита.
– Дело в том, что человек, по поводу которого мы к вам пришли, учился у вас раньше, – сказала Мариша. – Валерий Мутнов. Помните его?
Вместо ответа Алла Аркадьевна опустилась на табуретку. И лишь после этого подняла на подруг глаза и тихо спросила:
– Вы из милиции?
– Почему вы так решили? – тоже понизила голос Мариша.
Алла Аркадьевна поднялась с табуретки, прошла к двери и плотно ее прикрыла.
– Не хочу, чтобы Настенька слышала наш разговор, – пояснила она подругам, возвращаясь на свое место. – И так мой сын воспитывает ее слишком уж в духе времени. Не хватало еще, чтобы она узнала, что ее честная, принципиальная бабушка воспитала отпетого уголовника.
– Вы это про Валеру? – уточнила у нее Юля.
– Про него! – вздохнула Алла Аркадьевна. – Что он еще натворил?
– Мы подозреваем, что он причастен к ограблению, а возможно, и к убийству, – произнесла Мариша.
Алла Аркадьевна тихо охнула, схватившись за сердце.
– Господи, еще и это! – прошептала она. – Что же это на свете делается?! Валера и вдруг убийца? Какой ужас! Скажи вы мне об этом лет десять назад, ни за что не поверила бы. Но теперь… После того как Валера уже получил один срок и как он себя вел после освобождения, я готова вам поверить. Но все же убийство – это уж слишком. Первый свой срок ведь Валера получил за кражу.
– А что он украл?
– Так вы не в курсе, – вздохнула Алла Аркадьевна. – Что же, садитесь. Я вам расскажу, хотя если честно, то эта история не из тех, которые приятно вспоминать старой учительнице.
Она щелкнула выключателем на пузатом электрическом чайнике «Тефаль».
– Простите, все печенье и конфеты размокли, когда у нас сегодня начался этот потоп, – извинилась она. – Придется попить просто чаю без всего. Или вы предпочитаете кофе?
Подруги предпочитали, чтобы она наконец начала рассказывать про Валеру, но пришлось выдержать ритуал гостеприимства, навязанный им Аллой Аркадьевной, до конца. А у нее, как у многих пожилых педагогов, с годами выработались несокрушимые принципы. И видимо, один из них гласил – нельзя не напоить чаем пришедших в дом людей, даже если эти люди от чая будут и отказываться.
– Валера был самым многообещающим мальчиком не только в своем классе или в своем выпуске, но, пожалуй, даже за все время моей педагогической практики, – начала Алла Аркадьевна. – Было просто удивительно, как легко все ему давалось. Память феноменальная, стоило ему один раз прочесть страницу, и он даже через год мог с фотографической точностью пересказать текст. И сделать необходимые для пояснений чертежи и рисунки. Одним словом, мне больше никогда не приходилось видеть столь одаренного мальчика. Я по справедливости гордилась им. И самое удивительное, что родители ему в учении никак не помогали.
– Почему?
– Понимаете, мать у Валеры умерла, когда ему было тринадцать лет. Будучи обрусевшей мусульманкой, она считала, что взрослого сына должен воспитывать отец. Но ее муж был чистокровным русским. И подобно многим русским мужчинам и отцам в воспитании сына почти не участвовал. И надо же, чтобы у таких родителей родился редкостно талантливый ребенок! Одним словом, чудо.
– И вы уделяли Валере особое внимание?
– Я вела в их классе историю, – тихо произнесла Алла Аркадьевна. – И всегда симпатизировала Валере. Поэтому мне казалось вполне естественным, когда он из всех путей, которые открывались ему после школы, предпочел идти учиться на исторический.
– И он поступил?
– Конечно! – кивнула Алла Аркадьевна. – Какие могли быть сомнения? Но, увы, случилось то, чего я всегда боялась больше всего на свете. Сказались дурные гены его родителей. Валера совершил проступок, попал под суд, был отчислен из института, а дальше его жизнь стала, на мой взгляд, сплошной деградацией. После тюрьмы учиться он так и не пошел. Работать тоже нигде не стал. Я несколько раз навещала его, но так и не поняла, на какие деньги он существует и даже ведет вполне безбедное существование.
– Может быть, его содержала женщина?
– Не думаю, – покачала головой Алла Аркадьевна. – В его квартире не было женских вещей. И жил он один. Это ведь всегда видно.
– А друзья? – спросила Мариша. – Были у него друзья? По школе, например?
– Я могу назвать вам только двух мальчиков, – ответила Алла Аркадьевна. – В школе они общались с Валерой больше остальных. Но когда мы с Валерой виделись в последний раз, я спросила о них. И поняла, что никаких отношений с друзьями Валера после тюрьмы не поддерживал. Вероятно, стеснялся. Или из гордости.
– Но с кем-то же он должен был общаться? – расстроенно спросила у нее Мариша.
– Не знаю, – в сомнении пробормотала Алла Аркадьевна. – Не хочется даже говорить, но мне показалось, что теперь круг общения Валеры составляют какие-то криминальные личности. Не хочу даже думать, но вполне возможно, что он связался с террористами.
– Как? – удивилась Юля. – Вы видели их? И по внешнему виду определили, что это террористы?
– Одного видела, который приходил и звонил, – кивнула Алла Аркадьевна. – И Валера говорил с ними не по-русски. Не могу сказать вам точно, что это был за язык. Но какой-то восточный. Возможно, арабский.
– Он знал арабский?
– И не только арабский, – вздохнула Алла Аркадьевна. – Арабский он выучил еще до поступления в институт. Его всегда интересовал Восток. Его история, культура, языки и обычаи. Я же говорила, его мать была мусульманкой. И что-то от нее должно было передаться сыну. И вообще, Валера всегда был романтиком. Думаю, что именно романтическими увлечениями он и руководствовался при выборе специальности. Я до сих пор корю себя, что не настояла на более практичном выборе. Например, экономист или даже биолог. Я уверена, способностей у Валеры хватило бы для любого института.
– Очень странно, – пробормотала Мариша. – Вы так хорошо осведомлены о жизни Валеры. Знаете, какими были его родители, знаете, с кем он общается. И бывали у него в гостях, даже после тюрьмы. Неужели вы так привязаны к своему бывшему ученику?
Алла Аркадьевна тяжело вздохнула и как-то сразу поникла. Потом она встала и еще раз проверила, не подслушивает ли вездесущая Настенька за дверью. Убедившись, что все спокойно, Алла Аркадьевна вернулась к подругам.
– Так и быть, – вздохнула она еще раз, – скажу вам всю правду. Дело в том, что Валера был не только моим учеником. Он еще и мой племянник.
– Как?! – воскликнули подруги.
– Ну да, сын моего родного брата, – кивнула Алла Аркадьевна. – А что вы так удивляетесь? Мой брат – отец Валеры всегда был неравнодушен к спиртному. Пока была жива Лайла, мой брат держался. Но после ее смерти он совсем пал духом, чаще прикладывался к бутылке. Одним словом, ему было не до воспитания сына. А у мальчика как раз начинался переходный возраст. Я сумела в конце концов убедить брата, что сыну нужен трезвый отец. Но он ограничивался тем, что работал и все деньги приносил в дом. Но из-за того, что мой брат порой сутками пропадал на работе, Валера опять же оказывался предоставленным самому себе. И конечно, я, как могла, заботилась о племяннике. Тем более что он легко и охотно учился.
– Понятно, – кивнула Юля.
Подругам и в самом деле теперь стала совершенно ясна причина, по которой Алла Аркадьевна не отреклась от Валеры и после тюрьмы. В конце концов кровь – не вода. Всегда хочется надеяться, что оступившись один раз, близкий человек больше не повторит своей ошибки. Хотя, похоже, в случае с Валерой этого не случилось.
– Так вы говорите, что видели кого-то из новых подозрительных знакомых вашего племянника? – спросила у старой учительницы Мариша. – Как это произошло?
– Когда я была у него в гостях в последний раз, он куда-то торопился. Мы вышли из дома с ним вместе. И тут подъехала очень красивая и явно дорогая машина. В ней сидели три человека. Все они были нерусскими. Возможно, из Ирана или Ирака. А возможно, и из Баку. Смуглые, черноглазые и черноволосые. Их разговоров я не поняла.
– А потом?
– Потом Валера как-то суетливо попрощался со мной, сказал, что ему нужно ехать со своими друзьями, что у него какое-то срочное дело. Сел в машину и уехал. У меня же на душе остался какой-то нехороший осадок. А теперь вот пришли вы. И говорите, что Валера подозревается в ограблении и даже убийстве! Какой ужас!
– Но ведь только подозревается! – поспешила утешить женщину Мариша. – Вполне возможно, что он окажется ни при чем. А когда вы видели этих его друзей на иномарке?
– Семь дней назад, – произнесла Алла Аркадьевна. – Точно, это было неделю назад!
– Вот как, – пробормотала Мариша. – А номер машины вы не запомнили?
– Что вы! Откуда же я знала, что это понадобится? – справедливо удивилась пожилая учительница.
– А девушки у Валеры, значит, никакой не было? – спросила Юля.
– Почему же? Наверное, была, может быть, и не одна, – пожала плечами Алла Аркадьевна. – Но жил он один и женат не был.
– Что же, дайте нам хотя бы адреса этих его двух товарищей, с которыми он общался в школе, – со вздохом попросила Мариша.
– У меня нет их адресов, – встревожилась Алла Аркадьевна. – Только имена и фамилии. Поймите, я не со всеми своими учениками общалась настолько тесно, чтобы бывать у них дома. И может быть, это и нехорошо с моей стороны, но уж как было, так было. Исключение составлял Валера. Но не скрою, я очень надеялась, что он далеко пойдет в жизни. И даже при последней нашей встрече сказала ему, что мне горько видеть, как он закапывает в землю свои таланты. Губит себя.
– А он?
– Он рассмеялся и заявил, что насчет него я могу быть совершенно спокойна. Скоро про него узнает весь мир.
– Что он имел в виду?
– Понятия не имею, – пожала плечами Алла Аркадьевна. – Но только надеюсь, что это никак не связано с теми неприятными новостями, из-за которых вы и пришли ко мне.
Адреса бывших товарищей Валеры подруги узнали из той распечатки, которую им ранее продала директриса школы.
– К кому наведаемся вначале? – спросила Юля, с сомнением глядя на две фамилии. – К этому Семенову или к Аршинову?
– Предлагаю действовать по алфавиту, – сказала Мариша. – Едем к Аршинову.
– Тогда придется снова вернуться к школе, где учился Валера, – сказала Юля. – Аршинов Петр живет там.
Но как выяснилось, семья Аршиновых уже много лет как переехала в другое место. И куда, новые жильцы их квартиры не знали.
– Облом! – прокомментировала Мариша.
– У нас еще остался Семенов Леонид, – сказала Юля. – Он тоже живет неподалеку. Судя по номерам домов, через три дома.
Но оказалось, что эти три дома выстроены так, что тянутся на целую остановку. Пустись подруги в путь пешком, они бы двадцать раз раскаялись. А на машине они доехали до нужного подъезда за несколько минут.
– Семенов – это строитель или юрист? – спросила Юля у Мариши.
– Юрист, – ответила та.
– Тогда есть надежда, что он дома.
Однако дома его не оказалось. Девушек встретила его черноглазая и энергичная мама, катавшаяся по квартире маленьким колобком. Мама Леонида охотно сообщила потенциальным клиенткам адрес офиса, где сегодня вел прием ее сын.
– А позвольте полюбопытствовать, кто вам посоветовал обратиться к Ленечке? – улыбаясь, спросила она у девушек.
– Валера, – не подумав, ответила Мариша. – Валера Мутнов.
В один момент улыбка исчезла с лица женщины, словно ее стерли мокрой губкой, хорошенько смоченной «Доместосом».
– И что вас связывает с этим уголовником?! – прошипела она. – Оставьте моего сына в покое! Он и так уже достаточно пострадал из-за этого подонка!
– Вы это о ком? – удивилась такой откровенной злости Мариша.
– О Мутнове! О ком же еще! Девушки, вы хоть знаете, что он был судим? Сидел в тюрьме!
– Ну да, – пробормотала Мариша. – Мы что-то такое о нем слышали.
– А вы знаете, за что этот негодяй там сидел? – продолжала яриться женщина.
– Н-нет! – протянули подруги, горячо сожалея, что как раз такой важный вопрос вовремя и не выяснили у тети уголовника Аллы Аркадьевны.
– Он попал туда за кражу! Да! Да! Ваш Мутнов обыкновенный вор! И я уверена, что родители его были личностями с криминальными задатками. Да! Его отец, чтобы вы знали, пил. А мать… Конечно, она не пила. Да ей и нельзя было по их мусульманским законам. У них это не приветствуется. Но знаете, она всегда была такой гордячкой. Вечно задирала нос. Лично я всегда была против того, чтобы мой Ленечка общался с этими людьми. Признаю, в школе Мутнову еще как-то удавалось скрывать свое нутро. Но я уверена, что во многом это происходило при попустительстве их классной руководительницы и родной тетки Валеры, которая души не чаяла в этом гаденыше. Она занималась с ним факультативно. Не говоря уж о том, что и на обычных занятиях она уделяла ему слишком много внимания, явно в ущерб другим детям. Но сколько сорняк ни окучивай, роза из него все равно не вырастет. Так и с этим Мутновым. Пришло время, и он совершил свое первое преступление. И мало того, что сам пошел на нарушение закона, так он еще чуть было не подвел под уголовную статью и моего сына! Мой-то Ленечка – доверчивое существо. Он во всем доверял этому выродку, которого считал своим другом. А тот подставил его. Сказал, что он договорился и ему нужно зайти в одно место. Оставил Ленечку на улице, а сам в это время грабил магазин.
– О! – выразили умеренное негодование подруги. – И что же он украл?
– Да какая разница? – с нескрываемым раздражением ответила женщина. – Допустим, книгу. Ну да, он украл какую-то книгу. Но не в этом же дело! Он мог подвести Ленечку. Моего мальчика и так обвиняли в соучастии. Хорошо еще, нам попался понимающий следователь. Он сразу понял, кто виноват на самом деле. И Ленечка прошел как свидетель. Но ведь это был один шаг до позора! После того случая я запретила Ленечке общаться с этим Мутновым. А тот угодил в тюрьму!
– За книгу? – усомнилась Мариша. – И сразу в тюрьму!
– Так ведь это же была какая-то старинная и очень редкая книга! Да и украл он ее не просто с прилавка, а отключив сигнализацию и взломав замок на дверях магазина «Старая книга». Да еще какие-то деньги из магазина стащил.
– То есть эта книга и сама по себе дорого стоила?
– Думаю, да, – кивнула женщина. – Но поймите, дело не в этом. А в том, что этот Мутнов спокойно мог подставить своего друга.
– Однако ваш сын не пострадал, – заметила Юля.
– Но ведь мог! – упрямо возразила женщина. – И просто не понимаю, как этот Мутнов осмелился напомнить нам о себе! Просто возмутительно! Не смейте больше появляться на пороге нашего дома!
И произнеся эту фразу, женщина захлопнула дверь перед носом подруг. Разговор был явно окончен.
– А этот Мутнов действительно самородок, – заметила Мариша, когда они вышли на улицу. – Не успел стать студентом, а уже научился взламывать замки и отключать сигнализацию. Только интересно, где и у кого он этому научился? В университетах таким премудростям не обучают.
В центр юридических услуг населению, в котором работал Леонид Семенов, подруги приехали только спустя полтора часа. Именно столько им потребовалось, чтобы преодолеть все пробки на дорогах. И еще успеть сжевать у придорожного ларечка по изумительно тонкому ажурному блинчику с ветчиной, расплавившимся на жаровне сыром и зеленью петрушки, укропа и кинзы. А теперь опасались, что за это время Семенов мог уже закончить работу и удрать из офиса. Но тревоги подруг были напрасны. Центр работал до восьми вечера, и первая же встреченная сотрудница указала подругам на Семенова.
Ленечка, чью репутацию так трепетно охраняла его мама, оказался здоровенным детиной под два метра. Несмотря на молодость, он уже успел наесть себе приличное брюшко, и его толстые щеки свисали на шею аппетитными складками. Отдельного кабинета у него не было, он занимал стол в просторном помещении, где кроме него сидело еще три человека, гудел принтер и время от времени звякал факс. Услышав, что подруги хотят расспросить у него про Валеру Мутнова, он изрядно изумился.
– Валерка?! Да мы не виделись с ним больше десяти лет! С чего вдруг он вспомнил обо мне? И вообще, откуда он знает, где я работаю?
– Это такая тайна? – усмехнулась Юля.
– Ну насчет работы это еще ладно, кто-то из наших одноклассников мог ему рассказать, чем я сейчас занялся. Но все равно странно, что он прислал вас ко мне.
– Почему? – удивилась Мариша. – Что может быть естественней, если однокашник направляет к вам своих знакомых?
– Видите ли, когда я говорил, что мы с Валерой не виделись больше десяти лет, я имел в виду, что мы вообще все это время не поддерживали с ним совсем никаких отношений. Понимаете? Никаких! А тут вдруг вы! И что, он вас ко мне направил?
– Не совсем так, – поправила его Юля. – Но мы некоторым образом знакомы с ним. И хотели бы поговорить с вами о нем.
Похоже, Семенов пребывал в сильных сомнениях, а не выставить ли нежданных посетительниц прочь. Но потом передумал. Его лицо странно сморщилось. Он полез в стол и вытащил пачку «Кента».
– Пошли, – велел он подругам и первым двинулся в сторону курительной.
Там он сделал первую затяжку и помрачнел еще больше.
– Месяц держался, – зачем-то сообщил он подругам. – А тут снова потянуло на сигареты. Ну, так и что вы хотите от меня узнать о Валерке? Каким он был в школе? Или из-за чего мы с ним разбежались?
Вообще-то подруги хотели знать, с кем общался Валера в последнее время. Чем занимался. И какие мысли крутились у него в голове. Но судя по всему, Леонид им в этом никак не мог помочь.
– А почему ваша дружба прервалась? – вместо этого спросила у него Юля. – Это из-за той истории с кражей книги из магазина?
– Вы про нее знаете! – смутился Леонид. – Это Валерка вам рассказал? Да, положение! А ведь это я виноват в том, что Валера оказался в тюрьме.
– Вы? – изумились подруги. – Но почему?
– Потому что это все я кашу заварил! – в отчаянии произнес Леонид.
– Вы хотели украсть книгу из магазина?
– Не украсть, – деликатно поправил ее Леонид. – Я хотел купить и подарить ее Валере. Я знал, что она ему была нужна. Но таких денег, каких она стоила, у меня тогда в наличии не было. И черт меня дернул рассказать Валерке об этой книге и где я ее видел. Да еще, дурак такой, потащил его с собой, чтобы он своими глазами на нее полюбовался. Ведь знал же, какой он безбашенный! И все равно потащил! Знаете, я до сих пор не могу себе этого простить! И самое главное, ведь я мог, мог бы продать свою аудиосистему, мог продать новенький велосипед и на вырученные деньги купить эту несчастную книгу. Конечно, дома из-за проданных вещей разразился бы страшный скандал. Но зато Валерка бы не оказался в тюрьме!
– Бросьте себя изводить этими мыслями, – посоветовала ему Мариша. – Рано или поздно ваш друг все равно бы загремел в тюрьму. Если вы говорите, что такие выходки, как взлом магазина, были вполне в его духе, то чего еще можно было ожидать? Просто до поры до времени вашему другу везло. Вот и все.
– И вы тут совершенно ни при чем, – заверила Леонида добрая Юлька.
– Можете говорить что угодно, а я все равно чувствую за собой вину, – вздохнул Леонид. – И Валерка, я уверен, тоже упрекает меня в этом.
– С какой стати? Он крал, он и понес наказание, – пожала плечами Мариша. – Вы же не тащили его силой на эту кражу!
– Но тогда почему он после суда ни разу не ответил на мои письма? Почему отказался от моих посылок? Почему, наконец, после того, как освободился, отказался со мной разговаривать, когда я ему позвонил?
– Наверное, ему было стыдно, – предположила Мариша.
– Вот моя мама тоже так говорит, только несколько иными словами, – вздохнул Леонид. – Говорит, что Валеру гордыня с младых ногтей обуяла. Дескать, всегда он первый, всегда лидер. А тут оп! И угодил за решетку! И еще добавляет: «Ничего не скажешь, орел!»
– Вот видите! – воскликнула Мариша. – Поэтому Валера и не хочет ни с кем встречаться из своей прошлой жизни. Чтобы не слышать от знакомых людей подобных слов в свой адрес!
– Но с Петькой Аршиновым он ведь общался! – ревниво воскликнул Леонид. – И не говорите мне, что это не так. Я своими глазами видел их вместе в кафе, где они что-то заинтересованно обсуждали. И не было похоже, чтобы Валера тяготился обществом Петьки.
