Глава 17
Сказать, что подруги были ошеломлены подслушанным эмоциональным разговором, значило ровным счетом ничего не сказать.
Алена взяла телефон и набрала номер Вани.
– Болтун! – произнесла она ему с укором.
– Не понял.
– Признавайся, ты разговаривал сегодня с Таней?
– Ну, звякнул ей разок, – неохотно признался Ваня. – Надо же было узнать, как у нее дела. Вот я и позвонил девчонке. И что с того?
– И о чем же вы с ней беседовали? О нашем расследовании речь вели?
– Да что вы, Алена Игоревна! Что я, маленький что ли? Не понимаю, что надо язык за зубами держать.
– Ваня!
– Ну, ладно, ладно, – поспешно признался тот. – Спросила она меня кой о чем.
– О чем же?
– Ну, мол, нашелся убийца или нет.
– А ты ей тут же радостно выболтал все, что нам удалось узнать! И про суть шантажа, который затеяли Мила с Игорем, тоже!
Ваня смущенно молчал.
– И знаешь, какая была реакция девушки?
– Какая?
– Она в убийстве Милы обвиняет Игоря, кричит, что его измены ей надоели и она порывает с ним.
– Ух ты! – воскликнул Ваня. – Теперь понятно, почему девчонка только что мимо меня словно на реактивной тяге пронеслась. Это она с милым своим отношения выясняла. Задержать ее?
– Нет, не надо. Пусть идет, – вздохнула Алена. – Она уже и так сказала больше, чем, должно быть, намеревалась.
Она убрала телефон обратно в сумочку, щелкнула замочком и вопросительно посмотрела на подругу. Но Инга могла ответить ей лишь таким же растерянным взглядом. Слышать, как Игоря обвиняют в страшном преступлении, а он даже толком ничего не может возразить в ответ, было ужасно.
Конечно, они обсуждали возможность причастности Игоря, они даже рассуждали, как хорошо будет ему, если Натан исчезнет из их с Полиной жизни. Но теперь… Теперь, когда обвинения были высказаны, а Игорь ничего на них не ответил, было страшно вдвойне.
– Надо поговорить с Игорем, – предложила Инга. – Как бы он не наделал еще больших ошибок.
Подруги обогнули шпалеры из живых деревьев и подошли к парню, все так же скорбно и безмолвно сидящему на скамье. Если бы не верхняя одежда, Игоря можно было бы принять за статую, такой неподвижной была его поза.
– Игорь, мы хотим тебе помочь.
Инга старалась, чтобы ее голос прозвучал как можно более ласково. Но Игорь вскинул на нее такой дикий взгляд, что Инга невольно отшатнулась и пожалела, что Алена не позволила Ване топать следом за ними. И вот теперь на Игоря неожиданно накатил приступ бешенства, а Ваня слишком далеко, он сидит в машине у ворот сада и не сможет прийти к подругам на выручку.
– Игорь успокойся.
– Мы тебе поможем.
– Никто не может мне помочь! – закричал на них парень, потрясая в воздухе кулаками. – Слышите вы? Никто! Я наделал слишком много ошибок! И за одну из них мне еще придется заплатить!
И вскочив на ноги, он кинулся бежать по аллее в том же направлении, в котором не так давно убежала Танюша. Алена хотела побежать следом за Игорем, но Инга остановила ее:
– Ему надо побыть одному.
Алена опустилась на скамью, с которой только что поднялся парень, и внезапно воскликнула:
– Господи, наконец-то я все поняла!
– Что?
– Игорь убил Милу из страха! Он боялся за свою жизнь!
– Кто ему угрожал?
– Федосеев! Помнишь, он сказал, что ему донесли: жена ему изменяет.
– И что?
– Игорь узнал о намерении мужа своей любовницы найти его и расправиться с ним. Он и людей Бориса Степановича вначале принял за тех, кого послал муж его любовницы.
– Так и что? При чем тут смерть Милы?
– Как ты не понимаешь?! Мила участвовала в афере с шантажом. Она ее сама придумала и задействовала в ней Игоря. Он убил Милу, чтобы она не могла выдать его Федосееву. И Гербарию убил по этой же причине! Боялся, что если Федосеев доберется до него, то ему несдобровать.
– И только поэтому убил двух женщин, с которыми был близок?
– Ты же сама слышала, он – трус. И кроме того, еще повеса и бабник. Рассудил, что женщин в его жизни будет еще много, парочкой можно и пожертвовать.
Рассуждения сыщиц в целом были верными, если бы не одно «но». Подруги всегда считали Игоря существом бесхарактерным и мягкотелым. Он напоминал им слизняка, лишенного защиты даже примитивного панциря, передвигающегося медленно и с трудом. А тут вдруг такая прыть. Убийство одной женщины, убийство другой и…
– Минуточку! Гербарию Игорь убить не мог! – вспомнила Алена. – Ну никак не мог! Он ведь был в это время в Великих Луках! Под стражей!
– Да, это верно.
– А без убийства Гербарии убийство Милы также лишено всякого смысла.
– Если только Игорь не захотел присвоить все деньги, полученные от шантажа Гербарии, себе.
Вот такое было вполне в характере Игоря. Он был прижимист, он любил деньги, и он мечтал, чтобы последних было у него очень много.
– А тут смотри как удобно. Сам замужнюю женщину склоняешь к измене, сам получаешь с нее деньги за молчание. Практически безостановочный процесс и бесперебойный деньгопровод. Никаких тебе посредников, а если таковые и появляются, то в решающий момент от них можно и избавиться. Какой ужас!
– Что еще?
– Я вот тут подумала… А вдруг вообще всю эту аферу придумал сам Игорь?
– Да ну… Где уж ему!
– Не скажи, все-таки Игорь башковитый парень. Он куда умнее Милы.
– Я так не думаю.
– А между тем Игорь в институте учится, а Мила с трудом курсы парикмахеров окончила. К тому же она пьет чуть ли не с десяти лет, а мозг алкоголя не переносит. Клетки разрушаются, человек неизбежно глупеет.
– Ты хочешь сказать, что шантаж Гербарии – это идея Игоря?
– Да. И он сам участвовал в ее осуществлении. А когда подошло время делить деньги, понял, что Мила ему не нужна, и устранил ее. Игорь самый реальный кандидат. Он жил с Милой, значит, ему было просто подсунуть ей отравленное спиртное.
– Ужасно!
И вторая мысль, которую озвучила Инга, была такова:
– Господи, что же мы скажем Полине?
Алена взглянула на подругу и сурово произнесла:
– Правду. Мы скажем ей правду. Мы подозреваем ее сына в убийстве Милы. И мы не одни такие.
– Это убьет ее.
– Не убьет. Ей ведь надо будет таскать Игорю передачи.
– Не шути такими вещами. Бедная Полина. Если то, что мы придумали про Игоря, правда, то мне ее очень жаль.
– Она сильная, она выдержит.
И все же Алена с содроганием представляла себе разговор, который пойдет у них с Полиной о ее сыне. Но даже в самом худшем раскладе Алена никак не могла себе представить, что именно им доведется услышать из уст их старой подруги.
– Мы пойдем к Полине одни, – сказала Алена своему телохранителю. – Считаем, что это Игорь убил Милу, а вину свалил на Натана.
Ваня понимающе кивнул.
– Оно и правильно. Такие вещи лучше подругам наедине сообщать.
Полина открыла им дверь сама. Несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на ее долю, сейчас выглядела она неплохо. Во всяком случае значительно лучше, чем еще несколько часов назад. Сыщицам даже стало неприятно, что сейчас они будут вынуждены сказать Полине такое, отчего у той мигом сдует с лица все спокойствие. Перед грядущим ужасным обвинением в адрес Игоря будут бесполезны все ухищрения и уловки.
– Полина, у нас для тебя плохие новости.
– А что еще случилось? Вы пообщались с Танюшей?
– Мы подслушали ее разговор с Игорем. Таня открытым текстом обвинила твоего сына в убийстве Милы.
Полина вспыхнула от возмущения:
– Ну и дура же она!
– Но самое худшее, что Игорь не возражал.
– Бедный мой мальчик, – расстроилась Полина. – Сколько ему пришлось пережить за эти дни. Но теперь все кончилось. Надо мне немедленно позвонить ему и сказать, что Натан во всем признался.
– Натан?
– Да. Следователь сообщил мне эту новость буквально только что. Натан признался в том, что отравил Милу и Гербарию.
– Но… но зачем он это сделал?
– В случае с Милой он защищал Игоря. Знал, как сын мне дорог, вот и расправился с девкой, которая использовала мальчика в своих целях.
– А Гербария?
– К ней у Натана были счеты еще из прежней жизни. А узнав, что старая скунсиха окрутила мальчика, Натан пришел в бешенство. Он и тут хотел защитить Игорька.
– Что-то очень уж много крови, – усомнилась Алена. – Натан – разумный человек, он должен был понимать, с твоего Игоря не убудет, если им попользуются эти бабы.
Мгновение, и Полина из безмятежной и спокойной особы превратилась в разъяренную фурию.
– Да что ты можешь понимать? – набросилась она на нее. – Ты!.. У тебя же никогда не было собственных детей и уже наверняка не будет! Ты никому не нужна, кроме этого твоего старого алкаша мужа! Но помрет он, кому ты будешь интересна?! Никому!
– Полина, ты успокойся, – попыталась вмешаться Инга. – Алена не хотела тебя обидеть.
– Вот именно. Ничего дурного я тебе не желаю.
– Вы явились в мой дом, оскорбляете моего сына, идите вон обе!
Алена двинулась к дверям.
– Хорошо, Полина. Мы уйдем, чтобы не нервировать тебя. Но учти, я буду настаивать на том, чтобы показания Натана подверглись тщательной проверке.
Полина молчала, внимательно глядя на Алену. Ободренная тем, что подруга больше не кричит, Алена добавила металла в голос:
– А ты знаешь мои возможности. Верней, не мои, конечно, а моего, как ты выражаешься, старого алкаша мужа. Это дело возьмут на заметку люди из прокуратуры. И можешь мне поверить, невиновный человек за решетку не отправится!
– Натан сам признался, что ты хочешь?
Но теперь голос Полины звучал не враждебно, а скорее жалобно.
– Не знаю, как тебе удалось убедить Натана, что Игорь нуждается в защите, но ты это сделала. Натан взял вину твоего сына на себя. Может быть, из-за великой любви к тебе. А может, тут имеются еще какие-то обстоятельства.
– Натан сам признался. И в убийстве Милы, и в убийстве Гербарии. Это он сделал! Он, а не Игорь!
Полина не сводила глаз с подруг, стараясь их загипнотизировать и заставить поверить в то, что она говорит. И поэтому она не заметила появившегося в дверях квартиры Игоря. А он, услышав последнюю фразу матери, воскликнул:
– Мама, ну зачем ты лжешь?
Полина развернулась в его сторону. На ее лице было одновременно написана радость, облегчение и, как это ни странно, страх.
– Что ты говоришь, сынок?
– Я ведь все понял, мама.
– Что?
– Натан не убивал Милу. И Гербарию он не убивал.
– Ты же еще не знаешь самого главного, Игорек! – поспешно воскликнула Полина. – Натан сегодня признался следователю во всем!
Игорь потряс головой:
– Уверен, он это сделал только из-за тебя! Он покрывал тебя, мама. И честное слово, я его готов теперь уважать.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Полина. – Очень рада, что ты наконец оценил, какой золотой человек наш Натан. Мне будет легче носить ему передачи и тратить деньги на адвоката, если я буду знать, что ты одобряешь меня.
– Мы должны поступить иначе. Нельзя, чтобы пострадал невиновный.
– Игорь, ты меня удивляешь! Что с тобой? Соберись!
Голос Полины сделался холодным и строгим. Видимо, таким тоном она разговаривала с нерадивыми учениками в своем центре.
– Я ведь сказала тебе, Натан во всем признался! Понимаешь? Сам признался! Никто на него не давил.
– Мама, эти бутылки были у тебя. И Натан об этом знал. Ты же сама сказала, что нечего выкидывать добро. Что если водка и паленая, то сами бутылки чудо как хороши! Ты сказала, что нальешь в одну бутылку свою домашнюю вишневую настойку, а в другую клюквенную. Очень красиво получится. Прозрачная водка смотрится невыигрышно, зато цветные настойки будут просто замечательно смотреться. Не стыдно и перед гостями на стол поставить такой кувшинчик.
Полина молчала. Она смотрела на сына с таким видом, словно ожидала всего чего угодно, но только не этого.
– Я раньше почему-то не мог вспомнить об этом разговоре, – произнес Игорь. – А когда Таня начала меня самого обвинять и про эти бутылки вспомнила, то у меня в голове что-то щелкнуло. Я ведь их нес на кухню, чтобы водку из них вылить. А ты их у меня забрала.
– У тебя хорошая память, сынок, – произнесла Полина медленно. – Действительно, бутылки я взяла. Но вишневая настойка будет готова только в августе, ей еще надо выстояться. А клюквенная будет только в конце осени. Поэтому обе бутылки до поры до времени стояли у меня в кухонном шкафчике, и Натан их взял.
– Мама, ты лжешь. Натан у нас не от мира сего, ты сама это говорила. Он не знает, где у нас хлеб и масло хранится, сам себе бутерброд сделать не способен. Он даже если бы и захотел, не смог бы найти эти бутылки. Это ты отравила Милу. Отнесла ей бутылку с ядом и спокойно дождалась, пока она все выпьет и умрет.
– Это не так, сынок.
– Это так, мама. И теперь я понимаю, почему ты так настойчиво требовала от меня, чтобы я в тот вечер приехал домой. Хотела, чтобы у меня было надежное алиби.
– Я просто хотела, чтобы ты был со мной.
– Нет, не просто! Если бы ты хотела этого без умысла, то ты один раз бы позвонила и успокоилась, как всегда прежде делала. А ты позвонила мне в тот вечер раз десять. То один предлог, то другой. Ты даже Танюшу к делу подключила! Симулировала сердечный приступ, позвонила ей, потребовала, чтобы она съездила ко мне, забрала от Милы и привезла домой! Представляю, какого труда тебе стоило уговорить Таню!
– Я просто пожаловалась Танюше на то, что мне плохо, у меня болит сердце, ко мне приехал врач. Она сама отправилась к тебе. А ты плохой и жестокий мальчик! Узнав, что маме плохо, ты должен был примчаться ко мне!
– Может быть, я и плохой, но я не убийца!
– Я тоже никого не убивала! – взвизгнула Полина. – Я не вливала водку в горло Миле! Она выпила ее сама!
– Господи! – схватился за голову Игорь. – Какой же я все-таки дурак! Ведь как только я увидел у Милы на столе эту бутылку, я должен был догадаться, что дело нечисто. Должен был ее предостеречь!
– Чего же не предостерег?
– Я сказал, что надо быть осторожнее. Что в городе появилась партия поддельной водки как раз в таких бутылках.
– И она тебя послушалась?
– Нет.
– Точно! – удовлетворенно кивнула Полина. – Она сама во всем виновата! Мила была алкоголичкой. А им все равно, что за спиртное находится перед ними.
– На это ты и рассчитывала! Господи, все это время правда была у меня перед глазами. Но я просто не мог поверить, что моя мать способна на убийство! Мама, ну зачем ты убила Милу? Ведь у нас же с ней все было несерьезно!
– Игорь, я ее не убивала.
И тут Алена нанесла решающий удар:
– Полина, не отпирайся. Ведь это ты была в комнате Милы и взяла фотокамеру. И это было уже после смерти Милы. Ведь до того, как заснуть в последний раз, Мила показывала аппаратуру своей подруге Насте. И камера лежала на своем месте, в коробке. А значит, когда Мила умерла, в ее комнате побывала ты и взяла фотоаппарат.
– Я не брала камеру! Я вообще никогда не была у Милы!
– Не лги! Вот оно, доказательство, что камеру взяла ты!
И Алена протянула Полине маленькую бумажку.
– «Арестофан»! – с торжеством прочла она надпись на ней.
– И что? – хмыкнула Полина. – Название лекарства от почек.
– Верно. И его посоветовала тебе я. Не смотри так на меня, Полина. Я наконец вспомнила, кто спрашивал у меня хорошее средство от больных почек. Это была ты! И это твоему сыну я посоветовала купить «Арестофан». Ты еще несколько раз уточняла, как пишется название. И это твой почерк, не сразу, но я его вспомнила.
– Ну, допустим, – спокойно произнесла Полина. – И что?
– Ты случайно обронила эту бумажку, когда крала фотокамеру со снимками Игоря и Гербарии. Наверное, ты действовала впопыхах. Вытащила камеру из коробки, начала прятать ее в свою сумку. А в сумке у тебя вечный кавардак. Вот эта бумажка с названием лекарства случайно и выпала.
– Бумажку мог обронить Игорь, – быстро произнесла Полина. – Лекарство ведь нужно было для него!
– Не смеши меня! Мужчины у тебя оба рассеянные. Твой Игорь не способен сам пойти в аптеку и купить там нужное лекарство. Конечно, это собиралась сделать за него ты сама!
Полина молчала, нервно постукивая пальцами по деревянной столешнице.
– А еще… еще тебя видела соседка Милы.
– Вот как? – с какой-то истеричной ноткой спросила Полина.
– Все вокруг считают, что старушка эта выжила из ума. Но она видела, как ты пришла к Миле, а в руках у тебя был объемистый сверток. Она уже совсем старенькая и подумала, что там пирожные или конфеты, потому что несла ты коробку очень осторожно. Но теперь я понимаю, это был стеклянный осьминог и ты боялась повредить щупальца.
Полина молчала. Она уставилась в пол и замерла. И от ее молчания всем в комнате внезапно стало очень страшно, просто жутко.
– Не молчи, мама, – жалобно произнес Игорь. – Не молчи, а то я не знаю что сделаю. Впрочем, нет, я знаю! Я пойду в полицию и признаюсь в том, что это я убил Милу и ее мать!
Полина вскинула голову и посмотрела на сына. Она хотела понять, блефует он или говорит искренне. Но вид у Игоря был до того измученный и истерзанный, что женщина осознала: сын доведен до крайнего нервного истощения всеми событиями последних дней. Игорь никогда не был борцом и сильной личностью. И сейчас он держался из последних сил.
Тяжело волоча ноги и опустив плечи, он поплелся к выходу. И нервы Полины при виде удаляющейся спины сына не выдержали.
– Нет, не уходи никуда! – закричала она, кидаясь следом за сыном. – Подожди… Я все расскажу!
Игорь взглянул на нее:
– Натан не должен поплатиться за чужую вину. Это нехорошо… Это неправильно!
– Он сам так решил. Он же мой муж. Он должен защищать свою жену.
– Значит… значит, ты все же признаешься?
– Ты сам все сказал за меня.
Произнести слова признания было для Полины выше ее сил. Вместо этого она пробормотала:
– Натан все понял куда раньше тебя. Он же умный, не то что ты.
– И что он тебе сказал?
– Ничего. Но я чувствовала, что он о многом догадывается. Последние дни стали для нас обоих сущим адом. Наверное, он до последнего колебался, не зная, как ему следует поступить. Но благородство все же одержало в нем верх. Ты правильно сказал, Натан должен защищать меня. Ведь я его жена и мать его будущего ребенка.
– Мама, но это же подло!
– А не подло было уводить у меня мужчину – отца моего будущего сына? Вот это была настоящая подлость, но Гербария совершила ее даже глазом не моргнув! Ни она, ни твой отец ни разу не задумались о том, что будет со мной и с тобой, как и на что мы будем жить. О-о-о!.. За эти годы у меня в душе настоялась и созрела такая ненависть, что я уже давно могла бы убить их обоих. Но я ждала, ждала, когда придет время и когда ты сможешь завладеть тем, что твое по праву!
– Мама, о чем ты говоришь?
– Я ждала, когда придет время, – словно впав в транс, бормотала Полина. – Я была уверена, что наши дорожки еще пересекутся. Не могла их подлость и моя ненависть остаться без воздаяния.
– Чьи дорожки, мама? О ком ты говоришь?
Подруги тоже молчали.
– Твой отец поступил подло, – горячечно шептала Полина. – Очень подло. Но он никогда не думал о других. А вот она!.. И она тоже поступила подло. Теперь он пытается искупить свои поступки, но все равно я скажу – уже поздно. Сделанной один раз подлости не исправить даже тысячью добрых дел. Когда он угодил в аварию, я была готова рыдать от счастья. Вот оно, думала я! Возмездие свершилось! Но нет, этот негодяй умудрился выжить там, где все другие погибли. Он выжил и совсем спятил. Раньше он транжирил свои деньги на кутежи и застолья, а теперь ударился в благотворительность. Старый осел! Он должен был в первую очередь позаботиться о своем сыне, а не о чужих детях!
Слабая искра понимания забрезжила при этих словах в голове у Инги. Но она не полезла к Полине с наводящими вопросами, опасаясь ее спугнуть.
– Я решила, коли уж я так долго ждала, подожду еще немного. Наследников у него все равно кроме тебя и той девчонки нет. Подожду.
– Мама, о ком ты говоришь?
– Мила, я говорю про Милу. Всегда и всюду эта Мила! Никуда нам от нее не деться! Всю жизнь она преследует меня!
– Мама, не преувеличивай. Мила появилась у нас во дворе лишь несколько лет назад.
– Да? Это ты так думаешь! А на самом деле она была всегда.
– Как это?
– Она ведь твоя сестра.
– Сестра?
Для Игоря откровения матери стали настоящим шоком. А вот Инга с Аленой были невозмутимы. Они чувствовали, что на сей раз Полина говорит правду. И даже во многом могли предвосхитить признания своей подруги.
– Да мой мальчик, она твоя сестра. У вас с Милой один отец. Да-да, и не смотри на меня так! Я не спятила и не выжила из ума. Твой отец бросил меня ради ее матери. Вы родились с коротким промежутком в три месяца. Всего три месяца было у меня и твоего отца для жизни. Короткой оказалась и наша с ним совместная жизнь. Потом его увела у меня Гербария. После он ушел от нее к другой. А потом у Гербарии родилась Мила. Видишь, как все тесно сплелось в этой жизни, сынок?
– Мой папа – отец Милы? Мы с ней брат и сестра? – бормотал Игорь, пребывая в крайнем замешательстве. – Так вот почему ты так не хотела, чтобы мы с ней встречались! Ты знала, что наши отношения противоестественны.
– Но вас влекло друг к другу как магнитом. Голос крови, чтобы ему пропасть! Но девчонка у твоего отца уродилась бедовая, да еще ее детдомовское воспитание наложило свой отпечаток. Одним словом, только полный идиот мог оставить такой наследнице свой капитал. Но от твоего отца можно ожидать самой безумной выходки. Макаренко доморощенный!
Полина прибавила крепкое словечко, которое было совсем нехарактерно для ее лексикона. Раньше она никогда не позволяла себе не то что площадной брани, но даже просто грубого выражения. И это случайно вырвавшееся у нее слово показывало, насколько тяжело дается ей этот разговор.
– Мама, я ничего не понимаю. Ты так говоришь, словно бы за моим отцом есть что наследовать. Но когда я общался с ним в последний раз, он…
– Ах, да при чем тут этот мутило и голодранец! Он был нужен мне исключительно в качестве прикрытия моего греха!
– Что?
– Я вышла замуж за этого дурачка, чтобы все вокруг думали, будто ты у меня родился в законном браке!
– Значит, мой папа – он… он не мой?
– Мог бы стать твоим отцом, бывают случаи, что чужих детей воспитывают словно родных. Но к несчастью, он оказался игроком и совсем никчемным отцом. Но все равно, главное он мне дал – свое имя и статус законной супруги. Для меня это было важно. И для тебя, я думаю, тоже. У тебя была фамилия и был отец, пусть даже такой никудышный. Все лучше, чем растить сына одной и быть матерью-одиночкой.
– Но ты же все равно лишила его родительских прав! Ты всегда говорила, что за неуплату алиментов.
– Так и было.
– Мне еще и пяти лет не было, как ты уже стала матерью-одиночкой.
– И это правда.
– Зачем тогда было выходить замуж?
– Тебе не понять! – вскипела Полина. – Одно дело, когда я сама через суд лишила своего мужа родительских прав, изгнала из своей жизни паршивую овцу, которую сначала не разглядела. Сама, понимаешь, сама, по своему собственному желанию! И совсем другое, если бы все вокруг знали, что меня бросил мужчина, а никто другой на меня не позарился. Вот позор!
– Да в чем же позор?
– Как ты не понимаешь? Твой настоящий отец бросил меня одну и с ребенком на руках! Я не хотела, чтобы все вокруг знали об этом! У меня есть своя гордость, пойми ты это!
Игорь молчал. А Инга подумала, что гордости в Полине слишком уж много. А еще жадности, злобы и коварства. И как это она до сих пор не разглядела всего этого? Должна была разглядеть еще много лет назад. Стыдно, очень стыдно. А она еще гордилась своим умением разбираться в людях.
Но Полина, надо отдать ей должное, сумела обмануть всех. Что касается более простодушной и расположенной к людям Алены, то она вовсе сидела широко открыв глаза и хватая ртом воздух. Она явно не ожидала от своей закадычной подруги подобных откровений.
Но то ли еще будет! Инга чувствовала, что главный сюрприз Полина приготовила напоследок. И когда та заговорила, Инга поняла, что не ошиблась.
