Глава 17
Впрочем, долго гадать, что будет дальше, не пришлось. Лешка внезапно сделал глубокий вдох, словно просыпаясь от спячки, и шевельнулся, шагнув в сторону.
– Леша? – позвала его девушка. – Ты куда?
– Стой тут!
– Но я…
– Стой, я сказал! За мной не ходи. И что бы ни услышала, в нору не суйся. Не знаю, кто там сейчас и как этот человек умудрился завладеть голосом моей тети Вари, но я буду не я, если не разберусь!
– А я…
– А тебе не нужно туда соваться. Мне будет спокойнее.
Эти слова согрели Саньку, но ненадолго. Стоило Лешке скрыться в подземном лазе, вход в который был закрыт некстати разросшимся кустом красной бузины, как Саньке немедленно стало страшно. Вокруг уже давно сгустились сумерки. От деревьев и кустов тянулись черные тени. Да еще поднявшийся ветер начал их раскачивать, придавая пугающее сходство с ожившими чудовищами.
Санькиного послушания хватило ровно на семь с половиной минут. Девушка следила за таймером на своих часах. Следила и восхищалась тем, какая она покорная и послушная. Но затем позади нее что-то очень уж страшно ухнуло. И Санька, издав сдавленный писк, нырнула в ту сторону, где скрылся Лешка.
Сначала ей было темно и страшно. Потом стало темно и душно. В Никиткино убежище явно не помешало бы провести хорошую вентиляцию. Да и подмести пол тоже: приходилось то и дело спотыкаться на маленьких камешках, корнях деревьев, а также разном мелком мусоре, попавшем сюда неведомо как.
Невзирая на трудности, Санька упорно продолжала продираться вперед. Она должна быть рядом с Лешей! Не будет она стоять наверху и ждать, пока все решится. Она должна лично присутствовать при развязке этой трагедии.
– Леша? – шептала Санька. – Леша, ты где?
Она остановилась и прислушалась. Ничего. Ни звука. Внезапно ей стало совсем жутко. А вдруг она свернула не туда? Подземный лабиринт достаточно обширен. Санька запросто могла заплутать. А сейчас над ней тонны земли, старых камней, обломков кирпича и прочего хлама. Просто возмутительно, почему город до сих пор не удосужился убрать с пустыря весь этот мусор!
Конечно, снаружи это таким уж ужасным не казалось. Просто остатки старых камней, битого кирпича и куски бетона. Но стоило очутиться в темноте, как Саньку охватила паника. Ей стало совсем нечем дышать. Наверное, она бы потеряла сознание, если бы внезапно до ее слуха не донесся какой-то звук. Санька навострила уши и скоро поняла: человеческие голоса.
Вперед! Кто бы там ни был, все лучше, чем стоять и трястись от ужаса. Санька рванула. Оказалось, что идти совсем немного. Она уже почти пришла. Просто из-за какого-то удивительного акустического эффекта звук распространялся не по лабиринту, а шел наверх на поверхность земли, где его и услышали Санька с Лешкой.
– Тетя Варя, – услышала Санька голос своего друга. – Как же так? Что же вы делаете, дорогая вы моя тетечка?
Голос у Лешки был очень странный. Взволнованный и дрожащий. Он сильно не понравился Саньке. Тем более что голос тети Вари прозвучал в ответ вполне уверенно. Она ничуть не была смущена тем, что ее приемный сын оказался тут. А вроде бы даже была довольна этим обстоятельством.
Она так и сказала:
– Не знаю, как ты меня нашел. Очень хорошо, что и ты тоже тут.
– Тетя, что вы делаете?
– Устраняю последнюю проблему, которая стоит между нами и деньгами твоего брата.
– Тетя Варя, да ведь Игорь…
– Да, да! Я твоя тетя, а Игорь был твоим братом! Я все это прекрасно знаю! Да только вот был ли Игорь тебе хорошим братом? И был ли он мне хорошим сыном? А? Что молчишь? Правда глаза колет? Игорь был никудышным сыном и никуда не годным братом. Он отвернулся от нас! Богатство застлало ему глаза. Он забыл, как нам приходилось выживать и делиться последним друг с другом.
– Тетя Варя, но при чем тут этот мальчик? Зачем вы его сюда притащили? Ему и так досталось. Отпустите его.
Санька осторожно выглянула из-за угла и увидела трех человек. Стоящего к ней вполоборота Лешку. Тетю Варю, не сводящую с племянника настороженного взгляда. И бледного мальчишку с перевязанной головой и гипсом, который вжался в стену и со страхом смотрел на этих двоих. Никита! Так вон он какой! Тощенький!
И как только он умудрялся таскать тяжеленную птицу взад и вперед. Посмотришь, так не подумаешь, что он в состоянии поднять что-то тяжелее столовой ложки. Но видно, он крепче, чем кажется на первый взгляд.
Нога у Никиты была до колена укутана белым чулком – гипсом. И как тетя Варя умудрилась затащить парнишку сюда с этой штуковиной? Пожалуй, она тоже куда сильнее, чем можно предположить. Санька не успела толком осмыслить этого вывода, потому что Лешка заговорил снова.
– Тетя Варя, вы зачем все это затеяли?
– Что, Лешенька? Что ты имеешь в виду?
Голос у тети Вари был медовым. Она явно не хотела ссориться с племянником.
– Зачем тут этот мальчик?
– Она хочет меня убить! – внезапно выкрикнул Никита. – Честно! Не слушайте, что она станет вам врать! Она убийца!
– Молчи!
Тетка и племянник шагнули к Никите с одинаковым угрожающим выражением лица. На секунду Саньке стало страшно. Но она взяла себя в руки и повторила, что ее Лешка никогда не сделает ничего плохого. Никита в полной безопасности, пока рядом Лешка. Ее друг не даст никого в обиду. И тщедушного Никитку тем более.
Лешка не подвел. Он повернулся к тете Варе и произнес:
– Тетя Варя, зря вы все это затеяли. Зачем он вам?
– Ты не понимаешь, Лешенька. Мне отступать уже некуда. Если бы ты только знал, сколько мне пришлось взять греха на себя… Нет, отступать некуда. И все это я сделала ради тебя!
– Ради меня?
– Ну конечно! Деньги Игоря должны достаться тебе. И они тебе достанутся! Ведь ты его брат! Единственный прямой наследник!
– Нет, тетя Варя, – покачал головой Лешка. – Не о том вы говорите. Зачем вы притащили сюда Никиту?
– Так ведь он свидетель, Лешенька, – залепетала тетя Варя. – Единственный свидетель. Черт меня попутал сунуться к месту аварии. Никогда так не поступала, а тут дала промашку! Почему-то решила, что если оттащить Игорька подальше от места аварии, то его смерть спишут на что-нибудь другое.
– На что, например?
– Ну, не знаю. Нападение грабителей, например.
– Тетя, вы всерьез думали, что эксперты-медики не отличат травмы от дорожной аварии от травм, полученных от рук грабителей?
– Не думала, Лешенька. Стара я уже стала. Всяких этих штучек не очень-то понимаю. Думала, что лучше делаю. А оно вон как оказалось. Парнишка-то этот видел меня.
– Никого я не видел! – взвизгнул Никита. – Я без сознания был все время.
– Ой, зачем же ты неправду-то говоришь, – укорила его тетя Варя. – Ты глазки открыл да на меня зыркнул. Кинулась я к тебе, а ты уже холодненький лежишь. Пульс послушала – вроде бы нет. Дышать тоже вроде бы не дышал. Ну и оставила тебя. Думала, покойничек. А оно вон как оказалось. Живуч ты. С того света выкарабкался.
– Но я вас не видел!
Никита почти плакал.
– Может, я и открыл глаза, но я ничего не помню. Я был не в себе.
– Да я-то этого не знала. И поздно теперь уже что-либо менять. Карты брошены. Ты тут. И ты, Лешенька, решай, с кем тебе быть. С этим мерзляком, которого ты видишь впервые в жизни, или со своей любимой тетей Варей, которая тебя вырастила, выкормила, на ноги поставила и в люди вывела. А если будешь сомневаться, то вспомни, кто тебя и брата твоего неблагодарного к себе взял, от сиротской казенной доли избавил. Ну? Кто это для вас с братом сделал?
– Вы, тетя! – Голос у Лешки был до того странным, что у Саньки даже дух перехватило.
Но тетя Варя ничего не заметила. И с удовлетворением произнесла:
– То-то же! Молодец, что помнишь. Так мы с тобой вместе?
– Конечно, вместе. Вот только… Только как же быть с моими родителями-то, а?
Тетя Варя ненадолго замолчала, а потом снова залебезила перед Лешкой.
– А что с твоими родителями? Пусть земля им будет пухом.
– Да вот нехорошие у меня какие-то ассоциации наклевываются. Уж не вы ли им, дорогая тетенька, землю-то пуховой периной постелили?
– Ты о чем, Лешенька?
– И муж ваш… Дядя Вова… Уж не с вашей ли подачи в аварию угодил? Он ведь вам изменил. Да еще не просто изменил, а к другой женщине уйти собрался. Я это хорошо помню.
– Что ты такое говоришь, щенок! Что ты можешь помнить!
– Я хоть и маленький был, но прекрасно помню, как мама с папой шептались, что очень уж вовремя дядя Вова помер. Не успел вас, дорогая тетенька, разводом опозорить. Остались вы вдовой, а не брошенкой.
– Молчи! – неожиданно пронзительно взвизгнула тетя Варя. – Как ты смеешь так разговаривать со своей матерью! Я тебя вырастила! Я требую от тебя безоговорочного подчинения и уважения!
– Тетя, вы больны. И это вы убили Анжелику и ее отца с бабкой! Я только сейчас это понимаю! Сначала убили дядю Витю, потому что он был грубиян и нахамил вам. А когда его дочь стала догадываться кой о чем, и ее приговорили к смерти!
– Нет, нет! Анжелика – она сама! – запротестовала тетя Варя. – Не наводи на меня большего греха!
– Но все остальные – ваших рук дело?
– Так ведь разве я плохо поступала, Лешенька? – слезливо произнесла тетя Варя. – Родителям твоим совсем страдать не пришлось. А Витя плохой человек был. Оксаночку нашу знаешь, как третировал? Она, бедняжка, ни одного дня без синяков не ходила.
– Но убили-то вы его не за это! Убили вы его за то, что он вас обидел!
– Ох, обидел, Лешенька. Что правда, то правда. Горько обидел. А я ведь, Лешенька, никому обиды-то не прощаю. Если всем прощать, так люди вовсе распустятся.
– А вы их, значит, всех приструняли?
– А что? Из-за меня, можно сказать, наша семья на хорошем счету у окружающих. В других-то семьях и пьяницы, и гуляки, и хулиганы. А у нас нет. Тишь да благодать.
– Ага! Потому что всех неугодных вы на тот свет отправляли.
– Не всех. Только самых опасных.
– Ну и как же вы это проворачивали?
– Да несложно мне было. Муж-то мой покойный да любезный в машинах хорошо разбирался. Он меня многим штучкам и научил.
– Каким же это штучкам?
– А таким… Как машину подпортить, чтобы она управление в самый ответственный момент потеряла, а все бы сочли это несчастным случаем. Вова мне рассказывал, а я все внимательно слушала. Словно предчувствовала, что понадобится мне мужнина наука в жизни!
– Значит, дядя Вова сам себе дорогу в могилу вырыл?
– Не он, а похоть его проклятая! Ходил себе налево по-тихому, и пожалуйста. Разве же я ему хоть слово против сказала? Нет! Потому что понимала: мужику необходимо иной раз на сторону сходить. Такая уж натура у вас кобелиная. Но Вове его похоть совсем мозги застлала. Уйти от меня вздумал. Бросить! Вот этого я допустить, конечно, не могла. Уважение – самое главное в жизни. Уйди от меня муж, и что бы подумали люди? Брошенка! Нет! Я не могла этого допустить!
– И вы убили мужа?
– Лучше так, чем спокойно наблюдать, как он уходит к другой.
– А ее вы почему пощадили?
– А кто тебе сказал, что пощадила? – усмехнулась тетя Варя. – Умерла она. Только никто опять же злого умысла не заподозрил. Баба эта в другом городе жила. Ну, там и погибла.
– В аварии?
– Ага. В аварии. И все отлично прошло. Никто ничего не заподозрил.
– А потом вы убили дядю Витю и моих родителей.
– Ну, пришлось.
– А родители чем вам не угодили? Вы же дружили с моей мамой. И отца уважали.
– Ну, был у нас с ними один разговор. Между прочим, насчет вас.
– Насчет нас?
– Я у Тани попросила, чтобы она одного своего мальчика мне на воспитание отдала. А она не захотела. Начала глупости какие-то плести, мол, нельзя братьев разлучать. Только мне-то уже все равно было. Что мне нужно, я всегда брала. Вот и вас получила. А кому еще сироты нужны были? Только мне. Я вас и взяла. Вся прочая родня еще больше меня за мой поступок зауважала. Так я и вас получила, и позиции свои укрепила.
– Ну а мы-то вам зачем нужны? Вы же нас никогда особенно не любили.
– Любовь, Лешенька, только у глупых людей бывает. А я всегда старалась жить так, чтобы не любовь, а уважение у людей вызывать. Кто я такая была до того, как вас пригрела? Просто вдова. А вас к себе взяла – стала чуть ли не героиней! Да и о старости мне надо было подумать. Кто меня содержать в старости бы стал? А так двое мальчишек. Вы бы и стали меня содержать.
– Только Игорь ваши надежды обманул.
– Да, теперь-то я думаю, и хорошо, что Таня мне тогда одного мальчика на воспитание не отдала. А кабы я Игоря выбрала? На него-то совсем никакой надежды. Не стал бы он меня в старости обихаживать. Одна бы я померла, без ухода и ласки.
– Тетя Варя…
Саньке показалось, что Лешка сейчас то ли заплачет, то ли придушит свою тетку. Никитка сидел тише мыши, явно боясь открыть рот и привлечь к себе внимание сумасшедшей. А у Саньки теперь не было ни малейших сомнений в том, что тетя Варя – ненормальна. У нормального человека в голове не может твориться такое.
Еще Саньке было ясно, что после таких откровений никаких отношений между Лешкой и его теткой быть уже не может. И он это понимает. И она тоже. Но тем не менее продолжает говорить, изливать свою душу. И зачем она это делает? Ведь никто ее каяться за язык не тянул. Однако она все говорит и говорит.
– Но как вы могли испортить машину Игоря? У него ведь были все мыслимые и немыслимые сигнализации установлены. Кабы что-то в машине не так было, компьютер бы ему об этом сообщил.
– Верно, Лешенька. Тут пришлось иначе действовать. Саму машину не тронуть, на дорожное полотно колючку бросить. Шины взорвались, машина управление потеряла, вот и конец Игорьку пришел. Не мучался он, ты не беспокойся. В один миг на тот свет отлетел.
Санька слушала и холодела все больше и больше.
– Так открывают душу только на смертном одре, – прошептала она самой себе. – Когда человеку уже все равно. Но тетя Варя помирать вроде бы не собирается. Однако говорит, словно ничего не боится. Словно… словно уверена, что ее откровения дальше этих стен не выйдут!
От этой мысли Саньке стало совсем дурно. Она догадалась, что тетя Варя не собирается отпускать ни Лешку, ни Никиту. Но что она задумала? Как может эта маленькая и вроде бы безоружная женщина убить двух крепких мужчин? Ну, насчет Никитки, конечно, еще вопрос, насколько он окреп после аварии. Но Лешка точно здоров как бык. И все же тетя Варя явно его не боится.
Так каких же еще сюрпризов ждать? Вроде бы автомобиля и гоночной трассы – излюбленных орудий убийств тети Вари – тут не наблюдается.
– А как же вы, тетя Варя, все это с Игорем-то провернули? Вроде, когда мы с вами к нему домой приехали, он уже мертв был.
– А я это знала, Лешенька. Как же мне не знать, коли я сама его на тот свет спровадила? Быстренько обернулась. Не успела машинка Игоря перестать дымиться, как я уже назад к себе домой помчалась. Поездом, потом автобусом. Тебе с дороги позвонила. Добилась, чтобы мы с тобой к Игорьку поехали.
– Вы сказали, что у вас сердце не на месте. Плакали сильно.
– Плакала. А легко ли мне было осознавать, что Игорька-то нашего уже и на свете нету? А когда ты приехал, я вроде бы уже готовая была, с вещичками. Так это потому, что прямо с дороги была. Переодеться даже не успела. Сразу с тобой в обратный путь двинулась.
– Но зачем?
– Да как же? Надо же было Игорька по-человечески упокоить. Да и наследство…
– Вот с этого и надо было начинать! С наследства!
– А что же, – усмехнулась тетя Варя. – Деньги, они еще никому лишними не бывали. С деньгами и уважение у людей легче легкого получить. И вообще.
– Тетя Варя, а вы зачем мне все это рассказали?
– Так ведь хочется душу-то облегчить, Лешенька.
– Но вы же понимаете, что теперь я должен отдать вас под суд.
– А за что, Лешенька?
– Как же? Вы тут в стольких убийствах признались!
– Так ведь это же я только тебе, соколик мой ясный. Только тебе.
– Я должен буду рассказать все следователю.
– А вот этого не нужно.
Голос у тети Вари сделался снова приторным и сладким. Лешка словно задохнулся. Он больше не мог произнести ни слова. Обеспокоившись, Санька снова осторожно выглянула из своего укрытия. Так она и знала! Тетя Варя куда опаснее, чем они ожидали. Она явилась хорошо подготовленной.
– О-ох! – едва выдохнула Санька.
От ужаса у нее даже дыхание в горле перехватило. Да и было чего испугаться. В руках у тети Вари была боевая граната. Самая настоящая лимонка, чеку из которой тетя Варя уже выдернула и отбросила далеко в сторону.
– Вот так вот, Лешенька, – скорбно произнесла она. – Не хотела я доводить дело до нового греха, да видать, придется.
– Не делайте глупостей, тетя Варя. Если вы бросите гранату, то сами тоже взорветесь.
– А это еще как пойдет. Ты не думай, что я старая и неповоротливая. Старым людям, Лешенька, еще больше жить хочется. Так хочется, что карасем на сковородке иной раз вертеться начинаешь. Это вам, молодым, хорошо, умирать не страшно. А нам, старым, очень даже страшно. Потому что привыкнуть к жизни успеваешь, вот в чем дело.
Помолчав, тетя Варя добавила:
– Так-то вот. Старые люди очень даже до жизни охочи. Напрасно про них иначе думают.
– И особенно до хорошей жизни, верно, тетя?
– А это уж у кого как получится. Вот у меня жизнь будет хорошая. Пусть и потеряю я обоих своих мальчиков, зато нужды знать больше никогда не буду. А будут у меня деньги, так и желающие за мной в старости поухаживать найдутся. Вот и Тимофея жена уже намекала, что дочка у них подрастает. Мол, в столицу бы ее надо. А к кому в столицу? Ясно же, что к тете Варе. А я и не против. С девчонкой-то еще и сподручнее будет. Пусть живет. Пока хорошо себя вести станет да меня слушаться, обижать не стану. Ну а коли ослушаться вздумает, тут уж не обессудьте, дорогие родственнички. Варвара себя в обиду еще никому не давала!
И с этим возгласом тетя Варя повернулась и кинулась бежать. Она не рассчитывала, что проход ей загородит Санька. А та, в свою очередь, не ожидала, что старенькая тетя Варя проявит такую прыть, удаль и коварство. Саньке казалось, что тетка еще долго будет распинаться перед племянником и Никитой, не решаясь предпринять решительных действий.
– А-а-а! – завопила тетя Варя, наткнувшись на Саньку.
В одной руке у старой женщины все еще была судорожно зажата граната. Но тетя Варя не растерялась, другой рукой схватила Саньку и подтащила ее совсем близко к себе. Лешка, который метнулся следом, замер, словно наткнувшись на невидимую преграду.
– Ну что, Лешенька? – злорадно произнесла тетя Варя, как-то мигом успокоившись.
Она поняла, что ситуация вновь у нее под контролем. И теперь, пожалуй, даже испытывала своеобразное наслаждение, издеваясь над племянником.
– Испугался? Дорога тебе эта девочка, да, Лешенька? А ведь я-то сразу же поняла, едва ты ее в дом притащил, чем все закончится. Видела я, как ты на нее смотрел. Точно так же смотрел и мой Вова на ту дрянь и шалаву, к которой от меня уйти собирался. Как же ты мне тогда моего мужа-покойника напомнил! Аж прямо жуть взяла!
– Вы и меня тоже возненавидели, – кивнул головой Леша. – Как ненавидите всех, кто вас окружает.
– Ничего подобного! Я всего лишь требую к себе уважения.
– Тетя Варя, как же вы не понимаете? Уважения нельзя добиться насильно. Уважение дается честной и чистой жизнью.
– Молодой ты еще, – осуждающе покачала головой тетя Варя. – Не понимаешь ничего. Уважение у людей в головах. И еще от денег многое зависит. Теперь я еще в большем уважении у родни буду. Во-первых, потому что сразу трех близких мне людей в жизни потеряла – мужа и двух приемных сыновей. Такое пережить не каждому доведется. Во-вторых, потому что после всех своих бед не с голой жопой на старости лет оказалась. А у кого деньги, тому и уважение. Понял?
– Зачем вы мне все это говорите?
– Верно. Незачем, – грустно усмехнулась тетя Варя. – Да все по привычке, уму-разуму тебя научить хочу.
Возникла пауза, страшная и томительная. Тетя Варя явно прикидывала, как ей лучше поступить. Лешка просительно произнес:
– Тетя Варя, не глупите. Вы должны отпустить Саню.
– Зачем? Ты мне с ней уйти дашь. А иначе я и ее взорву.
Лешка, который уже собрался сделать рывок, внезапно передумал. А тетя Варя, злорадно хмыкнув и велев ему стоять на месте, поволокла Саньку за собой.
– И главное, учти, племянничек, мне самой терять нечего. На моих руках уже столько крови, что я и счет, если честно, потеряла. А ты сиди. Сиди и надейся, что я твою девочку живой оставлю.
Это были последние слова, обращенные тетей Варей к племяннику. Она грубо вцепилась Саньке в плечо и принялась грубо толкать ее в спину.
– Шевелись, каланча неуклюжая! Не погибать же мне из-за тебя в этой норе! Бежим!
Санька сама не поняла, зачем послушалась приказа. Но было что-то такое в голосе у этой женщины, что заставило быстрей перебирать ногами. Тетя Варя уже давно вырвалась вперед и продвигалась к выходу, когда за спиной у Саньки внезапно грохнул взрыв.
Тоненько взвизгнув, Санька прикрыла голову. И тут же поняла: тетя Варя все же сумела осуществить свой план и бросить гранату!