Глава 47

— Я не верю в подобное дерьмо.

— Что такое? — Дуань Биньянь вскинул глаза, поражённый дикой злобой в голосе Зенона Эгервари. "Марианна" покинула Сплит тридцать дней тому назад и сейчас гасила скорость, сближаясь с последней планетой из их списка, и Эгервари сидел, уставившись на тактический дисплей.

— Мантикорский ублюдок, — прорычал Эгервари и Дуань нахмурился, удививляясь, что же могло его настолько возбудить.

— Что с ними такое? — спросил он. — Мы же знали, что манти разместили тут пару вспомогательных судов.

— Да не они, — рявкнул Эгервари. — А тот самый долбанный крейсер со Сплита!

— Он-то тут при чём? — потребовал ответа Дуань. Удивление, вызванное видом очевидно окрашенного страхом неистовства начальника службы безопасности, перерастало в тревогу, и его голос стал намного резче.

— Он тоже здесь, — выплюнул Эгервари. — Прямо на орбите Монтаны!

— Что?

Дуань выскочил из капитанского кресла и ринулся к пульту Эгервари практически раньше, чем осознал, что делает. Уже не первый раз он отметил про себя, что надо добиться, чтобы "Марианна", если её планируют и в будущем использовать для подобных задач, была оснащена пристойным тактическим репитером, чтобы ему не приходилось покидать собственное кресло для знакомства с тактической обстановкой. Однако это была всего лишь рассеянная мысль на краю сознания. Его внимание были слишком сильно приковано к монитору Эгервари, чтобы быть способным на что-то большее.

— Ты уверен? — поинтересовался Дуань, внимательно изучая символы кружащих вокруг планеты кораблей. Их было немного. Один отмечал боевой корабль, висящий в гордом одиночестве на парковочной орбите, а кроме него присутствовали всего лишь два торговца — один рембрандтский и второй из Лиги, судя по их транспондерным кодам, — два вспомогательных судна, о которых они и так знали, и полдесятка монтанских ЛАКов для компании.

— Если только вы не предложите какую-нибудь причину, по которой два мантикорских крейсера будут транслировать один и тот же транспондерный код, то я вполне чертовски уверен.

Тон Эгервари едва ли можно было считать подобающим для обращения к вышестоящему офицеру, но Дуаня это мало беспокоило. Если Эгервари не ошибся, он имел все основания чувствовать себя как на раскалённой сковородке.

— Биньянь, мне это не по душе. — Голос Анетты Де Шаброль звучал резче обычного, хотя и далеко не так напряжённо как голос Эгервари.

— Анетта, я и сам от этого не в восторге, — едко отозвался Дуань, продолжая вглядываться в дисплей и напряжённо размышляя.

— Должно быть они всё-таки засекли ту треклятую выгрузку, — произнёс Эгервари. — Ублюдки прищучили долбанных террористов а затем ринулись вдогонку, чтобы взять нас за задницу, когда мы тут появимся! Народ, нам хана!

Дуань покосился на него. Выражения Зенона Эгервари и в лучшие времена были не из тех, что вы стали бы произносить в присутствии вашей доброй старой бабушки, однако сейчас он был явно в большем возбуждении, чем обычно. Что могло быть нехорошо. Эгервари хорошо справлялся со своим делом — обеими своими делами — однако он также был и самым психологически ненадёжным из офицеров "Марианны".

— Зенон, не горячись, — произнёс капитан настолько успокаивающе, насколько только мог. Эгервари кинул на него недоверчивый взгляд и Дуань пожал плечами.

— Зенон, они не заметили разгрузку. Если бы они её засекли, то и нас прищучили бы сразу же. После выгрузки и возвращения шаттла мы висели на орбите ещё четыре часа. Ты думаешь, они дали бы нам спокойно провести столько времени, а потом вообще уйти из системы, если бы знали о наших делах?

Дуань смотрел прямо в глаза Эгервари и безопасник, вроде бы, немного успокоился.

Совсем немного.

— Тогда они, должно быть, поймали кого-то из местных с новыми пушками сразу после того, как мы улетели, — заговорил он. — Раскололи его, и он запел соловьём. Вот так они и узнали, куда надо лететь нас хватать.

— И как ты себе это представляешь? Я никому не говорил, каков наш следующий пункт назначения — а ты?

Эгервари всё еще продолжал буравить его взглядом, но всё-таки отрицательно покачал головой и Дуань пожал плечами.

— Ну, если ты никому не говорил, и я не говорил, я чертовски уверен, что и Анетта тоже не говорила. Так каким образом они, по-твоему, могли об этом догадаться?

— А что насчёт портового агента? — поинтересовался Эгервари — Он был в курсе наших дел. Если манти поймали кого-то, и тот сдал им агента, он мог всё рассказать.

— Он не мог рассказать того, чего не знал, — парировал Дуань. — Зенон, эта операция хорошо законспирирована. Агент на Корнати знал о нашем прибытии и провел необходимую подготовку, в том числе и подготовку груза прикрытия, и мог бы об этом рассказать. Но он не знал, куда мы направляемся после Корнати. В полётном плане, который мы предоставили через него, нашим следующим пунктом значился Тиллерман и туда же направлялся взятый нами на Корнати груз. Мы ни словом не обмолвились об остановке на Монтане. Так что единственным местом, куда он мог направить манти, является Тиллерман.

Эгервари насупился, пытаясь найти прорехи в логике Дуаня. Капитан ждал, скрестив руки на груди и присев на край тактической консоли.

Преимущество, даваемое "Марианне" её гипергенератором и противорадиационным экраном военного образца, заключалось в том, что её скорость позволяла ей сделать на Монтане достаточно долгую остановку для встречи с ожидающими её особого груза местными жителями, и всё равно прийти на Тиллерман согласно графику. Настоящий торговец был бы для этого слишком тихоходен, и даже представитель "Джессик" на Корнати не знал об экстраординарной скорости "Марианны".

— Тогда что же, по-вашему, тут делает этот крейсер? — пошел в атаку Эгервари.

— Не имею ни малейшего представления. Единственное, в чём я совершенно уверен, так это что они никак не могли предсказать, что сюда прилетим мы.

— Могли ли они это предсказать или нет, но они тут, — саркастически заметила Де Шаброль и Дуань кивнул.

— Да, это так.

— И что же мы будем делать? — поинтересовалась старпом, и Дуань нахмурился.

Если бы Эгервари опознал манти пораньше, то он, может быть, смог бы найти выход получше. К сожалению, даже сенсоры "Марианны" имели очень небольшую дальность обнаружения, в особенности объектов, не являющихся достаточно предупредительными, чтобы держать импеллерный клин поднятым. Судя по данным с дисплея Эгервари, находящийся на парковочной орбите мантикорец должен был показаться из-за планеты шесть или семь минут назад. К сожалению, к тому моменту, когда крейсер оказался на видимой стороне планеты, и дальность сократилась настолько, что позволила Эгервари его заметить и запросить транспондерный код, "Марианна" уже развернулась и начала гасить скорость для подхода к планете. К настоящему времени после разворота прошло уже двенадцать минут, скорость упала до 14 769 километров в секунду, а расстояние до планеты примерно до 56,8 миллионов километров, и "Марианна" продолжала гасить скорость с подобающим трампу торжественно-неторопливым ускорением в две сотни g.

Какая-то часть капитана "Джессик Комбайн" жаждала вообще не приближаться к планете. Несмотря на собственные слова, которыми он успокаивал Эгервари, он и сам ощущал при взгляде на безмолвный символ, как по спине начинают бегать мурашки. Зачем сюда принесло этого манти? Дуань встречал достаточно много причудливых совпадений, чтобы знать, что они случаются, но это было намного причудливее большинства из них… если только вообще было совпадением. В такой ситуации, особенно с учётом особенностей конструкции находящегося под его командой судна и его груза, он не ощущал ни малейшего желания это проверять.

К несчастью, у него не было особого выбора. Его судно находилось в двух часах и трёх минутах полёта от орбиты Монтаны. Если бы оно внезапно взяло курс прочь от планеты, это бы вызвало у Управления Движением системы, мягко говоря, некоторое любопытство… и при этом "Марианна" всё равно была не в состоянии волшебным образом остановиться на месте и рвануть обратно к спасительной гипергранице. Без радикального изменения ускорения судну требовалось два часа торможения на гашение скорости относительно звезды, что бы оно ни делало. Это означало, что ему придётся как минимум проскочить мимо планеты, а не остановиться около планеты после подлёта неизбежно означало вызвать подозрения у мантикорского шкипера.

А если у манти появятся подозрения, то "Марианна" никаким образом не сумеет убегать от них достаточно долго, чтобы уйти в гипер.

— Мы должны продолжать полёт как планировалось, — наконец произнёс Дуань. Судя по лицу Эгервари он явно собирался протестовать, а Де Шаброль и Иаковос Сандкаран, офицер-связист, выглядели не намного счастливее. — Мы уже продемонстрировали намерение подойти к планете, — указал он. — Если мы попытаемся сделать что-то другое, они подумают, что у нас на уме что-то дурное.

— Но мы не должны были заходить сюда, — заметила Де Шаброль.

— Об этом никто в системе не знает, — возразил Дуань. — Вы же не думаете, что манти позаимствовали наш полётный план у контроля движения Сплита? — Он фыркнул. — В этом было бы не больше смысла, чем в предположении, что они каким-то образом погнались за нами и теперь сидят в засаде, так ведь?

— Может и так, но что будет, если они нас узнают? — поинтересовался Эгервари.

Он выглядел изрядно несчастным, и Дуань вспомнил, что Эгервари — в то время ещё не носивший фамилию "Эгервари" — уже раз побывал "в гостях" у Королевского Флота Мантикоры. На своё счастье, тогда он был тактиком пиратского крейсера в Силезии, а не служил на корабле работорговцев. Поскольку он не числился в базе данных захватившего их корабль линейного крейсера и был "всего лишь" пиратом, то мантикорцы не казнили его, а просто передали местному силезскому системному губернатору. Вытащить его из рук системного губернатора было для "Джессик" детской забавой, однако случившееся, похоже, неизменно вызывало у Эгервари нервную дрожь при виде мантикорских боевых кораблей.

"Наверное потому, что он понимает, что теперь занесён в их базы данных", — ехидно подумал Дуань. Однако ехидное веселье быстро прошло. Значиться в базе данных мантикорского флота в качестве ранее подвергавшегося аресту пирата или работорговца означало практическую гарантию смертного приговора в случае повторного ареста.

— Для нашего опознания нет никаких поводов, — произнёс он, глядя в глаза Эгервари. — Если они не заметили, что мы делали на Сплите что-то такое, чего делать не должны были, то у них не было никаких оснований делать что-то кроме проверки кода транспондера. К чему тратить время на детальное изучение очередного ржавого трампа — особенно, если он покинет систему спустя девять часов после вашего прибытия? А?

Эгервари какое-то мгновение смотрел на него, затем нервно кивнул.

— Вот и славно. — Дуань повернулся к Сандкарану. — Иаковос, мы уже связывались с Управлением Движения?

— Нет, — отрицательно качая головой, отозвался Сандкаран.

— И мы ещё не начали транслировать наш транспондерный код, так? — Ещё один кивок. — Замечательно. Давайте сменим транспондер — на "Золотую Бабочку", я полагаю. Когда всё будет готово, свяжитесь с Управлением Движения и запросите парковочную орбиту для "Бабочки". Не включайте транспондер до тех пор, пока они нас не вызовут и не отругают за то, что он не работает. Когда они начнут ругаться, продемонстрируйте немного раздражения, как подобает ленивому торговому космонавту. Затем активизируйте код "Бабочки". К тому времени, когда мы выйдем на орбиту, Управление Движения уже должно будет уведомить манти, что мы подходим под нашим новым именем.

— Какую цель захода мне сообщить?

— Хороший вопрос. — Дуань на мгновение задумался, затем фыркнул. — Что бы манти тут не делал, я не хочу делать ничего такого, что могло бы вызвать у него подозрения в наш адрес. Всё равно здешние клиенты не знают точно, когда мы планируем прибыть. В любом случае они ничего не будут знать до тех пор, пока мы не выйдем на связь с ними и не предъявим правильный пароль. Так что я думаю, что на этот раз наши трюмы останутся опломбированными. Если бы у "Комбайн" на планете был транспортный агент, я мог бы попробовать сказать властям, что мы всего лишь зашли по пути передать сообщение от компании. К сожалению, у нас тут нет представителя. Так что, полагаю, наилучшим вариантом будет вытащить на свет божий наш неисправный кислородный бак.

В глазах Сандкарана блеснуло понимание, Анетта чуть не рассмеялась, и даже Эгервари выдавил слабую улыбку. "Марианна" повсюду таскала с собой сильно повреждённый бак для жидкого кислорода. Он использовался в качестве повода для остановки на планетах, на которых "Марианна" не могла взять законный груз или найти ещё какую-нибудь причину для захода. Бак был совершенно идентичен бакам её комплекса жизнеобеспечения, и замена столь важного компонента при первой же представившейся возможности представлялась разумной предосторожностью для любого торговца. Особенно для такого изношенного грузовика, каким казалась "Марианна", поскольку на таком судне неисправности неизбежно будет возникать чаще, чем на лучше обслуживаемых судах.

— Иаковос, когда вызовете Управление Движением, не забудьте заявить о чрезвычайной ситуации на борту и объяснить её характер, — распорядился Дуань.

— Как ты думаешь, Вестман остановится? — тихо спросил Аикава Кагияма.

Они с Хелен сидели за консолями тактиков. Формально они являлись вахтой тактической секции, поскольку Устав требовал, чтобы тактическая секция мантикорского военного корабля всегда была укомплектована. Поскольку в ближайшее время не ожидалось решительно ничего важного, было разумно дать лейтенант-коммандеру Каплан и лейтенанту Хёрнс немного времени для отдыха. А также дать возможность нескольким салагам записать на свой счёт немного времени несения "самостоятельных" тактических вахт. Таким образом, Хелен официально являлась вахтенным тактиком, а Аикава её помощником.

Теперь же Хелен насмешливо взглянула на Аикаву и тот пожал плечами.

— Хелен, я же не прошу, чтобы ты раскрывала какие-то тайны. С другой стороны, ты же не думаешь, что на корабле остался хоть один человек, который хотя бы примерно не представляет, почему мы снова потащили сюда свои задницы с такой скоростью? Или что у шкипера и Ван Дорта должна была иметься некая причина на то, чтобы спуститься на планету и снова встретиться с Вестманом?

— Ну, если поставить вопрос таким образом, я думаю, что нет.

Теперь, когда об этом зашла речь, она отметила, что Аикава и Рагнхильд приложили исключительно мало усилий для того, чтобы разузнать у неё какие-нибудь детали переговоров. Двое других обитателей Салажьего Уголка были не в счёт. Пауло, разумеется, никогда не пытался выжать из неё информацию, а Лео Штоттмейстер остался на Корнати вместе с третьим ботом "Гексапумы" и взводом морпехов лейтенанта Келсо.

Однако любопытство Аикавы явно наконец-то взяло верх над способностью — невеликой — держать его в узде. Хелен вернулась к главному экрану, на самом деле не видя его, а обдумывая виденное и слышанное.

— Аикава, я не знаю, что он решит, — наконец медленно произнесла она. — Хотя, вот что я тебе скажу. Он совсем не такой, какой должна быть Нордбрандт. Полагаю, он может быть столь же упорным и опасным, когда речь заходит о посягательстве на то, во что он действительно верит. И, я думаю, он, когда начинал, действительно верил в то, что должен не пустить нас на Монтану. Однако я не столь уверена, что эта вера дожила до сего дня. Как минимум он, на мой взгляд, понял, что всё не так однозначно, как он считал раньше. Пожалуй, по-настоящему важным вопросом является то, достаточно ли он гибок, чтобы признать, что мы не являемся первопричиной всего мирового зла, и занять более благоразумную позицию.

— Считаешь ли ты, что он на это способен?

— Не знаю, — чистосердечно повторила Хелен. — Я на это надеюсь, но в настоящий момент даже не рискну строить предположения.

— Чего я и боялся, — вздохнул Аикава. — Пожалуй, было бы слишком просто для…

Его перебила мягко прозвучавшая трель и появление нового символа на тактическом дисплее. Они с Хелен оба уставились на него.

— "Золотая Бабочка", — повторил Аикава, читая название, появившееся после того, как приближающийся торговец включил транспондер и БИЦ обновил данные. — Они придумывают для торговых судов довольно странные имена, как полагаешь?

— Вот видите? — Дуань улыбнулся, когда Управление Движением Монтаны приняло их идентификатор и заявленную цель захода. Принявшая их вызов приятная молодая женщина даже не слишком припоминала им прежнее отсутствие транспондерного кода, и Сандкаран принёс подобающие случаю извинения. Затем он передал микрофон Азадеху Ширафкину, казначею "Марианны", то есть, в настоящий момент, "Золотой Бабочки".

— Я же говорил, — обратился Дуань к Де Шаброль и Эгервари, пока молодая женщина сочувственно вздыхала, выслушивая объяснения Ширафкина по поводу их мнимой чрезвычайной ситуации. — Мы просто будем держаться тише воды ниже травы, не привлекая к себе излишнего внимания, возьмём новый кислородный бак, а затем спокойненько уберемся подальше отсюда.

— Это мне нравится, — с жаром произнёс Эгервари.

Аикаве Кагияме было скучно. Быть вахтенным тактиком замечательно, однако ещё лучше было бы, если бы приходилось следить за чем-нибудь более увлекательным, чем вялое движение вокруг Монтаны. Даже заход заурядного трампа на обыденный ремонт являлся восхитительным разнообразием… что много говорило о том, насколько тоскливо было до появления благословенной "Золотой Бабочки".

Поскольку заняться больше было нечем, Аикава решил взяться за отработку задачи слежения за курсом торговца, которому до выхода на орбиту оставалось меньше пятнадцати минут. Он двигался со скоростью едва 1703 километра в секунду и находился на расстоянии 736 069 километра, причём под ракурсом, дающим сенсорам практически идеальную позицию для взгляда "под килт" его клина.

Аикава изучил информацию на своём дисплее. Помимо того, что излучение активных сенсоров казалось немного более интенсивным, чем он ожидал бы от подобного судна, вся прочая информация была совершенно неинтересна. Он почти уже было перенацелил изучавшие судно сенсоры, но передумал. Если скучно было ему, то рядовые в БИЦ наверняка скучали не меньше. Он вполне мог подкинуть и им кое-какую работёнку, так что Аикава дал команду на обычное опознание судна.

Он совершенно не был готов к тому, что увидел в следующее мгновение.

Хелен больше не восседала в кресле тактика. Теперь в нём сидела лейтенант-коммандер Каплан, а Хелен, с того места, куда она оказалась оттеснена, даже разглядеть тактический дисплей было несколько затруднительно. Может быть потому, что за спиной Каплан столпились Абигайль Хернс, Гатри Багвелл, Анстен Фитцджеральд и капитан Терехов, все выслушивающие, как заметно возбуждённый Аикава подробно рассказывает о своём импровизированном упражнении в слежении.

— … а затем, мэм, я запросил у БИЦ опознание. Просто в качестве тренировки. Я и подумать не мог, что они ответят мне такое.

Аикава обвёл взглядом стоящих вокруг офицеров, неизмеримо превосходящих его рангом, а Терехов стиснул его плечо.

— Хорошая работа, Аикава, — негромко похвалил он. — Очень хорошая.

— Шкипер, — Аикава зарделся от очевидного удовольствия, — к сожалению, я не заслужил вашей похвалы. Просто так получилось. Я даже не могу сказать, что у меня было "предчувствие", потому что его совершенно точно не было!

— Не имеет значения, — сказал ему Фитцджеральд. — Имеет значение только то, что вы сделали.

— И даже это не имело бы значения, если бы вы, шкипер, не приказали нам с Абигайль обнюхать всё, до чего мы могли дотянуться, пока были на орбите Корнати, — заметила Каплан.

Терехов кивнул почти рассеянно, его мысли были заняты.

Кто бы это ни был, Терехов сильно сомневался, что "Золотая Бабочка" было подлинным именем судна. И он был абсолютно уверен, что его капитан понятия не имел о том, что "Гексапума" зафиксировала полный спектр его излучений перед уходом со Сплита. Если бы у него имелось хоть малейшее подозрение на это, он никогда бы не совершил такой глупости как попытка использовать ложный транспондерный код.

— Кто бы это ни был, он дерзок, — заметил Фитцджеральд. Аикава посмотрел на него и старпом фыркнул. — Так переть прямиком на нас значит сжечь килотонну нервов. Наш транспондер был включен постоянно, после того как мы вышли на орбиту, так что он должен знать, кто мы такие.

— Может быть дерзок, — произнесла Каплан. — А может быть это отчаяние. Готова поспорить, что у него какое-то дело на Монтане, которое он обязан сделать любой ценой, или он не знал, что мы здесь, до тех пор, пока не оказалось слишком поздно предпринимать что-либо, кроме как сделать вид, что ничего не произошло и запросить парковочную орбиту.

— Я склоняюсь к вашей точке зрения, канонир, — сказал Терехов. — Или, возможно, верно и то и это — и что у него есть задание, и что он прозевал наше присутствие. Вопрос в том, как поступить нам.

— Ну, сэр, — вмешалась Абигайль, — мы знаем, что один из двух использованных им транспондерных кодов должен быть ложным. Судя по всему, они оба могут быть поддельными, но по крайней мере один точно фальшивый. Согласно межзвёздному праву это достаточный повод для высадки досмотровой партии, разве нет?

— Именно так, — согласился Терехов. — И, пожалуй, так мы и поступим. — Он повернулся к Фитцджеральду. — Свяжитесь с Тадиславом, Анстен. Передайте ему, что я хочу, чтобы досмотровая партия была готова к вылету через пятнадцать минут.

— Шкипер, вы же знаете, он вооружен, — сказал Фитцджеральд. — Уж это-то мы узнали о нём на Сплите, и посмотрите, как быстро он сюда добрался. Кем бы он ни был, это не обычный торговец. Мы не знаем, что ещё может найтись у них в рукаве.

— Ничего не поделаешь, — ответил Терехов. — Судя по этим данным, — он показал на подробную таблицу данных со Сплита, — у него по два лазера на каждом борту и еще какая-то ПРО. На приведение в готовность бортового оружия им понадобится по меньшей мере пять-десять минут, и на такой дистанции они не смогут сделать это незаметно для нас. То же самое относится и к замаскированному оружию с тем дополнением, что им понадобится время ещё и на то, чтобы убрать ложные панели или что там ещё используется для маскировки. Лазеры ПРО они могут привести в готовность быстрее, но они не смогут нанести нам никакого урона, если мы перейдём в состояние боевой готовности перед тем, как заявить им о своем желании нанести визит. Если только не одержимы манией самоубийства, они не станут спорить с готовым превратить их в облако осколков тяжёлым крейсером.

— Диспетчер, Хок-Папа-Один готов к вылету.

Рагнхильд Павлетич заметила, что в её голосе прорывается волнение, и заставила себя немного успокоиться.

— Хок-Папа-Один, вылет разрешаю. Помех по маршруту нет, повторяю, помех по маршруту нет.

— Диспетчер, Хок-Папа-Один подтверждает приём: по маршруту полёта помех нет, вылет разрешен. Вылетаю.

Увеличивая тягу маневровым двигателям, она с удовлетворением отметила, что смогла задавить волнение вполне устоявшимся профессионализмом. Двигатели резво потянули бот, выводя его из радарной тени "Гексапумы" и она взглянула на локатор ближнего обзора. Хок-Папа-Один быстро вышел из зоны безопасности, в которой запрещалось поднимать импеллерный клин, и давление перегрузки пропало, когда она активизировала клин и помчалась с ускорением 400 g.

Рагнхильд оставила люк пилотской кабины открытым и теперь обернулась, чтобы посмотреть в него. Лейтенант Хеджес и полное отделение из его взвода занимали всего лишь треть пассажирского отсека.

— Вызываю торговое судно "Золотая Бабочка"! — услышала она в эфире голос шкипера после того, как легла на курс к торговцу. — "Золотая Бабочка", говорит капитан Терехов, командир корабля Её Величества "Гексапума". Приказываю приготовиться к приёму высадочной партии и досмотру. Моя досмотровая команда уже вылетела. Немедленно открыть люки.

— … Немедленно открыть люки.

— Боже милостивый! — выдавил из себя Эгервари, а Дуань Биньянь резко выпрямился в кресле. Он слышал отрывистый вздох Де Шаброль, но едва обратил на него внимание. Дуань заворожено уставился на дисплей, на котором мантикорский тяжелый крейсер только что поднял импеллерный клин. Он видел, как вслед за этим поднялись бортовые гравистены крейсера и, приходя в боевую готовность, выкатились из амбразур энергетические орудия.

— Так значит, они ни в жизнь ничего не заподозрят! — почти кричал Эгервари, разворачиваясь к Дуаню. — Черт подери, они знали всё это время, как я и говорил! Они, мать их, караулили нас и мы, мать их, прилетели прямо им в руки!

— Заткнись! — рявкнул Дуань.

— Зачем? Какая теперь, мать твою, разница? Мы покойники — покойники, твою мать! Как только манти высадятся и узнают, кто мы такие, они…

— Капитан приказал тебе замолчать, Зенон, — злобно произнесла Де Шаброль, с рычанием поворачиваясь к офицеру безопасности, — так что заткни свою поганую пасть!

Эгервари смог закрыть рот, однако лицо его дергалось и по нему катились тяжелые капли пота. Руки Эгервари заметно тряслись и поворачиваясь к своему пульту он издавал практически хнычущие звуки.

Дуаню Биньяню и самому хотелось расплакаться.

Человек, согласившийся служить на одном из "специальных судов" "Джессик Комбайн", всегда мог рассчитывать на хорошие деньги, а риск на самом деле был не так уж велик. Несмотря на то, что нации вроде Звёздного Королевства Мантикора и Республики Хевен делали всё возможное, задерживалось не более пяти процентов перевозящих рабов судов. И большая их часть останавливалась нациями вроде Солнечной Лиги, в руках которых, в общем-то, даже самому запятнанному члену команды не стоило беспокоиться ни о чем страшнее небольшой отсидки, пока "Комбайн" или "Рабсила" не вызволят его из тюрьмы. За год Звёздное Королевство и Республика останавливали не более полудесятка судов. Однако об их командах редко кто-нибудь слышал снова. При всей ненависти друг к другу, и Мантикора и Хевен серьёзно относились к борьбе с торговлей генетическими рабами, а карой за ней по законам обоих звёздных наций была смертная казнь.

Однако шансы не попасть в число неудачников были настолько высоки, а плата была настолько щедра, что "Джессик" всегда мог найти желающих рискнуть. Вроде Дуаня Биньяня, который неожиданно осознал, что все деньги галактики бесполезны для мертвеца.

— Дуань, что будем делать? — нетерпеливо спросила Де Шаброль, понизив голос так, что он едва мог её слышать.

— Я не… — Дуань остановился и отер испарину с лица. — Я не думаю, что мы можем что-то сделать, Анетта, — хриплым голом сознался он. — Это тяжелый крейсер. Он может стереть нас в порошок, если только захочет. Если мы не откроем люки, он может захотеть именно этого. Или, что ничуть не лучше, пробьёт в нас дыру и морпехи пойдут на штурм. Ты хочешь увидеть, как морпехи в боевой броне вышибают этот люк? — надавил он, махнув рукой в сторону люка лифтовой шахты мостика.

— Но это же манти, -возразила она с безнадёжностью в глазах. Ей не нужно было говорить ещё что-то, чтобы заставить губы Дуаня сжаться.

— Анетта, что ещё ты хочешь от меня услышать? Если мы их впустим и они поймут, кто мы такие, то могут нас казнить — ладно, — быстро добавил он, увидев, что она открыла рот, — они наверное казнят нас! Но если мы попытаемся их остановить, то в исходе никаких сомнений нет. По крайней мере, если мы откроем люки, то проживем немного дольше!

— А я говорю надо взорвать это долбанное судно и прихватить поганых ублюдков с нами! — заявил Эгервари. Дуань резко развернулся к нему и офицер безопасности оскалился в усмешке. Его темные глаза были расширены, а ноздри раздувались. — Эти лицемерные ублюдки с таким рвением убивают всех, кто поступает не так как им нравится! Какого чёрта они присвоили себе право судить других? Я собираюсь прихватить вместе с нами в ад столько манти, сколько только смогу!

— Это самый дикий бред, который я от тебя когда-либо слышал! — рявкнул Дуань. — Может ты и рвешься умереть, но я точно нет!

— Можно подумать, это от тебя зависит! — ухмыльнулся Эгервари. — Мы мертвецы, Биньянь. Мы станем мертвецами сразу после того, как манти поднимутся на борт. Ладно, раз я должен умереть, то пусть и они сдохнут!

Дуань понял, что его офицер почти обезумел от ужаса. И его ужас, как это часто бывает, раздувал его же ярость.

— Нет, — категорически произнёс капитан, заставляя голос звучать со спокойствием, которого совсем не испытывал. — Зенон, мы будем делать всё, что они нам приказывают. В точности.

— Ты так думаешь? — Эгервари ухмыльнулся шире и безумнее, чем когда бы то ни было, и резко повернулся к своему пульту.

Дуань Биньянь мгновенно понял, что означает эта усмешка, и с протестующим воплем бросился на него.

— Лейтенант Хеджес, готовьтесь, — произнесла Рагнхильд. — Мы подойдём к их главному шлюзу через пять минут.

— Хорошо, Рагнхильд, — с улыбкой отозвался Майкл Хеджес.

Он был одним из немногих людей в команде "Гексапумы", кто выглядел столь же юно, как и сама Рагнхильд. К сожалению, он сделал неправильный выбор, став морпехом, а не офицером Флота, но всё равно был ужасно привлекателен. Разумеется, он был старше её по званию, но Устав запрещал неформальные отношения только между офицерами, находящимися в одной и той же командной цепочке. Формально это включало в себя и размещённых на борту корабля морпехов, однако на это обстоятельство обычно закрывали глаза. Так что, может быть, не так уж и плохо, что он стал морпехом…

Ранхильд улыбнулась лейтенанту в ответ и снова вернулась к проецируемому на лобовое стекло дисплею. Её бровь поднялась в изумлении при виде полудюжины отлетающих от корпуса грузовика панелей. Одно из внезапно появившихся отверстий находилось практически прямо перед ботом, и она заметила что-то внутри. Это был расплывчатый, едва различимый силуэт, однако в нём было нечто до боли знакомое и он, похоже, поворачивался в её сторону.

— Боже, это же!..

Рагнхильд Павлетич так и не успела закончить свою мысль.

Вселенная врезала Хелен Зилвицкой кулаком под дых. Чем ещё можно было объяснить её внезапный хриплый выдох. То, что сердце её остановилось, а дыхание замерло после того как Хок-Папа-Один возорвался.

"Лазерный кластер ПРО", — прозвучал у неё в голове холодный голос, голос чёткий и педантичный — конечно же чужой голос, а не её собственный.

Шок от очевидной, самоубийственной глупости увиденного ими парализовал всех офицеров на мостике "Гексапумы". Всех, кроме одного.

— Лазерным кластерам — силовая нейтрализация! — рявкнул капитан Айварс Алексович Терехов. — Огонь!

— Ах ты долбанный кретин! — взвыл Дуань.

Ухватив Эгервари за шею сзади, он рванул его неистовым напряжением плечей и рук, и безопасник вылетел из своего кресла. Дуань хотел всего лишь оттащить маньяка подальше от тактического пульта, пока тот не сотворил ещё большую глупость — хотя что ещё более глупое он мог сделать! В этом Дуань преуспел, однако мощь неистового, панического рывка, которым он оторвал Эгервари от пульта, заодно сломала тому шею как сухую ветку.

Труп ещё не коснулся палубы, когда "Гексапума" открыла огонь.

Дистанция была меньше четырёх тысяч километров.

На таком расстоянии лазеров ПРО, способных сбивать неистово маневрирующие подлетающие ракеты на дистанции шестьдесят-семьдесят тысяч километров, было более чем достаточно для обстрела любой небронированной цели, не защищённой гравистенкой или импеллерным клином. Боевой корабль редко получал возможность использовать свои лазеры ПРО даже против вражеских ботов, не говоря уже о стрельбе по другим кораблям, поскольку не находилось безумцев, отказывающихся сдаться после приближения боевого корабля на такое расстояние.

Во всяком случае, обычно.

"Марианне" очень повезло, что лазерные кластеры "Гексапумы" имели намного меньшую мощность, чем бортовые энергетические орудия. Любой из гразеров тяжёлого крейсера пробил бы корпус грузовика навылет и, возможно, тем самым заодно и разорвал бы его пополам. Лазерные кластеры этого сделать не могли, однако они усеивали оба борта "Гексапумы" десятками, а Королевский Флот Мантикоры верил в необходимость быть постоянно готовым ко всему. Насколько бы редкостной ни была вероятность использования оружия самообороны для нанесения удара, Бюро Вооружений продумало, как это лучше всего делать, когда представится такая возможность, и нажатие карающего пальца Наоми Каплан активировало давно готовый план ведения огня. Тактический компьютер на короткое — очень короткое — мгновение задумался над поступающей от активных сенсоров информацией, определил цели, назначил им приоритеты, выделил для их обстрела конкретные установки и открыл огонь.

"Гексапума" полыхнула кинжалами когерентного света. Каждый из восьми лазеров кластера мог произвести один выстрел в шестнадцать секунд. Таким образом каждый из лазерных кластеров правого борта "Гексапумы" мог выстрелить раз в две секунды. Обшивка "Марианны", казалось, взорвалась. Вспышки лазерных кластеров прошлись по её корпусу тщательно, методично, практически не имея возможности промахнуться с такого нелепо ничтожного расстояния. "Гексапума" словно когтями рвала судно, осмелившееся убить её бот. Лазеры хлестали его жгучими энергетическими бичами, круша и уничтожая, сметая вооружение, сенсоры, импеллерные узлы.

Потребовалось ровно двадцать три секунды с момента отдачи Тереховым команды на открытие огня, чтобы превратить судно, только что убившее восемнадцать его подчинённых, в разбитый, искорёженный остов, который никогда уже не сможет самостоятельно летать.

Выли сирены. Мостик подпрыгивал и трясся как лодчонка в шторм, пока корпус "Марианны" — четыре миллиона тонн — содрогался в агонии. Энергетические удары сыпались на "Марианну", пока "Гексапума" в ярости срывала металлическую плоть с её костяка.

Повсюду внутри корпуса "Марианны" раздавались и другие звуки. Крики людей, не электроники, хотя — по большей части — очень недолгие. Лазерные кластеры можно было считать слабыми по сравнению с настоящим бортовым оружием, однако из пробитых ими дыр хлестал воздух. Отчасти из грузового трюма, но в основном из обитаемых помещений. Из импеллерных отсеков, разодранных лазерными когтями и выбросивших мужчин и женщин в рабочих комбинезонах и рубашках с короткими рукавами в беспощадный вакуум. Из внутрикорабельных проходов около накрытых огнём лазерных кластеров "Марианны". Из кают, соседствующих с её бортовыми лазерами. Из судовой столовой, располагавшейся за главным бортовым сенсорным массивом.

До того, как "Гексапума" открыла огонь, на борту "Марианны" находилось пятьдесят семь человек. Для торгового судна это была необычно многочисленная команда, однако большинству торговых судов никогда не приходилось беспокоиться о грузе доведённых до отчаяния рабов.

К тому моменту, когда тело Зенона Эгервари рухнуло на палубу и замерло, в искорёженных останках судна в живых оставались всего лишь четырнадцать человек.

— Прекратите огонь! — раздался из коммуникатора искажённый от ужаса голос. — Ради всего святого, прекратите огонь! Мы сдаемся! Сдаемся!

Лицо Айварса Терехова казалось отлитым из стали. На его обзорный экран было выведено изображение быстро рассеивающихся обломков бота Рагнхильд Павлетич. Обломки были очень, очень малы.

— Кто говорит? — замерзший гелий был бы теплее этого голоса.

— Это… это Дуань Биньянь, — говоривший задыхался, заикался и подвывал в ужасе. — Я… я был капитаном, но Богом клянусь, я не приказывал этого! Клянусь!

— Приказывали вы или нет, всё равно вы несёте за это ответственность, капитан, — сказал Терехов с внушающей ужас выразительностью. — Я вышлю второй бот, который доставит взвод морпехов в боевой броне. При первом же признаке неповиновения они будут стрелять на поражение. Вы поняли, капитан?

— Да! Да!

— Тогда поймите ещё кое-что. Вы только что убили военнослужащих Звёздного Королевства Мантикора. Тем самым вы как минимум виновны в пиратстве, наказанием за которое является смертная казнь. Предлагаю вам, капитан, потратить следующие несколько минут на то, чтобы придумать какой-нибудь повод, который мог бы склонить меня поразмыслить над возможностью оставить вас в живых.

Айварс Терехов улыбнулся внушающей страх улыбкой.

— Хорошо подумайте, капитан, — почти нежно посоветовал он. — Очень хорошо.