ГЛАВА 12

- Да, это неожиданно.

Адмирал Стефания Гримм, Служба Астроконтроля Мантикоры, свысока взглянула на капитана Кристофера Домбровского.

- Поскольку это все, что Вы мне предоставили, - ткнув указательным пальцем в дисплей с отправленным Домбровским в адрес Астроконтроля кратким сообщением, продолжила она, - и поскольку Вы выглядите достаточно компетентным, я полагаю, что Вы запросили у них дополнительные сведения, но они отказались предоставить их?

- Совершенно верно, мэм. Они были вежливы, но не сказали ни слова о том, кого посылают. Они просто повторили, что вставили в очередь на переход «внеочередного дипломатического курьера». Они принесли извинения за любые «неудобства», но не более того. Учитывая ситуацию, я подумал, что должен обратить Ваше внимание на этот случай.

- Понятно.

Гримм снова посмотрела на свой дисплей. «Небольшое разъяснение не помешало бы», - подумала она, - «но в том, что его нет, Кристофер не виноват».

Официально должность Домбровского в организационной структуре Службы Астроконтроля Центрального Узла называлась «старший офицер отдела управления движением». Это делало его ответственным за обработку тысяч запросов на транзит через Центральный Узел, и его обычно хладнокровное самообладание начинало отказывать. Учитывая насколько в настоящий момент усложнилась эта задача, Гримм даже не пыталась поддаться искушению потребовать от него что-то подобное. Сначала был поток отозванных торговых судов. Затем, когда вступил в действие план «Лаокоон-2», пришлось разбираться с кучей судов с солларианской регистрацией - зачастую с неописуемо разгневанными шкиперами - внезапно обнаруживших, что их дорога домой многократно удлинилась. И, как будто всего перечисленного было недостаточно, добавилась необходимость согласования перемещений всех боевых кораблей и мобильных ремонтных платформ, которыми пришлось жонглировать Флоту после «Удара Явато».

Да, не удивительно, что Домбровский выглядел несколько напряженным в эти дни.

Она нахмурилась, еще раз продираясь через тяжеловесные канцеляризмы типового запроса. На первый взгляд, он был достаточно стандартным, но вот поступил слишком быстро для того, чтобы новости о присутствии Элоизы Притчарт на Мантикоре - и сенсационных результатах этого визита - успели распространиться за пределы Центрального Узла. И уж тем более слишком быстро для того, чтобы люди, пославшие этого курьера, успели отреагировать на них.

«А это означает, что этот курьер может быть каким угодно только не «очередным», - подумала она.

- Хорошо, Крис, - наконец сказала она, - я прослежу, чтобы проинформировали Горный Замок. По крайней мере, они дали нам пару часов форы, прежде чем втиснули курьера в очередь, - она философски пожала плечами. - Я знаю, это усложнит дела, но не создаст слишком много волн.

- Мэм, они должны были предупредить нас о такого рода изменение графика чертовски раньше. - В голосе Домбровского прозвучало заметное раздражение. - Они знают это, и что-то я сомневаюсь, что они просто нечаянно позабыли нас уведомить.

- Я знаю, Крис, - терпеливо повторила Гримм, напоминая себе о том давлении, под которым тот оказался в последнее время. - Но не существует юридически закрепленных норм требующих заблаговременного предупреждения, какие бы там стандартные процедуры не были бы приняты.

Она взглянула прямо на него. Если он настаивает на каком-либо официальном протесте, то он не получит его, как бы сильно она ему не сочувствовала. Она удерживала его взгляд, пока не обрела уверенность, что до него это дошло. И снова пожала плечами.

- Я признаю, что это несколько невежливо с их стороны и нарушает общепринятую практику, - с легкой иронией в голосе пояснила она свой взгляд на этот вопрос, - но мы должны предположить, что на это есть какие-то причины. И даже если их нет - Беовульф совершенно случайно является суверенной звездной нацией.

- Я не понимаю, почему я все еще здесь, - недовольно заявила Хонор Александер-Харрингтон. - Я уже давно должна была быть на пути к Звезде Тревора, - пересекши комнату, она подошла к окну, за которым открывался вид на окружающий Горный Замок ландшафт. - Элис контролирует ситуацию, но я содрогаюсь при мысли о том, что в любой момент все может пойти наперекосяк. И милый намек Хэмиша о падающих на голову кирпичах, как ни что другое подходит к ситуации, в которой окажется Служба Астроконтроля, когда к ним в гости заявится Тейсман с парой-тройкой сотен республиканских подноутов и попросит организовать их переход на Мантикору!

Уловив в собственном тоне жалобные нотки (никто не спутал бы их с раздражением), Хонор поморщилась. Она знала: Элис Трумэн - командующая Оперативным Соединением 81 и вторая в линии командования Восьмого Флота - была вполне способна держать все в руках в ее отсутствие. Фактически, если уж быть до конца честной, что действительно выводило ее из себя - так это то, что она была вынуждена неотлучно находиться в Лэндинге, вместо того, чтобы провести это время в Белой Гавани. Но в этом она не призналась бы ни одной живой душе.

- Если бы я могла объяснить тебе, почему ты здесь, я бы это сделала, - несколько резковато отозвалась Елизавета Винтон. - К сожалению, я уже сказала тебе все, что знаю. Беовульф особо оговорил требование твоего личного присутствия во время их визита, но каких-либо других подробностей в их ноте не было. Не указана ни цель визита. Ни даже состав делегации. В ней только высказывается просьба о том, чтобы ты лично встретила эту «специальную миссию», - глаза императрицы сузились. - Хонор, если бы я была любительницей пари, то сделала бы ставку на то, что это связано с твоими родственниками, но это всего лишь предположение.

Хонор снова поморщилась и, опершись руками на подоконник, наклонилась ближе к кристаллопласту. Для нее это был явный признак сильного беспокойства и Нимиц тихо замурлыкал ей в ухо. Она взглянула на него, и пальцы передней пары лап того быстро задвигались.

«Беспокойся больше о плохих новостях,» - показали они. - «Больше, беспокойся о том, чтобы это вновь не омрачило мыслесвет Глубоких Корней.»

Хонор посмотрела на него, затем, почти против воли, кивнула. С тех пор как она узнала какое имя дали коты ее отцу, она думала, что оно удивительно ему подходит. Его корни действительно уходят глубоко, и он был словно возвышающийся королевский дуб, под ветвями которого она укрывалась во времена своего детства больше раз, чем могла сосчитать. Но этими его корнями, теми самыми, что помогали ему выстоять в пору жизненных бурь и делавшими его тем, кем он был - была его семья. Его память о поколениях предков, его понимание того, кем он является сам, и кем были те, кто был до него.

Это была обильная, питательнейшая почва, из которой он черпал свою силу, но слишком многого из этого, сожженное «Ударом Явато», уже нет. Его корни начинают восстанавливаться, но полное исцеление было совсем другим делом, тем, что могло, как она считала, так никогда и не завершиться.

«Но Паршивец все же прав», - подумала она. - «Тому, чего я действительно боюсь, нет какого-либо рационального объяснения. Я боюсь, что какое-то сообщение от дяди Ала или кого-то еще на Беовульфе вновь разбередит кровоточащие раны в душе отца. Что довольно глупо, если вдуматься в это. Что-то я сомневаюсь, что Совет Директоров пошлет официальное дипломатическое представительство - особенно при таких странных обстоятельствах - для того, чтобы просто доставить семейное сообщение». - Она покачала головой. - «Я, правда, такая чувствительная? Настолько испугана, что шарахаюсь от каждой тени?»

- Ты прав, - признала она вслух, наклонив голову и потершись щекой о нос древесного кота. - И я догадываюсь, что это довольно глуповато. Это просто…

- Просто то, что ты человек, - тихонько закончила за нее фразу Елизавета. Хонор посмотрел на нее, и императрица пожала плечами, поглаживая уши Ариэля, развалившегося поперек ее колен. - Ты же знаешь, я тоже могу читать знаки. И я знаю вас обоих достаточно хорошо, чтобы понять подтекст, - она грустно улыбнулась. - Ты не единственная, кто пострадал достаточно сильно, чтобы утратить душевное равновесие. Иногда мне кажется, что чем человек умнее, тем легче загодя придумывает себе причины для переживаний.

- Не уверена насчет умнее, - сказала Хонор по пути обратно к дивану перед креслом Елизаветы. - Но точно знаю, что люди с богатым воображением лучше остальных выполняют работу по пропусканию себя через мясорубку.

- Ладно, согласна, - улыбка Елизаветы превратилась в озорную. - Но если это так, то тебе придется согласиться…

Сдержанный музыкальный перезвон прервал императрицу и та перевела взгляд на небольшое коммуникационное устройство на кофейном столике перед ними.

- А, наши таинственные гости прибыли! - Воскликнула она. - Мне интересно, позволят ли Эллен и Спенсер им присоединиться к нам, не потребовав прохождения процедуры полной идентификации?

Она, капризно надув губы, улыбнулась, и Хонор хихикнула.

- Что-то я сомневаюсь в этом, - сказала она вслух, качнув головой. - Эллен единственная из всех, кого я знаю, кто еще более параноидально подозрителен, чем Спенсер. На данный момент.

На последних трех словах ее голос стих, а глаза погасли, и Елизавета перевела глаза на нее. Императрица хотела что-то сказать, но Хонор быстро покачала головой. Воспоминания об Эндрю Лафолле - ее личном телохранителе - обо всех тех годах, что он служил ей и о том, как он умер, когда ее даже не было рядом, все еще неожиданно и без предупреждения накатывались на нее. «Но боль от потери становится тише», - твердо сказала она себе. - «Да, боль становится тише».

- В любом случае, - решительно продолжила она более оживленным тоном, - ты же знаешь, если один из них не настоит на полной идентификации, это сделает другой. А Эллен не допустит никого в твое общество без полного инструктажа о…

Дверь открылась, и полковник появилась Эллен Шемаи - возглавляющая подразделение личной охраны императрицы еще с тех пор, как та была маленькой девочкой - как будто услышав упоминание своего имени. В ответ на взгляд и вопросительно поднятую бровь Елизаветы полковник коротко поклонилась.

- Ваше Величество, Ваша Милость, - полковник адресовала такой же поклон Хонор, - э… специальная делегация с Беовульфа.

Елизавета бросила удивленный взгляд на Хонор. Шутки по поводу собственных служб безопасности шутками, но последнее, что ожидала императрица - таинственный посланник будет представлен непосредственно ей. Но Хонор казалась столь же озадаченной, как и Елизавета. Все, на что она оказалась способна - это пожать плечами. И они обе поднялись со своих мест, повернувшись лицом к дверям малого зала для приемов.

Не более десяти человек прошли через них, и Хонор, узнавая все новые и новые лица, чувствовала как ее глаза лезут на лоб.

- Ваше Величество, - сказал, легко поклонившись, Чянг Бентон-Рамирес - Председатель и Главный Исполнительный Директор Планетарного Совета Директоров Беовульфа - после того как главы государств поприветствовали друг друга, - я прошу прощения за нетрадиционность этого визита, но есть некоторые вещи, которые мы должны обсудить неофициально. Абсолютно неофициально.

- Я полагаю, - очень сдержанным тоном высказалась Елизавета Винтон несколько часов спустя, - что должна начать привыкать к тому, что главы соседних государств заглядывают в гости без предупреждения, но все-таки считаю, что мы должны установить некоторый… я не знаю… порядок - так, наверное - такого рода визитов.

- Порядок? - Вильям Александер, барон Грантвилль и премьер-министр Звездной Империи Мантикора, покачал головой. - На данный момент я выбрал бы разумность! Не кажется ли Вам, Ваше Величество, что мы каким-то образом оказались в Зазеркалье?

- Похоже на то, - призналась она. - Я думаю, вопрос в том, каких чудес будет больше: хороших или плохих? Я помню, отец говорил, что истинный правитель не тот, кто способен выполнить то, что запланировал, а тот, кто способен справиться с тем, чего никто не ожидает, - она усмехнулась уголками губ. - Мне кажется, что в последнее время у Вас появилась возможность попрактиковаться в этом.

- У всех нас, Ваше Величество, - согласился с усмешкой сэр Энтони Лэнгтри, министр иностранных дел Звездной Империи. - Мои люди должны были иметь, по крайней мере, некоторое смутное представление о способе мышления других звездных государств - особенно тех, с кем мы в хороших отношениях! - но это совершенно нас ошеломило.

- Не только это, Тони, но и многое другое из происходящего в последнее время, - тон баронессы Монкрик был сух как пустыня. Она и дородный светловолосый Брюс Вейенберг были единственными представителями кабинета Грантвилля за столом. Присутствовал также Хэмиш Александер-Харрингтон, но он и сэр Томас Капарелли в настоящий момент отсутствовали в зале, проводя закрытую встречу с Габриэлем Каддел-Маркхэмом и Джустиной Митерновски-Джянг.

Хонор уже не было в Лэндинге. Она хотела остаться, но Елизавета и Хэмиш вместе настояли на ее отбытии. Даже у этого союза чуть было не хватило сил, чтобы переупрямить ее, но поддержка Генерального Директора Беовульфа довершила дело.

- Тони, Франсина права, - кивнул Вейенберг, сдержанно соглашаясь с Монкрик. - И я сомневаюсь, что ты более удивлен, чем она или я! Казначейство и министерство торговли имеют свои собственные контакты на высоком уровне с Беовульфом, а мы никогда не думали, что может произойти такое.

- Итак, теперь, когда мы все выразили свое удивление, что нам делать? - Поставила вопрос Элизабет.

- Ваше Величество, простите меня, но это просто элементарно, - сказал Грантвилль. - Если кто-то за этим столом может представить что-либо более важное, чем добавление Беовульфа в наш список «дружественных сил», пожалуйста, сейчас же поставьте меня в известность об этом!

- Жак!

Одной из тех вещей, что у Хонор всегда ассоциировалась с матерью, была способность той спокойно воспринимать сюрпризы, подкидываемые ей жизнью. Не было ничего флегматичней, чем доктор Алисон Харрингтон. Действительно, то, что больше всего впечатляло знающих ее людей, было ее озорное чувство юмора (не зря древесные коты назвали ее "Танцовщица Смеха") и энтузиазм. Ее способность концентрироваться с полной самоотдачей на том, чем она занималась сию секунду, при этом легко переключаясь с одного дела на другое. Она не была эксцентричной - она просто была способна с радостной энергичностью переключаться между многими задачами, чему любой ИИ мог только позавидовать. Но при всей этой живости, что интересно, она обладала уравновешенным характером, подобным чувству самообладания древесных котов, позволявший ей не дрогнув встречать даже самые неожиданные события.

Но не сегодня.

Только лишь завидев невысокого мужчину с миндалевидными глазами, показавшегося вслед за ее дочерью из люка воздушного лимузина в цветах лена Харрингтон, она бросилась в его объятия, и Хонор смогла уловить невероятный блеск ее светившихся печалью радости и удивления глаз.

- Привет, Алли, - голос Жака Бентон-Рамирес-и-Чоу был хриплым, когда он отчаянно обнял свою сестру-близнеца. Она положила голову ему на плечо, и он прижался своей щекой к ее. - Я тоже рад тебя видеть.

- Я сожалею, что не оказался здесь раньше, - сказал Жак.

Спустя некоторое время после встречи он сидел со своей сестрой, зятем и племянницей на террасе Белой Гавани примыкающей к бассейну. Оторвав взгляд от своего бокала, он поднял голову и откинулся назад. Солнце садилось, и в конце местного года (и далеко на севере) вечера были холодными, даже на Мантикоре. Облачка пара вырастали над бассейном с подогревом, сверкая золотом в косых лучах солнца, и он был рад, что догадался запастись легкой курткой.

- Я сожалею, - повторил он, глядя в глаза Альфреда Харрингтона, - но в этом разразившимся аду, я просто не мог позволить себя заняться личными делами. - Он покачал головой. - Ал рассказал мне, как было плохо, но я знал, что ты и Алли были друг с другом, и я подумал, что…

Он замер в молчании, и Альфред пожал плечами.

- Мы получили твои письма, Жак. Не думай, что мы считали, что ты забыл про нас. Я понял, что ты, скорее всего, очень занят дома. Кроме того, - его тон помрачнел, несмотря на все усилия, - как ты говоришь, Алли и я были друг у друга. И близнецы. И Хонор, как только она вернулась из Нового Парижа, если на то пошло.

Жак начал говорить что-то еще, потом остановился. Это не принесло бы… пользы и, на самом деле, в любом случае, нет необходимости говорить это. Он и Альфред были друзьями почти восемьдесят стандартных лет. Фактически, Жак был тем самым кто - к большому удивлению остальной его слишком известной семьи - представил высокого молодого офицера Мантикорского Флота, йомена и бывшего сержанта морской пехоты своей младшей сестре.

Технически, Жак и Аллисон были двойняшками, хотя он был рожден за пять стандартных лет до нее. Их родители зарегистрировали одноплодную беременность и лишь потом обнаружили, что зачали близнецов. Конечно, второго ребенка можно было бы отдать на усыновление, но они знали, что хотели четвертого ребенка после того, как отправят своего старшего в колледж и получат право на другого. Таким образом, второй эмбрион пробыл в криогенной заморозке до того самого дня, когда Жак обрел младшую сестренку-близнеца.

Он всегда обожал ее, и, когда они оба стали старше, он создал вокруг нее непреодолимый защитный круг. В те времена она, бывало, едва ли не дралась с ним из-за «вмешательства» в ее жизнь, но он не отступал. Это было нелегко - быть Бентон-Рамирес-и-Чоу, и он знал насколько сильно Аллисон ненавидела саму мысль о контроле и навязывание ей одной из ролей, «достойной» выходца из этой семьи. Он не желал ей участи стать кем-то, кем она не хотела быть, и, будь он проклят, если он позволит кому-нибудь сделать это с ней, даже если его «сование носа не в свои дела» и «безбашенность» будет каждый раз вызывать ее недовольство. И точно также он был чертовски придирчив в отношении того, кого он признает достойным быть рядом с ней. Тем не менее, он, не колеблясь ни на миг, представил сестре Альфреда Харрингтона и… стал шафером на их свадьбе.

Ни разу за все прошедшие с тех пор годы он ни в малейшей степени не пожалел об этом. У Жака Бентон-Рамирес-и-Чоу было два родных брата и он любил их обоих (хотя Энтони действительно частенько выводил его из себя - бегущие года не смогли полностью сгладить соперничество братьев), но правда была в том, что он был ближе к Альфреду, чем к любому из них.

«Бог мой, он выглядит ужасно», - думал он сейчас, - «а этот чертов удар был три долбанных месяца назад! Сразу после него он, должно быть, был полностью разбит, а я позволил своим проклятым «обязанностям» взять вверх? Боже! Четыре гребанных дня. Всего-навсего. Я мог бы найти для него эти четыре дня, по крайней мере, чтобы прийти сюда и сказать ему лично, что я…»

«Сказать ему что?» - Вопрос прервал Жака на середине мысли. Он не смог бы сказать Альфреду ничего, что тот уже бы не знал. Не смог бы сделать чего-то, что Аллисон, их дочери и сын уже не сделали бы для него. Но он знал, что никогда не простит себе того, что он ничего даже не попытался предпринять.

- Папа прав, дядя Жак, - сказала Хонор тотчас. - Мы знали, что ты беспокоишься за нас. Это чувствовалось в твоих письмах. И не похоже, что мы единственная семья - здесь или на Беовульфе - понесшая такие потери. Я думаю, мы… справились с этим так же, как и все остальные.

- Я вижу, - ответил Жак. Но он и Хонор всегда были близки, и он знал, что она уловила невысказанный им вопрос, - «Если вы справились с этим, то почему вы все еще здесь, а не дома на Сфинксе?» - Он увидел понимание в ее глазах и… незаживающую рану в душе.

- Во всяком случае, я здесь сейчас, - сказал он бодрее, - и, похоже, буду в состоянии остаться на некоторое время.

- Правда? - Аллисон посмотрела через столик на него, и он услышал счастье в ее голосе. - Надолго?

- По меньшей мере…, - начал он, затем остановился и, вопросительно подняв бровь, взглянул на Хонор. - Так…, еще на стандартную неделю или около того. Хонор, как ты думаешь?

- Об этом? - Она криво улыбнулась. - Может быть на день или два больше.

И Аллисон и Альфред одновременно пристально взглянули на свою старшую дочь, и Хонор ощутила их эмоции, когда они делали подсчеты. Это не заняло много времени - каждый мантикорец знал, когда атакующий флот солли должен достичь Мантикоры.

- Отлично, мы будем рады принять тебя, - сказала Аллисон мгновенье спустя. - С другой стороны, если ты собираешься остаться здесь настолько, может быть нам стоит вновь открыть Харрингтон Хаус? А, Хонор? - Она бросила в сторону дочери полунасмешливый, полупокорный взгляд. - Жак не сможет остаться так надолго, если это не будет связано с исполнением служебных обязанностей, а если это так, он, скорее всего, должен быть как можно ближе к Лэндингу. Кроме того, твой отец и я уже достаточно долго пользуемся вашим с Эмили и Хэмишем гостеприимством.

- Мама, ты прекрасно понимаешь, что вам с папой здесь всегда рады. Но если вы хотите свой дом, то, конечно же, можете располагать им. И вообще, я уже говорила вам раньше - теперь он твой и папы. Я в любом случае стараюсь каждую свободную минуту проводить здесь, в Белой Гавани, и, чтобы тот дом не пустовал, имеет смысл вам с близнецами занять его.

Она пожала плечами, хотя «пустующий» было очень неточным описанием обыкновенного состояния ее особняка у Залива Ясона. Он был постоянно полностью укомплектован штатом обслуживающего персонала, вне зависимости от того жила ли в нем хозяйка резиденции или нет. Коли на то пошло, дом являлся дипломатическим представительством Лена Харрингтон на Мантикоре и его официальные функции никогда не прекращались. Но истинной причиной, почему она избегала особняка на вершине утеса с того момента как вернулась с Хевена было то, что он хранил воспоминания об Эндрю и Миранде Лафолле, о Фаррагуте и сержанте Джереми Тэннере. Она знала, что в конце концов ей придется вернуться, но пока она не была готова противостоять всем этим воспоминаниям.

«И мама знает это тоже», - подумала она. - «И если она считает, что папа исцелился достаточно, чтобы вернуться домой - хотя бы в Лэндинг, если он еще не готов для поместья в Медностенных горах - то это должен быть хороший знак. И она права, визит дяди Жака оказался очень кстати. Кроме того, это действительно дом больше для них, чем для меня. Это было бы верно, даже если бы я не женилась на Хэмише и Эмили, учитывая, сколько времени я провожу вообще вне земли.

- Значит решено, - сказала Аллисон. - Я свяжусь с М… я имею в виду, я попрошу Мака связаться с персоналом и предупредить их, что мы возвращаемся домой.

Это была настолько короткая пауза, и так быстро исправленная, что только Хонор и Нимиц уловили, как она чуть не сорвалась и не сказала: «Миранда».

- Ну, хорошо, похоже, что вы обе все-таки договорились о моей участи, - с улыбкой заметил Жак. - И судя по всему, мы собираемся нагрянуть - в некотором смысле - о-очень большой толпой.

Он указал на маленькую группу (вообще-то, и не такую на самом деле уж и маленькую) высыпавшую из ведущих в сад широченных стеклянных дверей веранды, и Хонор уловила, как в тот же самый миг по отряду телохранителей (и одной телохранительницы), занимающих позиции вокруг открытой террасы, пробежала дрожь повышенной боевой готовности.

После «Удара Явато» и докладов Антона Зилвицкого о нано-программируемых убийцах телохранители, как никогда прежде, сконцентрировались на исполнении своих функций, и она ощутила суровое и безоговорочное одобрение их бдительности старшим братом своей матери.

Она помнила, как когда-то давно он находил забавными ее попытки смириться с личными телохранителями, даже при том, что понимал (лучше, чем ее родители, на самом деле), почему такого рода меры безопасности являются необходимыми. Однако сегодня, когда он смотрел на этот одетый в защитную форму жадеитово-зеленого цвета кордон, она не почувствовала ни тени развлечения в мыслесвете Жака Бентон-Рамирес-и-Чоу.

«И мама и папа тоже изменили свое отношение к их присутствию», - подумала она с печалью.

Было время, когда ее родители мирились с личными телохранителями близнецов только потому, что закон Грейсона безоговорочно требовал этого. Они понимали, что Джереми Тэннер и Люк Блэкетт бдительно присматривали также и за их безопасностью, но в их собственном случае они считали это неизбежным (хотя и довольно трогательным) неудобством. Уклоняясь от опеки при первом же удобном случае.

Но не после «Удара Явато». Не после того как Аллисон Харрингтон и ее внук выжили только потому, что двое из этих телохранителей умерли, защищая их жизни.

Они не проявили ни признака неудовольствия, когда Хонор в категоричной форме заявила, что с этого момента у них будут свои личные телохранители. И, несмотря на первоначальную сдержанность - защитную реакцию порожденную болью от смерти Лафолле и Тэннера - ее родители приспособились лучше, чем, как она боялась, могло бы быть. Пусть она и проявила максимальную тщательность при подборе подходящих охранников.

Прежде всего, она решила, что любой кандидат должен быть реципиентом пролонга. Ни один из ее собственных телохранителей из первой группы не получил терапии продления жизни. Она знала, каково это, когда кто-то рядом с тобой стареет и умирает на твоих глазах, и не была готова обречь своих родителей на туже участь. И все же, это было только первым (и наименее сложным) из рассматриваемых ее ограничений, когда она со Спенсером Хоуком начала изучение досье кандидатов.

Сержант Исайя Мэтлок, телохранитель ее отца, был очень редкой птицей: сын лесного рейнджера на планете, чья дикая местность определенно не приветствовала вторжение человека в свои владения. По крайней мере, храбрецы, рискнувшие отправиться туда, расценивались их оставшимися дома друзьями и соседями как чокнутые сумасшедшие, но семья Мэтлока была связана с лесным хозяйством Грейсона более трехсот стандартных лет. Их любовь к своим лесам была, возможно, даже больше, чем у сфинксианцев - как, например, у Альфреда Харрингтона - вероятно именно потому, что дикая природа их родного мира каждый день делала все возможное, чтобы убить их. Хонор ожидала, что Исайя, несмотря на большую чем на своей родине гравитацию, примет Сфинкс с радостью, и она была довольна уже проявившимся взаимопониманием между ним и доктором Харрингтон. Если кто-то сможет понять необходимость ее отцу время от времени отправиться на рыбалку или в охотничий поход, то, с большой вероятностью, это будет Исайя… который, несомненно, сможет должным образом настроить членов подчиненной ему команды обеспечения безопасности.

Однако, она ожидала, что выбор охранника для своей матери будет более трудным. Беовульфское воспитание Аллисон не позволяло той воспринять саму идею того, что ей требуется защита от людей, которых она прежде никогда не встречала. Она понимала это разумом, но, даже после нескольких попыток покушения на ее старшую дочь, она считала эмоционально непостижимым, как совершенно незнакомые люди могут желать ей вреда. Кроме того, она, как и любой беовульфвец, имела некоторые проблемы с самим понятием личного вассала, готового умереть защищая ее жизнь. В завершении всего, и тоже как следствие беовульфского воспитания, она… была несколько непривычна для самого либерально настроенного грейсонского телохранителя, какого себе можно только вообразить.

Хонор болезненно осознавала, с каким геракловым трудом она столкнулась, пытаясь решить эту задачу, и именно поэтому она пришла в такой восторг, когда насколько быстро обнаружила капрала Анастасию Янакову, самую первую женщину на Грейсоне, завершившую суровый и требующий полной самоотдачи курс подготовки телохранителей.

Из десятка последовавших по ее стопам представительниц прекрасного пола более половины оказались в гвардии Лена Харрингтон. Большую часть остальных заграбастали себе Гвардия Мэйхью и Служба Безопасности Протектора, а прочие попали в охрану некоторых из наиболее прогрессивных Землевладельцев Грейсона.

Старые ретрограды были готовы противостоять такой эксцентричной идее до последнего рубежа, но их проигрыш (и глупость) был выигрышем Хонор, и Анастасия (четвероюродная кузина Гранд-Адмирала Иуды Янакова) была прекрасным примером почему. Прежде чем вступить в борьбу за свое право вступить в программу подготовки телохранителей, она побывала на Мантикоре, куда ее отправил учиться ее прискорбно радикальный отец. За то время, что она провела вне Грейсона, Анастасия успела получить степень магистра в области криминологии и правоприменения и стала лидером команды по пистолетной стрельбе своего колледжа. Окончив программу подготовки с третьим результатом в своем выпуске, она получила блестящие перспективы на получение офицерского звания. Однако все телохранители-офицеры начинали свою службу с рядовых. Каждый из них начинал как простой телохранитель, и продвижение по служебной лестницы для любой женщине, вторгшейся в традиционно мужскую прерогативу, сложится, скорее всего, гораздо сложнее, чем у ее соперников с Х-хромосомой, а Анастасия явно нацелилась высоко.

К тому же она являлась яркой воспитанницей двух миров и поэтому была идеальным посредником для кого-то вроде Аллисон Харрингтон и, хотя и имея характер не чуждый лукавому озорству, была достаточно не похожа на Миранду Лафолле, чтобы избежать напоминания Аллисон (или Хонор) о другой женщине с Грейсона, также ставшей своей в обоих мирах своего Землевладельца.

В данный момент Мэтлок и Янакова делили позицию совместно с трио личных телохранителей Хонор. Вся пятерка, расположившись достаточно далеко, чтобы предоставить Хонор и ее семье островок частной жизни, сформировала защитный барьер по периметру террасы и теперь отслеживала, как вновь прибывшие заканчивают появляться из дверей.

Возглавляла парад Эмили в кресле жизнеобеспечения в сопровождении своего личного телохранителя Джефферсона МакКларе. Вера и Джеймс Харрингтоны шли по обе стороны от ее кресла, и Хонор, смотря на сестру, почувствовала новый укол боли.

Смерть Джереми Тэннера опустошила душу Веры. Смерть всегда трудно понять, когда тебе нет и девяти лет. Может быть Вера и перенесла бы это легче, если бы она в тот же ужасный день не потеряла достаточно многих из своей семьи - достаточно многих дядь и теть и кузенов - достаточно, чтобы омрачить любое детство. Но Джереми сопровождал ее буквально с момента рождения как защитник, охранник, друг и старший брат - все в одном. Она не воспринимала его как того, кто был обязан даже ценой собственной жизни охранять ее безопасность, но чувствовала его неистовую преданность, любовь, выходящую за рамки простой обязанности, и дарила ему в ответ незамысловатую, бескомпромиссную детскую любовь.

Со времени «Удара Явато» она и Джеймс льнули к Люку Блэкетту, и Хонор понимала - очередной неразрешимой проблемой будет поиск кого-то, кто сможет заменить Джереми. Кого-то, кому близнецы позволят быть рядом с ними после принесших столько горечи многочисленных потерь среди тех, кого они любили. Это были умные, чуткие дети; они не собирались подвергать себя такого рода потерям еще раз, если могли предотвратить это.

Хонор понимала это, и поэтому знала, что ей придется пойти на хитрость. Что она и сделала, и сейчас Хонор могла позволить себе чувство триумфа с оттенком горечи, рассматривая высокого - довольно высокого, для Грейсона - с каштановыми волосами телохранителя следующего за Верой. Капрал Мика Лафолле закончил свое обучение менее двух стандартных лет назад и некоторые блюстители традиций могли бы посчитать его недостаточно зрелым для его новой должности, но Вера была знакома с младшим братом Эндрю и Миранды Лафолле всю свою жизнь. Мика уже входил в группу телохранителей, обеспечивающую ее безопасность. На самом деле, она провела большую часть дня после «Удара Явато» оплакивая на его руках смерть его брата и сестры.

«И это именно то, в чем сейчас нуждается Мика», - пришло в голову Хонор. - «Он любит Веру и Джеймса до беспамятства, и я не думаю, что смогла бы найти более значимое для него задание».

«Возможно, кроме единственного», - подумала она, глядя на молодую женщину, ведущую сдвоенную детскую коляску с анти-гравитационной подвеской.

Быстрозаживляющая терапия восстановила сломанную ключицу Линдси Филлипс, но она была не более неуязвимой, чем любой другой член семьи Хонор, к тем огромным потерям, от которых они все пострадали. Та же самая тень смерти коснулась и ее, и она боролась с этим, посвятив всю себя в заботу о Рауле и Катерине. Хонор была благодарна ей за это, и все же сильнее всех ее внимание привлекал высокий молодой телохранитель, следующий на шаг позади няни.

Лейтенанту Винсенту Клинкскейлу досталась невыполнимая задача заменить Эндрю Лафолле на посту личного телохранителя Рауля Альфреда Алистера Александер-Харрингтон. Никто и никогда не мог по-настоящему заменить Эндрю. Хонор знала, что несправедливо по отношению к Винсенту считать так, но также она знала, что это было правдой. Неизбежной. Эндрю Лафолле прошел с ней через слишком многое, дал слишком многое для того, чтобы было как-то иначе. Во многих отношениях она предпочла бы, чтобы место своего старшего брата занял Мика, но тот был слишком молод, слишком неопытен. Конклав Землевладельцев, только заикнись она об этом, ударился бы в коллективную истерику. Конечно, они не смогли бы остановить ее, но это не помешало бы им снова и снова пытаться это сделать. И хотя это мало ее беспокоило, надо было признать, что они, вероятно, были бы правы.

Именно поэтому она похитила Клинкскейла у службы безопасности Дворца Протектора. Племянник Говарда Клинкскейла и старший брат коммандера Карсона Клинкскейла, он был на несколько лет старше Мика. Фактически, он был достаточно стар, чтобы ограничиться пролонгом первого поколения, что делало его выглядящим успокоительно зрелым для коллег-землевладельцев Хонор на следующие несколько стандартных лет. И клан Клинкскейл был официальным вассалом клана Харрингтон, что юридически делало Винсента племянником Хонор. Даже самые упертый из Землевладельцев не смог бы оспорить степень его пригодности для этой роли - Винсент убедительно доказал как свои способности, так и свою лояльность.

«И если я до сих пор не знаю его так, как я знала Эндрю, то это верно и для любого другого гвардейца», - подумала она с грустью. - «Теперь не осталось никого. Никого из того первого отряда моих телохранителей».

«О, Хонор, что-то ты совсем расчувствовалась!», - сварливо заметила она самой себе мгновение спустя. - «Винсент совершенно замечательный молодой человек, иначе ты не подумала бы о нем в первую очередь. И если он не Эндрю, то и никто-либо еще. Так не пора ли тебе перестать зацикливаться на этом и позволить ему быть тем, кто будет заботиться о Рауле?»

Нимиц со своего насеста рядом с ней издал нежный звук смешанного сочувствия и нагоняя, и она улыбнулась ему.

- Я работаю над этим, Паршивец, - тихо прошептала она, легонько щелкнув его по кончику носа. - Я работаю над этим.

Он схватил ее палец одной рукой и сжал, и она почувствовала его одобрение. Потом, обернувшись, посмотрела на приближающуюся группу и изумленно улыбнулась, посчитав количество прибывших.

«Действительно, это на самом деле выглядит как маленькая армия», - подумала она. - «Жаль, что Мак не пришел вместе с ними - вместе с ним оказалась бы ровно дюжина! И все-таки хорошо, что терраса такая большая».

- Привет, Эмили, - окликнула она, когда кавалькада приблизилась. - Мак послал тебя привести нас на ужин?

- Пока нет, - смеясь, ответила Эмили. - На самом деле я решила, что пришло время продемонстрировать свою независимость, позвав вас по собственной инициативе. Думаю, я предвосхитила его приглашение на целых две минуты. Может быть, даже три.

- Знаю-знаю… Всегда хозяйка собственной судьбы, - заметила Хонор.

- Ха! Кто бы говорил! Ты думаешь, я не понимаю, чьи безжалостные прихоти на самом деле управляют этим зоопарком?

- Чепуха. - Хонор вздернула нос. - Он просто развил острое предчувствие того, чего я хочу именно сейчас. Просто так получается, что я выбираю именно то, что, как Мак считает, я должна захотеть в каждый конкретный момент. Я всегда совершенно свободно могу передумать или отказаться согласиться с ним.

- Конечно, ты можешь, - кресло Эмили достигло их, та тепло улыбнулась Жаку, а Вера и Джеймс поспешили вперед. Они стали уже слишком большими, чтобы забраться на колени своего дяди, и тот смог обнять их. - Хонор была такой же врунишкой в их возрасте?

- Врунишкой? - задумчиво повторил Бентон-Рамирес-и-Чоу после передачи приветственных поцелуев своим племяннице и племяннику. Он наклонил голову, обдумывая прозвучавшее слово, затем пожал плечами. - Я бы не сказал - врунишкой, скорее, скажем так, способной… творчески перестраивать свой мир при необходимости.

- Да, и она получила это от дяди, - вставила Алисон Харрингтон.

- Ну, от кого-то с таким же генетическим набором, точно. - Бентон-Рамирес-и-Чоу мило улыбнулся своей близняшке. - Алли, если на то пошло, то ты у нас генетик. Ты знаешь, воспитание важнее природы в подобных случаях. Настолько важнее, что я с чистой совестью могу требовать доверия к своим словам.

- Ох, да прекратите вы оба. - Хонор покачала головой. - Независимо от всех моих недостатков - а я уверена, их множество - я не думаю, что кто-то из вас достаточно храбр, что бы позволить ужину Мака остыть. Так почему бы нам всем просто не вернуться в дом, а вы двое тем временем закончите спор, кто виноват в этой ужасной ситуации, что я отказалась от ужина?

- Боже мой, ты действительно превосходный стратег? - ответил ее дядя. - Кто бы мог подумать?