Глава 18

Когда шаттл опустился на затянутую грейсонским туманом посадочную площадку, под кристаллопластовым навесом Хонор дожидалась темноволосая, темноглазая женщина. С прошлой встречи седины в её волосах заметно прибавилось, но мудрое спокойное лицо осталось прежним.

В отличие от мундира. Мерседес Брайэм имела в Грейсонском космофлоте чин контр-адмирала, но принадлежала к числу «позаимствованных» Грейсонским флотом мантикорских офицеров и потому сейчас надела коммодорский мундир КФМ. Хонор, приглашая её к себе начальником штаба, несколько волновалась, захочет ли она принять назначение, связанное с понижением в звании. Она знала Мерседес достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что она с искренне обрадуется предложению. Но то же самое знание внушало опасение, что долг и дружеские чувства могут заставить её принять это предложение, нравится оно ей или нет.

Впрочем, радостная улыбка коммодора Брайэм и волна сопутствующих улыбке эмоций показали, что все тревоги были напрасны.

— Мерседес! — воскликнула Хонор, шагнув с трапа.

Свежий, живой запах весеннего дождя окутал её, и она почувствовала знакомый металлический привкус. После недели, проведенной в искусственной атмосфере корабля, этот запах казался дыханием живой планеты, но при этом воздух Грейсона, если долго дышать им, был смертелен для любого, особенно для человека из другого мира как она сама. Она прекрасно знала это, но знания — одно, а ощущения — совсем другое, и она набрала полную грудь этой свежести, невзирая на протесты разума.

— Рада вас видеть, — продолжила она, пожимая протянутую Брайэм руку — крепко, но осторожно, памятуя о своей силе человека, родившегося в мире с высокой гравитацией.

— Взаимно, ваша милость, — откликнулась Мерседес, отвечая на пожатие, после чего кивнула Лафолле, Хауку и Маттингли.

Телохранители на миг вытянулись в струнку, отвечая на приветствие, и вернулись к обычной стойке. Еще двое харрингтонских гвардейцев держались позади, сопровождая личный багаж землевладельца.

— Занимайте места, ваша милость, — сказала Брайэм, с улыбкой махнув в сторону поджидавшего их аэрокара цветов лена Харрингтон, — и шофер мигом домчит вас и ваших друзей в Харрингтон.

— Как, разве не в Остин-сити? — удивилась Хонор.

— Нет, ваша милость. Гранд-адмирала Мэтьюса вызвали сегодня на верфи Ворона, откуда он сможет вернуться не раньше завтрашнего утра. Они с Протектором сошлись на том, что перед всеми официальными встречами вам не помешает побывать дома. Ваши родные с нетерпением ждут вас к ужину, на котором, как я понимаю, будет присутствовать и лорд Клинкскейлс с женами. Ваша матушка сказала, что она… э-э… хочет кое-что с вами обсудить.

Губы Хонор дернулись: к чувству радости примешался навязчивый страх. Ей было очень трудно удерживать мать на Грейсоне, подальше от Мантикоры, и стало еще труднее, когда, благодаря вмешательству Эмили, скандал утих. Алисон Харрингтон отнюдь не отличалась сдержанностью, когда дело касалось ее близких. Хонор живо представляла себе мамины фразочки из серии «а я вам говорила!», которые полетят — и полетят публично! — вонзаясь безжалостными кинжалами в видных мантикорских политиков.

— Думаю, у регента тоже есть вопросы по управлению леном, которые он желает обсудить с вами, пока есть возможность, — продолжила Мерседес.

«И он, надо думать, тоже не прочь спустить шкуры кое с кого из мантикорских политиканов, — отстраненно подумала Хонор. — Хотя бы чужими руками, коль скоро не может добраться до них лично».

— Этого более чем достаточно, чтобы занять вас на весь первый вечер на планете, а завтра в полдень Протектор ждет вас на неофициальный обед в своем дворце. Ну а потом, если вас это устроит, мы встретимся с гранд-адмиралом.

— Разумеется, устроит, — ответила Хонор и оглянулась на Лафолле. — Эндрю, ты наверняка захочешь проверить, не прячутся ли под сиденьями аэрокара убийцы, — сказала она, сопроводив слова одной из своих едва заметных кривых улыбок.

— Если коммодор Брайэм подтвердит под присягой, что салон аэрокара всё время находился под её пристальным наблюдением, я готов воздержаться от обычной скрупулезности, миледи, — ответил телохранитель.

В его тоне прозвучал лишь намек на иронию. Харрингтон рассмеялась.

— Пойдем быстрее, Мерседес, пока он не передумал! — сказала она.

Мерседес засмеялась и почтительно отступила на полшага, а телохранители, как всегда, образовали треугольник вокруг своего землевладельца. Сохраняя строгий порядок, все поднялись в аэрокар.

Забравшись на заднее сиденье роскошного бронированного аэролимузина, Хонор устроила Нимица у себя на коленях. Брайэм заняла место рядом, Эндрю спереди, на откидном кресле, а Маттингли вежливо, но твердо отстранил пилота и занял его место. Хаук расположился рядом с пилотом на месте оператора РЭБ. Потратив несколько секунд на ознакомление с полетным планом, Маттингли плавно поднял машину в воздух и взял курс на Харрингтон-сити. Неизменные истребители заняли места по бокам лимузина: даже относительно короткий перелет обязательно сопровождал эскорт.

— Знаешь, — сказала Хонор, обращаясь к Брайэм, — я ведь не сразу решилась попросить гранд-адмирала, чтобы он тебя отпустил. Я же знаю, как ты нужна Альфредо в эскадре Гвардии Протектора, и потом, мне неловко было предлагать тебе понижение, пусть даже и временное.

— Не хотелось бы подрывать уверенность вашей светлости в моей незаменимости, однако адмирал, если захочет, вполне может обойтись без меня, — ответила Брайэм. — А учитывая, что, отправляясь на Василиск, я вообще не рассчитывала подняться выше лейтенанта, коммодорский чин, по-моему, не так уж худо. Кроме того, если мне не изменяет память, вы, служа на разных флотах, тоже смещались в ранге то вверх, то вниз.

— Пожалуй, — согласилась Хонор, — но, в любом случае, я благодарна тебе за согласие и хочу, чтобы ты это знала.

— Ваша милость, — откровенно сказала Брайэм, — то, что вы снова обратились ко мне, это честь для меня. И нельзя сказать, что с понижением в чине повезло только мне, — добавила она мрачно.

— Я знаю, — кивнула Хонор.

Нимиц немного прижал уши, почувствовав её огорчение из-за прозрачного намека на даму Элис Трумэн.

Как и Хэмиш Александер, только куда менее оправданно, Элис пострадала от зачистки, устроенной Яначеком. Контакты Хонор с нынешним Адмиралтейством были гораздо менее обширны, чем при баронессе Морнкрик, но до неё дошли слухи, что Элис, в бытность свою капитаном КЕВ «Минотавр», отдавила чью-то очень высокопоставленную мозоль. Это было одной причиной, а второй, несомненно, был тот факт, что Трумэны служили в Королевском Флоте почти столько же поколений, сколько и Александеры и столь же пылко поддерживали фракцию противников Яначека. Так или иначе, смена правительства стоила даме Элис вывода в резерв на половинное жалованье и отказа в утверждении в звании вице-адмирала.

Даже Яначеку и Жозетте Драшкович непросто было найти рациональное объяснение такой несправедливости, ибо контр-адмирал Трумэн на протяжении всей кампании, поставившей на колени Народную Республику, занимала вице-адмиральскую должность, командуя соединением НЛАК в составе Восьмого Флота. Но и это не остановило Первого и Пятого Космос-лордов, а очевидное и даже демонстративное несогласие Элис с политикой Адмиралтейства лишь облегчило им задачу — отстранить её от службы по причине непримиримого расхождения позиций. Кстати, только сейчас Хонор поняла, что отказ Драшкович вызвать затребованных ею офицеров был вызван ещё и этим.

— По крайней мере, — сказала Хонор преувеличенно бодро, — ваши с Элис неприятности обернулись удачей для меня. Возможно, Яначек и Чакрабарти не смогут — или не захотят — собрать кулак, необходимого на мой взгляд размера, но уж команда у нас подбирается отличная. И если при этом я не сумею выполнить свою работу, все мы точно будем знать, кто виноват.

— На этот счет, ваша светлость, я бы не стала выражаться так уж категорично, но в остальном согласна. Компанию вы подобрали замечательную. Мне не терпится повидать Рафа и Алистера, а особенно, — тут она ухмыльнулась, — встретиться со Скотти и «сэром Горацио»!

— Как вкусно! — вздохнула Хонор и с приятным ощущением сытости откинулась в кресле.

На обеденном столе между нею и Бенджамином IX, Протектором Грейсона, остались лишь жалкие остатки недоеденных блюд. Они сидели на одной из покрытых прозрачными куполами террас Дворца Протектора. Между Остин-сити и леном Харрингтон пролегал чуть ли не целый континент, но здесь тоже шел дождь. Правда, не тихий дождик с туманом, каким Грейсон встретил Хонор по прибытии, а настоящий ливень, остервенело барабанивший по куполу. Порой отчетливо слышались раскаты грома, и, когда угольную черноту туч, нависавших над куполом, вспорол огненный зигзаг молнии, Хонор невольно бросила взгляд наверх. Серый промозглый день был мрачен, чуть ли не зловещ, но это лишь делало теплый уют террасы еще более приятным.

Землевладелец и Протектор были наедине, если не считать Нимица, Лафолле и личной тени Бенджамина — майора Райса по прозвищу Живчик.

— Рад, что вам понравилось, — с улыбкой отозвался Протектор, потянувшись за бокалом. — Должен признаться, что рецепт бефстроганов мой шеф-повар украл у вашего отца, а сливочный пирог — если мне не изменяет память, вы съели три ломтя — позаимствован из кулинарной книги миссис Торн.

— То-то этот вкус показался мне знакомым. Но мастер Бэтсон добавил в бефстроганов что-то от себя, верно?

— Надо думать добавил, иначе я бы сильно удивился, — согласился Бенджамин. — Правда, я понятия не имею, что именно.

— Похоже, семя укропа, — задумчиво сказала Хонор. — Но есть еще что-то… — Она помолчала, задумчиво глядя на бушующую снаружи грозу, потом пожала плечами. — Что бы то ни было, предупредите его, что мой отец наверняка попытается в ответ стянуть у него новый секрет.

— Судя по тому, что я слышал от вашей матушки пару недель назад, уже стянул, — ухмыльнулся Бенджамин. — Полагаю, мой мастер Бэтсон никак не может решить: возмутиться ему тем, что отец землевладельца взламывает, пусть и в отместку, его файлы с рецептами, или возгордиться таким соперничеством.

— Пусть гордится! Это должно ему льстить! — убежденно сказала Хонор.

— Непременно ему об этом скажу, — пообещал Бенджамин, сделал глоток вина и склонил голову набок. — Как поживают ваши родители? И мои крестники?

— Слава Богу, все замечательно, — ответила Хонор со сдавленным смешком. — Мать и отец собираются передушить треть населения Мантикоры, начиная с премьер— министра. А Говард… — Она покачала головой. — Крестники ваши — просто чудо. И очень громкое.

Младшие братишка с сестренкой, только что отметившие шестой день рождения, поразили её бесконечной жизненной энергией. Особенно Вера. Впрочем, Джеймс не слишком отставал. Зато по части резвости им обоим было далеко до юных отпрысков Нимица и Саманты, которые стремительно входили в подростковый возраст и буянили куда больше близнецов. А еще, подумала она, мысленно содрогнувшись, котята, при их размерах, намного искуснее забираются в такие места, где быть им совершенно незачем. Объяснить им, почему мама не вернулась домой, оказалось не просто, но не настолько трагично, как боялась Хонор. Может быть, потому, что все их приёмные матери помогли справиться с ситуацией.

Возможно, размышляла леди Харрингтон, дело еще и в том, что это первое поколение древесных котов, с самого рождения растущих среди людей. Полной уверенности в этом не было, ибо их встреча с Нимицем состоялась, когда тот был уже взрослым, но ей начинало казаться, что она улавливает некую разницу в мыслесвете малышей и котов старшего поколения. Ощущение… расширившегося горизонта или большей разносторонности. Что-то в этом роде.

— Короче говоря, все домашние от встречи в полном восторге, — сказала она Протектору, отбрасывая посторонние мысли. — В доказательство могу продемонстрировать синяки, оставшиеся от их объятий.

— Замечательно, — кивнул Бенджамин и, отпив еще глоток, поставил бокал на стол.

То было явное предложение перейти к деловой части беседы. Хонор склонила голову набок, всем своим видом выражая внимание.

— Признаться, у меня была веская причина, чтобы пригласить вас отобедать приватно. А точнее, не одна причина. Жаль, что Кэти с Элейн не смогли к нам присоединиться, но у Кэт сегодня выступление перед Ассоциацией жен офицеров флота, а тут еще и Александра прихворнула.

Хонор озабоченно нахмурилась, услышав о болезни младшей дочери Протектора, и тот торопливо покачал головой.

— Ничего страшного, но Алекс так же упрямо, как и Хонор, отказывается признавать, что она заболела, и когда она наконец сказала мамам, что плохо себя чувствует, организм был серьезно обезвожен. Так что сегодня днем Элейн вынуждена играть в строгую мамочку.

— Понятно. Рада, что с малышкой ничего серьезного, а то я уж чуть было не испугалась.

— Пугать я вас не собирался, хотя, должен сказать, у меня есть на то серьезные основания, но по другому поводу. Именно поэтому я постарался найти возможность обсудить их с вами заранее и с глазу на глаз.

Голос его звучал спокойно, но во взгляде таилась решительная нота. Хонор, присмотревшись к Бенджамину, была поражена скрытыми за внешней невозмутимостью признаками усталости и озабоченности. И возраста, вдруг поняла она. Протектор в свои сорок семь был на тринадцать лет младше её, но выглядел старше Хэмиша… и Хонор ощутила острый укол боли, предвестник неизбежной утраты.

То же самое чувство она испытала прошлым вечером, когда сидя за столом с родителями, Верой, Джеймсом и Клйнкскейлсами, неожиданно поняла, как сильно сдал за последние несколько лет лорд Говард Клинкскейлс. Теперь, глядя на Бенджамина, она вновь увидела признаки того же процесса, хотя и зашедшего не столь далеко. Увы, это касалось многих её грейсонских друзей, не получивших пролонг. Годы неумолимо брали свое, и Хонор с испугом осознала, что её собеседник далеко уже не молод. Он был энергичен и бодр, однако темные волосы уже начали серебриться, а на лице появилось слишком много морщинок.

Над куполом громыхнул очередной громовой раскат, и она вдруг с дрожью ужаса вспомнила, что Протектор на пять лет моложе Эндрю.

Об этом думать совсем не хотелось, и она решительно сменила направление мыслей.

— Хотелось бы мне сказать, что ваша озабоченность меня удивляет.

— Разумеется, нет, — покачал головой Бенджамин. В глазах его были мудрость и сочувствие. — Хонор, тому, что я не спрашивал вас, есть ли хоть крупица истины в слухах, распускавшихся о вас и графе Белой Гавани, есть две причины. Первая и главнейшая сводится к тому, что вы оба это отрицали, а я не слышал, чтобы вы или он когда-либо сказали неправду. Чего, разумеется, нельзя сказать о людях, которые твердят, что вы лжете. Вторая причина, честно говоря, проще: если что-то и было, то это ваше дело, а не мое. И уж точно никак не касается Высокого Хребта с его прихлебателями.

Разумеется, вы вовсе не нуждаетесь в том, чтобы я это сказал, — спокойно продолжал он. — Я же, напротив обязан сказать вам это лично и напрямую — и как друг, и как ваш сеньор, поскольку вы заслуживаете подобных заверений с моей стороны. Но, боюсь, нам с вами необходимо обсудить, как именно все эти грязные нападки повлияли на отношения между Грейсоном и Звездным Королевством.

— Не лучшим образом, — угрюмо сказала Хонор. — Мы с вами достаточно много переписывались на эту тему.

— Верно, — кивнул Бенджамин. — Но тот факт, что вы собираетесь в Силезию, отнюдь не способствует разрешению кризиса.

Хонор хотела было возразить, но Протектор остановил её жестом.

— Я понимаю, что вы согласились на это назначение, поскольку осознаете свою ответственность перед сайдморцами, а также считаете, что ваш долг по отношению к королеве и Звездному Королевству превыше отношения к нынешнему правительству. Мотивы, которыми вы руководствуетесь, вызывают у меня не только одобрение, но и восхищение. Однако здесь, на Грейсоне, действуют влиятельные политические силы, особенно среди Ключей, подталкивающие меня к пересмотру нашего статуса в Альянсе, и они открыто утверждают, что правительство Высокого Хребта, каковы бы ни были официальные отговорки, фактически отправило вас в ссылку.

— Этого я и боялась, — вздохнула леди Харрингтон. — И, к сожалению, понятия не имею, что с этим делать.

— Я тоже. У меня и в мыслях нет просить вас пересмотреть ваше решение. Во многих отношениях оно кажется мне правильным, хотя лично вам грозит весьма неприятными последствиями, особенно если в Силезии всё пойдет так, как я боюсь.

— У вас есть определенные основания для опасений? — заинтересованно спросила она.

— Конкретных нет, — покачал головой Бенджамин. — Но мы с Грегори внимательно изучаем все разведывательные материалы, и картина, вырисовывающаяся на основе их анализа, нас не радует.

— Я тоже была не в восторге от документов, предоставленных адмиралом Юргенсеном. Но вы говорите так, словно вам с Грегом удалось выяснить нечто более неприятное.

— Не знаю, насколько «неприятное», но у меня есть ощущение, что мы увидели больше.

— В каком смысле? — нахмурилась Хонор.

Её сосредоточенность сменилась напряжением. Грегори Пакстон служил офицером разведки в её штабе, когда она здесь, у звезды Ельцина, командовала своей первой эскадрой. Этот блестяще образованный, имевший несколько ученых степеней офицер являлся одним из лучших аналитиков, с какими ей доводилось работать. Лорд Прествик забрал Пакстона из флота, когда появилась необходимость в новом шефе Разведки Меча, и, судя по всему, в этом качестве Грегори раскрылся еще более полно, чем под её командованием.

— Я не упоминал об этом в письмах к вам, — признался Бенджамин, — потому что в Звездном Королевстве у вас и без того хватало забот. Мне, откровенно говоря, не хотелось добавлять к ним свои, возможно беспочвенные, подозрения. Но адмирал Гивенс, прежде чем… уйти на отдых, передала Грегу весь массив исходных данных от своих источников вместе с личными выводами и прогнозами. Увы, после того как она покинула Адмиралтейство, получаемая нами информация куда как более скудна.

— Как?

— Мы больше не получаем исходной информации. Официально разведка объясняет это режимом секретности, но, если уж быть совсем откровенным, многим нашим разведчикам столь рьяная забота о соблюдении режима, — проявившаяся сразу же после прихода адмирала Юргенсена, — представляется оскорбительной.

Бенджамин говорил спокойно, как бы между прочим, однако Хонор ощутила тщательно подавляемый гнев и поняла, что такое положение кажется оскорбительным не только сотрудникам разведки.

— Насколько мне известно, — продолжил он, — адмирал Юргенсен не смог указать ни одного эпизода утечки или разглашения нами совместно использовавшихся разведывательных материалов. Чего нельзя сказать о РУФ, ибо зафиксировано как минимум два случая, когда переданная им информация становилась достоянием хевов. Кроме того, Юргенсен хотя и не заявил об этом напрямую, но косвенно дал понять, что ему внушает беспокойство наличие на нашем флоте «хевенитских перебежчиков».

Ноздри Хонор затрепетали, глаза ее вспыхнули гневом.

— Альфредо и Уорнер — самые достойные и надежные люди, каких я знаю! — резко проговорила она. — А если кто-то вроде Юргенсена…

— Тише, Хонор. Тише, — покачал головой Бенджамин. — Так и знал, что вы взорветесь. Я с вами совершенно согласен. И, пожалуйста, поверьте мне, паранойя Юргенсена в нашей звездной системе никого не волнует. Мы абсолютно доверяем нашим «перебежчикам».

— Надеюсь! — хмыкнула Хонор, усилием воли заставляя себя расслабиться.

Нимиц перетек с высокого табурета ей на колени и уселся на самые задние лапы, став похожим на луговую собачку со Старой Земли. Спиной он привалился к Хонор, а та крепко обняла его живой рукой.

Хонор знала Альфредо Ю и Уорнера Кэслета слишком хорошо и ни секунды не сомневалась в том, что они оба горячо приветствуют преобразования, проводимые в Республике Хевен Элоизой Причарт и Томасом Тейсманом. Оба они были хорошо знакомы с Тейсманом, более того, Ю являлся для него наставником и примером для подражания (как Курвуазье для самой Харрингтон), и, конечно же, оба офицера тосковали по родине и были бы рады помочь её возрождению.

Но они были благородными людьми, безусловно преданными Грейсону и Мантикорскому Альянсу. Альфредо Ю более трех стандартных лет назад стал гражданином Грейсона. Разумеется, если бы их новая родина вновь вступила в конфликт с прежней, решение о сохранении верности Грейсону далось бы обоим нелегко, однако никаких сомнений ни у кого не вызывало.

А ведь из-за того, что Высокий Хребет не желает вести нормальные переговоры о заключении мирного договора между Альянсом и Хевеном, Уорнер и Альфредо формально остаются военными предателями, и их положение только ухудшается, мрачно думала Хонор, все еще дрожа от ярости, охватившей её при мысли, что Юргенсен, политический дегенерат, притворившийся адмиралом, осмеливается так чернить репутацию настоящих флотских офицеров.

— Во всяком случае, — продолжил Бенджамин, убедившись, что собеседница взяла себя в руки, — Юргенсен, хотя и в вежливой форме, дал понять, что сомневается в нашей системе обеспечения безопасности, игнорируя при этом явные изъяны собственной. А с учетом послужного списка и крайнего высокомерия этого человека многие из старших сотрудников Грегори, и в первую очередь те, кто работал с Ю с момента создания гвардейской эскадры, восприняли его предположение, что мы относимся к обеспечению секретности менее ревностно, чем спецслужбы Звездного Королевства, как оскорбительную инсинуацию.

Однако основная проблема заключается не в наших задетых чувствах, а в том, что надежность и достоверность сведений, которые ведомство Юргенсена все же передает нам, вызывает сильнейшие сомнения. Честно говоря, как глава государства я вовсе не заинтересован в создании дополнительных трений, особенно когда самые ненормальные из Ключей настаивают на выходе из Альянса в ответ на «оскорбления», нанесенные Звездным Королевством Грейсону и, в частности, одному из наших землевладельцев. Мне не нужно, чтобы мои старшие офицеры стервенели, простите за выражение, из-за поведения мантикорских коллег Но это я как-нибудь переживу, во всяком случае до определённых пределов, ибо мои офицеры обучены повиноваться приказам, включая даже приказы мириться с существованием таких идиотов, как сэр Эдвард Яначек и его лакеи.

Сквозь шутливый тон отчетливо прорезалась дикая ярость. Хонор вдруг поняла, как редко позволяет себе Протектор в подобные минуты проявлять истинные чувства. Пожалуй, никто их и не видит, кроме жен и самых близких советников.

— Как я уже сказал, — продолжил он, — больше всего нас тревожит то, что сведения, получаемые нами от РУФ, не согласуются с данными наших собственных источников. Нам понятно, что Мантикора создавала свои разведывательные сети столетиями, а мы новички в этой межзвездной игре, однако мы знаем, откуда получаем информацию. Юргенсен же нам своих источников, разумеется, не раскрывает: он делится не фактами, а предположениями и выводами. Естественно, что сведения, источник которых нам известен, вызывают у нас большее доверие. Тем более, что в последнее время РУФ гонит откровенную ерунду. А это раздражает.

— Не могу сказать, будто услышанное меня радует, — спокойно сказала Хонор. — И не только потому, что это оскорбительно для каждого, кто носит грейсонский мундир. Хотелось бы ошибиться, но у меня сложилось впечатление, будто вы считаете доклады Юргенсена не только неполными, но и… искаженными?

— Боюсь, дело обстоит именно так, — кивнул Бенджамин. — Не знаю, намеренная ли это фальсификация, но для нас с Грегом очевидно, что они как минимум игнорируют любые свидетельства, не укладывающиеся в изначально предложенную концепцию.

— У вас есть конкретные примеры? — очень серьезно спросила леди Харрингтон.

— За руку мы их поймать не можем, поскольку не получаем исходной информации. Но я приведу два примера, особенно встревоживших меня лично. Во-первых, Силезия. Из официальных докладов РУФ следует, что Император Густав еще не определился с политикой в отношении конфедерации. В то же время до последнего месяца РУФ не выказывала и тени беспокойства относительно технического переоснащения Императорского Флота. А вот согласно нашим сведениям, полученным из дипломатических кругов как в Конфедерации, так и в Новом Потсдаме, император определил новый курс почти целый год назад. Разумеется, документальных подтверждений у нас нет, но предпринимаемые агрессивные шаги и совершенно явное общее стремление Империи к нагнетанию напряженности вокруг системы Марш служит косвенным, но, на мой взгляд, довольно убедительным подтверждением. Мы с Грегом сходимся в том, что Империя намерена добиться гегемонии в Силезии. Да, пока они не предъявили силезцам никаких претензий или ультиматумов и, уж конечно, не посылали официальных коммюнике леди Декруа, но мы уверены, что они прощупывают обстановку, оценивая будущую реакцию. Как только выяснится, что Звездное Королевство не имеет возможности — или желания — дать отпор их притязаниям, андерманцы заявят о них открыто. И будут готовы поддержать их военной силой. Что заставляет перейти ко второму пункту, вызывающему у нас беспокойство. По нашим прикидкам, мантикорская разведка серьезно недооценивает возросшие технические возможности Императорского Флота. У нас не так много свежих, надежных и проверенных данных, как хотелось бы, но имеющиеся убеждают в том, что андерманские корабли оснащены инерциальными компенсаторами нового поколения, а принятые ими на вооружение модернизированные ракеты точностью и дальнобойностью значительно превосходят старые образцы. Они уже проводят эксперименты с ЛАКами. Надеемся, что их технология в этой области не сравнима с нашей — пока! — но нельзя исключить возможность, что они уже размещают имеющиеся у них ЛАКи на гиперпространственных носителях. Больше всего тревожит то, что Императорским Флотом командуют далеко не дураки. Они прекрасно знают, как Восьмой флот расколошматил хевов. Они не стали бы напрашиваться на неприятности и задираться с победителями Народного Флота, не будучи уверенными в том, что их техника дает им шансы на успех. А ведь они, в отличие от нас, хорошо представляют себе реальные возможности Альянса, поскольку их наблюдатели видели наши корабли в действии.

Он умолк и покосился на Хонор, и та встретила его взгляд спокойно… хотя спокойствие было маской. Смысл предупреждения Бенджамина был ясен — и поистине страшен. Меморандумы Юргенсена и раньше казались ей чрезмерно оптимистичными, но она и не подозревала, что РУФ способна игнорировать, а то и просто утаивать свидетельства, о которых говорил Бенджамин. Хонор предпочла бы, чтобы все это оказалось ошибкой, но она слишком долго и тесно сотрудничала с грейсонцами, чтобы недооценивать их способности.

А вот со способностями сэра Эдварда Яначека и Фрэнсиса Юргенсена все было предельно ясно.

— Ох, как мне все это не нравится, — вздохнула она. — Надеюсь, вы и Грег поделитесь со мной своими данными и выводами?

— Разумеется!

В голосе Бенджамина прозвучала нотка раздражения, и Хонор ощутила неожиданный всплеск его обиды, словно, усомнившись хотя бы на миг в его намерении поделиться с ней конфиденциальными сведениями, она нанесла ему оскорбление.

Хонор сделала извиняющийся жест; еще несколько мгновений Бенджамин буравил её суровым взглядом, но потом поморщился и фыркнул.

— Прошу прощения. Я понимаю, вы не это имели в виду, но то, как я среагировал на вашу реплику… Теперь можете судить, каково нам работать с Высоким Хребтом, Яначеком и всей их когортой. Поверьте, Хонор, последнее, чего бы мне хотелось, это чтобы мое раздражение из-за них выливалось на вас!

— Знаю. И понимаю, как вам непросто. Я в нынешней ситуации и вовсе сижу между двумя стульями. Вы ведь живой человек, и вы всё время помните, что я прежде всего мантикорка, а сейчас у вас есть причины злиться на всех мантикорцев.

— Но только не на ту, которая, во-первых, по стечению обстоятельств, является еще и грейсонкой, а во-вторых, оказалась под ударом с обеих сторон.

— Поверьте, в сравнении с тем, что обрушилось на меня в Звездном Королевстве, все «удары», прилетающие со стороны Грейсона, — это так, драка на подушках!

— Может быть, — согласился Протектор и вернулся к прежней теме. — Так вот, если помните, я говорил о двух поводах для беспокойства, и Силезия лишь один из них. Причем, по правде говоря, менее серьезный.

— Менее? — нахмурилась Хонор, склонив голову. — Для меня и этот кажется достаточно неприятным!

— Кто бы спорил. Но по сравнению с информацией, поступающей из Республики Хевен, все остальное отходит на второй план.

— Из Хевена?

Хонор настороженно выпрямилась, а ощутивший внезапный укол тревоги Нимиц напрягся всем телом.

— Из Хевена, — угрюмо подтвердил Бенджамин. — Правда, в данном случае мы тоже имеем не так уж много достоверных свидетельств, а нежелание Юргенсена делиться информацией лишь добавляет неопределенности, но есть три обстоятельства, которые, как нам кажется, в его сводках или существенно недооцениваются, или игнорируются вовсе. Начнем с того, как деятельность по подавлению очагов сопротивления недобитков из БГБ и дезертировавших частей флота влияет на офицерский корпус Тейсмана.

— Догадываюсь, что вы имеете в виду, — вставила Хонор, — и если моя догадка верна, совершенно с вами согласна. С точки зрения Юргенсена, эта борьба обескровливает флот, лишая опытных кадров.

— Именно это я и хотел сказать.

— Ну что ж, только идиоту — или кабинетному адмиралу, не знаю, есть ли между ними различие, — могла прийти в голову подобная чушь, — без обиняков сказала Хонор. — Разумеется, они несут некоторые потери и в живой силе и в технике, но зато набираются бесценного боевого опыта. Во время войны мы постоянно прореживали их офицерский корпус, хотя Жискар и Турвиль к началу операции «Лютик» почти скомпенсировали потери. А сейчас… — Она пожала плечами. — Не знаю, как измерить последствия количественно, но я абсолютно убеждена, что усиление боеготовности — куда более веский фактор, чем потери, которые мерещатся Юргенсену.

— Мы тоже так считаем, — кивнул Бенджамин. — Отсюда всего шаг до второй моей заботы. Вы знаете, что финансовые реформы Пьера на самом деле существенно реанимировали экономику республики.

Это прозвучало почти как вопрос, и Хонор кивнула.

— Так вот, мы приложили немало усилий для выясненияистинных масштабов их экономического роста. Разумеется, здесь у нас догадка на догадке, особенно с учетом того, что все официальные статистические данные по экономике Хевена начали тотально фальсифицировать как минимум за четыре, а то и за пять десятилетий до войны, чтобы скрыть глубину поразившего державу кризиса. Но мы просчитали все варианты, и в любом случае получается, что в настоящее время реальные доходы республиканского бюджета выше официально декларируемых.

Хонор подняла брови, и Протектор пожал плечами.

— Зная их налоговое законодательство, мы смогли вывести ориентировочную величину их валового продукта с погрешностью примерно десять-пятнадцать процентов. Так вот, даже если считать по нижнему полученному нами пределу, официальный и действительный уровень доходов все равно расходятся на несколько сот миллиардов мантикорских долларов в год. А если считать, что к истине ближе верхнее значение полученного нами показателя, то все обстоит гораздо серьезней.

— Несколько сот миллиардов? — осторожно переспросила Хонор, одновременно пытаясь вспомнить, выражал ли хоть кто-то из аналитиков Высокого Хребта какие-либо сомнения относительно достоверности данных по бюджету новой республики. Вроде бы нет. Правда, призналась она себе, ей и в голову не приходило обратиться к ним с этим вопросом или с предложением провести анализ экономических показателей, как это сделали на Грейсоне.

«Какая, однако, удивительная глупость, — подумала она, — с моей стороны».

— Разумеется, — продолжил Бенджамин, — нам не удалось выяснить — во всяком случае, с достаточной степенью достоверности, — куда идут эти средства. Дело в том, что республика имеет такой огромный внутренний рынок, что практически все эти деньги можно инвестировать внутри страны. К тому же в их экономике за время затянувшегося кризиса образовалось столько дыр, что все и не перечислить, и туда абсолютно законно можно закачивать любые средства. Но к сожалению, все обстоит не так. Точнее сказать, средства они инвестируют, но, боюсь, когда мы узнаем, во что именно, нам это не понравится.

— Так во что? — нетерпеливо спросила Хонор, поскольку он замолчал.

— Точных данных нет, — признался Бенджамин, — есть только догадки и слухи. Один из них — это существование сверхсекретного проекта, запущенного еще при Комитете за несколько лет до переворота МакКвин. Работа над ним не прекратилась и при Тейсмане с Причарт. Всё, что мы знаем наверняка, это кодовое название: «Болтхол». И еще — Пьер с Сен-Жюстом не скупились вкладывать в проект огромные деньги даже в разгар войны, несмотря на тяжелейшее финансовое положение. Точных данных о том, что Причарт с Тейсманом сохранили прежний бюджет, у нас нет, однако разрыв между реальными и декларируемыми доходами заставляет думать, что некий дорогостоящий «черный» проект продолжает засасывать наличные как пылесос. Это слух первый. Теперь слух второй. Это имя. Наши источники сумели идентифицировать одного офицера, который тесно связан с тем, что называется «Болтхолом», почти с того момента, как Тейсман устроил свою маленькую революцию. Я полагаю, вам она знакома.

— Знакома? — переспросила Хонор с нескрываемым удивлением.

— Ещё бы, — сказал Бенджамин. При всей его мрачности ситуация его явно забавляла. — Её зовут вице-адмирал Шэннон Форейкер.

— О Боже! — Хонор просто обвалилась на спинку кресла. — Форейкер? Вы уверены?

— Стопроцентной уверенности у нас нет ни в чем. Могу лишь сказать, что её имя фигурировало в представлениях на повышение — и больше нигде. Мало того: два совершенно независимых источника внутри республики предполагают, что она исчезла только для того чтобы появиться там, где осуществляется этот самый «Болтхол». — Протектор пожал плечами. — Возможности подтвердить или опровергнуть эту информацию у нас нет, но будь я Военным министром, заинтересованным в успешном осуществлении дорогостоящего проекта, и будь в моем распоряжении офицер с талантами Форейкер, я бы знал, что делать.

— Я тоже, — энергично кивнула Хонор. — Вы правы, Бенджамин, это гораздо более серьезная угроза, чем перспектива драки с анди из-за Силезии. Но мне трудно поверить, что Томас Тейсман планирует возобновление военных действий! Он слишком умен для этого.

— Насчет него не спорю, но о президенте Причарт мы не знаем практически ничего. А может статься, мы с вами ошибаемся даже насчет Тейсмана. А если и не ошибаемся, вспомним, что и он, и Причарт действуют далеко не в вакууме.

— Верно. И, в любом случае, искать способ компенсировать наше техническое превосходство — самый разумный шаг с их стороны. Если бы они этого не делали, они, собственно говоря, пренебрегали бы своими обязанностями.

— Безусловно. Вот почему мы с Грегом так обеспокоены. Ведь ни один человек — включая наши источники — не видел ни единого их корабля, существенно модернизированного по сравнению с довоенными образцами. Уже почти четыре года прошло, Хонор. Можете вы поверить, чтобы за такой срок флот, после столкновения с Восьмым твердо уяснивший, как чудовищно он отстал в развитии, не произвел ни одного серьезного улучшения в вооружении?

— Нет, — тихо сказала Хонор.

Мысленно она огрела себя по голове — за то, что не задалась тем же вопросом, читая уверенные отчеты Юргенсена о непреодолимой технологической пропасти между Республикой и Звездным Королевством.

— Вот истинная причина, по которой мы с Уэсли продолжаем вкачивать деньги в бюджет флота, — пояснил Бенджамин. — Хотя чем дальше, тем сильнее сопротивление оппозиции, особенно среди Ключей, но мы настроены укреплять флот, пока это возможно. Проблема в том, что, согласно подсчетам, наших возможностей хватит на два, максимум три стандартных года. После этого нам придется урезать расходы на наращивание флота, а может быть даже вообще остановить новое строительство.

Хонор кивнула. Многие политики Звездного Королевства разделяли не озвученное мнение правительства Высокого Хребта, что одержимость Бенджамина наращиванием флота сейчас, после «завершения» войны, сродни безумию, а его упорство объясняется манией величия мелкого правителя. В конце концов, ни одна система с единственной обитаемой планетой, к числу которых относилась звезда Ельцина, не способна создать флот, сопоставимый по мощи с флотом Звездного Королевства или республики Хевен. Но Бенджамин вел себя так, словно не понимал элементарных вещей, и уже довел число кораблей стены Грейсонского космофлота почти до сотни, причем почти все они являлись подвесочными супердредноутами. А еще были НЛАКи, построенные на Грейсоне или закупленные в Звездном Королевстве для поддержки кораблей стены. Даже с учетом привлеченных демобилизованных мантикорских военных и того, что количество работающих женщин несмотря ни на какие скандалы росло, лишь использование на новых кораблях существенно возросшего уровня автоматизации позволило Грейсону найти для них экипажи. Но Хонор и без Бенджамина знала, что финансовое бремя продолжающегося строительства разрушало экономику.

— А вы передали эту информацию Юргенсену? — спросила, помолчав, Хонор.

— Мы пытались, — с горечью ответил Бенджамин. — К сожалению, ко всему, что в его сознании отмечено клеймом «сделано за границей», он просто не желает прислушиваться.

— Меня он тоже слушать не станет, — заметила Хонор.

— Кто бы мог подумать! — саркастически усмехнулся Бенджамин.

— Конечно, — продолжила она, размышляя вслух, — если мы не встретили ни единого образчика нового вооружения хевов, то наиболее вероятное объяснение, что они просто не успели сделать его в сколько-нибудь заметном количестве. Одно про Томаса Тейсмана я знаю наверняка: он не сделает ошибки и не станет вводить новое оружие по частям.

— А значит, когда он приблизится к нужному количеству, он развернет новые силы с должным эффектом, — уточнил Бенджамин.

— Любите рисовать приятные перспективы, Бенджамин?

— Стараюсь, Хонор. И вот еще что. Я в сомнении, надо ли говорить об этом, но все-таки скажу.

К удивлению Хонор, в голосе его звучала нерешительность. Нимиц тоже воспринял эту непривычную нотку и дернул ушами. Оба различили в мыслесвете Протектора явственную печаль — словно ему предстояло предать чье-то доверие.

— Что же? — мягко спросила она, поскольку он продолжал колебаться.

Протектор вздохнул.

— Все это пока неофициально… — предупредил он — и дождался её кивка. — Мы видим тревожные признаки и в дипломатической сфере. Пока лишь на уровне намеков, но…

Он снова умолк.

— Намеков на что?

— Это касается Эревона, — выговорил наконец Бенджамин. — Вы же знаете, когда Мантикора в одностороннем порядке приняла предложение Сен-Жюста о перемирии, эревонцы разозлились не меньше, чем мы.

Хонор снова кивнула, хотя реакцию Эревона Бенджамин явно занизил. Эревон жил под угрозой хевенитского завоевания намного дольше, чем Грейсон. Ради вступления в Альянс правительство Эревона разорвало договорные отношения с Солнечной Лигой — этот факт сейчас особенно подогревал всеобщее возмущение. Получалось, что Эревон отказался от гарантии безопасности со стороны могущественнейшей звездной державы в истории человечества, чтобы встать плечом к плечу с Мантикорой, а в результате получил удар в спину от товарищей по договору.

— Короче, доказательств у нас с Грегом нет, но в последние недели появились намеки на то, что Эревон прощупывает возможность… пересмотреть отношения с Хевеном.

— Пересмотреть? — Голос Хонор, против её воли, прозвучал излишне резко. — Как пересмотреть?

— Имейте в виду, на девяносто процентов это лишь предположения, составленные на основе крайне ограниченных данных, — предупредил Бенджамин.

Она снова кивнула — на этот раз с легким раздражением.

— Так вот, — продолжил он, — как это представляется нам с Грегом, нынешний президент Эревона и его кабинет верят в искренность намерений Причарт и Тейсмана возродить старую Республику и в отказ от экспансионистской политики, проводившейся Законодателями и Комитетом общественного спасения. Не стоит забывать и о том, что до Республики от Эревона ближе, чем до Мантикоры, и, в отличие от нас, эревонцы контролируют собственный туннельный узел, напрямую соединяющий их — и любого их союзника — с Солнечной Лигой.

— Полагаете, что в Эревоне подумывают о… сближении с Хевеном? — резко спросила Хонор.

— Как уже было сказано, доказательств у нас нет. Но мы постоянно проводим негласные двусторонние консультации с несколькими младшими партнерами Альянса.

Она смотрела так пристально, что Протектор пожал плечами — не то извиняясь, не то в раздражении.

— Хонор, никто не собирается устраивать заговор за спиной Звездного Королевства. Ну в самом деле! Но давайте взглянем в лицо реальности. Благодаря идиотской внешней политике Высокого Хребта Альянс переживает глубокий кризис, и мы просто вынуждены отслеживать любые очаги возгорания, иначе рано или поздно начнется пожар и сожрет всё, что мы с таким трудом построили.

— Понятно, — пробормотала Хонор, устыдившись от того, что она не сразу поняла такую очевидную вещь: Бенджамин работал над сохранением жизненно важного союза, ради которого барон Высокого Хребта не ударил пальцем о палец.

— Так вот, — сказал, чуть помолчав, Протектор, — в последнее время высказывания эревонского посла стали чрезмерно осторожными. Он постоянно лавирует и уточняет детали. Так ведут себя государства, которые не до конца доверяют друг другу — или которым есть что скрывать. Между союзниками такое не принято. И я не думаю, что это его личная инициатива. Скорее всего, он действует в полном соответствии с указаниями своего правительства. А значит, я обязан задуматься, почему Эревон отдаляется не только от Звездного Королевства, но и от всех нас? И напрашивается простой ответ: они намереваются перейти на другую сторону.

— Бог мой, надеюсь, что вы ошибаетесь! — с жаром воскликнула Хонор. — У Эревона крупнейший после Грейсона флот Альянса.

— И он имеет доступ ко всем нашим новейшим разработкам, — угрюмо добавил Бенджамин.

Хонор резко втянула воздух. Протектор пожал плечами.

— Их индустриальная база уступает нашей, поскольку не подвергалась радикальной модернизации и реконструкции. Но образцы всех новинок, кроме «Призрачного Всадника», у них имеются, да и кое-какая документация по «Всаднику» тоже. И если Республика получит их инженеров…

Хонор вздрогнула: от перспективы, только что обрисованной Бенджамином, нервы обожгло холодом самого космоса.

— Когда вы взорвали свою первую информационную бомбу, я было решила просить Адмиралтейство увеличить подкрепления, предназначенные для станции Сайдмор, — после затянувшегося раздумья сказала она, — но теперь эта идея не кажется мне удачной. Не исключено, что хевы… — то есть, я хотела сказать, Республика — того и гляди развернут подарок, который готовила для нас Шэннон Форейкер получив приличный бюджет! И если, к тому же, существует хотя бы минимальная вероятность того, что вы правы относительно намерений Эревона, приоритеты явно следует переопределить.

— Вынужден согласиться, сейчас не самое удачное время для рассредоточения Королевского Флота. Мне неприятно признавать это, но, хотя наш флот лишь вполовину меньше мантикорского, мы не можем играть роль сдерживающего фактора. Все взгляды устремлены лишь на Мантикору, а в нас видят лишь «храброго маленького забияку», способного, самое большее, помогать Королевскому Флоту.

Хонор посмотрела на него с тревогой, но он покачал головой.

— Обида тут ни при чем, я констатирую факт. Так представляется людям нынешнее положение дел, и было бы неразумно надеяться, что их взгляды могут быстро измениться — независимо от реального соотношения сил наших флотов. Важно то, что на восприятие сокращения в КФМ влияют намного сильнее, чем размер ГКФ.

— Боюсь, вы правы, — согласилась Хонор. — Вряд ли хоть один человек, имевший удовольствие лично сотрудничать с грейсонцами, допустит такую ошибку, но это не меняет дела.

— Не меняет. И из этого вытекает следствие, которое мы должны учесть.

— Какое следствие?

— Видите ли, поскольку размер нашего флота никого не волнует, то, может быть, мы решим вашу проблему в Силезии, взяв подкрепление отсюда? Отправка грейсонских кораблей в Силезию едва ли толкнет хевов на непродуманную авантюру, а вот Густава, возможно, подобное усиление вашего оперативного соединения заставит призадуматься.

— Постойте, Бенджамин! Отношения между Грейсоном и Звездным Королевством и так еле держатся. И как же, по-вашему, отреагируют здешние враги Альянса, если вы пошлете Грейсонский Флот таскать каштаны из огня для Мантикоры?

— А кто говорил о Грейсонском флоте? — с лукавой усмешкой спросил Бенджамин.

— Вы.

— Нет, я сказал «грейсонские корабли». Я и словом не обмолвился насчет регулярного флота.

Глаза Хонор сузились — и внезапно расширились: она догадалась. Протектор рассмеялся.

— Я не собирался посылать подразделение регулярного флота служить под командованием мантикорского адмирала на станции КФМ. Но кто может помешать мне направить гвардейскую эскадру в её первый межзвездный тренировочный поход под руководством её постоянного командующего, землевладельца Харрингтон?

— Вы с ума сошли! Допустим, эта «липа» поможет вам оправдаться перед Ключами, когда оппозиция поднимет скандал, но подумайте о последствиях! Если дело дойдет до военного столкновения с анди, получится, что вы вовлекли Грейсон в межзвездный конфликт на стороне Звездного Королевства. И, замечу, Императорский Флот окажется гораздо более крепким орешком, чем был Народный!

— Какое это имеет значение? — сказал Бенджамин. Искорки веселья погасли в его глазах, и он устало покачал головой. — Мы оба знаем, что барон Высокого Хребта идиот. Он настолько помешан на домашних политических играх, что начисто забыл о потенциальной внешней угрозе, в результате чего — как мы тоже понимаем — рискует нарваться на крупные неприятности. Но Звездное Королевство остается нашим естественным союзником, а если станет по-настоящему плохо, Мантикорой очень скоро будут управлять совсем другие люди. Если Звездное Королевство вступит в войну, хоть с анди, хоть с хевенитами, нам не останется ничего другого, кроме как поддержать вас, потому что без Мантикоры Грейсон и другие члены Альянса беззащитны против внешней агрессии. Вот почему я вынужден прикрывать тылы Высокому Хребту и Яначеку, которые настолько тупы, что даже не осознают, как они в этом нуждаются!

— С этой точки зрения я проблему не рассматривала, — призналась Хонор. — Но пусть даже вы правы, вы же понимаете, что у многих ваше решение оставит не самый приятный осадок.

— Неприятности я буду переживать по мере возникновения, — решительно заявил Протектор. — А если оппозиция захочет драки, я устрою такую, что мало им не покажется. Кроме того, раз уж мне приходится прикрывать тыл Высокого Хребта, то лучше уж я для этого прикрою спину человека, который мне симпатичен. Поэтому не спорьте. Все равно ничего не добьетесь. Будете упрямиться, я просто прикажу Альфредо Ю слетать с эскадрой на Марш с «визитом вежливости» и задержаться там.

— Это окончательное решение?

— Окончательное и бесповоротное, — неожиданно рассмеялся Протектор. — И осуществить его, по сравнению со многими другими, проще простого!

— Если так, мне страшно подумать, что же вы находите сложным!

— Не волнуйтесь, узнаете. Не далее, как сегодня за ужином.

— Что ещё у вас на уме, Бенджамин Мэйхью? — грозно спросила Хонор.

— У меня — ничего особенного. Но некая Абигайль Хернс не далее как прошлой осенью закончила обучение на острове Саганами, а Рэйчел, хотя это, возможно, ускользнуло от вашего внимания, только что отметила свое шестнадцатилетие. Теперь угадайте, кто решил последовать примеру дочери землевладельца Оуэнса.

— О, Боже! — пробормотала Хонор.

Каким-то чудом ей удалось не расхохотаться, а вот Нимиц с собой не справился, и Бенджамин наградил кота хмурым взглядом.

— Вам, шестилапым, всё нипочем, — хмуро сказал он древесному коту. — Между прочим, Хиппер сыграл в этой истории далеко не последнюю роль.

— Наверное, время она выбрала не самое лучшее, — осторожно заметила Хонор. — Но в чем-то она права, Бенджамин. Абигайль проявила себя на Саганами великолепно, а Рэйчел, я думаю, справится еще лучше. К тому же, она ведь не наследует вам. Между нею и Мечом стоят еще Бернард Рауль и Майкл — если вообще допустить, что Ключи как-то смирятся с Протектором женского пола. А мы оба знаем, что они думают по этому поводу.

— Да знаю я! Знаю! И Кэт, и Элейн без конца твердят мне то же самое — слава Богу, хоть не в присутствии Рэйчел. И как Протектор Грейсона, а не как заботливый отец, я признаю, что в других обстоятельствах это был бы удачный ход. Но при нынешних напряженных отношениях и резком сопротивлении Ключей дальнейшему сближению со Звездным Королевством отправка старшей дочери Протектора в Академию КФМ может запустить снежную лавину.

— Тоже правда. Но, замечу, в Академию принимают с семнадцати лет, так что у нее впереди еще год. А за это время многое может измениться.

— Но может и не измениться, — парировал Бенджамин, — А если все останется по-прежнему и отправка её в Академию будет невозможна по политическим соображениям, я не хочу оказаться в дурацком положении — сначала пообещав, а потом нарушив своё слово. Я никогда не нарушал данных мною обещаний и начинать не собираюсь, даже если государственная необходимость не оставит мне другого выхода.

— Всё потому, что вы хороший отец, — мягко улыбнулась Харрингтон. — Давайте так: нынче вечером, после ужина, если вы не против, я поговорю с Рэйчел. Я точно знаю, что она следит за политической ситуацией в Звездном Королевстве, хотя и не знаю, признается ли она в этом вам, Кэти и Элейн. Она должна понять, что в настоящий момент многие ваши решения диктуются политическими факторами… и некоторые из них коснутся её лично. И лучше, если она услышит об этом от меня, а не от вас. Я расскажу, как неприятно оказаться мячом в игре таких кретинов, как Высокий Хребет, Соломон Хейес и Регина Клозель, а потом постараюсь как можно мягче объяснить ей, почему в будущем году её отъезд на Саганами может оказаться попросту недопустимым. В конце концов, вы её отец, а у каждого подростка всегда возникают проблемы с родительской властью. А я для неё просто «тётя Хонор». Ну а если звание «адмирал Харрингтон» наделяет меня неким романтическим ореолом — тем лучше. Попробуем извлечь из этого пользу.