Глава 6
ЦЕНА СМЕРТИ
Очнулся Берг от тряски. Голова болела так, словно в неё налили расплавленного металла, а в нос лез запах конского пота. Теневой был перекинут через что-то трясущееся и вздрагивающее, а ноги и руки его были надежно связаны.
Когда он открыл глаза, то обнаружил перед лицом вздрагивающий лошадиный бок, а внизу истоптанную и сырую землю, в которую с легким чмоканьем погружались копыта.
— Смотри, очнулся, — проговорил кто-то гнусавым голосом. — Может, врезать ему ещё разок?
— Не стоит, — ответил другой голос, в котором звучали командные нотки. — Владетель велел доставить их в целости. А от твоих ударов кости ломаются.
— Ну-ну, — неохотно согласился гнусавый.
Конь ступал не быстро, но Берг вскоре почувствовал тошноту. От неудобной позы затекли руки и ноги, в спине появилась ломота.
Вздохнул с облегчением, когда под копытами оказались доски подъемного моста.
Берга сдернули с лошадиной спины, как куль с зерном. Он не устоял на ногах и рухнул на пахнущую навозом землю. Под хохот, извиваясь, как гусеница, сумел сесть.
По сторонам возносились стены, высокие, точно горы, а башни и вовсе смотрелись исполинскими зубчатыми пиками. Донжон походил на громадную пивную бочку, а на вершине его вилось по ветру желтое, как лютик, знамя.
Вокруг было много людей, почти все с оружием. Берг видел, как поставили на ноги Харальда, как тот закусил губу, пытаясь удержать вскрик боли.
Сквозь хохочущую толпу воинов протолкался человек в одеждах цвета яичного желтка.
— Развяжите их, — пробасил он надменно, и легкая брезгливость отразилась на смуглом лице. — Владетель допросит их завтра.
Подскочивший воин перерезал веревки. Берг поднялся, чувствуя, как приливает к занемевшим конечностям кровь.
— Пошли, — бросил кто-то из охраны, и Берг ощутил тычок в спину.
Он послушно двинулся в указанном направлении. Бывшие связанными несколько часов ноги слушались плохо, и не отставать стоило некоторого труда.
Они вошли в низенькую, окованную железом дверь, потом спустились по сырой лестнице. Затрещали, источая запах смолы, факелы.
Спуск привел в обширный подвал, где оказалось посуше, но сильно пахло крысами. Здесь пленников передали на руки двум здоровенным, точно медведи, тюремщикам.
Со скрежетом открылась стальная решетка, потянулся коридор с попарно расположенными дверями. Под ногами чавкала грязь, а из темноты доносился писк. Истинные хозяева подземелий, крысы, почти не боялись света факелов. Глазки, словно бусины, зло поблескивали из темноты.
— Вот твари, — проговорил протяжно один из тюремщиков, останавливаясь около одной из дверей. — Может, кота принести?
— Они сами его сожрут, — ответил второй и утробно захохотал.
Замок на двери был навесной, огромный, словно щит. Ключ стонал и скрежетал, терзая уши, но замок не поддавался.
Наконец дверь отошла, и за ней оказалась темнота. Густая, черная и непроницаемая. Багровое свечение, идущее от факелов, вязло в ней, точно лошадь в болоте.
Удалось разглядеть лишь сыро блестящий краешек пола.
— Заходите, — сказал тот тюремщик, который предлагал принести кота, повыше и пошире в плечах. — Если приспичит — дыра в углу…
— Удобств, конечно, никаких, — добавил второй, чья звероподобная рожа выглядела чуть умнее. — Но ведь вы к Владетелю не на пряники пришли.
Оба захохотали, и Берга слегка толкнули в спину. От тычка он влетел во тьму и с трудом удержался на ногах. Послышались шаги, что-то пробурчал Харальд, дверь за спиной закрылась.
Стихли голоса тюремщиков, пленники остались одни.
Только в этот момент Берг осознал, как тут воняет. Смрад гниющего мяса смешивался со зловонием нечистот, и все это висело густым облаком.
— Меня сейчас вырвет, — проговорил слабым голосом Харальд.
— Ничего, привыкнем, — ответил Берг, не чувствуя уверенности в своих словах.
Он осторожно двинулся вперед, ощупывая пол ногой. Не пройдя и сажени, уткнулся в стену.
— Иди сюда, — бросил Харальду. — Тут хоть есть куда присесть…
К тому времени, когда им принесли воду, пленники успели обследовать камеру и выяснили, что она квадратная, размером примерно две на две сажени, что в одном из углов действительно есть где справить нужду.
Когда заскрипел отпираемый замок, Харальд спросил:
— Может, попробуем освободиться сейчас?
— Они не дураки, — ответил Берг. — Так что не стоит торопиться.
И точно, дверь приоткрылась на несколько вершков, в щель просунулась могучая рука, в которой небольшой кувшин казался меньше стакана.
— Пейте, да побыстрее, — пророкотал мрачный голос.
Кувшин оказался полон едва на треть — по несколько глотков на каждого.
— Чего так мало? — спросил Теневой, ставя посудину на прежнее место у двери.
— Сколько положено, — буркнул тюремщик, закрывая дверь.
— А если на дверь навалиться и руку ему прищемить? — спросил Харальд, когда в коридоре наступила тишина.
— И чего? — Берг хмыкнул. — Ты сделаешь ему больно, а потом они вдвоем сделают больно тебе. Тут думать надо!
Думать, лежа на сыром и холодном полу, оказалось непросто. Удалось понять только то, что подземелье замка Владетеля Канута мало подходит для длительного содержания пленных. То есть все, кто здесь оказывались, либо быстро выбирались на свободу, либо столь же быстро…
От подобных мыслей Берг окончательно расстроился и даже не заметил, как уснул. Утомленное тело требовало отдыха, и не помехой ему были ни сырость, ни холод.
* * *
Проснулся оттого, что его грубо трясли за плечо.
— Вставай, — прорычал голос, похожий на гром.
Берг открыл глаза и тут же снова закрыл, спасаясь от яркого, как показалось, багрово-желтого сияния.
— Чего? — спросил он, приподнимаясь.
— К Владетелю на допрос, — проговорил тот же голос. — Шевелись!
Берг поднял веки вторично, и теперь свет показался ему тусклым. Над пленником склонился один из тюремщиков. Второй замер у двери с дубинкой, размером превосходящей небольшое дерево.
Зашевелился Харальд.
— А он? — спросил Берг, поднимаясь.
— Только ты, — покачал головой тюремщик. — Выходи.
Попытавшегося приподняться Харальда грубо оттолкнули назад, и тот остался лежать, недоуменно хлопая ресницами.
— Ничего, я вернусь, — сказал Берг, выходя в коридор.
По сравнению с камерой тут было довольно тепло, а когда его вывели на первый этаж донжона, то от чистого воздуха Теневой даже расчихался. Недовольным ворчанием напомнил о себе пустой желудок.
Здесь тюремщики передали пленника обычным стражникам. Четверо, все с оружием. В глазах спокойная уверенность в себе.
Берга повели вверх, но подъем оказался недолгим. Распахнулась узкая дверь, искусно сколоченная из дубовых досок, и Берг оказался в обширном помещении. Здесь витал запах старых шкур, а на стенах висели звериные головы. Растопыривал рога гигантский олень, скалил двухвершковые клыки огромный медведь, разинул пасть в немом вое волк со странным серебристым отливом шерсти…
Берга толкнули в спину — чтобы не упасть, он сделал несколько шагов.
В глубоком кресле, обитом желто-черной шкурой неведомого зверя, сидел человек. Маленького роста, тщедушный, из тех, про которых говорят — соплей перешибешь. Серые волосы торчали в беспорядке, вот только глаза…
Огромные, светло-карие, янтарного оттенка, они словно пылали, вобрав в себя свет вечернего солнца. В них чувствовалась сила, и Берг невольно вздрогнул, столкнувшись с ней.
— Двое ко мне, двое у двери, — скрипучим голосом проговорил Владетель Канут (кто же ещё может отдавать здесь приказы?), — а ты стой, где стоишь.
Последнее относилось к пленнику.
Пока стражники выполняли приказ, он рассмотрел, что за креслом хозяина имеется обширный стол, заваленный рукописями, свитками и всякими чудными вещами, которые могут понадобиться разве что магу. Особенное внимание Теневого привлек громадный, с голову ребенка величиной, шар из горного хрусталя. Изнутри он словно светился, поочередно меняя цвета: кармин — охра — золото — изумруд — лазурь — сапфир — сирень — вновь кармин…
— Кто ты такой? — Вопрос оторвал Берга от созерцания.
— Наемник, — ответил Теневой мрачно.
— Это я понимаю. — Владетель слегка улыбнулся, обнажив желтые мелкие зубы. — Но мне хочется знать о тебе больше. Что ты делал в моих землях?
— Ехал на юг, — честно ответил Теневой, пожав плечами.
— А зачем убил моих воинов?
— Они сами напали!
— Тебя послал Торгрим? — Этот вопрос маг задал, слегка наклонившись в кресле вперед и впившись глазами в лицо собеседника. Берг не выдержал и опустил взгляд.
— Нет, — прохрипел он, ощущая напор чужой воли. — Я служил у него, но расстался со службой и ехал в Бабиль.
— Да? — Канут хмыкнул и пружинистым движением поднялся. — Зря ты не говоришь правды…
Берг прикинул, не броситься ли на хилого Владетеля с голыми руками и не свернуть ли ему шею. Но по учащенному дыханию стражников за спиной и по настороженным взглядам тех, которые стояли у кресла, понял — этого ждут.
— Зря, — повторил Владетель, вдруг оказавшись прямо перед Теневым. Он потирал руки, и кисти его были маленькими и белыми, точно у избалованной женщины. — Мне придется тебя пытать.
— Не вижу палача, — нашел силы усмехнуться Берг.
— А он и не нужен, — почти ласково промурлыкал маг, подходя к столу и берясь за тот самый шар, что заинтересовал пленника ранее. — Меня недаром в те годы, когда я ещё не был Владетелем, прозвали Мастером Иллюзий. Я могу заставить человека увидеть и почувствовать то, что реально не происходит. Сейчас ты оценишь мое искусство в полной мере. Привяжите его.
Переход от отвлеченной речи к приказу был так плавен, что Берг не сразу осознал его и сопротивляться начал, когда его уже крепко ухватили за руки и за ноги.
Его подтащили к колонне, которая выглядела в этой комнате как морской корабль среди гор, и крепко привязали. Возможности шевельнуть даже пальцем его лишили, спеленав веревками с ног до головы, словно паук муху.
Канут установил шар, радужно переливающийся, точно мыльный пузырь, на высокую металлическую треногу. Полупрозрачная сфера оказалась как раз на уровне глаз пленника.
Нетерпеливым жестом маг выгнал стражников за дверь, а сам зажег две курильницы, поставленные слева и справа от пленника. Дым от них потек, к удивлению Берга, багровый, с неприятным сладковатым запахом. В первое мгновение Теневой закашлялся, но когда попытался закрыть глаза, то с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться и оторвать взгляд от хрустального шара, который засветился молочным сиянием.
— Так, хорошо. — Голос Владетеля прозвучал неестественно громко, и если бы не вынужденная неподвижность, Берг непременно поморщился бы. — Ты будешь способен отвечать на мои вопросы, но для начала я дам тебе немного помучиться. Пусть это будет огонь…
И вокруг запылало пламя. Куда-то делись веревки, исчезла комната мага, а Берг метался в самой середине огромного пожара. Самое странное — он не мог понять, что горит, а видел по сторонам только желто-оранжевые, жгущие языки.
Дыма не было, он не задыхался, но жар был нестерпим. Глаза слезились, а на голове трещали, скручиваясь, волосы. Кожа не выдерживала жара и обугливалась. Подняв руки, он увидел, как покрываются волдырями, а потом чернеют пальцы…
И тут же все исчезло. Он обвис на веревках, хватая ртом прохладный воздух, будто вытащенный на берег сом, тело было мокрым от пота. Перед глазами по-прежнему поблескивала хрустальная сфера. Отвести взгляд в сторону не было сил.
— Ну что? — донесся откуда-то сверху голос Канута. — Говори, зачем тебя прислал Торгрим? Чтобы разведать все о моих войсках?
— Нет, — ответил Берг, с трудом разомкнув спекшиеся губы. — Он не посылал меня. Что за лазутчик с деньгами в седельных сумках?
— Золото может пригодиться для подкупа, — ответил маг. — Говори, или будет больнее.
Берг молчал.
Переход был опять неожиданным. Теневой ощутил себя подвешенным на дыбе. Вокруг была темнота, и он не видел, кто мучает его, но хорошо слышал треск готовых разорваться суставов.
Он не сдержался, закричал. Легче не стало, но собственный вопль звенел в ушах, позволяя немного отвлечься от жуткой боли.
Миг, и он вновь висел на веревках около столба, не в силах оторвать взор от сводящего с ума белого свечения огромного шара. В этот момент он показался Бергу больше тыквы.
С губ капало. Когда облизнул, то по соленому вкусу понял, что это кровь. Прокушенную щеку слегка подергивало от боли, но боль была так слаба по сравнению с только что пережитой.
— Ну что, ты будешь говорить? — В голосе Владетеля было удивление. Видимо, ему давно не попадались настолько упорные пленники.
— Мне не о чем рассказывать, — устало повторил Теневой, — мы просто ехали на юг. И ваши люди напали первыми…
— Конечно, — маг усмехнулся. — Вот так и кинулись рубить мирных путников. За нападение на моих воинов вас нужно предать жуткой смерти, лишь подозрение, что вы можете что-то знать о планах Торгрима, удерживает меня. Так что не разочаровывай меня, рыжебородый…
Берг молчал.
— Ладно. — Окунем из тины в голос Канута проскользнуло разочарование. — Попробуем ещё раз…
Берг сжался, готовясь к новой боли.
* * *
Когда его отвязали, он рухнул на пол точно труп. Говорить уже не мог, а ослепшие глаза отказывались видеть хоть что-то, кроме матового белого свечения. Он мог лишь ощущать и слушать.
Ковер ворсистой поверхностью царапал ладони, а где-то в вышине гулко отдавались голоса.
— Отнесите его назад, — проговорил кто-то скрипучим, как новая кожа, голосом.
— Что, не признался? — подобострастно поинтересовался кто-то другой, и Берг почувствовал, что его подхватывают под руки и поднимают. Он попытался напрячь ноги, чтобы опереться на них, но не смог.
— Крепок очень, — с сожалением проговорил скрипучий. — Ничего, завтра попробуем по-другому. Приводите обоих.
Берга подняли и куда-то понесли. Хлопнула дверь, затем шаги несущих стали гулко отдаваться от стен, а сапоги зашуршали по камню. Он на некоторое время отключился, а когда очнулся, то понял, что уже что-то может видеть. Сквозь белесую дымку просвечивало багровое пятно. Запах смолы подсказывал, что это факел.
— Эк его, — проговорил кто-то мощным голосом, вызывающим воспоминание о горных обвалах.
И Берга, с его весом в пять без малого пудов, потащили, зажав под мышкой, словно мальчонку!
Проскрежетал замок, и он упал вперед, в сырую и вонючую темноту.
— Ты жив, жив? — спросил кто-то знакомый, и Теневой почувствовал на плечах руки.
— Дхга, — сказал он и закашлялся. Сорванное криком горло отзывалось вспышкой боли на каждое произнесенное слово, но молчать было нельзя — это он понимал.
— Они тебя пытали?
— Да, — отозвался Берг, на этот раз более членораздельно.
— Пользовались магией?
— Да.
— Ничего, эти твари любят наслаждаться своей жестокостью. — В голосе юноши прозвенела такая ненависть, что Теневой невольно содрогнулся. Откуда, из каких бездн души молодого ещё человека могло родиться подобное чудовище? — Но мы им ещё покажем. Послушай, Берг, я понимаю, что тебе трудно говорить, но скажи, как вооружены тюремщики. Ты видел их больше меня.
— У одного дубинка, — преодолевая боль в горле, проговорил Теневой. — Размером с тебя. А у другого — кинжал на поясе, здоровенный, почти как меч. Аршин в нем будет. — Тут он замялся, перед глазами мелькнула картинка — оттопыренное голенище на левой ноге у того тюремщика, что поменьше, и чуть высовывающаяся из сапога рукоять ножа.
— Ага, засапожник, — радостно засмеялся Харальд, когда услышал об этом. — Вот он-то мне и пригодится.
— Ты собираешься с ножом перебить всю охрану? — поинтересовался Берг, от изумления забыв о телесных муках. — Ты сумасшедший! Даже если ты сможешь отобрать его у этого здоровяка, что это даст?
Но когда Харальд изложил план, то Берг замолчал.
Шансов на успех мало, но если не попробоватьчто тогда? Пытки, казнь? Уж лучше погибнуть в бою!
* * *
На этот раз вместе с водой принесли еду — миску жидкой овсянки. Берг проглотил свою половину, не чувствуя вкуса. Боль от вчерашних пыток ослабела, но не прошла. Хорошо хоть, усталость оказалась сильнее мук и ночью удалось выспаться.
Когда замок заскрежетал вновь, он лежал навзничь. Свет от факела просочился сквозь веки и, словно горячая жидкость, потек по глазницам, но Берг не пошевельнулся.
— Вставай, пойдем, — прорычал тюремщик. — Владетель не любит ждать.
— Мой друг не может идти после вчерашних пыток, — звенящим голосом ответил Харальд. — У него отказали ноги!
— Клянусь козьей задницей! — выругался более высокий страж. — Вчера я пер этого лося, сейчас — твоя очередь!
— Ладно. — Берг ощутил, как огромная лапа поднимает его и прижимает к горячему, пахнущему потом боку.
Они вышли в коридор. Здесь он рискнул открыть глаза.
Впереди виднелись ноги Харальда. Штаны его слиплись, и от них мерзко воняло, словно юноша неделю просидел в сточной канаве. Рядом двигалась могучая нога тюремщика, которая подошла бы быку. Рукоять ножа выглядывала из-за голенища, словно голова любопытного карлика.
Берг опустил руку и легко, одним движением, вытащил нож. Лезвие предательски блеснуло, но он уже укрыл его в рукаве.
Лязгнула отпираемая решетка, и тот тюремщик, который нес Берга, с облегчением проговорил:
— Забирайте их. Скорее бы, что ли, их казнили, а то надоели уже. Таскай их туда-сюда…
— Скоро уже, — ответил знакомый голос, принадлежащий воину в серебрёном шлеме. — Если сегодня не заговорят, то Владетель велит отвезти их на границу с Торгримом, там зарубить, а тела бросить. Пусть знает северный выскочка, с кем имеет дело!
Пока они болтали, Харальд ухитрился переместиться вплотную к Бергу, и нож рыбкой скользнул в его ладонь. Теневой облегченно вздохнул — пока удача не отворачивалась от них. Но что будет дальше?
Наверх его волокли за руки. Колени больно бились о ступени, но он только слабо стонал. Нельзя было показывать, что в теле сохранились силы.
Знакомая дверь распахнулась, и Берга рывком поставили на колени. Подняв голову, он уперся взглядом в кипящие янтарем глаза Владетеля Канута.
— А я думал, что он покрепче, — пробормотал тот с изумлением и перевел взгляд куда-то вправо и вверх. Надо думать, на Харальда.
На лице мага мелькнуло сомнение. Но только на миг.
— Так, — сказал он, иронично усмехаясь. — Этот вряд ли чего знает, но мы его и спрашивать не будем…
Повинуясь жесту Владетеля, двое из воинов привязали Харальда к столбу. Тот не сопротивлялся, изображая полностью сломленного человека. Лицо его было вполне натурально перекошено от страха.
— Ну что, рыжебородый? — Канут посмотрел на стоящего на коленях Берга. — Ты стоек, я признаю. Но если ты не заговоришь сейчас, я буду пытать твоего приятеля. Ему будет очень больно.
Теневой захрипел, попытался плюнуть в мага, но лишь запачкал ковер. Плевок словно истощил все его силы, и пленник повис на руках стражей.
— Этого тоже свяжите, — бросил Владетель, — и посадите на стул так, чтобы он видел своего друга
Янтарные глаза горели. Похоже, что их обладателя сильно раззадорило упорство допрашиваемых.
Берга связали куда жестче, чем вчера. Веревки больно впились в плоть, не давая шевелиться, а под задницей оказался жесткий стул, на котором и несвязанному сидеть было бы неудобно.
— Оставьте нас, — проговорил маг, и Берг с трудом удержался от улыбки. Пока все шло так, как пленники и предполагали.
Стражники один за другим покинули комнату, а Владетель взял в руки хрустальную сферу. Харальд, не видевший её ранее, вытаращился на переливающийся шар во все глаза.
Маг установил шар на треногу, внутренности сферы мягко засияли. А на полу, вокруг столба, к которому был привязан юноша, вспыхнул на мгновение и тут же пропал круг с какими-то рисунками внутри.
Берг, решив, что ему показалось, с тревогой уставился на Харальда. Тот смотрел на светящийся шар, не отводя взгляда, на лице его застыло напряжение. Но на самом ли деле он околдован или просто умело изображает, что поддался, — об этом Теневой мог только гадать. Предполагалось, что чародейскому шару юноша окажется не по зубам, как и прочей магии, но пленники не могли знать этого наверняка…
— Так вот, — проскрипел Канут, отвлекая Берга от размышлений. — Меня не зря прозвали Мастером Иллюзий. — Маг приосанился. Похоже, что прозвище очень нравилось ему. — Я могу заставить тебя ощутить любую боль. И я буду делать это до тех пор, пока твой приятель не заговорит. — Владетель повернулся к Теневому. — Ты понял, рыжебородый? Как только начнешь рассказывать, зачем тебя прислал Торгрим, я прерву пытку.
Берг промолчал.
Маг пожал плечами и зажег курильницы. Потек багровый дым, сладкий запах распространился по комнате. Владетель положил руку на сферу. Та засияла чуть ярче, словно от удовольствия.
— Начнем с огня, — проговорил Канут и негромко запел что-то. Слов было не разобрать, но напев внушал отвращение. От него холодело в животе, а руки слабели.
Харальд издал стон, а затем принялся биться в путах. И только Бергу, сидевшему сбоку, было видно, как нож, оказавшийся в руках юноши, при каждом судорожном движении пилит веревку, стягивающую кисти.
Свечение хрустального шара то усиливалось, то слабело в такт пению, а когда маг закончил петь, то руки Харальда были уже почти свободны. Но песня стихла, и юноша послушно обмяк, словно обессиленный только что отступившей болью.
Глаза Владетеля были полны недоумения.
— Как-то странно ты переносишь пытку, — проговорил он. — Давай-ка я попробую сдирание кожи заживо…
На этот раз песня была другой, но не менее отвратной. Канут созерцал корчи пленника у столба, и на лице его было написано удовольствие.
Поняв, что Харальду нужно будет несколько мгновений, чтобы окончательно освободиться, Берг заговорил.
— Ладно! — почти с натуральной дрожью в голосе выкрикнул он. — Я скажу, скажу!
— Хорошо. — Желтоглазый колдун прервал пение и расплылся в хищной улыбке. Сейчас он был похож на огромного хорька.
— Все скажу. — Теневой заговорил тихо, словно на громкий голос у него не осталось сил. Канут невольно сделал несколько шагов к нему. — Мы должны были встретиться с одним из военачальников Владетеля.
Харальд поспешно резал веревки, удерживающие его за поясницу.
— С кем? — воскликнул маг, схватив Берга за плечи. Глаза его пылали, губы кривились.
Похоже, что у Теневого что-то мелькнуло в глазах, так как Канут успел немного развернуться, прежде чем мощный удар обрушился на его затылок.
Владетель рухнул, словно куль с мукой, почти без звука.
Позади него обнаружился Харальд с ножом в руке.
— Вот так, — сказал он, криво усмехаясь. — Эта тварь даже не смогла понять, что её гнусная магия на меня не действует!
— Ладно болтать! — тихо одернул юношу Берг. — Освободи меня и переодевайся!
Веревки поддались натиску стали, и Теневой поднялся со стула. Харальд уже стаскивал с оглушенного волшебника одежду. Она оказалась ему чуть мала, но сидела сносно.
— Ну как? — спросил юноша, вымазав волосы пеплом из камина.
— Ничего, — бросил Берг. — Со спины сойдет!
Сам он отыскал здоровенную кочергу и устроился на том же месте, где сидел ранее, прислонив её к стулу. Обмотал себя обрезками веревок так, чтобы вошедшие в комнату сразу не заметили, что он не связан.
— Давай, — бросил Харальду, который как раз закончил натягивать на оглушенного мага собственную одежду, вонючую и рваную.
— Ко мне! — крикнул Харальд, стараясь подражать хриплому голосу мага.
Дверь распахнулась, ввалились стражники. В клубах красноватого дыма они увидели Владетеля, склонившегося над одним из пленников. Судя по пустому столбу, над более молодым. Второй пленник сидел все в той же позе.
На мгновение четыре лица отразили схожие чувства — недоумение и растерянность, и Берг внутренне сжался, ожидая, что грубый обман будет раскрыт. Но один из стражей шагнул вперед и спросил озабоченно:
— Что случилось?
— Ничего, — ответил Харальд, резко распрямляясь и вонзая нож в горло любопытному. Алая жидкость хлынула потоком, заливая ковер и одежду, но Берг рывком вскочил и обрушил кочергу на голову ближайшего воина.
Тот со стоном упал.
Харальд швырнул нож и на этот раз попал. Лезвие вошло точно в переносицу, хрустнула кость, и стражник повалился на пол, звякнув доспехами. Последний оставшийся на ногах ухватился было за меч, но ослаб, ощутив на горле стальную руку Берга.
— Куда? — проговорил Теневой почти ласково, по серебрёному шлему узнавая старого знакомого. — Сейчас мы с тобой побеседуем, дружище!
— Только не убивайте! — поспешно сказал плененный, без сопротивления давая себя обезоружить.
— Будешь говорить — оставим в живых, — пообещал Берг. — Харальд, свяжи того, который жив остался!
* * *
Вскоре они знали, какой пароль для выхода за ворота, где находятся конюшня и оружейная комната, и каковы ведущие на юг дороги.
— Ну что, осталось самое легкое? — спросил Берг у Харальда, вытирая выступивший пот. Курильницы перестали извергать дым, но в комнате было душно, а от сладкого запаха тошнило.
— Да уж, — усмехнулся тот, приглядываясь к поверженным стражникам. Ему предстояло очередное переодевание.
— А ты пойдешь с нами, — проговорил Теневой, когда Харальд натянул кольчугу и сапоги одного из убитых, а голову украсил шлемом. Через щеку повязал тряпицу, наполовину скрывающую лицо.
— 3-зачем? — лязгая зубами, проговорил стражник. — Вы же обещали меня отпустить!
— Обещали — отпустим, — проговорил Берг, добродушно оскалившись. — Только попозже, когда чуток от замка отъедем. Так что поднимайся.
Воин в серебрёном шлеме поднялся, глаза его дико блуждали, а лицо становилось то красным, то белым. «Трус — подумал Теневой с легким отвращением. — Это хорошо».
— Мы пойдем втроем, я сойду за пленного, а вы с ним — за стражей, которым приказано отвезти меня к землям Торгрима и там убить. Понятно? Чтобы ты не дергался, я буду держать нож у твоего брюха. А кольчугу сними. Дернешься — получишь пару вершков стали в живот. Понял? Вот и отлично! Тогда идем.
— Подожди, — сказал вдруг Харальд. Берг удивленно посмотрел на него и едва не вскрикнул — белое лицо с зелеными прорезями глаз было чужим. Застывшим, мертвым и каким-то нечеловеческим. — Я должен закончить одно дело.
* * *
Чужая кольчуга была тесна, а сапоги немного жали, но он не замечал неудобств. Он даже страха смерти не чувствовал. С самого момента, когда вышел из камеры, Харальд знал, что должен делать сегодня, и был уверен, что это у него обязательно получится. Пришедшее непонятно откуда знание вызывало какое-то отторжение, внутренний озноб, но он не обращал на это особого внимания.
— Что ты хочешь делать? — спросил Берг.
— Убить.
Рыжебородый мечник ошеломленно замолчал, голубые глаза его округлились.
Харальд подошел к связанному Кануту и похлопал его по щекам. Владетель застонал и медленно открыл глаза. Когда взгляд его прояснился, то на лице мага вспыхнул ужас.
— Кто ты? — прохрипел он, извиваясь в путах, точно громадный червяк. — Как ты смог освободиться?
Харальд улыбнулся, вспоминая, как окатывала его жаром магия, бессильная и совсем не опасная. Как почудилось на мгновение, что он покрыт непроницаемой для заклинаний ледяной броней. Как он трясся, изображая боль, а сам резал веревку.
— Меня зовут Харальд фон Триз, если тебе о чем-то говорит это имя, — сказал он и тут же почувствовал, как через его зрачки на побежденного Владетеля смотрит кто-то еще. Кто-то буквально пылающий ненавистью. Канут, словно ощутив этот взгляд, застонал.
— Так что запомни, — первый раз он назвал себя полным именем, именем отца, и это оказалось приятно, — что убил тебя Харальд фон Триз!
И он полоснул связанного Владетеля ножом по горлу. На белой коже словно открылся второй рот, алый и безгубый, сразу же извергнувший поток красной рвоты.
Ощущение чужого взгляда исчезло, и Харальд пошатнулся от нахлынувшей усталости. Неожиданно вспомнилось, что он не ел по-хорошему уже более суток.
— Надо идти, — сказал он, поворачиваясь к Бергу. Тот смотрел на него с удивлением.
— Я должен был это сделать, — сказал Харальд, ощущая, что лжет, и не понимая почему. — Иначе он бы отомстил. Да и воинам в замке теперь будет не до погони…
Они спустились по лестнице. Берг безвольно свисал между стражниками, спрятав под собой кинжал, касающийся бока воина в серебрёном шлеме. У выхода из башни оказался караул, и его командир — плотный низкорослый воин со шрамом на щеке — окликнул проходящих.
— Куда вы его, Транд? — спросил он. Харальд ощутил, как напрягся Берг, ожидая от плененного стражника попытки освободиться.
— В подарок Торгриму Вонючке, — ответил тот с едва различимой дрожью в голосе. Похоже, что кинжал Теневого слегка пощекотал его живот.
— Это славный подарок, — кивнул низкорослый и отвернулся.
Они беспрепятственно пересекли двор и вступили в конюшню. Пахло навозом и сеном, в стойлах всхрапывали лошади. Навстречу вошедшим поспешил здоровенный румяный парень — конюх.
— Двух лошадей оседлать! — распорядился Транд.
Румяный, ничего не сказав, поклонился и бросился выполнять приказ.
Харальду достался рослый чалый жеребец. Когда наездник оказался у него на спине, он фыркнул и попытался дернуть задом, но, почувствовав твердую руку, смирился.
У закрытых ворот их встретили недружелюбно.
— Куда собрались? — поинтересовался, зевая, один из стражников.
Транд повторил то, что сказал у башни, и добавил пароль для выезда. Лежащий перед ним поперек седла Берг, похоже, вновь пустил в ход лезвие.
Тот стражник, который спрашивал, направился открывать калитку, предусмотренную для таких случаев. Она была достаточно высока, чтобы пропустить всадника.
— Слушай, Транд, а кто это с тобой? — спросил другой стражник. — Я его не знаю.
Харальд все время старался повернуться к караульным завязанной частью лица, но один из воинов оказался слишком наблюдательным.
— Да это же… Харальд, он из тех, кто со мной приехал, — ответил Транд.
— А чего у него рожа перевязана? — спросил первый из стражников, успевший, судя по тому что перестали скрипеть петли, открыть калитку.
— Да зубы болят, — вступил в разговор Харальд, понимая, что дальнейшее молчание будет подозрительным. — Всю щеку раздуло. Вот мучаюсь…
Наблюдательный воин оказался высоким и тощим, точно цапля. На худом лице блестели темные глаза. Его товарищ был могуч, а на поясе носил сразу два меча.
— А чего же вы лошадь запасную не взяли? — спросил он, почесывая красную шею. — Для этого вот. Запалите своих.
— Уж как-нибудь, — ответил Транд и двинул лошадь к калитке.
Харальд последовал за ним.
Когда под копытами загрохотали доски подъемного моста, то сквозь скрип закрываемой калитки ему удалось услышать ещё одно замечание.
— Да, с ними явно что-то не так, — проговорил тощий стражник. — Транд ещё и меч забыл взять…
Возникло желание хлестнуть лошадь и взять в галоп, но Харальд сдержался. Если выехавшие из замка погонят во всю прыть, то подозрения стражи превратятся в уверенность, будет выслана погоня, которая запросто догонит беглецов.
До леса они ехали медленно, почти шагом.
И только оказавшись под деревьями, лошадей пустили в галоп. Берг сел в седле, а незадачливого Транда посадил перед собой.
Проскакав пару верст, Харальд остановил коня. Рядом был неглубокий овраг, на дне которого ещё лежал грязно-серый снег. В снегу, несмело журча и жемчужно переливаясь на солнце, пробивал дорогу едва освободившийся ото льда ручеек. По течению плыли ветви и небольшие льдинки.
— Хватит, — сказал он, повернувшись к Бергу. — Отпускай этого…
— Вы правда меня отпустите? — забормотал Транд, слезая с лошадиной спины. Он, похоже, ожидал, что его разрежут на куски.
— Мы не нарушаем обещаний, — проговорил Теневой надменно и добавил совсем другим тоном, спокойно и деловито: — Шлем сними!
Пленник изумился, но поспешно стянул с головы шлем из серебрёного металла. В тот же момент рыжебородый мечник размахнулся и со всей силы саданул Транда кулаком по затылку.
Тот упал плашмя. Чавкнула потревоженная грязь.
— Ничего, через часок оклемается, — пробормотал Берг.
— Слезай, — бросил ему Харальд, спрыгивая с седла.
— Зачем? — поинтересовался Теневой, не спеша последовать примеру спутника.
— На лошадях далеко не уйдем, — пояснил Харальд. — По дороге нас запросто догонят.
— И что ты предлагаешь?
— Уйти в лес, по этому вот ручью. — Юноша поднял руку, указывая вверх по течению, на запад.
— Там же холодно и сыро! — возмутился Берг, покидая седло. Сапоги его погрузились в черную жижу почти по щиколотку.
— Зато там они нас ни за что не поймают! Прокормить нас в лесу я как-нибудь смогу, а дней через пять выйдем к деревне, купим еды. Деньги-то у нас есть!
— Да, карманы стражников не были пустыми, но толку от их золота будет мало. Через пять дней в каждой деревне будет по отряду воинов с нашими приметами! — горячо возразил Теневой.
— Ошибаешься, — покачал головой Харальд. — Не зря я убил Владетеля. На его землях начнется жуткая свара за власть. Им точно будет не до нас.
— Верно, — вздохнул рыжебородый мечник и похлопал коня по крупу.
— Но сначала создадим ложный след — отправим лошадей дальше по дороге.
Когда испуганное ржание стихло вдали, Харальд первым вступил в кажущуюся серебряной воду. Даже сквозь сапоги чувствовалось, какая она холодная, и через сотню шагов путники выбрались на берег.
Отсюда уже не было видно дороги. Плакучие ивы склоняли к воде длинные ветви, на которых висели набухшие толстые почки. Ноздреватый весенний снег хрустел под ногами, от голода подводило желудок, но на сердце у Харальда было легко.
Об убитом Владетеле он в этот момент просто забыл.
* * *
— Что будете брать? — хозяин «Спившегося демона» лебезил, явно ожидая от знакомых наемников щедрого заказа.
Но его ждало жестокое разочарование.
— Пива две кружки, — пробурчал Берг угрюмо.
— И все? — не поверил хозяин.
— Пока да, — подтвердил Теневой. — Там посмотрим…
Хозяин покачал головой, изобразил на лице крайнее изумление и ушел.
Когда на столе появились кружки, Берг ухватил свою и сказал с чувством:
— Ну, за возвращение!
— За возвращение! — улыбнулся Харальд, и кружки соприкоснулись с деревянным стуком.
Они вернулись в Бабиль только сегодня, переправившись через реку на утреннем пароме. Был самый конец апреля — понадобился почти месяц, чтобы выбраться из охваченного войной Владения. Ловить беглецов действительно не стал никто, но воины претендентов на титул Владетеля, опьяненные кровью, готовы были убивать каждого, кто попадался им на глаза.
Чтобы заплатить въездную пошлину, наемникам пришлось расстаться с лошадьми, купленными по случаю в одной деревушке. В «Спившийся демон» Берг и Харальд пришли пешком, а в кошельках позвякивала только медь.
Пиво сиротливо журчало в желудке, напоминая о том, что не худо бы поесть.
— Может, закажем в долг? — спросил Харальд, глядя на Берга, который за время странствий оброс, и бородка его превратилась в настоящую бороду ядовито-медного цвета.
— Не хотелось бы, — вздохнул Теневой, но тут же у него в животе громко заурчало, — а придется…
Заказ в долг был принят, как и следовало ожидать, неохотно, а когда слуга принес тарелки с гороховой кашей, то Харальд не удержался и спросил:
— А чего слышно нового?
— Много чего, — охотно отозвался слуга. По утреннему времени народу в зале было немного, и он был не прочь поболтать с посетителями. — Вот через пять дней, например, состоятся выборы нового атамана.
Кусок застрял у Харальда в горле, он закашлялся.
— Что? Как? — спросил он, прочистив наконец горло. — Разве Торвальда сместили?
— Нет. — Слуга потупился и печально вздохнул. — Умер он. Месяц назад.
— А чего случилось-то? — вмешался в разговор Берг.
— Да говорят, что отравился он чем-то, — пожал плечами слуга. — Хотя кое-кто утверждает, что дело тут нечисто.
Харальд вдруг почувствовал себя так, словно на плечи легла стопудовая тяжесть. Один за другим умирали соратники отца: Гуннар, Авимелех, Торвальд. Словно некто убирал их в тот момент, когда они становились более не нужны.
— Выпьем, — сказал он, поднимая кружку, в которой пива почти не убавилось, — за Торвальда. Он был хорошим человеком.
— Выпьем, — отозвался Теневой, лицо которого стало мрачным, точно безлунная ночь. — Он был отличным атаманом!
Пиво показалось горьким.
Когда они выпили, Берг сказал:
— Да, вот ещё что. Пока нового атамана не выберут, отданные в дружину на сохранение деньги взять не получится, да и с работой будет тяжеловато. А нет работы — нет денег. Придется пока занимать. У тебя есть к кому обратиться?
— Нет, — ответил Харальд мрачно. — У меня по эту сторону гор не осталось друзей, кроме тебя.
— Ладно, тогда пойду занимать я, — спокойно заключил Берг и встал. Загрохотала отодвигаемая табуретка. — А ты договорись с хозяином о комнате. Скажи, что деньги будут к вечеру.
* * *
В маленькой комнатке было холодно и сильно пахло мышами. Но все прочие, по словам хозяина, оказались заняты, и, ругаясь про себя, Харальд был вынужден согласиться на эту.
Берг появился, когда за подслеповатым окошком показались первые звезды, а от стен потянуло настоящим холодом.
— Мне пришлось продать кольчугу, — заявил Теневой с порога.
— Что? — не поверил своим ушам Харальд.
— Никто не дал мне в долг. — Рыжебородый мечник повалился на кровать, от чего та жалобно скрипнула. — Хотя никого и нет в городе. Все воюют. А та кольчужка все равно была не нужна. Правда, и дали мне за неё три золотых всего…
— Дней на семь хватит, — безрадостно подсчитал Харальд.
— Так что к концу этого срока кому-то из нас нужно найти работу, причем без помощи дружины. — Берг дунул на стоящую на полу свечку, от чего та сразу погасла. Осталась только алая, быстро тускнеющая точка. — А сейчас давай спать. Утром голова лучше работает. Глядишь, чего и придумаем.
* * *
Она шла по улице, высокая, стройная, красивая и такая желанная, что у Харальда защемило сердце. Он ждал её недалеко от «Зеленой розы» больше часа, а теперь, когда дождался, в коленках появилась дрожь. Едва нашел силы выйти на середину улицу и позвать:
— Ара!
Она оглянулась, в серых глазах засияла радость.
— Вернулся, — с облегчением проговорила она и бросилась ему навстречу.
Огненно-рыжие волосы пахли ландышем. От прикосновения по телу пробежала дрожь.
— Вернулся, — вздохнул он. — Без славы, без денег, и даже меч на боку чужой.
— Это ничего, — ответила Ара, отстраняясь. — Главное, что живой и здоровый. Или нет? — В глазах девушки заиграли озорные искорки.
— Вполне здоровый, — ответил Харальд, улыбаясь. — И готов тебе это доказать!
— Посмотрим-посмотрим. — Поджав губки, она покачала головой словно в сомнении, но тут же мелодично рассмеялась и добавила шепотом: — Мне надо к хозяйке, а потом до вечера я свободна. Встретимся в полдень в «Рыжем коте». Там и докажешь, что здоров.
Она улыбнулась и пошла. Харальд несколько мгновений бездумно созерцал стройную фигурку, а затем поспешно оглянулся. Он по-прежнему не хотел, чтобы об их встречах узнали.
— Быстрее! — рявкнул Берг, нанося удар за ударом. — Что ты двигаешься, точно пьяный сапожник?
Харальд вертелся волчком, отражая атаки наставника, и хорошо понимал, что тот покрикивает больше для порядка. Куда уж быстрее?
Мечи лязгали, и, несмотря на прохладную погоду, оба бойца были обнажены до пояса. Пот стекал по мускулистым телам, а со стороны учебная схватка походила на красивый и стремительный танец.
Харальд слишком поздно понял, что опять отвлекся на посторонние мысли, и тут же обнаружил лезвие меча около своего лица.
— Я мог бы убить тебя, — сказал Берг сурово. — И не один раз…
— Да, — грустно кивнул Харальд. — Ну что, хватит?
— Пожалуй, — неохотно согласился Теневой.
Шел четвертый день пребывания в Бабиле. Работу найти не удалось, и наемники заполняли вынужденное безделье воинскими упражнениями. Поскольку лука Харальд лишился, ограничивались мечами и метанием ножей.
Они подошли к лежащей на лавке одежде. Харальд замешкался, натягивая липнущую к потным плечам рубаху, и когда со спины прозвучал ровный, очень спокойный голос, вздрогнул от неожиданности.
— Не почтенного ли Харальда, прозванного Младшим, вижу я?
Харальд повернулся. На него смотрел, слегка наклонив голову, богато одетый мужчина. Плащ его был оторочен куньим мехом, а сапоги весьма искусно выделаны из оленьей кожи. Рыжеватые волосы спускались на низкий лоб, внимательно блестели очень умные глаза цвета волчьей шкуры.
На поясе незнакомец носил меч, а за спиной его толпились несколько человек в одинаковых одеждах. Скорее всего слуги. По всем приметам родовитый и не из бедных.
— Да, а что вам угодно? — сказал Харальд.
— Мне нужно поговорить с вами. — Незнакомец перевел взгляд на Берга, который смотрел весьма недружелюбно, и добавил. — Чтобы развеять ваши сомнения, скажу, что найти вас мне порекомендовал Торгрим фон Жахх. Меня зовут Кьетиль, и я прихожусь ему двоюродным братом.
— Вот как. — Взгляд Теневого потеплел. — Тогда ладно…
Они вошли в таверну, окунувшись в запахи кипящего масла, жареного мяса и пряностей. Время было обеденное, свободных мест было мало. Со всех сторон слышались разговоры и смех.
Усевшись, Кьетиль сбросил роскошный плащ, снял даже перевязь с мечом. Заговорили, только когда на столе зашкварчала, исходя аппетитным запахом, яичница со свиным салом.
— Мое дело касается в основном почтенного Харальда. — В серых глазах было столько спокойствия, что его хватило бы и на пятерых.
— То есть мне лучше уйти? — набычился Берг.
— Сиди, — бросил Харальд. Затем сказал Кьетилю: — У меня нет тайн от друга.
— Хорошо, — пожал плечами родовитый. — Брат осведомлен о моих проблемах, и он сообщил мне ещё зимой, что вы помогли ему решить затруднения схожего рода.
— Это какие же? — нахмурился Харальд.
— Вы ликвидировали опасность, исходящую от одного человека. Если не ошибаюсь, то при помощи лука и стрел.
— Было. — Харальд помрачнел, нахлынули воспоминания: зимняя дорога, всадники и кровь, хлещущая на снег…
— Так вот, я хочу предложить вам схожую работу. — Голос родовитого был столь ровен, словно он обсуждал вопрос о поднятии пошлины на проезд через мост.
— Что, нужно кого-то убить? — скривил губы Харальд.
— Да, — кивнул Кьетиль. — Нужно убить моего соседа, родовитого. Это непросто, но я очень хорошо заплачу.
— Сколько?
Названная сумма была не просто большой, а огромной. На неё можно было запросто прожить в Бабиле несколько лет, ни в чем себе не отказывая.
Харальд почувствовал, как пересохли губы, и поспешно облизал их.
— Сколько в задаток? — спросил он.
— Половина, — просто ответил Кьетиль. — Срок для исполнения — до конца лета. Все, что нужно будет знать о предполагаемой жертве, я расскажу. Так что — по рукам?
— По рукам, — кивнул Харальд.
— Тогда вот деньги. — Родовитый кинул на стол увесистый мешок. Тот отозвался мелодичным звоном. — Я остановился на постоялом дворе «Золотой лев». Жду вас завтра в полдень.
Он встал. Последовал изысканный поклон. Кьетиль подхватил плащ и оружие и исчез в дверях.
— Да, вот и работа. — Харальд улыбнулся, хотя губы отчего-то не желали слушаться, и поднял взгляд на Берга.
Тот смотрел спокойно, но как-то непривычно серьезно.
— Помни, ты взялся за нее, не я, — сказал он. — Я с тобой не поеду. Дай взаймы десятка два золотых. На них как-нибудь протяну.
— Как знаешь. — Харальд запустил руку в мешок, на ощупь монеты показались неестественно холодными, точно лед.
Берг, взяв деньги, поднялся.
— Спасибо, — сказал он. — Я, пожалуй, пойду. И помни, что цена смерти — это не то, сколько тебе платят за убийство, а то, сколько платишь ты, убивая. Счастливо!
Харальд попытался что-то сказать, даже раскрыл рот, но нужных слов не нашлось. Он смог лишь промямлить: «Счастливо!» — и остался один, над недоеденной яичницей и мешком золота.
* * *
Дорога вилась желтой пыльной лентой, а копыта коня били в неё с усыпляющей равномерностью. Если бы не рассказы Кьетиля, Харальд бы точно уснул. А так — слушал и старался запомнить наиболее важное.
— Мы всегда жили с Иоасафом дружно. — Голос родовитого звучал ровно. — Но в последние годы он, как мне кажется, сошел с ума.
— И что, это достаточная причина, чтобы его убить?
— Его безумие опасно. Он решил, что я — его враг, нападает на мои деревни, грабит и убивает моих людей, а поскольку он богаче и земель у него больше, то он может содержать больше воинов. Победить его в открытом бою у меня шансов немного.
— А почему Владетель не вмешается?
— А что ему до наших свар? — Кьетиль зло сплюнул. — Ему главное, чтобы подати вовремя поступали.
— Ясно. — Харальд бросил взгляд назад. Там, отстав на десяток шагов, ехали воины и слуги родовитого — полтора десятка человек. Путешествовать с эскортом было непривычно, постоянное присутствие людей за спиной нервировало.
В путь они отправились на второй день после того, как Кьетиль появился во дворе «Спившегося демона». После того, как окончательно обговорили сделку, Харальд отправился к Одноглазому Иакову, а потом на конский рынок, где с толком потратил часть задатка.
Теперь он сидел на собственном коне, буланом жеребце, стати которого не постеснялся бы и родовитый, у пояса покачивался меч — куда лучше утраченного. Приобрел он также лук, мощный и дальнобойный, и набор метательных ножей.
— Да, — Харальд повернулся к собеседнику, — расскажи мне лучше о том, как расположен замок твоего соседа…
Разговор длился, тянулась дорога, солнце медленно перемещалось к закату, подталкивая к концу ещё один день из жизни Харальда.
* * *
Городишко Динтри, лежащий во владениях родовитого Иоасафа, оказался маленьким и грязным. Он был лишен даже стены. Ее, как узнал Харальд из разговоров с Кьетилем, срыли после восстания горожан, которое сюзерен жестоко подавил, взяв возжелавший свободы город штурмом.
Харальд появился в Динтри вечером, когда со скрытого сиреневыми тучами неба начало накрапывать.
Проскакав по улице, узкой, точно лезвие меча, он оказался на небольшой площади, куда выходили три постоялых двора. Один был грязен и мал, а на вывеске красовалась некая черно-белая птица, весьма отдаленно напоминающая сороку. Второй гляделся щеголем — новехонькая черепица крыши, крашеный зеленый забор. Цены там скорее всего были высокие, и Харальд выбрал третий — нечто среднее между первыми двумя.
Вывеска изображала улыбающегося толстяка с кругом колбасы в руке. Колбаса выглядела аппетитно, а толстяк — радушно, так что Харальд отдал поводья подбежавшему слуге и вошел внутрь.
Тут было людно. Средней руки заведение привлекало всех, кто не хотел пить и есть в грязи, но не мог позволить себе делать это в роскоши. Подгулявшие мастеровые, городские стражники, отдыхающие после трудов праведных, торговцы средней руки — все имелись среди здешней публики.
Харальд занял столик у стены, заказал ужин и приготовился смотреть и слушать. Из рассказов Кьетиля он понял, что пробраться в замок предполагаемой жертвы будет непросто, почти невозможно — слишком высоки стены и многочисленна стража. Оставалось выслеживать родовитого Иоасафа за пределами замка. А для этого следовало узнать, часто ли он выезжает и если да, то куда.
На просьбу принести молока, а не пива слуга отреагировал изумленным взглядом, но заказ исполнил.
На небольшом помосте у погашенного по майскому времени очага объявились музыканты, и веселье усилилось. Визгливо загудели дудки, глухо зарокотал барабан, крепкие сапоги ударили в пол — те из гостей, что помоложе, пустились в пляс.
Среди тех, кто не танцевал, Харальд выделил одного. Могучего сложения дед, кряжистый, точно древний дуб, нависал над столом, пьяно мотая седой головой. На лице, кожу на котором выдубили годы, выделялся шрам, идущий от носа к уху. Когда-то старик чудом не потерял глаз. Внушали уважение его кулаки — каждый размером с пивную кружку. Расплатившись за еду и договорившись о комнате, Харальд подошел к деду, спросил:
— Можно?
Старик поднял мутные голубые глаза. Язык его заплетался.
— Че-го? На танец хочешь меня пригласить?
— Нет, выпить. — И Харальд закатал рукав, демонстрируя цеховую татуировку. — Я угощаю!
— А, вот как. — Свой рукав дед попросту разорвал. На мощном предплечье синел знак Черной дружины — оскалившийся в улыбке череп. — Садись, меня зовут Тьодольв.
Вскоре Харальд уже знал, что новому знакомому под шестьдесят, что он два десятилетия служил капитаном у родовитого Иоасафа («Да пожрут его крысы!» — восклицал Тьодольв при каждом упоминании имени бывшего хозяина), но после штурма этого городишки («Да потонет он в дерьме!») капитан показался стар, за что и был переведен в начальники городской стражи.
— Вот этими руками! — вопил Тьодольв, демонстрируя мозолистые ладони. — Я сражался в десятках схваток, а теперь должен ловить воров на рынке!
Поначалу Харальд при каждом выкрике собеседника оглядывался, ожидая, что на старика обратят внимание, но все, похоже, привыкли к его манерам, и никто не оборачивался.
Большого труда стоило направить болтовню Тьодольва в нужное русло. Старый наемник все норовил поведать о выигранных сражениях, в которых он руководил войсками, а об Иоасафе говорить отказывался наотрез.
— Да сожрут его крысы! — бормотал он и переходил на другое, а Харальд боялся переспрашивать, опасаясь вызвать подозрение.
Наконец после очередной кружки старик сам свернул куда надо.
— Да, Иоасаф, — проговорил он, наваливаясь на стол так, что доски трещали под его немалым еесом. — Он был всегда щедр, да сожрут его крысы… Только вот бабник. Ни одной не пропустит… Пяти дней без новой прожить не может…
— И где же он их берет?
— А тут, в городе, одно заведение есть… «Пчелки» называется, — мрачно пробормотал Тьодольв, пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике. — Он туда часто ездит.
Больше дед не выдержал. Голова его упала и с грохотом соприкоснулась со столешницей.
Харальд встал и, оглянувшись, двинулся к лестнице на второй этаж, к комнатам для гостей. Ступеньки немилосердно скрипели под сапогами, а за спиной визгливо и нестройно переговаривались дудки и мерно бухал барабан.
* * *
К ночи похолодало. Небо очистилось от туч и разлеглось над городом, точно громадный ковер черного бархата, вышитый разноцветным бисером. Драгоценными камнями переливались самые крупные звезды, по серебряной дорожке плыл остророгий молодой месяц.
Харальд ждал. Затаился в подворотне, словно грабитель. Точно напротив входа в заведение, носящее легкомысленное название «Пчелки». С хозяйкой заведения, пахнущей дорогими благовониями дородной женщиной, он потолковал три дня назад. Золото сделало свое дело, язычок её развязался. Она сказала, когда почтенный Иоасаф фон Монтри в последний раз посещал её девушек, когда он должен прибыть вновь.
Он приехал сегодня, и Харальд видел его приезд, находясь среди зевак на площади. Багроволицый толстяк прибыл в сопровождении многочисленной свиты и снял лучшие комнаты на постоялом дворе с зеленым забором.
Удостоверившись в этом, Харальд расплатился за комнату и уехал из города в южном направлении. Но добрался он только до ближайшей деревушки, где оставил коня. Крестьянин, который согласился за ним присмотреть, не остался внакладе.
Сам Харальд вернулся в город в сумерках. Вошел пешком, без меча, с котомкой за плечами, завернувшись в плащ из недорогой материи. Странствующий подмастерье — с такого даже пошлины не возьмешь. Кто обратит на него внимание?
Но котомка была наполовину пустой, а у пояса мнимого подмастерья ждали своего часа ножи — из лучшей стали, которая куется на востоке, в отрогах Рудного кряжа. Заточенные так, что впору бриться.
Ждали ножи, и он ждал. Момента, когда родовитому Иоасафу наскучит пьянствовать в окружении ближней дружины и он возжелает ласк женщины.
Время шло. В подворотне ужасно воняло мочой.
Загавкала где-то за домами собака, и почти сразу же от площади донеслось нестройное пение. Певцы приближались, и вскоре стало возможным разобрать слова. Пели несколько человек, точнее хрипло орали, стараясь не отставать друг от друга.
А вот у нас собака — страшный зверь!
Коль не веришь нам на слово — приходи проверь!
Вот откусит тебе ногу — будешь знать!
Что веселые солдаты не умеют врать!
Харальд поморщился, сдерживая желание зажать уши.
На стены домов упали оранжевые отблески факелов. В перерывах между куплетами слышались шаги и позвякивание оружия.
А ещё живет на свете — страшный кот!
Лучше всякого пропойцы пиво пьет!
На этом пение прекратилось, кто-то хрипло закашлялся. Певшие показались в поле зрения Харальда, и он замер, прижавшись к стене.
Пятеро мужчин, среди них толстый и низкорослый Иоасаф.
Дверь «Пчелок» распахнулась. Сноп света вырвал из тьмы грязную улицу со здоровенной лужей посередине.
— Принимайте гостей! — бросил родовитый и вместе со свитой ввалился в дом.
Харальд выждал некоторое время. В окне, выходящем на улицу, на втором этаже, замерцал огонек свечи. Там находится комната для самых богатых посетителей, с роскошной кроватью и отдельно сервированным столом. Туда и только туда пойдет Иоасаф.
Харальд отлепился от стены. Взлохматил волосы, извлек из котомки полупустой бочонок пива. Горько пахнущей жидкостью прополоскал рот, часть вылил на грудь и на лицо. По запаху и по виду теперь — типичный гуляка.
Шатаясь, он пересек улицу и взобрался на крыльцо. Зацепился ногой за что-то и с грохотом упал, не забыв огласить ночь ругательствами. И только после этого распахнул дверь.
— Да, — сказал он входя. — Вот темнотища!
Внутри было тепло, а нос щекотал сладкий аромат притираний. Вокруг стола в углу сидели четверо мужчин — судя по всему, из свиты Иоасафа. В мутных взорах, обратившихся на вошедшего, читалось подозрение.
«Где ещё двое?» — подумал Харальд с беспокойством, а вслух сказал:
— Хозяйка, я желаю развлечься!
— А заплатить ты способен? — поинтересовалась та. Гостя она явно не узнала.
— А то! — Харальд гордо приподнял подвешенный к поясу кошель и позвенел им.
— Сара! — позвала хозяйка, во взгляде которой при виде денег появилось радушие.
Откуда-то выскользнула стройная черноволосая девушка. Подошла ближе, и Харальд сразу навалился на нее, словно не в силах стоять, обнял за талию. Краем глаза заметил, как клевреты родовитого перестали его разглядывать.
Они пошли наверх. Харальд пошатывался и продолжал цепляться за спутницу. Та была вынуждена тащить его одной рукой, а в другой руке нести подсвечник. Пахло от девушки розами, судя по сноровке, таскать пьяных посетителей было для неё делом обычным.
Без признаков усталости она довела Харальда до двери, и только тут он отпустил её. Дал войти и скользнул следом, быстро и ловко, более не пошатываясь. Она не успела обернуться, когда он очень мягко, но сильно ударил её по затылку.
Подхватил обмякшее тело, не давая ему упасть, и прислушался.
Из соседней комнаты доносились страстные стоны, но в общем было тихо.
Он быстро и сноровисто связал девушку (пригодилась найденная в комнате простыня), заткнул ей рот (подушкой) и уложил на кровать.
Затушил свечу и вышел в коридор.
Здесь было прохладно, гуляли сквозняки.
Человек, умеющий бесшумно ходить по лесу, не растеряется и в городе. Быстро и ловко, не скрипнув и половицей, Харальд добежал до комнаты, где должен был быть Иоасаф, и слегка приоткрыл дверь.
Внутри дышали, мощно, часто и с присвистом.
Харальд вошел, окунувшись в запахи пота и вина. Стены здесь были украшены гобеленами с весьма фривольными картинками, а кровать располагалась под балдахином розового атласа.
Очень кстати.
Приблизившись, Харальд вытащил нож и слегка отодвинул занавес.
Голым родовитый показался ещё уродливей. Коротконогий, безобразно жирный, он походил на красную жабу, и движения его были столь же судорожными, как у обитательницы болот.
Из-за плеча Иоасафа видна была женская головка. Золотые волосы разметались по подушке, а глаза красавицы были закрыты. На лице её гримаса блаженства вдруг сменялась выражением отвращения… Потом снова наступили мгновения счастья.
Харальд ощутил сожаление, что девушку придется убить. «Она ни при чем!» — мелькнула мысль. Но её тут же перебила другая: «Оставишь в живых — погибнешь сам!»
Преодолев сомнения, Харальд решительно шагнул вперед. Увлеченные любовники его не услышали.
Лезвие вошло в основание черепа легко, словно в масло, и вышло назад обагренное. Родовитый издал какой-то всхлип и упал вперед и вбок, свалившись с женщины. Взгляду Харальда предстала пышная грудь с бутоном соска.
Удивленная, девушка открыла глаза, оказавшиеся небесно-голубого цвета.
Не давая крику вырваться из алых губ, Харальд вонзил нож ей в горло.
Забулькала, изливаясь на простыни, черная и густая кровь.
Вновь накатило сожаление, что пришлось лишить землю такой красоты. «Вот она, цена», — пришла глупая мысль, но Харальд поспешно отогнал её и прислушался. Снизу не доносилось никаких звуков, и он, удовлетворенно кивнув, убрал нож и загасил свечу.
Вернулся в комнату, где лежала связанная девушка. Не зажигая свечи, обследовал окно. Оно легко открылось, впустив в комнату ночную прохладу и запах цветущей сирени.
За окном был внутренний двор, тихий и темный.
Спрыгнув, Харальд одним движением перелез через забор. Скользнул к стене и побежал к южной окраине, выбирая улицы и переулки потемнее. До утра нужно успеть убраться подальше от города.
Мускулы равномерно работали, дыхание было спокойным, и только иногда, сбивая с ритма, вставало перед глазами красивое женское лицо, обрамленное золотыми волосами…
