Глава 5
КРОВЬ НА СНЕГУ
Снег шуршал под лыжами, вызывая воспоминания о детстве, о жизни среди нид, о зимней охоте.
Несколько человек, стоящих у ворот замка, во все глаза смотрели на Харальда. Они не могли понять, как можно не проваливаться в сугробы, передвигаясь по ним на двух изогнутых досках, обтянутых шкурами.
Харальд помахал зрителям рукой и двинулся прочь от замка, в лес. В нос шибал острый аромат хвои, над головой было блеклое зимнее небо, мороз слегка пощипывал лицо. Что ещё нужно для счастья?
Лыжи он сделал сам. В одиночку нашел нужную древесину, парил её над очагом и пропитывал жиром, придавая доскам изгиб. Торгрим, у которого они гостили почти два месяца, как-то поинтересовался, чем занимается Харальд, но, получив ответ, что готовится к походу на север, спрашивать перестал.
Не поверил, скорее всего. Здесь, южнее гор, как с удивлением понял Харальд, о хождении на лыжах никто никогда не слышал.
Пришлось все делать самому.
Подумав, что его скоро хватятся, Харальд примерно через версту повернул назад. По собственному следу дошел до края вырубки, окружающей замок, и выбрался на открытое пространство.
У ворот было уже полтора десятка человек. Завидев Харальда, они разразились восхищенными воплями и замахали руками. Он же быстро добрался до накатанной дороги и снял лыжи.
А когда поднялся, держа их в руке, то невольно оробел. Среди толпы, рядом с рыжей бородой Берга и тщательно выбритым лицом Лота обнаружились внимательные светлые глаза Торгрима фон Жахха.
— Да, — сказал родовитый, с интересом разглядывая лыжника. — И долго ты так можешь бегать по лесу?
— Дня три — точно, — ответил Харальд, недоумевая — чего хочет гостеприимный хозяин? До сих пор он кормил и поил их, не требовал ничего. Неужели только в память о Белом Владетеле?
— И по льду сможешь? — спросил кто-то из толпы с явным восхищением.
— Если он не совсем тонкий.
— Что же, хорошо. — Фон Жахх повернулся и исчез, а навстречу Харальду выбрался Берг. От него несло пивом и чесноком. С помощью пива и чеснока Теневой боролся с холодом, а на сопутствующий аромат не обращал внимания.
— Это ты здорово придумал, — сказал он, довольно оскалившись. — Молодец. Но пойдем, пора за меч браться…
Пользуясь вынужденным бездельем, Берг вновь принялся учить Харальда владению мечом, просто так, для удовольствия. На вопрос о деньгах, который юноша однажды осмелился задать, рыжебородый наемник раздулся от ярости, словно огромная жаба. С тех пор Харальд более не трогал эту тему.
— Пойдем, — ответил он со вздохом, поднимая лыжи.
Собравшиеся стражники потихоньку расходились, но кое-кто ещё косился на две странные изогнутые доски, что нес зеленоглазый юноша.
* * *
Клинки звенели всякий раз, когда сталкивались, и морозный воздух раздраженно шипел. Несмотря на мороз, Харальду было жарко. Струйки пота текли по груди, спине, а толчки сердца отдавались в руках и ногах.
Берг ловко ушел от его удара, затем на мгновение исчез, и тут же Харальд ощутил, как меч выворачивается из пальцев. В отчаянии он попытался удержать его, ухватиться крепче. Но тщетно.
Меч отлетел в сторону и воткнулся в снег, а Харальд почувствовал у горла холодную сталь. Теневой довольно сопел ему в ухо.
— Вот и все, — послышался его довольный голос. — Ты убит!
Они занимались вне замковых стен, утоптав небольшую площадку на самом краю замерзшего рва.
Наставник отодвинулся, убрал меч от горла ученика, и Харальд с облегчением вздохнул. Дыхание было горячим, а мускулы ныли, прося об отдыхе.
— Ты все-таки хочешь идти туда? — спросил Берг, когда Харальд извлек свой меч из сугроба и принялся протирать лезвие. В голосе наставника слышалось сомнение.
— Конечно, — твердо отозвался юноша. — Я должен туда сходить!
— Вряд ли ты узнаешь там что-то новое, — с какой-то неохотой проговорил Теневой. — Ведь Торгрим рассказал тебе все. Насколько я знаю его, он ничего не станет скрывать. К тому же про столь давние времена.
— Нет, я должен идти. — Харальд вложил меч в ножны и повернулся к наставнику. — Ты не понимаешь! Это мне необходимо. Я ведь сюда, на юг, отправился только за тем, чтобы найти его! И вдруг узнаю, что он, оказывается, исчез! То ли погиб, то ли нет! И я не отступлю, пока не узнаю все!
Он говорил все более горячо, а под конец фразы просто кричал.
— Спокойнее, — сказал Берг медленно. — Мне трудно понять тебя, но я почему-то не хочу, чтобы ты туда ходил. Чуется мне, что опасно это.
— Чем? Людей там нет, духи от меня шарахаются — ты сам видел, зверей я не боюсь. Отобьюсь и от волков и от рыси — не впервой. Нет тут никакой опасности и быть не может!
— Пойдем в тепло, — проговорил Теневой, глядя ученику прямо в глаза, пристально и серьезно. — А то простудишься и тогда точно никуда не двинешься.
Харальд смутился и опустил взгляд. Вдруг стало стыдно за собственную вспышку, за то, что обнажил сокровенные мысли, пусть даже перед другом.
Он оделся и зашагал вслед за наставником. На душе было пасмурно, словно осенним вечером, и почему-то не хотелось никого видеть. Забиться куда-нибудь в чащобу на неделю, на две…
«Все, надоело мне это бездействие. Хватит сидеть в замке, — подумал Харальд, буравя взглядом спину Берга. — Снегу уже достаточно, так что выхожу завтра!»
* * *
К Серебряной реке Харальд выбрался быстро. Едва успел разогреться, как лес оборвался и впереди появилось русло, затянутое белой паутиной льда. Здесь, в верховьях, река нисколько не походила на могучий поток, на берегу которого стоит Бабиль. Обычная речушка с обрывистыми берегами, заросшими густым лесом.
Идти по ней было в удовольствие. Мешок с припасами слегка оттягивал плечи, лыжи легко скользили по упругому, ещё не изъеденному оттепелями льду, морозный ветер бил в лицо, выжимая слезы.
Когда Харальд спросил у Торгрима про дорогу, тот странно усмехнулся и сказал после некоторого раздумья:
— Иди по реке. Так ты легче всего доберешься до места.
— А я не проскочу мимо развалин? — поинтересовался Харальд.
— Нет, — ответил фон Жахх. — То место, где стоял замок твоего отца, ты точно не пропустишь, будь спокоен.
И Харальд шел на север, преодолевая версту за верстой.
Когда стемнело, река стала несколько уже. Звезды сияли в фиолетовом небе голубыми и белыми огоньками, мороз крепчал. Но Харальд не останавливался, не замечая ничего необычного на берегах.
Вдруг из-за поворота реки выскочил совершенно свободный от снега круглый холм. Юноша невольно загляделся и едва не упал, когда лыжи наехали на небольшую кочку.
Харальд увидел остатки рва — старый, заплывший шрам на теле земли. А в пространстве, ограниченном этим шрамом, беспорядочной грудой высились камни — обломки, стен и башен.
На мгновение Харальду показалось, что над развалинами поднимается призрачно-белое сияние, но, протерев глаза, он ничего не увидел и решил, что ему примерещилось.
Подробный осмотр руин отложил на утро.
На ночевку расположился на самом краю свободного от снега пространства, на берегу реки. Здесь было так же холодно, как и в лесу, и юноша не мог понять, почему на холме не лежит снег.
Костер жадно трещал, пожирая ветви, и облизывал алыми языками толстую лесину. Знал пламенный зверь, что грызть ему ствол до самого рассвета, и не спешил.
Харальд неторопливо поужинал и улегся спать. Его сильно беспокоило ощущение настороженного взгляда, идущего от самих развалин, и несколько раз юноша вскидывался, всматриваясь во мрак на вершине холма. Но там все было тихо, без движения, и он вновь ложился. Наконец пришел темный сон без сновидений.
* * *
Проснулся он от холода. Над землей змеился яркий морозный рассвет, костер почти прогорел, только угольки слабо потрескивали, доживая последние мгновения.
Харальд встал, подбросил сушняк, ощущая затылком все тот же напряженный взгляд. Одеревеневшее за время сна тело слушалось с неохотой, а руки и ноги сгибались с некоторым трудом.
Но когда солнце целиком вылезло из-за горизонта и повисло в лазури громадным желтым негреющим шаром, путешественник был уже бодр и готов к действию.
Харальд повернулся к развалинам лицом, чего избегал со вчерашнего вечера, и незримый взгляд словно спрятался. Усмехнувшись собственным страхам (ведь некому тут смотреть, некому!), юноша двинулся туда, где полтора десятилетия назад стоял замок Белого Владетеля.
И тут же замер, словно пораженный молнией.
В расположении каменных обломков ему почудился странный порядок. Словно кто-то, забавляясь, сложил из развалин некую сложную фигуру.
На мгновение вновь примерещилось снежно-белое сверкание там, где острыми зубами возносились к небу руины донжона, и тут же Харальд с ужасом ощутил, как его просто захлестывает ненависть. Что-то внутри него ненавидело это место, сильно и бескомпромиссно. Так относятся к смертельному врагу, к погибели которого стремятся всеми силами.
Ненависть затапливала изнутри, словно обжигающе горячая жидкость, тошнота подступила к горлу. Харальд судорожно вцепился в рукоять меча, который непонятно зачем взял с собою — прикосновение к холодному металлу принесло облегчение.
Он вытащил оружие из ножен и поднял перед собой. Из блистающей поверхности на него глянул незнакомец с горящими зеленым огнем глазами и совершенно белым, как пух лебедя, лицом.
Отражение поплыло, лицо вдруг изменилось, стало суровее, старше. Лоб избороздили морщины, а глаза превратились в синие васильки. Харальд ошалело заморгал, пытаясь отвести взгляд от морока.
Наваждение сгинуло, словно его и не было. Харальд смотрел на свое отражение, самое обычное, которое не раз видел на поверхности воды. С трудом отвел меч от лица и только тут почувствовал, как пот заливает глаза.
Солнце поднялось, а на небе, пустынном поутру, появились белые полосы облаков, похожие на дым от исполинских костров, зажженных где-то за горизонтом. Значит, юноша простоял, скованный неведомой силой, не один час.
Ненависть никуда не исчезла, она свернулась в клубок где-то в глубине души, и Харальд понял, что именно вызвало её. Руины замка были источником магии, он ощутил это очень четко, хотя не очень понятно как.
Можно было только догадываться, какой мощи заклинания были вложены в это строение, если через полтора десятка лет они ещё живы и действуют даже на того, кто не имеет способностей к колдовству.
Харальд вложил меч в ножны и, ежась на холодном ветру, полез осматривать развалины. Почудившийся ему в первый момент порядок он более не мог уловить, перед ним были только хаотично наваленные камни. Обследовал он их без всякого плана.
Осмотрел центральную башню, точнее то, что от неё осталось. Меж каменных зубцов высотой в сажень и толщиной в пару аршин было почему-то особенно холодно, и юноша поспешно покинул это место.
Полазил ещё немного, нашел следы раскопок. Кто-то побывал здесь, хотя и давно, пытался докопаться до уцелевших подвалов замка. Но по неведомым причинам бросил работу на полпути.
Уходили отсюда в спешке. Харальд обнаружил брошенную кирку и несколько наконечников от стрел. Похоже было, что здесь кто-то в кого-то стрелял. Заинтересовавшись, юноша заглянул за осколок наружной стены, почти полностью сохранившийся, и рука его невольно дернулась к мечу.
У самой стены, привалившись к ней плечом, сидел человек. Лицо его искажала жуткая ухмылка, а вместо глаз чернели провалы. В правой руке незнакомца был зажат меч, длинный, с изогнутым лезвием.
Мертвец странным образом сохранился. Даже выражение лица сохранилось — маска дикого, невыносимого ужаса. Судя по отсутствию повреждений на теле, от ужаса человек и умер.
Пожав плечами, Харальд вернулся туда, где оставил лыжи. Его упорно преследовало видение мертвеца, навек обреченного смотреть на мир черными дырами. Страшная смерть и жуткое посмертие. В глубине души юноши возникла уверенность, что человек у стены в некоторой степени жив, способен чувствовать и осознавать себя. От подобных мыслей озноб побежал по позвоночнику.
Надев лыжи, Харальд спустился на лед реки. И тут же ощутил внимательный, настороженный взгляд, который так беспокоил его вечером. В нем не было угрозы, только интерес, точно у дикого животного, впервые увидевшего человека…
Словно почувствовав этот взгляд, внутри зашевелилась ненависть, и в этот момент Харальд понял, что ненависть не совсем его, что отчасти она — ЧУЖАЯ, словно наведенная извне.
И под её влиянием он прошептал:
— Да, я понял. Тут все сгубила магия. Здешняя ли, чужая — я не знаю, но я отомщу. Клянусь своей жизнью…
От развалин донесся грохот. Рухнул казавшийся прочным обломок стены донжона. В воздух поднялось облако каменной пыли.
Волной накатил озноб.
Харальд поспешно отвернулся от страшного холма и побежал на юг.
Взгляд в спину преследовал его не одну версту.
* * *
Кружка в руках Харальда слегка подрагивала, отчего жидкость в ней колыхалась, по мутной поверхности бегали крошечные волны.
— Что это? — спросил он, подозрительно глядя на Берга.
— Лекарство, — сурово ответил тот, исподтишка разглядывая ученика. Поход на север измучил его. Два дня назад юноша вышел к воротам замка Жахх, едва переставляя ноги.
Два дня он провалялся в бреду, бормотал странные слова, порывался вскочить и куда-то бежать, выкрикивал какие-то имена, а затем падал на постель и лежал с остановившимся взором.
Очнулся он сегодня утром, слабый, как новорожденный котенок.
— Лекарство это, — сурово наморщив лоб, повторил Теневой. — Так что пей! Тебе лучше станет!
— Да? — Харальд ещё раз покосился на наставника, подозревая, что питье — очередная шутка, и опорожнил кружку.
Лицо его побагровело, затем сделалось синим, он сипло закашлялся.
— Что это? — опять спросил Харальд, глядя на Берга круглыми и большими, словно тарелки, глазами.
— Травы на спирту, — ответил Берг, стараясь выглядеть невинно. — Или, по ученому говоря, настойка на самогоне! Сильная штука, до костей продирает! Я как выпил однажды, так час потом моргнуть не мог — так меня расперло!
Харальд попытался прокашляться, затем припал к кувшину с водой. Кадык на его шее задергался. Лицо юноши постепенно приобретало нормальный цвет.
— Да, — сказал он, оторвавшись от питья. — Хорошая вещь.
Язык его слегка заплетался. Еще бы — принять на голодный желудок полную кружку самогона!
— Ты отдыхай пока, — проговорил Берг, поднимаясь. — Попозже тебе принесут поесть, а вечером нас ждет к себе Торгрим.
* * *
Родовитый фон Жахх был в хорошем настроении. Это Берг заметил ещё от двери. На лице хозяина замка играла веселая улыбка, морщины, казалось, немного разгладились.
— Рад приветствовать вас, — сказал он, кивнув. — Садитесь.
Теневой услышал, как вздохнул с облегчением Харальд. Он был ещё слаб, и путь до покоев Торгрима оказался для него нелегким.
В комнате было жарко натоплено, однако чувствовалась идущая от окон промозглая сырость. Второй день бушевала метель, пришедшая с севера вместе с Харальдом. Задержись он ненадолго — непогода застала бы его в пути.
Из-за стен доносился рев ветра, упорно пытающегося повалить донжон, словно дерево.
Отвлекшись, Берг пропустил начало разговора. Когда он вынырнул из размышлений о погоде, Харальд уже отвечал фон Жахху:
— Благодарю, я чувствую себя лучше.
— Очень хорошо. — Родовитый благосклонно кивнул. — Тогда не расскажешь ли, как прошло твое путешествие?
Берг подобрался. Ему тоже было интересно, что видел юноша.
— Мне не о чем рассказывать.
Теневой скорее почувствовал, чем увидел, как напрягся юноша. Лицо его стало суровым и словно бы постарело сразу на десяток лет.
— Я видел только развалины, — проговорил он напряженно. — И следы раскопа: кто-то пытался добраться до подвалов. И ещё там был труп.
— Свежий? — вскинул брови Торгрим. А Берг вдруг понял: «Харальд видел что-то еще, о чем не хочет говорить».
— Нет, старый, — пожал плечами Харальд. — Но очень хорошо сохранившийся. А ещё — на вершине холма, где стоит… стоял замок, не лежит снег. Совсем.
— Не может быть! — вслух усомнился Теневой.
— Может, — кивнул фон Жахх. — Об этом мне рассказывали. И это все, что ты видел, Харальд?
— Да, — твердо отозвался тот. — Все.
— И тебя ничего не напугало? — Вопрос был задан вкрадчивым тоном, и Берг подумал, что родовитый знает о развалинах много больше, чем говорит.
— Напугало, — спокойно ответил Харальд. — Но не то, что я видел, а то, что почувствовал.
Торгрим, казалось, был ошеломлен таким ответом. На лице его появилось удивленное выражение, словно у собаки, над которой издеваются, выдергивая у неё из-под носа кость.
— Вот как, — проговорил он ошарашенно и задал не тот вопрос, который хотел: — И что ты собираешься делать дальше?
— Не знаю. — На лице Харальда появилась растерянность.
— До сих пор я помогал тебе. — Фон Жахх встал из-за стола и принялся ходить, заложив руки за спину. — В память о твоем отце, который много для меня сделал. Я поселил вас в замке, кормил и содержал. Но я не могу это делать вечно. Но и прогонять мне вас тоже не хочется. Вы оба опытные воины, могли бы мне пригодиться.
— Служба? — спросил Теневой, стараясь, чтобы отвращение не слишком сильно звучало в голосе. — Ты хочешь взять меня на службу, несмотря на то чем она закончилась в прошлый раз?
— Я не повторяю ошибок! — В голосе Торгрима лязгнул металл, он резко развернулся, и на опешившего Теневого глянул воин и полководец, который полтора десятилетия воюет с несколькими Владетелями. — На этот раз я возьму тебя помощником к Лоту — натаскивать молодняк! Это ты умеешь, я знаю. Я видел, как вы занимались.
— А я? — спросил с какой-то детской обидой Харальд.
— Пока тебе придется послужить рядовым воином, — сурово ответил фон Жахх. — А там посмотрим. Есть у меня в отношении тебя планы. Согласны?
— Да, — усмехнулся Теневой, хотя радости совсем не чувствовал. — До весны протянем, а там посмотрим.
Харальд промолчал.
* * *
Взревели трубы, возвещая начало праздника Середины Зимы, и на черном словно ночь жеребце из ворот замка выехал родовитый Торгрим. Орлиная голова на щите хищно разевала клюв — Бергу вдруг послышался свирепый клекот. Свита хозяина замка была в черно-белых цветах сюзерена, но на щите каждый нес собственный герб, от смешения красок рябило в глазах.
Спутники хозяина праздника замерли словно по команде на краю очерченного для состязаний поля, а фон Жахх выехал вперед и бросил на утоптанный снег латную перчатку. Собравшаяся толпа разразилась приветственными криками.
На праздник прибыли вассалы с дружинами, а поглазеть на зрелище сошлись жители близлежащих деревень. Задымили костры, поплыли запахи вареной требухи и каши — пищи простонародья, а у охраны замка прибавилось дел. Вдруг какой лиходей вздумает, пользуясь многолюдством, убить хозяина замка?
Так что Берг смотрел на происходящее на поле одним глазом, а другим обозревал толпу, выискивая признаки опасности. От участия в состязаниях он отказался, буркнув: «Пускай мальчишки тешатся!» — И сам напросился в караул, резонно рассудив, что охотников в этот день найдется немного.
Вновь взревели трубы, за спиной Берга ударили в снег конские копыта. Потом раздался лязг железа. Теневой невольно поморщился, но даже не обернулся. Состязания родовитых, которые, обрядившись в железо, пытаются свалить друг друга с коня длинными копьями, не для него.
Раз за разом сшибались воины — проигравший летел с седла, победитель под крики зрителей объезжал поле боя, демонстрируя всем герб на щите, а Берг все разглядывал простой народ, отпихивая тех, кто норовил пролезть к полю для ристаний.
Объявили победителя. По рядам прошло волнение, и Теневой понял, что сейчас начнется состязание для всех, кто умеет держать меч. Он знал, что в этом состязании собирался участвовать Харальд, и, не сдержавшись, оглянулся.
Герольды размечали площадку для боя, натягивая на колышки алую ленту, а рядом толпились состязающиеся. Харальда среди них не обнаружилось. Берг удивленно поднял брови. Что могло помешать?
Именно удивление и не позволило ему заметить подошедшего. Когда его тронули за плечо, Теневой обернулся, схватившись за меч. Встретившись со знакомым зеленым взглядом, он ограничился витиеватым ругательством.
Харальд, из-за спины которого высовывался кончик лука, рассмеялся.
— Ты чего не на поле? — спросил Берг.
— Я лучше из лука постреляю, — махнул рукой юноша. — А то этим турнирным мечом только все руки отобьют, как потом целиться? Да и там один парень есть, здоровый такой, черный, на медведя похож. Я видел вчера, как он мечом работает — почти как ты. Так что у меня шансов нет.
— Ну как знаешь, — усмехнулся Теневой. — Тогда принеси мне пива, а то чего-то я замерз стоять.
— Странный способ греться, — начал было Харальд, но смолк под грозным взглядом наставника. Словно юла, он ввинтился в толпу и вскоре вернулся, неся небольшой кувшин, из которого шел приятный аромат хмельного напитка.
Выпив, Теневой приступил к несению службы с новым рвением, а Харальд встал рядом, вместе с толпой ахая, охая и восхищаясь.
— Вот это удар!.. О, здорово… Ну кто же так делает?.. А теперь уходи, в сторону, в сторону… Ну как же так!..
Победил, как и следовало ожидать, медведеобразный здоровяк. Под восхищенный рев он гордо удалился. Начались состязания в броске копья.
— Не хочешь? — поинтересовался Берг, зевнув. — Ты ж вроде это оружие за последний месяц освоил?
— Нет. — Харальд покраснел, словно девчонка на первом свидании. — Плохо я копьем владею, куда мне…
Так и простоял, красный, словно вареный рак, пока не объявили выход лучников.
— Пойду, — сказал он решительно, поправляя лук.
— Покажи им всем! — Берг напутственно похлопал ученика по плечу.
Желающих пострелять набралось предостаточно, и Берг время от времени оглядывался через плечо, пытаясь рассмотреть, как там идут дела. Кучка претендентов на победу все уменьшалась, но неизменно среди них мелькала светлая голова Харальда. Юноша снял шапку, и волосы его на солнце сверкали серебром.
Обычную круглую мишень сменили тонким прутом, и тут в задних рядах зрителей началось какое-то движение. Берг нахмурился, пытаясь понять, что происходит, но в этот момент раздались испуганные крики, и скопище людей подалось вперед, заставив Теневого отступить. Правее толпа даже прорвала ряд охраны, так что Берг с десятком стражи оказались отрезаны от места, где находился Торгрим и его гости.
— Лошади на коновязи взбесились, лошади! — орал кто-то, и ему вторил женский визг. Через головы было видно, как что-то большое и темное мечется позади людей.
Берг бросил взгляд в сторону фон Жахха и обомлел. Недалеко от него на краю поля для состязаний стоял невысокий коренастый человек, деловито поднимая арбалет. Он ловко воспользовался тем, что внимание хозяина замка и тех, кто рядом, отвлеклось на беспорядок.
Берг ощутил, как его обдало морозом, а приятное тепло от выпитого пива мгновенно улетучилось.
Понимая, что не сможет пробиться сквозь толпу, Теневой завертел головой.
— Харальд! — заорал он, увидев ученика, который растерянно застыл с наложенной на тетиву стрелой.
Ответом был недоуменный взгляд.
Берг яростно махнул рукой в сторону арбалетчика и завопил, стараясь перекричать всех:
— Стреляй!
Харальд дернулся, глянул в указанном направлении, а далее его движения стали столь быстрыми, что даже Бергу не удалось за всем уследить.
Рывок, и юноша застыл, отставив ногу и натянув лук.
Тренькнула тетива, и на место сорвавшейся с неё стрелы легла другая.
Щелчок, и она тоже в полете.
Это был великолепный выстрел.
Арбалетчик не успел. В горле у него одна за другой оказались две стрелы, и он тяжело рухнул на снег, заливая его кровью.
Теневой облегченно вздохнул.
Паника оставила толпу разом. Она замерла, точно единое живое существо, и перестала орать. Сотни пар глаз обратились туда, где только что человек убил человека.
И Торгрим бросил на Харальда взгляд, полный чего угодно, но не благодарности.
Но тут завизжала какая-то баба, смятение воцарилось с новой силой. Со всех сторон к хозяину бежали стражники, нещадно расталкивая людей, колотя их рукоятками мечей.
И только Харальд был спокоен среди воцарившегося хаоса.
Он стоял и смотрел, не переставая удивляться: я стрелял? Это я стрелял? Зачем?
Торгрим на коне появился рядом неожиданно. Слух и чутье подвели Харальда, и он не услышал приближения родовитого. Просто знакомый голос сказал откуда-то сверху:
— Отличный выстрел, парень.
Харальд поднял глаза и столкнулся взглядом с фон Жаххом. Тот не выглядел благодарным, но не было на его лице и испуга. Только сдержанное удовольствие, точно у охотника, наткнувшегося на свежий след зверя.
— Зайди ко мне вечером, после заката, — приказал родовитый и легонько толкнул лошадь пятками.
Развернувшись, всадник удалился. Происходило это в полной тишине, словно у Харальда заложило уши. Пробку безмолвия выбил только дикий рев Берга.
— Молодец! — Наставник хлопнул Харальда по плечу, но юноша даже не покачнулся. — Что он тебе сказал?
— К себе позвал. Только не знаю зачем.
— Ну, награду дать. — Голубые глаза Теневого красноречиво говорили о том, что он сам не верит своим словам. — Ну, или… Не знаю!
— И я не знаю, — покачал головой Харальд.
* * *
— Есть у меня для тебя поручение. — Лицо родовитого фон Жахха было спокойным, но большие и сильные ладони воина нервно сжимали рукоять висящего на поясе кинжала. — Но оно такое, что не каждый за него возьмется…
Харальд промолчал. Наградой тут и не пахло.
— Ты видел, как меня сегодня попытались убить. — На лице Торгрима появилась и тут же пропала легкая тень неуверенности. — И даже помог спастись.
«Ничего себе помог! — подумал Харальд. — Если бы не я, ты бы со стрелой в голове лежал! Вот уж точно — благодарность родовитых не знает границ!»
— Убийца был не один. Кто-то напугал лошадей и вызвал панику, а другой должен был стрелять. — Фон Жахх говорил со все большей горячностью, ноздри его раздувались, глаза сверкали. — Опытные, умелые убийцы! Ты сразил одного, и нам не удалось допросить его! Я не виню тебя, но живой он был бы нам более полезен!
Харальд с трудом удержался от того, чтобы не выругаться.
— Но это уже все не важно, ведь я знаю, кто подослал убийцу! — родовитый вознес руку в красивом жесте. — Это один из моих вассалов. Давно он лелеял черные замыслы, надеясь переметнуться на сторону Владетелей, и вот полностью раскрыл себя!
— А я здесь при чем? — поинтересовался Харальд, перебив собеседника. Но очень уж не хотелось выслушивать длинную и нудную речь.
— Как при чем? — Фон Жахх едва не задохнулся от возмущения. — Единственный способ остановить его — убить, и я хотел попросить об этом тебя.
— Меня? — Харальд почувствовал, как отвисает челюсть, и гулко сглотнул, возвращая её на место.
— Да, — уверенно кивнул Торгрим. — Ты отлично стреляешь из лука.
— Ну и что? Как я проникну в его замок?
— А зачем? — На лице родовитого появилась хитренькая ухмылочка. — Ты здорово бегаешь на этих… на лыжах. Для тебя не составит труда подстеречь его на дороге в лесу, поразить стрелой и легко уйти от погони. Ни конный, ни пеший не настигнут тебя по сугробам!
— Все верно, — кивнул Харальд. Чувствовал он себя странно. Словно ему сделали предложение побыть некоторое время червем в навозной куче. — Но я не могу так! Я убивал людей, но лицом к лицу, и они могли защититься, могли убить меня! А так, из засады — подло!
— Никакой подлости тут нет, — покачал головой фон Жахх. — Обычная воинская хитрость. Они могут обнаружить тебя. И помни о том, что он может переметнуться к Владетелям, к моим врагам, к настоящим подлецам, которые сражаются при помощи магии!
— Ну что же, раз такое дело, то я согласен. — Харальд замер, ощущая, как пробуждается в сердце ненависть. С болью, словно раздирая корку старой раны, она выбралась наружу и оскалилась, оглушив внутренний слух яростным рыком. Только… только твоя благодарность должна быть выражена совсем не в словах, почтенный Торгрим!
— Конечно! — ответил тот с облегченным вздохом. — Мы обговорим все условия!
* * *
— Ну, Харальд, счастливо! — Берг выглядел обеспокоенным, даже его рыжая бородка, казалось, потеряла цвет, сделавшись какой-то пегой.
— Счастливо! — поднял руку Харальд и неторопливо двинулся к лесу.
До границы земель Торгрима его отвезли в сопровождении охраны.
Дальнейший путь был размечен на небольшом куске пергамента, что спрятан за пазухой. Плечи оттянул мешок с припасами. За спиной приторочен меч, хотя вряд ли придется пускать его в ход.
Оказавшись под пышными еловыми кронами, Харальд оглянулся. Десяток всадников сгрудились около саней, словно пчелы вокруг матки. Юноша помахал им, дождался ответа и лишь затем двинулся в глубь леса.
Деревья стояли по пояс в снегу, а сверху, на ветвях, лежали сугробы, похожие на белые пушистые облака. Заденешь ствол, и рухнет облако на голову, оказавшись сырым и холодным.
Лиственные деревья выглядели мертвыми, их ветви напоминали скрюченные от холода руки. Зато ели и сосны распушились в полной красе. Было тихо, лишь где-то в верхушках деревьев скрипуче переговаривались клесты.
Лесу не было дела до спешащего куда-то человека.
* * *
Этот замок был несколько меньше замка Жахха, зато имел две стены. За первой грозно возвышалась вторая. Ее башни, сложенные из темного камня, напоминали обгоревшие деревья. Ворота блестели металлом, а над донжоном вилось на ветру знамя с изображением желтого зверя, похожего на большую кошку.
Харальд разглядывал строение из зарослей боярышника. Ближе сотни саженей подобраться не удалось: вырубка вокруг замка оказалась сделана по всем правилам, и по голому снежному полю могла бы проползти разве что мышь.
Оранжевое замерзшее солнце неторопливо перемещалось по небу, проплывали облака, похожие на странные надутые бочонки, а в замке ничего не менялось. Так же блестели в бойницах доспехи стражи, иногда, когда ветер дул с той стороны, доносились обрывки разговоров и смех. Уходящая на юг дорога была пустынна.
Когда Харальда окончательно одолела скука, ветер принес конский топот.
Вскоре показался скачущий во всю прыть всадник. Гнедая лошадь под ним выглядела заморенной, а наездник яростно нахлестывал её, хотя до ворот оставалось меньше версты.
«Гонец с важными вестями!» — подумал Харальд, когда всадник остановился перед воротами и протрубил в рог.
Створки приоткрылись, конный проскользнул внутрь, и вновь повисла тишина.
Солнце почти коснулось боком зубчатой стены леса, когда Харальд ощутил голод. Жизнь среди нид приучила его долго обходиться без пищи, но тут он просидел целый день на морозе. Холод стал нестерпимым, а в животе ворчало, напоминая о необходимости поесть.
Именно в этот момент ворота с лязгом распахнулись во всю ширь.
Пропели трубы. Харальд тут же забыл о еде, когда на дорогу из замка начали выезжать всадники. Впереди десяток воинов, затем знаменосец со стягом, изображающим того же желтого зверя. За ним следовал человек в плаще из горностая, судя по всему тот, кого Харальду предстояло убить. Лицо его было надменным, а осанка гордой.
За родовитым скакали несколько человек без оружия, с набитыми седельными сумками — слуги, а замыкали процессию ещё десять конных, все с оружием и в доспехах.
Словно стайка стремительных рыб, всадники умчались по белому руслу дороги, и вскоре топот копыт стих в отдалении. Принесенные вести оказались не только важными, но и срочными, раз они заставили хозяина покинуть замок на ночь глядя.
Харальд усмехнулся. Теперь осталось выбрать место у дороги, с которого удобно будет стрелять (сегодняшняя ночь подойдет наилучшим образом), и дождаться возвращения родовитого (на это может уйти несколько дней).
Отойдя в глубь леса, он с наслаждением потянулся, ощущая, как хрустят застывшие от долгой неподвижности суставы и позвоночник, как кровь веселее течет по телу. В предвкушении ужина усилилось бурчание в животе.
* * *
На лес обрушилась оттепель. Она пришла ночью, вместе с серой пеленой туч, которая тихо завоевала небосклон, подавив жалкие попытки звезд к сопротивлению. Даже луна, что некоторое время пыталась светить, вскоре сдалась и угасла.
К утру лес наполнился туманом, холодным и противным, словно прокисший суп. Харальд, бормоча ругательства, снял тетиву с лука, понимая, что в такой сырости она придет в негодность очень быстро.
Место для засады он выбрал позади огромной березы, ствол которой был толщиной в аршин, а нижние ветви торчали во все стороны, словно ступицы в колесе. Сугроб почти доходил до них, а выше был разрыв примерно в полсажени, и именно отсюда Харальд собирался стрелять.
Дорога просматривалась отчетливо в обе стороны, а сидящий в засаде оказывался прикрыт березовым стволом с одной стороны и порослью пушистых невысоких елочек — с другой.
К полудню туман рассеялся, видимость улучшилась. Харальд вновь привел лук в боевую готовность и изо всех сил боролся со скукой, изредка подкрепляя силы вяленым мясом.
Когда с юга донесся стук копыт, он ощутил, как сердце словно сорвалось в пропасть, а мутный страх сковал руки и ноги. Да, он убивал, но всегда защищаясь, даже в том случае, на поле для состязаний, он лишь предотвращал смерть.
Теперь предстояло лишить жизни человека по собственному почину. Из воина превратиться в убийцу. До сих пор мысли об этом прятались где-то в глубине разума, а теперь явились во всей неприглядности…
Наложенная на тетиву стрела поднималась так медленно, словно весу в ней было по меньшей мере пуд. Харальд почувствовал, как течет по лицу непонятно откуда взявшийся пот, а по спине вольно разгуливает озноб.
Но появившийся на дороге всадник был один и менее всего походил на родовитого. Скорее всего это был ещё один гонец, вроде того, который вчера трубил у ворот замка.
С судорожным всхлипом Харальд опустил лук и сорвал с головы шапку.
Когда он провел ладонью по лбу, то обнаружил, что волосы намокли так, словно их хозяин искупался. Сердце судорожно билось в груди, а затекший в глаза пот немилосердно жег их, заставляя тереть кулаками и плакать.
Но к тому моменту, когда безмолвие на дороге вновь нарушилось, Харальд полностью успокоился. Вытер лицо и застыл, недвижный и безгласный, словно фигура, вырезанная из дерева. Внутри как будто что-то выгорело, стало легко ждать жертву, ни о чем не думая. Мысли исчезли, чувства и желания — тоже.
* * *
На этот раз всадников было много. Первыми появились воины охраны, за ними — знаменосец. Лицо родовитого удалось рассмотреть лучше: крупные, тяжелые черты, выдающийся нос, близко посаженные глаза — все дышало властностью и надменностью.
Стрелять в такое лицо оказалось просто.
Харальд слегка приподнял лук и спустил тетиву. Руки сами наложили вторую стрелу, и та отправилась вслед за сестрой.
Раздался свист, и родовитый беззвучно рухнул с коня. Древко смертоносного снаряда торчало у него из виска, второе — из шеи.
— Господин! — заверещал в испуге слуга.
Дико заржала, вставая на дыбы, лошадь убитого.
Заметались, останавливая коней, охранники, а Харальд легко вскочил, нацепил лыжи и спешно побежал в лес. Крики постепенно стихали за спиной.
На душе было гнусно, маячило перед глазами лицо только что убитого.
Харальд сжал зубы и пошел быстрее, надеясь, что усталость поможет справиться с глупыми мыслями и переживаниями. Он шел, почти не чувствуя груза.
* * *
Лицо Торгрима дышало нетерпением. Он не сдержался и вышел встречать Харальда во двор.
Грозно нависала громада донжона, тянуло дымом от замковой кузни, оттуда доносился звон молотов, а родовитый фон Жахх впился в лицо Харальда светлыми глазами, в которых плескалась смесь страха с надеждой.
— Ну что, все получилось?
— Да, — кивнул Харальд. Он сумел справиться с собой и загнал сожаление о свершенном куда-то в угол разума и сейчас ощущал только бесконечную усталость. Одно желание наполняло тело — забиться куда-нибудь в темный уголок и спать, спать, спать…
— Ты точно уверен?
— Родовитый Торгрим сомневается в моих словах? — Харальд взглянул в лицо фон Жахху, и тот дернулся точно от удара.
— Нет, ни в коем случае, — забормотал он. — Нет…
Не дослушав, Харальд развернулся и побрел к башне, в которой последнее время жил. Ему было все равно, как отреагирует на такой поступок наниматель, даже обещанная награда не грела душу.
* * *
— Ты чего такой кислый? — Берг присел на табурет, стоящий у стола. Под весом наемника тот недовольно пискнул.
В караулке было пусто, пахло пивом и ещё чем-то кислым.
Харальд, лежащий на кровати у стены, повернулся.
— Тошно мне здесь, — сказал он, и настоящая тоска слашалась в его голосе. Даже зеленые глаза потеряли блеск, превратившись в два вытершихся кружка меди. — Надоело все…
— Случилось что-то в том походе, в который ты один ходил? — Теневой посерьезнел. — Тебя после него словно подменили. Уже месяц прошел, а ты все это время только на караулы отсюда и выбираешься! Разговаривать не хочешь!
— Да ничего не случилось. — Харальд приподнялся и почесал грудь. — Все нормально.
— Тогда бери меч! — рявкнул Берг командным голосом. — И за мной!
Харальд лениво поднялся, медленно, точно больной, принялся натягивать сапоги. Рубаха на обычно опрятном юноше была грязная, а светлые волосы спутались, как трава после паводка.
Теневой аж засопел от ярости, увидев такое. Сам он был чистоплотен и от учеников требовал аккуратности.
— Сегодня же сменишь одежду и вымоешься! — проговорил он строго.
— Да, — равнодушно ответил Харальд, снимая со стены меч.
Они вышли во двор замка. Снег блестел под ярким солнцем, чистым, словно ограненный сапфир, было небо, и плыл над миром тонкий, едва ощутимый аромат близкой уже весны, которым она дает знать о себе. «Терпите, я обязательно приду!» — словно говорила она, и сердце невольно трепетало, ощущая приближение теплых дней.
Но Харальд остался мрачен. Он поморщился, прикрывая глаза от яркого света, и скорчил недовольную гримасу.
Пока они шли к воротам, навстречу попалась служанка. Берг широко ей улыбнулся, но девушка потупилась и прошла мимо, словно не заметив мечника. Огорченный, он даже крякнул с досады, а обернувшись, увидел, что проказница стрельнула глазками в Харальда.
Теневой усмехнулся, а юноша ничего не заметил. Он шел, по-старчески шаркая, и смотрел под ноги.
«Ничего себе! — подумал Берг. — Укатали сивку крутые горки!»
За воротами замка было ещё лучше, чем внутри. Птахи в лесу орали так, что слышно было через вырубку. Даже строгие старые ели, казалось, вырядились в новые темно-зеленые одежды. Мир услышал сегодня голос весны и внимал ей в восхищении.
Когда они достигли утоптанного места, Теневой развернулся к ученику и извлек меч из ножен:
— Защищайся!
Клинки несколько раз скрестились, причем Бергу приходилось сдерживать удары, чтобы не поразить Харальда. Тот двигался медленно, как весенняя муха. С трудом ворочал руками, а ногами вообще не переступал, будто прирос к снегу.
Разъярившись, Берг одним движением вышиб меч из руки ученика, а другим — поднес острие своего оружия к горлу Харальда.
— Да что с тобой такое! — гаркнул он так, что с замковой стены с истошным карканьем взвилась ворона. — Будь ты в настоящем бою, тебя бы давно насадили на меч, как мясо на вертел! Я же знаю, что ты можешь двигаться гораздо быстрее! Так в чем дело?
Харальд молчал. В глазах его, похожих на затянутые ряской омуты, застыла скука. Словно не на него орал суровый наставник, точно не у его горла находилось отточенное лезвие.
— Мне что, прирезать тебя? — прорычал Берг. Ему казалось, будто он кухонным ножиком пытается свалить дуб.
— Режь, — пожал плечами Харальд. — Мне все равно…
Теневой усмехнулся, и руки его пришли в движение. Меч замелькал, как молния, а когда замер, то щеки ученика горели. Наставник только что отхлестал их лезвием, как ладонью, не оставив даже царапины.
— Если ты не хочешь быть мужчиной, — сказал Берг с максимальным презрением, на которое только был способен, — то ты достоин лишь того, чтобы тебя били по лицу.
Сквозь краску на щеках Харальда проступил багрянец гнева, в глазах мелькнуло какое-то живое выражение.
Заметив, что юноша намеревается нагнуться за мечом, Теневой проговорил издевательски:
— Зачем тебе оружие? Разве оно нужно тому, кому все равно?
И тут же ему пришлось защищаться. Харальд атаковал, точно железный вихрь, стремительно и беспощадно. Первый раз в жизни Берг парировал, уклонялся, уворачивался, отступал и не мог найти возможности для контратаки.
Легче стало, когда Харальд устал.
Он сам опустил меч и отступил на шаг. Глаза юноши горели, а губы корежила судорога.
— Не стоило тебе меня злить! — бросил Харальд, укладывая меч в ножны.
— Стоило, — с усмешкой кивнул Берг. — Вон ты на человека стал похож.
— Надо мне отсюда уезжать! — выпалил юноша в сердцах и повернулся, собираясь уйти.
— Почему? — Теневой догнал ученика, пошел с ним плечом к плечу.
— Тошно мне тут! Словно в погребе сидишь. Да ещё служба эта — чтобы её демоны забрали!
— А, понимаю, — Берг покивал сочувственно. — Я тоже к обычной службе стражника так никогда и не привык.
— Надо мне на юг! — выпалил Харальд, словно не слыша собеседника. — Только там я смогу… — Он осекся, и лицо его сделалось мрачным.
— Что сможешь?
— Сделать то, что задумал. — Юноша взглянул прямо на Берга, и тот понял — не проговорится, хоть каленым железом пытай.
— Я тоже подумываю отсюда уехать, — проговорил Теневой задумчиво. — Но только ближе к весне…
— Что же, поедем вместе, — кивнул Харальд, но в голосе его не было радости.
* * *
К удивлению Берга, фон Жахх отпустил их со службы легко. Разговор состоялся в середине марта, когда солнце сияло, как начищенная золотая монета, и повсюду звенела капель.
— Хорошо, — кивнул Торгрим, выслушав просьбу. — Уезжайте. Я же вижу, что не лежит у вас обоих душа к службе. Понятно, что два таких воина мне пригодились бы, очередная война на носу. Но попробуем обойтись и без вас.
Берг довольно хмыкнул и покосился на Харальда. Тот выглядел невозмутимым.
* * *
В одной из седельных сумок при каждом шаге гремело и позвякивало. Деньги, полученные за убийство, не желали лежать спокойно.
Впереди ехал Берг и фальшиво насвистывал какую-то песенку. Замок они покинули два дня назад и направились на юг, той же дорогой, которой приехали осенью.
Путешествовать весной оказалось не так-то просто. Днем тепло заставляло разомлеть, зато ночью почти зимний мороз ухватывал за бока острыми когтями. Было сыро, и лошади постоянно проваливались либо в жидкую снежную кашу, либо-в грязь. Каждый шаг сопровождался хлюпаньем и чавканьем, словно под брюхом у коня притаилось неведомое существо, без устали сосущее огромную сосульку.
Когда на дороге показались всадники, скачущие навстречу, Теневой повернулся, лицо его было очень серьезным.
— Так, — сказал он. — Мы уже не в землях Торгрима, и его имя не послужит нам защитой. Будь готов сражаться.
Харальд кивнул.
Не спеша, но и не тратя времени зря, он вытащил моток тетивы, затем согнул древко, уперев его в седло, и снарядил лук для стрельбы. Слегка потянул за тетиву, и оружие загудело, грозно и басовито, точно огромный шмель.
Всадники приблизились. Стало видно, что все они с оружием, а на лицах их нет и капли дружелюбия. Одинаковое снаряжение выдавало служивых людей, вот только отсутствие гербов на одежде слегка смущало. Уж не Владетеля ли воины?
— Кто вы такие? — прокричал грозно старший из всадников, в серебрёном легком шлеме с открытым лицом, в то время как его подчиненные перекрыли дорогу.
— Мирные путники, — ответил Берг лениво, останавливая лошадь.
— А зачем тогда оружие на ваших поясах? — поинтересовался предводитель, и его темные брови сошлись над голубыми глазами.
— Путь наш долог, а в лесах много разбойников, — Теневой четко выговаривал каждый слог, — готовых посягнуть на наши жизни.
— Только ли на жизни? — усомнился предводитель.
— Так вы дадите нам проехать? — спросил Берг, не отвечая, и плечи его чуть шевельнулись, давая понять, что рыжебородый готов выхватить меч.
— Нет, — покачал головой воин в серебрёном шлеме. — Вы выглядите подозрительно. Очень уж похожи на тех разбойников, которых вы якобы боитесь. Мы отведем вас в замок Агри, там с вами разберутся.
— То есть объявят лесными грабителями и повесят? — усмехнулся Берг. — Дайте нам проехать. Я не вижу, кому вы служите, но уверен, что вашему хозяину больше нужны живые слуги, чем мертвые
Среди всадников прошел гневный ропот.
Предводитель выждал несколько мгновений, а потом сказал:
— Взять их!
Меч Берга сверкнул на солнце голубой вспышкой, и тут же раздался тупой хряск — лезвие врубилось в тело.
Противников было больше, и они были в доспехах. Но, как оказалось, это не дало им преимущества. Теневой почти сразу покинул седло и метался между врагами, разя их снизу. Всадники больше мешали друг другу и никак не могли его окружить. Звенели клинки, ржали лошади, а человеческие глотки изрыгали грязные ругательства.
Харальду досталось двое противников. Он обменялся с ними несколькими ударами и понял, что, сидя на лошади, много не навоюет.
Отразив очередной выпад, он легко подскочил, встав на седло. В доспехах такой трюк не проделаешь, и он стал полной неожиданностью для противников. Используя их замешательство, Харальд прыгнул.
Внизу пронеслась земля, и тут же он врезался во что-то тяжелое, воняющее потом. Нож словно сам перекочевал в руку, и Харальд ловко вонзил его в затылок врагу.
Сбитый с седла противник умер до того, как они коснулись земли.
Харальд шмякнулся на бок, ощущая, как проминается снег.
Рядом ударили копыта, и он откатился в сторону.
Вскочил и увидел несущегося прямо на него всадника. Лицо его было красно, точно редис, а меч занесен для удара. Воин явно надеялся покончить с юнцом, столь самонадеянно влезшим в схватку мужчин.
Харальд не считал себя мастером в метании ножа, но в замке Жахх взял несколько уроков этого искусства.
Он швырнул оружие левой рукой и отскочил в сторону.
И, конечно, промахнулся.
Брошенный нож ударил лошадь рукояткой в лоб, и та, испугавшись, встала на дыбы. Всадник, изготовившийся рубить, с воплем полетел на землю.
Вонзить лезвие меча в незащищенную шею оказалось легко.
Кровь хлынула потоком, враг захрипел и умер.
И сразу стало тихо.
Харальд огляделся. Лошади, лишившиеся хозяев, потерянно бродили между трупов, над которыми стоял Берг с белозубой улыбкой на лице. Меч его был в крови по самую рукоять, а глаза сияли, точно два голубых факела.
По дороге удирал единственный оставшийся в живых всадник, судя по тому как солнце играло на навершии шлема — предводитель.
— Жаль, что ушел, — проговорил Теневой, облизываясь, как мышь, слопавшая здоровенный кусок сыра. — Теперь жди неприятностей…
— Прошлой же осенью мы через эти места проезжали, и ничего, — удивленно сказал Харальд, нагибаясь, чтобы вытереть лезвие об одежду одного из убитых.
— Но тогда здешний Владетель не готовился к войне, — вздохнул Берг и задумчиво почесал в бороде, — И не боялся лазутчиков. А на купцов мы не похожи…
— Может, поймаем лошадей? — несмело предложил Харальд. — Тогда у нас будут заводные, и мы сможем уйти от погони.
— Давай попробуем, — покачал головой рыжебородый мечник.
Он сделал шаг к серому, точно предутренний туман, жеребцу, но тот отпрянул в сторону, раздраженно фыркнув.
— Не дадутся они тебе, а арканов у нас нет.
— Ясно, — вздохнул Харальд и отправился искать нож.
Когда нашел, Берг уже взгромоздился в седло.
— Ладно, — сказал он. — Попытаемся их обмануть.
* * *
Обмануть не получилось. Это Харальд понял в тот момент, когда они выехали к небольшой деревне. Сизые дымки поднимались над домами, от просыпающихся полей тянуло запахом теплой земли, но что-то было не так.
Молчали собаки, словно их и не было.
И когда из-за плетня поднялась стройная шеренга лучников, Харальд ничуть не удивился. Напрасной оказалась бешеная скачка на юг, зряшным — поворот на запад, к границе Владения. Не успели пройти и сутки с момента стычки, как их поймали. Удивительно быстро.
Он оглянулся. Дорогу перегородил конный отряд в тяжелом вооружении. Забрала опущены, солнце блестит на наконечниках копий. Сунешься туда, не успеешь даже мечом махнуть, проткнут, словно мясо вертелом.
— Сдавайтесь! — В знакомом голосе слышалось торжество.
Шлем на этот раз был другой.
— Вам не уйти! — добавил уцелевший во вчерашней схватке воин.
— Ну да, ну да, — усмехнулся Берг. — Мы все равно не умеем удирать так быстро, как ты…
Предводитель дернул головой, но сдержал себя.
— Именем Владетеля Канута вы лишаетесь свободы! — провозгласил он и махнул рукой.
На дорогу выбрались десятка два воинов, половина из которых была с ременными петлями, а другая — с тяжелыми, в две трети роста, щитами.
Берг захрипел и выхватил меч, собираясь рубить ловчие снасти в воздухе.
— Живьем нас хотят взять! — рявкнул он. — Но не выйдет…
Харальд потянулся за луком, и тут от плетня дали залп. Свистнули стрелы, и конь под Харальдом тонко вскрикнул. Начал заваливаться на бок, грозя придавить всадника. Юноша напрягся, спружинил ногами и ловко соскочил.
Лошадь Берга истошно визжала и молотила ногами. Это Харальд успел заметить, прежде чем стрелы обрушились уже на него. Он ощутил тупой удар в плечо и удивился, почему не чувствует боли.
Но стрелы били одна за другой, особенные, с деревянными шариками вместо наконечников. Чтобы отвлечь внимание, сбить с толку, но не убить. А поимщики с арканами, прикрываемые щитоносцами, подбирались все ближе.
Берг зарычал, как раненый медведь, и бросился вперед. В эту минуту сразу две петли накрыли его. Одна сдавила горло, другая — плечи. Рыжебородый наемник поднял руки, пытаясь разорвать их, но тут же рухнул. Его окружили.
Харальд медленно пятился, прикрыв глаза ладонью. Внутри шевелился леденящий страх. Ведь если плен, то неизбежна смерть, а тогда он не успеет отомстить за отца, никогда больше не увидит Ару. Вообще ничего не увидит.
Развернувшись, он бросился бежать. К темнеющему в сотне шагов лесу.
Ему что-то кричали, но он не слушал.
Наст проламывался под ногами, и приходилось высоко поднимать ноги. При этом стоял такой грохот, что шум погони он услышал слишком поздно. Попытался уйти в сторону, но что-то тяжелое ударило по затылку, и снег, оказавшийся холодным и сухим, ткнулся в лицо.
