ГЛАВА 5
Память человеческая — бездна, полная загадок.
Порой не можешь сказать, чем занимался пять минут назад, а иной раз до мельчайших подробностей помнишь какую-нибудь пустяковину из детства. Разговор, картинку, журнальную статью…
Мое детство прошло на крошечном полустанке, где вечно царили сумерки, и больше всего на свете тогда хотелось стать проводником и мчать от города к городу на одном из пронзавших Вечность поездов. Пока сверстники зачитывались книжками о приключениях гангстеров и частных детективов, я тратил карманные деньги на журналы о поездах и собирал их масштабные модели.
С тех пор прошло немало лет, я и думать давно позабыл о поездах, но при виде вырвавшегося из Вечности локомотива в голове будто что-то щелкнуло.
— Самоходная дрезина, — вырвалось у меня. — Прототип с рубкой, в серию не запускался.
— Чего? — Алан Портер разинул рот от удивления.
Память — бездна, полная загадок, но тело человеческое зачастую может дать ей сто очков форы. Пока сознание лихорадочно бьется внутри черепной коробки, пытаясь разложить все по полочкам, тело просто действует. На чистом инстинкте.
Ничего объяснять я не стал. Просто ухватил детектива за ворот и рывком втащил в конторку с арсеналом.
— Свет! — коротко бросил Алану, застегивая полог.
— Что происходит? — прошипел Портер, выключив лампочку.
— У нас гости, — ответил я и приник к разрезу в брезенте.
Дрезина остановилась у перрона, и оттуда начали выбираться непонятные типы, вооруженные двуствольными карабинами вроде тех, что обнаружились в одном из ящиков.
— Сколько их? — прошипел Алан. — Откуда они взялись?
— Помолчи, — попросил я, пытаясь осмыслить происходящее.
Вернулись хозяева — это понятно. Но как они ехали через Вечность на открытой дрезине? Неужели все как один с талантом? Или обкололись концентрированным временем? Впрочем, даже если так — один черт, карабины под револьверный патрон в безвременье практически бесполезны. Как они от сущностей отбивались?
Что за ерунда?!
— Виктор! — прошипел мне на ухо детектив. — Что будем делать?
— Ждать, — заявил я и подтянул его к разрезу в брезенте. — Наблюдай за ними, если направятся сюда, не вздумай открывать стрельбу, просто скажи.
— Ты куда?
— Здесь же полно оружия, так? — Я снял с ближайшего ящика деревянную крышку, нашарил округлый бок ручной бомбы и вслепую ввернул в чугунный корпус цилиндр с мощной пружиной и стальным штырем, предназначенным для пробоя серебряной капсулы с заточенной внутри сущностью. — Прорвемся!
— Их одиннадцать человек. Одиннадцать!
— На нашей стороне неожиданность.
— Говорил же не лезть!
— Можешь выйти и попросить у них прощения…
— Да пошел ты!
— Пойду, не сомневайся даже.
Я подготовил вторую бомбу, взвел пружину бойка и поставил его на стопор. Затем с металлическим диском съемного барабана перебрался к револьверным боеприпасам, раскрыл верхнюю коробку, выудил патрон и вставил его в свободную камору. Взялся за следующий, и кончики пальцев начали понемногу утрачивать чувствительность, закружилась голова.
Каморы на диске барабана шли по двум окружностям — дюжина гнезд в одной, восемь в другой — и когда я рассовал по ним два десятка патронов, кисть уже еле ворочалась. Пусть в револьверные боеприпасы и заточали не столь мощные сущности, как в винтовочные, но мельхиоровые гильзы все равно ощутимо обжигали пальцы противоестественным холодком.
А вот барабан нагрелся, пусть и не очень сильно. Каморы располагались друг от друга на достаточном расстоянии, поэтому вырванные из безвременья твари не могли дотянуться друг до друга и высвободиться из запечатанных серебряным пентаклем гильз. Немудрено, что получился такой увесистый «блин», и два ствола тоже понятно с какой целью сделаны.
— Все спокойно? — уточнил я, переводя дух.
— Выгружают что-то, — отозвался Алан и спросил: — Что это за колымага?
— Самоходная дрезина, — ответил я. — Такими, только полностью закрытыми, пользовались ремонтники лет сто пятьдесят назад. Подобных раритетов даже в музеях не осталось!
— Откопали же где-то! — раздосадованно выдохнул детектив.
Я достал из деревянного ящика карабин и принялся наощупь разбираться с его устройством. Долго возиться не пришлось; стволы легко откинулись вверх, и осталось только насадить блин барабана на открывшуюся при этом ось. А как опустил их обратно, сразу с металлическим лязгом защелкнулся замок.
Все? Я с сомнением подергал барабан, ощутил сопротивление мощной пружины и провернул его до упора. Полный оборот закончился новым щелчком, и барабан оказался зафиксирован во взведенном положении.
Вот оно как! Часы с кукушкой, да и только!
— Большинство гостей направляется к лежакам, — оповестил меня детектив, — трое остались на платформе.
— Следи за ними, — попросил я и потряс окончательно онемевшей кистью.
Это не револьвер зарядить! Полдюжины патронов — ерунда, а вот после двух десятков чуть рука не отсохла!
Двух десятков?
Я припомнил частую стрельбу на вокзале и расстрелянный родстер охранника, прибавил к этому обстоятельству тот факт, что при неудачном ограблении засветились отпечатки обнаруженного в пакгаузах мертвеца, и как-то сразу не осталось ни малейших сомнений, что курьер ювелира имеет ко всей этой чертовщине самое непосредственное отношение.
Но что связывает простого контрабандиста и сыскное агентство Лазаря Гота? Какой во всем этом смысл?
— Как обстановка? — спросил я, сунул запасной барабан в подсумок и набросил брезентовый ремень себе на плечо. Подумал-подумал и переложил туда же из чемодана шприцы с концентрированным временем.
— Все по-прежнему, — ответил Алан. — Думаешь, обойдется?
— Рано или поздно нас хватятся и…
— …и отправят на поиски пару патрульных, — невесело усмехнулся Портер. — Тут, Виктор, штурмовой дивизион нужен!
— Не без этого, — согласился я с детективом и глянул на светившиеся в темноте стрелки хронометра. — В любом случае сидим, не дергаемся.
— Сидим, — вздохнул детектив и вдруг протянул: — Опа!
— Что такое?
— Один рукой в нашу сторону ткнул. Смотрят…
Я вытер враз покрывшееся испариной лицо и принялся лихорадочно размышлять, на чем мы могли проколоться.
Полог застегнут, разрез с такого расстояния не виден, свет выключен…
Свет! Лампочка в медицинской конторке! Забыл обесточить!
Ухватив ручную бомбу, я сдвинул стопор бойка и швырнул ее в сторону тюфяков, укрытых от нас ближней лестницей. Бандиты на перроне бросились врассыпную; чугунный шар ударился об пол, подскочил, и тотчас грохнул оглушительный взрыв. Во все стороны разлетелись куски металлической оболочки, прыснули каменной крошкой колонны и стены. Кто-то заголосил от боли.
Я вытолкнул впавшего в ступор Алана наружу, сунул ему штуцер и скомандовал:
— К перрону! Быстро! — и уже в спину добавил: — Прикрой!
Сам перебежал к ближайшей колонне, высунулся из-за нее и, поймав на прицел оглушенного взрывом крепыша, потянул спусковой крючок. Оружие неожиданно резко задергалось, и прежде чем я убрал палец со спускового крючка, граненые стволы трижды окутались дымком.
Вот ведь! Механика!
Подстреленный парень повалился на залитый кровью бетон; я сразу позабыл о нем и повел оружием, метя по балюстраде второго этажа, за которой укрылись от взрыва остальные бандиты. Полетевшие во все стороны бетонные осколки заставили их отступить вглубь помещения, и Портер беспрепятственно проскочил открытое пространство.
Он спрыгнул к рельсам, и, когда сухо щелкнул разряженный карабин, я со спокойной душой отступил за колонну. В ответ без промедления загрохотали частые выстрелы; Алан попытался было высунуться и прикрыть меня, но сразу спрятался от обстрела за перроном.
Я откинул стволы, дал соскочить с оси барабану со стреляными патронами, поставил новый и, прокрутив его до упора, стал дожидаться прекращения беспорядочной пальбы. В том, что выстрелы прекратятся разом, нисколько не сомневался, не понаслышке зная, сколь сложно остановиться, прежде чем полностью опустеет барабан.
И точно — стрельба смолкла, стоило только досчитать до десяти.
Тогда я вновь выступил из-за колонны и выпустил короткую очередь по балюстраде, отвлекая на себя внимание бандитов. Алан Портер все понял верно, быстро приподнялся над краем перрона, выстрелил, сразу перевел прицел на другую «мишень» и выстрелил вновь. Гангстер в дождевике испуганно отпрянул от ограждения, его замешкавшийся подельник выронил оружие и с воем зажал простреленное плечо.
Обстрел с двух сторон окончательно сбил бандитов с толку, поэтому, стоило мне рвануть через перрон, вдогонку хлопнуло лишь несколько одиночных выстрелов. Серебристые росчерки вышибли осколки из бетонного пола, и даже не пришлось отводить сущности в стороны.
На бегу я полоснул длинной очередью по балюстраде и соскочил к Алану, прежде чем стрелки вновь открыли шквальный огонь.
Портер отбросил разряженную винтовку и выхватил из кобуры табельный револьвер; я вместо карабина с опустевшим барабаном вооружился полицейским штуцером. Выпрямился, пальнул в кинувшегося за мной гангстера, и приклад штуцера больно лягнул в плечо, а словившего крупнокалиберную пулю бандита отшвырнуло назад. Второй выстрел продырявил мусорный бак, за который успел юркнуть еще один сбежавший вниз по лестнице парень.
Я присел, достал из кармана брюк увесистый клип на два патрона и перезарядил штуцер.
— С патронами ты здорово придумал, — облизал пересохшие губы Алан Портер, перехватив револьвер двумя руками. — Предусмотрительно…
— Я тебя предупреждал!
— А я — тебя! — огрызнулся детектив. — И о чем ты только думал, когда кидал бомбу?! Мы могли представиться и потребовать сложить оружие!
— Готов был поставить на это свою жизнь?
— Черт! — обреченно выдохнул Алан. — И что нам теперь делать?
— Перебираемся в дрезину.
— Что?!
— Перебираемся в дрезину, — повторил я, — и валим отсюда. Управление несложное: рычаг и стоп-кран. Не перепутать.
— Да нас изрешетят, как только высунемся!
— Если не высунемся, все равно изрешетят. Предлагаю рискнуть.
— Какой план?
— Просто лезь в дрезину! — рявкнул я и вытащил из подсумка шприц с концентрированным временем. — А теперь не дергайся…
Алан попытался отодвинуться, я ухватил его за ворот плаща, воткнул в шею иглу и до упора вдавил поршень.
— Что?.. — прохрипел детектив. — Какого черта ты творишь?!
— На счет три! — скомандовал я, не став тратить время на пустые разговоры.
Времени и без того оставалось немного.
Гангстеры наверняка уже перезарядили карабины, и как только перегруппируются, навалятся на нас со всех сторон. Тогда не отобьемся.
Алан помотал головой, вытер выступившие в уголках глаз слезы и под прикрытием перрона перебрался вплотную к дрезине.
— Я не подсяду на эту дрянь? — прошептал он.
— Раз! — отмахнулся я, давая знак приготовиться к рывку. Выдернул стопор битка последней ручной бомбы и зашвырнул ее на платформу. — Два! — а когда громыхнул взрыв и по железному борту отбарабанили осколки, рявкнул: — Пошел!
Портер стремительно вскочил на перрон, пальнул в контуженного взрывной волной гангстера и перепрыгнул на дрезину. Я сиганул следом, сразу юркнул в рубку и перевел рычаг хода в положение «полный вперед».
Надсадно загудел мощный движок, дрезина дернулась и покатила к тоннелю, но скорость она набирала слишком медленно и увезти нас из-под обстрела не успевала.
Захлопал револьвер Портера, я сбил детектива с ног, крикнул:
— Лежи! — и сам опустился рядом, а миг спустя сразу несколько очередей прошили деревянные стенки, и нам на головы полетели щепки и осколки стекла.
Привстав на одно колено, я высунул граненые стволы штуцера в рассаженное шальным попаданием окошко и пальнул в сторону бежавших по перрону гангстеров. Первый выстрел сбил с ног вырвавшегося вперед преследователя, вторая пуля лишь высекла из лестницы искры и впустую срикошетила куда-то вверх.
Пригнувшись, я перезарядил штуцер, вновь выглянул наружу, но был вынужден сразу спрятаться обратно, когда прошедшая над самой головой очередь изрешетила противоположную стенку. Алан попытался отползти к дверному проему, и мне пришлось остановить его, ухватив за ногу.
— Не дергайся!
Послышался стук подошв, мелькнул смазанный силуэт; я повел стволами вслед движению и выстрелил прямо через стенку, дуплетом. Запрыгнувшего на дрезину гангстера выбросило через невысокий бортик на рельсы, но вслед за ним заскочил кто-то еще.
В этот момент срезанный нос дрезины рассек пелену Вечности; движок на миг сбился, пол дрогнул. Резкий толчок отбросил меня в сторону, я навскидку пальнул из револьвера в дверной проем, но тут же прыснула щепками деревянная стенка рубки. Длинная очередь прошила крашеные доски, сразу несколько сущностей угодили в меня и сбили с ног.
Почувствовал лишь, как вспыхнуло в груди жгучее пламя, а потом ледяной волной нахлынула Вечность и сознание погасло, стертое безвременьем, будто мел мокрой тряпкой с классной доски. Остались лишь шепотки.
Шепотки, шепотки, шепотки…
А потом сгинули и они. Время повернуло вспять, шестеренки мироздания превратились в жернова, и своим размеренным вращением принялись перемалывать воспоминания, устремления и чувства в призрачную пыль, в ничто.
Прошлое потеряло всякое значение, будущее исчезло, и лишь тонкая нить настоящего продолжала связывать меня с реальностью. Но сколько я ни хватался за нее, она все тянулась и тянулась, как разматывается леска с катушки спиннинга. А воспоминания продолжали превращаться в выцветшие фотографии, желтели и рассыпались, словно труха.
Не знаю, сколько я провалялся в бреду, пока собственное время, текшее в моей крови и заставлявшее биться сердце, не пережгло пробившие грудь сгустки Вечности и не застопорило механизм спятившего хронографа. На миг воцарилось равновесие, и ко мне уже понемногу начало возвращаться сознание, как вдруг по оголенным нервам стеганул электрический разряд.
Ах-ха!
Одной рукой я оттолкнул от себя Алана, другой выдернул из шеи иглу шприца. Попытался выругаться, но вместо этого повалился на спину и зашелся в приступе судорожного кашля, когда загорелись огнем простреленные легкие.
— Виктор! — придвинулся ко мне детектив. — Ты в порядке?
Я вновь оттолкнул детектива, ощупал залитую кровью рубашку и с неимоверным облегчением осознал, что раны затянулись сами собой.
Повезло. Повезло, что карабины под револьверный патрон.
С пулями такой номер бы не прошел.
— Виктор!
— Успокойся, — прохрипел я и сплюнул на пол кровавый сгусток. — Со мной порядок. — Потом выглянул в дверной проем и только тогда сообразил: — Черт, да мы в Вечности!
— А здесь не так уж и жутко…
— Гангстеры! — вспомнил я и ухватил детектива за рукав плаща. — Они запрыгнули на дрезину!
— Здесь никого, кроме нас, — уверил меня Алан. — Ты, я и мертвец, но его в расчет можно не брать.
— Черта с два! — Я со стоном поднялся на ноги, вышел из простреленной рубки и позвал за собой напарника: — Надо избавиться от него! Быстро!
Мы перевалили за борт покойника с простреленной головой, и тогда я позволил себе немного расслабиться и усесться на мелко-мелко дрожавший под ногами пол.
— Эй, только не засыпай! — потормошил меня Портер. — Что дальше?
Я проигнорировал его вопрос, потер шею и спросил:
— Ты на кой черт вколол мне эту гадость?
— Ну как… — растерялся детектив. — Ты без сознания валялся, что еще делать было? Я подумал, тебя из-за Вечности заморозило!
— Меня заморозило из-за трех сущностей, — поморщился я и потер грудь, — а никак не из-за Вечности. А эта инъекция мне чуть все внутренности не поджарила. У меня талант, Алан. Талант! Мне хватает собственного времени, для меня его избыток — что для тебя доза морфия. Понимаешь?
— И что теперь?
— Не знаю, — покачал я головой.
— Извини.
— Пустое.
— И сколько попаданий ты способен перенести?
— За один раз? — уточнил я. — Не знаю. Но три сущности едва меня не прикончили.
— Любому другому хватило бы и одной.
— Не любому.
— Ну да, — кивнул Портер. — Любому бесталанному вроде меня.
Я приподнялся над бортом и огляделся по сторонам. Дрезина катила по некоему подобию сотканного из тумана тоннеля, и на обычную Вечность окружающая действительность нисколько не походила.
Не звучали в голове отголоски чужих голосов, не крутились поблизости сущности, не было видно обычной для Вечности серой бездны; все казалось слишком… реальным.
Где мы? Куда, черт побери, нас занесло?
— Долго едем? — спросил я напарника.
— Долго? — озадачился Портер, какое-то время хлопал глазами, потом признался: — Кажется, я потерял ощущение времени. Сколько мы с тобой проговорили? Минуту или час? Не понимаю…
— Расслабься, — посоветовал я. — Здесь всегда так.
Вечность сбивает людей с толку, и они перестают замечать ход времени. Но это еще цветочки, не сделай я заблаговременно Алану инъекцию, детектив и вовсе впал бы в ступор или хуже того — превратился в тронутого.
С кряхтением встав на ноги, я заглянул в рубку, поднял валявшийся там револьвер и перешел на нос по ходу движения. Там огляделся по сторонам и уселся на обрезок рельса, серебристого, с рельефными завитками алхимических формул. Ничуть не похожего на те, по которым постукивали сейчас колеса дрезины.
Откуда он здесь такой взялся?
— Алан! — позвал я, но крик впустую растворился в Вечности. — Алан! — рявкнул тогда во всю глотку и на этот раз детектив меня услышал.
— Да, Виктор? — выглянул он ко мне. — Ты куда пропал?
— В смысле?
— В прямом! — взъярился Портер. — Ты был рядом, и — хлоп! — уже зовешь меня непонятно откуда!
— Это Вечность, — пожал я плечами, откинул барабан и вытащил стреляную гильзу. Вставил в пустую камору новый патрон из спидлоадера на поясе, убрал оружие в кобуру и, похлопав по обрезку под собой, спросил: — Ты случайно не видел подобных рельсов в подземном зале?
— Валялось несколько, — подтвердил детектив, перезаряжая собственный револьвер. — А что?
— Пока не знаю. Не хочешь, кстати, оружие забрать?
Алан ушел за рубку, вернулся обратно с двуствольным карабином и уточнил:
— Куда мы едем?
— Понятия не имею, — сознался я.
Вечность была неправильная, и меня не отпускало ощущение, будто мы катим на трамвае по затянутому туманом городу. На самом обыкновенном трамвае по самому обыкновенному городу. Сплетавшиеся в свод тоннеля завитки тумана принимали вид каменных арок, темные пятна превращались в провалы пустых окон, серые полосы оборачивались крышами домов.
Я потряс головой, но наваждение и не подумало отступить. Наоборот, мое внутреннее время словно стало биться в унисон с окружающей действительностью, и на какой-то неуловимый миг привиделась широкая улица, застроенная тянувшимися к небу высотками из стекла и бетона. Но тут же силуэты строений размазались и потекли туманом, словно Вечность растворяла и прятала их в себе.
Черт! Не стоило Алану мне укол делать! Теперь мерещится не пойми что…
— Ты видел? — спросил вдруг Портер.
— Что?
— Там был дом.
Я внимательно взглянул на него и очень мягко произнес:
— Тебе показалось.
— Но я видел!
— Не стоит вглядываться в Вечность.
— Но…
Возразить Алан не успел, дрезина вдруг дернулась, и он свалился с обрезка, на котором сидел. Да и мне пришлось вцепиться в борт.
— Что за черт? — выдохнул я, поднимаясь на ноги. Глянул вниз и сразу сообразил, что послужило причиной столь резкого рывка: колеса дрезины теперь бежали по новеньким серебристым рельсам. — Держись, — предупредил я напарника, когда впереди показались прежние рельсы, темные и покрытые налетом ржавчины.
На этот раз толчок не застал нас врасплох, мы удержались на ногах и перебежали в конец дрезины.
— Кто-то залатал здесь прореху! — сообразил Портер.
Я задрал голову, и на миг показалось, будто свод тоннеля над нами закрутился в туманную воронку, но дрезина уже умчалась дальше.
— Не уверен, что хочу знать, куда мы едем, — сознался вдруг детектив. — Не терплю всей этой вашей чертовщины. Люди! Я работаю с людьми! Простыми людьми!
— Ты же им сочувствуешь? — усмехнулся я и вернулся на нос дрезины.
Алан последовал за мной, встал рядом и напомнил:
— Убийцам я не сочувствую.
— Кто из нас без греха?
— Не скажи, — покачал головой Портер, зажал в уголке рта папиросу и принялся чиркать спичкой о коробок, но, сколько ни старался, зажечь ее так и не смог. — Вот черт! — выругался он наконец.
— Бесполезно, — предупредил я. — Здесь нет времени, нет огня. Даже воздуха, думаю, и того нет.
— Он нам кажется, что ли? — фыркнул Алан, демонстративно делая глубокий вдох.
— Возможно, и нас тоже нет, — пожал я плечами.
Вновь накатило странное оцепенение, вновь стены тоннеля раздвинулись, сменяясь улицей, протянувшейся меж окутанных туманом домов. Размазанные полосы фонарей, полупрозрачная кирпичная кладка, бездонные провалы окон, пятна вывесок. Обычный город, потерявшийся в безвременье, и строения медленно подтачивает и разъедает Вечность.
Казалось, можно соскочить на пути и войти в одну из дверей, но такого желания не возникло бы, даже сгинь растекшееся по телу онемение.
В голове вновь зазвучали шепотки. Накатил холод, почудилось, будто время утекает неведомо куда, а мы на всех парах въезжаем прямиком в Вечность. Настоящую Вечность, не ее странный эрзац, раскинувшийся вокруг.
Сбросив оцепенение, я повернулся к Портеру, а тот неподвижно замер на месте, глядя в одну точку совершенно стеклянными глазами.
— Алан! — потеребил его, но без толку. Детектив не отозвался.
«Вот черт!» — мысленно выругался я, заметив, как тоннель затягивает сгустившийся вдруг туман, и бросился в рубку. Рывком перевел рычаг в среднее положение, и обветшалые механизмы немедленно задребезжали и заскрипели; дрезина резко дернулась и покатила дальше уже по инерции.
Туман впереди обернулся каменными глыбами, и не призрачными, вовсе нет. Глыбами вполне материальными, меж которых застыли серые потеки раствора. Покрытые изморозью рельсы скрывались под завалом, а дрезина все катилась и катилась и никак не могла остановиться. Столкновение было неизбежно, и одна только мысль о том, что придется остаться в этом жутком месте без средства передвижения, привела в самый настоящий ужас.
«Стоп-кран!» — мелькнула спасительная мысль, я дернул выкрашенный красной краской рычаг, и тотчас меня швырнуло на стенку рубки. Раздался жуткий скрежет, показалось, будто дрезина просто разваливается на части, но постепенно, понемногу, под скрип тормозов, она замедлила ход и замерла в паре шагов от перегородившего пути завала.
Вытерев покрывшееся испариной лицо, я с облегчением перевел дух и передвинул рычаг на самый малый назад. Движок загудел, механизмы и валы заскрежетали, колеса закрутились, проскальзывая на обледенелых рельсах. Дрезина дрогнула и тронулась в обратный путь.
Увеличивать нагрузку на допотопный движок на сей раз я не решился, вышел из рубки и принялся разглядывать стены тоннеля и прикидывать, как быть дальше.
Возвращаться на заброшенную станцию было не с руки, там нас поджидали гангстеры, но вечно кататься из одной стороны в другую, — тоже не вариант.
— Виктор! — донесся вдруг хриплый крик Алан. — Ты куда опять пропал?!
— Иди сюда, — отозвался я и пояснил: — Это не я пропал, это ты отключился.
— Голова-то как болит! — простонал детектив, появляясь из-за рубки. Он обхватил виски ладонями и спросил: — Может, стоит еще один укол сделать?
— Рано, — отрезал я и предупредил: — Держись, сейчас стык будет.
Дрезина наехала на залатанную новыми рельсами прореху, нас тряхнуло, но вовсе не так сильно, как раньше, — сказалась сброшенная до минимума скорость. И она же позволила разглядеть остатки растворенных Вечностью каменных глыб, намертво сцепленных друг с другом застывшим раствором.
Здесь тоже был завал? Очень интересно!
— И что дальше? — простонал Алан, опустился на корточки и прислонился спиной к изрешеченной стенке рубки. — Как будем отсюда выбираться?
Возвращаться на заброшенную станцию под театром ему хотелось не больше моего.
Я дождался второго рывка, с которым колеса дрезины вновь перескочили на старые рельсы, и повернулся к детективу:
— Слышал о людях, способных ходить напрямик через Вечность?
— Было что-то такое, — подтвердил Портер. — Недавно в газетах писали о гангстере, который сбежал из суда. Провалился в тоннель подземки. Как его? Аарон Малой?
— Точно, — подтвердил я, не став афишировать факт близкого знакомства с этим господином. — Мой отец, как говорят, тоже в свое время проворачивал нечто подобное.
— Твой отец? Он служил в специальном дивизионе?
— Специального дивизиона тогда не было. Папаша грабил банки.
Портер в изумлении вскинулся на меня и присвистнул:
— Даже так?
— Было дело, — подтвердил я, — но меня такому никогда не учили. Специальный дивизион действует исключительно в городе, в Вечность мы никогда не суемся.
— Не ваша юрисдикция? — пошутил детектив.
— Именно.
— Хочешь сказать, риск слишком велик?
— Можешь остаться здесь, — предложил я.
— Дожидаться помощи? — поежился Портер. — Ну уж нет! Идем вместе.
— Твой выбор.
Я отвернулся и стал пристально вглядываться в сотканные из дымки стены, но озарение не желало приходить. Туман оставался туманом, и здания никак не проявлялись, прячась за его непрозрачной пеленой. Но они были рядом. Я просто знал это, и все.
— Виктор! — окликнул меня Алан, тогда я отмахнулся, ушел в рубку и передвинул рычаг в среднее положение.
Дрезина какое-то время продолжала катиться, затем окончательно остановилась, и без гула движка и перестука колес здесь воцарилась тишина. Страшно…
— Вот черт! — выругался Портер, разглядывая туманные стены тоннеля. — Ты уверен, что это хорошая идея?
— Нет, — признался я, перевалился через борт и выпрыгнул из дрезины. Замер на рельсе, поколебался и ступил в молочную пелену сгустившегося безвременья. — Идем! — позвал детектива.
Тот неуверенно подступил к краю дрезины, не без труда пересилил себя и слез вниз. Я вытащил из чехла на поясе служебный нож с покрытым зеркальным алхимическим составом клинком и попросил Алана:
— Хватайся за ремень! — а когда тот выполнил распоряжение, решительно шагнул прямиком в туман.
Не пришлось даже клинок в ход пускать. Белая пелена развеялась, и перед нами выросла громада навеки сгинувшего в безвременье жилого дома. Не развалина, а скорее некий обмылок, словно волны Вечности понемногу размыли стены, оконные проемы, дверные косяки. Все неестественно искривленное, сводящее своей неправильностью с ума.
— Что за черт? — выдохнул Портер.
— Умолкни! — потребовал я. — Больше ни звука!
Затем я решительно шагнул в дверной проем и понял, что строение и в самом деле оказалось вполне реальным, просто Вечность с неумолимостью мельничных жерновов понемногу перемалывала его и будет перемалывать, пока окончательно не растворит в себе и не превратит в призрачный туман.
Сняв перчатку, я провел ладонью по размытой стене и сразу отдернул руку, пораженный неприятным ощущением, даже вытер пальцы о штанину. Решил больше не экспериментировать и начал подниматься по неровным выступам-ступеням. Алан как привязанный шагал следом.
Первый этаж, второй, третий. Вокруг — тишина и спокойствие. На четвертом я остановился перевести дух и едва не поплатился за свое малодушие, когда от потолка отделилась прозрачная тень и призрачной удавкой попыталась обвить шею.
Взмах ножом рассек полупрозрачную ленту; отрезанная часть просто развеялась, другая уползла в темноту. И все бы ничего, но тут не выдержал Алан.
— Что происходит? — всполошился он.
— Ты не видел, что ли?
— Да я вообще ничего не вижу! — объявил детектив. — Один туман кругом!
— Умолкни, — вновь потребовал я, уловив непонятное шевеление в затянутом этим самым туманом коридоре. — За мной!
И мы побежали вверх. Проскочили сразу два этажа и замерли перед проходом, перекрытым едва заметно подрагивавшей паутиной.
Но не паутиной, нет. Это сущность!
Я взмахнул служебным ножом, его зеркальный клинок легко вспорол призрачную преграду, и мы рванули дальше. Усталости как не бывало; просто бежали, бежали и бежали, оставляя позади один лестничный пролет за другим. Изредка дорогу пытались перегородить сущности, но в этом странном месте они были какими-то квелыми, поэтому от них удавалось избавиться без особых проблем.
Вот только чем выше мы поднимались, тем громче звучали в голове потусторонние шепотки. И тем отчетливей кололи спину отголоски беспредельной злобы, что переполняла спешивших по нашим следам тварей.
Неожиданно Алан упал и потянул меня назад; я за ворот плаща подтащил детектива к себе и рубанул ножом обернувшееся вокруг его ноги щупальце. Отрезанная конечность уползла в туман, а миг спустя на нас кинулось призрачное чудовище, состоявшее, казалось, целиком и полностью из одних лишь щупалец.
Жуткая сущность обвилась вокруг меня, намертво прижала руку с ножом к боку и попыталась забраться в голову, дабы выжечь все хорошее и доброе, до чего только могла дотянуться. Вот только хорошего и доброго во мне за последнее время заметно поубавилось, поэтому заполонившая сознание безнадега не помешала сохранить ясность рассудка. Дергаться и высвобождать правую руку я не стал; вместо этого сунул левую в рыхлое нутро обвившейся вокруг ног твари. Нащупал осклизлый комок, стиснул его в ладони и раздавил сердце сущности, вновь превратив ее в ничто и никогда.
Избавившись от твари, я обернулся к Алану и поспешно ухватил детектива, не дав ему полностью погрузиться в пол и провалиться на нижние этажи. Втащил к себе и привел в чувство парой хлестких пощечин.
— Да очнись ты!
Портер тряхнул головой и поднялся на ноги, но сделал это как-то очень уж неуверенно, будто во сне. Мы побрели дальше, а когда вскоре оказались на некоем подобии крыши, я впервые осознал, сколь бесконечно число оттенков серого цвета.
Сверху серое; снизу серое; серое со всех сторон. Со всех сторон — одно лишь серое.
Бесцветное марево простиралось насколько хватало взгляда. Будто в дождливый день смотрю на город с высоты птичьего полета. Так и кажется: протяни руку — и дотянешься до неба, вот только над головой — все та же Вечность.
Неожиданно всеобщая серость дрогнула и начала расслаиваться, словно по ней пошли невидимые волны. Крыша под ногами стала складываться, нас потянуло куда-то в сторону, прямиком к ослепительному сиянию, мчавшемуся через Вечность подобно огненной стреле. Все вокруг пришло в движение, призрачный водоворот захватил нас, а потом безвременье разверзлось и сменилось свободным падением.
Летим!
Миг спустя мы рухнули на крышу вагона подземки и промяли усиленный ребрами жесткости металл. Точнее — Алан промял, мне посчастливилось оказаться сверху.
Я скатился с детектива и растянулся рядом, нисколько не опасаясь свалиться с покатой крыши. Хоть состав и несся через Вечность, окружающий мир был полностью лишен динамики, словно превратился в статичную картинку на смазанном фотоснимке.
Подземка! Мы в подземке!
О черт…
Кругом раскинулось лишенное красок безвременье, и лишь редкие пятна мрака на миг выныривали из него, чтобы тотчас остаться позади и раствориться во всеобщей серости. Сущности мчались вдогонку за вагоном и пытались запустить свои призрачные когти в обшивку, но алхимические формулы не давали им проникнуть внутрь. И все бы ничего, вот только мы с Аланом находились снаружи.
Легкая добыча…
Стиснув зубы, я поднялся на одно колено и обернулся к локомотиву, но вместо него увидел стремительно приближающееся сияние. А в следующий миг грань меж Вечностью и реальностью врезалась в меня, будто кирпичная стена!
Переход едва не выбил дух, а потом вернувшаяся вдруг инерция подхватила, сдернула с крыши вагона и вышвырнула на перрон, и тогда уж я потерял сознание без всяких «едва».
Очнулся, когда перевернули на спину. Служащий подземки заметил револьвер в наплечной кобуре и в испуге отшатнулся.
Пришлось прошептать:
— На пояс смотри.
Парень в форменной тужурке разглядел служебный значок и немедленно приободрился.
— Что здесь произошло? — потребовал он ответа, преисполненный собственной значимости.
— Второй где? — задал я встречный вопрос.
— Без сознания.
— Неотложку вызывай! — приказал я. — И позвони… А, черт с тобой! — Мне пришло в голову, что больше времени потрачу на объяснения, поэтому перевалился на бок и неуклюже поднялся на четвереньки. — Звони в больницу! Бегом! — рыкнул я, собираясь с силами, чтобы встать на ноги.
Служащий подземки убежал, а толпившиеся вокруг зеваки расступились в разные стороны, стоило только мне выпрямиться и обвести всех недобрым взглядом.
Ну и правильно, что расступились. Надо дважды подумать, прежде чем докучать растрепанному человеку в простреленной в трех местах сорочке, с револьвером в наплечной кобуре и ножом в руке, пусть даже это и полицейский. Возможно даже — особенно если это полицейский.
Ах да, нож!
Я сунул служебный клинок в чехол на поясе и заковылял к телефонным кабинкам. Прикрыл за собой дверцу и сразу навалился на полку с толстенным справочником в попытке перебороть головокружение. Когда сознание немного прояснилось, достал из заднего кармана брюк бумажник, отыскал в нем четвертак и позвонил в управление. Велел дежурному отправить к оперному театру подкрепление, затем связался с Яном Навиным и в двух словах обрисовал ситуацию. А потом просто стоял и слушал звучавшие в трубке короткие гудки.
Кто-то сунулся в кабинку; я без обиняков вытолкнул наглеца наружу и сам вышел следом. Убедился, что рядом с Портером уже суетится медик, а через толпу протискиваются санитары с носилками, и ушел в уборную. Открыл вентиль с холодной водой, поднес руки к крану, но струя вдруг распалась на отдельные, неподвижно зависшие в воздухе капли. Несколько ударов сердца ничего не происходило, потом вода вновь хлынула вниз, ударилась о пальцы, расплескалась по сторонам и залила манжеты.
Что за чертовщина?
Я умылся, за неимением расчески пригладил волосы влажной ладонью и кое-как очистил от пыли штаны, но отражение в треснутом зеркале по-прежнему вызывало обеспокоенность душевным здоровьем его обладателя.
Дело было не в залитой кровью сорочке, дело было в глазах.
Я повидал немало тронутых, у всех в глазах словно застыло само время.
Застыло, заледенело, покрылось коркой инея.
Умерло.
Вот и в моих…
Тряхнув головой, я сбросил наваждение, и тут в приоткрывшуюся дверь кто-то осторожно произнес:
— Господин…
Я повернулся к замявшемуся медику и представился:
— Специальный комиссар Грай.
— Комиссар, вам нужна помощь?
— Нет, благодарю, — отказался я, покинул уборную и спросил: — Что с моим коллегой?
— Без сознания. Острое отравление Вечностью, подозрения на сотрясение мозга и перелом ребра.
— Но в целом ничего серьезного?
Медик выразительно глянул на мою простреленную в трех местах и залитую кровью сорочку и кивнул:
— В целом — ничего. — Двое дюжих санитаров протащили мимо нас носилки с детективом, врач предупредил: — Везем в больницу Святой Катерины, вещи остались у дежурного, — и поспешил за пациентом.
Я заметил мелькнувшую среди толпы зевак форменную тужурку и, не обращая внимания на удивленные взгляды, отправился забирать пожитки напарника. Связку ключей, бумажник, значок и записную книжку рассовал по карманам, табельный револьвер убрал в свисавший с плеча подсумок, а трофейный карабин попросту повесил на плечо. Так и двинулся на выход.
Люди от меня просто шарахались, но мне было плевать. Пока поднимался по лестнице, в голове с каждой ступенью нарастала пульсирующая боль, да и в вестибюле легче не стало. Мысли путались, ноги налились ватной слабостью, поэтому на улицу вывалился, едва не теряя сознание.
А там — дождь. Холодный, противный, мелкий дождь вперемешку с мокрым снегом.
Просто благодать…
Какое-то время я стоял, слепо пялясь в затянутое облаками небо, и лишь когда требовательно рявкнул автомобильный клаксон, вытер лицо и зашагал к служебному автомобилю, остановившемуся неподалеку. Закинул карабин на заднее сиденье к плащу и пиджаку, сам уселся рядом с водителем, скомандовал:
— В управление, — и без сил откинулся на спинку сиденья.
— А детектив? — удивился парень, заводя движок.
— Здоровье поправляет, — ответил я и моргнул. Просто закрыл и сразу открыл глаза, но за это время мы каким-то неведомым образом успели домчаться до управления.
— Комиссар? — озадаченно повернулся ко мне водитель.
Я отмахнулся, выбрался под дождь и потер пальцем бурое пятно на груди. Кровь давно засохла, палец остался чистым. Тогда накинул поверх сорочки плащ, прихватил карабин с пиджаком и прошел в вестибюль полицейского управления. Подниматься по лестнице на седьмой этаж не было сил, но, к счастью, толкаться в лифте с коллегами не пришлось — субботним вечером на службе находился лишь персонал дежурной части.
В кабинете я отложил двуствольный карабин на стол, расправил пиджак и повесил его на спинку кресла, затем убрал плащ на вешалку и проверил, не перепачкана ли его подкладка кровью, будто сейчас это имело хоть какое-то значение. Затем достал из подсумка револьвер напарника и убрал его в верхний ящик выделенного детективу стола, туда же скинул прочую мелочевку, а свои безнадежно испорченные галстук и сорочку с раздражением выбросил в мусорную корзину.
Подошел к зеркалу, полюбовался на три растекшихся на половину груди багряно-синих пятна. Малейшее прикосновение к ранам отдавалось острой болью, но уж лучше так, чем заехать в крематорий с пулей в потрохах.
Резко задергалась ручка входной двери, Ян Навин прокричал из коридора:
— Виктор! Открой немедленно!
Я достал из шкафа свежую сорочку, натянул ее и без особой спешки отпер замок.
— Где тебя черти носят? — раздраженно рявкнул Навин.
— Привожу себя в порядок, — ответил я, спокойно застегивая пуговицы. — А что?
— Капитан вызывает!
— Ну так иди. Ты дивизионный комиссар или я?
— Капитан вызывает нас обоих, — недобро глянул на меня Ян и потребовал отчета: — Что с убийством Шарлотты Ли?
— А что с оперным театром? — спросил я, заправляя сорочку в брюки.
— К шефу. Немедленно.
Я снял повешенный на спинку кресла пиджак, вышел в коридор и уже там повторил свой вопрос:
— Так что с оперным театром?
— Ничего, — отмахнулся Ян. — Ничего хорошего, — поправил он сам себя и поспешил к лестнице, раздраженно помахивая затянутой в замшевую перчатку ладонью.
— В смысле? — забеспокоился я, нагнал его и зашагал рядом. — Вы отыскали проход в подземный зал?
Навин только передернул плечами и скрылся в кабинете капитана, оставив дверь открытой.
И только тут я озадачился вопросом: а что, собственно, шеф делает на службе субботним вечером? Нет, в самом деле — что?
Гадать не стал и переступил через порог, заранее готовясь к проявлениям начальственного гнева. И они не заставили себя долго ждать.
— Какого черта, Виктор? — прорычал капитан, сейчас более чем когда-либо походивший на разъяренного моржа. — Какого черта ты полез в оперный театр?
— Вы нашли подземный зал? — ответил я вопросом на вопрос.
— Отвечай немедленно! — рявкнул шеф.
Я глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться и доложил, намеренно не став углубляться в детали:
— В ходе расследования…
— «Бойня в подземке»! — фыркнул капитан и с раздражением швырнул в мусорное ведро номер «Вечернего экспресса».
— В ходе расследования мы вышли на сотрудника сыскного агентства Лазаря Гота и заподозрили, что он не был случайной жертвой, а по какой-то причине заставил спуститься в подземку человека с непереносимостью Вечности. Нам удалось восстановить его путь, что и привело нас в оперный театр.
— Зачем ты туда полез? — напрямую спросил Ян Навин.
— Уловил отголоски безвременья, — ответил я и глазом не моргнув. — Согласно протоколу, в подобных случаях…
— Неплохой аргумент, — хмыкнул капитан, сменяя гнев на милость. — Да, очень даже неплохой. В ходе расследования… массовое убийство… безвременье… — И он вдруг со всей силы хлопнул по столу своей лапищей. — Им придется это съесть!
— Что стряслось в оперном театре?! — не выдержал я.
— Был взрыв в подвале, это привело к повреждению несущих конструкций, — пояснил Ян Навин. — Ремонт теперь… несколько затянется.
— Проход в подземный зал?
— Обвален.
— И мы не станем там рыться! — отрезал капитан. — У нас просто нет на это средств!
— Внизу остался целый арсенал, не говоря уже о неизвестной ветке подземки!
— Это не обсуждается, Виктор, — оборвал меня шеф. — У нас и без того слишком много проблем со всеми этими взрывами! Дожили! В городе через день дома на воздух взлетают! — И он переключил свое внимание на дивизионного комиссара. — Есть подвижки?
— Мы работаем.
— Нужна не работа, нужен результат!
— Результат будет.
— Очень на это надеюсь, Ян. Очень на это надеюсь. Не заставляй меня жалеть о твоем назначении! — Капитан шумно выдохнул и махнул рукой: — Убирайтесь отсюда, мне еще с мэрией общаться…
Дважды нас просить не пришлось; мы с Навиным поспешно выскочили в приемную, и там я спросил:
— Какого черта, Ян? У нас неизвестная станция подземки, и мы не попытаемся в нее попасть?
— Идем, Виктор, — вздохнул Навин. — Поговорим в кабинете.
Когда мы спустились ко мне, он встал у окна и сообщил:
— В театре сейчас работают эксперты, но одно можно сказать точно — не рухнуло здание только чудом. Окажись взрыв чуть сильней — и оно просто сложилось бы как карточный домик. Начнем рыть — так и случится.
— Вот так, да?
— Скорее всего взрыв произошел в твоей подземной станции. Ты говорил об арсенале? Мог он взорваться?
— Запросто, — был вынужден согласиться я с этим предположением. — Но не думаю, что это случайность. Они завалили спуск.
— Кто — они, Виктор? Из театра никто не выходил! Гангстеры согласились замуровать себя в подземелье? Ерунда!
— Значит, есть другой выход.
— Перестань, — отмахнулся Навин и уселся за свой бывший стол. — Что с убийством племянницы советника Ли?
— Как ты сказал шефу? — фыркнул я. — Работаем.
— Меня такой ответ не устроит.
— В понедельник повторно опросим свидетелей.
— Зацепки?
— Пока ничего.
— По бойне в подземке у тебя тоже тупик.
— Не совсем, — возразил я. — Криминалисты сняли отпечатки пальцев с боковины ящика с реквизитом?
— Дал им поручение, — подтвердил дивизионный комиссар. — Есть что-то еще?
Я кивнул.
— Есть.
— Излагай!
— Арсенал, — произнес я, сделал паузу и пояснил: — Из обнаруженных там компонентов можно было собрать бомбу такой мощности, что хватило бы взорвать целый квартал.
Навин поджал губы и постучал о столешницу тупым кончиком карандаша.
— И раз сейчас мы расследуем серию взрывов, полагаешь, здесь есть какая-то связь?
— Ян, сам посуди! — Я поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. — Никому не известная станция. Линия подземки, которая ведет непонятно куда. И непонятно через что, заметь. Это не Вечность в привычном понимании. Плюс остатки домов и завалы на рельсах. Один из завалов, кстати, не так давно был расчищен, а уничтоженные рельсы заменены на новые. Не в этом ли месте был взрыв?
— Возможно, в этом что-то есть, — решил Навин и поднялся из-за стола: — И знаешь, что это значит?
— Мне придется ускорить расследование, — вздохнул я.
— Именно, — подтвердил дивизионный комиссар. — Выясни, что привело в оперный театр Майка Ши. Адоманиса больше не трогай, поговорю с ним сам. В понедельник отправлю кого-нибудь в градостроительный архив, там должны остаться документы. Театр когда построили, лет сто назад?
— Меньше.
— Тем более что-нибудь да найдется.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул я и натянул перчатки. — Пришлешь кого-нибудь оформить вещественные доказательства?
— Что у тебя? Могу сам забрать.
— Дюжина инъекций концентрированного времени, — передал я шприцы, поднял со стола двуствольный карабин и усмехнулся: — И часы с кукушкой.
— Это что за чудо?
— Это наше будущее. — Я откинул стволы, придержал вытолкнутый пружиной барабан и, не обнаружив ни одного целого пентакля, стукнул его краем о столешницу. Затем сгреб стреляные гильзы в бумажный пакет для улик, заклеил клапан и спросил: — Вот ты сколько попаданий из револьвера выдержать сможешь? Два, три? Эта игрушка всадит в тебя пару десятков сущностей секунд за десять.
— Брехня! — не поверил Навин.
— Уверен? — Я вернул на место барабан, взвел его и на всякий случай направил стволы в стену. — Спорим? — предложил дивизионному комиссару.
— Валяй! — разрешил тот.
— Засекай!
Указательный палец утопил спусковой крючок, барабан начал прокручиваться, а бойки — с тихими щелчками бить по пустым гнездам. Когда завод подошел к концу, Ян глянул на хронометр и пожал плечами:
— С кучностью должны быть проблемы, — заявил он.
— Не без этого, — усмехнулся я и протянул карабин дивизионному комиссару. — Сообщи, когда отпечатки снимут.
— Сообщу, — кивнул Навин и отправился на выход, пришлось его остановить.
— Что сегодня взорвали? — спросил я.
— Склад на окраине, — поморщился дивизионный комиссар. — Почерк тот же, что и на стройке.
В этот момент на моем столе задребезжал телефонный аппарат.
— Подожди, — попросил я Навина, поднял трубку и досадливо поморщился, услышав сбивчивый девичий голос.
— Виктор! — защебетала Марианна Гриди. — Целый день не могу до вас дозвониться. В сегодняшней газете вышла заметка…
— Не по телефону, — потребовал я, не желая сейчас обсуждать смерть шантажиста. — Встретимся в баре отеля «Серебро». Буду в восемь. — И поспешно утопил рычажки аппарата.
— Новая пассия? — поинтересовался Ян, расслышав отголоски женского голоса.
— Лучше не спрашивай.
— Не буду, — кивнул Навин и вдруг склонился над столом: — А вот что я хочу спросить, так это то, каким боком ты оказался замешан в дело врачей-убийц?
— В смысле? — опешил я.
— Тот мертвец в пакгаузе. Аналогичным образом поступали гангстеры в городе Ангелов, когда превращали людей в тронутых, — объявил дивизионный комиссар.
— И что с того? — сделал я вид, будто не понимаю, к чему ведет Навин.
— Что с того? Отпечатки нашего покойника были обнаружены в автомобиле, использованном при недавней попытке ограбления известного тебе господина.
— Неизвестного, — отрезал я. — Сколько можно говорить, что я просто пытался познакомиться с его спутницей?
— Хватит пудрить мне мозги, Виктор! Выкладывай!
Я прикинул, не стоит ли перевести разговор на странное медицинское оборудование и кандалы у среза Вечности, но решил, что в этом случае вопросов ко мне лишь прибавится, и выдавил из себя кислую улыбку:
— С каких это пор, Ян, ты выполняешь грязную работу для дивизиона внутренних расследований?
— Вот только не надо этого! — потребовал Навин. — Говори, или я попрошу капитана отстранить тебя от работы.
— У тебя есть кем меня заменить?
Вопрос попал точно в цель — заменить меня сейчас было при всем желании некем; Навин явственно замялся, но на попятную не пошел.
— Что ты делал на вокзале, Виктор? — повторил он свой вопрос. — И даже не оскорбляй меня враньем о встрече с информатором!
— Мне нечего тебе сказать.
— С огнем играешь!
— Не дави на меня, Ян, — потребовал я. — Лучше не дави.
— Ты ведь не станешь вести игру у меня за спиной? Если я об этом узнаю…
— Брось!
— Тогда что? Опять оказывал кому-то услугу, да? Завязывай! Не хочу вылететь со службы из-за нечистого на руку подчиненного.
Я постучал пальцами по краю стола, откинулся на спинку кресла и заявил:
— Когда в расследовании появятся подвижки, ты узнаешь об этом первым.
— Вот как? — прищурился Ян. — Объединишь оба этих дела? Убийство и попытку ограбления? На основании отпечатков?
— Почему нет? — усмехнулся я. — В понедельник заберу дело у криминальной полиции. И не беспокойся — расследование будет продвигаться в правильном направлении. Никаких неожиданностей, обещаю.
— У тебя неделя, — предъявил Навин ультиматум. — Не закроешь это дело в течение недели, я переговорю с капитаном. Можешь не сомневаться — дивизион внутренних расследований будет просто счастлив.
— Вот уж не думал, что должность меняет людей так быстро.
— Пошел ты, Виктор! — ругнулся Ян и направился к входной двери. — Неделя! — повторил он.
— Постой! — окликнул я его.
— Да?
— Ты когда-нибудь вводил себе концентрированное время?
— Я же здесь с тобой, а не в лечебнице Святой Марии, в камере для буйнопомешанных! Разумеется, я не колол себе эту гадость!
— Алан, — вздохнул я, — тот детектив из криминальной полиции… После того как меня подстрелили, он запаниковал и сделал мне укол.
Навин беззвучно выругался и уточнил:
— Много вколол?
— Чуть меньше половины.
— Не знаю, Виктор, — покачал Ян головой. — Даже не знаю. Сам-то ты как?
— Пару раз прихватывало, — сообщил я, — а так нормально.
— Сходи к врачу.
— Подумаю, — кивнул я и заправил в пишущую машинку переложенные копиркой листы.
— Виктор!
— Не мешай, у меня не так много времени.
— Работай! — рыкнул взбешенный дивизионный комиссар, вышел в коридор и с грохотом захлопнул за собой дверь.
Я какое-то время разглядывал пишущую машинку, но ничего путного в голову не приходило, поэтому передвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер ювелирного салона.
— Это Виктор, — представился и с ходу напомнил владельцу заведения: — Надеюсь, список имен, о котором мы говорили в прошлый раз, уже готов?
— Виктор! Пожалей мое больное сердце! — раздалось в ответ. — Я ничем не могу тебе помочь!
— На меня давят. А когда давят на меня, я и сам начинаю давить. Не доводи до греха.
— Но…
— Последний срок — завтра до полудня, — устало объявил я и кинул трубку на рычажки. Задумчиво посмотрел на пишущую машинку, надел плащ, прихватил с края стола шляпу и вышел из кабинета.
Дождь к этому времени окончательно сменился мокрым снегом, и автомобильные фары едва пронзали затянувшую город белую пелену. Щетки часто-часто скреблись по ветровым стеклам, водители предпочитали не рисковать, и машины еле ползли по скользким дорогам.
Я дошел до угла, спрятался от непогоды в телефонной будке и по памяти набрал номер казино «Колесо Фортуны».
— Это Виктор, — произнес, когда меня соединили с управляющим.
— Виктор! — отозвался на другом конце провода Сол Коган. — А я как раз тебе звонить собирался!
— Что случилось?
— Ты просил присмотреть за одним заведением…
— И? — заинтересовался я. — Кто-то заходил? Кто? Рыжий?
— Нет, твой коллега.
— Какой коллега? — не понял я. — О чем ты?
— Тот самый тип, с которым ты сегодня обедал. Пять минут назад мне позвонили и сказали, что он зашел внутрь.
— Бред какой-то. Сейчас перезвоню!
Утопив рычажки аппарата, я всунул в прорезь следующий четвертак, попросил телефонистку соединить с приемным покоем больницы Святой Катерины и выяснил, что Алан Портер отказался от госпитализации и уже покинул медицинское заведение.
Выходит, подручный Когана не ошибся? Но какого черта детективу понадобилось в ювелирном салоне? Заглянул из чистого любопытства, благо расположен тот в квартале от больницы? Да нет, ерунда…
Я беззвучно выругался и вновь позвонил Когану.
— Да, Виктор? — отозвался тот.
— Сколько человек присматривает за салоном?
— Двое.
— Пошли кого-нибудь им в помощь. Надо взять под наблюдение черный ход. Пусть не спускают с ювелира глаз.
— Виктор! — опешил Сол. — Я не прочь оказать тебе дружескую услугу, но сейчас ты просишь слишком многого.
— Свяжись с Бригом, — сказал я тогда, — оговорите, сколько будут получать твои парни. Только прошу, не подряжай на это дело полных идиотов. Люди к ювелиру могут заглянуть тертые.
Заглянут — никуда не денутся. Старик меня знает, знает, что слов на ветер не бросаю. Пообещал в оборот взять — возьму. Поэтому либо сдаст своих поставщиков, либо задергается, и те решат его убрать. Старика жалко, но такова жизнь. Всегда приходится чем-то и кем-то жертвовать, чтобы добиться своего. Без вариантов.
— Гости будут вооружены? — уточнил Коган.
— Непременно.
— Просто организовать слежку?
— Да, — подтвердил я. — Переговори с Бригом, я попрошу его компенсировать тебе беспокойство.
— Это обойдется недешево.
— Не твои проблемы, — отрезал я и утопил рычажки автомата. Затем набрал домашний номер Алекса, но супруга сообщила, что у того деловая встреча и появится он никак не раньше десяти.
Я повесил трубку и вышел из телефонной будки. Приподнял рукав плаща, взглянул на хронометр и отправился ловить такси. Забрался в остановившуюся по взмаху руки машину с шашечками и велел ехать к ресторану «Гранд».
Известно мне, какие у медиатора субботними вечерами деловые встречи, и где они проходят, тоже догадаться несложно.
Алекс и в самом деле оказался в ресторане. Метрдотель предложил пройти в кабинет на втором этаже, но я отказался и попросил пригласить господина Брига в бар. А в ожидании его уселся на высокий стул у стойки и попросил налить содовой.
— Без виски, комиссар? — удивился знакомый бармен.
— Тяжелый день, — покачал я головой и кивнул на спустившегося в общий зал медиатора. — Запиши на счет господина Брига, — затем осушил стакан и направился навстречу приятелю.
— Виктор? — озадачился тот, протягивая руку. — Не хочешь к нам присоединиться?
— Не сегодня, — отказался я и предложил: — Пройдемся?
— Как скажешь. — Алекс не стал задавать лишних вопросов при посторонних и только в вестибюле негромко произнес: — Отвратительно выглядишь.
— Навалилось все.
— Проблемы?
— Служба, — поморщился я. — Слушай, я подрядил Сола Когана на одну работенку. Завтра он наберет тебя, оплати ему привлечение четырех человек по стандартным расценкам с учетом сверхурочных.
— Что-то серьезное?
— Надо закрыть одно дело без участия коллег.
— А что с убийством Шарлотты? Еще немного — и на нас начнут давить, требуя результат.
— Результат будет.
— Очень на это надеюсь.
— Брось, Алекс, — досадливо поморщился я. — Мы с самого начала знали, что это будет непростое расследование.
— Нужен результат.
— Будет, — пообещал я и сменил тему разговора: — За время работы в прокуратуре ты случайно не обзавелся знакомыми в городе Ангелов?
Медиатор отвернулся к зеркалу, поправил узел галстука и кивнул:
— Пожалуй, есть пара человек, к которым можно обратиться. А что?
— Дело убийц в белых халатах. Слышал о таком?
— О нем все слышали, Виктор, — фыркнул Бриг. — Что конкретно тебя интересует?
— Закрытая информация.
— Какого рода?
— Любого. Все, что не афишировалось. Все, о чем нельзя прочесть в газетах. И как можно быстрее.
Алекс задумчиво поглядел на меня, потом кивнул:
— Хорошо, думаю, это можно устроить.
— Очень меня обяжешь, Алекс.
— Точно к нам не присоединишься?
— Нет, надо бежать.
На прощанье я пожал приятелю руку и зашагал на выход, но тот вдруг окликнул меня:
— Да, Виктор! Кай Дворкин тебя нашел?
— А он искал? — обернулся я к медиатору, только сейчас вспомнив об оставленных газетчику пленках.
— Был очень настойчив, — подтвердил Бриг.
— Хорошо, позвоню ему.
Отсалютовав медиатору, я подошел к гардеробу и указал служителю на телефонный аппарат.
— Разрешите?
— Разумеется, комиссар! — расплылся в улыбке гардеробщик.
Я отыскал в записной книжке фамилию Дворкина и позвонил ему на квартиру.
— Кай, привет! Искал меня? — произнес, когда тот поднял трубку.
— Приезжай немедленно, Виктор! — прорычал газетчик. — Бросай все и приезжай, иначе я за себя не отвечаю!
Динамик зашелся в коротких гудках, я заставил себя улыбнуться, сказал:
— Да-да, сейчас буду, — и аккуратно опустил трубку на рычажки. — Благодарю! — кивнул гардеробщику и зашагал на выход.
Поймать такси проблемой не стало — на площади перед рестораном автомобилей с шашечками хватало с избытком — и уже через четверть часа я поднялся на крыльцо аккуратного пятиэтажного дома, в котором снимал квартиру Кай Дворкин. Растрепанный портье без лишних вопросов запустил меня в парадное и не преминул предупредить, что газетчик из пятой квартиры пьет с самого утра.
Я сунул дядьке пару четвертаков, коих в кармане оставалось еще с избытком, поднялся на второй этаж и постучался в дверь с медной цифрой «пять».
— Кай, открывай!
Щелкнул замок; в щель выглянул мрачный, злой и, что самое удивительное, трезвый как стеклышко Кай Дворкин. Он внимательно оглядел меня, потом снял цепочку и распахнул дверь:
— Заходи!
— Неужели на тебя так клубничка повлияла? — хмыкнул я, переступив через порог.
— Клубничка? — хмыкнул Дворкин, запер на два оборота замок и ушел в гостиную. — Виктор, не будь ты моим другом, читал бы об этом в завтрашней передовице!
Повесив плащ и шляпу на вешалку, я прошел следом и усмехнулся:
— «Осенний вестник» начал публиковать эротические фотоэтюды? — взял с журнального столика пачку снимков, одну из многих, мельком просмотрел изображения незнакомой голой девицы и кинул их обратно. — До такого даже «Вечерний экспресс» не опускался, тебе ли не знать…
В квартирке газетчика, как обычно, царил бардак, который тот именовал творческим беспорядком. Всюду валялись вырезки и черновики будущих статей, а на столе рядом с телефонным аппаратом громоздилась целая кипа старых газет, справочников и папок с рабочими материалами. Берлога закоренелого холостяка, не привыкшего утруждать себя уборкой того, что уже завтра неминуемо вернется на свои места.
Кай достал из буфета чистый стакан, плеснул в него из початой бутылки и подошел ко мне.
— Чтоб ты знал, Виктор, — протянул он выпивку, — речь не о срамных снимках.
— О чем же тогда? — спросил я, отставив стакан на подлокотник кресла.
— Ты бы лучше выпил, Виктор.
— Пожалуй, воздержусь.
— Ну как знаешь. — Дворкин отхлебнул виски, скривился и вытащил из внутреннего кармана пиджака несколько снимков.
Я глянул на верхнюю фотокарточку, быстро перебрал вторую, третью, четвертую и уставился на газетчика.
— Это было на моей фотопленке?! — не поверил я собственным глазам.
— В отдельном конверте, — подтвердил Кай. — И чтоб ты знал, отдай я эти снимки в редакцию, меня бы носили на руках!
Я взял отставленный на подлокотник стакан, одним махом влил в себя виски и пробормотал:
— Носили бы? Вот уж не уверен. В крематорий на катафалках возят…
