Глава 12

Этой ночью мы почти не спали. Ворочались в своих спальных мешках, пытаясь заставить себя уснуть, но не могли сомкнуть глаз, хотя и устали. Вонь засыхающей крови висела в воздухе, забивая ноздри и гортань. А еще воспоминания о Дике не давали покоя. Но каждый думал не о прежнем сильном, молодом мужчине, со своими достоинствами и недостатками, спортсмене и тренере. Перед глазами стояло злобное, голодное, усмехающееся существо, порождение этих враждебных гор, бредущее по нашим следам. Неумолимое и неустающее.

Тисса то искала в темноте мою руку, когда ей становилось особенно не по себе или чудились тяжелые шаги снаружи. Крепко сжимала ладонь и спустя минуту отталкивала, вспоминая свою обиду и негодование. А затем снова тянулась ко мне. И вновь злилась на себя за мнимую слабость, вынуждающую желать моих прикосновений, и на меня за то, что заставлял ее испытывать эти чувства.

И, опять вспоминая прошлое, я понимал, как был прав Уолт, когда просил меня уехать в Кайлат. Ничего хорошего мое общество не могло дать этой девушке, так отчаянно цепляющейся сейчас за мою руку в темноте. Я вызывал у нее сложные, болезненные переживания, с которыми не могло справиться ее спокойное, расчетливое сердце. И никому другому я также не мог доставить ни радости, ни утешения…

– Здесь невозможно спать, – сказала наконец Тисса с отвращением. – Как в морге или на скотобойне.

Натянула на нос платок и тут же уснула, вопреки своему решительному заявлению.

Про источник душ Джейку она ничего не сказала.

Бывший боксер лежал неподвижно. Казалось, напряженно обдумывал что-то, и ему совсем не нравились собственные мысли.

– Этот ублюдок здорово напугал меня, – произнес он в конце концов тихо после долгого молчания. – Никогда не думал, что кто-то в состоянии это сделать.

– Сожалею, – отозвался я.

– И еще ни разу в жизни я не чувствовал себя слабым, – продолжил мужчина с неприятным смешком. – Мерзкое ощущение.

– Просто вы попали в непривычные условия.

– Не понимаю, как тебе удалось выжить здесь.

«Потому что я такой же, как эти горы», – невольно подумалось мне. Слова Тиссы не давали покоя, снова и снова всплывая в памяти.

– Мне удалось приспособиться, – ответил я вслух.

Он понимающе хмыкнул:

– Ну да, ты вполне профессионально зарезал его.

Мы помолчали, слушая шум ветра за стенами палатки, а затем я спросил:

– У него есть семья?

– Насколько я понимаю, срок действия его договора с родственниками уже истек. Новый он собирался подписывать после возвращения из Кайлата. Так что беспокоиться о нем никто не будет. – Джейк пошевелился, удобнее устраиваясь в спальнике, и продолжил: – Я тоже заключил с ним контракт, в котором говорится, что не несу ответственности за то, что произойдет с моим тренером на треке. Все риски на время путешествия он брал на себя. Так что формальности улажены.

– Ясно, – отозвался я.

Это была еще одна особенность цивилизованного мира. Наше бездушное общество долго лихорадило, бросая из одной крайности в другую – беспорядки, междоусобицы, революции, бесконечные кровавые войны. Противоречия между соседями, корпорациями, представителями разных национальностей, рас множились, росли, катастрофически увеличивались. Каждый делал что хотел, исходя из собственных эгоистических побуждений, не думая о последствиях. Последняя война, которая была сто лет назад, погубила почти половину населения планеты, и только тогда общество осознало, что надо как-то урегулировать отношения между людьми. Пока они не истребили друг друга. Рационализм победил.

Теперь мы подписывали бумаги.

Все начиналось с соглашения между социальной службой и родителями о том, что те обязаны содержать и воспитывать ребенка, следить за его здоровьем и обучением. Затем в силу вступал договор подростка с родителями о том, какие обязанности он выполняет по отношению к ним, включая работу по дому и точный час возвращения с прогулок, и какие функции выполняют они. С течением времени подписывался контракт взрослого человека, обязывающий его обеспечивать престарелых родственников, где оговаривались права и привилегии обеих сторон. Еще были договоры между братьями и сестрами, супругами, коллегами по работе, друзьями и соседями. Контрактов было огромное количество. От примитивных форм, которые можно было скинуть приятелям с помощью sms, чтобы уточнить, сколько денег каждый тратит на выпивку, принесенную на вечеринку, до самого главного соглашения. Его каждый гражданин заключал с государством. Это был так называемый договор номер один. Он запрещал гражданам убивать друг друга, наносить телесные повреждения и вообще причинять какой-либо вред здоровью, а также заимствовать чужое имущество.

За соблюдением контрактов следили очень строго. Невыполнение какого-либо пункта в зависимости от его важности каралось штрафом или общественными работами. Преступники, нарушавшие договор номер один, наказывались строго и рационально – их усыпляли и разбирали на органы.

Так что юристы в нашем обществе зарабатывали очень хорошо. На их профессионализме строилось благополучие и спокойствие нашего мира.

Помню растерянные, едва ли не испуганные глаза моей матери в тот миг, когда она осознала до конца, что я не такой, как все. И общаться со мной надо как-то иначе.

– Попробуйте посмотреть на это с другой стороны, – говорил ей психоаналитик. – Вы не будете тратить деньги на услуги юристов. С ним вы сможете не заключать никаких контрактов. Просто говорите ему, что делать, и он все сделает сам.

– То есть он станет ходить в школу, делать уроки, выполнять работу по дому просто так? – ужасалась моя мать.

– Именно. Он будет хотеть делать это, чтобы порадовать вас.

– Но это ненормально!

– Зато какая экономия.

Так все и вышло. Она экономила на юристах. Но тратилась на психоаналитиков, потому что не могла понять, как вести себя со мной…

Голос Джейка прервал мои воспоминания, вновь вернув меня в палатку.

– Так что тебе ничего не грозит, – сказал он довольно. – Ни заголовков в газетах, ни статей на форумах, посвященных путешествиям по Кайлату. И судить тебя тоже не будут.

– Тисса подписала такие же бумаги?

– Конечно. Вся ответственность на ней.

– А почему вы не заключили контракт со мной?

– Я составил договор с твоим агентом. Ричард должен был предоставить мне гида, я – оплатить его услуги во время трека.

– Но не со мной? – повторил я свой вопрос. – Почему?

– Потому что у тебя есть душа. На тебя обычные правила не действуют. – Он отвернулся от меня, поворачиваясь на бок, и наш разговор прервался.

Да, это так, с такими, как я, можно было не церемониться и не обременять себя лишними обязательствами. Я выполнял свои обещания без угрозы денежного штрафа или умертвления, и риски по возможным невыгодным для меня действиям противоположной стороны тоже нес сам.

В тишине слышалось ровное дыхание Тиссы. Временами налетал ветер, шуршал, скребся вокруг палатки, словно беспокойная собака, но, кроме него, в эту ночь нас больше никто не посетил…

Утром мы проснулись хмурые, неотдохнувшие. И, будто желая загладить тягостные впечатления о прошедшем дне, Кайлат встретил нас прекрасной погодой. Небо сияло чистейшей лазурью, на ее фоне белели пики гор. Мать Всех Богов, зубчатая стена Престола вокруг нее, Аркарам – верная исполнительница воли великой богини, далекие Седой Старик и Одинокая Дева предстали перед нами в ослепительном блеске. Даже безымянные холмы, казалось, радовались теплому утру. А разрушенный монастырь Ронгбук выглядел загадочным и величественным.

Но моих спутников не восхищал окружающий пейзаж. Тисса, оттирая пятна крови со своего спальника, истратила пачку влажных салфеток, но почти ничего не добилась.

– Возьми мой, – сказал я, чтобы прекратить ее мучения. – Он чистый.

Она молча кивнула, оставив попытки очистить ткань, и отошла, бросив на спальный мешок последний взгляд, полный омерзения.

Джейк, сидящий неподалеку и пивший чай с неизменной кокой, скривился.

– Почему ты все время помогаешь ей? – В его голосе сквозило неприкрытое презрение. – Сначала свою трекинговую палку отдал, теперь спальник, чуть что – за локоток поддерживаешь.

– Вряд ли я сумею объяснить вам, Джейк, – ответил я, желая уйти от разговора, который не имел смысла, и принялся сворачивать спальник Тиссы.

– А ты попытайся. Мне интересно послушать. – Это прозвучало с напористой агрессией. – Все дело в любви, не так ли? В этом мифическом чувстве, которое нормальные люди не испытывают.

– Хотят испытывать, – поправил я его. – Но не могут. Догадываются, даже замечают, что им чего-то не хватает в жизни, но не понимают – чего.

Он фыркнул, открыл было рот, чтобы возразить, но я продолжил, не дав ему сказать:

– Вы слышали и читали о том, что существуют какие-то невероятно прекрасные, приятные чувства. Люди, подобные мне, описали это в книгах, стихах и песнях очень красочно и правдоподобно. Рассказали, какое счастье и удовольствие они приносят. Но такие, как вы, не могут ощущать ничего подобного, поэтому придумывают суррогаты, заменители. И вы верите, что это настоящее.

– Значит, суррогаты, – произнес Джейк сухо, похоже, ему все меньше нравился ход этой беседы, но слушал он очень внимательно, словно искренне пытался понять то, о чем я говорю.

– Муж дает жене двести тысяч в месяц на расходы и считает это доказательством своей любви. Или два человека заводят ребенка и считают его этим доказательством. Но любви не нужны доказательства. Она либо есть, либо ее нет. Чаще всего люди просто живут в одной квартире, спят вместе, едят, покупают вещи. Но их жизнь пуста.

– Чушь, – опроверг Джейк, все более раздражаясь. – Это нормальные, разумные, человеческие отношения. А то, о чем говоришь ты, – слабость.

– Нет. Это внутренняя свобода. И огромная сила – та, которая вас удивляет… Эту силу дает мне она, даже если сама не понимает этого.

Джейк явно ощутил себя обделенным. Хотя и не мог в полной мере осознать, чего лишен. Но нашел достойный, по его мнению, аргумент.

– Думаешь, Тисса оценит твое внимание? Она всегда выбирает самого сильного. Сейчас в горах – это ты. Но когда мы вернемся в реальный мир – твои фокусы уже никому не будут нужны, а понадобится толстый кошелек. И она тут же признает сильнейшим меня.

– Знаю. Но дело в том, что любовь нельзя заменить ни деньгами, ни положением в обществе. Если ее нет – человек несчастен.

Джейк криво улыбнулся, изображая высокомерную снисходительность, но я видел, как он зол на самом деле и как задели его мои слова.

– Я вернусь домой, на свою виллу, буду спать с твоей великой привязанностью Тиссой, а ты останешься гнить в Кайлате. Будешь ходить по этим тропам, пока не загнешься под каким-нибудь кустом.

– И все равно ваша жизнь останется пустой, такой же, как была. Ведь именно поэтому вы поехали в Кайлат. Пытались обрести хоть какой-то смысл.

Джейк внезапно поднялся, обрывая разговор, и пошел прочь. Рявкнул на Тиссу, попавшуюся ему по дороге, принялся свирепо упаковывать свой рюкзак.

Та с недоумением приподняла брови, посмотрела на меня, потом перевела взгляд на угрюмого Джейка, снова повернулась ко мне и поспешила подойти.

– Браво, – очень тихо сказала она, – вот теперь тебе удалось вывести его из себя. Что произошло?

– Не сошлись во взглядах на жизнь, – ответил я, затягивая лямки рюкзака.

– Ты специально доводишь его? Он не бык, а ты не тореадор, который может безнаказанно втыкать в него копья с красными ленточкам на концах.

– Они называются бандерильи, – улыбнулся я этому меткому сравнению.

– Мне все равно, как они называются, – ледяным тоном отрезала она. – Если ты будешь продолжать нарываться, он тебя растопчет.

Затем с трудом изобразила беззаботную улыбку, круто развернулась и отошла к Джейку, мягко заговорила с ним. Он что-то ответил, не глядя на нее. Отвернулся, сделав вид, будто очень занят своим рюкзаком. Но она не оставляла его в покое, продолжая отвлекать разговором от раздраженных мыслей.

– Сейчас вернусь, – сказал я им, – надо позаботиться о Дике.

– У нас вода почти закончилась, – небрежно бросила Тисса, не оборачиваясь. Что именно я собрался делать с телом, ее не заинтересовало.

– Сегодня дойдем до озер. Там пополним запасы.

Она сдержанно кивнула, Джейк, все еще злой на меня, не повернулся, и я направился туда, где оставил Дика.

Труп лежал на прежнем месте. Над ним кружил ворон.

Гурх, вернее, тот, кто выдавал себя за гурха, дал мне хороший урок выживания. Я должен был сделать все возможное, чтобы не оставлять спящую угрозу у себя за спиной.

Вряд ли это можно было назвать полноценными небесными похоронами. Я старался делать все, что положено, не задумываясь, механически. К первому ворону присоединился еще один. Круг за кругом они плыли в небе над моей головой, бросая вниз голодные, нетерпеливые взгляды. Не так давно я был не уверен, смогу ли заниматься чем-то подобным, но, как оказалось, смог.

Повторяя движения гурха, я срезал одежду, сделал глубокие надрезы на коже, а в голове вновь и вновь мелькала мысль о том, что еще мне нужно будет совершить. Через сколько моральных принципов, убеждений и внутренних барьеров придется переступить. Как далеко придется зайти для того, чтобы обеспечить безопасность людей, которые доверились мне.

Нет, не людей.

Тиссы.

Все, что я делаю, я делаю только ради нее. Хотя это тоже полуправда. Не только в ней причина. Я стараюсь и для себя тоже. Для нас двоих. Поиски источника уже не имеют основного значения. Мне нужно довести Тиссу до безопасного места. Остальное неважно.

Решив это для себя, я выпрямился и отошел от трупа.

– Все, ребята, – сказал я птицам, поняв, что больше не могу продолжать, – дальше вы сами.

Словно услышав мои слова, те устремились вниз. Сели на камни, ожидая, когда останутся одни. Я вытер кухри, убрал его в ножны и, преодолевая внезапную усталость, навалившуюся на плечи, пошел обратно.

Тисса и Джейк уже ждали меня.

– Все в порядке? – спросила девушка.

– Да, – ответил я, закидывая свой рюкзак на плечи.

– Он больше не вернется? – осведомился Джейк, взглянув немного дружелюбнее, чем утром.

– Нет.

– Отлично. Тогда мы готовы идти дальше.

Тисса, уже не дожидаясь указаний, первой пошла по тропе, едва виднеющейся среди камней. Следом за ней двинулся Джейк, на ходу стараясь удобнее разместить рюкзак, сдвинув лямки так, чтобы они не давили на плечи.

Мы удалялись от Ронгбука, и с каждым шагом невидимая тяжесть, давящая на солнечное сплетение, отступала. Стало гораздо легче дышать. Словно именно над этим местом скопилась слишком гнетущая аура, и, только покидая развалины, я ощутил ее.

– Далеко нам идти? – спросил Джейк.

– Нет. Не очень.

– Как только доберемся до обжитых мест, сразу найму носильщиков. Задолбался уже тяжести таскать. Дик, может, и был тупым идиотом, но хотя бы нес на себе часть вещей. Сколько нам еще обходить эту гору?

– Дня два-три, затем свернем на безопасный путь.

Больше он ни о чем не спрашивал, сосредоточившись на дороге.

Через час пути по голому ущелью тропа стала плавно подниматься вверх. На бурых холмах начали появляться низкие, прижимающиеся к земле кусты. И даже от этой первой робкой зелени пейзаж заметно повеселел, перестал быть угрюмо-враждебным. Создавалось ложное впечатление, что горы лишились своей губительной власти над людьми, потеряли их из виду, и даже Аркарам погрузилась в возвышенные размышления, забыв о нас.

Но это было не так. Я знал, что она продолжала следить за нами.

Нам пришлось преодолеть еще один небольшой подъем. Сколько их было, я вряд ли уже мог сосчитать.

С низкого холма стали видны два озера, лежащие в глубоких каменных чашах. Вода в них была неправдоподобно синей и неподвижной. Солнце блистало на кобальтовой глади раскаленным шаром, обжигая глаза даже сквозь горные очки. Отражения гор смотрели сквозь нее на своих реальных двойников. Казалось, даже их призрачные ледники, касаясь поверхности, должны остужать воду. Но я видел легкий пар, плывущий над ней. В глубине били горячие ключи. Они пробивались из толщи гор, согретые дыханием земли.

Мы стали спускаться. Тисса невольно прибавила шаг, стараясь как можно быстрее дойти до берега. Джейк поспешил за ней, тяжело переступая по неровностям дороги. Острия его палок соскальзывали с камней, не давая надежного упора, а громоздкий рюкзак пригибал к земле.

– Не торопитесь, – сказал я, мужчина тут же сбавил скорость, через пару шагов оглянулся на меня, но промолчал. На его лице было невозможно прочитать ничего, кроме усталости, а глаза скрывали черные очки.

– Сейчас мы сможем отдохнуть, – пообещал я, но, судя по легкой усмешке, скользнувшей по бледным губам, Джейка беспокоило не утомление.

Когда мы спустились и сбросили рюкзаки, Тисса уже раздевалась.

– Вода теплая, почти горячая, – с удовольствием сказала она. – Не хочешь искупаться, Джейк?

– Нет, – сказал тот глухо. – Не хочу.

– А ты, Рай?

– Может быть, позже.

Она пожала плечами и не стала настаивать. Ничуть не смущаясь отсутствием купальника, сбросила с себя всю одежду. Джейк, стоящий рядом со мной, довольно хмыкнул, увидев ее стройное, сильное, с идеальными пропорциями тело, которое считал своей собственностью, давно оплаченной им. Тисса рассмеялась, когда холодный ветер коснулся ее белой кожи, и бросилась в воду.

Мы смотрели, как она плывет, разбивая своим телом отражения гор, и те, словно мелкое ледяное крошево, беспомощно дрожат и бьются в дорожке ее следа.

– Хотите меня о чем-то спросить, Джейк? – произнес я, не отводя взгляда от девушки.

– Да. Хочу, – отозвался тот, подтверждая, что его мрачное молчание и выразительные взгляды из-под очков поняты мной правильно. – Что ты сделал с Диком?

– В смысле?

– Дело ведь не в горе. Ни один нормальный человек не поверит этим байкам о разумных камнях. Ты просто свел его с ума этими своими фокусами. Он доставал тебя с самого первого дня. Да и меня тоже. И ты убрал его.

Я едва не рассмеялся, услышав это нелепое обвинение. Но лишь покачал головой и сказал невозмутимо:

– Джейк, вы слишком переоцениваете мои силы. Я не умею сводить людей с ума.

– Умеешь. – Это прозвучало весьма зловеще. – Я наблюдал за тобой и за собой все это время. Ты великолепный манипулятор. Не скажу, что ты делаешь это специально, но, если эта сила действует против твоей воли, ты еще опаснее, чем я думаю.

Тисса скользила в озере легко, как русалка, и ее светлые волосы плыли следом. Руки с ленивой неспешностью поднимались из воды, окруженные прозрачными рукавами брызг. Она перевернулась на спину и взбила ногами целый кипящий фонтан.

– И в чем же моя опасность?

– Я понимаю, почему подобных тебе убивали в прошлом и убивают сейчас. Вы обладаете слишком большим влиянием на людей. Я заметил, что стал не задумываясь выполнять твои приказы.

– Я всего лишь стараюсь обеспечить вашу безопасность. Не приказываю.

– А мог бы. Слабые духом, вроде Дика, сами роют себе могилу. Тисса хоть и фыркает, но бегает за тобой как собачка, норовит сесть, а еще лучше лечь поближе. Стриптиз, который она тут устроила, тоже для тебя. – Он помолчал, лениво поднял руку в ответ девушке, весело машущей нам из воды, и продолжил жестко: – И я сам начинаю чувствовать зависимость от тебя. – Последнюю фразу он произнес с величайшим раздражением. – Но со мной этот номер не пройдет. Я делаю что хочу, когда хочу, и ни один одушевленный мне не указ.

Он отвернулся от озера и посмотрел в обратную сторону, словно пытаясь вновь оценить путь, который мы проделали.

– Ничто не помешает мне пойти назад.

– Джейк, не дурите, – сказал я устало. – Не нужно ничего доказывать ценой собственной жизни.

– Все это ерунда! Никто не сможет причинить мне вреда.

– Вы видели Дика. Во что он превратился. Чтобы остановить его, мне сначала пришлось перерезать ему горло. А потом разрубить тело на куски и скормить хищным птицам. Вы хотите, чтобы с вами произошло то же самое?

– Я делаю что хочу и иду куда хочу, ты не можешь заставить меня изменить решение, – ответил он упрямо.

– Джейк, вы спорите со мной только из желания поспорить? Или действительно хотите убедиться на собственном опыте, что я говорю правду? Если так… – Я отступил в сторону и жестом предложил ему идти назад по запретной тропе.

Он раздраженно дернул плечом, развернулся, сделал шаг в обратном направлении, потом еще один. Остановился, оглянулся, я увидел, как глубокая складка прорезала его лоб, скривились губы. Снова повернулся ко мне спиной, постоял несколько мгновений, глядя на склон горы, с которого мы только что спустились, и остался на месте.

– К черту, – пробормотал он едва слышно. – Я не буду тут эксперименты на себе проводить.

Отошел, разделся и, ежась от ветра, пошел к воде. Его тело бывшего боксера, когда-то крепкое и накачанное, теперь выглядело так, словно из него кое-где выпустили воздух, и кожа обвисла неровными складками. Сутулясь, как будто на плечи его по-прежнему давил неподъемный рюкзак, и неловко ставя босые ноги на камни, Джейк добрался до кромки озера, вошел в воду и поплыл к Тиссе.

Я стал распаковывать свой рюкзак под аккомпанемент русалочьего смеха девушки, плеска воды и громкого довольного голоса Джейка. Оба словно специально старались привлечь к себе мое внимание.

Мельком взглянув на озеро, я увидел, что их лица почти касаются друг друга. Тисса снова рассмеялась и закинула руки на плечи Джейка, тот посмотрел в мою сторону, явно желая удостовериться, наблюдаю ли я за ними и какой будет моя реакция.

Напомнив себе, что меня абсолютно не касается происходящее, я принялся устанавливать палатку.

Через полчаса мои спутники вышли из воды и стали торопливо вытираться и натягивать одежду. Солнце палило по-прежнему, но ветер с ледников окатывал холодом.

– Мы останемся здесь на ночь? – спросила Тисса, подходя ближе и отжимая волосы.

– Да, – ответил я.

– Здесь безопасно?

– Это место считается священным. Оно защищает всех, кто останавливается на берегах озер.

– Очень хорошо. – Она села на камень, распустив свою гриву под жарким солнцем.

Джейк достал камеру, равнодушно взглянул на девушку, которую так пылко обнимал только что, и пошел снимать горы, эффектно отражающиеся в воде.

– Ты злишься? – с легким удивлением спросила Тисса спустя минуту.

– Нет, – ответил я, затягивая бечевку, удерживающую один из углов палатки.

– Тогда смотри веревки не порви, – нежно посоветовала она, отворачиваясь.

Больше мы с ней почти не разговаривали, лишь обменивались короткими репликами, касающимися бытовых мелочей. Теплый солнечный день неудержимо катился к вечеру. Тени стали длиннее, лучи света окрасились красным закатным отблеском. Тисса плавала еще несколько раз, наслаждаясь теплой водой не меньше, чем моими взглядами, которые притягивало ее обнаженное тело. Джейк перестал обращать на девушку внимание, продолжая раздумывать о чем-то.

Он подошел, когда я был занят приготовлением ужина.

– Пахнет неплохо, – сказал мужчина, усаживаясь рядом на камень. Вероятно, это можно было считать первым шагом к восстановлению прежних доброжелательных отношений.

Я молча кивнул, насыпая в котелок еще немного карри.

– Готов признать, что ты стряпаешь получше, чем в лоджах, – продолжил он, наблюдая за моими действиями.

– Просто не жалею мяса и приправ. – Я вывалил в почти сварившийся рис банку тушенки, размешал и внутренне подготовился к продолжению разговора, так как было очевидно, что Джейк вот так, издалека, пытается подойти к какой-то совершенно другой, действительно интересующей его теме.

Он подался вперед и произнес, доверительно понизив голос:

– Тебе не надо было избавляться от Дика. Признаю, ты сделал это изобретательно и смело, как и все, что ты делаешь. Но я уже и так давно понял, что тот тупица, слабак и трус. Забавно, – он окинул меня внимательным, изучающим взглядом, словно видел впервые, – внешне он выглядел гораздо более накачанным и откормленным, но ты оказался физически сильнее его.

Я пропустил мимо ушей все эти пространные рассуждения, акцентировав внимание на самом главном для себя:

– Простите, Джейк, что значит «избавился»?

– Не надо, Райн, изображать недоумение. – Бизнесмен усмехнулся, мельком взглянул в сторону Тиссы и снова повернулся ко мне. – Мы оба прекрасно понимаем, что происходит.

– А может, вы все-таки поясните?

– Хорошо, скажу прямо, если настаиваешь. Ты свел его с ума с помощью своей силы, а затем убил. И все это для того, чтобы занять его место рядом со мной. Разве не так?

Несколько мгновений я смотрел на него, пораженный подобным выводом, который был сделан из моих поступков. Большей нелепости я не слышал ни разу в жизни. Джейк отвечал мне понимающим, почти заговорщицким взглядом. Его неровно загорелое, грубоватое лицо светилось практически отеческим пониманием, участием и симпатией. И только громкое шипение выплеснувшейся воды заставило меня очнуться от изумления. Я выключил горелку. Накрыл котелок крышкой и только после этого произнес как можно убедительнее:

– Уверяю вас, Джейк, это не так.

– Хорошо, не будем об этом, – отозвался тот, продолжая изображать понимание. – Вернемся к главному вопросу. Теперь ты готов принять мое предложение о работе? Теперь тебя ничто не смущает? Обещаю отличную зарплату, быстрый карьерный рост, отдельный кабинет и симпатичную секретаршу.

– Джейк, – произнес я терпеливо и проникновенно, как только умел. – Один раз я уже ответил вам на этот вопрос. Я не могу принять ваше предложение. Спасибо, но нет. – И, прежде чем он успел возразить еще что-то, сказал: – Давайте ужинать. Пока еда не остыла.

Поднял руку, привлекая внимание Тиссы, и отошел к своему рюкзаку, чтобы достать миски. А во взгляде Джейка, следящего за мной, мелькнуло новое «понимание», которое мне понравилось еще меньше, чем прежнее.

После ужина, умиротворенные и сонные, они отправились в палатку. Несколько минут я слышал приглушенные голоса. Тисса рассуждала о том, как радует ее отсутствие Дика. Джейк отвечал ленивыми, но благодушно-утвердительными междометиями. Потом пробормотал нечто нечленораздельное и захрапел. Тисса застегнула свой спальник и тоже затихла.

Я спустился к озеру, разделся и вошел в воду. Она была очень теплой, убаюкивающей. Кайлатцы говорили, здесь можно смыть кровь. Ту, что остается на руках после убийства и которую нельзя стереть ничем другим. Ни молитвой верховному божеству, ни постом, ни раскаянием.

Зайдя в воду по плечи, я посмотрел на свои руки. Казалось, они слегка светились, омытые нежным сиянием, растворенным в озере. Я закрыл глаза, задержал дыхание и погрузился с головой, мысленно прося священное место снять груз с моей души. Перед моими опущенными веками поплыли красные пятна. Осколки видений, не имеющие смысла. Не предостережения, не ответы на вопросы. Картинки из прежней жизни. Улицы, по которым я проходил. Студенческое общежитие, где в любое время суток светились окна, слышалась музыка и жизнерадостные голоса. Белые мраморные колонны центрального холла, длинная лестница. Равнодушные, веселые, хмурые, задумчивые лица студентов.

Разрозненные фрагменты, абсолютно лишние в этом мире, осколки прошлого, которое, если признаться честно, уже не имело для меня особого значения.

Я оттолкнулся от гладкого каменного дна, вынырнул и поплыл. Тихий плеск воды заглушал шум ветра и карканье одинокого ворона. Но не мои чувства, которые она должна была, по убеждению кайлатцев, смыть, унести в глубину и навсегда похоронить там.

Доплыв до середины озера, я перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Созвездия кружили надо мной, затягивая взгляд в воронку светящейся пыли. И вновь, сейчас, наедине с собой, я понял, как хорошо мне здесь, в горах. Несмотря на все трудности, опасности, тяготы маршрута и неустроенной походной жизни. Только на этих тропах я мог восполнить силу и равновесие, которые потерял в прежнем, цивилизованном мире.

Вода мягко покачивала меня, согревая теплом, идущим из глубин горы, я понял, что начинаю засыпать, убаюканный ею, и поплыл к берегу…

Когда я вернулся, в палатке слышалось только тихое дыхание.

– Ты где был? – сонно спросила Тисса.

– Купался.

– Почему меня не позвал? Я бы поплавала с тобой.

– Спи, – улыбнулся я в ответ, – завтра поплаваем.

И она послушно засопела, прижавшись теплой щекой к моей ладони…

К сожалению, на следующий день искупаться не удалось. Озеро заволокло серой мутью, словно кто-то накрыл его плотным колпаком тумана. Сквозь него не было видно ни воду, ни берега.

– Похоже, Райн, твое ночное купание порядком испортило воду, – пошутил Джейк беззлобно.

Сегодня с утра он выглядел бодрым, веселым и как будто наконец решившим для себя какую-то важную задачу. Во время завтрака вытащил из кармана карту и попросил меня показать маршрут, по которому мы движемся.

Я достал карандаш и начертил ломаную линию, ведущую от озер через перевал Чангри Нур до долины Лобче. Отметил ночевки и замкнул ее на конечном отрезке пути.

– Мы придем в Лобче с другой стороны. А вот с этой точки движение вокруг Аркарам станет безопасно. Здесь она пропускает всех путников. И вернемся в Лукулу прежним маршрутом. На следующий день, если погода позволит, вы сможете улететь в Кантипур.

– Не хочешь полететь обратно с нами? – спросил Джейк неожиданно, продолжая рассматривать карту.

– Давайте сначала вернемся. Не будем загадывать.

Тисса, прислушивающаяся к нашему разговору, поднялась и, не говоря ни слова, ушла в палатку.

– Ты действительно собираешься остаться здесь? Мое предложение по поводу работы все еще в силе. – Он пристально взглянул на меня, и в его глазах блеснула затаенная усмешка.

– Благодарю, Джейк. Но я по-прежнему уверен, что не приму его.

– Хорошо. Я понял. Тисса не утруждает себя вообще никакой работой, но получает от меня триста тысяч в месяц, не считая подарков, оплаты косметических салонов и прочей дребедени. Тебе я могу предложить…

На краю карты он нацарапал несколько цифр и протянул мне. Точно так же он сделал в первый день знакомства, когда мы обговаривали оплату моей работы гида. Я взглянул на белое поле карты. Сумма была настолько внушительной, что мне хватило бы ее на пять лет безбедной жизни в Кайлате.

– Неплохо, да? – усмехнулся Джейк, наблюдающий за мной и как всегда неправильно понявший мое молчание. – Я покупаю твое тело, мозги и душу. Все сразу. Ты будешь считаться моим… консультантом. И получать столько ежемесячно. Я прекрасно понимаю, что покупаю и как дорого это стоит. Но, как видишь, могу себе позволить.

– Вы предлагаете мне деньги…

Он отрицательно покачал головой, насмешливо глядя на меня:

– В конечном счете я предлагаю тебе стать моим близким другом.

– Насколько близким? – спросил я, чтобы разрешить все вопросы сразу.

– В первой двойке. – Он довольно улыбнулся. – Я понаблюдал за тобой, когда мы были с Тиссой. Ты, в отличие от Дика, ведешь себя очень разумно и корректно. Не проявляешь ревности и мелкого соперничества. К тому же Тиссе ты нравишься. Так что мы втроем могли бы прекрасно договориться. Кроме того, эта сумма, – он выразительно постучал пальцем по цифрам, написанным на карте, – может и увеличиться.

Я смотрел на него, размышляя, какие слова лучше донесут до него мое мнение по поводу его предложения.

– Джейк, я не собираюсь занимать место Дика, Тиссы или кого бы то ни было еще. И мне не нужны ваши деньги.

– Значит, тебя все же не устраивает размер гонорара.

– Джейк, повторяю еще раз. Мне. Не нужны. Ваши. Деньги.

– Ладно. – Он сложил карту и сунул ее в карман. – Предлагай свои условия. Я готов их выслушать.

Разговор слепого с глухим. Как я могу объяснить ему, что никогда не стану играть роль личного одушевленного при богатом финансисте. Он мне не верит, не хочет верить – и не поверит, придумав собственную версию происходящего у меня в голове. Он наблюдал за мной на протяжении всего трека и делал свои выводы из моих поступков. С точки зрения Джейка, все произошло так – одушевленный разглядел состоятельного бизнесмена, ловко втерся к нему в доверие и, воздействуя своей силой, вызвал ответную симпатию, затем выставил Дика слабаком и трусом, недостойным внимания. Убил с жестоким равнодушием. И теперь, конечно, имеет полное право претендовать на место уничтоженного соперника.

– Так что ты решил? – поторопил меня Джейк. – Называй свои условия. Кстати, Тисса говорила, ты любишь спортивные машины. Я могу подарить тебе на первое время новый…

Есть ли смысл повторять одно и то же до бесконечности? То, что он предлагает мне, в нашем обществе считается необычайной удачей, редким шансом, который выпадает раз в жизни. И любой хватается за этот шанс, в восторге от подарка судьбы.

– Джейк, выслушайте меня и постарайтесь понять.

– Именно это я и делаю, – отозвался он с легкой улыбкой. – Пытаюсь тебя понять.

– Меня полностью устраивает моя жизнь. Я не хочу ничего менять в ней. Я никогда не приму ваше предложение, ни на каких условиях. Что бы вы мне ни предложили. Единственное, к чему я стремлюсь, – довести вас до Лукулы живыми и здоровыми, посадить в самолет и вернуться к своей прежней жизни. Я не набиваю себе цену. Не хочу выторговать содержание побольше и подарки побогаче.

Джейк смотрел на меня тяжелым, давящим взглядом.

– Именно этим ты сейчас и занимаешься – торгуешься, повышаешь оплату. – Он криво ухмыльнулся. – Но я готов это сделать. Так в чем проблема?

Я сцепил для надежности пальцы.

– На каком языке мне сказать вам, что я не собираюсь продаваться? Чтобы вы наконец это поняли.

– У всего есть своя цена. У всех. У каждого, – ответил он убежденно.

– Но не всегда она выражается в деньгах.

– Тогда чего же ты хочешь?! – рявкнул Джейк, потеряв терпение. – Нацелился на все мое имущество?! Но все ты не получишь!

– Повторяю еще раз, – сказал я, призывая все свое терпение. – Вы сделали мне деловое предложение, я отказываюсь от него.

Из палатки вышла Тисса, привлеченная его гневным громким рыком. Обеспокоенно посмотрела на нас, но подойти не решилась.

– То есть ты говоришь мне – нет? Твой ответ – нет?! – продолжил Джейк громовым голосом.

– Именно так.

– Ладно, – сказал он, внезапно успокаиваясь. – Сначала доберемся до Лукулы. Там посмотрим.

Отошел и принялся укладывать свои вещи. Я начал собирать палатку.

– О каком предложении шла речь? – очень тихо спросила меня Тисса, делая вид, что помогает мне.

– Место Дика освободилось. Джейк решил, что я активно претендую на него.

– А ты не претендуешь?

Видимо, я посмотрел на нее достаточно выразительно, потому что Тисса, едва сдержав довольную улыбку, отвела взгляд.

– Извини. Совсем забыла о твоих принципах. Но я тебя предупреждала. Помнишь, в Ферче. Тебе нужно было вести себя осмотрительнее.

– Буду очень благодарен, если ты еще скажешь, как это сделать.

Она промолчала, ответив мне теплым, лучистым взглядом, легко коснулась моего рукава и отправилась складывать свой спальник.

Мы собрались довольно быстро, только Джейку в последний момент понадобилось достать что-то с самого дна своего рюкзака. Мы с Тиссой ждали его на краю тропы.

– Ты действительно не планируешь возвращаться? – спросила она сухо, не глядя на меня.

– Нет. В том мире для меня уже нет места.

– Глупо, – заявила девушка холодно и высокомерно.

– Да и тебе после этого путешествия там будет очень неуютно.

– Ты хочешь, чтобы я осталась здесь? – Она живо повернулась ко мне, подняла брови. – Ни за что.

Насмешливо фыркнула, и ее настроение явно улучшилось.

К нам подошел Джейк, и мы отправились дальше, мимо озера, скрытого туманом, все выше.

Подъем убил какое бы то ни было желание разговаривать и любоваться окружающими пейзажами. Джейк даже не сделал попытки достать фотоаппарат, чтобы заснять быстро ускользающую красоту утра. Свежесть и бодрость, обретенные после долгого отдыха и купания, сменились удушливой усталостью.

Через два часа внизу показалось озеро. Туман медленно отползал с него, открывая поверхность воды. Она отсвечивала красным. Видимо, розовые лучи утреннего солнца так отразились в ней.

После короткой передышки мы направились дальше.

Эта часть дороги мне не нравилась никогда. Даже днем здесь было холодно, мрачно, сыро. Свет казался настолько тусклым, что можно было не защищать глаза горными очками. Тропа тянулась по узкому карнизу. Справа от нее возвышалась скала, за которую изо всех сил цеплялись кусты, оплетая корнями камни, опасно нависающие сверху. Слева склон обрывался пропастью. С ее дна, утопающего в глухой тени, едва слышно доносился шум реки. Казалось, гигантский нож срезал часть горы, обрушив вниз россыпь острых камней.

По счастью, здесь больше не водили караваны эбо, иначе нам было бы некуда ступить, чтобы освободить им дорогу.

Мы шли всего несколько минут, как вдруг Джейк остановился.

– Что-то я устал, – заявил он, бросил палки и начал снимать рюкзак. – Передохнем.

– Это не самое лучшее место для отдыха, – ответил я. – Если пройти чуть дальше…

– А я хочу остановиться здесь, – произнес он со злобным упорством, перебив меня.

– Джейк, послушай. – Тисса, которая ушла чуть вперед, вернулась. Ненавязчиво протянула руку, чтобы коснуться его рукава. – Может быть, сделаем так, как сказал Рай?

Он проигнорировал ее предложение, пристально глядя на меня и ожидая реакции на свое требование. Я сбросил свой рюкзак, заметил, что девушка тоже освобождается от груза.

Не исключено, что Джейк действительно нуждался в отдыхе, но что-то подсказывало мне – он еще раз решил проверить на крепость мои нервы, желая получить очередное подтверждение своей теории опасности людей, наделенных душой.

– Джейк, вы правда устали или вновь пытаетесь переспорить меня?

Он молчал, продолжая вглядываться в мое лицо с выражением жадного внимания, словно стараясь прочитать мои мысли. Потом отвернулся и произнес, будто разговаривая сам с собой:

– Я долго размышлял в поисках верного решения. И, похоже, нашел его.

Он сделал шаг в сторону, оказавшись почти на самом краю обрыва, и, прежде чем я успел сказать, чтобы он отошел на безопасное расстояние, сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил нечто маленькое, блеснувшее сталью, и сказал со злорадным торжеством:

– А теперь, Райн, поговорим предельно откровенно.

Едва увидев этот металлический блеск, еще не успев понять, чем он мне грозит, я выхватил из ножен кухри.

На меня смотрел круглым черным глазом умещающийся в ладони пистолет. Значит, все это время Джейк был вооружен. То, о чем меня предупреждал Уолт, произошло.

Тисса застыла, глядя на оружие так, словно оно было ядовитой змеей, готовой ужалить.

– Полезный разговор произошел сегодня утром, не правда ли, Райн? – сказал мужчина насмешливо. – Я сделал тебе честное, щедрое предложение, но ты отказался. Хотя никаких причин для отказа не было. И только теперь я понял, в чем был ваш план. Твой и ее. – Он мотнул головой в сторону ошеломленной Тиссы.

– Какой план? О чем вы говорите, Джейк? – спросил я мягко.

– Твоя краля заманила меня в Кайлат. Целый месяц рассказывала про местные красоты. Настояла, чтобы мы полетели сюда. А здесь уже поджидал ее дружок – одушевленный. Со своими байками про мистику, горы и душевным обаянием. Заморочил мне голову. Хотели, чтобы я отдал ему все свое состояние? Свести меня с ума, как это произошло с Диком. Обвести вокруг пальца. И вы бы вернулись домой, чтобы вдвоем тратить мои деньги?

Он говорил, направляя поочередно пистолет мне в голову, грудь и живот, словно выискивая лучшую мишень.

– Джейк, послушай, это неправда. У меня и в мыслях не было ничего подобного, – произнесла Тисса проникновенно, но в ее голосе звучало отчаяние. – Я бы никогда не стала ничего замышлять против тебя.

– Я видел взгляды, которыми вы обменивались, слышал, как шептались по ночам! – Пистолет в его руке дрогнул, пальцы, сжимающие рукоять, побелели от напряжения.

Он очень не хотел стрелять. Не хотел лишаться присутствия силы, которая ему так нравилась. Но его разум не мог принять мотиваций моих поступков. Во всем виделась только выгода, лицемерие, коварство и жестокость.

– Джейк, я говорил это много раз и повторю снова – мне не нужны ваши деньги. Меня устраивает моя жизнь. Я уехал, чтобы больше не общаться с людьми, подобными вам, не заставлять их испытывать ненависть ко мне.

– Сейчас ты скажешь все, что угодно, – пробормотал он, нервно сглатывая.

– Я всегда говорил одно и то же.

– Ну-ну, – усмехнувшись, хмыкнул он.

– Вы настолько ненавидите меня, Джейк, что готовы убить?

– Такие, как ты, не должны жить. – В его голосе зазвучало фанатичное убеждение в собственной правоте. – Вас всех надо было передушить еще в младенчестве.

А ведь он всего лишь пытается защититься от меня, от моей силы. Как может. Но умеет он, как все лишенные души, только уничтожать.

– Ты будешь первым одушевленным, которого я пристрелю, – произнес Джейк с удовлетворением. – Может, мне сделать это своим хобби? Убивать выродков, подобных тебе.

– Джейк! Не надо! – пронзительно крикнула Тисса. – Пожалуйста! Если ты убьешь его, мы одни не выберемся отсюда.

– Тише, – сказал я ей. – Отойди. Не бойся.

И она послушалась. Осторожно шагнула в сторону, кусая губы и сжимая кулаки. Ее взгляд метнулся с меня на него и так же стремительно вернулся обратно.

– Стреляйте, Джейк, – произнес я спокойно и уверенно. – Посмотрим, что точнее – ваша пуля или мой нож. Если вы убьете меня – я снова буду жить. В другом теле, но с прежней душой. А если я убью вас, вы исчезнете навсегда. Подумайте. Навсегда.

Он сжал зубы, пистолет в его руке дрогнул. Я заметил, как заблестело от пота лицо Джейка. По виску потекла капля пота. Несколько мгновений мучительных колебаний – в нем боролись ненависть, симпатия к одушевленному и страх смерти. Ненависть победила. Я увидел, как дрогнул его палец на спусковом крючке. И метнул нож, снизу, без размаха. Кухри и пуля вылетели одновременно. Гром выстрела спугнул гулкое эхо. Мою скулу обожгло. Тисса вскрикнула и тут же зажала рот ладонью. Джейк наклонил голову, с удивлением посмотрел на рукоять, косо торчащую под грудиной. Пошатнулся, сделал шаг назад и полетел вниз, в пропасть.

Мы с Тиссой бросились к краю обрыва. Тела внизу не было видно. Только черные валуны и отдаленный проблеск реки в робких пятнах света.

Тисса посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Зрачки в них почти полностью затопили синеву.

– Ты убил его.

– Ты сама говорила – вокруг меня только смерть.

– Уолтер дал себя убить. А ты не даешь. У тебя больше воли. Поэтому умирают другие.

Ее рука потянулась к моему лицу.

– У тебя кровь.

Я перехватил ее запястье, притянул ближе. Тисса прижалась ко мне, и я понял, что ее трясет.

– Даже предположить не могла, что он задумал, – произнесла она тихо, взглянула поверх моего плеча на обрыв и вновь содрогнулась. – Он же сам говорил – ты ему нравишься. Он доверял тебе.

– Именно поэтому и захотел уничтожить. Такие, как я, вызывают слишком сложные, непривычные, болезненные размышления и чувства. А болезни надо лечить.

– Он вернется? Ночью?

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Ведь я лишился ножа.

Тисса отстранилась. В ее глазах мелькнула тень растерянности. Она уже привыкла видеть в моих руках оружие и надеялась на его защиту.

– Что же мы будем делать?

Я невольно улыбнулся, услышав это «мы». Обнадеживало, что теперь она не отделяла меня от себя.

– Идти дальше. Я что-нибудь придумаю.

Видимо, это прозвучало достаточно убедительно, потому что Тисса тут же успокоилась.

– Сначала сделай что-нибудь со своим лицом. Оно у тебя и так уже все в шрамах. Смотреть страшно.

Она расстегнула крышку рюкзака, вытащила аптечку и подала мне.

Рана была неглубокой. Всего лишь царапина, скорее всего, меня задело осколком камня, который пуля выбила из скалы.

– Дай сюда. – Тисса забрала у меня из рук пластиковый пузырек с перекисью водорода, промыла порез, стянула края и принялась заклеивать пластырем. – Так хотя бы следа широкого не останется. А то с тобой в приличном обществе не покажешься.

– Ты собралась посещать со мной светские вечеринки? Интересно где? На базаре в Намаче?

– Не умничайте, Райн Альгрен. – Она отрезала еще один кусок пластыря. – На свете существует не только Кайлат. Когда ты найдешь свой источник, надеюсь, ты перестанешь дурить и вернешься в цивилизованный мир.

От необходимости отвечать меня избавила боль, которую причиняли ее умелые, но весьма безжалостные пальцы.

– Вот и все. – Она отступила, полюбовалась на свою работу и довольно кивнула. – Теперь можем идти. Но сначала надо посмотреть, не осталось ли у него в рюкзаке чего-нибудь ценного, что могло бы нам пригодиться. Я сейчас взгляну.

Но вместо этого вдруг шагнула ко мне, крепко обняла и сказала глухо:

– Он мог убить тебя. Чудо, что не убил.

– Ты только сейчас поняла это? – Я провел рукой по ее волосам.

Она кивнула.

– Меня все пытаются убить. Рано или поздно.

– Только не я! – Она подняла голову, пристально посмотрела в мои глаза, словно стараясь прочитать в них очень важный для себя ответ. – Ты же не думаешь, будто я могу захотеть убить тебя?

– Нет. Конечно нет, – сказал я, и Тисса сразу перестала беспокоиться, как ребенок, которому пообещали, что все будет хорошо, и одного слова взрослого ему довольно.

Я выпустил ее из объятий, подошел к рюкзаку Джейка, вытащил фонарик, запасную веревку, комплект батареек, оставшиеся банки с консервами. И когда перекладывал их к себе, Тисса пинком отправила вещи своего покровителя в пропасть. Я обернулся на шум и увидел ее решительное лицо.

– Чтобы никто не нашел рюкзак на тропе и не стал интересоваться, куда делся его хозяин, – пояснила она, швырнула с обрыва трекинговые палки и пожаловалась: – Чувствую себя соучастницей преступления.

Потом оглянулась на меня и закусила губу, в ее глазах мелькнула тревога:

– Его ведь не найдут?

– Там внизу нет троп. Никто не станет спускаться по отвесной круче.

– Когда я вернусь, мне станут задавать вопросы, – продолжила Тисса, глядя мимо меня. – И надо будет придумать правдоподобные ответы. Я скажу, что он сорвался со скалы. Сам. Упал в пропасть. Разбился. Не думаю, что сюда отправят экспедицию на поиски тела – у него нет близких родственников. Никому нет дела до того, где он лежит.

Ее голос звучал все более встревоженно и нервно.

– Тисса.

– Что?!

– Тебя никто ни в чем не станет обвинять. Все прекрасно понимают, что тебе невыгодна его смерть.

– Да. Это так. – Она провела ладонью по лбу, откидывая волосы. – Обвинять станут тебя. Ты был нашим гидом.

– Думаешь, стоило позволить ему застрелить меня?

– Не говори ерунду, – отозвалась она с досадой. – Конечно нет. Без тебя мы с ним никогда никуда бы не дошли. В итоге, я уверена, погибли бы все. И зачем нас понесло в Ронгбук?! Джейк сам виноват! Это ему хотелось невероятных впечатлений! Ты сделал все, что мог, для нашей безопасности, но… – Она покачала головой, как будто внезапно устав от ярких негативных эмоций и больше не находя нужных слов.

– Я не должен был соглашаться вести вас. – Я поднял свой рюкзак, накидывая на плечи его широкие лямки. – С самого начала.

– Знаешь, ты преподавал в университете годами, но никто из студентов не бегал за тобой с пистолетом, угрожая убить. – Тисса надела очки, пряча взгляд за черными стеклами. – Так что, если ты хочешь сказать о пагубном влиянии своей души на людей, я отвечу – ты не виноват в том, что они оба оказались трусливыми, жадными уродами. Дик трясся за свою шкуру, а Джейк вообразил, что лишится капиталов, и тоже испугался. Поэтому они мертвы. – Она усмехнулась, накинула петли трекинговых палок на запястья. – Как я вижу, в горах очень четко становится видно, кто есть кто на самом деле. В нашем мире можно вечно скрываться за маской успешного дельца или мужественного спортсмена. А здесь… – Тисса подняла голову, чтобы взглянуть на склон горы, и понизила голос: – Здесь не спрячешься.

– Да, – ответил я так же тихо, – здесь не спрячешься…

Мы одновременно посмотрели в сторону пропасти, на дне которой лежал Джейк, затем отвернулись и пошли вперед – так, словно ничего не случилось. Как будто не было новой смерти, а за спиной не осталось еще одного мертвого тела.

Тропа вынырнула на освещенную солнцем площадку на склоне холма, от которой тянулись тонкие ниточки путей. Низкие кусты на склонах, покрытые красными листьями, плотно прикрывали собой бурую землю.

Но я почти не замечал ничего вокруг, напряженно размышляя о том, как защитить нас обоих. Впервые за долгое время я остался без оружия. Нож, который я уже давно стал воспринимать практически частью себя, лежал на дне пропасти. И спуститься за ним невозможно. Но он хотя бы успел вдоволь напиться живой крови. Если это можно было считать утешением для оружия.

– Рай, – прервала мои мысли Тисса, идущая впереди. – То, что ты сказал Джейку, – правда? Такие, как он, как я, те, у кого нет души, умирают и превращаются в ничто? В горстку пепла после кремации?

– Я сказал это Джейку для того, чтобы заставить его опустить пистолет.

– Но это правда?

Мне бы хотелось вновь успокоить ее. Обещать прекрасную, счастливую жизнь после смерти, волшебный мир, который ждет ее. Но я ответил только:

– Никто не может ответить с полной уверенностью.

– Даже ты?

Я невольно улыбнулся, услышав недоверие в ее голосе. Тисса считала, что такой, как я, должен великолепно разбираться во всех вопросах, касающихся потусторонних материй.

– Даже я.

Она промолчала, принимая к сведению мои слова, а я вернулся к прерванным мыслям. Гораздо более приземленным, чем у Тиссы.

Похоже, гурх был удивительно прозорлив, подарив мне ганлин. Это единственное, что может заменить кухри. Ничего не остается делать, кроме как воспользоваться им, иначе мы можем не пережить эту ночь. Или следующую. Я не хотел прикасаться к флейте из человеческой кости и вынужден сделать это – чем раньше, тем лучше. Совсем недавно я спрашивал себя, какое новое испытание готовят мне горы, и вот ответ пришел.

«Но это хотя бы не еще одни небесные похороны», – подумалось мне, и эта мысль позволила слегка смириться с грядущей необходимостью.