Когда Джефф прибыл в кабинет Верховного Представителя, вместе с Аковым и Гриноу его дожидались трое гражданских чинов. Массивный стол для переговоров был уставлен пепельницами, полными окурков, и пустыми кофейными чашками.

Аков был уже полностью в курсе проблемы и быстро представил присутствующих. Представитель держался подчеркнуто вежливо.

– Лейтенант, вы наверняка знакомы с нашим первым секретарем, мистером Бойдом? И мадам Гольдштейн, и мистером Сингом? Как я понимаю, вы только что закончили освидетельствование аппарата, построенного колонистами?

– Так точно, сэр.

– Официальное освидетельствование, – добавил Гриноу. – Официальным наблюдателем.

Джефф поморщился, услышав иронию в голосе своего командира.

– В отчете сказано, что пилот в тяжелом состоянии. Она поправится? – спросил Гриноу.

«Господи, „в тяжелом состоянии“ – не то слово», – хотелось ответить Джеффу.

– Она сильно пострадала от вибрации, сэр, очень сильно. Сейчас она в госпитальном отсеке «Томбо», ей оказывают помощь, она поправится. Она в сознании и довольно приветлива. Мне кажется, ей льстит внимание, которое ей оказывают…

– Не удивительно, – буркнул Гриноу.

– Нам нужны ваши точные показания, лейтенант, – сказал Представитель. – Есть одна проблема. Что нам теперь делать вот с этим? – Аков взял со стола гербовую бумагу. – Думаю, вы догадываетесь, что это официальное прошение короля Давида о принятии мира Самуила в Империю в статусе планеты второго класса на стадии освоения космоса. Можете не сомневаться, прошение начинается с заверений в верности Империи… Но и свои права он помнит. Самоуправление под защитой Империи и советники Империи в сфере внепланетной политики. Официальные наблюдатели в Совете. Представители в Нижней палате Парламента. Согласие на определенные ограничения в торговых операциях. И, хоть пока об этом не говорится, следующий документ, который мы получим, несомненно будет просьбой в содействии технологическому развитию. Интересно, откуда они столько всего узнали о политике Империи?

Доктор Бойд был высоким и довольно плотным мужчиной, в будущем имеющим все шансы растолстеть, но пока не сделавшим этого.

– Вернее, откуда они узнали о структуре Имперского Правительства дореформенной эпохи, – поправил Бойд. – Король Давид располагает данными отменной точности, но немного устарелыми. Этот пробел, сдается мне, люди мистера Салимана не успели восполнить.

Джефф что-то пробормотал.

– Вы что-то сказали, лейтенант? – спросил Аков.

– Ничего особенного, сэр. Мне кажется, что фирма торговца Салимана будет не слишком рада потере колониального мира, поскольку тогда ему придется приобретать здесь торговую концессию.

– Напротив, – покачал головой мистер Бойд. – Планетарное присутствие торговца Салимана только упрочится: к этой бумаге приложена справка о том, что его прошение о концессии уже одобрено.

– Не понимаю, – ответил Джефф.

Аков мрачно улыбнулся.

– Ситуация довольно щекотливая… Скажите мне, лейтенант, в этом аппарате присутствуют внепланентные технологии?

– Трудно сказать, сэр, – покачал головой Джефферсон. Он говорил, тщательно взвешивая слова, понимая, что от этой встречи зависит его карьера. «И не только моя, – подумал он. – Всех нас. Мы позволили королю Давиду соорудить ракету прямо у нас под носом, и кто-то должен заплатить за просчет…»

– Этот… э-э-э… аппарат очень примитивен. Я не мог взять в толк, почему они так много внимания уделяли массе пилота, но понял это, как только побывал на борту. Взять, например, гироскопы. Они огромны. И не могли быть другими, потому что механически связаны с соплами реактивной системы ориентации.

– Механически связаны? – переспросила Роза Гольдштейн. Судя по ее тону, поверить услышанному она не могла. – Механически?

– Именно. Они не знали, как это сделать электронным способом. И вся конструкция аппарата включает в себя такие элементы. Идеи отличные, но воплощение самое примитивное. Некоторые элементы выполнены превосходно, но все без исключения ручная работа.

– Воплощение таково, что этот аппарат вышел на орбиту, в космос, – сказал Аков.

– Мне этот случай представляется просто курьезом, – сказал третий секретарь Синг. – Крохотную капсулу, доставившую одного человека на орбиту, еще нельзя назвать космическим кораблем!

– У вас есть под рукой техническое определение космического корабля? – спросил Аков.

Синг напустил на себя оскорбленный вид.

– Нет, ваше превосходительство.

– И у меня нет, – подхватил доктор Бойд. – Подозреваю, что подобного определения вообще не существует. Следовательно, мы можем принять определение, данное капсуле королем Давидом, или отвергнуть его. В последнем случае они наверняка подадут прошение в высшую инстанцию.

Бойд на мгновение задумался.

– Любопытно, как мы будем выглядеть, оспаривая этот случай перед верховным трибуналом?

– Не сомневаюсь, что глупо, – откликнулась Гольдштейн. – У некоторых из лордов судей отличное чувство юмора. К тому же нам придется очень подробно объяснить, как это случилось.

– Не говоря уж о времени и хлопотах, связанных с подготовкой слушания дела, – продолжил Бойд. – С транспортировкой свидетелей. Расследованием. Показаниями под присягой. Овчинка выделки не стоит.

– Вернемся к моему предыдущему вопросу, – проговорил Аков. – Лейтенант, вы можете подтвердить, что этот корабль с начала до конца сконструирован на данной планете, без привлечения технологий, полученных на Макассаре?

– Да, сэр, я полностью в этом уверен. Король Давид заявил иное?

– Нет, – буркнул Гриноу.

– Это не праздный и не второстепенный вопрос, – продолжал Аков. – Именно поэтому, если дело дойдет до суда, фирма мистера Салимана обеспечит их лучшей адвокатской помощью. – Он улыбнулся. – Этот их лорд Дугал – хитрая бестия. Он намекнул, что если мир Принца Самуила классифицируют как члена Империи, то импорт сюда космических технологий станет вполне законным. Если же они останутся колонией, это будет означать наш служебный провал. В особенности это касается мистера Салимана.

– И Космофлота, – подхватил Гриноу. – Это мы производили досмотр их груза по возвращении.

Джефф кивнул. Он был готов к такому ходу.

– Точнее, этим занимался я.

– Эту брешь закроют не только тобой, – затряс головой Гриноу. – Я тоже несу ответственность.

Доктор Бойд откашлялся.

– По-моему, обсуждать тут почти нечего, – сказал он. – Если мы примем их заявление, то рискуем показаться чудаковатыми, но большого шума не будет. Пока что всего несколько семейств выбраны сюда колонистами, и это не знатные семьи. Торговая Ассоциация возражать не станет. Как раз напротив, в интересах Салимана устроить так, чтобы все было шито-крыто. Церковь никогда не одобряла колонизацию, и, как я понимаю, король Давид занят подготовкой документа, подчиняющего его церковь Новому Риму, что, конечно же, не может не понравиться его святейшеству. – Бойд внимательно рассмотрел свои ногти. – Так что, если мы примем их требования, то возражать нам почти никто не станет. А если ответим отказом, то столкнемся с отлично финансируемыми прошениями, включая личные письма короля Давида на высочайшее имя. – Доктор широко развел руками, потом соединил ладони. – Вывод. Лейтенант Джефферсон, вы можете подтвердить под присягой, что мир Принца Самуила запустил на орбиту космический корабль и, таким образом, может считаться цивилизацией с ограниченными возможностями полетов в космос?

– Сэр, мне не хотелось бы называть этот аппарат космическим кораблем, – отозвался Джефф. – По крайней мере, не в суде.

– Если повезет, то до суда дело не дойдет, – напомнил Аков.

«Похоже, от меня хотят услышать именно такой ответ, – подумал Джефф. – Какого дьявола я угодил в эту передрягу? Но, черт возьми, похоже, выход из нее только один».

– Я не знаю, что это такое было, сэр.

– Тогда как же быть? – задумчиво проговорила Гольдштейн. – Сопроводительные документы должны подписать лейтенант и капитан Гриноу. Как вы считаете, капитан, нельзя ли записать следующим образом: «Подтверждая отсутствие давления со стороны третьих лиц, мы пришли к следующему заключению: данный аппарат может быть признан космическим кораблем с предельно низкими техническими характеристиками и может служить подтверждением ограниченных возможностей освоения космоса на мире Принца Самуила, существующих на момент подачи заявления о вступлении в Имперский Союз»?

Гриноу на мгновение задумался.

– Да. Я готов это подписать. Как ты, Джефферсон?

– Я подпишу, сэр.

– Значит, обсуждение закончено? – спросил Аков. – Отлично. Мадам Гольдштейн, если вы будете так добры…

Раздалось слабое гудение, и из стола, из щели возле рук Акова, выполз листок бумаги. Аков быстро просмотрел текст и передал Гриноу.

Гриноу подписал и передал Джеффу.

– Прошу вас, лейтенант, – сказал Аков. – Спасибо.

Приняв документ, Представитель положил его поверх прошения короля Давида.

– Тогда дело улажено.

– Но это еще не все, – подал голос Гриноу.

– Что же еще?

– Нас выставили дураками. Кто-то должен за это ответить.

– Не стоит быть таким кровожадным, – отозвался Аков.

– Позвольте мне, сэр Алексей, – сказал доктор Бойд. – Капитан, ваше желание понятно, но вы подумали о последствиях? К чему приведет эта жажда крови?

– Нельзя позволить, чтобы жители колонии безнаказанно оставили Космофлот в дураках, – отрезал Гриноу.

– Подобная ситуация вряд ли повторится, – возразил Бойд. – А если кого-то оставили в дураках, так я предпочитаю быть искренним дураком, а не злым и смешным.

Гриноу поднялся и холодно поклонился Акову.

– Не вижу причин задерживаться, – сказал он. – Позвольте откланяться.

Повернувшись, капитан вышел из комнаты.

– Вот еще одна проблема, – заметила Гольдштейн. – Он жаждет крови.

– Я потом поговорю с ним, – ответил Аков. – В конце концов, именно нам придется жить с последствиями его мести. – Несколько секунд он сидел задумавшись, потом взглянул на Джефферсона. – Лейтенант, думаю, у вас хватит сообразительности забыть все, что вы слышали сегодня в этой комнате?

– Так точно, сэр.

– Кроме того, советую вам привести свои дела в порядок. Сомневаюсь, что теперь ваш корабль надолго задержится в этой системе. Принимая во внимание сложившуюся здесь ситуацию, думаю, что нам понадобится присутствие Космофлота в ином качестве.

– Так точно, сэр.

– Спасибо, что пришли.

– Есть, сэр, – отчеканил Джефферсон. – С вашего разрешения…

По пути к двери Джефф услышал голос Бойда:

– Есть способ утолить жажду мести капитана и одновременно решить другую насущную проблему…

При этих словах Джефф вышел из кабинета. К тому времени, как он добрался до лестницы, он уже насвистывал – про себя.

«Регулярные части Космофлота здесь больше не нужны, – подумал он. – И колонисты не нужны. Отлично, решение принято за меня, и мне не нужно мучиться. Ни о каком переводе из флота на гражданскую службу больше речи нет. В особенности это касается меня!

Как теперь сказать об этом Элейн?

Да как получится, черт возьми, – сказал он себе. – Ты снова отправляешься в космос!»

Он несся вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки.

Щупальца проводов тянулись вверх к непонятному собранию кнопок и шкал. Один конец пучка заканчивался у живота Мэри Грэхем; другой исчезал за переборкой госпитального отсека «Томбо». Она уже привыкла называть эти стены «переборками».

Врач Космофлота удалил из ее организма последние провода.

– Теперь можете одеться.

Он казался совершенно равнодушным, хотя еще два часа назад, в палате, держался очень дружелюбно. Врач поднял снимки с очертаниями ее живота к свету. Мэри слышала, как он называл эти фотографии рентгеновскими снимками и сказал, что на них – ее внутренности. Ей тоже хотелось взглянуть на то, что у нее внутри, но она не знала, как об этом попросить.

– Как у меня дела? – наконец спросила она.

– Определенно идете на поправку, – ответил старший лейтенант Терри. – Он снова взглянул на рентгеновский снимок. – Терапия дала положительные результаты. В противном случае понадобилось бы небольшое хирургическое вмешательство. – Взглянув на Мэри и заметив испуг на ее лице, лейтенант улыбнулся. – Не нужно бояться. Обычная процедура. Вы женщина стандартного хромотипа. Регенерация прошла у вас как нельзя лучше. Дело в том, что иногда лучше удалить поврежденный орган и вырастить на его месте новый, чем пытаться восстановить прежний. Но как бы то ни было, вы полностью поправитесь.

– Что со мной было?

– Виновата сильная вибрация. Такая сильная, что некоторые внутренние органы разорвались. Теперь они выросли заново, восстановились, но я беспокоюсь насчет адгезии.

– Это что-то серьезное?

– Нет, не особенно. Некоторое время вам будет предписан постельный режим. Никаких нагрузок, полный покой.

– Я… – Мэри замолчала, от смущения не зная как сказать. – Я собираюсь выйти замуж. Довольно скоро.

– Гм. Ну, с медовым месяцем придется повременить. Но как только все приживется, вы будете в отличной форме.

– Вы уверены?

«С этим, конечно, можно подождать. Нас нельзя назвать нетерпеливыми девственниками. Но…»

– Вы правда уверены?

– Да, мэм. – Старший лейтенант Терри ободряюще улыбнулся. – Возможно, у меня не так много опыта в лечении женских болезней, но ваш случай довольно прост. Репродуктивная система в целости и сохранности. Повреждения коснулись только слизистой кишечника. Через несколько недель вы будете в полном порядке.

– Я думала, вам запрещено лечить местных жителей, – сказала Мэри.

– Как правило, да, но правила не распространяются на заключенных.

– На заключенных? Но…

– Разве вы ничего не знаете? Прошу прощения. Три часа назад капитан Гриноу выписал ордер на ваш арест. Вы обвиняетесь во вмешательстве в независимое развитие Макассара.