«На сайтах игровой Ассоциации Game-Net до сих пор продолжаются беспорядки. Вышедшие на улицы геймеры требуют принять самые жесткие меры против нарушителей так называемого «неписаного кодекса». Зафиксированы несколько случаев применения вирусного оружия. Количество пострадавших уточняется».

«Хотя турнир по виртуальной игре «World of Warcraft» начался строго по графику, количество принявших участие игроков составило едва ли треть от ожидаемого и всего лишь половину от уровня прошлого года. Согласно прогнозам некоторых экспертов, индустрию виртуальных компьютерных развлечений в ближайшем будущем ожидает нешуточный кризис».

«Компания «Virtual Law», являющаяся одним из крупнейших представителей рынка юридических услуг в виртуальности, выдвинула официальное обвинение против скандально известного проекта «Эрганор». Подробности пока не сообщаются, но уже сейчас понятно, что на этом поприще будет переломано немало копий. Отсутствие надлежащей юридической базы ставит под сомнение возможность быстрого завершения процесса».

«Сегодня утром были зарегистрированы еще два случая самосуда. Итого с начала беспорядков по обвинению в «бродяжничестве» пострадало уже восемнадцать человек…»

На потемневшем экране закружилась многоцветная, составленная из шариков змейка — включился скринсейвер. Макс легонько подтолкнул мышь. И снова уставился на застывшие в центре экрана равнодушные строки.

Новости были неутешительные. Виртуальный мир заметно лихорадило: демонстрации, митинги, флеш-моб. Кое-где даже стрельба. Недавние события в «Эрганоре» послужили тем снежным комом, от которого сорвалась лавина. Служба порядка пока справлялась, но можно было с уверенностью утверждать, что в ближайшем будущем виртуальность ожидают значительные перемены. Столь любимой всеми виртуальщиками демократической анархии придет конец. Несколько крупнейших компаний, в совокупности владеющие примерно тридцатью процентами всего виртуального пространства, уже выступили с инициативой ввести реальное наказание за виртуальные преступления. Если предложение пройдет, на смену старому доброму правилу «ты убил — тебя убили — переставляй весь софт» придет закон «убил — штраф — пятнадцать суток».

Станет ли после этого меньше нарушений и что случится со вселенной виртуальных игр, Макс не знал. Но одно было несомненно — прежнее веселое безрассудство уйдет навсегда.

Детство заканчивается.

Что ж, в общем-то это правильно. И виртуальности давно пора уже повзрослеть… Только радоваться тут нечему.

Снова включился скринсейвер. Заложив руки за голову, Макс тихо вздохнул. Прикрыл глаза. Делать было абсолютно нечего. Обещанные сто тысяч поступили на счет еще на прошлой неделе — Карел сдержал слово. Петрович уже забрал свою часть. Сказал, что временно ляжет на дно, посоветовал сделать то же самое. Макс согласился и теперь молча страдал.

У наркоманов это называется «ломка»… Слепо глядя на экран, Макс ощущал одну только сосущую пустоту внутри и бездонную, всепоглощающую скуку.

Четвертый день без виртуальности.

Четвертый день скуки. Только лишившись красочного разноцветья виртуального мира, можно понять, как сильно ты от него зависим и сколь значительная часть твоей души кроется там, за стеклянным глазом монитора. Дуэли, перебранки, выстрелы. Рыцари и драконы… Кольцо нейрошлема. Холодный блеск электродов… Одиночество. Скука.

— Есть ли жизнь в офлайне? — громко спросил Макс.

Разбивший застоявшуюся тишину голос неожиданно сильно ударил по ушам. Макс поморщился и нарочито громко продолжил:

— Нет, так не пойдет. Мало того что я уже разговариваю сам с собой, так еще и пугаюсь собственного голоса! Надо что-то делать…

Тишина. Змейка на экране. Ровное шуршание вентиляторов… Макс устало вздохнул и, потянувшись, снял телефонную трубку. Старенький аппарат приглушенно звякнул.

Ответа пришлось ждать долго. Макс выслушал семь или восемь гудков, прежде чем Ворон наконец поднял трубку:

— Да?

— Это я, — быстро отозвался Макс. — Можешь сейчас выйти в сеть?

Заполненная напряженным сопением и легким потрескиванием помех пауза. Макс запоздало покосился на часы:

— Ты спал, что ли?

— Нет… — Ворон неожиданно тяжело вздохнул. — Еще нет. Что там у тебя?

— Найди Рыжика. Пусть сбросит мне свои банковские реквизиты… И ты свои тоже передай.

— Ты все-таки забрал приз?! — В голосе Ворона появились первые признаки заинтересованности.

Макс помотал головой. Потом спохватился:

— Нет. Приза не будет, это уже сто процентов. Я просто тряхнул Карела… Помнишь тот спор?

— Насчет того, можно ли победить в «Эрганоре»? Помню. И сколько ты с него взял?

— Пятьдесят.

— А остальное?

— Остальное тю-тю. — Макс быстренько прикинул: — Пятьдесят на троих, получается почти по семнадцать тысяч. Немного, конечно, но все равно лучше, чем ничего.

Вновь повисла пауза. После чего Ворон осторожно осведомился:

— А что Мэриэн?

— Мэриэн завтра будет здесь, у нас, — сказал Макс. — В смысле в городе. Говорит, что проездом. Только, по-моему, врет — на самом деле она специально едет… Встречаемся в три часа у моста напротив вокзала. Ты идешь?

— Нет.

— Почему?

Ворон тихо вздохнул.

— Не получится… Макс, я завтра уезжаю… Вернее, уже сегодня.

— Куда?

— В Воронеж. К отцу.

— Ворон в Воронеже, — устало пошутил Макс. — Надолго?

— Как получится. Не знаю. Может быть, насовсем.

— Ясно, — задумчиво протянул Макс. — Тогда деньги тебе точно пригодятся, не забудь реквизиты сбросить. И удачи тебе в Воронеже, не теряй коннекта. Мой мейл ты знаешь.

— Угу…

— Пока.

Не дожидаясь ответа, Макс положил трубку. Задумчиво посмотрел на поблескивающий металлическим диском аппарат — настоящий антиквариат, где еще сейчас найдешь телефон с диском? Потом нырнул под стол и решительно выдернул телефонный провод из гнезда. Аппарат обиженно звякнул. В последний раз.

Завтра уберу на полку, решил Макс. Надо будет еще от линии отключиться… Хотя можно просто больше не платить, тогда сами отключат.