Глава 7
Лэй
Несколько сотен зверей, привлеченных шумом сражения, окружили площадку. Стая волков, подобных тому, что убила орка, крупные пумы, гигантские медведи, змеи длиной в десяток ярдов, ящерицы размером с теленка, обезьяны ростом с Мару — все они стояли плотно, не сводя с нас горящих взглядов. Но ни одна тварь не спешила нападать первой. Возможно, круг, в котором мы сражались, обладал какой-то магической защитой. Но я больше склонялся к другому варианту: животные понимали, что за добычу придется сражаться друг против друга, и самый нетерпеливый будет разорван первым.
Даже орка, увидев такое количество зверей, подрастеряла уверенность и перестала бубнить, что она самая сильная.
Первым опомнился Атиус. Создав портал, он подхватил на руки беспомощную Мелодию и с криком: «На этот раз вы сдохнете! Сдохнете, мортовы отродья!» — шагнул в пространственный разрыв.
Еще мгновение до нас доносился злорадный хохот мага, но портал захлопнулся, звуки стихли. Мы остались вчетвером против огромной разномастной стаи.
Я лихорадочно пытался найти выход из ситуации, но все идеи, приходившие в голову, никуда не годились. Появилась даже мысль использовать артефакт Атиуса, но вот в жертву принести было некого, да и неизвестно, какой фортель мог выкинуть магический предмет. Оставалось только два выхода: отобрать у Роману Степной изумруд и попытаться его активировать либо вступить в неравный бой с животными и героически погибнуть, забрав с собой как можно больше тварей. Ничего иного не придумывалось, и я уже собрался приступить к первому плану, но меня сбило странное поведение орки.
Зеленая словно окончательно свихнулась. Она хаотично моталась по площадке, что-то бубнила себе под нос. Мы втроем искоса наблюдали за ее скачками.
Три шага влево.
— Вызов…
Два вперед.
— Да, да… Вызов…
Пять вправо.
— Поняла, поняла…
Шесть назад.
— Ритуал… Вызов… Огонь…
Мара повернулась вокруг своей оси, разглядывая статуи, и прорычала, обращаясь уже ко мне:
— Огонь! Зажги и держи на чашах огонь! Я брошу вызов! Я самая сильная!
Она стукнула себя кулаком в грудь, будто подтверждая заявление.
Быстро оглядев статуи, я заметил на их головах небольшие чаши. Все равно мы были обречены, моя задумка представлялась ненадежной: вряд ли удалось бы отнять у вора изумруд и сообразить, как его активировать, пока нас не сожрали. Поэтому я решил довериться безумию, охватившему зеленую, и зажег огонь одновременно над всеми статуями.
Мне до колик остомортел поганый орочий остров с его нелепой борьбой за выживание. Когда хищник, охотясь, убивает — это нормально. Но делает он это, только чтобы достать пищу, чтобы жить. На острове же варварского орочьего бога все звери без передышки сражались друг с другом за право силы и упивались этим. Это было неправильно, безумно, противно природе! Я готов был хоть станцевать на руках перед животными, лишь бы спастись и покинуть этот неправильный, противный мне до глубины души остров.
Когда огонь зажегся, орка встала в центр площадки. У ее ног я заметил высеченный на камне рисунок. Мне с трудом удалось узнать в нем схематично изображенный сжатый кулак. Мара вытащила кинжал, проколола им большой палец. Капля крови на секунду зависла на кончике клинка, сорвалась и упала прямо в центр рисунка. Как только она коснулась камня, наступила полная тишина — ни рыка, ни воя, ни шипения. Животные замерли, сделались похожими на чучела, которые стоят в окнах мерзких человеческих лавчонок для охотников — лишь сверкание глаз говорило о том, что перед нами живые звери.
Что-то мне все это напоминало. Я закрутил головой, оглядывая статуи. Собака, лошадь, волк… чаши с огнем… «Посади собаку в огонь» — всплыла в голове нелепая фраза. И еще там была лошадь, кулак, кровь… ну конечно! Мара воспроизводила ритуал, описанный в свитке, который я заставил ее перевести!
Тишину разорвала орка, неожиданно издав крик — что-то среднее между воем и рычанием. От этого звука у меня по коже пробежали мурашки. Животные, услышав клич, повели себя странно: сначала по одному, затем целыми стаями твари, поджав хвосты, скуля и подвывая, бросились наутек.
— Конец? — удивленно произнес я. — Какого морта?..
В голове никак не укладывалось, что из передряги нас вытащил нелепый ритуал. Но я быстро понял свое заблуждение. Действия Мары не только не избавили нас от проблем, наоборот — увеличили их масштаб.
Из леса, медленно ступая, словно для того, чтобы мы могли рассмотреть его во всей красе, вышло удивительное существо. Похожее я видел только на картинках, причем в книгах совсем не научного содержания. Это была настоящая мантикора. Со стороны ее можно было бы принять за льва — из тех, что обитали на юго-востоке материка, только размерами тварь превосходила своего сородича раза в два, а над спиной хищно изгибался скорпионий хвост. От существа веяло магией, она покрывала все тело, словно шит. Когти со стальным отливом, каждый почти в локоть длиной, устрашали одним только видом. Под лоснящейся шкурой перекатывались литые мускулы. Правда, в книгах чудовище изображали с орлиными крыльями, а это существо было бескрылым. Я чувствовал, что мантикора была старой, даже древней. Она шла неспешно, уверенно, ни на мгновение не сомневаясь в собственной силе. Мантикора жила на этом острове много тысяч лет и, наверное, властвовала над ним. А теперь собиралась уничтожить тех, кто потревожил ее.
— Из круга! Вон! Это мой бой! — прорычала орка.
Мара выглядела так жутко, что ни у кого и мысли не возникло оспорить ее слова. Первым с площадки убежал Лис, затем нехотя удалились мы с Алом. Далеко уходить не стали, спрятались за изваянием волка, наблюдали оттуда.
— Что это за мортова тварь? — спросил Ал, с опаской глядя на мантикору, которая входила в круг.
— Ожившая сказка, — ответил я, невольно восхищаясь древней мощью и своеобразной красотой чудища.
Тварь остановилась перед оркой, издала протяжный рык. Мара ответила тем же, и, по-моему, у нее получилось не хуже.
Не давая опомниться, мантикора прыгнула на зеленую, собираясь раздавить. Мара оказалась готова к нападению: ринулась навстречу, сделала перекат, избегая атаки, вскочила и развернулась. Она двигалась очень быстро, но все же была недостаточно стремительна для магической твари. Мантикора нанесла страшный удар лапой, орка не успела увернуться — казалось, острые когти рассекут ее на части. Все, что сумела сделать Мара, — блокировать атаку фламбергом. Силой удара зеленую отбросило на край площадки, припечатало спиной о статую ворона. Из человека или даже эльфа такое столкновение вышибло бы дух, но орка вскочила почти мгновенно, только слегка пошатнулась и потрясла головой.
Мантикора не воспользовалась заминкой, чтобы добить зеленую, осталась стоять посреди площадки. Тварь уже поняла, что в силе и скорости превосходит противника, и решила поиграть.
Окончательно придя в себя, Мара устремилась к мантикоре. Даже в раш-и орка никогда не двигалась так быстро. Наверное, земля предков действительно придавала ей силы, скорости и выносливости. Чудовище припало к земле, защищая грудь, и снова ударило лапой. Отскочить назад — был единственный разумный способ уйти от атаки. Но орка взлетела в невероятном прыжке, занеся над головой фламберг.
Мантикора взмахнула хвостом, метясь жалом Маре в живот. Казалось, это конец. Но зеленая продумала все заранее, использовала инстинкты и скорость мантикоры против нее же. За мгновение до удара орка повернула корпус, пропуская жало буквально в волоске от себя. Оттолкнулась от хвоста ногой, увеличив дистанцию, и опустила фламберг, отрубая жало. Взревев, мантикора хлестнула орку обрубком. Мару отбросило на добрый десяток ярдов. Но зеленая сгруппировалась в воздухе и приземлилась на ноги. Обезумев от боли, тварь сразу прыгнула на Мару. Орка упала на землю, пропустила мантикору над собой, вскочила и резко развернулась, нанося удар. Фламберг описал полукруг, подрезав чудовищу сухожилия на задней лапе.
Не обращая внимания на боль, тварь развернулась, взмахнула лапой, стараясь дотянуться до орки когтями. Мара не отступила, встретила атаку острием фламебрга. Клинок на треть вошел в плоть и застрял в кости. Зеленая даже не пошатнулась, удерживая напор огромного тела. Мантикора сделала отчаянную попытку достать орку зубами. Мара отпустила рукоять бесполезного фламберга и, вытащив пятипалый, сунула руку в раззявленную клыкастую пасть…
Неожиданно бой остановился, противники застыли словно статуи. Мантикора оказалась в незавидном положении. Клинок пятипалого частично вошел в нёбо. Теперь осталось только два варианта исхода боя: мантикора могла или откусить орке руку, но тогда Мара успела бы вогнать пятипалый до самого мозга, или сдаться на милость зеленой, надеясь на сострадание. Обычный хищник, ведомый одними инстинктами, сделал бы первое. Но мантикора выбрала второй вариант и прикрыла глаза, давая понять, что побеждена. Я думал, что Мара убьет чудовище, даже пожалел его — все же редкое животное, а может, даже единственное в своем роде. Но через некоторое время орка сумела совладать с собой, выдернула пятипалый и вынула руку из пасти несчастной твари.
Мантикора открыла глаза и уставилась на Мару. Кажется, ее тоже удивило великодушие противника. Тварь зубами вытащила из лапы фламберг, швырнула на землю. На мгновение показалось, что сейчас она снова ринется в бой. Но вместо этого мантикора припала на передние лапы, будто в поклоне, признавая орку победителем.
— Подойдите! — крикнула орка. — Теперь безопасно.
— Откуда вылез этот монстр? Какого морта вообще произошло? — воскликнул я, выбираясь из-за статуи.
— Ритуал вызова. Теперь я самая сильная, — бросила зеленая.
Мантикора лишь скользнула по нам взглядом и снова уставилась на Мару.
— Мы должны пойти за ней, — сказала орка.
— Куда и зачем? — спросил Ал.
— Совсем с ума сошли! — взвился Роману. — Да она нас сожрет!
— Так надо, — осадила его зеленая. — Просто идите.
Мантикора развернулась и, тяжело ступая, орошая землю каплями черной крови, захромала к лесу. Мы молчаливой процессией последовали за нею.
По дороге я пытался поговорить с оркой — она явно понимала происходящее лучше остальных. Но Мара, несмотря на то что пощадила мантикору, была по-прежнему взвинчена и агрессивна. В ответ на мои вопросы она проговорила всего несколько отрывистых фраз, из которых я понял, что ритуал вызова ей подсказал остров.
— Она была самая сильная, — сказала Мара, кивая на мантикору. — Теперь я.
Орка покосилась на нас так, словно мы собирались оспорить ее утверждение. Все поспешно закивали, и зеленая немного успокоилась. Мне не нравилось то, как действовал на нее этот жутковатый остров.
Идти пришлось недолго. Растения расступались перед мантикорой, звери отходили в сторону, ни один из них не пытался напасть. Вскоре мы оказались перед входом в пещеру, уходящим куда-то в глубь земли. Мантикора улеглась рядом с темным провалом и принялась зализывать раны. Я был уверен, что сказочное существо выздоровеет: плоть, рассеченная мечом, уже не кровоточила, а на кончике хвоста начинало отрастать крохотное жало.
— Нам туда, — сказала орка.
Я ощутил сильное магическое излучение, которое исходило из пещеры. Поток не был таким мощным, как тот, что мне когда-то показала Лак’ха, но я был уверен: ни один, даже самый могущественный, маг из смертных не мог обладать такой энергией. В глубине пещеры скрывалось нечто, что сильно влияло на атмосферу острова. Это оно изменило животных, и, возможно, оно воздействовало на Мару. От него исходили эманации, отмеченные некромантами в трактатах.
— Лис, ты останься снаружи, — сказал я.
— Наедине с этой тварью?! — завопил Роману, тыча пальцем в мантикору. — Ни за что!
— Ладно. Ал, побудь здесь. Все равно в пещере находится вещь, излучения которой могут быть вредными для людей.
Воин с опаской поглядел на чудовище, но все же кивнул, соглашаясь. Почувствовав недовольство хозяина, Чернобрюх спрыгнул с его плеча на землю, засеменил в сторону мантикоры. Остановившись в паре ярдов от ее морды, паук встал на задние лапы и застыл, демонстрируя угрозу. Магическое животное с удивлением уставилось на трупоеда. Вдоволь налюбовавшись новым гостем, мантикора вдохнула, набрала в легкие побольше воздуха, громко фыркнула. Силой воздушного потока паука отнесло к нашим ногам. Трупоед перевернулся, встал на лапы и попытался снова ринуться в атаку, но его остановил окрик Ала:
— Чернобрюх, успокойся! Этот противник тебе не по зубам.
— Не по жвалам, — поправил я и шагнул в темный проем. — Пойдем, Мара.
Орка молча последовала за мной. Пещера оказалась небольшой, всего в три маленьких зала. Два из них оказались пусты. Войдя в третий, мы нашли вещь, испускавшую магические токи. На грубо отесанном камне посреди пещеры лежал громадный меч, окруженный таким ярким сиянием, что я потушил ставший ненужным световой шар. Мы подошли к оружию поближе, чтобы рассмотреть его. Клинок оказался размером с эспадон, он был выкован из какого-то неизвестного мне металла, дымчатого, с жемчужным блеском. Рукоять покрывали странные руны. Сведя все факты воедино, было несложно понять, кому раньше принадлежало это оружие.
Мара взялась за рукоять, попыталась поднять меч, но даже на волосок не смогла оторвать клинок от камня.
— Оставь, это не то, что мы ищем, — с сожалением произнес я.
— С чего ты взял?
— Я не чувствую ничего особенного, кроме, конечно, магии, исходящей от клинка. Про это излучение упоминается в архивах некромантов, но артефакт пассивен. Это хоть и очень мощное, но всего лишь оружие — меч, созданный для руки бога, чтобы уничтожать врагов. В нашей ситуации он не сможет помочь. И потом, будь Белиону нужен меч, он бы так и сказал. Помнишь, что говорили боги? Мы почувствуем, когда найдем нужный артефакт. Что ты чувствуешь?
Некоторое время орка раздумывала, не отрывая взгляда от клинка. Затем медленно, словно нехотя, отвернулась и сказала:
— Давай выбираться.
Когда мы оказались снаружи, Мара заговорила снова:
— Я решила. Мое место здесь. Я остаюсь на острове.
— Чего?! — опешил я. — Ты серьезно? Ты в своем уме?!
— Да. Так надо.
— Но зачем тебе это?! Как же наша цель?
— Теперь у меня другой путь. Я самая сильная. Я должна остаться, чтобы охранять оружие Тира. Поединок выбрал меня. Ты справишься сам.
— Да на кой морт Белиону эта железяка, когда сам он сидит в степи?! Вспомни нашу клятву! — использовал я последний аргумент.
— Помню и не нарушаю ее. Я только остаюсь на острове, — поморщившись, ответила орка. — Я чувствую, что должна. Это моя родина. Мое место.
— Я, конечно, не все понимаю, — вмешался Ал. — Но ты, Мара, несешь какую-то околесицу!
— Просто примите это. Так надо.
Похоже, орка действительно собралась остаться на острове. Любые уговоры она просто игнорировала. Я был уверен: это на нее действовала родина, измененная магией меча. Сама зеленая не могла принять такого бредового решения. Я отказывался соглашаться с ее выбором. Был только один способ достучаться до сознания Мары.
— Кажется, у меня нет другого выхода, — с сожалением произнес я.
— Хорошо, что ты одумался…
— Я вызываю тебя на поединок за титул сильнейшего на этом острове.
Такого поворота событий никто не ожидал. Орка помолчала, переваривая смысл фразы.
— Ты не выживешь, — сказала она, помрачнев.
— Ты не можешь отказаться, — надавил я.
— А может, не надо?.. — подал голос Роману.
— Надо! — перебил я и быстро пошел в сторону каменной площадки.
Вскоре мы уже стояли на капище, окруженные невозмутимыми статуями.
— Еще есть время одуматься, — сказала Мара.
Ничего не отвечая, я зажег огонь на статуях и проколол палец, уронив каплю крови на камень. Вызов совершился по всем правилам, теперь пути назад не было.
— Что ты сделал?
Мне показалось, что в голосе орки прозвучала боль. Но ее тут же заглушила ярость: Мара приняла вызов. Она никому не собиралась уступать звание сильнейшего, даже лучшему другу. Следовало достучаться до сознания орки любыми способами. И лучшим из них была победа в этом поединке. Для этого у меня уже имелся план.
Оголив шпагу, я встал напротив зеленой и сосредоточился, создавая волшбу, о которой только читал в книге по стихийной магии. Мара в свою очередь подняла фламберг.
Кажется, зеленая разучилась избегать атаки. Она не стала церемониться и побежала ко мне, занеся клинок для удара. Меч должен был развалить меня надвое, но в последний момент я утек в сторону. По инерции орка сделала еще шаг вперед, открыв бок. Я не дал ей опомниться, сразу контратаковал. Шпага пробила кольчугу, вошла в плечо. Тут же громыхнуло, сверкнула яркая вспышка, завоняло паленым мясом — и зеленую отшвырнуло на несколько ярдов.
Обычная шпага вряд ли смогла бы пробить хорошую кольчугу. Но я заклинанием вселил в клинок молнию, теперь по моему желанию она становилась продолжением лезвия. На мысль использовать эту магию натолкнул меня найденный нами меч бога и недавно прочтенная глава из книги, где был описан смелый эксперимент. Стихийные чародеи не используют такой способ сражения, предпочитая не подпускать противника вплотную. Поэтому метод не получил широкого распространения.
Зарычав, орка отбросила фламберг и содрала с себя кольчугу, которая оплавилась в месте удара. Сквозь опаленную до дыр одежду я увидел почерневшую кожу. Сопротивление к магии у Мары на родном острове повысилось, но заряд попал в открытую рану. Я выбрал правильную стратегию. Чтобы победить, нельзя было жалеть сил.
Откинув бесполезный доспех, орка взглянула на меня по-другому. По ее глазам можно было понять, что теперь она воспринимает меня как серьезного противника. Достав пятипалый, Мара медленно пошла по кругу, внимательно наблюдая за каждым моим движением. Такой поворот событий для меня был наихудшим. Я-то надеялся, что зеленая придет в бешенство и будет плохо контролировать себя.
Уйти в глухую защиту было равносильно смерти, поэтому я мгновенно атаковал орку, нанося удары на пределе своей скорости и сноровки. Маре, не ожидавшей такого напора, оставалось только парировать мои атаки. Конечно, физически я был против орки все равно что комар против лося. Но и комар тоже может быть надоедливым, а каждый раз, когда моя шпага соприкасалась с пятипалым, зеленую ударял сильный разряд молнии. Его мощи не хватало, чтобы обезвредить орку, но боль он приносил ощутимую. В такие моменты Мара, рыча, отскакивала, разрывая дистанцию. С каждым разом орку это злило все больше. В конце концов зеленая пришла в бешенство и рванулась ко мне, позабыв о всякой защите.
Этого я и добивался и приготовился обезвредить Мару. Но как только атаковал, орка извернулась, голой ладонью перехватила шпагу. От неожиданности я влил в оружие всю доступную мне силу. Кожа зеленой мгновенно обуглилась. Но орка не отпустила лезвие. Взревев, как раненый зверь, Мара пнула меня под колено, вырвала шпагу из рук.
Я повалился на спину, орка тут же припечатала меня коленом к земле. Удар вышиб воздух из легких, удивительно, что грудная клетка вообще выдержала такой вес. Взглянув наверх, я увидел неумолимо приближающееся лезвие пятипалого. Увернуться было невозможно. Это был конец.
Но вдруг клинок изменил траекторию и, высекая искру, ударился о камень, рядом с моим виском. Орка опустила голову, содрогнулась всем телом.
— Не могу, не могу… — тихо произнесла она.
Я молчал.
Зеленая отпустила меня, уселась рядом, взялась за голову и закрыла глаза, будто стараясь отрешиться от действительности.
— Вон! Уходи! Тебе здесь не место, ты только все путаешь! Я победила! Я самая сильная! — выпалила Мара.
Я поднялся, нашел шпагу, вогнал ее в ножны. Не оборачиваясь, направился к ожидавшим меня друзьям. Смуглый воин хотел что-то сказать, но я лишь покачал головой и двинулся в сторону леса. Ал с Лисом последовали за мной.
— Ты так все и оставишь? — спросил Ал, когда мы углубились в лес.
«Не все еще потеряно. Надо верить в Мару», — подумал я, но вслух произнес другое:
— У нас нет выбора, зеленая победила.
Уж не знаю почему, но животные не пытались нас задержать. Наверное, Мара им запретила. Приходилось прорываться только сквозь густые заросли, которые постоянно намеревались преградить нам дорогу.
В середине третьего дня, когда мы остановились на привал, я услышал далекие шаги.
— Приготовьтесь, сюда кто-то идет, — сказал я своим спутникам, зажигая на ладони пульсар.
Ал оголил клинок, Роману взялся за арбалет.
Из кустов к нам шагнула Мара.
— Ты…
— Вечно ваше поганое племя все усложняет! — произнесла орка.
— Я знал… — радостно начал я, но зеленая меня перебила:
— Не сейчас, надо срочно выбираться. Я кое-как смогла войти в раш-и и немного привести разум в порядок. Но остров продолжает давить на меня, не знаю, сколько смогу продержаться.
Остаток пути мы преодолели в бешеном темпе. Теперь, когда с нами была Мара, даже растения не смели преграждать нам путь.
Бобо не удивился возвращению пассажиров. Казалось, ему уже надоело поражаться нашей живучести. Он сразу приказал поднять паруса, и «Хромая Мери» вышла из бухты в море.
Со слов капитана мы узнали, что несколько дней назад от острова отчалил другой корабль. Хорошо, что Атиус, уверенный в нашей гибели, не посчитал нужным потопить судно Клешни.
По прибытии на корабль я сразу занялся ранами Мары, которые за неимением времени и целительских способностей она просто замотала тряпками. Мне пришлось применить все полученные из книг знания. Вскоре мы уже стояли на верхней палубе, любуясь заходом солнца. Вернее, любовался я, а орка, нечувствительная к красотам природы, о чем-то размышляла.
— Спасибо, — неожиданно произнесла она. — За то, что не оставил меня и вытащил оттуда. Я знаю, чего это тебе стоило.
— Я не мог оставить тебя. Есть такая старинная эльфийская мудрость: аэ reap антиу тхенин, эль укаре атолад reap. Ин Аэ нилмэ а вита эль фиаста сорго.
— Что это значит?
— Если друг сбился с истинного пути, ты обязан вернуть его. Даже если под угрозой будет сама дружба и твоя жизнь, — перевел я. — Немного высокопарно по форме, но верно по сути.
— Я запомню это, — рассмеялась Мара. — Кстати, если бы не свиток, я вряд ли сообразила бы, как провести ритуал вызова. Спасибо, что уговорил перевести его.
— А ты еще не хотела…
Орка прищурилась:
— Теперь ты должен выполнить свою часть договора и отрастить мне волосы.
Мара
— Так где, говоришь, остров Лак’хи? — в который уже раз спрашивал ушастик.
Клешня сдвинул на макушку засаленный платок, поскреб в затылке и ответил:
— Да здесь где-то. Вот-вот дойдем.
— Это мы еще вчера слыхали, — нахмурился Лэй, — да только что-то не видно его.
— Клянусь титьками Могучей Берти! — Заскорузлый палец ткнул в карту. — Тут он!
— А мы где?
Моряк неопределенно поводил желтым ногтем вокруг острова:
— Где-то здесь… Задери меня акула, сдался вам этот остров! Вон мимо Томления уже второй раз проходим. Может, там якорь бросим-то, а?
Я только молча покачала головой, Лэй в досаде выругался по-эльфийски. Мы вышли из капитанской каюты.
Вот уже третьи сутки «Хромая Мери» прочесывала архипелаг в поисках острова Лак’хи, который моряки называли островом Судьбы. Мы решили, что артефакт должен находиться именно там — это было логично, морт возьми.
Вроде бы и остров на карте был обозначен, и судно в порядке. Но все осложнялось тем, что море неспокойно, а судовые приборы то врали, то вдруг вообще выходили из строя. Небо затянулось серыми тучами, так что и по звездам не сориентируешься.
Поэтому винить Клешню мы не могли. Капитан и так не спал вторую ночь, пытался отыскать остров, поругивая под нос нелюдей, которые втравили его в переделку.
Все это время Лис прятался от команды в каюте — моряки не забыли оскорблений, которыми он наградил капитана. Компанию ему составил Ал. Роману почему-то проникся к моему другу доверием и воспринимал его и Чернобрюха как бесплатную охрану. Лэй то читал книги по магии, то отправлялся пытать капитана о нашем местонахождении.
Я же была еле живая. Нет, не от ран — их ушастик заставил затягиваться, убрал ожоги и снял боль. «Сам покалечил, сам и вылечил», — шутил неугомонный эльф, меняя повязку. Дело в морской болезни, которая вернулась, едва в океане началось волнение.
Из-за нее, проклятой, Лэй не смог наколдовать мне рост волос, хотя честно попытался на следующий же день после возвращения с острова Тира. Усадил в каюте прямо на пол, сам встал за спиной, положил ладони мне на затылок и что-то пробормотал на эльфийском. Я почувствовала покалывание под волосами, по коже как будто забегали мурашки. Процесс пошел.
— Ой… прости… — вдруг пробормотал мальчишка.
В голосе его звучало такое искреннее раскаяние, что я встревожилась. Скосив глаза, увидела болтающиеся вокруг лица бледно-зеленые пряди.
— Это что?!
— Мара, ты только не волнуйся, я сейчас все исправлю, — залепетал горе-маг.
Зеленые пряди исчезли, других так и не появилось.
— Не получается, — вздохнул Лэй. — Я пытался с помощью своей энергии подтолкнуть силы твоего организма. Но видимо, дело в том, что ты ослаблена морской болезнью.
— Хорошо, — вздохнула я, — попробуем в другой раз, когда будем на суше.
Это было три дня назад, сейчас качка усиливалась, и мне стало еще хуже.
Как только мы вышли из каюты капитана, меня скрутил новый приступ тошноты. Я бросилась на верхнюю палубу и перегнулась через борт. В этот момент судно накренилось, и я чуть не свалилась в воду. Лэй едва успел перехватить меня и удержать какой-то волшбой.
— Что ж вы, леди! — посочувствовал боцман Дайф. — За… то есть расклеились совсем. Волны-то го… пустяковые, говорю, волны-то. Так себе, баллов пять. Вот погодите, шторм начнется — тогда и по… блюйте себе на здоровье, ага.
— А он точно начнется? — обеспокоился Лэй.
— Чтоб мне сдохнуть. То есть непременно начнется, господин эльф. Баллов одиннадцать. Вон гляньте сами, что делается. — Боцман ткнул пальцем вверх.
Небо вскипало черными низкими тучами. Они клубились, перекатывались, стремительно двигаясь в нашу сторону. Ветер уже не дул постоянно, он налетал угрожающими порывами, свистел в ушах, словно предупреждая о беде. Волны тоже стали черными и делались все больше. «Хромая Мери» не качалась на них, она с трудом взбиралась на гребни и ухала вниз, заставляя желудок подскакивать к самому горлу.
— Убрать паруса! Задраить люки! — раздался голос Клешни. — Шлюпки, бочки на палубе крепить!
— Слыхали, акульи дети? — подхватил Дайф, отбегая. — Шевелись, шевелись!
С востока наползала тяжелая свинцовая туча, в подбрюшье которой сверкали голубые молнии. Вскоре она накрыла небо над нами, превратив день в ночь. Порывы ветра стали такими сильными, что слова уносило с губ, а горло перехватывало. Волны перекатывались через борт, ветер отрывал от них макушки, развеивая водяной пылью.
«Хромая Мери» неуклюже преодолевала волны. Корабль шатало, сдавливало, как скорлупку, то и дело раздавался пугающий треск — это отрывались от мачт паруса. Все происходило так быстро, что матросы не успели их убрать.
— Шевелись! — орал Дайф, но его почти не было слышно.
Наверное, это и был шторм в одиннадцать баллов, о котором говорил боцман, — не знаю. Но то, что творилось с судном, уже не походило на обычную качку, от которой случается морская болезнь. Желудок сжался в последний раз, и тошнота прошла. Мы с Лэем бросились на помощь матросам. К нам присоединился Ал, который поднялся из каюты.
Ураган обрушил на «Хромую Мери» всю мощь, на которую был способен. Флейт уже не слушался руля, его швыряло с борта на борт. Оторванные паруса хлопали, словно крылья обезумевшей птицы. Но опаснее всего было то, что некоторые паруса уцелели — направление ветра постоянно менялось, он будто несся сразу отовсюду, и судно беспорядочно мотало в разные стороны. Убрать паруса было уже невозможно.
— Руби мачты! — выкрикнул Бобо.
Матросы ринулись выполнять приказ, но ветер отбрасывал их, волок к бортам, норовя выкинуть в пучину. Я ухватила одного из людей, вырвала у него из рук топор, принялась подрубать основание ближайшей мачты. Матрос вцепился в нее чуть выше, громко прося бога моря сжалиться над «Хромой Мери».
— Не время молиться! — прорычал Клешня. — Руби, акульи дети!
Тучи опустились так низко, что, казалось, сейчас они соединятся с волнами, черное небо сольется с черной водой, и эта бездна поглотит нас. Трещали бока корабля, хлопали паруса. Волны, надвигавшиеся на нас, были высотой не меньше деревьев на острове Тира.
— Рано молиться, — орал капитан. — Рано!
— Поберегись! — вторила я, подрубив мачту.
— Крепись к бортам! — приказал Бобо.
Моряки принялись привязывать себя к бортам корабля.
Море подхватило «Хромую Мери», подняло на вершину черной волны, огромной, словно императорский замок, и швырнуло вниз.
Вдруг все волшебным образом переменилось. Исчезли черные тучи, вернулся светлый день. Над нами ослепительно сиял Атик, вокруг царило полное безветрие. Сначала я подумала, что оглохла — такая вдруг наступила тишина. Но тут безмолвие нарушил голос Клешни:
— А вот теперь молитесь!
С четырех сторон на флейт беззвучно неслись прозрачные, словно из зеленоватого стекла, невозможно огромные водяные горы…
Дальше началось полное безумие. Волны набегали друг на друга, сталкивались, захлестывали корабль. Вода с грохотом обрушивалась на палубу, заглушая испуганные крики и молитвы моряков. Неуправляемое судно неслось по океану, заваливаясь то на один борт, то на другой.
Я изо всех сил держалась, но мокрое дерево выскальзывало из рук. Вот-вот — и я рухнула бы в бездну. Кажется, где-то рядом раздался голос Лэя, и я ощутила, как неведомая сила обхватывает меня, прижимая к борту.
Не знаю, долго ли бесновалась стихия. Мне казалось, целую вечность. Но наконец случилось чудо: «Хромая Мери» вырвалась из пучины. Ветер постепенно утих, судно остановилось. Мы обнаружили, что находимся недалеко от берега.
Клешня отвязался от капитанского мостика и сказал:
— Ну со вторым рождением, везунчики! Хрен его знает, как нас угораздило выжить. В глазу Сиверентуса ведь побывали…
Оказывается, так моряки называли центр урагана, в котором потоки воздуха закручиваются штопором. Считалось, что уцелеть в нем невозможно. Бобо достал из кармана невесть как сохранившуюся карту и добавил:
— Вроде это остров Томления… ну Лавры, по науке-то, а мы днище об рифы пробили, гарпун вам в селезенки, и мачты порубили…
Расстраиваться по этому поводу никто не стал — еще совсем недавно мы выжить-то не чаяли. Моряки постепенно приходили в себя, отплевывались от соленой воды, отвязывались и принимались за осмотр корабля. Я тоже попыталась встать, но не смогла: что-то крепко держало меня. Оказывается, это были толстые крепкие побеги, которыми пророс борт. Подошел мокрый, но довольный Лэй, произнес заклинание, и древесные щупальца втянулись обратно.
— Все же я сумел тебя закрепить, — порадовался ушастик, — и Ала. И еще многих. Но не всех…
Новости были не очень хороши: двух матросов смыло за борт, на «Хромой Мери» не уцелело ни одной мачты, а в днище зияла пробоина. Судовой плотник с боцманом кое-как залатали дыру, Лэй укрепил заплатку с помощью эльфийской магии. Но даже мне, далекой от мореходного дела, было ясно: флейт не может продолжать плавание. Пришлось бросить якорь.
— Нелюди и есть нелюди, — бурчал Клешня, каждую царапину на корабле воспринимавший как собственную рану, — говорил ведь, на Томление, медузу вам в глотку! Постояли бы в бухте, переждали б ураган спокойно… нет, подавай им Судьбу! А морт ее знает, где она, Судьба-то…
— На остров надо идти, дерево для починки искать, — сказал Джанни Певец, судовой плотник, указывая на высокие деревья, вздымавшиеся неподалеку от песчаного берега. — Сдается мне, это самые что ни на есть корабельные сосны.
Этого молодого черноволосого парня Бобо нанял в Зириусе, на место прежнего плотника, сожранного морским чудищем. Джанни был шустрым, разговорчивым и быстро прижился в команде. Он постоянно напевал зирийские песенки, за что получил свое прозвище.
Бобо взглянул туда, куда указывал плотник.
— Ну чего застыли, осьминожьи выродки? — прикрикнул он на матросов. — Шлюпку на воду! Дайф, восемь человек на высадку.
Мы с Лэем переглянулись и поняли друг друга без слов.
— Не надо восьмерых, — сказала я. — Мы все тоже пойдем, так что четверых достаточно.
Если уж попали на остров, надо было его исследовать. Мало ли, вдруг мы ошибались и артефакт находился именно здесь.
Клешня согласно кивнул, а моряки заметно приободрились. Им не хотелось высаживаться на незнакомый берег. Дикий архипелаг пугал даже самых лихих головорезов из команды.
— Эх вы, бабьё сопливое, — проговорил Дайф. — Позволь, Клешня, я пойду. А то, чую, обделаются они и разбегутся.
— Давай, старик, — одобрил капитан. — Гоняй их там, чтобы задницы горели. Певец, и ты с ними. Будешь деревья выбирать.
Боцман взял еще двоих матросов, которые вовсе не обрадовались такой чести. Вскоре мы уже сидели в шлюпке и гребли к острову. С нами, конечно, отправились Ал и Лис. Первый никогда не оставил бы друзей, второму даже на неведомых островах было безопаснее, чем на корабле, без нашей защиты. Кстати, весь шторм Роману благополучно проспал в каюте и потом очень удивился, увидев разрушения на корабле.
После дикой бури приятно было ступить на твердую землю. Певец оказался прав: на берегу действительно росли высокие стройные сосны. Мы двинулись было к ним, но Лэй остановил нас.
— Подождите, я поговорю со здешними духами.
Он подошел к дереву, коснулся ладонью его ствола, на мгновение прикрыл глаза, потом повернулся к нам и сказал:
— Все в порядке. Духи желают нам счастья и вечной любви. Они здесь удивительно доброжелательные. Сразу видно, остров Лавры.
Лаврой люди называют богиню любви, вспомнила я. Орки не поклонялись ей, у нас почти за все отвечает Тир. Правда, мы чтили некоторых человеческих богов — всемогущую Лак’ху или неистовую Ирриду, например. Но Лавру орки считали самой слабой и бесполезной из всего пантеона. Ну какой от нее толк, скажите, пожалуйста?
Мне подумалось, что этот остров, скорее всего, безопасен. Конечно, после войны богов природа архипелага изменилась. Каждый остров словно стал воплощением сути своего божества. На земле Тира, например, звери без конца сражались, а во владениях Бристада, покровителя ремесленников, муравьи и пчелы — самые трудолюбивые насекомые — стали гигантскими.
Но что может быть опасного в любви, я так и не сумела придумать. Поэтому доверилась Лэю и вместе с ним отправилась осматривать местность. Остальные двинулись за нами.
Мы быстро миновали сосновый лес, который, похоже, опоясывал остров неширокой полосой, и оказались в цветущем поле. Уж на что я была равнодушна к таким вещам, но поневоле залюбовалась цветами. Ни в садах самых богатых торговцев, ни в оранжерее некромантов после эльфийской волшбы я не видела такого многообразия и богатства красок.
— Какой аромат! — восхитился Лэй. — Не хуже, чем на полянах Даллирии!
— Да уж, апчхи! — подтвердил боцман Дайф. — Смердит сильнее, чем в бабской лавке… а-а-апчхи… где духами торгуют…
За полем снова начинался лес, только теперь смешанный. Он тоже был прекрасен: раскидистые деревья так и манили отдохнуть в тени их крон, прилечь на мягкий мох у корней. Весело журчали крошечные ручейки, над ними склоняли изящные чашечки белые цветы.
Здесь было множество маленьких полян, пушистых кустов, покрытых благоухающими цветами, уютных гротов.
— Это точно остров Лавры, — сказал ушастик. — Он будто создан для уединения влюбленных.
— Эх, толку-то, — мечтательно протянул Дайф. — Бабу бы сюда, тогда жизнь бы по-другому заиграла…
Матросы закивали, взгляды их подозрительно замаслились и обратились ко мне.
— Даже не думайте, — сказала я, поигрывая пятипалым.
Моряки как-то быстро потеряли ко мне интерес.
— Помечтали, и хорош, — ухмыльнулся Дайф. — Разбирай инструмент, пошли работать.
До самого вечера мы трудились. Певец, по одному ему известным признакам, выбирал подходящие сосны, Ал с боцманом и двумя матросами их рубили.
Лэй от работы отказался, заявив, что он существо творческое, возвышенное и вообще заплатил кучу золота не за то, чтобы лес валить. Я была не против помочь морякам, но меня не допустил Дайф.
— Вы уж простите великодушно, — буркнул он, — но не бабское… не ледье это дело — деревья рубить. Пусть уж тут сильные мужики потрудятся. А вы нас охраняйте.
Так что мы с эльфом прогуливались вокруг моряков, держа наготове: он — волшбу, я — меч. Лис, на помощь которого никто не рассчитывал, удобно устроился под сосной, поглаживая карман, где лежал Степной изумруд.
Повалив несколько деревьев, моряки принялись очищать стволы от коры, обрубать ветки.
Атик опустился к горизонту, в лесу потемнело.
— Кончай работу! — Дайф опустил топор. — Пошли на ночевку устраиваться.
Лагерь разбили за цветочным полем, в другом лесу. Уж больно он был уютен. Заготовки оставили на месте. «Деревяшкам ничего не сделается, — рассудил боцман. — Незачем их охранять».
После ужина Ал заступил в караул, остальные улеглись спать.
— Если с утра все будет спокойно, пусть они остаются работать, а мы пойдем обследовать остров, — шепнул мне Лэй.
Я что-то промычала в знак согласия. Уже погружаясь в сон, почувствовала легкое, едва ощутимое прикосновение. Словно легкий ветерок погладил мою щеку. Может, так оно и было…
Ночь прошла без приключений. Наутро моряки продолжили работу. Мы с Лэем убедились, что вокруг все спокойно.
— Оставим Ала охранять людей, а сами — на разведку? — деловито спросил Лэй.
— Погоди. Сначала выполни обещание, — потребовала я.
Мы находились на суше, нам ничто не угрожало, я чувствовала себя прекрасно. Самое время заняться восстановлением волос. Ушастик согласился и принялся колдовать надо мной. Как и в прошлый раз, по коже побежали мурашки. Я скосила глаза, но никаких зеленых прядей не увидела, за что горячо возблагодарила богов. Однако и черных волос тоже не было. Зато было неповторимое выражение на лице Ала.
— Это шутка или месть? — спросил у Лэя смуглый воин.
— Я сейчас все исправлю, — выдохнул эльф.
Отпихнув его, я поднялась, подошла к родничку, из которого мы брали воду накануне. Струйка воды падала с холма, образуя у его подножия небольшую лужу. Я взглянула в ее серебристую зеркальную гладь и замерла. Проклятый ушан вырастил мне волосы, и они даже были черными, как полагается. Но почему-то вся немалая грива стояла дыбом, поднимаясь над головой на добрую четверть ярда.
— Ты похожа на дикобраза, Мара, — расхохотался Лис. — Я в книжке на картинке видел!
Твердым шагом подойдя к Лэю, я взяла его за шиворот и приподняла над землей:
— Значит, вот чего стоит твоя дружба? Некромантке помог как миленький, а надо мной издеваешься?
— Да я нечаянно! — горестно причитал мальчишка. — Не знаю, в чем дело! Может, в несовпадении орочьей и эльфийской энергии…
Я разжала пальцы.
— Исправляй.
Вскоре стараниями ушастика мои волосы обрели прежний вид и длину — чуть выше плеч. Ал остался охранять моряков, а мы все же отправились осматривать остров. Я не хотела брать Лиса, но эльф шепнул мне:
— Давай возьмем с собой. А то прирежут его, будет на нашей совести.
Пришлось, стиснув зубы, согласиться.
Мы двинулись в глубь леса. Вокруг царили невозможные красота и умиротворение. По сравнению с остальными островами архипелага этот был просто божественным местечком.
Атик стоял в зените, когда деревья расступились и мы вышли к высокому зданию. Тонкие шпили его башен устремлялись к небу, белокаменные стены покрывала искусная резьба, вокруг арки входа росли вьющиеся розы. Дом выглядел так, словно за ним кто-то ухаживал.
— Храм Лавры. — Ушастик почтительно поклонился.
Мы поднялись по широкому крыльцу, вошли внутрь и оказались в просторном зале. Эльф не ошибся, это действительно был храм. В середине зала, пол которого устилали цветы, возвышалась статуя женщины. Лэй с Роману уставились на нее восхищенными взглядами да так и застыли. Я немного подождала, надеясь, что друзья очнутся. Но с их лиц не сходили блаженные улыбки, и, похоже, ребята не собирались двигаться дальше.
— Вы чего? — осторожно спросила я.
— Отстань, зеленая, мешаешь созерцанию красоты, — отмахнулся эльф.
Я тоже посмотрела на богиню. Мне трудно было оценить красоту человеческой женщины, да еще высеченной из камня. Могу только сказать, что мастер, изваявший статую, постарался на славу. Лицо Лавры, ее улыбка дышали жизнью. Казалось, богиня сейчас заговорит с нами и шагнет с постамента.
— Она прекрасна, — прошептал вор. — О боги, она прекрасна, как… Степной изумруд!
— Степной изумруд — это Мара, — фыркнул ушастик. — Тоже зеленая и из степи. А Лавра прекрасна, как луч весеннего Атика, как сияние росы на рассвете, как песня соловья, как ночь под светом Тиль…
— Как драгоценная жемчужина, — гнул свое Лис, — как бриллиант чистейшей воды, как груда золота…
На этом месте Лэй расхохотался, вновь обретая обычный задор:
— Спасибо, хоть не куча. Ладно, к делу. Я ничего особенного не чувствую, если не считать восхищение красотой Лавры. А ты, Мара?
— Тоже ничего, если не считать одной мелочи: гадаю, кто принес в храм все эти цветы? — в тон ему ответила я.
Эльф ахнул, поднял с пола алую розу:
— Совсем свежая. Сорвана не раньше чем сегодня утром. Как же я сразу не подумал…
— Видно, совсем мозги от восхищения Лаврой потерял.
С этим напутствием я погрузилась в раш-и. Мысленно обследовала храм, обшарила пространство вокруг него. Сформировав из энергии разума длинные, тонкие как волос плети, прочесала лес.
— Ну как? — с тревогой спросил ушастик, когда я вышла из состояния концентрации.
Я пожала плечами. Вроде бы никого не нашла. Но ведь так не должно быть? Кто-то же сорвал и принес эти мортовы цветочки? Кто-то ухаживал за храмом. Вокруг не было живых существ, но меня все равно не оставляло ощущение присутствия чужого разума. Вроде от него не чувствовалось враждебности, лишь пристальный интерес.
Если у неведомых существ не было физического тела, как они рвали цветы? Силой сознания?
Я не знала, как объяснить Лэю то, что чувствовала, поэтому лишь буркнула:
— Будь внимательнее. Здесь что-то есть…
Выйдя из храма, я обошла его кругом. Никого. Удивленные вор с эльфом следовали за мной по пятам. Мы двинулись дальше, в лес. Прошли с милю, как вдруг Лэй замер, прислушался, потом сделал знак ступать тише.
Некоторое время мы крались между деревьями, и вскоре звуки, которые так насторожили эльфа, стали слышны всем. Совсем рядом, из-за пушистых кустов, раздавался переливчатый женский смех.
Ушастик осторожно раздвинул ветви, нам открылось совсем маленькое, круглое как чан озерцо, спрятанное в чаще. В нем плескались, перекликаясь мелодичными голосами и пересмеиваясь, удивительные существа.
Это были четыре молодые женщины — тоненькие, хрупкие, словно эльфийки. Их длинные волосы струились по плечам, полосы легкой ткани, заменявшие одежду, едва прикрывали грудь и бедра. Судя по выражениям лиц Роману и Лэя, девушки были красивы.
Две из них сидели на больших камнях, которые нависали над озером. Еще две стояли по колено в воде. Все они оживленно разговаривали, и речь их звучала как птичий щебет.
За спинами женщин трепетали радужные крылья, похожие на стрекозьи. Беловолосая девушка, что стояла в озере, плеснула водой в подруг, сидевших на камнях. Те засмеялись, взмыли над озером, на лету зачерпнув пригоршни воды, и ответили белокурой целым веером брызг. Вскоре все четыре девушки парили в воздухе, хохотали и обливали друг друга. Их одежды намокли и уже не могли скрыть ни одной линии стройных тел.
Физиономии друзей вытянулись, чем-то напомнив мне морды сусликов в период спаривания.
— Кто это? — хриплым шепотом спросил Роману.
— Феи, наверное, — ответил Лэй. — Феи, фейри… какая разница?
— Какие красивые, — завороженно пробормотал вор.
Эльф поддержал его неразборчивым бормотанием.
Я еще немного подождала, надеясь, что в их головах все же возобладает здравый смысл. Но не дождалась и сердито спросила:
— А вам ничего не кажется странным? Я одна это замечаю?
Странность заключалась не в откровенных одеждах, не в птичьих голосах и даже не в сверкающих крыльях. Девушки были… полупрозрачными. Если присмотреться, сквозь них можно было разглядеть очертания деревьев. К тому же существа двигались так легко, словно их тела ничего не весили.
Лэй первым сбросил наваждение:
— Призраки? Непохоже… те не могут вступать в контакт с физическими предметами. А девчонки вон какие брызги подняли. Да и цветы как-то рвут.
— Может, духи? — предположила я. — Духи острова, например.
— Вы о чем вообще? — недоуменно спросил Роману. — Мара, я понимаю, зависть, все такое… но зачем же таких милых девушек обзывать призраками и духами?
— Видимо, люди не замечают эфемерности этих существ, — сказал ушастик. — Или дело в том, что Лис неспособен чувствовать магию. Нет, Мара, вряд ли это духи. Те невидимы, совершенно бестелесны, а если являются смертным, то в виде тумана или дымки. Я остановился бы на феях. Самые подходящие жрицы для богини любви.
От этих нежных существ не исходило никакой угрозы, но мне почему-то стало тревожно за моряков. Я предложила:
— Пойдемте обратно.
Лэй кивнул. Лис собрался было протестовать, но передумал. Мы отступили от кустов, однако поздно.
— Приветствую вас, гости! — прощебетали сверху.
Задрав головы, мы увидели фею, которая безмятежно парила в воздухе.
— Сестры, сестры! Летите сюда! — пропела она, и вскоре вокруг нас закружились все четыре девушки.
— Вблизи они еще прекраснее, — сказал ушастик.
Но голос друга звучал бесстрастно. Лэй просто отметил очевидный факт. А вот Роману явно был очарован феями. Особенно одной — смуглой, темноволосой, с глазами синими, как васильки.
Язык, на котором щебетали девушки, не был нам знаком. Но мы странным образом понимали все, что они говорили. Смысл слов как будто сразу проникал в сознание.
Феи, кажется, очень обрадовались нашему появлению.
— Странники, странники, милые странники, — выпевали они птичьими голосами. — Ступайте к нам, милые странники, присядьте на мягкий мох, отдохните в тени деревьев…
Они плясали в воздухе, манили, зазывали нас в уютные гроты. Лис как зачарованный двинулся за ними. Мы с Лэем переглянулись и отправились следом. Надо же было понять, что за существа встретились нам на пути.
Феи вели себя вполне благопристойно. Они действительно усадили нас на теплые камни возле озера и вручили по букету лесных цветов. У белокурой девушки вдруг оказался в руках музыкальный инструмент, похожий на маленькую арфу. Она ударила по струнам, извлекая из них нежную мелодию, остальные феи взлетели и понеслись в причудливом танце над водной гладью, сплетаясь, как тени, извиваясь, как язычки пламени.
— Красиво, — холодно процедил эльф.
— Восхитительно… — шептал вор, не сводя горящего взгляда с черноволосой девушки, — сказочно, невозможно…
Танец кончился, феи уселись на камнях, завели протяжную песню. Роману, открыв рот, внимал их птичьим трелям, а Лэй, кажется, начинал скучать и злиться.
— Закончится когда-нибудь этот концерт фейского народного творчества? — пробормотал он, когда смуглянка взяла особенно высокую ноту.
— Они просто хотят быть гостеприимными, — заступилась я за прозрачных девушек.
Ушастик покачал головой:
— Не нравится мне все это. Напоминает старые эльфийские сказки о фейри. Те тоже заманивают путников, а потом похищают и пожирают их плоть.
— Да ты посмотри на них! — рассмеялась я. — Они сами-то почти бесплотные, куда им кого-то пожирать.
— А фейри вообще крошечные, — уперся Лэй. — Но это не мешает им обгладывать путников до костей.
Хоть я старалась не поддаваться приступу подозрительности, охватившему Лэя, на душе становилось все тяжелее. Что-то действительно было не так.
— Ладно, хватит. — Эльф решительно поднялся. — Спасибо за представление, уважаемые хозяйки. Нам пора.
— Куда же, куда вы, милые странники? — всполошились феи. — Останьтесь…
Они подплыли к нам, принялись виться вокруг, нашептывая ласковые речи, упрашивая остаться. Одна из девушек дотронулась рукой до моего лица. Это прикосновение было легким как пушинка, почти неосязаемым, но почему-то мне стало неприятно. Я отмахнулась от сущности, как от навязчивого комара, — невесомая феечка отлетела ярдов на тридцать и больше не рискнула ко мне приблизиться.
Девицы вскоре поняли, что ни их таланты, ни прелести на меня не действуют, и сосредоточили внимание на парнях. Но как ни крутились они возле Лэя — не сумели тронуть холодную эльфийскую душу. Натянув на физиономию вежливую улыбку, мальчишка двинулся прочь от озера. Белобрысая сущность увязалась было за ним, но под угрозой огненного шара прекратила преследование.
Только Лис не сумел устоять перед чарами фей. Вор, похоже, не собирался уходить. Он сидел на камне в компании черноволосой девицы, никак не реагируя на наши оклики. Красотка напевала ему какую-то чепуху, называя милым странником, отчего Роману просто млел.
Остальные феечки отвязались от нас и расселись вокруг Лиса, обратив на него всю мощь своего обаяния. Они заглядывали ему в глаза, соблазнительно улыбались, звонко смеялись всякой глупости, которую он произносил. Крылышки за их спинами взволнованно трепетали, руки порхали, словно бабочки, легко касаясь Роману. Все это походило на какую-то магию. Казалось, своими действиями феи плетут вокруг Лиса невидимый кокон. Я вышла в раш-и, всмотрелась: движения девиц, на первый взгляд хаотичные, создавали огромное количество энергетических нитей, которые опутывали Роману подобно паутине. Я попыталась разорвать эти тонкие путы, но ничего не вышло, мои энергетические щупы проходили сквозь кокон, не причиняя ему ущерба. Это совершенно точно было волшебство, причем на него не действовала моя антимагия. Так я и сказала эльфу.
— А ты говорила — бесплотные, гостеприимные… — упрекнул меня Лэй. — Это они заманивали и очаровывали. Того гляди, сожрут нашего вора. Выручим или морт с ним, пусть остается?
Я бросила на ушастого сердитый взгляд. Как он мог даже предположить, что я способна бросить друга в беде? Конечно, Лис не был идеальным спутником, а в последнее время вовсе сдурел, но это не значило, что его следует оставить на растерзание кровожадным тварям.
— Да хватит меня взглядом уничтожать! Пошутил я, Мара! — фыркнул мальчишка. — Давай думать, как его вытаскивать. Волшебство, которое ты описываешь, ни на что не похоже. Думаю, это остатки божественной магии.
— А чего тут думать? — пожала я плечами. — Их волшба на нас не действует, драться они с нами вряд ли решатся. Значит, берем его и уносим.
— Погоди, все не так просто. Мы не знаем: вдруг… магия любви, назовем ее так, воздействует на разум человека? Тогда рискуем получить назад совершенно безумного Роману.
Я вздохнула: куда уж безумнее? Мы могли еще долго препираться, но тут случилось непредвиденное. Черноволосая, дотронувшись тонкими пальцами до груди Лиса, пропела:
— Я чувствую что-то возле твоего сердца, милый странник.
— Что, что, что? — защебетали остальные.
Девица еще раз коснулась того места на груди Роману, где находился потайной карман, и воскликнула:
— Это драгоценный камень! Огромный, прекрасный, лучистый!
— Покажи, милый странник, покажи! — подхватили феечки и этим совершили серьезную стратегическую ошибку.
Вор тут же решил, что прозрачные красотки покушаются на самое дорогое — Степной изумруд. Вся любовная магия слетела с него, как осенняя листва с дерева под порывом северного ветра.
— Ах вы аферистки мортовы! — завопил Роману, прижимая ладонь к груди. — Мотыльки хреновы, мухи навозные! Вора обворовать замыслили?!
Он вскочил, взмахнул руками так, что несчастных феечек расшвыряло в стороны, и рявкнул:
— Пошли отсюда!
Мы удалились, сопровождаемые обиженным лепетом полупризрачных девиц.
— Значит, ничего страшного, — рассуждал по дороге Лэй. — Лис легко освободился от их воздействия. Да и нападать они не стали. Получается, феи безопасны.
— Ничего себе безопасны, — ворчал Роману. — Бесстыжие, гнусные воровки! А вы куда только смотрели, позволили им меня завлечь…
— Тихо! — оборвал его эльф.
Он вдруг свернул в сторону, подкрался к кустам, раздвинул ветви. Нашим взглядам предстало еще одно озерцо, только чуть меньше. Над ним порхали две феи.
— Те же? — предположила я.
— Нет, другие, — возразил ушастик. — Ты совсем слепая, Мара? Там были черноволосая, белокурая и две русоволосые. А эти обе рыженькие…
— Так это вы их разглядывали, мне незачем, — ядовито ответила я.
Мы осторожно обошли опасное место и двинулись дальше. По пути нам попались еще два озерца с девицами.
— Куда ни плюнь, везде эти мошенницы, — возмущался Лис. — Просто воровской притон, а не остров.
Но самый большой сюрприз ждал нас в лагере. Деревянные заготовки, инструменты и вещи — все было на месте. А вот боцман, Ал и матросы исчезли без следа.
