Конечно же они помнили, что светильник вот-вот погаснет, и все же темнота застала их врасплох. После исчезновения узкого круга света, невольно концентрировавшего внимание на ближайшем окружении, пространство расширилось. Стало слышно, как в нескольких местах мерно, но с разным звуком бьются о камень капли, рождая слабое шлепающее эхо. Дар оборотился туда, где он в последний раз видел проход.

— Не вертись, — шепнул Куаргир, тронув его за руку. — Пока мы еще помним направление!

— Я помню…

Дар сделал несколько шагов вперед, услышал, как сзади двинулся Куаргир. Медленнее, много медленнее, чем раньше, они прошли расстояние, что он зрительно помнил, и даже сверх того. Судя по сузившимся и вновь расширившимся звукам, они прошли коридором и вошли в новый большой грот. Не зная, с какой стороны будет выход, теперь они могли поплутать, главное было не развернуться, не пойти случайно назад…

Скорость продвижения здорово упала, после того как они наскочили на взявшуюся невесть откуда стену. Теперь шли медленными шажками, осторожно вытянув руки. Куаргир без конца бормотал насчет глупости невзятия запасов масла, да кто ж знал, что лабиринт столь велик!.. Дара вдруг обожгло какое-то старое воспоминание, будто он уже бывал в подобной ситуации. Это было даже не воспоминание, скорее физические, тактильные ощущения. Почему-то защипало колени и локти, точно он их оцарапал, глухо заболело в темени.

— Ты сказал «тсаффарна»? — спросил он, отвлекая себя от дурных мыслей. — Что это?

— Тсаффарна — месть травы, — голос Куаргира был сухим, собранным. — Еще не встречался?

— Нет.

— Такое не расскажешь, надо почувствовать. Думаешь, почему мы оказались так близко к проклятому лабиринту? Для нашего удовольствия?

— Почему же?

— Вот именно. Все что угодно, кроме удовольствия. Еще немного, и, клянусь великим небом, я сошел бы с ума. — Голос кх'отра возвысился, окреп. — Этот слюнявый Ху-махо обрабатывал меня в самом сердце своей цнбр. Чужая трава была не просто рядом, она была повсюду — с боков, снизу, сверху… Она жрала меня! Высасывала мои силы! Душила! Проклятый хуураданский корень… Ты не поверишь, как я счастлив, что мы ушли оттуда.

— Зачем же тогда они подсадили меня?

— Чтобы проверить тебя. Чтобы проверить меня. Чтобы пытать… Какая разница? Все слишком удобно. Да и ты сам — не большой подарок. С тех пор как ты появился на Большом Круге, запах у хуураданской цнбр поменялся.

— Что?!

— Поверь мне. Я слышал это. Хуураданская трава боялась, запахом ее страха пропитался весь Хоргурд!

— Чудно ты рассказываешь. Знаешь, утром меня должны были перевести в другое место.

— А-а-а-а… — протянул кх'отр. — На дознание траве. А меня, значит, все — на корм скехам, латнир на стенку. Вовремя мы с тобой двинули оттуда. Тсссссаффффарна! Была б моя воля…

Да, была бы воля Куаргира, он бы стер Царакклан Хор-гурда в порошок, а заодно и сам Хоргурд, да и другие города Хуу. Однако воли Куаргира для этого было явно маловато. Хорошо, если бы этой воли хватило добраться до выхода из мрачного каменного туннеля…

— Одно только не дает мне покоя. Саудрак все же хуураданский элитар. А ну как нас у выхода будут ждать отаруги Хуу?

Эта мысль была неожиданной, и некоторое время каждый молча обдумывал ее. Затем они наткнулись на влажную преграду, и некоторое время в молчании огибали три колоссальных мокрых сталагмита. За ними обнаружилась стена, и они на ощупь пошли рядом с ней. Выход все же нашелся, но сначала они обошли всю огромную пещеру. К счастью, это был не тот же коридор, через который они вошли, беглецы определили это по его диаметру. Слух превратился в главнейшее чувство, только он приносил новую информацию. Он да еще пальцы, постоянно касающиеся каменной стены.

Скорость продвижения сделалась смехотворной. Стало очевидно, что шансы выбраться из каменной западни резко упали. Если выход не обнаружится в ближайшее время… Сколько там может тангр без воды и еды? Вода, конечно, тут найдется — постоянно что-то капает рядом. А вот насчет еды…

Пространство снова сжалось в узкий проход, вытянутый подобно длинному каменному чреву. Несильно растопырив руки, можно было нащупать обе стены сразу. Остро чувствовалась огромная, сплошная, глухая каменная толща, нависавшая над ними. Беглецы забрались в самое сердце горы.

Внезапно что-то изменилось.

Глаза перестали быть бесполезным придатком. Темнота вокруг превратилась в слабое мутно-голубое свечение. От неожиданности Дар остановился.

— Куаргир, — сказал он тихо, — я могу видеть…

Как только он сделал попытку присмотреться, резкость изображения улучшилась, темно-голубое потеряло муть. Теперь Дар мог различать стены, проход впереди. Он видел все как-то схематически, особенно выделялись ребра, углы и терялись плоскости. Беглецы стояли в узком, изгибающемся коридоре с почти гладкими стенами и невысоким потолком. Это было невероятно — видеть здесь, потому что никакой свет не мог бы проникнуть через сплошную, глухую каменную толщу, а маленькую масляную лампадку они давно выбросили за ненадобностью. Однако ж это было: глаза Дара могли слабо воспринимать окружающее.

Он протянул руку к неровной стене. Все правильно — пальцы уперлись в холодный камень. Какая-то практическая часть ума, которой не было дела до чудес, тут же сообразила, что теперь можно увеличить темп движения, и опасность остаться навсегда в этих скалах отступила.

— Куаргир?

— Я тоже могу видеть, — донесся сзади ошарашенный шепот. — То есть я вижу тебя! Ты светишься, Дэйр!

Обернувшись. Дар заметил, что его попутчик держит перед собой вытянутую руку, то загораживая, то открывая свое лицо. Тело чернокостного выглядело полупрозрачным слабосветящимся сгустком. Его расписной латнир казался более светлым пятном, просвечивая сквозь тело.

— Дэйр Древний… — шептал кх'отр. — Мои глаза не обманывают меня! Дэйр Древний!

Вслед за Куаргиром Дар осмотрел себя. И правда, его тело излучало свет. Вдоль поверхности рук, груди, ног шли слабосветящиеся вертикальные полосы, становившиеся то ярче, то тусклее в быстром ритме. Дар невольно вспомнил, как влетел от скользящего удара дромовой ноги в кусты азарики в бою на прорыве под Изир-дором. Там, в густом сумраке, тело тоже светилось полосами. Но тогда это прошло почти сразу…

— Это может скоро кончиться, давай поспешим. — Он отвернулся и зашагал в сторону хорошо видимого прохода. — Почему ты называешь меня «древний»? Древние могли видеть в темноте?

— Прости меня… Я знал сразу, но сомневался… — послышался частящий, быстрый говор кх'отра. — Я видел, как ты сражался на стоянке в холмах. Тангры не бывают столь доблестны, чтобы в одиночку сразить отряд разведчиков. Я должен был понять это, заметив, что у тебя нет отбива, когда ты возжелал везти меня в кожаном мешке на своем дроме! Ты тогда уже приблизил меня. Прости, Древний, за глупость… И позже, когда в Изир-доре ты выказал способность говорить на языке кх'отров…

— Возжелал? — удивился Дар. — Интересно ты заговорил… Короче, Древние видели в темноте или нет?

— Это мне неведомо, да и неважно. Древние обладали талантами, не сравнимыми с простыми танграми. Как я могу оценивать Древних?

Дар, опасаясь, что необъяснимая светимость закончится так же скоро, как и прежде, торопился. Видение в темноте являлось интересной загадкой, но не было времени искать ее решение. Если это вообще можно разгадать. Было очевидно, что и свечение, и видение в темноте — явления редчайшие. И главное, весьма полезные сейчас.

— Кх'отры не варвары! Три рода из Кхитира, столицы кх'Отрии, посвящены изучению таинств Древних! Однако и роду разведчиков кое-что известно. — В голосе Куаргира проскользнула гордость. — Потому что Древние не только символ власти, но и символ знания! Мы чтим Древних — прародитетей тангров!

— Древние и есть тангры, разве не так?

— Дар проверяет верного Куаргира? — послышалось сзади слащаво. — История Рортанга гораздо глубже, чем о том известно варварам, подобным Хуу, а'Зарду и с'Энфарпу. Только настоящие цивилизации, подобным вечной Кх'Отрии и равнинному б'Рвану, исследуют земли и пещеры в поисках следов деяний Древних!

— Давай конкретнее про Древних…

Кх'отр задохнулся от чувств, но быстро совладал с собой и зачастил:

— Хорошо. Я буду рассказывать так, словно Дэйр Древний знает, но забыл… Наши легенды говорят, что когда-то, в прошлом, очень давно, Рортанг был другим. Холмы, поля и леса были такими же зелеными, реки и моря такими же синими, так же светила теплая звезда Рор в голубом небе. Однако Великая Мать Атсинбирг была одинока, и не с кем было ей заключить великий союз Ла-и-Ла. Это вызывало глубокую печаль и разочарование в природе и во всей вселенной. Тоска покрывала горы и долины. Мать жизни — Атсинбирг — была одинока, она знала только половину жизни, и в сердце ее были только холодные льды и искрящиеся снега. Она умела ждать, и она ждала бесконечно. Ожидание ее было, как озеро, и каждый день был каплей, прибавлявшейся к нему. И потому пришло время, когда сбылось то, чему было предназначено. Ожидание Атсинбирг выковало ее силу, и эта сила обратилась во вселенную, призывая судьбу. И это свершилось: сила ожидания Атсинбирг стала потоком, прорвавшим преграды. Эта сила призвала из Ледяного Простора гостей — Древних воинов. Они были неистовы и неукротимы, как огонь, а их сердца были безжалостными, как камень. Яростные Древние сошли на Рортанг, неся смерть всему живому, ибо были сверхъестественными воинами. Они увидели, что без них здесь только половина жизни. Древние пришли к Атсинбирг, как мужчина приходит к женщине, и взяли ее. Древние соединились с Атсинбирг, и вместе они стали Ла-и-Ла — Великое Единство. Яростные Древние подарили миру новую жизнь. Вместе с Атсинбирг Древние зародили величайшую цивилизацию, которая когда-либо украшала Ледяной Простор! Они достигли небывалой мощи, строили железные города, один дом в которых был больше, чем весь Хоргурд вместе со стенами. А Царакклан одного города был глубже, чем корни могучих гор Лахирда! Ла-и-Ла Древних прониклась мудростью выше возможного, укротив силы света и тьмы, притяжения и отталкивания, жизни и пустоты времени и безвременья! Тогда предки делали небесные лодки для своих безжалостных битв, способные летать к Рору и другим звездам в Ледяном Просторе. Они доблестно сражались и всегда приносили великую добычу на Рортанг. Это были времена великой славы нового союза Ла-и-Ла…

Голос кх'отра смолк, и опять стало слышно только шуршание шагов. Легенда произвела впечатление. Сейчас в темноте глубочайшей пещеры с этим таинственным свечением все казалось возможным, доступным. Воображение услужливо рисовало могучих воинов из Ледяного Простора, их огромные города и небесные лодки — не хуже, чем у гонклардов… Дару вдруг остро захотелось принадлежать к этим Древним. Может, он действительно к ним относится? Почему нет?..

Задетый ногой камешек полетел, ударяясь о каменные стены. Дар наклонился и смог увидеть его полет.

— Как выглядели Древние?

— Я отвечаю, Дэйр Древний, хотя тебе, конечно, это известно лучше меня… Древние воины выглядели почти как тангры. Однако иногда их латнир шел по всему телу, а не только прикрывал спину.

— Откуда это известно?

— Есть изображения на камнях, есть рисунки на металле, есть тангропись. Осталось немало следов Древних, и каждый из кланов, считающих себя великими, тщательно их собирает. Я видел, это делают даже хуураданцы.

Кх'отр позади насмешливо хмыкнул.

— Что ты знаешь о живых камнях? — Дар вспомнил «беседу откровений».

— Живые камни Древних — только часть их силы. У них еще есть живая вода, живой огонь, живой металл…

— Ты видел когда-либо этот живой металл? На что он похож?

— Не только видел, но и держал в руках.

— Что он может делать? — Дар обернулся, его голос дрогнул, прозвучав громче.

— Я вижу, тебе не терпится получить в руки привычное оружие. — Голос Куаргира напротив сделался тихим. — Но тому есть препятствие.

— Какое?

— Все живые предметы Древних, найденные кх'отрами, уже не живы. Некоторые из них еще показывают жизнь, мигают светом. Но ни одно не способно делать то, что описано в легендах. Они бесполезны для воина…

— …или вы не знаете, как ими пользоваться! — резко перебил его Дар, вспомнив неясное чувство, подтолкнувшее его вложить Метку в углубление обелиска в Хршитакке.

— Мудрость Древних несравнима с мудростью простого тангра, — уклончиво ответил кх'отр.

— Куда же делись все эти могучие Древние?

— Они ушли, подобно тому, как отец уходит, когда вырастают дети.

— И они вернутся?

— Все предания согласны в этом!

— Кто были их дети? — спросил Дар, хотя уже знал ответ.

— Тангры — дети Древних, — подтвердил кх'отр. — Тангры должны наследовать древнее величие и воинскую доблесть.

— Но этого не произошло, — отметил Дар. — Почему же Древние не обучили своих детей?

— Древние сделали это, однако они слишком рано ушли. У тангров остались враги, более могучие, чем тангры. Но уже нет рядом Древних, чтобы защитить своих детей.

— Ты имеешь в виду гонклардов?

— Их, Древний. — В голосе Куаргира вдруг послышался испуг. — Ты стал больше! Ты ли это?

Дар обернулся. Куаргир выглядел меньше ростом, чем обычно. Хотя могло и показаться.

— Интересно, кому бы еще взяться в этом каменном склепе?

— Кто знает? — загадочно ответил кх'отр.

— Знаешь, — Дар задумчиво поднял свою руку, она пушилась ровным голубым ореолом, — у меня уже было один раз подобное. Во время боя с а'зардами. Тогда это закончилось почти сразу. Наверное, и сейчас это свечение ненадолго. Так что давай воспользуемся возможностью видеть, пока она есть. Ты не против пробежаться?

Кх'отр рассмеялся.

Их бег продолжался долго, благо туннель был сейчас прям и не слишком узок. И даже когда оба уже порядочно выдохлись, они еще долго не останавливались.

Рассказанное кх'отром неторопливо усваивалось сознанием. Дару вспомнился первый день на Рортанге, увиденная с вершины холма природа — мягкая и в то же время с резкими, вздыбленными гранями. Пожалуй, в этом можно было предположить последствия той самой войны. Таинственные могущественные Древние возбуждали острое любопытство. Враги-гонкларды — не просто более сильные, чем нынешние тангры. Между ними и боевыми возможностями панцирников лежала пропасть ошеломительной глубины…

Куаргир громко сопел рядом, не отставая.

— Как могли тангры воевать с гонклардами?

— Видимо, Древние не все рассказали своим детям об искусстве войны. А может быть, тангры еще недостаточно возмужали для настоящих битв. Предания повествуют о катастрофических сражениях, разрушивших города на Рортанге, небесных лодках размером с эту гору. О живом огне и мгновенном свете, об умном металле и послушных мертвых…

— Небесная лодка размером с гору?! — поразился Дар. — Как же она не падает?

— Никто не ведает этого…

Проход в скале стал понемногу забирать вверх, и уставшие беглецы невольно перешли на шаг. Время от времени угловатый туннель вздыбливался вверх еще сильнее, и приходилось карабкаться среди завалов камней, поднимаясь выше и выше.

Что-то в услышанном было не так. Совершенно ясно, что, обладая подобной силой, расправиться с любым из отрядов тангров для небесной лодки — задача простейшая. Однако же города тангров продолжали стоять на земле и их Атсинбирг была нетронута.

— Почему гонкларды не спускаются на землю как победители? Почему остаются в небе?

— Гонкларды подобны трусливому скеху. Они боятся серьезной драки и пакостят только с недосягаемой высоты. Ты сам видел это в Хршитакке. Доблесть тангров — вот защита нашей земли!

Дар с сомнением хмыкнул.

Длинная каменная труба вновь стала почти прямой. На неровных стенах снова показались следы резцов. Явственно потянуло свежим воздухом.

— Похоже, мы близки к выходу, — сказал Куаргир. — Думаю, нам стоит теперь быть настороже.

Бесшумно и опасливо они миновали последний коридор, в конце которого забрезжил тусклый дневной свет. Какие-то мелкие животные порскнули в стороны, мелкие птицы вспорхнули крыльями. Дневной свет странно воспринимался ночным зрением Дара — он казался зеленовато-молочным. Куаргир вышел вперед, осторожный, как никогда. За каждым изгибом стены, за каждой тенью ему мерещились злобные отаруги Ху-махо. Но все было спокойно. Так они дошли до последнего изгиба коридора. Здесь был тупик, выход из которого вел под сильным наклоном вверх — зато там, на значительной высоте, сиял самый настоящий дневной свет.

Возможно, раньше тут пользовались веревками или лестницей, однако сейчас ничего такого и в помине не было. Каменная труба была почти отвесной. Расставив руки и ноги, упираясь латнирами в стену, беглецы поползли вверх. Усталый, но приосанившийся Куаргир настоял подниматься первым, и Дар ничего не имел против. Латниры скользили и скрипели о камни, и кх'отр безостановочно клял окружающие скалы, что они портили ему весь вид. Но, в сущности, это была ерунда. Спасшись от верной гибели, по исцарапанному латниру не плачут. Дважды Куаргир почти срывался, и Дар, заклинившись в проходе, тормозил падение чернокостника, едва сам не соскальзывая вниз. Так, чертыхаясь, скрипя зубами и потея, они выкарабкались на захламленный пол маленькой ярко освещенной пещерки.