ГЛАВА 14
Тальки не соврала. Плетение и впрямь оказалось несложным. Проклятой хватило сил, чтобы с первого раза «перелить» себя в повешенного ею же капитана гвардейцев. Как только это случилось, ее спящая «искра», почувствовав «опору», вспыхнула, засияла, и Тиа задохнулась от восторга. Она завопила так, что позеленевший от страха капитан Най отшатнулся от ожившего трупа, споткнулся о лежащее на земле свиное корыто и грохнулся в навоз.
Впрочем, радость Тиф оказалась преждевременной. После пары проб Проклятая обнаружила, что возможности, дарованные временным телом, оказались не чета прежним. Со смертью истинной оболочки она слишком многое утратила. Ощущение легкости исчезло. Пропал восторг от прыжка в ревущий, непокорный водопад всесокрушающей мощи. В один миг Тиа стала самой слабой из Шести. Даже презираемая ею Митифа без всякого труда взяла бы над ней верх.
Обидно до зубовного скрежета!
Не успокаивало даже осознание того, что любая из Ходящих в лепешку бы разбилась, чтобы обладать нынешними возможностями Проклятой. Для выскочек из Радужной долины подобная мощь — дар богов. Но Тиф чувствовала себя обделенной. Ей оставалось только надеяться, что со временем все вернется.
Первостепенная задача — поймать щенка Целителя. Тиа нисколько не сомневалась, что нагонит беглецов. Лучник, убив ее тело, сам того не ведая, поставил на себя «метку». Сейчас она указывала на запад и с каждым днем пути «горела» все ярче.
После того как Тиф ужесточила контроль, проблем с Порком стало меньше. Она никогда не причиняла другим боль для собственного удовольствия. Мучить любил Рован, и за это Проклятая его ненавидела. Но в сложившейся ситуации убийца Сориты посчитала, что данное средство не будет лишним, поскольку, как только ее дух «перетек» в мертвое тело Грая, полоумный обрел волю. Пришлось прибегнуть к воспитанию болью.
В этот же день она взяла лошадей и вместе с дурачком бросилась в погоню. Конечно, можно было прихватить с собой парочку олухов, чтобы впоследствии воспользоваться их телами, когда нынешнее придет в негодность, но Проклятая предпочла бы женский облик. От мужчин ее уже начинало мутить.
Как Тиф и предполагала, тупоголовый сидел в седле хуже соломенного пугала. Одной из Шести все время приходилось следить за подопечным. Несмотря на то что теперь она не имела своей оболочки, ей требовались отдых и сон. В первую же ночь, как только Тиф заснула и ослабила «хватку», пастух решил сбежать. В тот момент, когда он отбежал на двадцать ярдов, Тиа в полной мере ощутила смысл слов Тальки о «собачке выдернутой из конуры». Впрочем, с таким же успехом Проказа могла сравнить это с ощущениями лосося, которого подсекли и выхватили из воды. Узы, связавшие ее с дурачком, натянулись, и Тиф, точно пробка из бутылки шипучего морасского вина, вылетела из тела Грая.
Это было не самое приятное из ее пробуждений. Она так разозлилась, что едва не покалечила глупца. Больше Порк бежать не пытался. Дух дурачка бросил попытки бороться за тело, перестал выскакивать, точно морт из темного проема, сидел тихо, и на одну головную боль стало меньше.
По прошествии трех дней тело Грая пришло в негодность, и Тиа вновь пришлось «болтаться» за плечом тупой орясины. Это ее порядком раздражало. Подавив его волю, она взялась за управление чужим телом.
Чувствуя, что вот-вот настигнет людей, причинивших ей такое количество неприятностей, она гнала обеих лошадей, практически не спала и останавливалась лишь для того, чтобы дать животным отдых и накормить пастуха. Ей вовсе не было нужно, чтобы этот дурень умер.
На четвертый день Тиа вырвалась из Лесного края.
И хмуро подумала, что в обжитых местах у нее появился шанс найти новое тело и вновь прикоснуться к Дару. Должны же быть в этом захолустье покойники!
Покойников в округе оказалось куда больше, чем она ожидала. Местность ими просто кишела. Когда на дорогу выскочила четверка оживших трупов, Тиа, несмотря на удивление, действовала не раздумывая. Из-за Порка она не могла управлять куксами, а тем паче держать их под контролем. Поэтому ей понадобилась пара мгновений, чтобы создать плетение и оказаться в оболочке женщины с разорванным горлом. Проклятая коснулась Дара и, резко хлопнув в ладоши, разорвала узы Призыва, заставившие мертвецов «жить». Глаза у подбиравшейся к впавшим в столбняк лошадям троицы погасли, и твари бревнами попадали на землю.
— Хссстттхавай. — Из-за разодранной гортани это тело с трудом выдавало нужные звуки и хрипело точно умирающая от паралича змея.
Порк со страху упал с седла и теперь ползал по песку, умоляюще заламывая руки и рыдая. Вид полуобъеденных живых мертвяков напугал его до умопомрачения. Даже штаны намокли. Тиф передернуло от отвращения. Неужели эта пытка никогда не закончится? Находиться рядом с таким ничтожеством противно до одури.
— Госпожа, — лепетал он, размазывая сопли. — Госпожа, они… они…
— Хссстттхавай поххха я не хххасссехххдилась.
Это подействовало.
— Сссследи за лоххххадьми и будь ххххядом.
Он послушался. Тиф наконец-то могла заняться насущными проблемами. Ей было интересно, откуда здесь взялись куксы? Насколько она знала, никто из Избранных не должен находиться в этих местах. Бои идут на севере, и колдунам строго-настрого запретили приближаться к Альсгаре, пока Тальки не отдаст соответствующее распоряжение. Кто-то ослушался запрета? Или же?…
Она выругала себя за глупость и быстро проверила количество силы, витавшей над городком.
— Забехххи меня Бездна! — резко и ошеломленно выдохнула она.
Силы вокруг нее оказалось столько, что впору орать от восторга. В ней можно было купаться, черпать горстями, тратить без зазрения совести. Не жалея. Самое удивительное, что никаких сомнений, чей это «выплеск», у нее не было. Собственную «искру» мог опознать даже неумеха Первого круга. Все, что витало вокруг, когда-то принадлежало ей.
Больше всего это напоминало рассыпанный из огромного ведра бисер. И теперь Тиа, точно голодная рыба «заглатывала» силу, «вдыхала» ее, с каждой уной становясь все сильнее и сильнее.
Она готова была ликовать и петь.
Вот почему даже в теле мертвых она ощущала себя такой никчемной. Как же можно было забыть об этом?! Ведь в древних книгах упоминалось подобное явление! Да и после гибели Гиноры и Ретара случилось именно это — огромный выброс неконтролируемой мощи в мир и бесконтрольные куксы, сотнями поднявшиеся из могил.
Только сейчас Тиф поняла, почему Тальки тогда отправлялась в подобные места. Хитрая тварь говорила им, что едет принять под их власть куксов, а на самом деле старая змея забирала чужую силу! Вот где разгадка роста ее мощи! Она питалась тем, что осталось от ушедших в Бездну Двух.
Хитрая, опасная ведьма! Она всех провела! Всех! Захапала такую власть, а они, идиоты, только радовались, что грязную работу по усмирению куксов взяла на себя Проказа.
Старая карга!
Ну ничего! Тальки здесь нет, и дух Тиа вполне может впитать в себя хотя бы часть того, что потерял со смертью тела. Это по праву принадлежит ей и заставит «искру» гореть ярче.
Проклятая ликовала.
Она бродила по безлюдным, освещенным ярким солнечным светом городским улицам, собирая разбросанные тут и там крупицы Дара. Те витали не только в воздухе, но и обнаруживались в многочисленных зомби. С выявлением последних не было никаких проблем. Куксы чувствовали Порка и лошадей, бежали к ним, стремясь насытиться, но, повинуясь приказу Тиа, умирали во второй раз, выплескивая из себя бесценную силу.
Мертвых оказалось куда больше, чем она рассчитывалa увидеть. Восставшее местное кладбище забрало в себя тех, кто еще прошлым вечером был жив. Лишь поздно ночью переполненная, точно бурдюк, Тиф остановилась и перевела дух.
Она сделала это. Собрала богатую жатву. Разожгла «искру» почти до прежнего состояния и избавила несчастный городишко от оживших покойников. Впрочем, последнее не входило в ее планы. Просто так получилось, и она отнюдь не считала это добрым делом. Как Проклятая и предполагала — в Плеши не осталось живых. Так что никто ей спасибо не скажет. Хотя в этом «спасибо» она нуждалась не больше, чем Порк в новых штанах.
Тиф раздраженно фыркнула, и стоявший перед ней пастух испуганно сжался, опасаясь гнева хозяйки.
Вот ведь нашла сравнение! Новые штаны для дурака были бы очень кстати. От этих уже порядком несло.
— За мной, — прохрипела она, и пастух все еще дрожа от пережитого за день ужаса, поплелся следом.
Во время блужданий по городу Тиа видела лавку, торговавшую готовой одеждой, и у нее созрела мысль переодеть блаженного в чистые тряпки. Дверь оказалась заперта изнутри. Женщина не стала стучать, а тем более пытаться открыть. Бесполезное занятие. Да и времени мало. Она выбила преграду вместе с косяком, потратив на это минимум силы.
— Хххозьми ведххххо. Хххазденьссся. Хххымойсся. Хххххеххелись!
На лице Порка отразилась целая гамма чувств. Он не желал заниматься столь неприятным для себя делом, но под грозным взглядом мертвых глаз втянул голову в плечи, послушался и, подхватив ведро, поплелся к колодцу.
Проклятая вошла в лавку. Огляделась. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти подходящую для Порка одежду. Чистое белье, новые штаны, рубаха, а также хорошая куртка преобразили дурака. Тиф изучила его критическим взглядом и, оставшись довольна результатом, взяла тело под контроль, одновременно покинув труп женщины с разорванным горлом. Теперь было не так противно стоять за левым плечом слуги.
Как она и ожидала, «искра» после перехода потускнела, но собранная мощь осталась. Тиф потеряла целый день, но Дар куда важнее врагов. С ним у нее есть шанс вновь обрести былое могущество. А ничтожества не уйдут. Тиф чует их даже сейчас и обязательно нагонит, несмотря на то, что они решили запутать следы и предпочли хорошему тракту бегство через поля.
Тиа-Порк вскочила в седло и продолжила погоню.
— Через нар выберемся.
Я кивнул и застегнул куртку. Раннее утро было пасмурным, воздух холодным, еще не прогретым едва-едва проснувшимся солнцем, а земля теплой. На заросших невысокой травой полях лежал туман. Он уже до краев заполнил овраги и балки и теперь растекался вокруг, грозя вот-вот подняться с земли в полный рост и погрузить мир в молочную пелену.
Лошади шли еле-еле. Я оглядывался, вставал в стременах, но разглядеть хоть что-то дальше десятка ярдов не представлялось возможным. Через двадцать минок я едва различал, что скрывалось в пяти шагах от нас. Мы ехали в густом, вязком и холодном молоке.
— Тут не нар, тут все три добираться будем. — Мой голос казался неприятно глухим.
— Не страшно. — Гонец разгладил усы. — Торопиться некуда.
Я насупился, но промолчал. Быть может, он никуда не торопится, а кое-кто спешит в Альсгару. За четыре дня путешествия я весь извелся. Попытки «позвать» Лаэн окончились ничем. Она так и не восстановила силы после схватки в Песьей Травке. Я не знал, где мое солнце, что с ней, добралась ли она до Альсгары? Не случилось ли чего в дороге? Неизвестность выводила из себя. Если бы я только мог, то гнал бы день и ночь, но далеко без смены лошадей не уедешь, так что приходилось беречь силы Жеребца. Без него я отсюда еще долго не выберусь. По моим подсчетам, до города еще три, быть может, четыре дня скачки. Надо только выбраться из проклятых полей на нормальную дорогу. Дальше будет легче.
Единственное, что грело мне сердце, так это мысль, что Лаэн сумела вырваться из Плеши.
— Думаешь о своей женщине?
Я хмуро посмотрел на Гиса.
— Не злись, — обезоруживающе улыбнулся он, словно и не заметив моего недовольного взгляда. — Я бы тоже о такой думал. Тебе повезло, парень.
— Знаю.
— Все будет в порядке.
— Остается надеяться, что ты прав.
— А я вот так и не решился связать себя узами с какой-нибудь женщиной, — неожиданно выдал он.
— Почему?
Гис задумался, затем пожал плечами:
— Наверное, просто не успел. Жизнь гонца, если ты понимаешь, о чем я говорю. Один день здесь, другой день там. Какая согласится на такое?
— Ты плохо искал. Поверь, есть и такие… Нам надо остановиться и подождать, — не выдержал я. — Ничего не видно.
— Глупости, — возразил гонец. — Заплутать не заплутаем, это я тебе точно говорю. Слушай, я давно хотел спросить о том, что сказал Лук про Лаэн…
— Нет. Она не Ходящая и не Огонек, — ровным голосом ответил я.
— Почему тогда он ее так назвал?
— Не знаю. У него спроси.
Какое-то время мы ехали молча, пытаясь рассмотреть в тумане хотя бы намек на дорогу. Без толку.
— Слышишь?.. — внезапно спросил Гис. — Вот! Опять! Похоже на колокольный звон. Слышишь?!
Издалека, приглушенное расстоянием, долетело едва слышное «ом-м-м».
— Ты прав. Деревня близко?
— Не знаю, не знаю. — Он выглядел обеспокоенным. — Выходит, мы забрали гораздо западнее, чем требовалось… Если только Псарьки… Слишком рано, не находишь?
— Рано для чего?
— Для службы во имя Мелота. Почему звонит колокол?
«Ом-м-м», — донеслось в ответ.
— Или по кому, — усмехнулся я. — У меня не так много стрел.
Гис покосился на мой полный колчан:
— Считаешь, это опять мертвые?
— А ты нет? Если они были в Плеши, то почему бы им не появиться и здесь? Не слишком умно туда соваться.
— У нас мало еды. И я гонец. Должен проверить, чтобы рассказать, что там произошло.
— Должен, кому?
Он остался невозмутим:
— В первую очередь самому себе.
— Как знаешь. У тебя своя голова на плечах. Если не терпится, можешь сунуть нос, не возражаю. Но я не собираюсь. Да еще в таком тумане. Велика радость, когда откуда ни возьмись выскочит десяток покойников. Зачем понапрасну рисковать собственной шеей?
— Неужели тебя так напугал колокольный звон? — изумился он.
— Представь себе. Я с детства трусоват, — холодно отозвался я.
— Не говори ерунды. Я видел, как ты вел себя в городе. He все храбрецы смогут такое выдержать. Не понимаю твоих опасений. Мало ли почему они решили бить в набат…
— А я не понимаю твоего непонимания. Сказал же, что там может быть опасно. Мне это не надо. К тому же странный набат, не находишь? Иногда между ударами больше минки проходит. А порой так один за одним идут, отзвучать не успевает.
— Напились небось.
Отдаленное «ом-м-м» было ему ответом.
— Ты точно решил? — спросил гонец.
— Точнее некуда. Я не поеду туда за все сорены Империи. И тебе не советую.
— Значит, наши дороги расходятся.
Мой спутник сказал это без злобы, приняв отказ, как нечто само собой разумеющееся:
— Держись к западу. Через четверть лиги повернешь на север и выберешься за деревушкой на дорогу. Нара через три окажешься на Альсгарском тракте. Желаю тебе найти Лаэн, парень.
— Удачи. Если передумаешь, нагоняй. Поеду медленно.
Гонец махнул рукой, мол, езжай, как хочешь, и спустя несколько ун туман поглотил и его и лошадь. Я прислушался к разносящимся по округе редким ударам колокола, затем скомандовал Жеребцу:
— Вперед.
Конь одобрительно фыркнул и, осторожно переставляя копыта, побрел на запад. Во всяком случае, я надеялся, что запад был в той стороне, куда мы направились. Без солнца понять это весьма сложно.
Отчего-то именно сейчас я вспомнил о Шене. Интересно, выжил ли он? Почему отстал? Удалось ли ему выбраться из Плеши? Дерзкий щенок, но я не хотел бы, чтобы он умер.
«Ом-м-м!»
Даже если с деревней все в порядке и они там упились по случаю чьей-нибудь свадьбы или похорон, а затем от нечего делать решили погудеть, я не видел причин задерживаться. Гис полный дурак. И что на него нашло?
Голос колокола и туман сплелись в кошмарный призрак, и я порадовался, что не имею богатого воображения. А то было бы совсем плохо. И так каждую уну ждешь, что на тебя кто-нибудь выскочит.
Я ехал уже достаточно долго, но знал, что продвинулся совсем немного. То и дело встречались широкие канавы и оросительные каналы, а затем потянулись крестьянские поля. Пришлось кружить, забирать правее, дважды возвращаться, чтобы объехать неглубокий, но длинный овраг. Пока я вилял и петлял, с юга подул легкий ветерок, и туман начал редеть. Больше он не висел плотной пеленой, в нем начали встречаться прорехи, и видимость улучшилась. Теперь я мог спокойно рассмотреть то, что находится в пятнадцати ярдах от меня.
«Бом-м-м-м!»
Звон прозвучал столь отчетливо, что я вздрогнул. Посмотрел направо. Темное пятно проступало сквозь белоснежную дымку. Сам того не ведая, подобрался к деревне куда ближе, чем хотел. Вон, видны дома на окраине.
«Бом-м-м-м!»
Проклятый звонарь! И чего его свои с колокольни не стянут? Неужели нравится? Ругаясь сквозь зубы, я направил Жеребца обратно в поля, подальше от деревни. То и дело оглядывался через плечо, затем не выдержал, слез с лошади и натянул на лук тетиву. Так спокойнее. Правда, для стрельбы с седла мое оружие несколько великовато и неудобно, но я справлюсь.
Через несколько минок Жеребец резко остановился и недовольно всхрапнул. Дорогу преграждал высокий плетень. Сразу за ним виднелись какие-то постройки.
«Бом-м-м-м!»
Вот незадача! Я все же умудрился заплутать и вновь выехал к деревне. Все говы мира! Выходит, ездил кругами.
«Бом-м-м-м!»
Кажется, мне не удастся избежать Псарьков.
— Проедем через деревню, дружище? — поинтересовался я у Жеребца.
Тот не возражал и миролюбиво дернул ухом.
— Ну, раз решили, — пробормотал я и легонько сжал колени (руки были заняты луком, и я не мог отвлекаться на уздечку), заставляя животину двинуться вдоль плетня.
Справа и слева появлялись из тумана аккуратные невысокие крестьянские домики. Двери заперты, окна целы, никаких следов разгрома. Даже грядки не потоптаны. Улочка пуста. Ни детей, ни кур, ни кошек, ни собак. Будто разом все исчезли. Пыльная дорога, брошенная у богатого дома неразгруженная телега. Дрова как лежали, так и лежат. Над трубами не видно даже малейшего намека на дым.
Калитка, ведущая к одному из домов, распахнута настежь. Я бросил мимолетный взгляд на покосившуюся хибару, старую и неопрятную, казавшуюся совершенно неуместной на зажиточной улице. Дверь оказалась сорвана с петель. Темный провал проема зиял, точно распахнутая пасть демона. Я поскорее поехал прочь. Мало ли что.
Туман редел, видимость улучшилась, и я различил деревянный храм Мелота и колокольню, верхушка которой терялась в белом мареве.
«Бом-м-м-м!»
Среди оглушающей тишины звон колокола был неожиданно резким. Неправильным. Кощунственным. Это все равно, что орать разгульные кабацкие песни на кладбище. Я огляделся и не заметил ничего подозрительного. Подвел Жеребца к ограде, привязал. Надо проверить, кто там такой прыткий. Ужасно чесались руки сбросить гупого звонаря с самой верхотуры вниз. Чтоб он мордой об землю шмякнулся.
Дверь колокольни распахнута.
«Бом-м-м-м!»
— Ну, держись, гнида, — процедил я, взял лук в левую руку, все равно в узком помещении от него нет толка, вытащил из-за пояса топорик и начал подниматься по узкой, спиральной лестнице. Доски под ногами предательски скрипели, я морщился, досадуя на старую постройку. Тот, кто находился на звонарской площадке мог меня услышать.
Оставалось пройти один лестничный пролет. Я преодолел его в три прыжка, вылетел наверх и едва не врезался в звонаря. Точнее в его ноги.
Какой-то остроумный шутник повесил несчастного на веревке, привязанной к языку малого колокола. Слабый ветерок едва-едва раскачивал тело. Вот откуда колокольный звон!
Все оказалось гораздо хуже, чем я думал. Если звонарей вешают в храмах, то это уж очень лихие и бесстрашные люди. Такие прибьют и имени не спросят. Что же они со всеми остальными сделали?
Пришлось повозиться, прежде чем удалось перерезать веревку на тощей шее. Труп ухнул на доски, и колокол наконец смолк.
Я стоял на открытой всем ветрам площадке. К сожалению, ниже перил начиналась плотная завеса тумана, и осмотреться не получилось. Придется и дальше ехать «на ощупь», и отправляться в путь надлежит как можно быстрее. Сюда в любой момент могут заявиться те, кто так жаждал слышать колокольный звон. Проверить, почему он стих. Мне следует вернуться обратно в поля, ибо с теми, кто подвесил беднягу, встречаться не стоит. Я начал спускаться вниз, думая о том, что шутки незнакомцев плохо пахнут, и надеясь, что Гис все еще цел и невредим. Пока я торчал наверху, на деревенской удине ничего не изменилось. Жеребец ждал меня там, где я его оставил. Конь шел легко, туман глушил звуки копыт, так что можно было не опасаться, что меня кто-нибудь услышит.
Оседланная лошадь выскочила из-за высокого плетня внезапно и едва не пролетела мимо, я лишь в последний момент успел схватить ее за узду. Эта животина по кличке Муха принадлежала Гису. Мелот! Что приключилось с гонцом? Конечно, мой бывший спутник вполне мог взять и упасть. Муха могла сбежать, если была плохо привязана. Ну и, конечно, худший вариант — Гиса могли убить. Весь вопрос в том, кто или что это сделало? Гонцу явно не повезло, но пусть винит в этом только себя. Я не буду искать его и проверять, что случилось. У него свои интересы, у меня — свои. Еще не хватало сложить из-за чужой глупости голову.
Я уже почти выехал из деревушки, когда разглядел кое-что неприятное. Резко осадил Жеребца, соскользнул с седла. Заметили или нет?!
Взяв под уздцы, повел животных назад, молясь Мелоту, чтобы те ненароком не заржали. Теперь звук копыт уже не казался мне таким тихим, как прежде. Оставив лошадей на попечение ближайшего забора, я вооружился луком и, не спуская глаз с туманной пелены, пошел вперед.
Их было шестеро. Смуглые, черноусые, бритоголовые; в шафрановых халатах и тюрбанах. Дорогие широкие пояса, кривые сабли, короткие составные луки. Не ожидал, что встречу сдисских воинов в таком глубоком тылу Империи. Не было времени думать, как они здесь оказались и что им надо. Среди шестерки солдат я увидел Гиса. Он лежал на земле, связанный по рукам и ногам, а лысые стояли над ним и, похоже, оживленно обсуждали на гортанном певучем наречии, как лучше его прикончить. Ребята были так заняты разговором, что не обратили на меня ровным счетом никакого внимания. Грех не воспользоваться таким случаем.
Прежде чем они опомнились и поняли, откуда летят стрелы, я убил одного и тяжело ранил другого. Двое бросились к лошадям, третий потянулся к луку, четвертый выхватил саблю теперь уже с явным намерением прикончить Гиса. Пришлось поторапливаться.
Щека на мгновенье ощутила касание оперения, и облаченный в шафрановые цвета воин упал рядом с гонцом. Одним меньше.
Лучника я опередил на уну. Он как раз собрался посостязаться со мной в точности стрельбы, но схлопотал стрелу в грудь, и ему стало не до меня. Короткий, не чета моему, лук дрогнул в ослабевших руках.
Между тем двое всадников уже летели на меня, подвывая и размахивая саблями. Бежать бесполезно, стрелять поздно. В последний момент, едва не оказавшись раздавленным несущейся лошадью, мне удалось отскочить в сторону. Я пригнулся, избегая клинка. Оба противника пролетели мимо и скрылись в тумане, прежде чем я успел прицелиться.
Они конечно же вернулись.
Как только в белой пелене появилось темное пятно, я выстрелил, и один сдисец упал с лошади. Последний из этой чудной компании оказался хитрым парнем. Он не стал переть напролом, спешился и едва не поймал меня, выскочив с той стороны, откуда я его совсем не ждал. Лишь окрик Гиса предупредил меня об опасности. Луком я воспользоваться не успел. Пришлось самым банальнейшим образом драпать от сабли смуглокожего уродца. Он с залихватскими воплями бросился следом за мной, но надо сказать, что этот кривоногий увалень бегал не так быстро, как бы ему хотелось. Так что как только между нами появилось худо-бедное расстояние, я без труда подстрелил этого парня.
— Не ожидал тебя встретить, — вместо приветствия сказал гонец.
Я молча перерезал веревку у него на руках. Затем на ногах.
— Ловко ты их перещелкал, — кивнул он в сторону мертвецов. — Привычное дело?
— Как ты попался? — Я проигнорировал вопрос.
— Э-э-э… — Мой спутник перестал растирать запястья. — Тупой стрелой, словно глупую утку, подстрелили. С лошади грохнулся, они меня и спеленали. Твоя помощь оказалась очень кстати. Спасибо.
— Не за что, — сухо сказал я. — Я не собирался тебя искать.
— Понимаю, — усмехнулся он. — Остается только благодарить Мелота, что ты заглянул на огонек.
— Вставай. Надо уходить.
— Рад бы, да голова все еще гудит, — прокряхтел он, доставая фляжку с реской. — Крепко я об землю-то. Дай мне несколько минок, чтобы прийти в себя.
— Ты знаешь, что здесь случилось? Куда все делись?
— Нет. Может, сбежали, может, их угнали, убили, съели, превратили в бабочек, в конце концов, — хмуро отозвался Гис. — Никого, кроме сдисцев, здесь не было. Ни тел, ни следов.
— Ну, насчет покойников — ты зря. Один из них звонил в колокол.
Я быстро рассказал ему о повешенном.
— Эта шутка в духе наших общих знакомых. — Гонец выразительно посмотрел на убитого лучника. — Как говорят, они мастера устраивать такие вещи.
— Ерунда. Высокородные из Сандона заткнут их за пояс. Да и наши ребята из приграничных гарнизонов с ублюдками из Дома Бабочки подобные фокусы проделывали чуть ли не ежедневно.
— Ты участвовал в той войне? — живо заинтересовался он.
— Приходилось, — неохотно ответил я, ожидая шквала вопросов. Но он лишь кивнул:
— Сейчас бои идут на севере и востоке, и я никак не ожидал увидеть сдисский разъезд так далеко на западе Империи. Как они вообще умудрились столь глубоко забраться и миновать все патрули и заставы?
— Вестимо, как. Полями да лесами. Другое дело — что им здесь понадобилось? Какой Бездны они поперлись так далеко, да еще и вшестером.
— Это мог быть разведывательный отряд передовых сил. Крутятся недалеко от Вороньего Гнезда. Альсгару до сих пор не трогали, быть может, пришло ее время. Сколько их — мы не знаем…
— И не собираемся проверять. — Я встал на ноги. — Пойду приведу Жеребца.
— Боюсь, я не уеду отсюда, пока не найду Муху. Она дала деру.
— Тебе повезло. Далеко твоя кляча не убежала. Скоро вернусь.
Оставив Гиса, я пошел за лошадьми и остановился как вкопанный, когда увидел, что рядом с Жеребцом и Мухой появилось еще две животины.
Прежде чем я успел сообразить, откуда взялось такое чудо, что-то подсекло мои ноги, и я со всей дури рухнул на спину, да так, что клацнули зубы. Не обращая внимания на боль, откатился в сторону, начал вставать и тут же вновь получил от невидимки удар по ногам. Снова упал, вновь попытался вскочить, одновременно вертя головой в надежде рассмотреть неведомого врага.
На этот раз мне повезло, и я увидел выбежавшего из тумана человека. Вскинул лук и почти сразу же с воплем отбросил его в сторону. Оружие вспыхнуло ярким пламенем, и я только чудом не обжег ладони. Между тем незнакомец оказался рядом, вновь сбил меня с ног и, всей тяжестью придавив к земле, вцепился руками мне в шею.
— Попался! — взвыл он замогильным голосом.
Я попытался сопротивляться, но неизвестная сила не давала даже пошевелиться. Стальные пальцы безжалостно сдавили горло.
— Где они?! Где мальчишка и девка?! Говори! — вопил ненормальный. До него явно не доходило, что еще немного, и я вообще уже ничего никогда никому не скажу.
Ни разу в жизни не попадал в такие переплеты. Даже когда на виселицу вели, было проще. Легкие горели, я пытался втянуть в себя хоть каплю воздуха. В ушах шумело. Именно в этот момент я узнал своего врага — это был не кто иной, как дурачок Порк из Песьей Травки. Он очень изменился, и глаза у него горели белым огнем. Подоспевший Гис ударил идиота ногой в лицо, и это заставило того отпустить мою шею. Я тут же обрел возможность сопротивляться, сбросил противника с себя. Он зарычал, прыгнул, и тут произошло невиданное. Гонец выхватил из сумки короткий витой, украшенный красными камнями жезл, сердито направил его на нападавшего. Порк дернулся, замер. Лицо его исказилось, и в следующую уну он ничком повалился на землю, забившись в конвульсиях.
— Живой? — как ни в чем не бывало, спросил меня Гис.
Я отчаянно кашлял и растирал несчастную шею. Дурак оказался удивительно силен. Можно считать чудом, что он не сломал мне позвонки.
— Эй! Ты живой?! — не унимался Гис.
— Твоими стараниями, заклинатель, — просипел я. — Твоими стараниями.
— Ну что же… — помолчав, сказал он. — Я рад, что тебе не надо ничего объяснять.
— Только дурак… не поймет, что за люди… носят витые жезлы с рубинами.
Гис усмехнулся и неожиданно спросил:
— Ты знаешь его?
— Да. Порк. Из той деревни, где я жил последние годы. Ума не приложу, как он здесь оказался.
В этот самый момент дурак застонал, сел, потряс головой и уставился на нас. Его глаза больше не были белыми, а вновь стали голубыми.
— Ну, теперь-то мы поговорим. — Я с решительным видом направился к нему.
Пастух, поняв, что его будут бить, тоненько взвизгнул и закрылся руками.
— Нет! Не надо! Это не я! — заныл он. — Пожалуйста! Я хороший!
— Нэсс! — негромко окликнул меня Гис.
— Что? — Я остановился на полпути и раздраженно посмотрел на него.
— Оставь его. Он не виноват.
— Не виноват! — подхватил Порк и почему-то опасливо оглянулся. — Это все хозяйка. Она заставила. Да!
— Ты-то откуда знаешь? — не обращая внимания на слова дурака, спросил я у Гиса.
— Это очевидно. У твоего знакомого все признаки одержимости. И очень странной.
— Ты хочешь сказать, что в нем засел кто-то из твоих «друзей»? — недоверчиво поинтересовался я у него.
— Ну, во-первых, демоны не мои друзья. Уж ты-то не уподобляйся серой массе. А во-вторых, то, что связало его, не демон. С подобным я никогда не сталкивался.
— Но сейчас он выглядит… — я хотел сказать «нормальным», но вовремя сообразил, что подобное слово к деревенскому дурачку совершенно не подходит.
— Не одержимым? — подхватил Гис. — Ничего удивительного. Мне на время удалось избавить молодого человека от его спутника… эй! Эй! Стой!
Я обернулся и увидел, что Порк улепетывает от нас так, что пятки сверкают. Ну, правильно, не будет же он ждать, когда мы наговоримся и устроим ему головомойку. Я вслед за Гисом бросился вдогонку.
Ухлестал пастух быстро. Скрылся в проклятом тумане, и какое-то время мы бежали наугад, надеясь его догнать.
— Бесполезно! — наконец сдался я. — Должно быть, он свернул в сторону, и мы пробежали мимо. Дерьмо! Теперь, ищи ветра в поле!
Я начал жалеть, что не всадил в спину дурака топорик. Хотел взять живым, и вот результат. Ушел, как вода в песок. Теперь не дотянешься.
— Не хочу тебя расстраивать, но надо убираться как можно скорее. — Гис не расставался с жезлом.
— С чего такая прыть? — раздраженно спросил я, злясь на него и на себя за то, что упустил Порка. — Нар назад тебя было не уговорить проехать мимо.
— Понимаешь, в чем дело, парень, — растягивая слова, сказал он, пристально вглядываясь в туман. — Я, конечно, не прочь здесь задержаться, но наш общий друг, а точнее то, что им управляет, обладает пускай слабой, но вполне реальной магией. И я, при всем своем немалом опыте, не хотел бы столкнуться с ним в тот момент, когда он вновь возьмет власть над тем беднягой. Так что очень тебя прошу, перестань скалить зубы, и едем.
Вид у него был очень встревоженный, и я решил не спорить.
Меньше чем через нар мы оказались на тракте, а уже к вечеру сидели в хорошем придорожном трактире, и все, что случилось утром, могло бы показаться сном, если бы не одно «но» — следы от пальцев неудачливого душителя на моей шее.
История с Порком выходила очень и очень странной. Мне не давал покоя вопрос, как он нашел меня и что ему было нужно? Почему напал? О ком спрашивал? При чем тут я? В первую минку я вообще его не узнал. Одет куда приличнее, чем всегда, да и внешность изменилась. Казалось, что кто-то вылепил ему новое лицо. Между Порком прежним и Порком настоящим была вполне заметная разница. Он мало походил на того идиота, которого я видел едва ли не каждый день, пока жил в Песьей Травке. Вполне обычный парень, лишь немного странноватый. Ну и глаза невозможного белого цвета.
Что? Что, побери меня Бездна, происходит? И почему Гис говорит, что придурок одержим и обладает магией? Вечное посмешище всей деревни — маг?!! Не смешите! Впрочем, заклинателю, наверное, виднее.
Вот, кстати, еще одна неожиданность сегодняшнего дня — серая пропыленная мышка оказалась львом.
Я отставил так и нетронутую кружку с шафом в сторону и мрачно уставился на того, кого уже привык называть гонцом. Он поймал мой взгляд, ухмыльнулся в усы.
— В чем дело? — недовольно спросил я.
— Ты о-очень терпеливый человек. Весь день молчишь, как упрямый йе-арре или гордый Высокородный. Хотя по глазам вижу, что вопросов у тебя больше, чем зубов у нирит. Спрашивай.
— Кто ты такой?
— Хм. А ты не ходишь вокруг, да около.
— Представь себе, не обучен. Я даже имени твоего не знаю.
— Можешь называть меня Гис. Это настоящее имя.
— И ты…
— Только говори тише, — быстро бросил он. — Зачем тревожить добрых людей?
Тут он прав. В трактире полно посетителей, и если эти земледельцы, торговцы, путешественники, а также вояки из ближайшего гарнизона узнают, что рядом с ними сидит кое-кто из Алого Ордена, начнется такое! Думаю, сильнее они переполошились бы только при встрече с некромантом. Ходящие, Наместники и сам Император признавали существование заклинателей вынужденной необходимостью, обычные люди таких, как Гис, боялись.
Говорили, что Алые обладают своей, очень странной магией, которая не действует на обычных людей, но прекрасно управляет разномастными демонами и духами. А как несложно было догадаться, того, кто может повелевать столь свирепыми и страшными созданиями, опасались пуще Проклятых. Проклятые далеко. За Самшитовыми горами, Набатором и Великой пустыней. А Алые — вот они. Рядышком. И тьма знает, чего учудят. Но точно — ничего хорошего.
Я так не считал. Ни разу не видел, чтобы заклинатели совершили что-нибудь плохое. Даже если бы они хотели это сделать, Ходящие живо нашли бы на них управу, так как любой, даже самый сильный усмиритель демонов без своих штучек, жезлов и книг Призыва не опаснее обычного человека. Что до магии — заклинателя без труда может скрутить даже самый слабый из Огоньков. Но алые одежды не обладали «искрой». Все их возможности основывались на долгой учебе, хорошей памяти, ну и массе артефактов. Как шутили некоторые умники — при должном старании можно и мартышку выучить на повелителя демонов.
— Ты не очень похож на заклинателя, — сказал я, понизив голос. — Скорее на…
— Гонца? — Его узкое лицо выглядело донельзя довольным.
— Есть немного. К чему маскарад?
— Пробовал когда-нибудь путешествовать в алой одежде?
— Нет.
— И не советую.
Как я уже говорил, тех, кто якшается с демонами, мало кто любил. Дороги длинны, и на них может произойти любая неприятность. Включая и арбалетный болт из кустов. А от него не спасут и все демоны Бездны. Так что здесь Гис прав — для длительных прогулок лучше иметь в запасе что-то поскромнее красного шелка и бархата. Например, одежку гонца.
— Что заставило Магистра отправиться в путешествие?
Он так изумился, что не удержался и дернул себя за моржовый ус:
— Ты не перестаешь меня удивлять, парень.
— Полно. Жезл с камушками такого размера простым аколитам не полагается.
— Позволь мне умолчать о своих делах.
— Но все то, что ты нам рассказал о Гаш-шаку, правда?
— Да. Город в осаде. Я едва успел его покинуть. И все остальное тоже правда.
Я хмуро кивнул.
— Рад, что, в отличие от многих, ты не шарахаешься от меня, — неожиданно выдал он.
— А должен?
— Многие именно так и поступают.
— На самом деле, мне все равно, кто ты такой, а уж до причин твоего путешествия и вовсе нет никакого дела.
— Тем лучше для нас обоих. Скажи, тот человек, что так самозабвенно стискивал твое горло… Он всегда так поступает со знакомыми?
— Уже не знаю. Раньше подобного за ним не замечал. Если честно, вообще не понимаю, что происходит. Ты говорил, что это связано с демонами.
— Разве? Что-то не припомню такого.
— Про одержимость мне показалось?
— Одержимость вызывается не существами из Бездны, а духами.
— Да какая мне разница! Ты хоть как-то можешь объяснить то, что с ним случилось?
Гис нахмурился, сцепил пальцы в замок, хрустнул суставами:
— Парень одержим, об этом я уже говорил. Но как-то странно. Я, — он специально выделил это слово, — с подобным никогда не сталкивался. Да и в книге Призыва о таком случае ни разу не упоминалось.
— Весь вопрос, где наш деревенский дурачок умудрился откопать столь паскудную дрянь?
— Не знаю, не знаю. Он мог найти ее где угодно. Или она его, благо сознание умалишенных всегда открыто для подобных существ. Поблизости от вашей деревни не было никаких древних могильников, заброшенных поселков или еще чего-нибудь такого?
— Нет. Но думаю, свинья всегда найдет, где испачкаться.
Он задумчиво кивнул, затем вспомнил о тарелке и с огорчением посмотрел на остывшую еду.
— Поначалу увидев паренька, я решил, что это разбойник. Потом что-то дернуло меня посмотреть на него по-иному. Скажу тебе, увиденное меня поразило. Как будто некто стоял за его спиной и дергал за ниточки. И у этого некто ни много ни мало — был Дар. Его вполне хватало на то, чтобы навсегда обездвижить тебя. Так что я не стал мешкать…
— … достал жезл и прикончил тварь, — закончил я за него.
— Боюсь, что нет, — помрачнел он. — Убить или хотя бы изгнать мне не удалось. — Было очевидно, что Гис уязвлен до глубины души. — Оно оказалось столь далеко от всего, с чем я сталкивался ранее, что ни одна из известных мне формул изгнания не действовала. Ты понимаешь, о чем я говорю, или надо проще?
— Понимаю. Продолжай.
— Ну, в общем, мне удалось на краткое время «перерезать» ниточки и дать парню свободу. Ты же видел, что он пришел в себя.
— А куда делся дух?
— Затаился до поры до времени, я полагаю.
— И его нельзя победить?
— Победить можно все. Весь вопрос — как? Полагаю, если уничтожить физическую оболочку, за которую держится дух, появилась бы некая вероятность от него избавиться.
Я лишь скрипнул зубами. Уже во второй раз жалею, что не отправил пастуха в Счастливые сады. Это следовало сделать еще в тот момент, когда Гнус выволок его из кустов на ту злополучную поляну.
— На самом деле нам повезло. Если бы я не застал Духа врасплох, все могло закончиться плачевно. Я вот о чем подумал. А не было ли в вашей деревне Ходящей или Огонька?
— Что они у нас забыли? — удивился я.
— Хм… Ну, может, проездом… Просто пытаюсь понять, откуда взялась столь странная сущность. Спорю на собственный жезл, что при жизни это был маг.
— Все может быть.
— Значит, не видел никого похожего? Странно… — Он нахмурил кустистые брови.
— Что же тут странного?
— Да есть у меня теория… предположение, — тут же поправился он, думая, что я не знаю значения первого слова. — Если бы рядом с твоим Порком умер маг, то его дух вполне мог воспользоваться оказией и…
Он не закончил и, огорченно вздохнув, занялся едой. А я сидел ни жив ни мертв. Так как, в отличие от Гиса, знал, какой маг умер в Песьей Травке.
Проклятая!
Убийца Сориты!
Тиф!
И Порк, насколько я помню, находился недалеко от нее.
Неужели я прав? Неужели гадине удалось невозможное, и она выжила, после удара Целителя и моих стрел?! Молва всегда утверждала, что Проклятые живучи, но ведь не настолько же! И все-таки если она уцелела и перевоплотилась в Порка, то тогда понятно, кого искал «пастух». Шена и Лаэн!
— Эй! Дружище. С тобой все в порядке? — участливо осведомился Гис, поливая соусом мясо.
— Да, — сказал я и через силу улыбнулся.
Через день после того как страшная хозяйка, так долго обижавшая и пугавшая Порка исчезла, пастух перестал каждую уну оглядываться через плечо. После встречи с плотником Парсом, который едва не побил его, госпожа больше не появлялась. Поначалу Порк не верил в свалившееся на него счастье и ожидал, что страшная женщина в любой момент вернется. Поэтому дрожал как осиновый лист на сильном осеннем ветру. Он был испуган, голоден, все тело болело, хотелось домой.
Какое-то время дурачок еще прятался в деревне, опасаясь встретить погнавшегося за ним рассвирепевшего плотника, а когда опасность миновала, даже осмелился залезть в один из пустых домов и украсть несколько луковиц. Это хоть как-то утолило голод, и Порк вознамерился возвращаться домой. Там хоть и приходилось терпеть побои отца и насмешки окружающих, зато всегда кормили и не пугали страшными живыми покойниками.
Приняв решение, он вышел из деревни, но направился в совершенно противоположном направлении, чем то, которое должно было привести его в Песью Травку. Не зная об этом, дурачок уверенно шел по бескрайним полям. По дороге он не встретил ни одной живой души, не считая многочисленных в этих местах сусликов. Порк так проголодался, что предпринял попытку поймать хотя бы одного из них. Несмотря на то что зверьки казались толстыми и неповоротливыми, бегали они быстро и чуть что прятались в норках. Порк сунул руку в ближайшую нору и тут же был безжалостно укушен за палец. Именно в этот момент его угораздило оглянуться и увидеть искаженное яростью «лицо» хозяйки.
Сразу после этого пришла боль.
