Второго января, за сутки до начала операции, Лан и Каллия отправились в Джексон-таун, чтобы помолиться в храме. Трент и Коримок остались дома. Устроились в гостиной — Трент на диване, Евгений Сергеевич перед компьютером. Закрыв глаза, он наигрывал на клавиатуре какой-то сенсабль. Трент никогда не слышал подобной музыки. Вслушиваясь через трасет в слова, которые напевал Коримок, Трент обнаружил, что это не английская и не французская речь.

Трент поднялся, подошел к окну.

Широкий проем служил наглядным доказательством того, что их номер располагался выше поверхности Луны. Это был так называемый «туристский класс». Урожденным лунникам было все равно, где расположен номер, выше поверхности или ниже, есть ли вид из окна или его нет. В отличие от тех, кто недавно прибыл с Земли, они все как один утратили способность любоваться пейзажами, бесконечно разнообразными на далекой родине и уныло похожими в тех местах, куда их забросила судьба. Действительно, уже после двух месяцев на Луне Трент ощутил, что его вовсе не тянет не то что любоваться, но просто разглядывать ее ландшафты. Луна везде была одинакова, и ее пейзажи менялись разве что со сменой дня и ночи. Ничего, кроме уныния, они не вызывали.

Сходный эффект был обнаружен еще во время зимовок в Антарктиде, где избитая метафора «край вечных снегов» очень скоро съеживалась до термина «условия местности». Конечно, при перемещении по ледникам наблюдателю приходилось принимать в расчет окружающую местность, но любоваться окрестностями ему даже в голову не приходило. Ничего завораживающего ни в антарктических, ни в лунных далях не было.

Подобное равнодушие очень скоро распространялось и на погодные условия. Здесь никто не передавал прогнозов погоды. Да и о чем сообщать? О температуре грунта в дневные и ночные часы? Каждый человек, оказавшийся на поверхности Луны, был обязан внимательно следить за температурой, потому что от этого параметра напрямую зависела его жизнь. Жуткий ночной холод сменялся адским дневным жаром — вот тут и крутись, любуйся далями, которые обрывались очень недалеко. Горизонт на Луне ограничивался несколькими километрами.

К началу января ночь на обратной стороне Луны почти закончилась. Солнце уже на восемь часов вставало над горизонтом. Сейчас как раз был такой момент. Никакого дополнительного освещения в городе уже не требовалось. Куда менее заметным стал купол. Тени лежали ровные, четкие, страшные в своей абсолютной нетерпимости к свету. Насмотревшись на город, Трент погрузился в созерцание последних новостей, ворохи которых проскакивали по виртуальному пространству. Малая часть сознания Трента по-прежнему наблюдала за Евгением Сергеевичем, продолжавшем прослушивать сенсабль. В этом не было ничего противоречивого — сенсабль можно было прослушивать и одновременно наигрывать. Каждый раз произведение звучало по-новому, причем сам слушатель вносил необходимые нюансы.

Виртуальный взгляд метнулся в сторону местной церкви. Перед глазами возник священник — мужчина средних лет с заметным брюшком. Он водил пальцем по строчкам Библии и торжественно, с некоторой гнусавостью читал:

— Разве не един у нас Отец? Разве не Бог единый сотворил нас? Почему же брат идет на брата, почему забыли о завете Отца?

Далее побежали строчки без видеоряда, без звукового сопровождения:

«Иерусалим (Ассошиэйтед Пресс) — Шоичиро Окайя, посол Японии в Великом Израиле, был убит сегодня взрывом бомбы, подложенной под его автомобиль. Посол направлялся в палестинский колледж «Окайя-сан», названный в его честь».

В сознание Трента проник надрывный женский плач. Перед внутренним взором всплыла картина разрушенного космопорта в Тунисе, где упал челнок, потерявший контроль при заходе на посадку.

Далее опять побежали строчные сообщения:

«Малия Кутура дала «живой» концерт в Китае. Были исполнены «Песни отчаяния» и «Песни любви». Объединенный совет одобрил идею создания нового боевого космического крейсера, получившего название «Единство»; оценочная стоимость корабля примерно восемь миллиардов кредиток. Это будет самый дорогой военный корабль за всю историю человечества. В Индии утонула женщина и трое ее детей. В Канаде погиб мужчина — на него упала кассета с записями всех произведений Вагнера».

Ниже пробежала пометка — «Электроник Тайме».

Несколько секунд пустоты, затем вновь бегущая строка:

«Особый отряд рейнджеров МС совершил рейд на Украину и сжег лагерь подпольщиков, расположенный возле города Каховка.

Окленд, штат Калифорния, оккупированная часть Америки. Здесь состоялся процесс над человеком, подозреваемым в искусственном происхождении. Иск был выдвинут ближайшими родственниками: братом и двумя сестрами. Ответчик был подвергнут специальному тесту, доказавшему, что выдвинутое против него обвинение является ложным. Он является человеком и вполне может сам распоряжаться своим имуществом. Дуглас Риппер Младший, советник Объединения в метрополисе Нью-Йорк, представил на рассмотрение Совета закон о сокращении численности миротворческих сил в оккупированной части Америки на одну четверть».

Как долго Трент простоял у окна, он не мог сказать. Вернулся к реальности, когда почувствовал, что Коримка в комнате нет. Его сменил Лан. Виртуальным взором отметил, что мальчишка с неизбывной страстью поглядывает на него. Трент подождал, когда тот окликнет его.

— Трент!

— Да? — ответил молодой человек.

— Знаешь, — голосок у Дана чуть подрагивал, — мне приходилось спать с теми, кто пользовался Каллией. Они говорят, что я куда лучше.

Трент открыл глаза. В комнате царил полумрак, верхний свет был выключен. Лан стоял в дверном проеме, ведущем в комнату брата и сестры.

Трент некоторое время изучал его крепкое, хорошо сложенное тело, потом откликнулся:

— Охотно верю.

— Возможно, мы больше никогда не увидимся…

— В жизни, Лан, все случается. Сколько раз мне говорили, что больше никогда не увидимся, а вот поди ж ты.

— Я имею в виду, что завтра в бой.

— И что? — удивился Трент. Мальчик жалобно произнес:

— Ты мне нравишься, Трент.

— Иди спать, Лан.

— Трент, я замерз.

Трент едва сдержался, чтобы не выругаться. Усилием воли придержал язык. Каллия говорила, что ожидание невыносимо для братика, он хорош в деле. В это плохо верилось, но теперь поздно что-то переигрывать.

— Возьми еще одно одеяло и накинь сверху.

Лан закрыл дверь.

Трент вздохнул и сел на диван. Совсем достал его этот похотливый сосунок. В этот момент дверь в спальню отворилась и парнишка, завернувшийся в одеяло, вышел в гостиную.

Молча подсел к Тренту, прижался к нему. Трент обнял паренька. Тот положил голову на его плечо.

Мальчишку била крупная дрожь, зубы у него постукивали. Почувствовав руку Трента на плече, он начал успокаиваться, притиснулся поближе. Притих. Потом заснул.

Трент испытал нестерпимую злобу к самому себе. Ужас, терзавший мальчишку, отозвался в нем раскаянием и странной горечью. Ведь завтра в бой! И Лан, и Каллия не знали, чем занять себя, чтобы избавиться от гнетущего, иссушающего страха. Ему стало стыдно. Трудно поверить, но он, Трент Неуловимый, ничего подобного не чувствовал. Перед завтрашним испытанием страх никак не донимал его. В этом действительно было что-то нечеловеческое. Может, Сюзанна, колдуя с его генами, перестаралась, или, может, сила, скопившаяся в его молекулярных цепочках, не знала такого понятия, как страх. Он на мгновение почувствовал обиду, но на смену ей пришло понимание. Теперь он точно знал, что по крайней мере в одном пункте он отличался от обычных людей. Это было печальное знание.