В последний миг отделения от крыши он чуточку не рассчитал и чиркнул правым каблуком по парапету. Этот досадный инцидент роковым образом изменил траекторию полета. Трент сделал сальто в воздухе и приземлился точно на обе ноги, но на правую при этом пришлась несколько большая нагрузка, чем он рассчитывал. Спружинив на полусогнутых, Трент повалился набок, перекатился по тротуару, снова вскочил на ноги… и болезненно вскрикнул, почувствовав пронзительную боль в правом колене. Усилием воли он заставил себя не обращать внимания на боль — теперь он снова ощущал себя в родном теле, снова стал его полноправным владельцем — и изо всех сил помчался по узкому проходу в сторону гаража, расположенного в полуквартале от его дома.

Трент до смерти боялся оглянуться, тем более посмотреть вверх. До него доносились странные булькающие звуки, непонятные щелчки, скрежет. Чем занимался двухсоткилограммовый элитник там, на крыше? Стрелял? Вряд ли. Скорее, ломился в проделанное Им же отверстие в люке. И топал при этом, как слон.

Беглец припустил еще быстрее — откуда только силы взялись! Мчался до тех пор, пока колено не подсказало: хватит, а то тресну. Он сразу сбавил ход и перешел на быстрый шаг, тем более что до ворот, ведущих в гараж, было уже рукой подать. Добравшись до гаража, он, не теряя ни секунды, пришлепнул ладонь к замковой панели. Замок сработал не сразу, словно пребывал совсем в другом временном измерении по отношению к тому, в каком сейчас находился Трент. Металлический щит неспешно начал сворачиваться к верхнему косяку, открывая проход. Трент обратил внимание, что и этот процесс кажется ему замедленным. Все вокруг происходило с какой-то чудовищной, непонятной задержкой. Выходит, он еще не вернулся в реальное время? Что ж, это ему на руку! Он на животе протиснулся в открывающуюся щель и помчался в ту часть гаража, где держал недавно купленную им по случаю машину, стараясь при этом поменьше опираться на правую ногу.

Никто не знал о покупке, кроме Джеймтона, который и посоветовал ему приобрести этот раритет. Сначала Трент относился к машине как к антикварной исторической ценности, но позже по достоинству оценил ее ходовые качества и, главное, наличие автономного рулевого управления. Правда, насладиться свободным вождением Тренту удалось только однажды, и очень недолго.

Ценность этого «чандлера металлсмита» третьей модели выпуска шестьдесят первого года заключалась в том, что когда-то за его рулем сидел сам Карл Кастанаверас. Руководитель общины телепатов приобрел его за несколько месяцев до своей гибели. После смерти хозяина на транспортное средство был наложен арест, затем его в счет возмещения ущерба, нанесенного общиной населению Нью-Йорка, реквизировали в пользу Объединенной Земли. Так, по крайней мере, было записано в судебном решении. Казалось, подобному мощному аэромобилю самое место в Департаменте общественных работ. Туда его и передали. Однако вскоре был принят закон, согласно которому одно только обладание не модернизированным образцом такого рода каралось тюремным заключением на срок от пяти до пятнадцати лет. К тому же это была самая скоростная модель, которая выпускалась еще до знаменитых кругосветных гонок в 2063 году, после которых, собственно, и появился вышеупомянутый закон. При этом «чандлер» был очень деликатен в управлении, и его никак нельзя было использовать в качестве грузового пикапа, поэтому его через некоторое время выставили в свободную продажу. Каким образом вышел на предыдущего владельца Джеймтон, последний не рассказывал, а Трент еще в детстве научился не задавать лишних вопросов.

Трент с разбега плюхнулся на сиденье водителя. К этому моменту дверь успела развернуться всего на четверть. Трент прикоснулся к панели зажигания и привел в действие турбодвигатели. Аэрокар всплыл над полом гаража на сорок сантиметров.

Гаражная дверь раскрылась еще на четверть.

Трент положил руки на баранку. Та была разблокирована. Хотя автопилот даже в шестьдесят первом году считался обязательной принадлежностью всякого транспортного средства, «Чандяер» вплоть до шестьдесят четвертого выпускал модели, в которых включение бортового компьютера не было автоматическим и производилось только по команде водителя.

Трент не собирался пользоваться автопилотом. Он сам отлично водил машину, поэтому без задержки ткнул пальцем в кнопку ручного управления. Закончив активизацию рабочих систем, он бросил взгляд сквозь поднимающуюся гаражную створку на до сих пор пустынный проулок. И даже успел задаться вопросом, почему это миротворцы так долго возятся? В следующее мгновение, словно коршун на добычу, сверху спикировал «аэросмит» МС. Спикировал и завис над бетонным тротуаром метрах в двадцати от входа в гараж. Крыша кабины «чандлера» мелко завибрировала — очевидно, Гарон пустил в дело ультразвуковой парализатор. Затем из полицейской машины высунулись два автоматчика, каждый со своей стороны, и открыли огонь. Пули из огнестрельного оружия никак не могли повредить бронированной машине Трента — это было равнозначно тому, что стрелять из дробовика в слона.

Трент не стал дожидаться дальнейшего развития событий и дал полный газ. Пулей вырвавшись из гаража, «чандлер» на высокой скорости врезался в кабину «аэросмита» и опрокинул его. Трент дал задний ход. Он еще успел заметить в салоне искаженное яростью лицо Гарона. Вторая патрульная машина с одним водителем вынырнула из-за угла и перегородила проулок. Трент без колебаний перевел тягу на реактивные двигатели, на какую-то секунду завис над полицейской машиной и до конца отжал педаль газа. «Чандлер» взвился на дыбы, как норовистый жеребец, задрал нос и свечкой вонзился в хмурое, покрытое облаками небо.

Управлять вручную этим сделанным на заказ бронированным чудовищем оказалось сущим кошмаром. Большего ужаса Трент за всю жизнь не испытывал! Пока летел, пока приземлялся, проклял все на свете, и прежде всего Джеймтона. Букер с пеной у рта доказывал, что в том случае, когда необходима высокая скорость и отличная маневренность, лучшего транспортного средства не найти. А он, дурак, клюнул! Конечно, сыграли свою роль и личные причины — все-таки память об отце, — но об этом Трент благоразумно умалчивал. Хорошо еще, что он успел подключить Джонни Джонни к бортовому компьютеру.

Примерно на скорости в семьдесят километров в час «чандлер» плюхнулся на проезжую часть Райерсон-стрит. Спасибо, что носом в нужную сторону, на восток. Скоро должен появиться перекресток. Взмокший от напряжения Трент попытался сбросить газ, чтобы вовремя свернуть в нужную сторону. К его удивлению, мотор неожиданно взвыл. Аэрокар метнулся влево, при этом машина едва не завалилась, затем выскочила на встречную полосу, пересекла ее и врезалась передком в витрину какого-то магазина.

Неподалеку стояла патрульная машина МС. Миротворец, сидевший в ней, оглянулся, изумленно пялясь на сумасшедшего водителя. Трент, не обращая внимания на крики прохожих и вопли хозяина магазина, дал задний ход, выехал из витрины, затем двинулся вперед, проехал с десяток метров по движущемуся тротуару, отыскал свободное пространство и наконец выбрался на проезжую часть.

В старых сенсаблях, поставленных еще в ту далекую эпоху, когда гражданам разрешалось самим водить машины, непременно присутствовала такая волнующая сцена: главный герой или героиня, вцепившись в руль и вытаращив глаза, на скорости в двести, а то и двести пятьдесят километров в час гонят мобиль через заполненную толпой улицу. Впервые в жизни Трент, большой любитель подобных душераздирающих кадров, задался вопросом, как же это им удавалось?! Миротворец в патрульной машине, попытавшийся развернуться на сто восемьдесят градусов и пуститься в погоню, сразу столкнулся с машиной, проезжавшей по Райерсон-стрит в противоположную сторону. Между тем Трент успел добраться до Флашинг-авеню, здесь повернул направо и влился в общий транспортный поток. Теперь он двигался прямо на восток в направлении Уильямсберга. Скоро миновал и этот район и теперь вместе со всеми помчался в сторону Кента. При этом он старался добросовестно повторять все маневры, которые выполняли ведомые автопилотами соседние машины.

Голос Джонни Джонни раздался так неожиданно, что Трент аж вздрогнул, услышав его.

— Что случилось, босс?

На голографическом экране заднего обзора появились две патрульные машины МС. Они двигались к Кенту с северной стороны, паря метрах в пяти над дорожным покрытием.

— Плохи наши дела, Джонни. Хуже некуда!

Миротворцы явно искали его. Пока они еще не засекли «чандлер», но это был вопрос ближайших минут. У одного из «аэросмитов» красовалась на боку огромная вмятина.

Гарон!

Джонни Джонни не смог скрыть изумления:

— Не может быть!

— Так оно и есть, приятель? — уныло признался Трент. — Вляпались по самые что ни на есть…

Машины, находившиеся на службе в Корпусе миротворцев, по существу, являлись высокоинтеллектуальными, обладающими речевыми функциями роботами. Патрульные «аэросмиты» могли двигаться в автоматическом режиме, без вмешательства пассажиров объезжать заданные районы или доставлять их к месту назначения. Главным их назначением считались поиск и преследование. Уйти от полицейских «аэросмитов» в городской черте, даже имея преимущество в скорости, считалось практически невозможным.

Впереди в восьми кварталах возвышался недостроенный стратоскреб Хоффмана. «Вот еще интересная деталь, — отметил про себя Трент, — оказывается, бойцы элитных подразделений очень не любят высоту».

В следующее мгновение выдвигавшиеся с севера патрульные «аэросмиты» заметили беглеца. Трент наполовину сбросил тягу с турбин и нажал клавишу «воздух». Из корпуса «чандлера» выдвинулись короткие крылья, после чего беглец дал полный газ и взмыл в небо, держа курс на недостроенный стратоскреб.

Это был долгий, утомительный полет — восемь кварталов к северу и три километра вверх. «Аэросмиты» миротворцев бросились в погоню. За ведущей парой следовала целая эскадра малогабаритных и средних аэромобилей. Всего пятнадцать машин, битком набитых миротворцами. У Трента ни с того ни с сего вдруг заныли зубы. Сначала он решил, что слишком сильно сжал челюсти, потом дошло — Гарон включил зоник. Опасности пока не было, расстояние между ним и преследователями было слишком велико, чтобы причинить ему вред, однако отвлечь его, добавить помех уже было можно.

На мгновение он подумал о том, чтобы включить радио и прослушать радиопереговоры миротворцев, но потом отказался от этой идеи. Что он может услышать, кроме воплей: бери вправо, бери влево, лови, хватай?! Они знали, где он находится, ему тоже было известно, откуда ожидать нападения.

Со всех направлений!

Циклопические конструкции стратоскреба вырастали перед ним с жутковатой замедленностью, постепенно закрывая собой все больший участок обзора. Издалека видимая сеточка мелких квадратиков, которые он с таким упоением наносил на холст, теперь открылась в своей подлинной, ужасающе огромной величине. За окнами нижней части здания толпились люди. На этих этажах уже были оборудованы офисы, и здесь было полным-полно работников. Они с нескрываемым любопытством следили за погоней. Это был неслыханный по реальному драматизму спектакль. Трент усмехнулся: такое даже в голографическом фильме не увидишь!

На высоте около километра Трент вплотную приблизился к стратоскребу и держался в тридцати метрах от огромных облицовочных плит из псевдомрамора. К сожалению, укрыться внутри здания на этой высоте было невозможно: «чандлер» летел слишком низко, чтобы попытаться проникнуть внутрь. Следовало еще набрать высоту. Он повел машину в обход здания. Сделал два круга. До того места, где строители прекратили укладывать облицовочные плиты и где проглядывали внутренние конструкции, оставалось еще метров двести. Его внимание привлекли два «аэросмита» МС. Эти машины могли взлетать вертикально, поэтому преследователи уже успели оседлать высоту и оттуда начали поливать Трента ультразвуковыми волнами. Огонь из автоматов или лазерных карабинов больше не открывали — видимо, Гарон не врал, когда уверял, что он им нужен живым и невредимым. До намеченной границы оставалось сто пятьдесят метров… сто двадцать… восемьдесят метров. Внезапно на Трента напала неодолимая зевота. Со страшной силой потянуло хоть на минутку закрыть глаза и отдохнуть, а там будь что будет…

Облицовка закончилась.

Трент сделал петлю, положил «чандлер» на ребро и, сонно улыбаясь, на скорости в сто пятьдесят километров в час влетел во внутреннюю часть стратоскреба Хоффмана.

Чей-то голос навязчиво звал его, не давая полностью погрузиться в желанный сон.

Трент не мог припомнить случая, когда пробуждение причиняло ему такую невыносимую боль. Понятно: колено, оно пострадало при падении и нестерпимо ныло, но даже эта мучительная боль не шла ни в какое сравнение с теми страданиями, которые доставляла ему голова. Стоило открыть глаза, как сознание буквально взрывалось. Что-то подобное он испытывал лишь однажды, когда его, тринадцатилетнего, хором избивали Драконы Фринджа. Заставив себя успокоиться, он сделал несколько вдохов и выдохов по системе йоги, и боль частично отступила.

Теперь можно было оглядеться. Правый борт «чандлера» был смят, прозрачная крыша разлетелась вдребезги, сам аэрокар застрял между двух балок.

— …босс? Черт тебя побери, босс?! Что случилось? Меня будто проткнули насквозь. Я ничего не понимаю, ничего не вижу. Объясни, босс, мне страшно…

Трент что-то нечленораздельно промычал, потом уже более отчетливо произнес:

— Да тише ты, и так голова разламывается.

Джонни Джонни тут же замолчал. Понятно, что удар вызвал что-то вроде взрывной волны в электромагнитном поле — причем в тот момент, когда портативный копроцессор, родной дом Джонни Джонни, был включен. Выходит, и ему досталось?!

Трент подался вперед. Только теперь до него дошло, откуда взялась боль — его грудная клетка оказалась зажата между рулем и спинкой водительского сиденья «чандлера». Он осторожно пошевелился и с восторгом обнаружил, что может двигаться. Он осторожно выбрался из зазора, в котором его заклинило. Судорожно вздохнул. Теперь дышалось совсем легко, и даже головная боль куда-то улетучилась.

Он осмотрелся.

Прямо под ним, до самой земли, простиралась пропасть в три километра глубиной. Выше, упираясь в небо, тянулось переплетение балок, ферм, плит. Здесь, на высоте, было ужасно холодно и непрерывно дул сильный ветер. Ниже, примерно на расстоянии в десять этажей, кончалась завершенная часть небоскреба. Его «чандлер» влетел внутрь конструкций метров на двадцать, где и застрял между двух распорок. Слава богу, что удалось избежать лобового удара.

В следующее мгновение новая волна головной боли обрушилась на Трента. Он обернулся и увидел «аэросмит» Гарона, паривший параллельно стене стратоскреба. Оттуда его поливали из ультразвукового парализатора. Пока хватает сил, надо срочно убираться отсюда. Он выбрался из разбитой машины. Головную боль можно было терпеть — видимо, переплетение балок и прочих строительных конструкций значительно ослабляло действие ультразвука. Открыв дверцу, Трент осторожно спустил ноги на широкую балку. Полы здесь еще не накладывали, а межэтажные перекрытия представляли собой своего рода паутину — если, конечно, огромные, метровой толщины фермы можно назвать паутиной, — переплетенных между собой конструкций. От ближайшей нормальной поверхности его отделяла пропасть в десять этажей. Трент некоторое время посидел, обхватив голову руками и лихорадочно прикидывая, как ему выбираться отсюда.

Только прыгать!

Прыгать так прыгать. Он повис на руках, затем расцепил пальцы и, пролетев несколько метров, приземлился на нижнюю балку.

Сознание на мгновение померкло от удара. Когда он пришел в себя, зацепился взглядом за пластиковую узорчатую поверхность и проследил за узором, решимости хватило только на то, чтобы поднять голову и еще раз оглядеться.

Вдали, в центре, просматривалась какая-то пронизывающая здание шахта. Неужели лифт! Ну конечно! Иначе каким образом строители должны были добираться до крыши? Шахта располагалась метрах в тридцати от него.

Не обращая внимания на боль в колене, Трент пополз по направлению к шахте.

Сзади послышался какой-то странный скрежещущий звук, однако он даже не оглянулся. В переплетении конструкций теперь отчетливо просматривалось свободное пространство. Между тем балка, по которой он полз, вскоре уперлась в профилированный брус, ширина которого составляла не менее метра. Его поверхность была выложена ребристыми металлокерамическими плитками, по краям натянуты тросы, а над головой висели гирлянды незажженных фонарей. Это же дорожка для монтажников! Трент торопливо добрался до подмостков, встал, преодолевая невероятную боль в ноге, и вцепился в страховочный трос. Перевел дыхание и направился в сторону шахты. Ветер достигал силы урагана: ледяные, насквозь пронизывающие порывы лупили в спину и гнали его вперед.

В центре исполинского здания обрисовался черный квадратный провал, его сторона составляла около тридцати метров. Монтажная дорожка подвела Трента почти к самому краю провала. Отсюда можно было видеть лифтовую платформу, застрявшую девятью этажами ниже.

Что делать? Это, конечно, не три километра, но в его положении и три десятка метров выглядели непреодолимым препятствием. Ни спрыгнуть, ни спуститься!

Он поднял голову. Сначала не поверил глазам, потом, съежившись от ужаса, едва удержался на ногах. На противоположной стороне шахты стоял Эмиль Гарон.

Гарон подмигнул Тренту, широко осклабившись при этом, что уж совсем никак не вязалось с общепринятым образом офицеров элитных подразделений МС. Даже в голосе сержанта прорезалось что-то человеческое:

— Знаешь, что я тебе скажу, малыш? Ты самый поразительный человек, которого я встречал за всю свою жизнь.

Трент охотно закивал, как китайский болванчик, выражая полное согласие со словами сержанта, сам же тем временем лихорадочно искал выход, незаметно стреляя глазами то налево, то направо. Пульт управления грузовым лифтом располагался на его стороне шахты, примерно в десятке метров по правую руку. Гарону, чтобы добраться до этого места, необходимо было обойти весь ствол. Трент стремительно метнулся к пульту и нажал клавишу с надписью «Верх».

Грузовая платформа медленно начала подниматься.

Трент вдруг застыл на месте, сообразив, что сделал ошибку. Когда платформа достигнет уровня, на котором находятся Трент и Гарон, элитник просто шагнет на платформу и доберется до него. С больной ногой от гвардейца не убежишь.

Недолго думая Трент ударил по клавише, на которой было обозначено «Стоп».

Гарон между тем с прежней странной усмешкой наблюдал за Трентом. Он таки не сдвинулся с места, видимо предпочитая в очередной раз вступить в переговоры:

— Ну и что дальше, Трент? Хочешь, чтобы мы оба сверзились с такой высоты? Ты не находишь, что продолжать бессмысленно? Не пора ли сдаться?

Трент вздохнул, лихорадочно соображая, каким образом здесь очутился Гарон? Вылез из патрульной машины? Но где же тогда его «аэросмит»?

Следующий вопрос, который возник в голове, заставил задуматься: неужели лифтовая платформа — это единственный путь, ведущий в нижнюю, достроенную часть небоскреба? Он еще раз, уже более пристально, оглядел конструкции. Совсем близко обнаружил вертикальную ферму, на металлопластиковой поверхности которой были видны выступы. Трент ощупал ближайший к нему гребень, нашел, что выступ, конечно, мелковат, но удержаться можно. Затем перекинул ногу через трос и, обернувшись к Гарону, задорно крикнул:

— Ага, сейчас, разбежался! Догоняй, лягушатник!..

После чего начал взбираться наверх.

Сержант даже с места не сдвинулся — стоял и смотрел, как Трент медленно поднимается все выше и выше. Элитник поднял руку, сжал ее в кулак. Через мгновение оттуда ударил тонкий красный лазерный лучик и уперся в металлопластик в каком-то сантиметре от руки Трента. Беглец тут же двинулся в обход фермы, пытаясь спрятаться за ней от лазерного обстрела. Теперь лазерные импульсы мелькали слева и справа от несущей конструкции, но причинить вреда Тренту они не могли.

Через несколько минут обстрел закончился. Трент не стал терять время на то, чтобы выглянуть из-за фермы и посмотреть, что на этот раз задумал киборг. Ему осталось преодолеть всего два метра. Один… второй! Наконец-то он снова выбрался на уровень, на котором покоился его врезавшийся в стратоскреб «чандлер». Позволил себе немного передохнуть, а через несколько секунд, глянув вниз, обнаружил, что Гарон пытается повторить его маневр, но с другой стороны лифтовой шахты. Однако габариты элитника были так велики, что он успел осилить едва ли четверть расстояния до следующего яруса. Двигался он с большой осторожностью, и Трент невольно еще раз вспомнил сказанные им слова насчет падения с высоты. Мысленно прокомментировал их следующим образом: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет».

К западу Трент различил останки своего аэрокара. Рядом с ним, почти вплотную, торчал «аэросмит» МС. Вот он, голубчик! Действительно, чтобы не упустить Трента, Гарон вынужден был последовать за ним. Он, правда, имел время присмотреться, сбросить скорость, осторожно ввести машину в проем. Патрульная машина располагалась в пяти метрах от края здания. Под порывами ветра она чуть покачивалась. Тренту не давала покоя мысль, какого черта Гарон последовал за ним, подвергая себя такому риску? Куда он, Трент, мог скрыться из недостроенного стратоскреба? Технически его поимка в такой ситуации являлась лишь вопросом времени.

Быть может, он сумасшедший? Этот киборг-лягушатник вбил себе в голову, что должен непременно самолично арестовать грязного геника? Взять его, так сказать, собственными руками и тем самым доказать, что их порода лучше? Кому и что Гарон собирался доказывать, было все равно. Если, например, начальству, то, выходит, не он один в элитных частях лишился разума.

Трент не удержался, выглянул из-за балки. Так и есть, лезет! Уже половину расстояния одолел. Двухсоткилограммовое разумное существо, невзирая на смертельную опасность и приобретенный инстинкт, продолжало упорно карабкаться вверх.

Совсем свихнулся!

Трент точно знал, что конструкторы на «Ла Гранж-5» никогда не приветствовали подобного рода упорство, граничившее с упрямством. В детстве, когда его родители работали на МС, он часто слышал разговоры, что киборгам в соответствии с техническими характеристиками заложенных в них устройств заранее назначались пределы их применения. Они заучивали их назубок и старались ни при каких условиях не переступать грань математически выверенного риска. Даже самые простенькие из них как бы исподволь сознавали свою цену. Этот же являл собой что-то запредельное.

— Чертов фанатик! — сквозь зубы выругался Трент. Он двинулся в сторону полицейского «аэросмита», не выдержал и крикнул ветру:

— Я ненавижу фанатиков!

Беглец медленно продвигался к машине, сосредоточившись исключительно на перемещении, на фиксации рук и нот. По мере того как он, оседлав узкую балку, приближался к заветной цели, усиливалось желание оглянуться, посмотреть, чем занимается биомеханический ублюдок. Трент с трудом унял это желание. Не отвлекаясь на разбитый «чандлер», застрявший в соседней секции, миновал отцовскую машину. Единственный раз, для отдыха, он позволил себе взглянуть вперед, в небо. Там до сих пор кружило несколько десятков разнообразных летательных аппаратов. Все они были выкрашены в серебристо-черные цвета Корпуса миротворцев. Они без конца кружили вокруг стратоскреба, однако вплотную старались не приближаться.

В конце концов Трент выбрался на нужный уровень. Здесь не удержался — зуд стал нестерпим — и оглянулся. Нетерпение сыграло с элитником злую шутку. Он оседлал соседнюю ферму, тоже выводящую к оставленному «аэросмиту», но при этом Гарону необходимо было преодолеть перегородивший ему путь разбитый «чандлер».

Желанная цель была уже в десятке метров от Трента. Нестерпимо болела поврежденная нога. Беглец стиснул зубы. На ходу прикинул, как поведет себя, когда доберется до оставленного «аэросмита». Тихонько вывести его задом на свободное пространство и тут же камнем вниз? Нет, не годится, перехватят. Остается только лифт. А Гарон пусть посидит в недостроенном стратоскребе до прибытия спасателей, раз уж никто из сослуживцев до сих пор не отважился повторить его трюк и приземлить машину внутри здания.

Наконец он добрался до машины. Гарон, оказывается, выключил турбодвигатели. Глупец, они помогли бы стабилизировать машину и противостоять порывам ветра.

Тем временем киборг добрался до разбитого «чандлера». Здесь отважился встать на ноги. Боевой лазер, вмонтированный в его правую руку, был направлен точно на Трента.

— Если вы сдвинетесь с места, мсье, — холодно предупредил он, — я буду вынужден вас убить.

Трент едва смог сдержать раздражение. «Мсье, я буду вынужден вас убить»… Сцена из романа Дюма!

— Мы такие договаривались, Эмиль. Надеюсь, вы оставили машину открытой?

Не дожидаясь ответа, он коснулся ладонью поверхности прозрачного фонаря над салоном — точно на том месте, где располагалась клавиша замка. Чуть нажал — и сразу раздался тихий щелчок, а прозрачная полусфера откинулась вверх.

Трент тут же завалился внутрь и расположился на водительском сиденье. Колпак опустился. Гарон выстрелил, но опоздал. Случайно или намеренно? «Аэросмит» чуть покачнулся, и прозрачная крыша мгновенно потемнела. Сработала система защиты от луча лазера. Трент бросил взгляд в сторону застывшего неподалеку киборга и крикнул:

— Мое почтение, Эмиль! Я покидаю вас. До свидания.

Гарон выстрелил еще раз. Сквозь прозрачную изнутри поверхность Трент отчетливо видел, как покачнулся от отдачи киборг. Он попытался ухватиться рукой за разбитый «чандлер», однако эта опора оказалась ненадежной. Обломки машины посыпалась вниз. И в этот момент сержант, с силой оттолкнувшись обеими ногами, прыгнул. Ему не хватило каких-то сантиметров, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние. Его скрюченные пальцы лишь коснулись балки, но не успели зацепиться. Издав отчаянный крик, Гарон рухнул в трехкилометровую пропасть. Трент успел запечатлеть в памяти его взгляд. В нем не было страха — только гнев и ненависть. И еще сожаление непонятно о чем.

Трент взял себя в руки, включил двигатель, привел в действие вентиляторы. Не удержался, сдвинул машину и проследил взглядом за распростершимся в полете киборгом. Тот падал, широко раскинув руки и ноги, пока не задел за выступающую конструкцию. Тогда его начало швырять из стороны в сторону, бить о фермы. Долетел ли Гарон до твердого основания, ниже которого находились уже освоенные этажи, Трент не видел. Он насколько возможно подал «аэросмит» вперед, в самую глубь балок и швеллеров. Здесь прочно приземлил его, вылез из кабины и добрался до грузового лифта.

Дальнейшие события Трент помнил смутно, урывками. Позже он так и не смог в точности связать последовательность событий после того, как ему удалось добраться до обжитой части небоскреба. Воспоминания наплывали кадрами: вот грузовая платформа замедлила ход, остановилась. На дне лифтовой шахты было темно, тихо и пусто, затем автоматически, одна лампа за другой, включилось освещение. Потом — нечетко, моментами — вспомнил, как перебрался в один из служебных лифтов и на нем спустился до первого этажа.

Три километра за четыре минуты со скоростью сорок пять километров в час.

Помнил, как спустя двадцать секунд его окликнул Джонни Джонни:

— Босс?

— Да?

— Теперь мы можем поговорить?

— Да.

— Мы находимся в стратоскребе Хоффмана. Я сумел проникнуть в Инфосеть через радиопереговорные устройства внутри здания. Чем могу помочь?

— Служба безопасности небоскреба прослушивает этот канал связи?

— Нет. По крайней мере, вероятность предельно низкая. Имеешь в виду, что к этому каналу могут подключиться миротворцы? Практически исключено.

— Тогда свяжись с отелем «Красная линия», вызови Джоди Джоди и попроси ее прислать мне такси.

Потом был нелегкий пеший переход к служебному выходу из стратоскреба. Теперь он во всем полагался на советы и указания Джонни Джонни, будучи уже не в состоянии рассуждать и действовать самостоятельно. Автоматически повинуясь его инструкциям, Трент взламывал кодовые замки и открывал двери. Выбравшись на улицу, он присоединился к потоку пешеходов и, прикрываясь толпой, заполнившей движущиеся тротуары, добрался до транспортной развязки. Оказавшись на сравнительно безопасном расстоянии от стратоскреба, обернулся. В памяти отпечаталось скопление патрульных машин у входа, множество людей в форме. Миротворцев все прибывало и прибывало. Скоро они начали выстраивать оцепление вокруг Хоффмана. Возле него остановился «пежо» с шашечками на борту. Задняя дверь распахнулась, оттуда послышался взволнованный голос Дэнис:

— Быстрее!

Трент нырнул в салон. Дверь захлопнулась, и такси сорвалось с места. Секундой позже на это место встал полицейский «аэросмит» и полностью перекрыл движение.

Трента осматривал тот же самый доктор, который пользовал Джимми Рамиреса. Самого осмотра он уже не помнил, очнулся за полдень. Но сразу и безошибочно опознал Джимми, Берда, Джоди Джоди и Дэнис, толпящихся вокруг его постели.

После пробуждения голова была ясной, никакой боли. Трент попросил кофе. Джоди Джоди бросилась к пульту и передала заказ. Кофе тут же принесли. Попил кофе и, несмотря на протесты, сразу встал. Отправился в ванную, там осмотрел колено. Оно сильно распухло, потеряло чувствительность, но, к счастью, обошлось без перелома или раздробления коленной чашечки. Это можно было считать огромной удачей, принимая во внимание, с какой высоты он спрыгнул. На миг его пробрал озноб, стало страшно. Он уселся на краю ванны и, в упор глядя на колено, с ненавистью потыкал в него пальцем. По сравнению с теми мучениями, какие он испытывал во время такой долгой пробежки, боль была тупая и, можно сказать, приятная. То, что с ним случилось, могло показаться невероятной удачей либо волшебной сказкой. А может, все эти чудеса всего лишь далекий отголосок того бесцеремонного вмешательства, которое позволила себе Сюзанна Монтинье по отношению к его генным цепочкам? Помнится, она рассказывала ему, еще мальчишке, какие достойные гены она вшила в его геном, какие возлагает надежды на ту или иную аминокислоту. Отсутствие телепатических способностей вовсе не разочаровало ее. Нет так нет — вздох сожаления, и все. Эту сцену он запомнил накрепко, а также совет не унывать. «Твоя наследственная база, Трент, — поделилась с ним тогда его «искусственная» мать, — это само совершенство».

Трент вздохнул — ну обрадовала! В таком случае человек ли он вообще? Этот вопрос, одно время без конца досаждавший ему, был решен во Фриндже раз и навсегда. Если кто-то сомневается в том, человек он или подобие киборга, пусть докажет это на деле. Пусть обставит его, размажет по стене, догонит, наконец! Желаете устроить большие гонки? Пожалуйста. А колено? Ну что колено? Оно заживает на глазах. Не прошло и нескольких часов, а он вновь полон сил. Так тоже бывает.

Он принял душ, потом вернулся в спальню, где ему был приготовлен завтрак, обильно приправленный советами дотошной Джоди Джоди лечь в постель, не сметь вставать, беречь себя и прочей милой, приятной для ушей болтовней. Позавтракав, попросил всех удалиться. Даже Дэнис, которая с укором посмотрела на него. Однако Трент был тверд.

Оставшись один, подключил копроцессор к динамику и вызвал Джонни Джонни.

В голосе виртуального Образа прозвучало нескрываемое любопытство.

— Слушаю, босс?

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше не бывает. Благодарю за то, что не позабыл обо мне, босс. Ангелы сети едва не слопали меня. Они набросились все разом, со всех сторон, будто я один Игрок в сети. Так насели, что я не мог откликнуться. Знаешь, босс, кто-то из сети помог мне, отвлек на себя часть их внимания. Знать бы, кто, я бы ему памятник поставил. А ты не в курсе?

— Может быть, Кольцо?

— Вряд ли. Отпечаток Кольца мне известен. Это что-то другое. Прости, что, спасая меня, ты повредил колено.

— Пустяки. Я тоже прекрасно чувствую себя, Джонни.

— Что дальше, босс?

Трент ответил не сразу. Он закинул руки за голову и некоторое время разглядывал потолок.

— Спасибо, что помог мне бежать, Джонни. Мы с тобой отличная пара. Полагаю, что мы укрылись надежно, хотя бы на эти дни. Не спускай глаз с отеля. Гляди в оба! Есть у тебя глаза, Джонни?

— Сформируем, босс.

— Но пока сделаем перерыв. Надо кое-что подлатать, разобраться, что к чему, приготовиться к следующему этапу. Чует мое сердце, Джонни, гонки, только начинаются.

— Обязательно, босс, — ответил Джонни. Пауза.

— Джонни?

— Да?

— Ты все правильно сделал. Я не сержусь на тебя.

— В самом деле? Не обижаешься, что я спрятался и не подавал голоса?

— Ты все сделал правильно.

— Bay! — не скрывая радости, воскликнул Джонни, затем после нескольких мгновений страстных переживаний добавил: — Спасибо, босс!

Наступила тишина. Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошла Дэнис. Захлопнув за собой дверь, она с ногами влезла на кровать и принялась расстегивать пуговицы на блузке.

— Знаешь, я ненавижу себя, Трент. Для меня это просто пытка.

Трент удивленно посмотрел на нее:

— Прости, не понял.

Она пожала обнаженными плечами:

— В этом нет твоей вины. Во всей этой суматохе одна я виновата. Это ведь я уговорила Джимми поспешить тебе на помощь. — Она сняла юбку, лифчик, трусики. — Доктор сказал, что с тобой все в порядке, только несколько дней не надо нагружать колено. Не забудь надеть бандаж, когда встанешь.

— У тебя сегодня нет репетиции? — спросил Трент. Дэнис нырнула под одеяло, прижалась к нему.

— Я к тому и веду, — объяснила она. — Это просто невероятно… Репетиция? Да, сегодня, с двух до шести, — равнодушно ответила она на вопрос Трента, потом с прежним жаром продолжала рассказ: — Это просто уму непостижимо. Ты вернулся целехонький, только слегка поцарапанный. Джонни Джонни рассказал, что ему удалось стереть все наши изображения, отпечатки пальцев и глазной сетчатки, так что миротворцы ничего не имеют. Понимаешь, ни-че-го-шень-ки!..

— Значит, ты можешь считать себя в безопасности?

— Похоже на то. Вот я и говорю, что мне пока не надо расставаться с ансамблем. Пока ты спал, я поговорила с Джонни Джонни.

— Да?

— Слушай, он вполне реальное существо. Как тебе удалось? Он так страдал.

— Знаю.

— Ты правильно сделал, что спас его.

— Знаю.

Трент отвернулся и прошептал куда-то вбок:

— Джонни?

— Да?

— Отключись на время.

— О'кей, босс.

За окнами отеля творилось что-то невообразимое. Дэнис, закусив губу, наблюдала, как над городом, на всех уровнях трансконов, сновали сотни «аэросмитов» МС. Особенно много было «гляделок», сквозь их скопления на перекрестках и над транспортными развязками не было видно дорожного полотна. По-видимому, они подняли все, что было у них под рукой. Со стороны все это обилие технических средств, их перемещения в воздушном пространстве над городом и между небоскребами напоминали некий ритуальный танец, исполняемый мухами над падалью.

Если судить по часам, было далеко за полночь, однако в городе было светло как днем. Сияния «светлячков» вполне хватало, чтобы разогнать мрак даже в самых потайных уголках, которых в большом городе всегда не счесть. Широкие, во всю стену, окна номера уже начали запотевать, и резкий свет уличных наблюдательных систем складывался в некое подобие цветной мозаики на стекле.

Они оба были гениками — материальными воплощениями достижений, которых в последние годы жизни смогла добиться Сюзанна Монтинье. Но даже между ними, результатами дерзких односерийных экспериментов над генными цепочками, подобия была куда меньше, чем различий. Для Дэнис спектакль, разыгрываемый за окнами отеля, представлялся ясно, в мельчайших деталях. Она видела много больше, чем мог различить Трент, глядя на покрывшиеся сконденсировавшейся ночной влагой окна. Дэнис легко проникала взором в инфракрасную область и отлично замечала скрытые точки наблюдения, следившие за городом и в этой части спектра.

Трент просунул руку ей под голову, обнял покрепче, прижал к себе.

— Когда собираешься уходить? — спросила Дэнис.

— Скоро. Но не сейчас.

— Куда?

— Пока не знаю.

Дэнис не могла справиться с дремотой, ее клонило в сон. Она зевнула и тихо сказала:

— О'кей. А мне с тобой можно?

— Они теперь не остановятся. Будут искать всю жизнь. Мы должны разделиться, Дэнис. Нам больше нельзя быть вместе. Если не расстанемся, отыскав меня, они выйдут и на тебя. Если я погибну, это пустяки, это коснется только меня. Но если эти ублюдки схватят тебя, это будет означать, что они победили. Сдается мне, что Дэвид мертв. Если с тобой что-то случится, это будет конец всему. Тогда Амньер, Карсон, Эддор, Венс добьются своего и смогут торжествовать. А я не хочу, чтобы они торжествовали!

Он высвободил руку, сел на кровати. Дэнис взглянула в его сторону, потом вновь повернулась на бок, глядя в окно, за которым то и дело мелькали «аэросмиты» МС.

— Где же можно найти надежное убежище, Трент?

— В свободных колониях на Луне, — ответил он. — Или на Марсе, а может, в Поясе астероидов. В тамошних свободных городах. В любом месте, куда не могут дотянуться руки миротворцев. На Земле мне места нет. Положение у нас с тобой разное, но, по сути, мы оба в бегах.

Дэнис почувствовала приближение боли, она всегда предощущала болезнь, даже легкая простуда заранее предупреждала неожиданно нахлынувшей тоской, глубокой печалью, в которую погружалась ее душа. «Только не сейчас, — взмолилась она, — позже, когда он уйдет».

— Ты прав, — вздохнула Дэнис. — Мне ужасно жаль, но, я думаю, ты прав. Боюсь, что здесь тебе не спастись.

— Ничего, мы еще побарахтаемся, милая! — Он вновь лег, обнял Дэнис за плечи, прижал к себе. — Мы еще посмотрим, кто кого! Только обещай мне, Дэнис…

— Обещаю.

— Ты даже не хочешь узнать, что именно? — удивился Трент.

— Я и так знаю, — засмеялась девушка. — Ты имеешь в виду Джимми.

Трент вздохнул:

— Что с тобой поделаешь! Ты угадала, речь пойдет о Джимми. Обещай мне, что будешь приглядывать за ним, только издали. Он не любит, когда его кто-то опекает.

— Я знаю. А Берд и Джоди Джоди? Ты уверен, что у них все сложится?

— Они прекрасно уживались еще во Фриндже. Еще до того, как я встретил их. Более серьезной девушки, чем Джоди Джоди, я не встречал. После того как я исчезну, они смогут прекрасно устроиться в Патрулируемых секторах.

Дэнис сделала глубокий вдох. Это был один из немногих приемов, которым успел обучить ее отец. Дыхательные упражнения способствуют расслаблению, навевают покой и мир в душе.

— Будь осторожен, — шепнула она и поцеловала его в мочку уха. — Ты — мое единственное достояние. Кроме тебя, у меня больше ничего нет.

Она вновь повернулась на бок, сунула сложенные ладони под щеку. В последние секунды ментально коснулась его сознания. С головой ушла в необыкновенную, родную ей вселенную, которая зовется внутренним миром человека. И не какого-нибудь, а самого близкого и любимого, с которым невозможно расстаться и которого впоследствии назовут Трентом

Неуловимым.

Он тоже страдал. Жизнь обошлась с ним безжалостно, ранив слишком глубоко и слишком рано.

«Я вылечу тебя, — мысленно поклялась Дэнис. — Сделаю все, что могу». В тот момент она даже не подумала о том, что мысленными прикосновениями можно причинить вред ему или себе. Она никогда ранее не занималась ментальным целительством. Издали, из мрачного, заполненного тусклыми огнями пространства, ей погрозила боль. Мягко поползла в ее сторону. Дэнис бросила умоляющий взгляд в ее сторону, и страдание замедлило ход, согласилось немного подождать. «Боже, он даже сам не сознает, как любит меня, — восхитилась она, разглядывая мысли Трента. — Если рассказать ему, что я видела, он не поверит. Ну и пусть!»

С этим она и задремала. Пришел сон. Дэнис словно наяву увидела себя: вот она погружается в странную вязкую темноту, опускается в нее, барахтается, не в силах вынырнуть. Нигде не проблеска, вокруг сплошной мрак. Потом появился свет. Она увидела себя, совсем еще маленькую, рядом с Трентом, которому тогда было тринадцать. Они сидели в парке. Она тоже заснула, и ее детская головка покоилась на его колене.

Пробудившись на следующее утро, она отчетливо помнила посетившее ее сновидение. Она еще не знала, что память об этом сне останется при ней на долгие, долгие годы.

Память о том, как она любила его.

Трент в ту ночь так и не смог заснуть. Когда наступило утро, он осторожно переложил на подушку девичью головку, лежавшую на его плече, и тихонько выскользнул из-под одеяла. Оделся, оставил прощальную записку на туалетном столике и ушел. Ушел, покинув Дэнис Кастанаверас, единственную женщину, которую любил. Ушел, чтобы стать легендой.

У стойки портье оставил распоряжение, чтобы вместе с завтраком в номер доставили одну большую белую розу.

Оставленная им для Дэнис записка состояла из одной короткой строчки:

«Не беспокойся. Все будет хорошо. Трент».