Часть вторая
ФУНКЦИЯ НЕИЗВЕСТНА
ГЛАВА 1
Когда вы идете по коридору за скаари, нужно не только соблюдать дистанцию, но и внимательно смотреть под ноги. То есть, если вы идете за человеком, вам достаточно видеть его затылок в полуметре впереди себя. Но если вы видите затылок скаари на таком же расстоянии, это значит, что вы подошли к скаари слишком близко и вот-вот наступите на его хвост.
Или этот хвост больно стукнет вас по ноге. Хвосты у самцов скаари мощные, и некоторые воины используют их в качестве дополнительного оружия в рукопашной. Ударом хвоста самец скаари может сделать больно другому самцу скаари. Человека же этим ударом он может и убить. Когда идешь за скаари по коридору, необходимо помнить о наличии у него хвоста и соблюдать дистанцию.
А соблюдать дистанцию особенно сложно в темноте, когда большую часть времени приходится ориентироваться по слуху. В общем, ходить за скаари по коридору — это особое искусство, постижение которого стоило мне нескольких синяков и довольно болезненных ушибов.
Мой провожатый остановился. Я остановился в метре позади него.
— Ждем, — сказал скаари.
В этой части их подземного жилища было особенно темно, и я различал перед собой только его темный силуэт. Судя по звукам, скаари привел в действие какой-то механизм и теперь ждал эффекта.
Черт бы их побрал, этих скаари. Они спасли нам с Азимом жизнь, но я уже давно перестал чувствовать благодарность за этот их поступок. Несколько месяцев существования на положении гриба кого угодно заставят пересмотреть свои взгляды на спасителей.
Тем более что само спасение носило добровольно-принудительный характер.
Механизм, который скаари запустил в действие, оказался лифтом. Кабина была освещена чуть лучше, чем коридор, и мне удалось рассмотреть своего провожатого. Половозрелый самец из касты воинов, судя по рисунку на броне, не из рядовых. Что-то вроде младшего офицерского состава. Дважды оставил потомство, что среди скаари большая редкость.
Элитный экземпляр.
— Куда мы идем? — поинтересовался я, привычно делая двухсекундные паузы после каждого слова, чтобы облегчить работу древнему автопереводчику.
— К Кридону.
Потрясающее объяснение. А сейчас мы не на Кридоне, что ли?
Лифт ехал медленно и, судя по ощущениям, вверх. Впрочем, не думаю, что минус третий уровень чем-то принципиально отличается от минус тридцатого. А даже если и отличается, то в темноте большой разницы я все равно не замечу.
Нельзя сказать, что до нашего «спасения» кораблем клана Кридона я не сталкивался со скаари и не имел с ними никаких дел. Сталкивался и даже повоевать пришлось. Однако только после того, как команда спасателей доставила нас на борт чужого корабля, я понял, насколько скаари чужие.
На их корабле было темно. Скаари видят в более широком спектре, нежели люди или даже кленнонцы с их генетически усовершенствованным зрением, и не нуждаются в корабельном освещении. Поначалу к этому очень трудно привыкнуть, и вечная тьма, а в лучшем случае полумрак удручающе действует на психику.
К тому же у скаари наблюдалась явная проблема с прямыми углами. Прямых углов у них практически не было. Четырехугольных помещений, впрочем, тоже, а даже если и были, то углы все равно были не прямыми. Это раздражает.
Но не так раздражает, как запах, пряный терпкий запах, который устанавливается в любом помещении, где находится больше одного скаари. Как, например, на их корабле. Или в их подземном убежище на планете Кридон, принадлежащей клану Кридона. И даже в лифте.
Говорят, что к любому запаху можно привыкнуть и через какое-то время его перестаешь замечать. Черта с два. К запаху скаари привыкнуть невозможно, и временами я мечтал даже не о свободе, а всего лишь о глотке свежего воздуха. Пусть даже он исходит из рециркулятора, лишь бы ничем не пах.
На фоне запаха меркла даже вода с неприятным привкусом и отвратительная на вкус еда, которая, как нас заверили скаари, вполне пригодна для человеческих желудков. Тут они не соврали, после того как мы провели несколько дней в санитарном узле корабля, наши желудки таки сумели адаптироваться к этой еде. Хотя приятнее на вкус она не стала.
Лифт остановился, но двери открываться не спешили. Поскольку мой провожатый не проявил по этому поводу никакого беспокойства, я тоже не стал нервничать.
Скаари стремительны в бою, но крайне неторопливы в обычной жизни. Наверное, это они взяли от своих предков, динозавров, и эта неторопливость тоже раздражает тех, чьими предками были суетливые приматы. В общем, стоило мне узнать скаари поближе, и вопрос о необходимости войны с Гегемонией вызывал гораздо меньше раздумий.
Двери лифта открылись, но мой провожатый не сдвинулся с места.
— Иди, — сказал он.
— Куда? — Снаружи было темно, и после лифта, в котором присутствовало пусть и скудное, но все же освещение, я вообще ничего не видел.
— Туда, — сказал скаари.
Логично. Можно было и не спрашивать, более вразумительного ответа я бы все равно не дождался. Скаари вообще не баловали нас ответами.
Как только я вышел из лифта, его двери закрылись за моей спиной, и я оказался в абсолютной темноте. Хорошо хоть, что я темноты не боюсь. Окажись на моем месте человек с фобией, ему явно пришлось бы несладко.
Поскольку я не видел особого смысла в том, чтобы куда-то идти, я решил стоять на месте до тех пор, пока глаза хотя бы немного не адаптируются к местному освещению. Ну или пока тут чего-нибудь не произойдет. И только мне показалось, что я начал различать в окружающей меня тьме очертания отдельных предметов, как невидимая рука повернула выключатель и зажгла свет.
Каюту, которую отвели нам с Азимом на борту корабля скаари, напоминала камеру в средневековой тюрьме. Единственное, чего не хватало для полного сходства, — это сырость, которой тут не было. Зато все остальное точно по списку — темнота, теснота, низкие потолки, жесткие нары и маленький иллюминатор вместо зарешеченного окошка.
— Вполне сносные условия, — заявил Азим, занимая лежачее место рядом с иллюминатором. — Доводилось мне бывать в местах и похуже этого.
— Рад бы сказать, что мне тоже доводилось, но это было бы слишком наглое вранье, — сказал я. — Как думаешь, для чего мы им понадобились?
— Вообще-то хочу напомнить, что понадобился им ты. Меня они захватили просто для компании.
— И зачем я им понадобился?
— Ну ты же теперь политически значимая фигура, — хмыкнул Азим. — Названый сын калифа как-никак. Они же не знают, что скорее никак, чем как.
— А что они сделают, когда узнают, что никакой ценности для Асада я не представляю?
— Откуда мне знать? — сказал Азим. — Хотя… я слышал, что среди скаари процветает культ людоедства. Особые гурманы предпочитают есть людей сырыми. И живыми.
— Не смешно.
— Они Чужие, — сказал Азим. — У них свои представления о чувстве юмора.
Залившее зал слабое серебристое свечение, которое в нормальных условиях можно было бы назвать только полумраком, показалось мне ярче дневного света после нескольких месяцев полной темноты. Я зажмурился, привыкая к свету… Черт побери, такими темпами и ослепнуть недолго.
Через минуту я мог уже нормально осмотреться.
Как выяснилось, лифт доставил меня в круглый зал около пятидесяти метров диаметром. Потолок представлял собой полусферу, которая и являлась источником света. Посреди зала стоял небольшой столик, а рядом с ним были два кресла. Точнее, одно кресло, похожее на офисное, и один предмет мебели, который автопереводчики скаари за неимением другого слова привыкли называть креслом. Помимо прочего у него была раздвоенная спинка со специальным отверстием для хвоста.
В этом кресле сидел самец скаари, самый старый из всех, кого мне доводилось видеть. Его серовато-желтую кожу испещряли десятки шрамов, он был худой и походил на чучело из музея антропологии.
— Проходи, садись. — Зато у него был шикарный автопереводчик, умеющий разговаривать не механическим, а вполне нормальным человеческим голосом. Правда, это был голос молодого человека, отчего при его звуках у меня возникал когнитивный диссонанс.
Я прошел в центр зала, занял свободное кресло и обратился в слух.
— Я Кридон, — сказал скаари. — Я ношу имя этой планеты и являюсь главой клана Кридона.
— Знакомство с тобой честь для меня, — сказал я, но внутри появился холодок.
Понятия не имею, что от меня могло понадобиться главе клана. Разговаривать с Кридоном — это же все равно что удостоиться аудиенции императора Таррена Второго, и я не понимал, чем мог заработать сие удовольствие.
— Как мне называть тебя, человек с множеством имен?
— Зови меня Алексом, — сказал я. — В конце концов, именно это имя дали мне при рождении.
На столике между нами лежало множество разных предметов, среди которых был и силовой меч, тот самый, которым пользовался Феникс, убивая кленнонских штурмовиков. Оружие.
А мы тут вроде один на один беседуем. Неужели скаари совсем не опасаются за жизнь своего командира? Или я просто не вижу стрелков и все время нахожусь под прицелом? Пожалуй, во второй вариант мне было поверить куда легче.
— Я знаю о тебе многое, — сказал Кридон. — Ты был на Новой Колумбии. И твой спутник тоже.
— Я тогда служил в пехоте Альянса.
— Тебе доводилось убивать скаари?
— Пехота Альянса официально не принимала участия в боевых действиях.
— Верно. Но я спросил не об этом.
— Доводилось, — сказал я. — На то и война.
— Успокойся, никто не собирается мстить тебе за клан Прадеша. Они были… — тут переводчик все-таки запнулся, — стаей бешеных псов, и тот, кто истребил их, оказал услугу всем нам. Но ты не уроженец Леванта, раз служил в пехоте Альянса. Как же так получилось, что Асад ад-Дин назвал тебя своим сыном?
— Мне кажется, проще спросить об этом у самого Асада ад-Дина.
— Я спрашивал, — сказал Кридон. — Сейчас я спрашиваю тебя.
Ого, подумал я. Хотя чему тут удивляться? Это политика, и нет ничего странного, что политики общаются между собой. Судя по тому, что я знал о Гегемонии, глава клана Кридона был куда более могущественной персоной, чем левантийский калиф. Особенно если сравнивать по количеству военных кораблей, которые каждый из них мог выставить на поле боя.
— Полагаю, он использовал меня в политических играх, — сказал я.
— Не стану лукавить, я собирался поступить так же, — сказал Кридон.
— Собирался? — уточнил я.
Это тонкость перевода или скаари сознательно использовал прошедшее время? И если так, то что заставило его передумать?
— На Леванте ты уже официально числишься погибшим, — сказал Кридон. — Я связался с калифом, рассказал ему о том, что ты жив и находишься у нас, и предложил хорошую цену за то, чтобы вернуть тебя обратно. Он согласился заплатить эту цену, но изменил условия сделки. Он предложил нам убить тебя и сделать так, чтобы никто не узнал о том, что ты не погиб вместе со станцией «Гамма-74-К».
— И как вы намерены поступить? — Почему-то я не слишком удивился, услышав о встречном предложении Асада. Его отношение ко мне было слишком хорошим, чтобы быть искренним.
— Признаться, я был удивлен этим предложением, — сказал Кридон. — Калиф показал нам, что мы неправильно оценили твою роль в происходящих событиях и оценили тебя неправильно. Тогда я решил посмотреть на тебя внимательнее.
Глаза Кридона были подернуты белесой туманной пленкой, и я не мог определить, куда направлен его взгляд во время разговора. Но сейчас я четко осознал, что смотрит он прямо на меня.
Он в моих глазах выглядит как старый разумный ящер, чужой, наделенный огромной властью.
Любопытно было бы узнать, что он видит, кем я кажусь в его глазах. Но моего воображения не хватало, чтобы это представить.
— У скаари есть пути для получения информации с территории, заселенной людьми, — сказал Кридон. — Я узнал о тебе многое, но хотел бы знать больше.
— Мне тоже много чего хочется знать, — сказал я. — Например, мне хочется знать, принял ли ты предложение калифа?
— Нет, — сказал Кридон. — Я подумал и пришел к выводу, что у него нет ничего такого, что было бы мне надо и чего я не мог бы взять сам.
— А как же первоначальная цена за мое возвращение?
— Я же сказал, тогда я оценивал тебя неправильно.
— Я это слышал, но так и не понял, что ты пытался этим сказать, — признался я.
— Я думаю, ты не просто человек, — сказал Кридон. — И цена твоей жизни гораздо выше, чем та, которую готов заплатить левантийский калиф.
Как я уже говорил, все это время скаари проводили по отношению к нам «политику гриба». Знаете, как поступают с грибами? Их держат в темноте и кормят дерьмом.
Удивительно похоже на то, как относились к нам скаари из клана Кридона, и дело не только в отсутствии освещения и в качестве еды, которой нас кормили.
Информационный вакуум, в который мы попали, в текущих обстоятельствах был худшей из всех пыток. Судьба станции и оставшихся на ней людей, сложная ситуация в галактике, возможное начало крупномасштабных боевых действий… Скаари не говорили нам ничего. Они даже о нашей собственной участи нам ничего не говорили.
Азим погрузился в глубокие раздумья.
Ему было тяжелее, чем мне: предали-то нас обоих, но в отличие от него для меня это не стало таким уж откровением. Знакомство с генералом Визерсом многому меня научило, и теперь я привык ждать подвоха практически во всем и в любой момент. Наверное, вот так и становятся настоящими параноиками.
В этой истории было много неясного, и главное белое пятно покрывало способ, благодаря которому Асад ад-Дин мог предвидеть развитие событий на станции за полгода до того, как эти самые события начали происходить. Это белое пятно на корню рушило любую теорию, которую я пытался выстроить для объяснения его действий, но совпадений все-таки было слишком много для того, чтобы я поверил в их случайность.
— Я не знаю, как мне теперь быть, — признался Азим, и сам факт, что он решился заговорить об этом со мной, свидетельствовал о глубине его сомнений. — С одной стороны, я поклялся в верности своему калифу, и ничто не может отменить этой клятвы. С другой стороны, очень похоже на то, что Асад предал меня, и я не знаю, как к этому относиться и что в этой ситуации мне следует делать. Я надеюсь только на то, что скаари примут относительно нашей судьбы такое решение, которое исключит возможность нашего возвращения на Левант.
— Я бы не слишком на это надеялся, — сказал я. — Для чего бы нас ни захватили скаари, я не думаю, что это никак не связано с Левантом и правящей династией. Если бы им был нужен просто человеческий материал для опытов, они могли бы собрать на станции целую толпу. С учетом, что у них был корабль, а корабль — это единственный способ не сдохнуть посреди космоса.
— Если допустить, что слухи о некоторых традициях скаари по отношению к пленным хотя бы чуточку правдивы, я думаю, что сдохнуть посреди космоса — это не самый плохой выбор, — сказал Азим.
Его заявление так и искрило оптимизмом, о чем я ему немедленно и сообщил.
Азим пожал плечами — я скорее услышал шорох этого движения, чем увидел его, — и улегся на кровать.
Скаари сидел боком ко мне и все время держал голову прямо, так что мне оставалось только любоваться его профилем. Но это не означало, что он не наблюдал за мной все время разговора: глаза скаари посажены по разным сторонам продолговатого черепа, и сектор обзора у Чужих даже больше, чем у лошадей. Это нам еще в учебке пехоты Альянса рассказывали.
Заявив, что он не считает меня просто человеком, Кридон взял паузу. То ли для того, чтобы последить за моей реакцией, то ли разговор его утомил, то ли… Кто их разберет, этих ящеров.
Я только надеялся, что он не очень хорошо умеет читать по человеческим лицам. К сожалению, я по лицам скаари читать вообще не умею, поэтому мне сложно сказать, что он имел в виду и как много он обо мне знает. Я и сам-то считал себя не просто человеком, а человеком из прошлого, но вот откуда об этом мог узнать старый Кридон, правящий воинственным кланом на другом конце галактики?
— Молчишь, — констатировал Кридон.
— Твое заявление было несколько неожиданным, — сказал я.
— Мне четыреста с лишним лет, — сказал Кридон. — Для меня уже давно не существует неожиданностей, существуют только возможности.
— И какую возможность ты сейчас видишь перед собой?
— Иногда появляются скаари, которые выглядят, как скаари, разговаривают, как скаари, ведут себя, как скаари, и даже думают, как скаари, — сказал Кридон. — Но на самом деле они не являются скаари.
— И как же это можно определить, если они поступают и даже думают, как скаари? — Во-первых, это действительно любопытно, а во-вторых, хотелось бы знать, какое отношение это имеет ко мне.
— Скаари — древний народ, — сказал Кридон. — Мы осваивали галактику уже в те времена, когда вы еще прыгали по веткам. Мы обладаем технологиями, которые вы не постигли, не постигнете еще тысячу лет и возможности которых вы сейчас понять не в состоянии, поэтому те из вас, кого мы познакомили с результатами, которые дают эти технологии, называют их магией. Так вот, поверь мне, мы можем отличить настоящих скаари от… «других». — В речи Кридона не было паузы, значит, виноват был переводчик, подыскивающий наиболее подходящее по значению слово.
— Что делают эти «другие»? — спросил я. — И что вы делаете с ними, когда отличаете от своих?
— Убиваем. — Кридон решил ответить сначала на второй вопрос. Или же он решил на первый вообще не отвечать.
Когда пауза слишком затянулась, я повторил вопрос.
Вместо ответа Кридон нажал на кнопку в подлокотнике своего кресла, и полусфера над нами перестала светиться. На мгновение мы оказались в темноте, потом свет появился вновь. Но это был уже другой свет, серый, какой бывает поздней осенью в особо пасмурный день.
Купол над нами обрел прозрачность, и оказалось, что мы сидим посреди серой пустыни, где ветер гоняет между серыми барханами серый песок. Небо затянуто плотными тучами, через которые еле-еле пробивался свет местной звезды… Я осмотрелся. Серая унылая пустыня тянулась от горизонта до горизонта в любом направлении, на поверхности планеты не было даже намеков на признаки жизни. Только мы, накрытые невидимым куполом, и бесконечная пустыня.
Насколько я знал, скаари предпочитают жить совсем не в таких условиях, им ближе зеленые джунгли, и обычно для жизни они выбирают планеты, похожие на Новую Колумбию, а не на пустыню Гоби, показанную по черно-белому телевизору.
— Это Кридон, — сказал скаари. — Планета, имя которой я ношу, планета, имя которой носит мой клан. Дело чести для меня — жить на планете, которая дала мне имя. Теперь она вся выглядит так.
— Что здесь произошло?
Не могу себе представить, что скаари изначально пытались колонизировать эту пустыню, а потом выстроили себе убежище под землей, вместо того чтобы найти для себя более приятную планету.
— А как ты думаешь? — спросил Кридон. — Здесь произошла война. Эта пустыня до сих пор светится по ночам. Радиация.
— Война между кланами? — уточнил я.
— Да.
— И как выглядит родная планета вашего врага?
— Как облако астероидов, — сказал Кридон. — Неужели ты думаешь, что, если бы мы проиграли в той войне, тебе сейчас было бы с кем разговаривать?
Конечно, для меня не было открытием, что скаари воюют между собой, собственно, считалось, что только поэтому, занятые очередными внутренними разборками, они пропустили становление человечества и позволили нам стать тем, кем мы стали, но я не думал, что они воюют именно так. С орбитальными бомбардировками и уничтожением целых планет. Клан Прадеша на Новой Колумбии действовал совсем по иному сценарию, гораздо более щадящему, и мне почему-то казалось, что примерно так скаари всегда и воюют.
Действия клана Прадеша были похожи на то, как бы повели себя в такой ситуации люди, они были понятными, и им можно было противостоять. Здесь же оказалась задействована мощь, которую мне сложно было представить.
Если раньше мысль о войне с ящерами меня пугала, теперь она казалась мне катастрофой. Я не представлял, как можно воевать вот с этим.
— Это случилось три века назад, — сказал скаари. — В те времена я еще не был Кридоном. Враг нанес удар по нашей планете, прежний Кридон приказал ответить тем же. Мы ответили. Я был капитаном одного из боевых кораблей и сам наносил удар за ударом по планете врага. Здесь погибло полтора миллиона скаари, там — больше четырех. Пока идет орбитальный бой, население успевает укрыться в подземных убежищах, но мы работали по планете так долго, что и это не помогло им спастись. Война на этом закончилась, но мы хорошо запомнили, кто был союзниками напавшего на нас клана, и, когда я стал Кридоном, мы продолжали это помнить.
— И мстить? — уточнил я.
— Клан Прадеша был последним из тех союзников, — сказал Кридон, не ответив на мой вопрос. Или это и был ответ?
Могло ли быть так, чтобы стая «бешеных псов» скаари вовсе не действовала наудачу, захватывая планету, которую им с их ресурсами сложно было бы держать? Что, если им была обещана поддержка другого клана, гораздо более могущественного, обладающего сотнями боевых кораблей и способного наладить орбитальную оборону с нуля?
Аналитики Империи и Альянса утверждали, что действия Прадеша были спонтанными, что скаари действовали наобум, что в момент нападения они даже не думали о том, как будут удерживать планету, и обвиняли Прадеша в недостатке стратегического планирования. А не могло ли быть так, что помощь, на которую рассчитывал Прадеш, просто не пришла, что его предали, оставив разбираться с флотом Реннера один на один?
Я не сомневался, что, если бы над Новой Колумбией вывесились боевые корабли Кридона, события на планете развивались бы совсем по другому сценарию. Может ли быть так, что в роли предателя в той истории выступал не только Альянс, но и один из самых могущественных кланов Гегемонии?
Политические игры, в которые я невольно оказался замешан, начинали казаться мне все более изощренными.
— Я думаю, что во главе атаковавшего нас клана стоит «другой» скаари, — сказал Кридон. — Или «другим» был кто-то из ближнего окружения главы клана, кто-то, к чьим советам он прислушивался. У меня нет и тени сомнения, что война была спровоцирована «другими».
— Зачем это им?
— Я не знаю. Но каждый раз, когда среди нас появляются «другие» скаари, история меняет свой ход.
И тут до меня наконец-то дошло.
— Ты думаешь, что я — «другой» человек?
— Ты сказал. — Кридон нажал кнопку, и купол над нами вернулся к своему первоначальному состоянию, став источником света и скрыв от нас унылую серую пустыню, в которую превратилась родная планета моего собеседника.
Когда корабль скаари прибыл в свою родную систему и повис на орбите, нас с Азимом отправили вниз на одном из челноков, иллюминаторы в пассажирском отсеке которого конструкцией не предусматривались, и мы даже отдаленно не могли представить, куда мы попали. Тогда я почему-то не думал, что нас доставят на родную планету клана, которая значилась в звездных картах Альянса как одна из столичных планет.
Аналитики СБА до сих пор понятия не имели, какая из планет скаари является прародиной всей их расы, и напротив Кридона в их списке стоял большой вопросительный знак. Еще была версия, что прародина находится во владении самого могущественного клана, но эта теория упиралась в тот факт, что в разные периоды истории Гегемонии самыми влиятельными в ней оказывались разные кланы. Еще одна теория гласила, что изначальная планета ящеров была уничтожена в одной из многочисленных междоусобных войн.
Тот Кридон, который показал мне глава клана, вряд ли был похож на материнскую планету целой расы. Мне почему-то казалось, что разумные существа не должны поступать так с планетой, которая подарила им жизнь, но кто знает… Может быть, командиры той бомбардировки, что превратила поверхность Кридона в радиоактивную пустыню, заливались крокодиловыми слезами, отдавая приказы об атаках.
Визерс говорил мне, что для темпорального проекта крайне важно знать, какая из планет скаари является их прародиной, и, несмотря на то что, по словам того же Визерса, темпоральный проект накрылся толщами океанской воды, я все равно продолжал просчитывать возможности и собирать информацию о наших потенциальных врагах.
Правда, неизвестно, когда мне удастся поделиться этой информацией с кем-то кроме Азима и удастся ли вообще, а шансы на выживание самого генерала Визерса казались мне весьма сомнительными. Я не знал, был ли он ранен в той схватке, что последовала сразу за ударом по станции корабля Альянса, и если ранен, то насколько тяжело. Но совсем списывать Визерса со счетов казалось мне преждевременным решением. Мне удалось выбраться из той истории живым, вполне возможно, что и ему тоже удалось. Боевой корабль Альянса был уничтожен в схватке с кленнонцами, но вряд ли он был единственным способом выбраться со станции. Генерал СБА не мог не предусмотреть для себя запасных путей отхода.
Если он жив, то… мне хотелось бы о многом с ним поговорить. В частности, о том, знает ли он что-либо о «других» скаари и нет ли у него информации о «других» людях. И не считает ли он, подобно Кридону, «другим» человеком меня самого.
А еще меня все больше интересовали люди из того короткого списка, который он мне предоставил. Да и, чем черт не шутит, к личности Феникса у меня тоже было много вопросов.
— Ты ждешь от меня какого-то подтверждения твоих слов? — спросил я Кридона.
— Нет. Это было бы слишком наивно с моей стороны.
— А может ли быть так, что я сам не знаю, что я… «другой»?
— Возможно.
— Ваша особая магия скаари может дать однозначный ответ на этот вопрос? Поможет убедиться?
— Нет, — сказал Кридон. — Этот метод действует только для скаари.
— А вы хоть раз пробовали его на людях?
— Для скаари этот метод фатален, — сказал Кридон. — Если ты «другой», то умрешь. Все еще хочешь попробовать?
— Нет, — сказал я. — Больше не хочу.
— Ты не знаешь себя? — спросил Кридон.
— Мне казалось, что знаю. Вот до этого разговора. Похоже, скаари нашли усовершенствованный метод охоты на ведьм. Смерть подтверждает виновность, а не наоборот. По сравнению с методами инквизиции этот вариант можно даже назвать гуманным.
— Ты не знаешь себя, — повторил Кридон, и сейчас это уже не было вопросом. — Иначе мои слова не могли бы смутить твой разум.
— Есть во всем этом некоторые странности, — признал я.
— Расскажи мне о них.
— А ты скажешь мне, как ты намерен с нами поступить? — поинтересовался я. — Или это будет зависеть от итогов нашей беседы?
— Я мог бы сейчас солгать, чтобы сделать тебя более разговорчивым, — сказал Кридон. — Но я уже принял решение.
— И каково оно?
— Ты из тех людей, которые всегда оказываются в гуще событий, — сказал Кридон. — И до конца неясно, что тут причина, а что следствие, ты ли идешь за событиями, или они идут за тобой. В любом случае я полагаю, что, если ты долго задержишься на одном месте, события начнут происходить и там. Ты вносишь непредсказуемость. Оставлять тебя на Кридоне было бы опасно для Кридона.
— И?..
— Я дам тебе и твоему спутнику корабль, — сказал Кридон. — У нас есть человеческие корабли, с управлением которых вы сможете разобраться. И вы должны будете покинуть пространство Гегемонии.
— Вот так просто?
— А я люблю простые решения.
— И что ты попросишь взамен? — Насыщенная событиями жизнь отучила меня верить в бескорыстность человеческих поступков. И нечеловеческих, как выяснилось, тоже.
— Ничего.
— Не подумай, что я жалуюсь или что мне не нравится это решение, — сказал я. — Но оно мне непонятно.
— Я должен объяснить?
— Не должен. Но раз уж мы тут беседуем…
— Я думаю, что ты — человек функции, человек задачи, запрограммированный для достижения конкретной цели, и все события твоей жизни, сколь бы затейливыми они ни были, ведут тебя к этой цели. И здесь ты оказался не случайно. Сейчас ты в моей власти, и я могу убить тебя, отдав приказ или сделав это собственными руками, но я не хочу становиться на дороге у предназначения.
— И какая же у меня цель?
— Откуда мне знать, если ты сам этого не знаешь?
— Кридон, со всем моим уважением, но… сейчас ты говоришь странные вещи, в которые мне сложно поверить.
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам, — сказал Кридон, и я ущипнул себя за руку, чтобы проснуться. Сны мне порой снятся довольно сумасшедшие, но скаари, цитирующий Шекспира, — это перебор даже для них.
Проснуться не удалось, разговор все-таки происходил наяву.
Видимо, они скормили тексты Шекспира автопереводчику, обучая его языку, а Кридон воспользовался какой-нибудь подходящей по смыслу цитатой на своем языке, которую компьютер не стал переводить, целиком заменив человеческим эквивалентом… Но, несмотря на довольно логичное объяснение, которое мне удалось придумать для одной фразы, остальная беседа отнюдь не стала казаться мне менее бредовой.
— Мы верим, что в этом мире нет… случайностей, — сказал Кридон. — Любое событие, сколь бы спонтанным и нелепым оно ни казалось, закономерно и является частью общей картины.
— Фрагментом головоломки, — сказал я.
— Еще мы верим в судьбу, — сказал Кридон. Не такие уж они и Чужие, раз им удалось сохранить суеверия в век развитых космических технологий, подумал я. Это качество делает их похожими на людей. — Рок ведет тебя к твоей цели.
— И что это может быть за цель?
— Кто знает. Может быть, ты должен остановить войну, может быть, ты должен спасти жизнь кому-то более важному для Вселенной, чем ты, может быть, случайно оказавшись свидетелем какого-то события, ты не дашь ему свершиться… Или, наоборот, подтолкнешь кого-то к решительным действиям. Или просто не позволишь кому-то оторвать крылья бабочке, которая важна для сохранения вселенской гармонии.
— Ты говоришь о чем-то невещественном, — сказал я. — О том, что нельзя потрогать руками и попробовать на вкус.
— Разряд нейростаннера тоже нельзя потрогать руками и попробовать на вкус, — сообщил мне Кридон. — Однако ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что разряд нейростаннера убивает.
— Нейростаннер вещественен, — сказал я. — Человек, который держит его в руках, тоже вещественен.
— Если ты не видишь того, кто управляет роком, это не значит, что его не существует.
— А ты видишь?
— Мне четыреста лет, — сказал Кридон. — Сейчас я вижу много такого, чего не видел раньше. Придет время — увидишь и ты. Может быть.
Иногда, глядя со стороны, мудрость очень сложно отличить от маразма. Попробуй разбери, открылось ли с возрастом новое зрение или просто мозг слетел с катушек.
— Как мне найти мою цель?
— А ты уверен, что это необходимо? Рок приведет тебя к ней.
— Я хотел бы знать, куда иду.
Скаари очень по-человечески развел руками.
Понятно, отвечать он не будет. Или не хочет, или не может, или ему просто все равно и он не видит в этом никакой необходимости. Странное поведение для существа, не желающего становиться на дороге у рока.
— Когда вы предоставите нам корабль? — спросил я.
— Завтра. Полагаю, вам хватит нескольких дней, чтобы разобраться с управлением.
— Думаю, да. — Азим как-то хвастался, что умеет управлять практически всем, что предназначено для передвижения со скоростью большей, нежели скорость пешехода, и сделано людьми. — Но мне нужна информация. Если мы должны покинуть территорию Гегемонии, было бы полезно знать, что происходит в другой части пространства.
— Война между Альянсом и Империей уже началась, если ты об этом, — сказал Кридон. — Но планеты пока в безопасности. Боевые флоты маневрируют в пространстве.
Как и предсказывал генерал Визерс. Первая стадия войны будет тактической, затянется надолго и обойдется без ударов по планетам и значительных жертв среди мирного населения.
— Мне хотелось бы знать больше подробностей, — сказал я.
— Мы зальем часть информации о передвижении флотов в бортовой компьютер вашего корабля, — сказал Кридон.
— Скаари вмешаются в конфликт?
— Уверен, что рано или поздно это произойдет, — сказал Кридон. — Вряд ли кланы надолго удержатся от вмешательства в передел сфер влияния. Многие недовольны нынешним положением вещей.
— А ты?
— Клан Кридона вполне устраивает то место, которое он занимает сейчас, — заявил скаари. — Но если кто-то из наших врагов возвысится…
— Значит ли это, что Гегемония не выступит единым фронтом? — уточнил я.
— Не значит.
Вот оно как.
Сам Кридон, судя по всему, не горит особым желанием влезать в мясорубку галактической войны, но не исключает такой возможности, равно как не исключает возможности объединения Гегемонии перед лицом общего врага. То, чего боялись аналитики СБА, все-таки возможно.
— Я могу задать вопрос, не связанный с нашей предыдущей беседой?
— Можешь.
— При давнишнем разговоре, касающемся неисследованной части галактики, ваш консул употребил словосочетание «патрулировать пустоту». Что оно означает?
— А что тебе здесь неясно?
— Вы кого-то опасаетесь? В галактике есть кто-то еще?
— Космос велик.
— И пустынен.
— Даже в пустынях есть своя жизнь, — сказал Кридон. — И свои хищники.
— Это как-то связано с гигантским кораблем-разрушителем, который когда-то в прошлом нанес флоту Гегемонии огромный ущерб?
— Я уже говорил, в этом мире все связано и не бывает случайностей.
Он то ли просто не хочет разговаривать на эту тему, то ли считает свои ответы исчерпывающими. Как бы мне вытянуть из Кридона побольше информации, пока он еще в настроении говорить?
— Но вы что-нибудь выяснили относительно того, откуда взялся тот корабль?
— Из пустоты.
Логично.
— А как выглядел экипаж?
— После того как наши предки закончили разбираться с тем кораблем, там не осталось ничего, что могло бы им позволить делать выводы об экипаже, — сказал Кридон. — Но ты задаешь не те вопросы. Неважно, откуда прилетел тот корабль и кто им управлял. Главный вопрос — почему?
— Вы на него ответили?
— Я ответил, — сказал Кридон. — Но тебе придется искать этот ответ самостоятельно.
— Потому что я не готов его услышать? — уточнил я. Обычно так говорят, когда не хотят делиться важной информацией.
— Потому что ты все равно не поверишь тому, что я скажу. Но я могу дать тебе подсказку. В истории человечества тоже случалось нечто подобное.
— Э-э-э… да? — В учебниках истории я ничего такого не нашел. Или же Кридон вкладывал в слово «подобное» какой-то другой смысл.
— Я не мог не заметить, что ты так и не ответил на мой вопрос относительно твоих собственных странностей, которые смущают твой разум, — сказал Кридон, резко меняя тему беседы. Или ему и впрямь интересно, или он больше не хочет говорить о прошлом Гегемонии.
— У меня очень хорошая память, — сказал я. — Почти абсолютная. Для людей это несвойственно.
— И все?
— Еще я чувствую приближение опасности, — сказал я. — Незадолго, но этого времени обычно хватает, чтобы предпринять действия, необходимые для спасения жизни.
— Рок помогает тебе.
— Сохраняет мне жизнь и ведет к неведомой мне цели, ага, — сказал я. — Я не очень-то верю в эту муть.
— Все мы в руках рока независимо от степени нашей веры в него, — сообщил Кридон. — Думаю, мы поговорили достаточно, и тебе стоит пойти и обрадовать своего спутника тем, что ваше ожидание завершено.
— У меня остался последний вопрос.
— Спрашивай.
— Почему ты разговариваешь со мной? Почему ты так откровенен с человеком?
Впервые за весь разговор Кридон повернул ко мне свою голову, и я встретился с взглядом его желтых, немигающих глаз. Древних и безжалостных.
— Если ты тот, о ком я думаю, то этот разговор не поможет тебе и не повредит скаари, — сказал глава клана. — Если я ошибаюсь, а я допускаю и эту возможность… Мне четыреста лет. Я больше двух столетий управляю этим кланом. Я уничтожал планеты и отдавал приказы об уничтожении планет. По одному моему слову миллионы воинов готовы отправиться убивать и умирать. Ты — мошка в сравнении со мной. Пыль, витающая в атмосфере. Я могу позволить себе быть откровенным в разговорах с мошками и пылью. А пыль, пусть и отягощенная знанием, никому не может причинить вреда. Потому что она пыль.
