ГЛАВА 13
Особая жизненная ирония заключается в том, что правда иногда может оказаться и на стороне параноиков.
Но самим параноикам от этого не легче, ибо они не получают ничего, кроме чувства глубокого морального удовлетворения. Это, конечно, тоже немаловажно и здорово поднимает самооценку, но в данный момент я бы променял тонну морального удовлетворения на один исправный корабль.
Запущенная Азимом система диагностики корабля заверяла, что все агрегаты функционируют в штатном режиме, но, несмотря на эти оптимистичные заявления бортового компьютера, попытки оживить основные двигатели оказались тщетными. Включив маневровые и до предела выбрав их мощность, мы отошли от гибнущей станции на безопасное расстояние, включили сигнал бедствия и стали держать совет.
— Ситуация пока еще не катастрофическая, — сказал я.
И она таковой действительно не была. Воздуха и припасов нам хватит на пару недель, а за это время в локальное пространство станции по-любому должен кто-то прилететь. Главный вопрос заключался в том, кто это будет — кленнонцы или Альянс. В любом случае нам предстояло столкнуться с определенными сложностями, но, ввиду последних изменений в ситуации, я бы предпочел, чтобы это оказались люди.
Кленнонская Империя была слишком близка к Кали-фату, а иметь дела с Калифатом мне сейчас не хотелось.
— Нас предали, — сказал Азим.
— Не без этого, — согласился я.
Азим не дурак. Он уже наверняка сообразил, кто именно нас предал, и мне сложно сказать, что сейчас творится в его голове и как он поступит. На всякий случай я достал силовой меч и сделал вид, что очень увлечен разглядыванием активирующей кнопки.
Конечно, я бы предпочел игольник, ибо, размахивая силовым мечом в тесноте кабины, можно повредить что-то очень важное, но игольник остался на «Гам-ме-74-К» еще в тот момент, когда я надевал скафандр.
— Никто из посторонних не знал о нашей операции, — сказал Азим. — Значит, предатель в ближайшем окружении Асада.
Я кивнул. От этого утверждения оставался всего один шаг до правильного вывода, но делать этот шаг за Азима я не собирался. Впрочем, он не заставил себя долго ждать.
— Или это сам Асад, — сказал Азим. — Не зря эта операция не нравилась мне с самого начала. Что-то тут было нечисто, и теперь мы точно знаем что.
— Очевидно, Асад не хочет, чтобы я вышел из всего этого живым, — сказал я. — А тебя просто принесли в жертву за компанию. Попутный ущерб.
Азим заскрежетал зубами. Полагаю, в таком состоянии он мог бы перекусить арматуру и не заметить этого.
— Но зачем ему это?
— Слишком много совпадений, — сказал я.
Еще генерал Визерс говорил об этом, когда предупреждал меня о возможных проблемах с моим транспортом, на который я возлагал столько надежд.
В случае с кораблем Визерс оказался прав. Наверное, он не сильно ошибался, когда говорил и о других совпадениях.
— Я служил ему верой и правдой. — Со стороны наша беседа напоминала диалог, но на самом деле каждый говорил со своими собственными мыслями. — Я поклялся ему в верности. Чего стоят эти клятвы, если он поступил со мной так, как он поступил?
Любопытно, что по этому поводу говорит кодекс буши-до? Самурай должен хранить верность своему князю до самой смерти, даже если сам князь его предал?
Полагаю, что, следуя этому кодексу и зная замысел Асада, Азим должен был бы убить меня, а потом совершить ритуальное самоубийство, выполняя волю своего сюзерена. Насколько Азим предан Асаду? Сможет ли он довести путь самурая до логического конца?
Асад отправил меня сюда совсем не для того, чтобы вывести на чистую воду своих братьев. Это была дымовая завеса, призванная затуманить зрение мне и Азиму. На самом деле Асаду нужно было, чтобы я умер здесь, на станции.
У меня не было никаких доказательств этой теории и тем не менее никаких сомнений в ней тоже не было. Каким-то образом Асад знал, что тут должно произойти.
«Граф Делрой» с отказавшим гипердрайвом, Феникс, притянувший за собой на хвосте генерала Визерса, военный корабль Альянса, мы с Азимом… Мы все сошлись в одной точке времени и пространства, и, видимо, для многих это не явилось ни случайностью, ни неожиданностью. Подтвердить эту теорию невозможно, и со стороны она кажется довольно бредовой, но это так.
Когда происходит слишком много совпадений, они не могут быть просто совпадениями и кажутся вам таковыми лишь потому, что от вас утаили ключевую часть информации.
Все упиралось в поломку «Графа Делроя», которая произошла через полгода после того, как я появился на станции. Новый корабль, и выход из строя одного из основных агрегатов стал неприятным сюрпризом для всей его команды. А была ли эта поломка вообще?
«Граф Делрой» уничтожен, так что теперь мы вряд ли узнаем правду. По крайней мере, заходить надо не отсюда.
Если принять за данность, что все последние события происходили по какой-то схеме, а не были порождением вселенской энтропии, то ключевой фигурой становился Феникс.
Он был на станции, он притащил за собой Визерса, он убил Бешеного Хенка Дигана, потом порубил в фарш имперских штурмовиков и сделал все для того, чтобы спровоцировать конфликт. Интересно, удалось ли ему самому выбраться из этой мясорубки?
А Визерсу?
Я оставил его в баре, под трупом Джерри, я видел, как импульс пробил тело Джерри насквозь, но судьба самого Визерса мне неизвестна. Сейчас он, может быть, уже мертв. А может, как раз в этот момент он умирает от потери крови или пробирается по разрушающейся станции, пытаясь найти выход. Сколько кораблей успело покинуть астероид? А сколько там еще осталось?
— Диверсия на программном уровне, — сказал Азим. — Ты прилетел сюда на этом корабле, и все было нормально. Я провел диагностику и не нашел неисправностей, компьютер и сейчас пишет, что все в норме. Для того чтобы учинить такое, нужны хорошие специалисты и много времени. Я примерно представляю, как это сделано, но обойти блок не смогу.
Хорошие специалисты, много времени… Понятно, что Асад обладал и тем и другим, что автоматически делало его главным подозреваемым, но к чему такие сложности? И почему мы вообще еще живы? Разве те же специалисты не могли запрограммировать какой-нибудь фатальный сбой в системе охлаждения реактора или…
Видимо, Азим подумал о том же, потому как к пульту мы рванулись одновременно. Он успел первым, заглушив основной реактор и лишив бортовой компьютер энергии.
Замечательно.
От того же реактора питалась и система жизнеобеспечения. Мы погрузились в темноту, и отведенное нам время сократилось с нескольких недель до нескольких часов — пока не кончится кислород, потому что регенераторы теперь тоже не работают. Хорошо, что у аварийного маяка и коротковолновой рации есть собственный источник питания, и мы все еще подаем сигналы бедствия.
Ну по крайней мере одно меня радует. Азим явно не горит желанием умереть, исполняя волю своего калифа.
— Все сходится, — сказал Азим. — Каким-то образом Асад знал, что здесь произойдет, что именно здесь Империя и Альянс схлестнутся в первый раз. Я готов поклясться, что он об этом знал, потому что только тогда в твоем пребывании здесь появляется смысл.
В кабине было темно, поэтому я смотрел в иллюминатор. От станции то и дело отваливались какие-то фрагменты, и было понятно, что долго она не продержится. Сколько людей до сих пор не сумели ее покинуть?
— Твою смерть должны представить как гибель от рук Альянса, — сообщил Азим. — Асад видит будущее Калифата в союзе с Империей, но далеко не все на Леванте разделяют его взгляды. Смерть национального героя и его названого сына от рук Альянса будет той последней каплей, которая сделает возможным этот союз. Теперь мне понятно, почему твою фигуру так назойливо раскручивали официальные СМИ. Асаду нужна была значительная жертва, но он не хотел терять никого из родственников.
Все это звучало чертовски логично, тем более что мое поведение на Новой Колумбии вовсе не было таким геройским, как его представляли левантийской публике, и уж единоличным спасителем нового калифа я точно не был. Если Асад знал о том, что именно здесь сойдутся в первом бою Империя и Альянс, то предложенный Азимом сценарий имеет право на жизнь. Но откуда Асад мог такое узнать?
Или Феникс работает на него? Или…
У меня все еще нет ключевого фрагмента этой головоломки, а без него все предположения кажутся бредовыми домыслами с уклоном в мистику. Не может же Асад видеть будущее… Такого не мог даже профессор Мартинес, чей темпоральный проект, по словам Визерса, закончился глобальной катастрофой. Они пробивали туннель в прошлое, а будущее… Будущее скрыто.
По словам Визерса, опять же.
А Визерс никогда не говорил всей правды.
Стоп, сказал я себе. Эдак ты сейчас договоришься до чего угодно. Ты в будущем, тут есть космос, есть Чужие, тут близятся звездные войны, но это все же не фантастическая сага. Иначе желание узнать имя автора и задушить его стало бы практически непреодолимым.
— У нас есть тяжелые скафандры с ранцевыми двигателями, — сказал Азим. — Мы можем выйти в космос, добраться до станции и попытаться отыскать там другой транспорт. Это все же лучше, чем сидеть здесь и ждать неизвестно чего.
— Мы отошли на значительное расстояние от станции — сказал я. — Думаешь, двигателей скафандров нам хватит, чтобы вернуться?
— Не факт, — согласился Азим. — Можно ненадолго активировать реактор и подойти поближе на маневровых, но я бы не стал рисковать. Неизвестно, когда и каким образом сработает чужая программа в бортовом компьютере.
— Может, после перезагрузки она вообще не будет работать, — предположил я.
— Может быть, — снова согласился Азим. — Но это не тот вопрос, ответ на который я бы стал искать экспериментальным путем. Тяжелые скафандры дадут нам больше шансов.
— Если они исправны.
— Они исправны. Я проверял.
— Корабль ты тоже проверял. А если там есть взрывное устройство, срабатывающее в момент включения ранцевого двигателя?
— Мне кажется, ты переоцениваешь прозорливость наших врагов.
— Когда я высказывал сомнения относительно корабля, ты то же самое говорил, — сказал я. — И посмотри, кто оказался прав.
— Да, — согласился Асад. — Но со скафандрами я все же готов рискнуть, даже несмотря на то, что в прошлый раз ты оказался прав.
— Кислорода хватит еще надолго, — сказал я. — Не вижу смысла дергаться раньше времени.
— Подождем. Но я не думаю, что за несколько часов наш выбор может принципиально измениться. Спасатели, с какой бы стороны они ни прилетели, так рано не явятся.
— Возможно, еще не все корабли покинули станцию, и нас подберет кто-то из них, — сказал я, наблюдая, как от астероида отваливается особенно большой кусок.
Еще минуту назад я думал, что это очередной фрагмент станции, пока не увидел свет, отбрасываемый включенными маневровыми двигателями на левом борту. Силуэт корабля был мне незнаком.
— Да, вижу, — сказал Азим. — Но на помощь этого корабля я бы не рассчитывал. Это скаари.
Интересно, что же заставило консульскую миссию так задержаться? Насколько я знал, других кораблей скаари на станции в момент начала атаки не должно было быть.
— Я бы предпочел, чтобы нас спас кто-нибудь из Альянса, — пробормотал Азим. — По крайней мере, мы могли бы записаться в пехоту, а это хоть какие-то шансы.
Да, если нас подберут имперцы, то вопрос нашего выживания будет зависеть исключительно от того, насколько далеко Асад зашел в своих контактах с кленнонцами. Вполне вероятно, что, узнав, кого именно они подобрали, имперцы просто вышвырнут нас в космос. Естественно, без скафандров.
Вопреки заверениями Азима корабль скаари лег на курс, который должен был привести их к нам. Неужели они шли на наш сигнал бедствия или же мы оказались на пути их следования случайно?
Неписаный кодекс космонавта гласит, что нельзя оставлять другого в беде, но насколько скаари будут следовать этому кодексу в те времена, когда даже гласные договоренности летят к черту? И надо ли нам, чтобы нас подбирали именно скаари? После Новой Колумбии я не питал по отношению к разумным ящерам особо теплых чувств.
— Мне все больше нравится идея с тяжелыми скафандрами, — сказал Азим, чьи мысли текли в том же направлении. Меня это не удивило, он ведь тоже был на Новой Колумбии.
Корабль скаари лег в дрейф на расстоянии меньше километра от нас. Если размерами он и уступал «Графу Делрою», то совсем немного.
Азим включил рацию, и до нас донесся скрежет корабельного автопереводчика динозавров.
— В вашем сигнале бедствия зашит код Левантийского Калифата, — сказал скаари. — Ваш борт приписки — Левант?
— Да, — сказал Азим. Глупо было отрицать очевидное.
— Амаль ад-Дин, названый сын калифа Асада ад-Дина и законного правителя Леванта, находится на борту?
Мы с Азимом переглянулись. Я кивнул.
— На борту, — подтвердил Азим.
— Корабль клана Кридона приветствует вас, — сказал скаари. — Какие проблемы на судне?
— Отказ основного двигателя.
— У меня нет времени высаживать спасательную команду, — сказал скаари. — Предлагаю вам надеть скафандры и выброситься в космос, мы вас подберем.
Ага, подберут. А дальше что?
— Куда вы следуете? — спросил Азим.
— В Гегемонию, — был ответ. — На Кридон.
— Нам нечего делать на Кридоне, — сказал Азим. — Пожалуй, мы подождем другие варианты.
— Мы вылетели последними, — сообщил скаари. — Больше на станции исправных кораблей нет.
Это заявление проверить невозможно, подумал я. Но если он не лжет — а какой смысл ему врать? — то выхода у нас нет.
— Я сформулирую по-другому, — сказал скаари. — Через пять мини-циклов я уйду отсюда и лягу на свой основной курс. Вы можете надеть скафандры и выброситься в космос, тогда мы вас подберем. Или вы можете остаться на борту и ждать другие варианты. — Мне показалось, что в голосе автоматического переводчика мелькнули издевательские нотки. — Вне зависимости от принятого вами решения перед отходом я расстреляю ваше судно из установки метеоритной защиты. Выбор за вами.
— Похоже, выбора у нас нет, — сказал Азим.
— Смерть со своим кораблем — это тоже выбор, и я пойму, если вы так решите, — не согласился с ним скаари. — Я начинаю отсчет времени. Азим снова посмотрел на меня.
Я кивнул. Смерть вместе с кораблем могла быть достойным, но несколько преждевременным выбором. Сейчас и вне зависимости от того, что хотели от нас скаари, я предпочел бы воспользоваться менее радикальным решением.
— Высылайте катер, — сказал Азим. — Мы выбрасываемся в космос.
— Клан Кридона доволен вашим решением, — сказал скаари и прервал сеанс связи.
