Глава 7

Поняв, что глюки совсем не глюки а самая что ни наесть реальность, я скосил глаза на тихо посапывающую Солину. Хм…теперь становилось понятно, почему все эльфы будто окаменели. Забросив одну ногу на меня, она обняла меня, и, прижавшись всем телом, уткнулась в шею. Должен заметить, что раньше Ушастая спала словно мёртвая, даже не слышно было как дышит, не говоря уж о том, чтобы вертеться во сне. Теперь же она спала практически как я, то есть, заснув на одной половине, могла проснуться на другой. Мне, конечно, жаль было будить Солину, но, как говорится, обстоятельства были не в нашу пользу. Сейчас эльфы в ступоре от увиденной ими картины, но скоро они придут в себя и злобное выражение, написанное на их лицах, явно отразиться и в их действиях. Впрочем, чувства эльфов я мог себе представить (но не понять). Эльфийка, которая САМА, ДОБРОВОЛЬНО спит с человеком. Это не просто фантастика, это за гранью любых устоявшихся представлений. Даже не могу представить их реакцию, если бы мы не просто спали, а проводили время более, так скажем, продуктивно. Хотя, может, и представляю. Они бы без разборов (а что тут разбирать? Человек насилует эльфийку, по-другому просто быть не может) попытались отправить меня на приём к Дженусу и, скорее всего, это бы им удалось.

— Ушастая? — шепнул я в ухо своему персональному чуду.

— Угм… — отозвалась она мне куда-то в шею.

— Ушастая? — повторил я свою попытку.

— Да, Хисп? — вполне внятно произнесла она, тем не менее даже не пытаясь отодвинуться от меня (чему я в душе возликовал, ведь раньше она буквально отскакивала от меня, если просыпалась в недопустимой близости от меня).

— Слушай, тут какие-то гады спать мешают. Причем, если я не сильно окосел от съеденных шашлыков, то это эльфы.

Я, честно говоря, сначала даже не понял, что же произошло на самом деле, просто эльфийка после моих слов как-то странно обмякла. Я очень часто слышал, пару раз даже видел, как люди падают в обморок, но вот такое, по-моему, случилось впервые. Ушастая только что 'улежалась в обморок'. Причем, когда я до конца осознал эту мысль, то меня просто скрутило от едва сдерживаемого хохота. Это, конечно, было слегка по-свински и совсем неблагородно но…но я ведь псих? Так какого хрена?!

Своим хохотом я и мёртвого бы инфарктником сделал. Эльфы, хоть и выглядели слегка хлипковатыми, но со здоровьем у них было не в пример лучше мертвых. По крайней мере, никто из них не упал и не задёргался в судорогах. Зато весь лагерь моментально проснулся, не прошло и минуты, как сонные люди протолкались сквозь толпу эльфов и уставились на меня (до сих пор истерично хохочущего). Может, я бы уже и успокоился, но стоило мне посмотреть на выражение лиц у эльфов, как неудержимый приступ веселья накатывал по новой. Спустя какое-то время в первых рядах появился Вард, безуспешно пытающийся подавить зевок. Кинув один единственный взгляд на хохочущего меня, затем оглядев стоящих эльфов, он что-то буркнул себе под нос, после чего просто толкнул локтём ближайшего эльфа:

— Чего он ржёт?

Остроухий мало что челюсть на землю не уронил. Они, понимаешь ли, пришли Солину спасать, а тут происходит непонятно что. Люди при виде эльфов не хватаются за оружие, не пытаются напасть, даже задают вопросы, а сама же виновница появления эльфов спокойно спала в обнимку с человеком. Вард, сообразив по обалдевшему лицу эльфа, что на свой вопрос ответа он не дождётся, обратился к другому ушастому, но результат оказался совершенно аналогичен. На его счастье я уже почти успокоился. Всё ещё похихикивая, я, присев на корточки рядом с Солиной, с трудом, но всё же смог растолкать её. Секунду она непонимающе всматривалась в моё лицо, затем, медленно переведя взгляд мне за спину, ровным голосом произнесла:

— Здравствуй, отец.

Лицо папаши приобрело выражение 'фейсом ап тейбл'. Кстати, сам папаша выглядел лет на тридцать и был просто хорош собой (хотя по мне он был хлипковатый, в хорошей драке после двух ударов бы сложился), хотя я ожидал, что эльфы, как и эльфийки, просто божественно красивы (в принципе, для женщин они могут быть, как для мужчин эльфийки). У него были волосы длиной чуть ниже плеч, золотистого цвета, аристократичное лицо, он был высокого роста (даже выше меня, вроде), одет же он был в какой-то плащ, укутывающий его не хуже кокона у гусеницы, а вот в руках он держал просто потрясную вещь — лук! Да какой! Он был огромный, причем черного-пречерного цвета (именно поэтому я его сразу не заметил, приглядевшись же к остальным эльфам, я увидел у них точно такие же луки). Я бы был совсем не против иметь при себе такой лук, правда, он имел один существенный недостаток — размер. Его надо было постоянно таскать с собой, уж слишком он был большой, практически одной высоты со своим хозяином. Мне стало искренне интересно, как они передвигаются по лесу с такими махинами и на какое расстояние бьёт сиё произведение искусства. Вряд ли при их создании обошлось без магии, а если ещё учесть какое дерево послужило материалом для их создания…

— Солина, это действительно ты? — прервал мои размышления голос папаши.

— Да, отец. Это действительно я — неестественно спокойным голосом ответила Ушастая.

— Что ты делаешь среди людей? — слегка растерянно произнёс папаша, потом дрогнувшим голосом добавил. — Они…они тебя не тронули?

— Нет, отец — улыбнувшись, ответила Солина. — Они меня не тронули, даже совсем наоборот.

— То есть?

— То и есть. Меня никто не трогает

Некоторое время Папаша непонимающе смотрел на дочь, затем опять задал вопрос:

— Почему ты спишь (эх…если бы) с этим человеком?

— Он меня защищает — просто ответила эльфийка.

Тут уж обалдели все (ушастые, в смысле), эльфы же, стоящие позади остальных, подошли посмотреть на такое чудо (типа меня). Человек, защищающий эльфийку? Это всё равно если сказать лев-вегетарианец или бабочка-людоедка, звучит одинаково дебильно.

— Защищает? — тупенько переспросил папаша.

— Защищаю! — рявкнул я, надоело мне быть пассивным, поэтому я решил принять непосредственное участие в разговоре. — А так же берегу, холю, лелею и прочую хрень тоже предоставляю. Даю слово, её даже пальцем никто не тронул, а если кто и тронет, то тут же останется без пальца, руки, ноги, уха и головы, а в случае чего-нибудь совсем безнадёжного я её сам прирежу, как говорится ни себе ни людям.

— Хисп! — возмущенно воскликнула Солина.

— Слушаю, золотце? — как не в чём не бывало ответил я.

'Золотце' от возмущения заехало мне локтём под рёбра. Всё, теперь она уже точно прижилась, раз начала драться.

— Ну вот, пустил переночевать, а теперь хрен выгонишь, да ещё и самого выгоняют!

После этого меня совершенно искренне постарались придушить, из-за чего я только нагло заржал. Для удушения такой личности как я нужен кто-нибудь вроде Кронда, для людей послабее моё удушение ничего не даст — сил не хватит. Солина это тоже быстро поняла, в результате чего я получил от неё (бесцеремонно усевшуюся на меня сверху) пару ударов в грудь, которые были ещё бесполезнее бесполезного удушения, в результате чего только добавили мне веселье.

Эльфов оставалось только пожалеть. После всего увиденного можно и в психушку загреметь (правда, такого заведения в этом мире ещё нет, хотя тоже не факт, но всё же). Спустя какое-то время отец Ушастой вновь заговорил:

— Солина, мы отведём тебя домой.

Эльфийка посмотрела на меня совершенно затравленным взглядом. Я, чтобы её успокоить, лишь весело подмигнул, давая понять, что полностью на её стороне. Ушастая, поняв всё то, что я не сказал, вновь приобрела уверенный вид и, не поворачиваясь к отцу (она до сих пор сидела на мне), ответила:

— Я не вернусь домой.

— Но Солина! — воскликнул папаша. — Твой жених всё ещё ждёт тебя.

При слове 'жених' у Ушастой в глазах отразилась такая ненависть, что я на всякий случай посочувствовал упомянутому жениху. Я был практически на сто процентов уверен, что их первая бы брачная ночь закончилась тем, что жениха нашли бы мёртвым, а Солина просто опять сбежала.

— Отец, я сказала своё слово: я не вернусь!

— Тогда мне придётся применить силу — твёрдо произнёс папаша.

После этой реплики я вместе с Ушастой поднялся на ноги и, сделав пару шагов, остановился в паре сантиметров от отца эльфийки. Как выяснилось при ближнем сравнении, мы были одинакового роста, в результате чего я мог смотреть ему прямо в глаза, что я и делал. Не отрывая взгляда от его глаз, я медленно и с легким оттенком угрозы произнёс:

— Она уйдёт отсюда только тогда, когда захочет этого сама.

— Она уйдёт сейчас и со мной — точно так же, не отрывая взгляда от моих глаз, и с точно такой же интонацией произнёс папаша.

После этих слов я выпустил наружу свой истинный лик Хиспа. Взгляд приобрёл маниакальный, сумасшедший блеск, на лице появилась безумная улыбка. Переход из спокойного и угрожающего состояния в совершенно невменяемого психа был столь резок и разителен, что отец Солины в испуге попятился, да и не только он. Его примеру последовали все стоящие позади него эльфы и люди, хотя последние уже имели 'удовольствие' лицезреть меня в таком состоянии, но всё равно опасались, просто на всякий случай. Добавив к своему виду ещё что-то вроде рычания, я начал наступать на Эльфа, с бешенством произнося слова:

— Теперь слушай меня внимательно и запоминай. Если ты или твои эльфы хоть пальцем к ней притронутся, я вас всех прямо здесь и сейчас передавлю. Она принадлежит только сама себе и не ты, ни кто-либо другой не вправе с неё что-то требовать. Если она хочет остаться здесь, то пусть остаётся. Если же она захочет вернуться домой, то она вернётся и о благополучном возращении я позабочусь ЛИЧНО!!! Всё понятно?

На мою бешенную тираду мне послужило ответом жалкое 'Да', произнесённое отцом Солины.

— Как звать? — возвращаясь к нормальному состоянию, вполне дружелюбно спросил я.

— Архонт.

Имя мне было смутно знакомо, но где его встречал (причем в своём мире), сказать я бы не смог при всём желании

— А меня Хисп — весело произнёс я и легонько пожал протянутую руку эльфа. — Надеюсь, всё произошедшее не повлияет на наше взаимоотношения и никто ни на кого не в обиде?

Пару секунд Архонт меня пристально разглядывал, а потом…улыбнулся! Причем совершенно искренне!

— Нет. Не в обиде — вдобавок к своим словам он покачал головой. — Но вы довольно странный…я бы сказал человек, да не совсем. Имя же ваше несколько…тоже необычное.

— На счёт вашего имени я могу сказать тоже самое, так что это мелочи. Теперь же, если вы конечно не против, я бы ещё немного поспал, причем не только я один.

На это заявление люди Варда отозвались одобрительным гулом, после чего начали расходиться каждый по своим местам.

— Кстати, а что вы сделали с часовыми? Надеюсь, они живы? — слегка обеспокоено спросил я.

Сегодня в первую смену должен был стоять Дол, а ему я несколько симпатизировал и не хотел, чтобы с ним чего-нибудь случилось.

— Не волнуйтесь, мы их только слегка оглушили. В знак расположения мы сами сегодня постоим в дозоре — отозвался один из эльфов.

— Хорошо. Но как встанет солнце подымите меня.

— Слушаюсь — с поклоном отозвался эльф. Всё-таки до чего же интересно получается. По сути, стоило только протянуть эльфов руку помощи (точнее доброжелательности), как они пожали её. На месте нынешнего Императора я бы давно уже это сделал. Всё ещё обдумывая эти мысли, я завалился спать, но подошедший Архонт хотел поговорить со своей дочерью.

— Да говорите, чего уж. Но если что, пеняйте на себя. Если я утром проснусь и не увижу её в лагере…в общем, потом не обижайтесь.

Повернувшись на другой бок, я ещё долго не мог уснуть, настороженно прислушиваясь к окружающим меня звуком. Пока, в конце концов, не заснул. Спал я в эту ночь с таким повышенным 'сторожевым порогом', что подошедшего бесшумной походкой эльфа почувствовал, наверное, ещё тогда, когда у него только сформировались мысли разбудить меня. Когда же до меня осталось всего пару шагов, я уже сам поднимался на ноги.

— Вы просили разбудить — сказал тот, когда я выпрямился в полный рост.

— Спасибо. Теперь сам поспи.

Указав на свою постель (кстати, Солины не было), я похлопал по плечу порядком растерявшегося эльфа (пока они теперь привыкнут, что люди относятся к ним как к друзьям) и отправился приводить себя в порядок. Теперь на это уходило несколько больше времени, чем раньше. Приходилось каждое утро расчесывать волосы, иначе они превращались в нечто неподлежащие описанию, хотя больше всего походили на грязный свалявшийся комок собачей шерсти. Ходить с такой 'прической' мне совершенно не хотелось, поэтому я каждое утро скрипя зубами терпеливо приводил свою шевелюру в порядок. Благо было чем, хоть в нашем обозе единственной девушкой была Солина, у многих мужиков были длинные волосы и они точно так же как и я тщательно за ними следили.

Расчесавшись, умывшись и не побрившись, я подвязал волосы, чтобы в случае чего не лезли в глаза (да и просто не мешались), отправился будить своих, то есть Кронда, близнецов, и заодно поискать Солину.

Эльфийку я увидел практически сразу, причем не одну, а с отцом. Они неспешно бродили вокруг лагеря, о чём-то тихо беседуя, видимо, они даже спать не ложились. Удостоверившись, что с ней всё в порядке, отправился будить Кронда с близнецами.

После полуторачасовой разминки, к которой все уже более-менее привыкли (и за коей с нескрываемым интересом наблюдали все не спящие эльфы), я, чтобы жизнь мёдом не казалась, решил дополнить тренировку 'легкой' пробежкой. Когда два часа спустя мы вчетвером вернулись обратно то, близнецы представляли собой очень жалкое зрелище, Кронд же, как более закаленный, просто жалкое. Чтобы не расслабляться, я для себя, после того как вернулся, решил повторить пробежку. Но и этого было мало, поэтому побежал третий раз, и это уже оказалось слегка перебором. Всё-таки я уже давненько столько не бегал.

Вернувшись и не найдя себе занятие, решил хорошенько обследовать местность, за что и был сполна вознаграждён. Не прошёл я и километра от лагеря, как наткнулся на речку. Текла она неспешно (аккурат вдоль поля), даже как-то лениво, вроде длинной змеи, в результате чего была слегка прохладной, а в такую жару мне больше ничего и не надо было. С пол дня я проторчал в воде, заодно выстирав и высушив свою одежду. Когда же вернулся обратно в лагерь, там уже опять начли волноваться по поводу моего длительного отсутствия, но, увидев меня, заметно расслабились.

Бесцельно побродив по лагерю, завалился на свою лежанку, чтобы прочитать очередную главу, только на этот раз одной главой я не ограничился. Решив на первый раз не слишком экспериментировать, прочитал всего пять глав, вместо задуманных десяти. Хотя по большей части это было вызвано не из чувства осторожности, а просто из-за нежелания пятьдесят часов находиться в обществе Эдварда. Вот если бы очередной урок был у Оли, то я бы и на двадцати главах вряд ли остановился, а так ограничился всё же только пятью. Прочтя главы, я опять столкнулся с проблемой: Что делать? Одноименный роман я не читал, так что чем там занимались главные герои не знал, хотя, когда задавали писать по нему сочинение, умудрился получить твёрдую четверку. Сейчас же я буквально готов был повеситься от скуки (медитировать было лень, тем более ни хрена не получалось). Не найдя ничего лучше (точнее не придумав), зацепил с собой Кронда и отправился на повторное прохождение водных процедур.

Когда мы оказались на речке, мой спутник даже не подошёл к воде. Вместо этого он уселся в тени ближайшего дерева и почти мгновенно заснул. Такого кощунственного отношения к воде я допустить не мог. Именно по этой причине буквально через минуту, после того как заснул Кронд, лес огласил истошный вопль, всплеск и ещё более нечеловеческий крик, только уже гнева. Причем, после всего произошедшего я заставил своего спутника постирать всю одежду и помыться. Если к стиранию одежды он отнесся вполне приемлемо, то вот к помывке очень даже отрицательно. Правда его возмущение длилось лишь до того времени, пока он не высох и не надел опять же уже сухую одежду. После этого всё его недовольстве как рукой сняло. Всё-таки быть самому чистым и ходить в чистом намного лучше, чем вонять как псина и ходить в пропахшей потом одежде. Я же за время повторных водных процедур узнал одну немаловажную вещь. Под водой я мог находиться на протяжении получаса, хотя и это был не придел. Самое интересное было то, что у меня при этом было лишь ощущение схожее с тем, которое испытывает человек, дыша затхлым воздухом. Я совершенно не представлял из-за чего мог столь продолжительно обходиться без кислорода. Все мои знания по биологии в едином порыве кричали НЕВОЗМОЖНО, и я полностью был с ними согласен. Списывать всё на магию я не хотел, но вот на апгрейд тела вполне мог. Может, у меня теперь при необходимости мог вырабатываться кислород…но тогда что же забиралось взамен? Жир? Энергия? Сила? Хрен бы его знал что, но, пока это не выяснилось, лучше слишком не злоупотреблять этой особенностью моего организма. Мало ли к чему это может привести, лишний раз рисковать не стоит.

Отбросив пока все лишние мысли, я как ребёнок плескался в воде, всегда любил воду. Но идиллия долго продолжаться не могла. Писец подкрался незаметно. Наплескавшись в речке, мы пошли обратно в лагерь. Вот тут-то и проявились первые признаки беспокойства. Сначала Кронд, а потом и я, остановились как вкопанные. Вроде бы бояться было совершенно нечего, но своему чутью я уже привык доверять, да и Кронд остановился не просто так. Пару минут мы неподвижно стояли, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Но обоим это сделать не удалось, хотя неприятный осадок в душе всё же остался. Не он, не я, не были хоть в чем-то уверены, но оба сошлись во мнении, что теперь надо постоянно быть настороже.

После случившегося до лагеря мы добирались уже легким бегом, но, как оказалось, это было совсем необязательно. За время нашего отсутствия абсолютно ничего не произошло, но легче от этого не стало. Поначалу на меня и Кронда даже внимания не сильно обращали, но вскоре заметили наше странное поведение. То и дело кто-то из нас двоих вскакивал со своего места и начинал ходить вокруг лагеря, при этом внимательно всматриваясь в лес, иногда же делали это сразу вдвоём. Причем, чем больше проходило времени, тем меньше мы сидели и всё больше беспокойно бродили вдоль леса.

Первым не выдержал Вард, подойдя к нам, он заговорил:

— Что случилось? Кого вы высматриваете в лесу?

Переглянувшись с Крондом, как когда-то, мы, опять же как это уже было, синхронно пожали плечами, после чего разошлись в разные стороны, при этом продолжая всматриваться в лес. Внятно ответить на вопрос купца мы были не в силах, поэтому легче всего было промолчать…легче всего…легче…легче не всегда правильно.

— Народ! — рявкнул я. — Собирайтесь! Берите всё самое необходимое.

Подошедший ко мне Кронд поинтересовался:

— Понял?

— Нет — честно ответил я. — Просто начала формироваться какая-то идея, пусть все будут готовы.

Подошедший купец хотел было задать вопрос, но, услышав мой ответ Кронду, передумал и, развернувшись, направился к своей телеге.

Я же, оставив бесполезное созерцание леса, направился к полю. Немного походив перед ним из стороны в сторону, подобрал валявшуюся под ногами палку, после чего кинул её на поле. Сам же, как вчера, наподобие ящерицы, пополз буквально стелясь по земле. Над головой опять загудело, а трава начала раскачиваться. Не обращая на всё это внимания, я дополз до палки, после чего, перевернувшись на спину, взял её в руки. Уперев один конец в землю, медленно начал поднимать её. Практически сразу щепки брызнули во все стороны, но я не остановился. Через десять секунд у меня в руках осталось лишь треть от первоначальной палки, причем около метра длиной, может чуть поменьше, но ни как не больше. Взяв получившийся черенок в правую руку, я опять перевернулся на живот, после чего пополз в сторону лагеря.

На этот раз на меня глазели только эльфы, остальные видели ещё вчера, как я проделывал такой трюк. Выбравшись с поля, я отряхнулся, после чего пошел, собрал свои вещи. Ещё точно ни в чем неуверенный, брал в основном только самое нужное (правда, не удержался и одеяло для Солины всё же запихал вместо других, более необходимых для меня вещей). Надо чтобы получилось не слишком тяжелое и громоздкое.

Провозившись с вещами ещё минут двадцать, я, наконец, закончил. Оставив сложенные сумки вместе, отошёл в сторону и вновь принялся внимательно оглядывать лес. Всё же именно оттуда надвигается 'нечто'. Причем с каждой минутой оно становилось всё ближе и ближе. Поймав себя на том, что весь покрылся мурашками, я встряхнул башкой, прогоняя появившийся страх. Кто бы не шёл по-нашему следу, он был очень страшным, страшным и опасным. Трусом я не был, но всё явственнее ощущал охватывающий меня ужас. Впервые за всё пребывание в этом мире мне было настолько жутко, и мне это совершенно не нравилось.

— В чём дело, Хисп? — до меня, наконец, добралась и Солина.

— Пока ещё ни в чем — поворачиваясь к ней, произнёс я.

— Тогда что означает твой приказ?

— Простая предосторожность и ничего более — отозвался я, сделав шаг в её направлении и положив руки на её талию.

— Только предосторожность? — произнесла Ушастая, при этом смотря на меня снизу вверх.

— Да.

Больше она вопросов задавать не стала. Проведя рукой по её щеке, я слегка наклонил голову и зарылся лицом в её густые волосы.

— Всё-таки ты безумно красивая…

Отстранившись от эльфийки, я ещё раз посмотрел на неё, после чего развернулся и неспешно побрёл вдоль кромки леса. Ужас, который мной постепенно овладевал, бесследно исчез, а его место заняли покой и умиротворение.

Когда солнце начало садится за горизонт, 'нечто' остановилось. Ощущение надвигающийся опасности сменилось затаившийся угрозой. Немного подумав, пришёл к выводу, что преследователь остановился, дабы дождаться темноты. Оставив наблюдать за лесом Кронда, я пошёл к своим вещам. Не останавливаясь, подхватил приготовленные сумки и, подойдя к полю, хорошенько размахнувшись, закинул их подальше. Затем настал черёд Снежка. Подойдя к своему коню, я снял с него абсолютно всю сбрую, потом, взяв его за морду, заставил наклониться и посмотреть мне в глаза:

— Слушай сюда. Я сейчас тебя собой взять не смогу, поэтому, если захочешь, то завтра ночью пройдёшь через поле и найдёшь меня. Это если, конечно, захочешь, если же нет, то теперь ты вольная птица, сам себе хозяин и можешь делать, что твоей душе угодно. Теперь же иди.

Похлопав его по шее, я отошёл от него на пару шагов. Снежок несколько неуверенно покрутил головой, как бы заново привыкая к полной свободе, а затем сделал пару шагов назад, при этом неотрывно смотря на меня. Видимо, ему слабо верилось, что его отпускают.

— Да иди же! — махнул я ему рукой.

Тот возмущенно фыркнул и попёр на меня как танк. Вот ведь упрямая скотина! Резко сделав шаг в сторону, я оказался за деревом. Правда, Снежка это ничуть не смутило. Завернув за дерево, он ткнулся мне в шею, причем с такой силой, что я едва удержался на ногах. Потом опустил голову и слегка укусил меня за штаны. Не понимая, чем вызвано такое действие, я пошарил рукой в кармане и с удивление обнаружил там сухарик. Как он туда попал, я не имел не малейшего представления, я ведь одежду сам стирал и карманы тщательно проверял. Отдав находку Снежку (которой он тут же и с удовольствием захрустел), я, ещё раз погладив его по шее, произнёс:

— Иди.

Тот пару раз дёрнул ушами, а потом, громко фыркнув на меня, развернулся и поскакал вдоль поля. Отпускать его мне очень не хотелось, но я искренне надеялся, что он меня понял и вернётся. После Снежка заводить другого коня не было совершенно никакого желания. Я уже успел сильно к нему привязаться.

Мои действия не остались незамеченными. Люди с непониманием и сожалением (такого коня отпустил!) смотрели вслед Снежку. Потом ко мне подошёл Кронд:

— Я так понимаю, придётся всё же пересекать поле сейчас? Ведь именно поэтому ты забросил свои вещи на поле и отпустил Снежка?

Всё ещё смотря в сторону ускакавшего коня, я утвердительно качнул головой.

— Но ползти придётся очень долго!

Что правда, то правда. Поле хоть и достаточно сужалось в этом месте, но всё равно достигало ширины почти в километр. Проползти такое расстояние было несколько проблематично, но другого выхода, по-видимому, не было. Или встретиться лицом к лицу (а, может, и к морде или к чему-нибудь ещё похуже) с неизвестным противникам или проползти этот километр и оказаться в относительной безопасности.

— Придётся Кронд, придётся — произнёс я, похлопав его по плечу. — Или ты хочешь встретиться с тем, что нас преследует?

Ответа я не услышал, но через несколько минут на поле были уже и его вещи, а вслед за моим Снежком ускакал ещё один конь. Это послужило сигналом для остальных. Через пол часа вещи плавно распределились по полю, а все лошади ускакали в одном направлении. Солнце к этому времени уже практически полностью опустилось за горизонт, из-за чего ощутимо потемнело, больше ждать было нельзя. Собрав всех людей и эльфов в одном месте, я объяснил им суть предстоящего действия. После того как народ понял, в чем смысл моей идеи, поступило множество протестов и категорических отказов. Я лишь махнул на это рукой и подтолкнул стоящих рядом со мной близнецов в сторону поля. Те послушно улеглись на животы и поползли, после этого все, хоть и с явной неохотой, последовали их примеру. Со стороны зрелище было довольно забавным, но если знать, чем это действие вызвано, веселиться не было никакого желания.

— Теперь вы — обратился я к рядом стоящему Архонту, когда большинство людей Варда уже усиленно перебирали руками и ногами на поле.

— Да ни за что! — возмутился папаша.

Пожав плечами, я кивком головы указал Солине на землю. Эльфийка уже давно уяснила одну простую истину 'Если я говорю что-то делать то надо делать', поэтому, не обращая внимания на возмущение своего отца, легла на землю и поползла. Надо сказать, что в следующие пару десятков секунд никто не шелохнулся (за исключением папаши). В подробности вдаваться не буду, скажу лишь, что в том виде, в каком предстала перед нами Ушастая, весьма проблематично отвести от неё взгляд и о чем-либо думать.

— С-с-следующий! — кое-как выдавил я из себя.

Тут произошла небольшая заминка, следующим захотели быть едва ли не все оставшиеся люди и часть эльфов. Но, пару раз прикрикнув на особо дерзких, проблема была урегулирована и во избежание неприятностей следующим стал папаша Солины. Хотя сделал он это с большим неудовольствием, но зато ответил на мой незаданный вопрос. Как он управляется с таким огромным луком? Оказалось, что их одежда приспособлена под все случаи жизни. Не успел я и глазом моргнуть, как Архонт быстрым и едва уловимым движением перебросил свой лук за спину и, пару раз дёрнув его в разные стороны, закрепил у себя на спине. На поверку плащи, в которые были укутаны все эльфы, оказались не настолько цельными, какими они выглядели со стороны. Остроухие сделали много небольших отверстий-кармашков в своих одеждах, за которые и цеплялся лук, причем тоже весьма хитрым образом. Все луки были сделаны их же хозяевами и 'слушались' тоже только их. Каждый эльф делал на своем луке едва заметные ловушки-колючки, скрываемые до поры самим луком. Укол такой колючкой приводил к мгновенной смерти, а так же с помощью них же лук прицеплялся к плащу. Всё это я узнал многим позже и именно поэтому сейчас удивленно смотрел на отца Солины, пытаясь понять каким непостижимым для меня образом удерживается его лук.

Когда рядом со мной остался лишь один эльф и три человек, которых я знал только в лицо (эти трое когда-то входили в шестёрку 'командиров' до того памятного случая, когда я провёл учения) я увидел, что Солина обернулась назад и стремительно побледнела. В это же самое время меня буквально с ног до головы облило чем-то вязким. Следующим стало ощущение надвигающийся смерти. То 'нечто', которое затаилось где-то вдалеке было самым страшным из наших преследователей, но далеко не единственным. Оно лишь отвлекло меня и Кронда от основной угрозы. Чувствуя самого опасного, мы пропустили менее страшных, но всё равно смертельных существ. Всё это я осознал мгновенно, но что либо сделать уже не мог. Напрягая все свои мышцы, я попробовал убежать от того, кто сейчас был за моей спиной. Сделав пару стремительных шагов, я прыгнул, надеясь оказаться под прикрытием поля. Звук в этот момент будто отключили и всё происходило как в замедленной съемке, как бы быстро я не двигался, я всё равно не успевал. Я чувствовал надвигающуюся смерть и всеми силами старался её избежать. Такое уже не раз случалось в моей жизни и я в глубине души надеялся 'проскочить' и в этот раз. Распластавшись в прыжке, я видел открывающийся рот Солины, которая что-то отчаянно мне кричала, а так же бледные лица повернувшихся в мою сторону людей и эльфов.

Когда я уже было решил, что успел убежать, кто-то поймал меня за ногу, из-за чего я достаточно болезненно ударился об землю, но всё же успев выставить перед собой руки. Правда, мне это не сильно помогло. В следующие мгновения тот же, кто поймал меня за ногу, как куклу поднял над своей головой и вновь шарахнул мною по земле, да так, что я едва с жизнью не распрощался. Потом он, видимо? меня куда-то бросил. Такой вывод я сделал из-за того, что земля с небом начали стремительно меняться местами, пока я не врезался куда-то плечом, потом грудью, спиной и, ударившись ещё пару раз различными частями тела, зацепился ногой и последним, что я запомнил, был болезненный удар по голове.

— Здравствуй, Хисп — произнёс Эдвард.

— Эд-д-двард? Что? Но как? Я же не ложился спать, я…я…я ведь не умер? — слегка испуганно закончил я.

Резкий переход из той ситуации в умиротворенность шарообразной комнаты (хотя из-за бушующего огня за пределами шара многим эта комната 'умиротворенной' не показалось бы, но для меня это было так) сильно выбил меня из привычного состояния — непрошибаемого пофигизма.

— Да нет, ты ещё жив, пока жив. Но вот надолго ли? Ты без сознания и именно поэтому ты здесь.

— Верни меня обратно! — вскричал я, подлетев к нему.

— Извини, но не могу. Ведь это ты прочитал пять глав, а не я. Так что, пока не истечёт отведенное нам время, ты никуда не сможешь отсюда деться.

— Но меня ведь там убьют!

— Ну…могут, я не отрицаю — почесав бровь, отозвался Эдвард. — Хотя тебе повезло. Ты сейчас болтаешься вниз головой на дереве и до тебя никто не может добраться. Хотя это дело времени. Ну и твари же там собрались, жуть!

— МНЕ НАДО НАЗАД!!! — взяв его за грудки, проорал я ему в лицо.

— Тут я тебе ничем помочь не могу — невозмутимо отозвался тот и сделал так, что мои руки снова начали проходить сквозь него, а он сам отступил на пару шагов назад. — Это не в моей власти. Единственное, что я могу сделать для тебя, это замедлить время. Но даже если все уроки займут лишь час вр…

— Прессуй до одной минуты — произнёс я, перебив его.

— Ты всё равно не очнёшься, пока твой мозг не усвоит информацию — покачав головой, ответил Эдвард.

— Усвоит. Никуда он не денется. В конце концов это мой мозг, моя жизнь и моё желание. Так что делай, что я говорю.

— Ну хорошо. Только потом пеняй на себя. Даже если очнёшься, у тебя голова ни черта не будет соображать от перегрузки информацией.

— Это мои проблемы, а не твои. Хватит терять время, давай начнём, пока меня не убили.

Поначалу полностью сосредоточится на том, что говорил Эдвард, никак не получалось. Мысли то и дело возвращались ко всему произошедшему, в результате чего я терял концентрацию и совершенно не слышал, что мне говорит учитель. Но спустя пару часов я уже начисто забыл обо всём и, открыв рот, слушал Эдварда. Наконец-то мы практически вплотную подошли к практике, но он меня обломал. Сказав, что пока я не научусь себя полностью контролировать, никакой практики не будет и читать новые главы не имеет смысла.

— Вот и всё! — спустя двадцать пять часов по местному 'внутренне-сознательному' времени произнёс Эдвард. — Тебе пора возвращаться обратно.

— Стой! — воскликнул я. — Что сейчас со мной?

— Ты до сих пор болтаешься вниз головой, причем по внешнему виду ничем не отличаешься от свеженького трупа, на котором ещё даже кровь не подсохла. Одна из тварей сейчас как раз забралась на соседнее дерево и теперь раздумывает, как бы половчее до тебя добраться, при этом не скинув вниз. Просто снизу бродит целая куча других тварей и она не хочет упускать добычу. Кстати, это говорит, что у них есть хоть какой-то, но всё же интеллект.

— Ну, спасибо, утешил — пробурчал я.

Было несколько не по себе оттого, что я столько времени провёл в своём сознании, а в настоящем мире не прошло и минуты. Чувство опасности здесь совершенно отсутствовало и именно поэтому не хотелось возвращаться обратно. Тем более, моё тело сейчас находится в весьма нелицеприятном положении, что только добавляло нежелание возвращаться. И вообще, если убьют, то будет просто обидно. Столько мучиться, проделать такой путь и всё зря. Да и Дженус будет сильно недоволен. Стоп! Я действительно сейчас подумал о смерти и о гаде по имени Дженус? Что за херня? Какая смерть?! Какой Дженус?!! Да хрен им, а не жратва!!! Умереть от меча, это ещё куда не шло, но стать едой для каких то непонятных упырей, монстров? Нет уж, увольте. Пусть друг друга жрут.

— Возвращай меня! — рявкнул я Эдварду и постарался предельно сосредоточится.

— Слушаюсь и повинуюсь — шутливо отозвался тот и вдарил меня по башке своей трость (это он так пошутил, крёстный фей мать его).

В первую секунду я даже не понял, где я. Всё тело жутко болело, а я уже успел отвыкнуть от такой боли, так что пару секунд потерял, чтобы 'подавить' (точнее, слегка привыкнуть) болевые ощущения. Когда же это отчасти удалось сделать, я открыл глаза. Вот только эффекта это действие не возымело. Ресницы слиплись от крови, и я не мог поднять веки. Стиснув зубы от боли, я приподнял одну руку и протёр сначала один глаз, а потом другой, и только после этого смог открыть глаза. Лучше бы я этого не делал. Как только веки распахнулись, 'весь мир сошёл с ума'. Он то и дело радостно прыгал на меня, бегал вокруг меня и изредка убегал куда-то далеко-далеко. Мой желудок решил воспользоваться моментом и с не меньшей радостью, чем бегающий вокруг меня мир, изверг из себя всё содержимое (когда тошнит вниз головой, это в сто крат хуже, чем в нормальном положении). Сразу же после этого появились звуки. Точнее, они просто стали намного громче и перекрыли шум крови, прилившей к моей голове из-за того, что я болтался верх тормашками. Звуки, надо сказать, были очень даже нехорошие. Какое-то массовое утробное рычание с частым повизгиванием, переходящим в жуткий пронзительный вой. Наконец, среди этой какофонии я различил ещё один звук, очень, надо сказать, близкий звук. Кое-как сфокусировав взгляд перед собой, я тут же заорал во всё горло. На меня смотрело какое-то волосатое чудище с непропорционально длинными руками, клыками, которым позавидовал бы и саблезубый тигр, с ярко-красными глазами, выглядевшими ещё страшнее из-за совершенно черных белков. Добавить к этому жуткую гримасу, отдаленно смахивающую на человеческое лицо, и вы получите идеальный кошмар во плоти.

Закричал я, как выяснилось, тоже напрасно. Мир как-то нехорошо потемнел, когда же я вновь смог видеть, эта волосатая тварь уже перебралась на моё дерево. Мало того, что перебралась, так теперь тянулась своей лапой к моей ноге, а я же в свою очередь тупо за этим наблюдал. Когда тварь в первый раз проскребла когтями по моему сапогу, я, наконец, сообразил, что надо сваливать. Покрутив башкой, при этом едва не потеряв сознание, протянул руку к ближайшей ветке. По всем законам подлости длины моей руки не хватило. Тварь же, поняв, что жратва хочет убежать, издала яростный рёв и прыгнула на мою ногу. Ветка, на которой я повис, и так не отличалась особой прочностью, она едва не ломалась надо…или правильнее будет подо мной? В общем, ветка едва не ломалась под моим весом. Стоило красноглазому сделать столь опрометчивый поступок, как раздался сухой треск и мы с ней оба полетели вниз. Мой путь был резко преграждён другой веткой, а вот жадной до жратвы твари сильно не повезло. С треском переломав на своём пути все попадающиеся ветки и получив множество небольших ран, монстр грохнулся на землю. На запах крови бросилась вся околачивающаяся внизу шваль, среди которой выделялись гориллоподобные монстры, сородичи той, что упала. Монстра разорвали в мгновение ока. Он едва успел коснуться земли, а от него уже оторвали пару кусков. Я же смотрел на это лишь потому, что при падение сломал как минимум пару ребёр, из-за чего даже просто шевеление причиняло жуткую боль. Понадеявшись на особенности своего организма, я решил слегка выждать и дать возможность регенерации сделать своё черное дело.

Когда я вновь смог практически безболезненно двигаться, выяснилось, что даже у моих сил есть свой предел. Видимо, вся моя жизненная энергия была потрачена ещё в первую минуту висения на ветке вниз головой. Не то, чтобы я особо удивился, но вот понимание, что даже меня можно достаточно легко убить, сильно задело моё самолюбие. Я уж почти уверовал в свою непобедимость, и вот на тебе. Получите и распишитесь. Меня едва не убили, а я даже ничего сделать не мог. Причем, теперешнее моё положение было тоже не особо благоприятное. За десять минут, которые понадобились моему организму дабы залечить последствия падения, половина красноглазых тварей успела залезть на окружающие меня деревья. Теперь же они медленно, но уверено подбирались ко мне. Снизу, в свою очередь, поджидало полсотни ярко горящих желтых глаз. Это были 'слегка' (разика так в три) укрупненные волки, может быть даже оборотни. Ели волков я хоть мельком но всё же видел, то оборотней представлял весьма смутно. Поэтому с уверенностью сказать не мог, кто бродил подо мной. Волки или всё же оборотни?

Когда буквально в паре сантиметров от меня с рёвом пролетела горилопадобная тварь, лишь чудом не задев моё плечо, я понял, что пора сваливать. Точнее, это я понял уже давно, ещё до падения с первой ветки, но вот куда и, главное, как это проделать я пока не знал. Впрочем, особо большого выбора у меня и не было. Снизу мне путь точно заказан, я даже с дерева слезть не успею, а от меня уже ничего не останется, оставался только верх. Всё ещё неуверенно двигаясь, я сначала принял сидячее положение и только после этого встал на ноги. Если не обращать внимания на легкое головокружение, беспрестанно бегущую из носа кровь, которая по неведомой мне причине не хотела останавливаться, множество мелких зудящих порезов, не заживающих по причине истощения энергетических ресурсов моего организма (пожрать бы чего-нибудь), и слабость во всем теле, то я чувствовал себя вполне нечего. Если же учесть, что я по сути должен был сдохнуть, то я был просто полон сил и энергии.

Осмотревшись по сторонам и насчитав тринадцать тварей, упорно приближавшихся ко мне, я полез вверх по дереву. Это оказалось намного сложнее, чем я думал. Мало того, что у меня предательски дрожали как руки, так и ноги, в придачу к этому деревья были большие и расстояние между ветками иногда достигало метров пять, но зато они были очень широкими. Забравшись намного выше всех преследуемых меня тварей, я выбрал направление движения по диагонали. Чтобы точкой моего выхода стала река. Это означало, что мне придётся почти километр изображать из себя Маугли. Удар, сотрясший всё дерево, и взгляд, брошенный себе под ноги, дал понять, что следовало бы поторопиться. Слегка выставив вперёд себя правую ногу, я подогнул колени и, немного качнувшись назад, резко прыгнул. Прыжок оказался не слишком удачный. Я был намного слабее, чем думал сам. Даже не допрыгнув до нужной мне ветки, я с чувством ужаса в груди пролетел ещё мимо двух веток, после чего приземлился на третью. Сломав её, но всё же слегка затормозив, грохнулся на четвёртую и вцепился в неё мёртвой хваткой, при этом жадно хватая ртом воздух. Мне крупно повезло, что я в этот раз ничего не сломал себе, вряд ли бы у моего организма хватило сил залечить ещё хотя бы один перелом, а если бы и хватило, то о дальнейшем продолжении пути не могло быть и речи.

Сзади что-то шумно шлёпнулось об землю. Вывернув голову, я увидел как желтоглазые твари раздирают очередную красноглазую, у которой изобразить Маугли получилось ещё хуже, чем у меня.

— Суки, да чтоб вы все сдохли! — злобно произнёс я себе под нос.

Такое ощущение, они меня услышали и поняли. Раздавшийся рёв заставил моё сердце ухнуть куда-то в область правой пятки, причем оно категорически отказалось возвращаться обратно. Вскарабкавшись всем телом на ветку, я посмотрел на преследующих меня монстров, после чего поспешил перебраться на ближайшее дерево, что и было проделано со всей возможной осторожностью. Повторить своё падение мне совершенно не хотелось.

Следующие три часа были сплошным извращением над и так измученным организмом. Если большую часть пути я проделал относительно легко и благополучно, чему немало способствовал странный лес (где это видано, чтобы в темном лесу ветки росли вдоль всего дерева, а не у самой макушки), то последние метров двести превратились в сущий кошмар. Расстояние между деревьями стало достигать семи метров, поэтому приходилось выискивать более близь растущие, что отнимало времени больше, чем того хотелось бы. Сами деревья-то найти не составляло труда (чего его искать (?) повертел башкой и всё), но вот, чтобы перебраться на него, приходилось сильно помучаться и по мере уставания перебираться становилось всё труднее и труднее. Вдобавок к трудностям передвижения добавлялось действующее на нервы рычание и хруст веток под ногами моих преследователей, которые точно так же как и я передвигались поверху. Но хуже всего стало на последних десяти деревьях. Я уже до того устал, что мне приходилось сильно напрягаться, чтобы увидеть свою следующую цель и путь к ней. Днём было бы намного легче. Мне бы не пришлось напрягаться, чтобы задействовать возможности своего организма, а конкретно 'зрение ночного виденья'. Причем, с каждым разом прибегать к нему было всё сложнее и сложнее. К счастью, всёму приходит конец.

Когда я оказался на последнем дереве, то просто не смог сдержать стон отчаяния, вырвавшийся у меня из груди. До воды ещё было метров сто, это как минимум. Если бы я, пока прыгал с дерева на дерево, взял направление совсем чуть-чуть вправо, то в аккурат вышел бы на дерево, нависающее над самой водой. Как говорится, если не везёт, то не везёт. Посмотрев назад и увидев, что горилоподобные всего за десяток прыжков от меня, я принялся лихорадочно соображать, что делать дальше.

Может, у меня голова уже не соображала, но после тщательного анализа ситуации у меня был только один ответ, что делать, — бежать к реке. Вот только была одна маленькая проблема. Эта проблема сейчас пристально смотрела на меня желтыми глазами в количестве пятьдесят пар. Другая проблема, более серьёзная, была от меня за каких-то жалких пять прыжков. Если бы можно было как-нибудь отвлечь этих желтоглазых, то у меня бы появился небольшой, но всё же шанс добежать до воды. Вот только как их отвлечь? Посмотрев на ближайшую гориллаподобную тварь, как раз раскачивающуюся для очередного прыжка, я со вспыхнувшей надеждой обшарил свою одежду. Но, как водится, 'Вера пристрелила Любовь и задавила Надежду'. Какого, спрашивается, хрена я не надел на себя метательные ножи? Те, что были в рукавах, канули в неизвестность, кинжал, нежно хранимый в голенище сапога, по-видимому, выпал, когда ещё болтался вниз головой (ножи, может, тоже, но вроде я их растерял ещё в полёте). С таким раскладом я даже обрадовался, что меч запихал в сумку, а не таскал его за плечом, а то тоже бы потерял. Правда, теперь я был совершенно безоружен.

Усевшись на ветку и свесив ноги, я стащил с себя сапог. Посмотрев на прыгающую тварь и взвесив на руке сапог, я…одел его обратно на ногу. Идея без сомнения могла себя оправдать, но вот потом мне бы пришлось сильно помучиться, поэтому лучше даже не пробовать. Вместо этого я покрутил головой и, заметив в паре метров над собой подходящую для моей ещё одной идеи ветку, полез наверх. Чтобы отломать нужную мне ветку, а, главное, необходимой длины, пришлось порядком повозиться, но я всё же смог заполучить то, что мне было надо. Затем слез обратно на исходную позицию и принялся выжидать, когда до меня доберутся красноглазые твари. Ждать пришлось недолго. Через пару минут ближайшая ко мне тварь уже перебралась на соседнее дерево и теперь примеривалась прыгнуть на меня. Я же, в свою очередь, упёрся спиной в ствол дерева и, расставив ноги насколько это было возможно, выставил перед собой длинную ветку, разветвляющуюся на конце, образуя рогатину. Дабы не спугнуть монстра и не заставить его передумать прыгать непосредственно на меня, я слегка приспустил своё импровизированное оружие и стал ждать.

Тварь некоторое время внимательно меня разглядывала, а потом резко прыгнула, настолько резко, что я едва успел среагировать. Едва я успел выставить перед собой рогатину, как на неё напоролась тварь, при этом толчок был такой силы, что меня ещё чуть-чуть и прошило бы насквозь той же веткой. Видимо, мозги у меня действительно соображали туго, нет упереть концом в дерево, я же, как полный дурак, держал её в руках, уперев в пояс. На моё счастье, когда я ломал ветку, она сломалась практически ровно, без заострившихся концов, иначе бы меня точно прошило её насквозь. К сожалению, все мои старания пропали даром. Ветка для туши монстра оказалась не слишком прочной, в результате чего раздался треск ломаемого дерева и яростный рев пролетевшей ниже меня твари. Упавшего монстра мгновенно разорвали на части.

— Так тебе и надо, скотина такая — хмуро произнёс я.

Повертев в руках остатки сломанной ветки, я уж хотел было выкинуть, но, увидев, что на подходе новый монстр, оставил. У меня появилась очередная идея.

Тварь оказалась более сообразительна, чем я думал. Видимо, она учла трагический опыт, полученный предыдущим монстром, поэтому нападать на меня теперь не спешила. Впрочем, я тоже никуда не спешил. Всё равно был уверен, что красноглазый прыгнет, когда подоспеют его сородичи, как показала практика, эти гады жадные до жратвы, жратвой же в данный момент являлся я. Главное было не проворонить момент самого прыжка.

Неотрывно смотря на гориллаподобную тварь, я взвесил в руке обломок ветки и прикинул разделяющее нас с ней расстояние. Десять метров, с одной стороны, ничтожно мало, но с другой как раз хватает, чтобы тварь могла снести мне башку с одного прыжка. Заметив других сородичей этого монстра, которые подобрались уже совсем близко, я решил поторопить монстрика:

— Гули-гули-гули, цыпа-цыпа-цыпа…твою мать! А ну прыгай, тупая скотина!!!

Скотина послушалась, причем очень резво, я едва успел осуществить свой план. Как только увидел затвердевающие мышцы, вздыбливающиеся буграми которые были заметны даже под густой шерстью, я размахнулся для броска. Красноглазый начал приседать и отклоняться назад, но прыгнуть он так и не успел. За доли мгновения до прыжка ему в правую глазницу с омерзительным чавканьем вонзилась ветка. Монстр сначала сдавленно хрюкнул, после чего с истошным воем ухватился лапищами за конец торчавшей палки и одним рывком выдернул её. Вообще-то по плану тварь должна была свалиться с дерева, именно поэтому я и выжидал момент прыжка. Когда красноглазый отклонился назад и ему в глаз воткнулась ветка, по всем правилам он должен был отшатнуться и упасть, а не хрюкать, реветь и выдёргивать палку из глаза. На счёт последних трёх действий я совсем не возражал, главное, чтобы он упал. Но тварь к моему 'хотел не хотел', 'должен не должен' и 'возражал не возражал' отнеслась совершенно наплевательски. Нападать она явно передумала, но и падать не спешила. Красноглазый просто плюхнулся на задницу и закрыв пострадавший глаз одной из лап, тупо смотрел куда-то перед собой. Причем монстр был столь неподвижен, что у меня закралось подозрение о его скоропостижной кончине, да и повод для этого был более чем основателен (хотя увериться в этой мысли не давала поднятая рука прикрывающая глаз, да и сидел он довольно прямехонько). Вот только его смерть меня совершенно не обрадовала бы. Сегодня явно был не мой день…или точнее не моя ночь? Всё, чтобы я не делал, приводило не к тому результату, на который я рассчитывал или же совсем не работало. Просто издевательство какое-то.

Смотря на тупо сидящую передо мной гориллаподобную тварь, я едва не ревел от ярости, которая становилась только сильнее и сильнее по мере приближения других красноглазых. В какой-то момент стало ясно, что если сейчас не сорвать на чём-нибудь злость, то я полезу драться голыми руками. Матерясь на чистом русском в особо извращенной форме, я пулей взлетел вверх по дереву, после чего, развернувшись, прыгнул вниз. Ветка, в которую я метил, сломалась с первого раза. Разодрав в кровь руки, кое-как затормозил, при этом что есть силы вцепился в сломанную ветку, боясь её потерять. Отломав от неё все придатки, я ухватился за один из её концов (за тот, который тоньше) и, замахнувшись, с разворота запустил её в направлении тупо сидящей скотины. Охватившая меня ярость удесятеряла мои силы, и, хоть потом я об этом очень сильно пожалею, в данный момент мне это было только на руку. От удара красноглазого не только скинуло с дерева, но и отбросило метров на пять. Причем, в этом была примерно равная заслуга, как моих собственных сил, так и отломанной ветки. Всё-таки она была большой, даже очень.

Как только туша шмякнулось об землю, активизировались желтоглазые. С радостным ревом они устремились к жратве, правда, не все. Трое гадов все же остались. Но другого шанса мне уже не представится. Гориллоподобные монстры были практически в одном прыжке от меня. Не слишком думая о последствиях, я прыгнул (если бы думал, то хрен бы это сделал). Прыгать с семиметровой высоты для меня было не впервой (с пятнадцати и больше прыгал, ничего, живой), но вот прыгать с такой высоты на голую землю я никогда бы не рискнул, ноги жалко. Даже сейчас я этого не сделал, да и зачем упускать такую прекрасную возможность разобраться с ещё одной тварью? Тем более это могло помочь мне добежать до воды.

Секундное падение, замирание сердца, удар, хруст, визг и я уже во весь опор мчусь к воде, оставив за собой подыхать одного из трёх желтоглазых гадов. Бегал бы я стометровку так на олимпиадах, все призы были бы мои. Но, как оказалось, волки-переростки бегают этак разика в два побыстрее, если не во все три. Уже буквально чувствуя, как разгоряченное тело погружается вводу, я ослабил бдительность. Правда, удар по хребтине едва не сломавший меня пополам, быстро мне напомнил, что терять бдительность чревато последствиями. Проскакав наподобие мячика по земле, я моментально взвился на ноги, но вонзившиеся мне в плечо десятисантиметровые клыки заставили упасть на колени. Растопырив указательный и безымянный палец в разные стороны, я ткнул ими выше сжавшейся на моём плече пасти в надежде попасть в глаза. Надежда оправдалась ровно наполовину, даже мне не хватило расстояния между пальцами, чтобы попасть сразу в два глаза, харя так харя. Попасть то я попал, но вот вопрос: попал в глаз или это я ПОПАЛ? Волк-переросток, как всякая нормальная живая тварь, среагировал подобающим образом, он что есть мочи дёрнулся назад, оставляя от моего плеча жалкие лохмотья. Я же в свою очередь едва не рехнулся от боли.

Видимо, в какой-то момент я потерял сознание, когда же вновь смог соображать, то выяснилось сразу три вещи, новости. Одну хорошую и две плохих, причем одна другой хуже. Хорошей новостью было осознание того, что я на половину лежу в воде. Первой плохой новостью было орава ревущих тварей, приближающихся ко мне с невероятной скоростью. Второй же стало понимание неотвратимости всего происходящего. Монстры приближались, а я не мог пошевелить ни единым мускулом. Своё собственное тело ощущал как нечто ненужное, мешающееся. Сделав над собой неимоверное усилие, смог перевернуться на другой бок, потом ещё раз и ещё, но на четвертом силы окончательно меня покинули и я уткнулся лицом вводу. На моё счастье, в этом месте было не слишком сильное, но всё же течение. Сначала почувствовал, как мои ноги начало заворачивать куда-то в сторону, а затем и всё тело. Правда, всё равно напоследок я получил 'подарочек' от своих преследователей — оглушительный удар по голове, способствующий моему быстрому опусканию на дно речное.

Спасение оказалось погибелью. В какой-то момент я почувствовал, что всё, конец. И сразу стало легче. Перестали волновать твари, которые, как я чувствовал, продолжали преследовать меня, даже не смотря на то, что я находился под водой, они всё равно знали где я. Не было никакого удивления, когда спустя всего минут пять я понял, что уже задыхаюсь, хотя не прошло и дня как я плавал по пол часа под водой. Ощущение тела практически полностью пропало. Правда, всю эту своеобразную гармонию нарушила вклинившаяся, ехидная, мысль, интересовавшаяся как ЭТО будет? Свет в конце туннеля уже один раз в моей жизни был. Просто свет и просто тьма тоже были. Даже как-то разноцветные круги были перед глазами, только вот смешного в них я ничего тогда не нашёл. В тот раз произошло действительно чудо, раз остался жив, и это был первый раз в череде последующих. Теперь же мене было просто любопытно, что будет на этот раз? Ведь до этого ничего не повторялось, значит, и в этот раз должно быть всё по-другому.

Я оказался на сто процентов прав! Сначала по глазам резанули будто бритвой, а когда я вновь смог видеть, то перед моими глазами предстала девушка. Она стояла посреди солнечной, цветущей долины и от неё исходило такое ощущения спокойствия, что я, совершенно не противясь, 'пошёл' к ней (понятие пошёл вообще неправильно, здесь хоть и было моё тело, но фактически шёл не я, а окружающее меня пространство двигалось по моему желанию в нужную сторону, хотя ноги я всё же переставлял, но ощущал, что всё равно стою на одном месте). Девушка была одета в белую тунику, а на пышных, черных волосах лежал венок из каких-то незнакомых мне цветов. Призывно мне помахав, она, улыбнувшись, присела на край заботливо постеленной скатерти, на которой стояли разнообразные яства. Неотрывно смотря в её ярко-зеленые глаза, я продолжал 'идти'. Её улыбка, её губы, её глаза, меня тянуло словно магнитом, и мне это нравилось. Не было совершенно никакого желания противиться этому зову. Глупо улыбаясь, я шёл всё быстрее и быстрее, пока, наконец, не побежал. Я чувствовал себя просто превосходно! Не было никакой боли в разорванном плече, я был полон сил и энергии, мысли мои были совершенно чисты, я думал только о девушке, сидящей, казалось бы, прямо передо мной, но я всё бежал и бежал, а она практически не приближалась.

Прямо передо мной возник Дженус, который тут же начал на меня вдохновенно орать. Слов, да и звуков, я не слышал, но вот по его бешенному лицу и широко открывающемуся рту сразу понял, что меня наш господь Бог совсем не благословляет. Скорее наоборот. Впрочем, мне было совершенно всё равно, пусть хоть кипятком писает. Я хотел (желал, жаждал, стремился, нужное подчеркнуть) оказаться рядом с сидящей девушкой, если судить по её внешности, хотел оказаться рядом с зеленоглазой ведьмой. К моему удивлению, Дженус почти сразу исчез, причем с самым расстроенным видом. Покачав головой и махнув в мою сторону рукой, он просто растаял в воздухе. Весь его вид говорил, что больше иметь дел с этим дураком он больше не желает (то есть со мной). Естественно, на такое отношение к моей персоне я не мог не обратить внимания, даже перестал бежать, остановился. Девушка, увидев что я встал как вкопанный, поднялась на ноги и опять поманила меня к себе, указывая то на себя, то на скатерть с едой. Причем ощущения спокойствия для меня почти полностью развелось. Стал ощущать скорее некую раздражительность, ожидание, злобу. Желание двигаться к девушке пропало начисто. Сразу же за этим вспомнилась Солина, её красота…которая ни в какое сравнение ни шла с красотой стоящей передо мной девушки, последняя безоговорочно проигрывала едва ли не по всем пунктам. Спрашивается, чего я к ней, как баран на бойню, бежал? В след за этим вспомнилось всё, что произошло до этого момента, мгновенно появилась пара сопутствующих мыслишек. Если я там умер или умираю, то сейчас передо мной…как бы в подтверждение моим мыслям лицо девушки исказила злоба. В чувствах сорвав венок с головы, она кинула его на землю, после чего стала стремительно меняться. Волосы из черных и пушистых стали белыми и уложенными, глаза стали абсолютно серого цвета. На лице появились следы настоящего макияжа, одежда тоже претерпела изменение. Теперь на ней было одето кроваво-красное платье с двумя большими вырезами по бокам и, скорее всего, с немаленьким на спине, но это уже было простое предположение. Девушка щелкнула пальцами, и скатерть с находящейся на ней жратвой канула в неизвестность. Потом она посмотрела на меня, в глаза. И, хоть нас вроде разделяло просто чудовищно огромное расстояние, я видел её столь же отчётливо, как если бы она стояла в шаге от меня. Поэтому я мог с уверенностью сказать, что она было жутка зла на меня, от неё исходила просто опаляющая ненависть, она жаждала моей крови. Всё так же продолжая смотреть мне в глаза, она менее чем недвусмысленно провела по горлу ногтем с явными следами маникюра. Всегда отличался дебильной реакцией на различные ситуации. Вместо страха или каких либо других чувств, которые были просто обязаны появится, мной овладело любопытство. Спрашивается, чего я такого сделал этой особе, что она меня так сильно ненавидела? Причем из-за своего любопытства я подмечал абсолютно ненужные в данной ситуации для меня детали, но тем не менее я их всё же подмечал.

— Идиот!!! — рявкнул 'кто-то' мне в ухо, да так что я едва окончательно не скончался.

После того как я моментально отпрыгнул в сторону и, развернувшись, увидел Дженуса уже рявкнул сам:

— Придурок!!!

Хлоп! От оплеухи, прилетевшей откуда-то сбоку, меня едва не вырубил.

— Сволочь!!! — прозвучало вслед за этим.

Вновь отпрыгнув и развернувшись, на этот раз уставился прямо на девушку в красном.

— Дура!!! — рявкнул я.

— Убью тварь — буквально прорычала она.

— Он не только сволочь, он ещё и редкостный идиот — деликатно высказался Дженус, но, увидев дьявольский огонёк в глазах девушки, добавил: — Но убивать его всё же не надо, ещё успеется.

— А может это с вами что-то не так, а? — потирая рукой щёку, произнёс я. — Один гад, шантажист и просто урод редкостный, другая истеричка.

— Это кто здесь истеричка?!! — двинувшись в мою сторону, сквозь стиснутые зубы спросила девушка.

— А ещё и дура — отступая, невозмутимо добавил я. — Иначе бы не задавала такие глупые вопросы.

— Хранись малец! — кинулась она на меня, но тут же была перехвачена Дженусом.

— Флема, успокойся.

— Я спокойна! — продолжая вырываться из 'объятий' Дженуса, крикнула она. — Я просто само спокойствие, вот только дай я убью этого сопляка.

— Но-но! — почти искренне возмутился я. — У самой молоко на губах не обсохло…или это не молоко? Случаем не секретарша нашего Господа Бога?

— Флема — убийственно спокойно сказал Дженус, разжимая свои объятья, таким образом даруя девушке-истеричке свободу. — Забудь что я сказал. Можешь убить его.

— С удовольствием! — отозвалась она, её глаза как-то подозрительно и опасно блестели, хотелось бы верить, что из-за наворачивающихся на глаза слёз, но я был уверен, что это не так. Опустив руки вдоль тела, она сделала движение пальцами, после чего в каждой из её ладоней появились сгустки тьмы.

— За все те пятнадцать раз, что ты уходил от меня — сказала она, кинув в мою сторону первый сгусток тьмы, от которого я с лёгкостью увернулся.

— Пятнадцать? Врёшь! Я помню…ммм…только семь…восемь…да, только восемь.

— А сколько раз ты был на волосок? — спросила она, кинув второй сгусток. Я уж было возликовал, что она хоть чуть-чуть 'остыла', но её ладони вновь заполнились тьмой.

— А я почем знаю?! Много!

— Вот именно! — прошипела она, кидая третий сгусток, который едва не попал в меня.

К моему удивлению, окружающее нас пространство изменилось. Мы были на ристалище, если ещё точнее, то на точной копии Колизея, Дженус же, развалившись в кресле Цезаря, хрустел попкорном. Причем, с пространством здесь происходила всё та же фигня, что и в предыдущей локации. Он вроде сидел очень далеко, но я его видел и слышал так, будто он находился в паре метров от меня. Хорошо, что хоть этот же закон не распространялся на истеричку, а то и не знаю чем бы мне это грозило кроме примитивной смерти.

— Слушай, я что один такой?!! — раздраженно вопросил я.

— Да!!! — рявкнула она, кидая сразу два сгустка.

— Врёшь!

— Нет!

— Врёшь!!!

— Нет!!!

— Истеричка!

— Ррр…

— Хе-хе…

Видимо, доконал окончательно. Уж больно яростно и метко она стала метать сгустки, еле успевал увертываться.

— Сколько раз я уже открывала тебе путь, тратила своё время, ждала, и ты каждый раз срывался, уходил, возвращался обратно в мир живых. Как я хотела, чтобы ты умер и мне не надо было тратить времени на такое никчемное создание, как ты. Ты вне судьбы, твой путь неизвестен, и это меня бесит больше всего. Когда же ты сдохнешь?!!

— Вне судьбы? — удивленно вопросил я.

— Ты не знаешь?!! — совершенно искренне опешила она, причем настолько, что сгустки тьмы в её ладонях бесследно исчезли.

— Не знаю о чем? — потом кое-чего понял и, повернувшись к 'Цезарю', никого не увидел. Подлый шантажист просто сбежал.

— Так он тебе ничего не сказал? — Флема удивленно смотрела на кресло, на котором недавно восседал Дженус.

Я повернувшись к ней, изобразил на лице самый искренней интерес (точнее, замаскировал настоящее чувство под будто бы настоящее).

— Раз он не сказал, то и я не скажу.

— А может… — начал я, но был мгновенно перебит.

— Нет.

— И всё-таки я…

— Сказала нет, значит, нет. И вообще, раз ты опять не сдох, вали-ка ты в мир живых. Пока я не довела этот процесс до конца.

— Какой процесс?

Она в ответ показала очередной сгусток тьмы в ладони.

— Понял. Не дурак.

Больше ничего не было сказано. В одно мгновение я оказался в 'мире живых'…лучше бы я сдох. Болело уже не только плечо, но и всё тело, чудо, что организм смог остановить кровотечение, иначе бы я обратно уже не вернулся. Преодолевая боль во всём теле и особенно в плече, я устремился вверх. Воздуха в легких уже давно не было. Наверное, чувства утопающего, которого в последний момент спасли передать просто невозможно. Долгожданный глоток воздуха опьянял лучше всякого изысканного вина. От облегчения, что живой, едва не теряешь сознания и в то же время слишком потрясен, чтобы нормально соображать.

Некоторое время я просто лежал на спине влекомый течением и смотрел на звезды. Не прибегая к ночному зрению, казалось что звёзды единственные живые существа в этой кромешной тьме. Они дарили успокоение, надежду. Но, как я уже неоднократно говорил, всему приходит конец. Я напряг зрение и осмотрелся. Моих преследователей нигде не было видно, скорее всего, они просто сочли, что я умер (в общем-то, это было недалеко от истины) и прекратили преследование. В тоже время окружающая меня местность была незнакома. По правую сторону от меня находилось всё тоже поле 'Разящей смерти', но вот остальное (деревья, трава, местность) резко отличалось от той, виденной мной на месте нашей стоянки. Здешние деревья отличались своей неказистостью, мелкостью. По ним я бы не смог передвигаться, как это делал сегодня…или уже не сегодня? Сколько же времени прошло с момента моей отключки? Если подумать, то не должно было пройти слишком уж много, я ведь тонул тогда и пришёл в себя тоже тонувшим. Но появляется другой вопрос: где же мои преследователи? Они не могли так быстро уйти, а это значит, времени прошло гораздо больше, чем я думаю. Может, это была опять работа Дженуса? Или Флемы?

Оставив эти мысли до лучших времен, я поплыл к правому берегу…ну, по крайней мере, для меня правому, а какой же он был на самом деле мне было просто всё равно. Выбравшись на берег, я поднялся на ноги. Меня от слабости слегка качало, сильно кружилась голова и было просто чертовски плохо. Но, тем не менее, я упрямо двинулся в сторону поля. Мне во что бы то не стало надо было оказаться по другую сторону. Да и мои давнишние преследователи могли объявиться. Это уже казалось маловероятным, но лучше было исходить из самого плохого варианта. Подойдя к полю, я попытался опуститься на колени, но мои ноги подвели меня и я упал почти плашмя. Тут же напомнило о себе разорванное плечо, а во рту появился металлический привкус. Зло сплюнув кровь в сторону, я подобрался и пополз. Моё продвижение было бы намного легче, ползи я по дороге, а так мне приходилось продираться сквозь высокую траву. К этому ещё добавлялась летящая крошка от срезанных кончиков. Она лезла везде, в глаза, нос, рот, из-за чего я чуть ли не при каждом вдохе отхаркивался и сплёвывал. Не преодолев и половины пути, я, полностью измученный, повалился на землю и мгновенно провалился в глубокий сон.

На моё счастье, сон оказался не настолько глубокий, насколько мог бы быть вообще, учитывая моё состояние. Поле едва меня не 'сожрало'. Видимо, оно посчитало, что я достаточно неподвижен, чтобы быть мертвым, а может, просто оно поглощало всё, что достаточно продолжительно находилось на её территории, не подавая признаков жизни (движения, например). Ладно, не в этом суть, просто я проснулся от ноющей боли в руках. Открыв глаза, я сначала даже не понял, что было не так. Потом, наконец, сообразил. Я чувствовал свои руки под головой (точнее, я лежал в такой позе, что руки должны были быть там), но при этом моя голова покоилась на земле. Приподняв голову, я посмотрел на свою правую руку…которая почти по самое плечо ушла под землю. От увиденного я не впал в ступор, мной не овладел страх, паника, наоборот, я настолько был ошарашен, что лишь удивленно смотрел на свою руку. Впрочем, удивление быстро сменилось гневом, когда я почувствовал, что кто-то начал тянуть меня за руки, снизу, разумеется. Боль при этом слегка усилилась. Решив подтянуть ноги к животу и с помощью них встать, я натолкнулся на новую проблему. Мои ноги тоже были под землей, как и большая часть тела. Вот тут я уже слегка запаниковал, все мои попытки освободиться ни к чему не приводили, я с каждой минутой погружался в землю всё больше и больше. Страх, как известно или парализует человека, или способствует чудовищному выбросу адреналина в кровь. На моё счастье произошло второе, из-за чего силы многократно возросли. Отчаянным рывком я слегка смог освободить свою правую рука, а после ещё нескольких рывков она оказалась полностью на свободе… вот только от её вида мне стало жутко. Там где рука была прикрыта рукавом, она практически не пострадала (зато от рукава почти ничего не осталось), но кисть представляло собой кошмарное зрелище. Кожи не было совсем, кое-где не хватало мяса и отчетливо виднелись кости, но боли я практически не чувствовал. Видимо, в кровь каким-то образом попали местные анаболики, чему я был несказанно рад, иначе бы я точно свихнулся окончательно. Для одного дня (или не одного) это было бы слишком.

Следующие пол часа я потратил на то, чтобы полностью освободиться и перевязать руки остатками рубахи. На моё счастье, штаны и обувь не пострадали. Поэтому отделался я достаточно легко, могло быть хуже, всегда может быть хуже. Когда закончил перевязку рук, небо уже начало светлеть, предвещая скорый восход солнца. Спать, естественно, я больше не собирался, поэтому сделал единственное, что мне оставалось — продолжал свой путь. Ползти стало намного тяжелее, сильно поврежденные руки давали о себе знать во вспышках адской боли, когда я опирался то на одну, то на другую руку. Но, стиснув зубы, я терпел, больше всё равно ничего не оставалось (конечно, был ещё один выход, но желания помирать у меня не было). Как назло, в этом месте поле достигало пары километров (если не больше), поэтому, когда я уже из последних сил кое-как выполз с поля, солнце стояло высоко. Мой совершенно безумный взгляд наткнулся на небольшие кусты Эльдоса (классифицированного мной как Э-1). Это был 'резиновый куст'. На нём мог хоть взвод солдат месяц валяться, но спустя пару дней куст вернулся бы к своему первоначальному виду, а ещё он отличался очень мягкими листьями и ветками. Даже не потрудившись встать на ноги, я дополз до этого куста и, вломившись в него, просто расслабился, повалившись на мягкие листья и ветки этого кустарника. Даже слишком мягкие, но развить эту мысль я уже не успел. Сознание просто плюнуло на всё и отключилось.

Мой разум был настолько измучен, что сил не хватило даже на сон. Мне показалось, что не успел я закрыть глаза, как уже проснулся, но тем не менее хорошо отдохнувшим. Слегка поерзал и поплотнее прижал к себе какую-то теплую фигню, в ответ 'фигня' прижала меня к себе. Лёгкий ветерок щекотал мне нос, такое же ощущение бывает, когда кто-то дует тебе прямо в лицо. Но даже эта ассоциация не возымела ни каких ответов от здравого смысла. Что-то попало мне в нос, не удержавшись, я сдавленно чихнул.

— Будь здоров.

— Спасибо.

Ещё можно чуток поспать и всё…ммм…будь здоров? Э-э-э…

Распахнув глаза, я уставился точно в такой же обалдевший взгляд что был и у меня, вот только глаза были ярко-красными. При этом положение было ещё то. Едва не соприкасаясь носами, мы лежали с ним в обнимку, крепко прижавшись друг к другу.

— Ты кто такой? — в раз спросили мы.

— Хисп.

— Канд.

Мысли видимо буксовали у обоих. Мы даже не предприняли ни единой попытки разжать объятья.

— А что ты тут делаешь? — опять в раз заговорили мы.

— Сплю! — прозвучал синхронный ответ.

— Это мой куст! — грозно произнёс я.

— Ничего подобного! — возмутился субъект. — Я первый его занял.

— А мне пофиг! Это всё равно мой куст.

— Не пройдёт. Куст мой.

— И вообще, отпусти меня! — рявкнул я, при этом сам даже не сделал попытки разжать свои объятья.

— Ты первый!

— Тогда одновременно — нашёл я выход. — На счёт три. Раз, два, три!

Разжав объятья, мы раскатились в разные стороны и, взвившись на ноги, встали в боевые стойки, вот только у моего противника был при себе кинжал, а у меня нет.

— Так ты кто такой? — не спуская с него настороженного взгляда, повторил я свой самый первый вопрос.

— Канд — повторил он свой ответ, потом немного подумав добавил — путешественник.

— Какое совпадение! Я тоже — ясно дело никто друг другу не поверил. — И куда же ты направляешься, путешественничек?

— Никуда. Просто странствую по свету. А ты?

Немного подумав, я сказал правду:

— В Хогарт.

— В Хогарт? Так ты человек? — удивленно воскликнул он.

— Полный абзац…кем же я ещё могу быть-то, а? Разве невидно?

После моих слов он окинул меня таким пристальным взглядом, что я, не удержавшись, последовал его примеру. Вроде ничего необычного не было.

— Ну скажем человек из тебя довольно призрачный — скептически произнёс он.

— Это почему ещё? — в который уже раз возмутился я. — Очень даже нормальный. Руки, ноги, голова и говорить умею.

— У меня тоже руки, ноги, голова и говорить я умею — раздраженно отозвался Канд. — Но тем не менее я ведь не человек.

— Нет?! — совершенно искренне удивился я.

— Ты что совсем идиот? Глаза не видишь? — вдобавок к своим словам он указательным пальцем показал себе на глаз.

— Глаза как глаза…красные только…ммм…уж не хочешь ли сказать, что ты вампир?

— О, ещё не всё потерянно! — радостно отозвался Канд.

— Мне позволительно тормозить. У меня последний день или деньки были такими впечатлительными, что тебе и не снилось.

Канд сразу как-то приуныл.

— У меня тоже были ещё те деньки.

— Слушай, а у тебя пожрать ничего нету, а? — спросил я, осенённый внезапно пришедшей идеей. Желудок тут же радостно заурчал напоминая, что он уже очень давно пустует и не мешало бы его чем-нибудь заполнить, желательно мясом.

— Смотрю на тебя и думаю, что обед мне сегодня обеспечен — вампир улыбнулся, выставляя напоказ свои неестественно длинные клыки.

— Так вы правда пьёте кровь?! — выпрямившись, восторженно спросил я.

— Да. И сейчас я выпью всю твою кровь — облизнув губы, он двинулся на меня.

— А я тогда тоже вампиром стану?

Остановившись, он посмотрел на меня как…в общем как на меня смотрят большинство людей.

— Парень, у тебя с головой-то всё нормально? Я говорю, что сейчас выпью всё твою кровь!

— Все пять литров? — удивленно спросил я.

— Чего?!

— Выпьешь все пять литров? Ведь именно столько крови в моём организме? Хочешь сказать, в тебя столько влезет?

— Ты псих?

Устало потерев глаза, ответил:

— Я Хисп.

— Хисп, Псих, разница-та хоть есть?

— Ммм…положение букв разное, а что?

— Да ничего — буркнул он, после чего отошёл немного в сторону и, подхватив с земли небольшую сумку (ранее не примеченную мной), кинул её мне. — Только всё не ешь, оставь на потом — добавил он, когда я поймал.

Лишь кивнув головой в знак согласия, я поспешил развязать шнурок, стягивающий горловину сумки (хотя, если убрать лямку для руки, то получиться обыкновенный мешок). В нос тут же ударили явственные запахи пищи, в которых, к моему удивлению, унюхал даже чеснок (хотя это скорее приятное дополнение нежели еда). Впрочем, кинув взгляд на вампира, вновь завалившегося на куст и, блаженно прикрыв глаза, наслаждающегося первыми лучами восходящего солнца (кстати, почти сутки проспали), я выкинул из головы все посторонние мысли и сосредоточился на еде. К моему глубочайшему сожалению, её было не слишком много. Парочка больших ломтей копченного мяса, несколько луковиц, немного чеснока, бутыль воды, булка черного хлеба и несколько пирожков с печенью. Мне стало совсем хорошо после того, как я изничтожил значительную часть имеющейся еды (правда, из-за этого придётся её в ближайшее время и в срочном порядке пополнять). В теле появилось долгожданная энергия. Спустя минут десять почувствовал как зверски зачесались раны под замотанными поверх них тряпками. Выждав после этого ещё минут десять, я осторожно размотал свои кисти. Они были абсолютно нормальными, единственное, что указывало на вчерашний ужас, была розовая кожа (тоже самое произошло и с плечом). На фоне сильно загорелых рук она очень бросалась в глаза, но это было дело лишь времени. Пару дней под палящим солнцем и новую кожу будет не отличить от прежней. Отойдя немного в сторону, я вырыл руками не слишком глубокую яму и, положив в неё кровавые тряпки (остатки рубашки), закопал и, хорошенько утрамбовав, закидал листвой, чтобы скрыть все проделанные мной манипуляции.

— Надо было глубже закапать — раздался голос Канда. — Запах крови очень силён.

— Сам знаю. Я в тряпки замотал Клегл, он спустя час перебьет весь запах.

— Чего замотал? — вампир даже приподнялся на локтях, чтобы видеть меня.

Я молча указал на неприметный синий цветок, растущий почти у самых моих ног.

— Если этот цветок намочить он начинает выделять резкий запах.

— Так ты не воин? — изогнув бровь, спросил Канд.

— Я? Говорю же, путешественник, такой как и ты.

— Ну если как я…

— Именно как ты!

— Тогда путешественник из тебя никакой — довольно закончил вампир.

— Точно так же как и из тебя — не менее довольно отозвался я.

Подойдя к раскрытому мешку с едой, я потуже завязал шнурок на горловине и поблагодарив Канда, вернул ему сумку.

— Слушай, а в какую сторону ты собираешься путешествовать?

Тот неопределенно пожал плечами и махнул в нужном мне направлении.

— Куда-нибудь туда — меланхолично добавил он.

— Мне тоже надо как раз в 'куда-нибудь туда'.

— А ты не боишься что я выпью всё твою кровь, пока ты спишь?

— Так вы правда пьете кровь? — опять изобразив на лице восторг, вопросил я.

— Пойдём вместе — сухо ответил Канд, поднявшись на ноги, он принялся отряхиваться и поправлять на себе одежду. Мне же можно было лишь наблюдать за этим процессом. Из всех своих вещей мне удалось сохранить только штаны и сапоги из змеиной кожи. Наконец, вампир остался доволен своим внешним видом.

— Пошли что ли?

Кивнув, я развернулся и направился прямо в лес.

— Эй! Ты куда? — удивленно спросил Канд. — Пошли вдоль поля, рядом с ним идти легче.

— Легче не всегда правильно. И я совершенно не хочу оставаться вблизи этой хрени — с омерзением ткнул пальцем в сторону поля.

— Боишься?! — довольно загоготал вампир.

— Нет. Просто оно меня вчера чуть не сожрало.

Оставив вампира подбирать свою челюсть, я тихо растворился в лесу. Но скоро меня нагнал вампир, при этом он передвигался практически так же тихо, как и я. В редких случаях Канд наступал неправильно, из-за чего под ногами у него с хрустом ломались веточки. Так мы и двигались, я шёл впереди, а вампир держался на пару шагов сзади, давая возможность выбирать путь мне самому. Я же, в свою очередь, двигался слишком быстро, чтобы за мной мог поспеть нетренированный человек, но, судя во всему, Канд был или тренированным, или вампиры сами по себе обладали большей выносливостью и силой, а может и то, и другое. Путь же я выбрал самый кратчайший. Мне не нужно было ориентироваться по солнцу или сторонам света, я просто шёл к эльфийке. Держи я свой путь в другом направлении, мне бы, конечно, пришлось бы придаваться всем изощрениям, придуманными людьми, дабы идти в нужном для меня направлении, но я шёл за Солиной и мне это было совершенно ненужно. Я просто знал, где она. Не могу объяснить как, почему, из-за чего, я просто знал и поэтому шёл. Спустя несколько часов непрерывного движения лесом по какой-то причине стало намного светлее, чем было до этого. Меня это крайне заинтересовало. Остановившись, я поднял голову вверх, стараясь найти этому объяснение. Деревья были всё те же (какая-то местная разновидность лиственных деревьев вперемешку с ещё более экзотическими растениями навроде огромных папоротников или аналогов Пальм), росли с той же плотностью, но всё равно стало намного светлее.

— Чего остановился? — спросил Канд, это были первые произнесенные слова за многие часы нашего путешествия

— В лесу стало светлее — смотря уже по сторонам, ответил я.

Вампир поднял голову вверх, пару секунд внимательно всматривался, а потом очень громко и по местным меркам слишком нецензурно выругался.

— Что такое? — заинтересованно спросил я.

— Деревья листья прячут — хмуро ответил он, потом посмотрев под ноги добавил — Растения под землю уходят.

Я сначала внимательно пригляделся к деревьям, а затем и к растениям у нас под ногами, вампир оказался прав, как только сам не заметил?

— И зверья нигде нет! — осенило меня, а я всё думал, из-за чего лес какой-то уж слишком тихий.

— Действительно. Ты знаешь, что это значит?

Кивнув головой ответил

— Сезон дождей. И, судя по всему, очень скоро.

Канд, невесело усмехнувшись, произнёс:

— Пару дней максимум. Надо будет на первые три дня найти где-нибудь убежище, в первые дни дождь самый сильный, потом же можно будет и дальше продолжить путь, а можно и переждать сезон на одном месте.

— Я так не думаю — покачал я головой. — У нас нет запасов еды, чтобы просидеть на одном месте с пол месяца, а в худшем случае с целый месяц. Да и не хочу, и не могу терять столько времени.

— Ты прав — потерев лоб рукой, ответил Канд.

— Ладно, пошли дальше, а лучше побежали. Ты как, выносливый?

Вампир лишь хищно улыбнулся, но отвечать не стал. Да и зачем? И так всё было ясно. Мы уже пол дня были в пути и при этим ни разу не останавливались даже на минутку отдохнуть. По его же виду можно было подумать, что он вообще целый день провалялся в кровати и занимался любимым моим занятием — ничегонеделаньем. В общем, вернув вампиру его же улыбку, только в моём исполнении, я отвернулся от него и побежал, с каждой секундой наращивая скорость. Естественно, Канд от меня не отставал, но тихо передвигаться он уже не мог, хотя и я особой бесшумностью не отличался, да и не слишком старался. Зачем? Вампир всё равно не мог бежать тихо, а если он не мог, то и мне бежать тихо не было никакого смысла. Поэтому я бесшумность заменил скоростью. Мне это нравилось даже больше. Сразу вспомнилось детство, когда мы с друзьями собирались в лесу и играли с утра и чуть ли не до самой ночи. Тогда мы тоже носились по лесу как угорелые, вот только тогда мы играли, а сейчас бег был целеустремленный. В одном единственном направлении. Спринтерская скорость продержалась часа два, после чего начала снижаться. Не столько от усталости, сколько из-за чувства голода. Еды у вампира осталось не слишком много, а раз так, то надо было позаботиться о сытом ужине заранее. Так думал не только я, но и 'сытый ужин' в лице Нархвара (чуть меньше медведя, но очень на оного похож, правда слегка быстрее и напугать его нельзя…по крайней мере таких случаев ещё не было). Причем эта мразь колоритная так ловко замаскировалась, что я не заметил его до самой последней секунды. Просто увидел когтистую лапу, устремившуюся к моей шеи и едва успел прыгнуть в сторону, хотя всё равно оцарапало. Два раза перекувыркнувшись по земле, я резким прыжком в сторону спрятался за дерево. В лесу стояла просто неестественная тишина. Ни единого звука не было слышно ни от моего спутника, ни от моего будущего ужина (мне так искренне хотелось думать). К счастью Нархвар был не слишком большим, если это, конечно, вообще был Нархвар, а то мало ли чего мне могло показаться. Осторожно выглянув из-за дерева, я как и предполагал никого не увидел, а это означало, что меня вполне могли видеть. Такой расклад меня не устраивал. Посмотрев вверх, я уже с определенной сноровкой подпрыгнул и ухватился за ветку, а ещё спустя секунд десять был уже на верхушке следующего дерева. Приблизительно зная, где должен находится мой ужин, я начал быстро перебираться с дерево на дерево. Ужина я не нашёл, но вот на своего спутника наткнулся. Я перебрался на очередное дерево и начал подыматься по нему, как мой взгляд зацепился за странный тёмный силуэт выше меня. Быть моим ужином этот силуэт не мог, поэтому, присмотревшись повнимательнее опознал, в нем Канда. Он выбрал аналогичный способ обнаружения пропавшей еды — макушки деревьев. Получая от всего происходящего неописуемое удовольствием (и даже забыв на некоторое время о ходящем внизу ужине), я совершенно бесшумно влез по дереву на соседнюю ветку, оказавшись за спиной у вампира. Пока соображал, чего бы такого сделать, вампир, втянул носом воздух, после чего резко развернулся, уставившись на меня выпученными глазами. Приложив палец к губам, я глазами показал вниз, после чего ещё и пальцем ткнул. Видимо, дерево было каким-то особенным, именно сейчас на пару метров ниже нас с соседнего дерева на это перебирался наш ужин. Причем двигался он совершенно бесшумно. Был под полторы сотни килограммов, а по деревьям лазил ещё сноровистее меня. Канд достал кинжал, я показал знаками, что мне тоже нужно оружие. Вампир без всяких протестов достал оттуда-то из недр своего одеяния (кстати, черный плащ с капюшоном, а под низом просторная рубаха, штаны из грубого материала и привычные сапоги из змеиной кожи) нож. Ужин тем временем слез с дерева и затаился в выпирающих из под земли корнях. Мы же в свою очередь перебрались на самую нижнюю ветку дерева, оказавшись всего на полтора метра выше нашей будущей жратвы.

Тут у нас появилось некоторое затруднение: что делать дальше? Этот зверь был очень выносливым и убить его с одного удара крайне затруднительно, а в том положении, в котором он находился сейчас, вообще невозможно. На наше счастье, по лесу гулял легкий ветерок, из-за чего наш ужин не мог нас почувствовать. Именно по этой причине мы уже достаточно продолжительное время сидели над ним и пока не о чём не волновались, но если ветер решит изменить своё направление, надо будет действовать незамедлительно. В принципе, у меня появилась одна идейка. С вампиром мы повернулись синхронно, он ко мне, я к нему. Сразу всё поняли, каждого осенило идеей. После парочки знаков друг другу стало ясно, что идея у нас одинаковая, тем было лучше. Не надо объяснять план действия, тем более в слух было лучше не говорить. Речь в лесу заметна ещё больше, чем хруст ломаемых веток. Она слишком сильно не вписывалась в звуки леса (имеется ввиду только человеческая речь, эльфийская вписывалась, да ещё как).

Я на пальцах начал отсчитывать до трёх. Один, два, три! Спрыгнули мы одновременно. Вот только получилось всё обидно по-идиотски. Весь план полетел к черту (уже традиция). Вампир умудрился плащом зацепиться за ветку, из-за чего она сломалась и Канд умудрился грохнуться вниз головой, едва не свернув себе шею. Естественно, у нашего ужина было очень хорошо развито чувства самосохранения, он даже не предпринял попытки узнать, что там затрещало тут же стремительно рванулся вперёд. Задумывалось всё достаточно просто. Вампир прыгает на самого Нархвара, всаживая ему кинжал в спину, а когда зверюга выгнется дугой, я полосну ему по горло своим ножом (предварительно спрыгнув прямо перед его мордой). Сейчас же получилось вообще нечто непотребное. Вампир едва не свернул себе шею (интересно, а жив бы он остался?), я же, в свою очередь, своей тушей умудрился спрыгнуть прямо на стремительно рванувшего вперёд Нархвара, с жутким хрустом сломав последнему шейные позвонки. Причем я сначала даже нихрена не понял, что же вообще сейчас произошло. Несмотря на всю свою верткость, гибкость и массу разнообразный умений, я умудрился отбить себе едва ли не всё что можно и нельзя. Матерились мы с вампиром одинаково громко и разнообразно. Он на каком-то гортанном языке, а я в свою очередь на родимом и могучем русском языке.

— Корявый идиот! — это были мои первые слова в череде многих, предназначенные исключительно для вампира.

После того, как мы убедились в смерти нашего ужина, я, повернувшись к Канду, высказал ему очень многое, очень-очень многое.

— Да я что? Я ведь не специально — виновато произнёс он, когда я выдохся (в прямом смысле этого слова, я как раз начал делать вдох, чтобы обрушить на него новый поток ругательств).

— Не специально он — передразнил я его, а потом уже более миролюбиво, но всё ещё раздраженно добавил — такой план провалился.

— Да ладно, Нархвара всё равно завалили — в доказательства своих слов он пнул валяющуюся тушу.

— Нам просто повезло, а ведь могло повезти и ему — пнул мёртвого Нархвара.

— Ему? — очередной пинок по туше. — Да не в жизнь!

— Это почему? Смотри какой здоровый! — в который уже раз отвесил пинок поверженной зверюги.

— Да не очень! — с задумчивым видом потолкал его ногой вампир

— Да хватит ты его — пинок по туше — пинать!

— Хватит, так хватит. Предлагаю сделать привал. Ты собираешь дрова, а я разделываю тушу — пнув Нархвара, он пошёл за своим невдалеке валяющимся мешком, а я в диаметрально противоположную сторону за дровами.

— В мире существует два мнения: одно мое, другое неправильное — авторитетно заявил вампир, насаживая очередной кусок мяса на специально приготовленный прутик особого дерева, огнеупорного.

Дело было двумя часами позже. Пока я собирал дрова, вампир ловко и быстро освежевал тушу убитого Нархвара. Причем настолько быстро и ловко, что, казалось, он занимался этим каждый день на протяжении всей своей жизни. Ещё я искренне обрадовался, что тушу разделал Канд, а не я. До сих пор не могу к этому привыкнуть. Мне человека убить как чаю попить, разницы нет совершенно (ни то, ни другое не люблю, но всё равно иногда приходится это делать), а вот со зверьём дело обстояло абсолютно по-другому. Убить-то я их, конечно, тоже мог и достаточно легко (хотя человека всё же легче), но вот дальнейшие процедуры выполнял с трудом (вроде разделывания туши). Знал как делать, делал, могу в случае чего всегда сделать, но внутри от этого всего просто корёжило. Было до ужаса противно это делать. Зато Канд таких проблем не испытывал. Напевая весёлый мотивчик и периодически с явным удовольствием слизывая кровь со своих рук, как я уже говорил, ловко и быстро делал всё необходимое. Я же за это время натаскал столько дров, что с лихвой бы хватило дня на три вперёд.

Сейчас же у нас завязался спор по поводу приготовления мяса на костре. Я пытался убедить упрямого вампира, что шашлыки и просто мясо на костре это две совершенно разные вещи, но этот упрямый гад не хотел верить. Заявлял, что если мясо поливать хорошим вином во время готовки, получится одно и тоже.

— Предлагаю спор! — в конце концов произнёс я.

— Согласен — мгновенно отозвался вампир. — Если ты окажешься прав, то я…скажем…отдам тебе вот это.

Сказав это, он достал откуда-то из под рубахи достаточно большую коробочку, отделанную черным бархатом и по размеру не умещающуюся на двух ладонях (где он её только прятал?). Бережно открыв её, он показал мне содержимое. Увиденное даже на меня произвело впечатление, хотя к украшениям я более чем равнодушен, мне на них было просто глубоко плевать. Странное колье, бесспорно золотое, со вкраплением небольших бриллиантов и ещё каких-то неизвестных мне камней. Они даже под тенью деревьев переливались со ослепительным блеском. Причем оно было как бы двойное, состоящее из двух витков. Может, для этого и было специальное слово, но я его просто не знал. Какой был первый виток я уже описал, второй же отделялся от первого, и ровно посередине второго витка находился странный цветок, сделанный, казалось, из цельного бриллианта. Спустя мгновение я чётко представил себе, как будет смотреться это украшение на Солине, и воображение мне нарисовало настолько восхитительную картину, что я невольно потянулся к этому произведению искусства. Канд резко захлопнул коробочку, при этом больно прищемив мне пальцы и возвращая к реальности.

— Согласен — произнёс я, трясся пострадавшей рукой. — Если я проиграю, то с меня двести золотых монет, идёт?

— Двести? — вампир явно что-то прикидывал в голове. — Давай двести пятьдесят?

— Ладно — ответил я, после чего мы торжественно пожали друг другу руку.

— Но перед тем как проверять, кто из нас прав, ты мне покажешь деньги, иначе пари будет недействительно.

— Справедливо — вдобавок к своим словам кивнул головой. — Главное, чтобы мои друзья мою сумку не потеряли.

Вампир вопросительно поднял бровь.

— Друзья?

— Да. Я ведь не один путешествую. Случилась маленькая неприятность и я от них отстал, теперь пытаюсь нагнать. Ты как, не против ночного бега?

Канд лишь презрительно фыркнул.

— Конечно нет. Ночь моё любимое время суток, солнце слишком ярко светит.

Кстати, я так и не рассказал, что меня в вампире удивило. Во-первых, он не боялся солнца, совершенно. Во-вторых, он был розовощёкий, без малейших следов бледности, кою приписывают всем вампирам, жрал чеснок (вопреки, опять же распространенному мнению, что чеснок губителен для них), очень даже отбрасывал тень на солнце (правда, ещё не знаю отражается ли в зеркале, но, думаю, и там он отразится), пожалуй, единственное, что соответствовало моему представлению о вампирах, это его аристократичность. Он был высок, его можно было бы назвать худым, но что-то не давало, скорее всего, что в отношении телосложения он был идеален. Правильные черты лица, черные как смоль волосы, немного вьющиеся и длиной достающие до плеч. Причем, красные глаза и неестественно длинные клыки добавляли ему определенного шарма. Он был попросту идеален во всем.

— Тоже люблю ночь — спустя минуту после ответа добавил я.

— У меня есть ещё один вопрос — произнёс вампир, аккуратно переворачивая прутик с мясом.

— И что же это за вопрос?

— Как ты знаешь, я представитель расы вампиров.

— Как официально! — фыркнул я.

— А твои спутники, я так понимаю, люди? — продолжил он, не обратив внимания на мои слова.

— Есть маленько — согласил я.

— Ну так… — вновь начал вампир, но тут же был перебит мной.

— Я сказал маленько! Там ещё штук двадцать эльфов, причем одна из них эльфийка и химера.

— Что такое химера? — спросил обалдевший Канд.

— Если коротко, то человек-зверь, а если всё объяснять подробно, то это долго и мне просто лениво. Если уж так интересно, потом сам у него спросишь, кто он есть такое и как он этим стал.

Некоторое время мы сидели молча. Вампир, судя по собравшимся складкам на лбу, о чем-то усиленно думал, настолько усиленно, что мне пришлось самому заняться мясом, иначе бы остались без еды. Спустя какое-то время Канд произнёс:

— И как это понимать?

— М?

— Как люди и эльфы, да ещё если рядом с ними эльфийка, могут уживаться вместе?

— Очень просто! — сняв мясо с костра, я принялся с удовольствием есть его.

— А как они ко мне отнесутся? — разглядывая свой кусок мяса, спросил Канд.

— Нормально. После эльфийки их уже не чем не удивить. Ты лучше скажи мне, откуда у тебя колье?

— Во-первых, это ожерелье…

— Разве?

— Ну…вроде да.

— По мне, так это смесь колье и ожерелья.

— Есть маленько — не смог не согласиться вампир. — Сам точно не знаю, что это такое. Мне оно просто понравилось, вот я его и того, позаимствовал.

— Хозяин, естественно, о заимствовании не знал?

— В том-то и проблема — откусив немного от своего куска, он хмуро прожевал его и, сглотнув, закончил — хозяин знает о заимствовании.

— И из-за этого ты теперь путешествуешь? — усмехнувшись, спросил я, после чего откусил очередной кусок от мяса, при этом прикусив себе палец.

— Да. Теперь ты ответь на вопрос: откуда у тебя двести пятьдесят золотых? Или ты мне соврал?

— Да нет, не соврал. Правда там может быть чуть поменьше двухсот пятидесяти, а может и побольше. Чуть-чуть из них стряс с виконта, чуть-чуть нашёл, но основную часть позаимствовал у мертвого ростовщика.

Услышав хмыканье вампира, объяснил более подробно.

— Ты не думай, ростовщика не я грохнул. Просто в его доме на меня пытались устроить засаду люди разобидевшегося виконта и заодно прирезали хозяина, чтобы потом всё свалить на меня. Я же о засаде прознал, перебил людей виконта и подумал, что лишние деньги мне не помешают, тем более они стали бесхозные. Не пропадать же добру? Вот я и взял их, а ты у нас стало быть вор?

— Я?! — удивился Канд. — Нет!!!

Услышав на этот раз моё хмыканье, вампир тоже разъяснил:

— Тот, у кого я взял ожерелье, редкостный гад, он отобрал у меня всё, абсолютно всё! Да и ещё подстроил так, чтобы меня изгнали. Кстати, с помощью ожерелья он всё и подстроил, он мне его попросту подкинул и указал пальцем. Я же решил, раз меня всё равно обвинили и признали в том, чего не совершал можно, чтобы было не обидно, перед изгнанием совершить то, в чем меня собственно меня и обвиняли. Вот я и позаимствовал это украшение.

Хмыкнув, я не стал комментировать, хотя и мог. В молчании доев, мы принялись коптить мясо в дорогу и этот процесс занял достаточно продолжительное время. Только когда солнце начало опускаться за горизонт, мы вновь продолжили путь, но предварительно перед этим в меру своих сил и возможностей уничтожили все следы нашего пребывания в этом лесу. Бегать ночью по лесу не рекомендуется всем, кроме детей и тех, кто видит в темноте. Детям на всё пофиг, а тем, кто видит, пофиг на темноту. Бежали молча и быстро, останавливаясь только сполоснуть горло (Я) и попить крови Нархвара из стеклянной колбы, в которую она была сцежена, (вампир). С кровопийцей, пьющим кровь в особо крупных размерах, у нас были более чем странные отношения. Мы могли говорить и говорить, а потом молчать на протяжении многих часов. После памятного разговора за едой до самого заходы солнца не было сказано ни единого слова, зато после оного вампир, нагнав меня начал что-то говорить, невольно заставляя перейти меня на лёгкую трусцу. Так слово за слово, я даже не успел понять из-за чего, разговор подошёл к тому, к чему подошёл, но спустя некоторое время вампир начал мне втолковывать особенности местного взаимоотношения рас. Причем из всего сказанного выходило, что воюют все и со всеми, причем на протяжении уже нескольких столетий, но были и исключения. Если, конечно, их вообще можно было так назвать, просто некоторые расы (гномы и вампиры (но не все кланы)) держали холодный нейтралитет. Эльфы же изредка нападали на людей, правда, Канд вынужден был согласиться, что это происходило по вине самих людей. Но больше всего люди воевали с себе подобными. В результате войн и произошло разделение некогда могущественной Империи Атх на две половины. Одна теперь именовалось как Светлая, другая же была Темная (причем Канд был уверен, что живи они в Темной Империи, то узнали бы, что она как раз и есть Светлая, а другая наоборот Тёмная). Темная и Светлая, как оказалось, на самом деле назывались Империя Халс и Империя Лапс. Названия происходили от двух древних родов, причем некогда они были едины и носили фамилию Атх. Несколько сотен лет назад они чего-то не поделили, в результате чего развязалась война и произошёл раскол империи на две половины. Причем, по сути всё это случилось лишь из-за одного жадного до власти мудака. Мудак к тому же ещё и сдох в результате всего произошедшего. Власть же в его руки так и не попала, зато очень повезло единственному на тот момент сынишке. Говард Лапс после смерти отца быстренько взял бразды правления в свои руки и закончил начинания отца, таким образом создав Империю Лапс. Впрочем, к слову сказать, никто от этого сильно и не расстроился, просто вместо одной Империи стало две. Некоторое время все жили ни о чем не заботясь, изредка подвоёвывали в 'горлышке' (или официальное название 'полоса Кайна'), но на этом всё и заканчивалось. Воевать по настоящему никто не решался, и Канд объяснил мне почему. Как оказалось, сейчас мы находились на одном из двух обитаемых материков, соединенных между собой небольшим участком суши навроде того, как в моем мире соединяются Северная Америка с Южной. Кораблей не было ни у тех, ни у других, так что все бои ограничивались на земле или, как уже было сказано, на территории 'горлышка'. Естественно, каждая Империя со своей стороны надёжно перекрыла 'полосу Кайна' поэтому желанием нападать никто не горел, это практически стопроцентно грозило обернуться полным фиаско. Вот так и сосуществовали две Империи рядом друг с другом.

— Хотя, я думаю, скоро о мирной жизни можно будет позабыть — произнёс Канд, когда мы решили сделать небольшой привал

— Почему? — спросил я, развалившись на земле.

— Пока Империя Халс медленно варилась в собственном соку, Империя Лапс под предводительством достаточно умного потомка Говарда Лапса, некого Догала, очень сильно вырвалась вперёд. У них появился самый настоящий флот, армия, по численности превосходящая в несколько раз армию Империи Халс, и она обучена много лучше того, что есть у Халсов. Думаю, ещё год-два и начнётся война, причем до победного конца. Либо Догал положит все свои войска, либо всё же захватит Империю.

— Эх… — невольно тяжело выдохнул я.

— Что такое? — насторожился вампир.

— Да вечно мне везёт — поморщившись, ответил я, после чего приложился к фляжке с водой.

— В смысле?

— Да не вовремя я…пришёл…оттуда откуда пришёл. Нет бы столетием раньше или позже.

— Тебе сколько лет?

— Лет?

— Холодных дней — раздраженно пояснил вампир.

— Да я знаю что такое 'лет'! Просто удивлен, что и ты знаешь. Мне…восемнадцать скоро будет.

— Сопляк! — довольно заржал Канд.

— Но-но! Щаc рога пообламываю за такие слова…дедок ты наш.

— Мне двадцать пять! — гордо сообщил он.

— Вот и получишь по шее двадцать пять раз — обрадовал я его. — Кстати, а откуда ты знаешь столько о политике?

— Положение обязывало — уныло пояснил он.

— Это какое?

— Обыкновенное!

— Бедный мальчик…как же это тебя забеременеть угораздило? — произнёс я притворно жалостливым тоном.

— Чего?!! — обалдевше воскликнул он.

— Ты ведь сам сказал, положение обязывало — злорадно произнёс я.

— Да иди ты — отмахнулся Канд. — Шуточки у тебя идиотские, и сам ты на голову больной.

— Наконец-то!!! — радостно взревел я.

— Что опять такое? — хмуро поинтересовался вампирчик.

— Хоть кто-то оценил меня по достоинствам — умиленно ответил я.

Канд лишь выразительно покрутил пальцем у виска, после чего поднялся с земли, на которую он, как и я, улегся. Покопавшись в сумке, он бережно достал колбу и, открутив крышку, блаженно приложился к горлышку.

— Слушай — заинтересованно произнёс я — а как это у тебя кровь не свертывается?

— Во-первых, у меня есть вот это — достал откуда-то из бездонного плаща маленькую скляночку и показал её мне. — Во-вторых, на колбу наложено специальное магическое плетение, которое подогревает содержимое, в данном случае кровь.

— А что в скляночке?

— Моя слюна, взятая перед самым укусом, если её добавить в колбу, то кровь не будет свертываться. В обычном состоянии слюна вампира по составу как у людей, а вот в возбужденном виде, то есть когда я собираюсь 'поесть', она резко отличается. Для того, чтобы укус был безболезненный, мой организм вырабатывает что-то вроде обезболивающего, и заодно в момент укуса в организм жертвы попадает ещё одно вещество, способствующее расслаблению, из-за чего жертва не сопротивляется.

— Получается, что ты можешь кого-нибудь цапнуть, так он мало что не почувствует боли, так ещё и кайф получит? — несколько удивленно спросил я. Честно говоря, больше всего меня удивила подборка слов для объяснения, уж больно грамотно он всё размусолил.

— Получается так — немного подумав, ответил вампир.

Хмыкнув скорее своим мыслям, нежели Канду, я поднялся с земли.

— Предлагаю продолжить путь, до рассвета ещё далеко.

— А что будет на рассвете? — полюбопытствовал вампир.

— Короткий отдых и снова в путь.

— Понятно — сразу приуныл Канд.

Больше не было сказано ни единого слова. Я, как и ранее, бежал немного впереди, а вампир на шаг-два позади, охота разговаривать опять пропала. Бежать нам, судя по всему, ещё предстояло долго, по крайней мере, если полагаться на мои ощущения. Не знаю, сколько я пробыл без сознания, но до эльфийки по меньшей мере было ещё дня два пути, плюс-минус пару часов, но это с условием, что темп нашего передвижения не изменится, на что рассчитывать было бы попросту глупо. Максимум завтра к вечеру, точнее, уже сегодня, надо будет сделать более продолжительную остановку на отдых, иначе всё может очень и очень нехорошо закончится. Потерять бдительность из-за усталости было бы более чем нежелательно. Но в данный момент я привычно погрузился в свои мысли, оставив тело в режиме автомат. В случае чего оно само среагирует как надо, причем этот навык у меня был ещё с моего мира. Когда именно он у меня появился, сказать точно не могу, но приблизительно в районе семилетнего возраста, как раз когда я начал ходить в школу. От дома до школы и наоборот мне надо было идти минут двадцать-двадцать пять (когда вырос десять-пятнадцать), поэтому, чтобы скрасить себе дорогу, я начинал мечтать, представлять, при этом совершенно отключаясь от внешнего мира. Я мог выйти из школы, задуматься и придти в себя лишь тогда, когда уже заходил домой. Правда, как-то раз, когда ещё не научился контролировать эту способность, меня слегка зацепило машиной, но тогда отделался лишь легким испугом. Впоследствии же такого больше не случалось и каждый раз тело само реагировало на опасность. Вот и сейчас, лишь слегка снизив скорость, я поставил тело на своеобразный автопилот, а сам принялся анализировать всю полученную мной за последнее время информацию. Самое то, чтобы скоротать столь длинную дорогу, поэтому грех было не воспользоваться таким способом. Некоторое время я ещё ощущал внешний мир, но спустя несколько минут полностью остался наедине с собой, причем в своих же мыслях. Оставалось только пожалеть Канда, ему предстояло бежать совершенно одному.