Грузовик шел удивительно плавно, несмотря на плохое состояние дороги. В составе колонны кроме сорока грузовиков было несколько боевых машин – усиленные пушками броневики, БМП и ремонтная. Еще в каждой машине над кабиной установлено крытое защитными листами пулеметное гнездо. Колонны часто обстреливались, но серьезных нападений пока не случалось, и на этот раз до Владимира мы шли без происшествий. Несколько раз приходилось убирать поваленные на дорогу деревья, и тогда у меня становилось тревожно на душе. Часто бандитские шайки специально бросали на трассу какие-то препятствия, чтобы напасть на вышедших из машин людей. Но, слава богу, все обошлось.

Отвратительное состояние дорог стало прямым следствием распада страны на агломераты. Многие железнодорожные пути были просто разобраны; торговля с Союзом 12 осуществлялась при помощи автодорожного транспорта именно по причине почти полного уничтожения железнодорожного полотна в этом направлении. Чебоксары находились в статусе независимой территории, не входящей в Союз, до них от Москвы порядка восьмисот километров, поэтому автоколонны представляли собой очень дорогой бизнес, но выбора не было. Союз всегда разрешал торговым экспедициям перемещаться по своей территории, тем более что половину грузов везли в его столицу – Нижний Новгород. При этом никто не мог обеспечить полной безопасности, но на самом деле серьезных нападений на колонны ни разу не было – для этого требовалась слишком уж большая сила, да и союзные все-таки вели какое-то патрулирование.

Во Владимир мы прибыли утром, через сам город шли совсем немного. Остановку сделали только на выезде, в пригороде. Город сильно пострадал во время столкновений в первые месяцы разгула сепаратизма, хотя новая власть здесь установилась довольно быстро: несмотря на близость к Москве, Владимирская область сразу вошла в состав Союза 12. В древнем центре нам побывать не довелось, но, как говорил Дима, пожары серьезно повредили многие культурные ценности, а восстановление шло очень медленно. Лучше всего сохранились церкви, и я никогда не забуду Троицкую – просто потрясающее произведение искусства! А вообще город показался каким-то серым и унылым. Правда, трудно судить, проезжая, – запоминаются лишь какие-то отдельные моменты.

Потом был путь в Нижний Новгород; в отличие от пустой плохой дороги во Владимир, эта была прекрасно отремонтирована и довольно-таки заполнена транспортом. Время от времени даже попадались посты ДПС, причем не переделанные под блокпосты, а именно опорники сотрудников полиции. У полисменов форма, правда, немного отличалась от прежней, а в целом – словно картинка из прошлого. Правда, гаишники были необычно худыми, похоже, что служба у них не сладкая. На машинах беженцев не наживешься, да и на огромных военных колоннах тоже. Странно: у нас служба полиции была упразднена, но появились казачьи сотни, Четвертое отделение чистильщиков, служба КПП, внутренняя служба контроля, а тут решили сохранить прежнюю систему. Интересно-то как, у меня даже промелькнуло сожаление, что невозможно сделать фотографию на память.

Когда мы уже подъезжали к Новгороду, я услышал, как что-то несколько раз звякнуло по обшивке «КамАЗа».

– Дима, что это?

– Пули, – пожал плечами водитель. – Опять какая-то сука палит. Не волнуйся, не пробьет.

– Не парься ты так, Андрей. – Артем глотнул воды из бутылки. – Пока Дима не матерится и по рации нет криков «мы все умрем», можешь не волноваться.

– А если кто-то мирный будет ехать?! – Я решил все-таки не сдаваться. – Тем более мы почти добрались до Новгорода, а тут такое стрельбище – может, все-таки нужно сообщить местным ментам на дороге?

– Да нет, это так, балуются козлы какие-то, – хмыкнул Дима. – Тут беженцев не обстреливают. Я знаю. Это местные выражают свое отношение к московским. Нормальное явление – машину не повредят, но вот шмальнуть из какой-нибудь мортиры времен царя Гороха могут. Ты не забывай, население нас не очень-то любит. В нас видят людей, разваливших страну, людей, из-за которых их дети голодали. В городе еще нормально, а вот по трассе вечно обстреливают. Иногда даже при гайцах местных, тем вообще по фигу: жертв нет, вот и радуйтесь, москвичи зажравшиеся. Знаешь, сколько Дегтярев выбивал право торговли с Союзом? Только после того как у Союза более-менее серьезная власть установилась, они согласились, а народу-то трудно объяснить. Они ненавидят, ну просто так. По-бытовому так. Первые месяцы мы все в помидорах и яйцах тухлых на лобовухах ездили, потом кое-как перестали. А по трассе до сих пор стреляют. Мы уже привыкли.

– А как с помидорами ездить на лобовухе? – отчего-то полюбопытствовал Артем.

– У нас один парень работал, – заулыбался Дима, – он потом во внутреннюю службу перешел. Мишкой звали. Так вот он после нескольких таких «концертов» с яйцами и помидорами установил шланг от поливальной машины под бампер. Причем такой хороший напор был. Начальник колонны не стал машины проверять, тем более Мишка его под низ спрятал, он вообще мастер на все руки. А насос и пару бидонов с водой в кабину присобачил. Так вот, когда в очередной раз нас стали в Арзамасе обкидывать, он подъехал да залп из шланга и дал. Пацаны, вы бы видели, как они побежали! – захохотал Дима. – Там же в основном бабки, тетки, дети так развлекались. Правда, потом опомнились, на дорогу выбежали, облепили машины. А мы что? Не могли же мы детей с бабами на колеса наматывать, вот и остановилась колонна. А водичкой все равно нужно было их охладить.

– Набили морду Мишке? – спросил Тема.

– Ясен пень, – кивнул Дима. – Мужики облитых баб прискакали, бычата, лучше бы на заводе работали. Мишку вытащили и этим же шлангом его отдубасили! Ну, потом начальник колонны пришел, урегулировал. Колонна тронулась, но по рации нет-нет, да кто-то и пошутит над нашим Водоносом. Начальник ругался дико за эфир, но потом и сам его стал звать Мишка Водонос. Прижилось в народе.

– А долго еще до Нижнего? – Тема достал еще одну ледяную бутылку воды из маленького холодильника и открыл ее. – От Москвы до него всего-то километров четыреста. А мы так долго едем.

– Скажи спасибо, если часам к десяти доедем, – вздохнул Дима. – Чуть что – остановка, это же колонна, едем по прямой, но все равно долго из-за всех этих проверок, досмотров, поломок. Это у нас нормальное явление, наберитесь терпения, вот и все. Сейчас к Новгороду подъедем, еще часа два будем на контроле стоять, там все три раза проверят, посмотрят. У них служба КПП намного хуже нашей. Такое ощущение, что на контроль вообще по тупости отбирают. Только у союзных они самые тупые – наверное, со всей страны собирают.

– Мне даже как-то неловко при упоминании Новгорода, сразу же автономов вспоминаю, – шепнул мне Артем. И добавил уже обычным голосом: – Ты в курсе, что Великого Новгорода больше нет? Мне вчера друг сказал, у которого я вещи брал.

– Как нет?

– А вот так, спалили его чистильщики. Дали мирным жителям один день на сборы, а потом спалили весь город к чертям, а мирных жителей по нашей же дороге в Тверь и Москву переселили. Лет семь назад многие бы обрадовались: из провинции да в столицу, в приказном порядке. А тут, когда мы уезжали, первый поезд с беженцами должен был прийти. Еще часть они в Мурманск и Архангельск отправили. Но большая часть все-таки в Тверь ушла, в Твери вообще тысяч двадцать населения осталось, загибается агломерат. Вот так вот наше начальство демографические проблемы решает, они им уже и места на фермах и заводах приготовили, разбросали семьи по стране и радуются. Это – женщин, детей, стариков, а мужиков из автономов в трудовые северные лагеря отправили. Дай бог, если половина с этой каторги вернется.

– А что с Новгородской областью делать будут? – Я невольно содрогнулся, представив простые методы усмирения, применяемые Центром и Севером.

– Да черт его знает! – пожал плечами Тёма. – Заселят со временем, наверное, а пока что все ресурсы выкачают. Я же не Влад, это он в курсе всех движений в стране. Я это к тому, что весело наши ребята поступают, всех подчинили, даже союзников-сепаратистов. В один день их разоружили и к остальным отправили.

Потом мы еще долго ехали в полной тишине, только Дима напевал мелодию какой-то незамысловатой привязавшейся песни. Поздним вечером подъехали к Нижнему. И действительно, несколько часов нас проверяла местная служба КПП, но потом я смог увидеть саму столицу Союза Двенадцати Областей.

Когда наша колонна приближалась к Нижнему Новгороду, уже опускалась ночь. Я никогда раньше не был в этом городе. Дима сказал, что за последние четыре года население его выросло в три раза; стремительно расширяясь, он поглотил все ближайшие поселки и городки; в то время когда вся страна разваливалась, здесь шла стройка. Ни полупустая заброшенная Москва, ни даже милитаризованный Питер не могли сравниться с новой великой столицей. Союз 12 был самым сильным агломератом из всех существующих и самым густонаселенным. Я невольно присвистнул от вида прекрасного ночного города, миллиарды огней светились передо мной; я подумал, что вот так, наверное, русские эмигранты видели Чикаго или Нью-Йорк. Так же, как и я, расширившимися зрачками взирали на новый оплот богатства и власти.

– Да, парень, тебе нужно почаще из родного агломерата выезжать, – оценил мою реакцию Дима. – Вот это, я понимаю, размах. У них городское население перед Кризисом насчитывало около двух миллионов человек, теперь тут, кроме старого Нижнего Новгорода, еще два города вплотную стоят – Поволжский и Новый Город. Очень много народу сюда бежало – вот и настроили. Официально здесь миллионов семь теперь проживает, но на самом деле, я думаю, около двенадцати-тринадцати. Богатейшее место в России! Только мы в сам Нижний не поедем, мы в Новый Город двинем, где у них склады. Там и остановимся на ночлег. Потом в шесть утра – бросок до Арзамаса, это прямо на юг, там тоже сбросим часть груза, а потом последний рывок – к Чебоксарам. На самом деле туда всего машин десять пойдет, основная часть в Новом Городе и Арзамасе останется. Так что радуйтесь, пацаны, сейчас можно будет выспаться хорошенько, а завтра снова в путь.

Новый Город был производственным центром. Когда мы заехали внутрь этого огромного промышленного района, наша колонна разделилась, около двадцати машин с веселым прощальным гудением пошли на разгрузку. Наша же часть двинулась дальше.

Власти Союза предоставили колонне для стоянки огромный ангар. На верхней пристройке ангара находились временные жилые помещения. Регистрация машин и персонала прошла быстро; поставив машины, водители и пассажиры направились сразу на второй этаж. Союзные были с нами подчеркнуто вежливы, однако все-таки чувствовалось их прохладное отношение к москвичам. А в целом все выглядело нормально, ну за исключением выставленной на лестнице второго этажа охраны. Несколько бдительных ребят с автоматами закрыли за нами вход в жилой корпус.

Расположенный фактически на крыше ангара, корпус был неплохо отделан. Номера трехместные, в каждом имелась душевая кабина, но больше всего меня порадовали пакеты с комплектом еды, которую можно было разогреть в микроволновой печи. В дорогу нам выдали стандартный паек, покупать что-то во время остановок в пригородах категорически запрещалось. А союзные предоставили очень даже неплохой ужин: несколько бутербродов с ветчиной и сыром плюс копченый куриный окорочок с консервированной капустой. В качестве бонуса там было несколько пакетиков растворимого кофе, но самым главным подарком оказалась шоколадка под названием «Союз 12». Артем, рассмотрев все это повнимательней, брякнул:

– А говорят, не любят москвичей. Они тут лучше нас живут, курочка там, все дела, шоколадки свои.

– Они на самом деле так хорошо не питаются. Живут неплохо, но отнюдь не каждый день у них такие деликатесы, – сказал Дима. – Можете смеяться, но из таких мелочей и складывается политика. Да! Они показывают, как они хорошо живут. Где это видано, чтобы изгоев и врагов так откармливали!? Специально это все, вот, мол, как нам хорошо без вас жить!

– Да, – почесал затылок Артем. – Ну ничего, я за любой кипеш, кроме голодовки. Консервы мне уже надоели, съем в чисто политических целях вот этот куриный окорочок!

После ужина Дима, уставший от поездки, выключился почти сразу. Артем спать не ложился, а зачем-то копошился в своей сумке. Я уже стал проваливаться в сон, как вдруг Тёма потряс меня за плечо:

– Андрей! Хорош спать!

Я приподнялся на кровати и недоуменно посмотрел на друга. Напарник успел переодеться, вместо потертого камуфляжа на нем были новенькие белые джинсы, стильная розовая футболка и черные очки. Картину завершали дорогущие кроссовки и стильная золотая цепочка на шее. Пройдя лунной походкой вперед-назад несколько шагов, Артем грациозно снял очки и спросил:

– Ну как? Похож я теперь на сына дипломата?

– Ты?! – Я даже слегка поперхнулся от увиденного. – Откуда у тебя эти шмотки? Я вообще ничего не понимаю!

– А тебе и не надо. – Он подскочил к своей сумке и достал оттуда небольшой запечатанный пакет. – Специально для тебя собирал, вроде должно подойти, но не уверен по поводу обуви. Так что придется потерпеть.

– Ты с дуба рухнул? Просто скажи, что ты головой ударился!

– Так. – Артем посмотрел на пижонистые белые часы на руке. – С учетом твоего тупизма для нашей операции по побегу из этого Шоушенка и посещению центра Нижнего у нас всего часа три, если не меньше. Мало, ну да бог с ним. Одевайся скорее!

– Да пошел ты ко всем чертям! Объясни наконец, что случилось!

– О-хо-хо, – вздохнул напарник, – тебя же Влад не предупредил, что в Нижнем мы должны встретиться с новгородским поисковиком и передать ему важный конверт. Встречу он назначил в центре города, а в нашей одежке по центру не сильно погуляешь, каждый патруль будет останавливать. Так что одевайся скорее, по дороге я тебе все расскажу. Я ведь не просто так это затеял, тем более что Влад сказал, что без выполнения этого пункта задания наша дальнейшая экспедиция теряет смысл.

– Ладно. – Я немного стушевался и стал распаковывать вещи. – Извини, я сейчас.

– Не извиняйся, – примирительно махнул рукой Тёма, – ты же не знал. Какое я имею право тебя винить. Я думал, что он тебя предупредил.

Через пару минут я переоделся в новую одежду. Артем выдал мне светло-голубые джинсы и белоснежную рубашку, на лапы я обул такие же белоснежные кроссовки. После моего перевоплощения напарник сказал:

– Ну, уже неплохо. На прическу времени нет, но и так сойдет. Насчет денег не волнуйся, у меня есть запасец местной валюты.

– А как мы выберемся отсюда? – Я поскрипел по полу новенькими кроссовками и выключил ночник.

– Ты фильм «Ямакаси» смотрел? – спросил из темноты Артем.

– Нет.

– И я нет, только трейлер на «Кинопоиске» видел, так и не скачал с торрента, – хихикнул напарник. – Не суть. Когда мы подъезжали, я увидел, что само здание ангара рядом с другим почти вплотную. А у второго есть пожарная лестница. Делов-то – перепрыгнуть метр, ну и сейчас через окно вылезти. Охранники наверняка уже спят или порнушку смотрят, им наши прыжки по крышам по барабану.

– Я тебе говорил, что ты больной?

– Мне это кто только не говорил, – прошипел Тёма, открывая окно. – И вообще тише там. Дима спит.

– Ага, Дима спит. – Я протиснулся через небольшое окошко и аккуратно ступил на железную крышу. – Я бы тоже спал, если бы ты меня не разбудил!

– Я еще и виноват! – возмущенно прошептал Тёма. – Спутниковый телефон в номере, можешь позвонить Владу и сказать ему все, что о нем думаешь, он тебе так ответит, что ты до Чебоксар будешь в трансе сидеть. Поверь, у него словарный запас больше моего и твоего, вместе взятых, и вообще не гунди: у нас тут секретное задание. Кто знает, может, мы сейчас идем спасать судьбу родного агломерата. За Москву! За Владислава! За увеличенный паек!

Пока Тёма шепотом строил теории, за кого и за что он еще согласен погибнуть, мы уже подошли к краю крыши ангара. Не знаю, может, издали и создавался эффект, что здания стоят вплотную, но, когда я увидел метровую пропасть, желание прыгать у меня как-то пропало. В высоту ангар был всего метров десять, так что падение ожидалось недолгим, но интересным. Тут я услышал негромкое сочетание французских и русских матерных слов (сомнений в том, что Андрей матерится, у меня не было: судя по выражению его лица, он явно не анекдоты вспоминал), а потом, сверкнув в свете фонаря золотой цепочкой, напарник сиганул по-суперменски на соседний ангар. Приземлившись неожиданно мягко, без характерного громыхания железа, он развернулся и помахал рукой. Что ж, делать было нечего, я отошел на пять шагов, разбежался и прыгнул. Супермена я не изображал, но грохнулся наверняка суперсильно. Артем быстро поднял меня на ноги и рявкнул шепотом:

– Не мешай охране отдыхать! Они тоже люди! Быстро к лестнице!

Как ни странно, после моего громкого приземления никто не стал бить тревогу: может, фильм был интересный, а может, охранники спали крепко, но мы совершенно спокойно спустились по пожарной лестнице и побежали к дороге.

Артем ориентировался в Новом Городе прекрасно; может быть, память у него хорошая, но он безошибочно определил направление к старому Новгороду и словил машину. Губа у него была не дура: остановился джип «Merсedes ML», водителем его оказалась девушка. Артем, засунув голову в автомобиль, бодро сказал:

– Мадемуазель, не подвезете ли вы двух романтичных молодых людей к центру этого прекрасного города?

– А молодые люди обладают финансами? – в тон ответила девушка, постукивая ноготками по рулю.

– Так. – Тёма повернулся ко мне. – Ты обладаешь финансами?

– Могу только натурой. – Я стал шариться в карманах и в заднем нашел несколько купюр, ими оказались новгородские рубли. – Хотя нет, натура откладывается на потом, деньги все-таки нашлись.

– Мадемуазель, мой друг совершенно случайно нашел в своих карманах несколько тысяч новгородских рублей, – грустно вздохнул Тёма. – Эта валюта вас устроит?

– Вполне, – кивнула девушка и добавила игриво: – Но натуральный способ оплаты я бы не отбрасывала.

– Мы подумаем, – поклонился Артем и нырнул на заднее сиденье, уступив мне место впереди. Когда мы устроились и машина тронулась, он неожиданно сымпровизировал: – Прекрасная богиня за рулем, мой скромный друг ваш путь немного скрасит, а я пока что сзади подремлю.

Я краем глаза увидел, как девушка усмехнулась. Шекспир, твою мать!

Машина шла плавно, Артем действительно уснул, а я искоса разглядывал нашего водителя. Девушка была действительно красива: на вид лет двадцать, почти без косметики, от нее буквально благоухало природой. Эдакая лесная нимфа в деловом костюме за рулем «мерседеса»...

Через несколько минут она проворковала нежным голосом:

– Прошу вас, перестаньте скрытно меня разглядывать. Это грозит косоглазием, а такому милому мальчику оно вряд ли пойдет.

– Я, пожалуй, все-таки буду соблюдать приличия и пожертвую своими глазами, – заявил я, но тем не менее развернулся и стал рассматривать ее профиль. После некоторой паузы сказал: – Мой вердикт: потрясающая горбинка на носу, она прекрасно идет к твоим черным волосам.

– Вот как! – Девушка заливисто засмеялась и посмотрела мне прямо в глаза. – Никто не говорил про горбинку, но мне понравилось. И, раз уж ты обратился ко мне на «ты», позволь представиться: Анна.

– Андрей, – я слегка наклонил голову, – а маленькое худенькое существо на заднем сиденье – Артем.

– Я все слышал, – пробурчал сонно Артем.

– А еще у него очень хороший слух.

– Ясно, – кивнула Аня. – Ну раз уж тут все собрались с именем на А, я спрошу: а какого ангела вы, такие красивые модные ребята, выезжаете из промышленного Нового Города в центр? Как-то не вяжется образ окраин с вашим прикидом, несомненно, очень стильным и интересным.

– Дело в том, что молодые люди немножко потерялись. – Я начал быстро сочинять легенду. – Мой лучший друг Тёма захотел сходить в какое-нибудь стильное место, но мы слегка заблудились. Я искал выход по звездам и встретил тебя. Ты и стала нашей путеводной звездой, ты оказалась добра к нам и великодушна. Для таких дам можно писать книги и картины.

– Чего только не скажет мужчина, чтобы подмазаться к девушке, – вздохнула Аня. – Стоит только родиться с красивой внешностью и сесть на «мерседес», как юные поэты начинают писать стихи, а не менее юные художники – рисовать картины. Это даже как-то немножко банально, хотя по крайней мере лучше порезанных вен и татуировок с именем. Что весьма глупо.

– И пусть. – Я посмотрел на посапывающего Артема. – Зато стоит творить ради прекрасного. Не для нее, не для денег и славы, даже не для любви к ней. Создавать ради Прекрасного – что может быть лучше? Бескорыстно и от чистого сердца. Может, для кого-то звучит как бред.

– Может быть, – как-то вдруг погрустнев, сказала Аня. – Наверное, ты прав, мой юный поэт.

– А вообще нам лучше в клуб, – вдруг сказал очнувшийся Артем. – Где тут у вас клуб «Союз 12»?

– К «Союзу» не совсем через центр, – наморщила носик Аня, – но я вас закину прямо к клубу.

Ехали мы недолго. Когда проезжали по главным улицам Нижнего, я в который раз поразился непередаваемому могуществу этого города. Через несколько минут машина подъехала к клубу, я достал несколько купюр, но Аня отрицательно помотала головой:

– Напиши мне стихи, поэт. Мне деньги не нужны.

– Когда?

– Утром. В пять.

– В пять. Где?

– Посередине Канавинского моста я буду тебя ждать. Ты приедешь, я знаю.

– Я приеду. Со стихами.

Я еще какое-то время смотрел в ее бездонные глаза и вышел из машины. Тёма вылез за мной и оттащил меня в сторону. А я не мог оторвать взгляд, просто смотрел в тонированное стекло. Я знал: она сейчас смотрит на меня и улыбается. Я все знал.

Артем все-таки повернул мою голову в сторону светящегося мириадами огней заведения, и мы пошли туда. Когда я обернулся еще раз, джипа уже не было.