Глава 18

Лучшим средством для памяти, вопреки рекомендациям докторов и алхимиков, является золото, приложенное к внутренней поверхности ладони во время рукопожатия. Вместе с памятью улучшается характер, человек молодеет, сверкая улыбкой вместо мрачной гримасы недоверия. Воистину чудодейственное средство — наверное, потому такое дорогое.

Итогом четырех часов кружения по городу, двух драк в портовом квартале и небольшой погони за излишне шустрым воришкой стало согласие старых знакомых «помочь по старой памяти». Обошлось мне их радушие далеко не дешево — если судить по старым для меня меркам. Выигранные деньги удерживали от порыва меланхолии и приятно грели сердце через ткань рубашки — сегодня такие траты я мог себе позволить.

Зато в условленный час вокзальная и портовая публика буквально хлынет в кварталы знати, изображая шумную свадьбу-похороны-карнавал, намертво парализовав всякое движение. Их, понятное дело, разгонят, а особо буйных растащат в застенки, но любую погоню — будь она на лошадях, паромобилях или каретах — толпа отсечет надежно. Мы же вовремя бросим карету и будем двигаться пешком по заранее подготовленному маршруту. Осталось только выяснить дату церемонии и заблаговременно предупредить «друзей».

В доме няни меня поджидала еще одна житейская мудрость — вредно медлить с добрыми вестями. Письмо от Джейн оказалось быстрее меня, уже было прочитано коллективом из двух стариков и знатно отпраздновано. И если Томас смотрелся вполне бодро, то Виктор вовсе не реагировал на мир, бездумно улыбаясь занавескам на окне кабинета, сидя в окружении пустых коньячных бутылок.

— С ним все нормально? — Я обошел полукругом отрешенно-счастливую фигуру Виктора и тщетно попытался поймать его взгляд.

— Лучше не бывает, — уверенно подтвердили мне.

— А он случайно не того? От радости-то? — На всякий случай щелкнул его по носу и резко провел рукой рядом с глазами.

— Хватит издеваться над старым, — одернул Томас. — Отойдет. Я его в последний раз таким видел, когда сын родился. Все будет хорошо.

— У меня к нему дело было, — пояснил я и присел напротив отчима. — Чувствую, не получится сегодня беседы. Завтра зайду.

— Чего хотел? — сосредоточился Баргозо.

— У вас это дорого будет, — с сомнением ответил я, но все же решился озвучить задумку: — Помните тот кинжал, с магической начинкой? Нет-нет, мне он не нужен. Наоборот — хотел узнать, не попадалось ли Виктору что-нибудь защитное, той же эпохи. Он ведь коллекционер, мало ли.

Томас задумался и тоже замер, гипнотизируя одну точку.

— Они для магов, не для простых людей.

— А как же нож?

— С оружием все просто, с ножами, патронами, бомбами — любой человек сможет воспользоваться. Не мудрено, во все времена любили воевать чужими руками. Магам же эти костыли не нужны.

Я промолчал про найденный клинок и заинтересованно ждал продолжения, вернее — оглашения цены. Как хороший купец, Баргозо показывал, насколько редок и полезен товар.

— С защитой ведь какое дело — простой человечек ее наденет и на господина пойдет. Такого допустить никак нельзя. Магов, понятное дело, и раньше было невеликое число — оттого вещь штучная, диковинная. Сам понимаешь, с каждым годом их больше не становится — наоборот, теряют, ломают, похищают, а наши мастера только руками разводят, не в силах повторить древнего чуда.

— Сколько? — не удержался я, прикинув, что вести свой монолог он может долго.

— Дорого. Артефакты всегда дороги, а тут еще вещь специально для магов, для сохранения их жизни и здоровья, — да любой ныне здравствующий маг за нее любые деньги отдаст. Знаешь ведь, люди они богатые, но смерти каждый боится.

— Так отчего не продали? — скептически буркнул я, чувствуя, что надо ждать отрезвления Виктора, а не этого мошенника слушать.

— Приметная больно вещица. Медальон с дарственной гравировкой — мои мастера посмотрели и трогать отказались. Сломать боятся, — неохотно ответил Томас. — Границы откроют — отправится на юг. Там и продадут.

— Не уберегла прошлого хозяина? — догадался я. Вещица явно с тела снята.

— Да не то чтобы. Он ее снял, перед тем как в постель к любовнице нырнуть. Тут-то обоих, вместе с домом, и накрыло водной плетью, — пояснил Баргозо. — И ведь неприятно-то как — мы тут совершенно ни при чем, это дом Волка нынче лютует, отправляя своих магов к Зверю. Медальон люди в обломках нашли.

— Но подумают все равно на вас, — кивнул я. — Стоит только предложить кому.

— Догадливый, — буркнул Виктор. — В общем, не продам я тебе его, денег не хватит. Но в аренду дать могу.

— А если я его потеряю?

— А ты не теряй, — недобро оскалился Баргозо.

Уточнять смысла не было — как день ясно, что в случае утери простым «извините» тут не отделаться. С другой стороны, потерять мы его можем исключительно вместе с жизнью, а мертвым даже извиняться не придется.

— Сколько?

— Говорят, ты в казино банк сорвал? — сменил он оскал на добрую улыбочку. Даже не знаю, что опаснее.

— Уже успел изрядно потратить, — урезонил я его, понимая, что отчим нацелился на всю сумму. — Предлагаю тысячу золотом за двадцать четыре часа, — определил я цену, которую готов потратить.

— А и договорились, — как-то легко махнул рукой Томас.

Где-то я явно просчитался.

— Вот тебе в качестве бонуса. — Он достал пухлый конверт из стола и перекинул ко мне.

На бежевой бумаге были аккуратно выведены мои имя и фамилия, отправителем значилась некая нотариальная контора. Сам конверт был распечатан и слегка подмочен с одного уголка. Я с любопытством достал листки и некоторое время недоуменно перебирал абсолютно пустые страницы.

— Это что?

— Человечек тебя видеть хотел, вот этим вот конвертом размахивал. Его, понятное дело, не пустили — так он конверт выбросил и к зданию стражи поехал. Мои люди его ждать не стали — уж больно место там неуютное. Но не это самое интересное!

Я отложил «пустышку» в сторону и вопросительно посмотрел на Баргозо.

— Мои люди поспрашивали. Так вот, тебя уже неделю ищут. Представляются родней, курьерами, рекрутерами, стражей. Вьются вокруг сгоревшего квартала, словно им медом намазано. Даже внутрь сунулись, да твой офицер за шкирку выставил. Ты же никому не говорил, куда уходишь?

— Нет, конечно, — возмутился я.

Вся задумка с академией некогда казалась мне уловкой, чтобы избежать внимания жадных до чужого коллег по цеху. Может, они и ищут? Я озвучил свое предположение.

— Сомневаюсь. Подход у сыскарей основательный, деликатный. Чувствуется подготовка, организация. Так что посматривай за своей спиной.

— Да уж постараюсь, — пробурчал я, терзаясь мыслью — кому на этот раз я перешел дорогу. И не то чтобы не было вариантов — наоборот, вариантов было слишком много.

— Церемония будет через неделю, — поделился Томас еще одной полезной информацией. — Повелитель сейчас в дальнем имении. Знающие люди шепнули — типография получила заказ на приглашения для знати, через семь дней будет бал.

— Спасибо, — признательно кивнул и ухватился за мысль, потерянную было за нелегкими думами о новых преследователях. — А есть еще какие артефакты?

— Тут тебе не лавка, — развел руками Томас.

И ведь явно есть у него что-то еще, не может не быть. Наверняка не хочет рисковать слишком многим. Надо обязательно поговорить с Виктором — уж он-то для своей кровинки расстарается.

Дома дожидалась еще одна житейская мудрость — про юных барышень, оставленных наедине с тайной. Старики толковали о крупных неприятностях, порождаемых таким соседством, но я-то надеялся, что вышивка десяти сложных узоров заберет все их время без остатка.

На первый взгляд все выглядело вполне мирно, даже дверь в тайную комнату оказалась закрытой и не хранила следов взлома. Но было нечто азартное в глазах девушек, якобы невзначай круживших возле. Эдакий налет превосходства, маска таинственности, но вместе с тем — жгучее желание поделиться секретами.

— Что натворили?

Подруги попытались изобразить возмущение столь грубыми подозрениями, однако надолго их не хватило — с обидой можно было подождать до удобного случая.

— Мы нашли! — выпалила Тина.

— Этажом ниже такая же комната, сокрытая за стеной, — пояснила Джейн, победно улыбаясь.

— То есть вы вот так спокойно прошли вниз, постучались в дверь и попросились посмотреть на комнату, — помрачнел я.

Если у соседей есть хотя бы пара извилин, им будет несложно догадаться об интересе девушек к глухой стене.

— Разумеется, нет! — возмутилась Джейн.

— Дверь выломали? Угрожали пистолетом? Спустились вниз на веревке? — перебирал я варианты, в ответ получая решительное «нет» со щепоткой превосходства.

— Тина раскрепила конспект по искусству, и мы осторожно уронили листочки вниз, словно случайно. Пара листков зацепилась за карниз, и уже потом мы попросили добрых соседей позволения забрать их. — Наконец смилостивились надо мной.

— Молодцы. — Похвала вышла вполне заслуженной и была принята как должное. — Повезло, что внутрь впустили.

— Ну, — заюлила невеста, сомневаясь, стоит ли говорить.

— Ой, чего уж теперь, — махнул я рукой.

— Снизу парни живут. Тина надела что покороче, вот и…

— Понятно, господа любовались видами, пока прилежная служанка выуживала листочки. — Я представил себе эту сцену и невольно улыбнулся.

— Когда мы пойдем за добычей? — азартно уточнила Джейн. — Половина наша, сразу говорю!

— А ваши новые друзья, стало быть, будут рассматривать замечательные формы Тины, пока я ломаю стену?

Сообщницы нахмурились, обдумывая махонькую проблему, упущенную в их расчетах, а именно — дикий грохот пополам с огромной дырой в стене, которым явно не обрадуются жильцы. Мои мысли шли в ином направлении и были далеки до вскрытия нового тайника.

До церемонии оставалась неделя, девушки не знали даже приблизительных сроков. Каждый, кто ждет чего-то важного в своей жизни, знает это чувство — осознание неотвратимости времени, но вместе с тем жгучее желание своей волей приблизить или отдалить назначенный срок. Иногда подобное ожидание выматывает гораздо сильнее самого события. Именно поэтому я не спорил с девушками и не препятствовал авантюре — пусть отвлекутся, забудутся, сосредоточившись на решении головоломки с комнатой и тремя охранниками. Это будет лучше, чем пережигать нервы, рассматривая неизбежное на горизонте.

— Мы их затопим, — сосредоточенно произнесла Тина. — Ты оденешься в цвета работников академии, назовешься ремонтником и проникнешь в нужную комнату.

— И начну ломать стену гаечным ключом? Кстати, могу изобразить ритуал изгнания воды — буду плясать и подпевать между ударами.

— Да нет же! Скажешь им, что трубы за стеной!

— Но затопило почему-то потолок, — хмыкнул я.

— Так мы и у себя потолок намочим, — теряя терпение, протараторила она. — Скажешь им — так и работает, снизу вверх. Магия!

— Дыру в стене и кабинет внутри я тоже магией объясню?

— Придешь перед уроками, они уйдут. Ну, запрут скорее всего, — пожала она плечами. — Зачем за функционалом следить? Клад передашь нам через окно, по веревкам. А мы тебе вниз трубы спустим, ты их закрепишь и…

— Стоп-стоп, — с улыбкой остановил я разошедшуюся Тину. — Хороший вариант. Отличный! Но давай его отложим в сторону и поищем что-то менее безумное.

— А если пробить отверстие в полу над комнатой? — предложила Джейн. — Все равно, что ломать — стену или пол.

— Пол толще и надежней, но вариант хороший, — мысленно прикинув необходимый инструмент, одобрительно кивнул. — Шумно будет, правда. И ломать несколько дней.

— Без шума не получится, разве что магией… — На последней фразе Джейн заметно погрустнела, вспомнив о предстоящей церемонии. Казалось бы, и радость, но груз ответственности и тревога ощутимо давили на плечи.

— Значит, будем ломать, если, разумеется, ни у кого нет знакомых магов, — подвел черту небольшому семейному совету и хотел было перейти к проверке работы девушек, порученной мною, как сверху буквально придавило. Не физически, и не неким надмировым ощущением — вовсе нет.

Придавило осознанием, что, пожалуй, я знаю мага, который может нам помочь. Вернее, все это время я был тем самым магом. Я был магом, но себя им не осознавал. Словно всю жизнь с восторгом рассматривать птиц в небесах, восхищаясь их грацией и свободой, а однажды проснуться с крыльями за спиной и продолжить ходить по земле.

Золотая пластинка в моей груди не могла быть ничем иным, как очередной разновидностью «допусков» к магии этого мира, и она работала — тому подтверждение столб пламени, вырвавшийся из-под земли на ритуале определения стихии, и моя собственная жизнь, подпитываемая силой после ритуала.

Легко найти ворох причин, почему я не понял этого раньше, — среди них слова «невозможно» и «никогда», которые говорит себе всякий разумный человек, чтобы не тешить себя напрасными мечтами. Быть может, виной запрет, установленный мною самим на воспоминания о ритуале и обдумывание его последствий. Или же виновато напряжение последних дней, а может, и вовсе разочарование, когда Баргозо забрал у меня медный пропуск-приглашение, намекнув, что такому, как я, стать магом не суждено. Не знаю, все это не столь важно на самом деле. Главное, теперь я знаю о своих возможностях и принял их как часть себя. Пускай так — нелепо, словно вспышкой, озарением. Рассказать — засмеют.

— Все в порядке? — встревожилась Джейн.

— Все просто замечательно, — уверенно подтвердил я, притронувшись к месту на груди, под которым скрывался золотой медальон. — Вы даже не представляете, насколько.

— Руки. Повернуться. — Касание чужих рук, бесцеремонно вывернутые карманы, глухой звук падения какой-то металлической мелочевки. — Проходите, граф.

В голос дворцового стражника возвратилось уважение и подобострастие пополам с легким сожалением. И если уважение пронизано фальшью, то нотки сожаления — искренние.

Ориэл позволил себе неодобрительно качнуть головой — откуда Советник вытащил этих маньяков? За каких-то двадцать шагов унизительная процедура обыска повторилась трижды — и каждый раз стража словно мечтала найти нечто запрещенное, чтобы вонзить клинок в брюхо нарушителю.

— Меня ждут, — сквозь зубы прошипел Ориэл, еле сдерживаясь.

— Руки. Повернуться. — Охрана кабинета не слышала его слов.

В этот раз его вежливо попросили оставить камзол и закатать рукава, провели вдоль тела плоской дощечкой с синим узором и предложили переобуться в нечто на манер домашних тапочек. И только после — вспомнили уважение, его титул и даже открыли перед ним дверь.

Несколько шагов вперед — и весь невысказанный гнев, возмущение, которые должны были обрушиться на нерадивую охрану, куда-то пропадают, вытесняясь изумлением и страхом.

Посреди высокого кабинета, столетиями служившего династии, в окружении монументальных — до потолка — шкафов, акварели, на мягком ковре, под массивным хрусталем люстры стоял Советник — с мечом в руках, в окружении щепы порубленных столов и бумажных упаковок. Глаза его были черны, грудь вздымалась, прокачивая воздух и гнев. Кончик меча выписывал дерганые восьмерки — напряжение хозяина передавалось оружию.

Ориэл отшагнул назад, к двери.

— А, это ты. Присаживайся. — Советник аккуратно отступил к массивному рабочему столу, не выпуская гостя из виду и продолжая удерживать в руках клинок.

Граф растерянно обернулся в поисках целого стула, отметил обломки антикварной мебели в общем хаосе и остался стоять, разве что придвинулся на пару шагов.

— У нас проблемы. Опять.

Ориэл понятливо кивнул — по иным причинам его и не вызывали. А уж облик хозяина кабинета показывал, что проблема будет не из рядовых.

— И все из-за этого жирного ублюдка! — рявкнул старичок. — За одну минуту, ты понимаешь? За минуту без присмотра этот кусок сала и грязи развязал войну в доме! Восемь трупов за одну ночь! Во-осемь!

Удар меча выбил щепу на ровной глади стола.

— Маги дома убивают друг друга, грабят, насилуют и ненавидят! Еще месяц — и дома Волка не будет! Пойдет прахом, сгорит в огне!

Еще один удар по столу, затем клинок сверкающей змеей отлетел в сторону стены, с глухим звуком врезаясь в стекло шкафа, замолкая под обломками стекла и дерева.

— Так что месяца у нас нет. Неделя, может быть, — слегка поморщился Советник и оперся на столешницу обеими руками.

— Чем я могу быть полезен, мой господин?

— Ты убьешь Повелителя. Ты сделаешь это медленно, растягивая боль и страдания. Я хочу видеть его мучения, хочу ощущать запах сгоревшей кожи, ты понимаешь меня? — шипел Советник, впившись взглядом в глаза графа.

— Да, мой господин.

— Вопросы?

— Всего один, мой господин. Позволено ли мне будет узнать… А что будет с магами дома, если Повелитель умрет?

Несмотря на изображаемое равнодушие, предложение Советника изрядно смутило убийцу. Слишком многое в жизни аристократии было завязано на главную фигуру дома, пусть тот давным-давно не имел настоящей власти. Ему словно предлагали убить солнце или луну…

— А если его оставить в живых, магов не останется вообще! — отмахнулся Советник.

— Но можно же дождаться наследника.

— Наследник? Пойми, чтобы передать власть над магией, нужно любить своего ребенка. Кого может любить эта тварь? — прогремело в кабинете.

— Я понял, мой господин. Простите дурака.

— Ты не дурак, — милостиво произнес Советник и даже подошел к старому товарищу, чтобы похлопать его по плечу. — Насчет наследника, в общем-то, ты сказал верно. У Повелителя будет наследник. Через девять месяцев его новая фаворитка произведет на свет сына.

Граф удивленно поднял бровь.

— Это будет мой сын. — Советник выпрямился и заложил руки за спину. — Я представлю Анну в качестве невесты Повелителя. Она будет рядом с ним на следующем балу, и пусть хоть одна сволочь усомнится в родстве будущего ребенка. Разумеется, между ними ничего не будет, — скорее успокаивая себя, завершил Советник.

— А когда…

— Через пару дней на Повелителя, когда тот будет возвращаться в дальнее имение, нападут разбойники. Времена нынче смутные, не правда ли?

— Разумеется, господин, — поклонился Ориэл.

— И не беспокойся. На наш век хватит магии, власти и золота. Что будет через сто лет, меня не волнует.

— Господин, позволена ли мне будет такая дерзость… — замялся граф. — Вы обещали подарить моему роду мага.

— Разумеется. Разве я тебя когда-нибудь обманывал? — улыбнулся Советник. — В числе тех, кто получит медальон мага на следующем приеме, будет юная графиня Теннет. Молодая, красивая, одинокая. Бери третьей женой. Поразвлекайся, если будет желание, да устрой несчастный случай. Пока этот жирдяй жив, передадим медальон тебе.

— А как же правила наследования? — нахмурился граф.

— В наши смутные времена, когда юные графини выходят замуж по дороге домой, а Повелителя жестоко убивают дорожные разбойники, всегда можно найти исключение из правил.

Старые знакомые понимающе ухмыльнулись друг другу.