Глава 19

Третий день моросил дождь, с утра до ночи, мелкими каплями собирался на листьях в крупную горошину воды, чтобы позже разбиться о поверхность плаща. Изредка холодный ветер пробивал броню пожелтевшей кроны, заставляя кутаться в одежду. Такой погоде можно радоваться внутри теплого помещения, попивая горячий взвар и кутаясь в шерстяной плед, я же за десяток часов под открытым небом успел ее возненавидеть. Уже третий день, с рассветом, я приходил на самый край тренировочной площадки, забирался на высокое дерево и ожидал начала занятий.

Примерно через час подошла первая группа боевого курса — семь-восемь человек, вместе с преподавателем. Начинался урок — как для учеников на полигоне, так и для меня, спрятавшегося в кроне дерева.

Старенький мастер привычным жестом поднял над площадкой защитный купол — воздух задрожал, обращаясь в мутную пленку, через которую не пройдет дождь, ветер и взгляд постороннего. Мое дерево находилось внутри купола, на самой его границе. Оно довольно старое, чтобы не опасаться испытания на нем очередного убойного заклятия — раз не тронули раньше, не тронут и сейчас.

На площадке состоялся короткий ритуал приветствия. Ученики с поклоном передавали серебряные браслеты мастеру, чтобы через мгновение получить их обратно — активированными. На этом церемонии завершились, уступая ежедневной рутине обучения.

Группа отрабатывала заклятия, учила новые связки — до изнеможения. Мастер предпочитал не подходить к ученикам, ограничиваясь строгими окриками с солидного расстояния, — он подходил в специально отведенные паузы, чтобы подправить движения или показать что-то новое. Опасался за свою жизнь, не иначе.

Через пару часов, после разбора ошибок, занятие завершилось — учитель вновь прикоснулся к браслетам, почти полностью обесточивая магию.

Еще через десять минут на площадке появилась новая группа — и все повторилось заново. И так — четыре раза, для четырех групп, разбитых по различным стихиям. Первыми выступили воздушники, разрывая всю площадку рукотворными вихрями. Позже маги земли привели все в порядок, чтобы рассечь землю траншеями вновь, — и они единственные, кто убрал площадку за собой. Маги огня основательно прожарили землю полигона, местами до состояния стекла. За ними последовали маги воды, за час обратив площадку в жидкое месиво. Которое, впрочем, мало отличалось от земли за полигоном — дождь скапливался в лужи и небольшие грязные озерца, неохотно утекая в решетки водоотводов.

Я старался запомнить все, что вижу. Моя стихия — огонь, стихия Джейн — земля, и казалось бы, от половины занятий можно уклониться, заменив коротким сном. Но мысли, что было бы неплохо заранее опознавать действия противника другой стихии, предвидеть результат его заклятия, оказались весомей слабости. Так что весь десяток часов я не смыкал глаз, иногда опасаясь моргнуть, чтобы не пропустить чего-то важного. Память вполне справлялась — стоило легонько напрячься, и образы двухдневной давности появлялись перед глазами, словно произошли мгновением раньше.

Проверять новые знания приходилось украдкой — на рассвете или поздней ночью, на этом же полигоне, так как других удобных мест в стенах заведения нет, а за пределы академии перестали выпускать два дня назад. В городе неспокойно, дипломатично пояснил ректор на очередном собрании.

Хотя достаточно подойти к окнам на верхних этажах, чтобы понять — Арни посетила война. На улицах не было захватчиков и войск, но слышался рокот взрывов в отдалении, облака алели от вспышек заклятий огня, разрывала облачную пелену магия воздуха, чувствовалась дрожь тверди от колдовства земной стихии. Аристократы дома Волка решали внутренние вопросы. Аристократы других домов помогали союзникам. Стража и местные власти предпочитали не выходить на улицу.

И тут этот самый промозглый, монотонный дождик оказался весьма кстати, не давая разрастись пожарам, заливая чадящие темным дымом постройки.

В академии тревожно, маетно, и только преподаватели старались вести себя, словно ничего не происходит. Однако, если раньше мастера на полигонах показывали защитные заклинания, то в последующие за началом боев дни сосредоточились на атакующей магии — рывком, наверняка получив соответствующие указания. Очень кстати — я был весьма доволен. К огненному щиту — полусфере в полметра радиусом — добавился огненный шар — классическая атакующая магия, бесхитростная и грубая. Чего еще ожидать от преподавателей в самом начале учебного года? Было бы неплохо пролезть на соседний полигон, к старшекурсникам, — но спрятаться там не было ни единого шанса. «Взрослая» магия не оставила на площадке ни единого деревца, а закапываться под землю, чтобы там и остаться в случае удара по площади, — не было ни малейшего желания.

Поначалу чужие движения восстанавливались довольно скверно — я видел, как надо двигаться, пытался повторить и каждый раз замечал отличия. Движения древних заклятий изначально не были естественными, привычными обычному человеку — они сквозили искусственностью, были нелепы — видимо, создавались таковыми из опасения случайного колдовства. Так что приходилось изрядно постараться, чтобы контролировать мышцы, — до боли и нервной дрожи. От легкомысленных мечтаний получить все и сразу, полагаясь лишь на память, пришлось отказаться.

Зато в первый раз, когда у меня все получилось и в метре от меня вспыхнула ярко-оранжевая сеть огненного щита, восторгу не было предела! Ощущение близкого тепла, созданного собственными руками, пьянило сильнее женских объятий. Звук тихого шипения от попадавших на огонь капель казался неземной мелодией.

С огненным шаром вышло в чем-то проще — атакующее заклятие создавалось для быстрого, молниеносного использования, потому не содержало длинных связок активации — всего-то по-особому вывернутая ладонь, со сложенными в щепотку пальцами в направлении цели. Впрочем, легким этот прием кажется только сейчас, а в момент отработки накатывало тихое отчаяние — казалось, что повторяю абсолютно одинаково, но эффекта не было. Зато когда сопоставил свой рост и рост преподавателя, сравнил длину рук и повторил так, как оно виделось мне правильным, — в предрассветной темноте полыхнуло новое солнце. Огненный шар, эдак полметра диаметром, выбил из мокрой земли полигона целое облако пара. Я повторил еще трижды, пока вдалеке не замелькали огни фонарей, — пришлось бежать.

Увы, сегодня мастера не давали студентам ничего нового — десять часов ожидания прошли бесцельно. К концу дня осторожно спустился вниз, недовольно охая от боли в затекших мышцах: несмотря на разминку и самомассаж, долгое пребывание в скованных условиях не прошло даром. К сожалению, иным способом знаний было не получить. Попытки найти учителя провалились — люди спешно покидали город, предчувствуя беду. Впрочем, смутно представляю сумму, за которую взрослый, состоявшийся маг-аристократ согласился бы учить малознакомого парня, нарушая закон и рискуя лишиться медальона мага.

Дома дожидался сытный ужин в компании двух красавиц, тоже изрядно уставших. Пока я добывал современные знания, девушки пытались добраться до знаний древних — то есть пробить ход в полу под тайной комнатой. Не самое женское занятие на первый взгляд, но на самом деле особой физической силы оно не требовало. На полу комнаты острым предметом, стараясь углубиться в поверхность, вычерчивался круг. В центр круга наносились руны крепости — те же самые, что уже были подшиты к нашей одежде. Затем по кругу аккуратно ударяли, активируя древнюю магию, — и затем наносили удар чем-то тяжелым, из-за чего монолитная, укрепленная часть круга — по вырезанным границам — легко выходила из пола, словно никогда не была ее частью.

Руны запитывала Джейн — от браслета академии, который все же пропускал некоторое количество магии. За один «проход» — от вычерчивания, нанесения рун, завершая ударом — удавалось пройти два-три миллиметра. В день выходило около четырех сантиметров. Не так уж и мало — и почти бесшумно.

Я не стал говорить девушкам, что сокровищ там, под нами, могло не быть вовсе, — в найденном тексте явно указывалось, что книги автор послания создавал сам, по велению долга и совести, и вряд ли тем же самым занимались соседи снизу. Мне было важно, чтобы все в нашей команде были заняты делом, чтобы не было времени на глупые мысли и переживания. Пока что все выходило наилучшим образом — единственное, о чем они думали, — это как бы побыстрее завалиться спать на пару-тройку дней подряд.

— Как дела? — Традиционный вопрос последних дней.

— Ничего нового, — мотнул я головой. — Как у вас?..

— Завершили, — без эмоций, удерживая улыбку, ответила Джейн.

— Что там? — вцепился я в край стола руками, отложив ложку в сторону.

— Не знаю, ждали тебя.

С удивлением и огромной благодарностью посмотрел я на уже открыто улыбающихся девушек.

— Так чего мы? — потер я руки и приподнялся из-за стола.

— Доешь уж, — довольно проворчала Тина.

Надо ли говорить, что остаток ужина улетучился в десяток секунд?

На месте некогда ровного пола зияла темнотой дыра — света внизу не было. Я аккуратно опустил вниз включенную лампу — свет отразился на пустом полу и десятках белых халатов, развешенных вдоль стен.

Позади выдохнули с явным разочарованием — даже я, зная, что нас уж точно не ожидает новая сокровищница, ожидал куда большего, чем банальная кладовка-гардероб.

— Подождите расстраиваться, — бодро произнес я и аккуратно перенес свой вес на руки, опуская ноги в проделанный лаз. Чуть согнув ноги, расслабил руки — секунда падения, и я спружинил на пол. — Спустите лампу.

В желтом искусственном свете вещи смотрелись на свой возраст — древними, забытыми, готовыми рассыпаться от прикосновения.

— Что-то должно было остаться в карманах, — озвучил свою мысль и принялся методично проверять каждый халат, откладывая уже проверенные в угол комнаты.

— Есть! — Жестом победителя выудил первую находку — что-то металлическое и небольшое. Никогда такого не видел раньше.

— Покажи! — вполне естественно потребовали сверху.

— Сейчас все проверю, наверху вместе посмотрим.

Остальные халаты осматривались с удвоенной энергией — и каждый раз я громко радовался очередной находке, выкладывая все на расстеленный халат. К концу поисков выросла небольшая куча из пары десятков предметов — часть из них была похожа, парочка оказалась обычными ключами, но были и очень любопытные образцы, хранившие на своей поверхности знакомые руны.

Я передал неожиданную добычу наверх, завязав получившуюся кучку в ткань халата, и собрался было отправиться следом, как с досадой отметил полное отсутствие какой-нибудь подставки, стула или стола, чтобы подняться на него и зацепиться за край лаза.

— Найдите что-нибудь типа веревки, — попросил я.

— Хм, у нас тут есть вопрос, — вместо ожидаемой помощи раздалось сверху.

— Его можно решить, когда я поднимусь?

— Мм… нет, — с легкой смешинкой ответили мне.

— Задавайте, — махнул я рукой, попинывая сложенные друг на друга халаты.

— Ник, возьмешь ли ты Тину в жены? — чуть торжественно спросил голос сверху.

— Да, — коротко ответил я, тут же прикинув, как долго смогу прожить тут без еды и питья в случае отрицательного ответа.

— Отлично, — весело ответила Джейн, и тут же край портьеры спустился из лаза вниз.

Взлетев наверх, тут же вежливо вывел девушек из комнаты, оставив кулек с добычей внутри, и демонстративно запер дверь.

— И что это значит? — нахмурилась Джейн.

Вместо ответа я подхватил Тину на руки, игнорируя тихий писк, и понес ее в свою комнату.

— Эй! — Кто-то позади нас был явно недоволен.

— Первая брачная ночь, — веско ответил я, закрывая очередную дверь за собой, правда, не запирая на ключ. Так что засыпали мы все равно втроем — умиротворенные и довольные прошедшим днем.

Проснулись после обеда, впервые выспавшись. И даже как-то не сразу осознали, какой сегодня день. Нам напомнили — запечатанным конвертом с оттиском канцелярии Повелителя. Признаюсь, я думал, что Томас ошибся со сроком проведения бала, — обычно приглашения присылают заранее, чтобы дать подготовиться, а его все не было. Видимо, такое приглашение полагалось вручать в день церемонии. В любом случае все нужные люди были предупреждены заведомо, и даже хаос войны не помешает им выполнить договоренности. Планы выверены, карта дворца получена из надежных источников, защитный амулет уже четвертый день украшал шею Джейн — отчим условно-добровольно увеличил срок аренды, стоило Марте узнать, какому риску подвергается моя невеста. Рядом с академией в две смены дежурил паромобиль охраны — его раздобыл Виктор, использовав свои знакомства.

Неохваченными планом оставались два момента — посадка в машину и действия во дворце. Если второе предугадать и спланировать было практически невозможно, то с первым проблем не предвиделось — паромобиль дожидался чуть ли не у самой лестницы, нахально заехав на бордюр. Массивный, переделанный из банковского сейфа на колесах, он был больше, чем любой виденный мною раньше. И тем удивительней казалась теснота внутри. Дверь закрывалась с изрядным усилием — чувствовалась толщина металла под обивкой. Или он нас защитит, или станет нашим гробом, пришла мысль, которую совсем не следовало озвучивать.

Мы старались улыбаться и разговаривать на совершенно посторонние темы — нам ехать в этом железном монстре около часа, и лучше бы не думать о возможных неприятностях.

Стоило машине выехать за ворота академии, как сзади рыкнул мотор еще одного паромобиля.

— Охрана, — прокомментировал наш охранник, он же водитель, успокаивая. — Шесть бойцов с оружием, от дорожных проблем.

За узкими решетчатыми окошками совсем не было видно города, а беседовать при постороннем, пусть и сто раз доверенном, быстро надоело. Так и ехали молча, подбадривая друг друга улыбками.

Вторую машину развернули еще до дворца — у Повелителя оказалась своя стража, не терпящая конкурентов. Я прикинул расстояние от некой незримой черты, за которую чужих машин не пропускали, и изрядно погрустнел — минут пять мы будем без прикрытия.

Перед дворцом — массивным трехэтажным зданием с десятком колонн у входа — теснились паромобили и кареты, медленно подъезжая к парадному входу, дабы выпустить своих пассажиров на белый мрамор ступеней. Гостей встречали слуги с зонтами — дождь не унимался и даже усиливался час от часу. За дверью — знакомая арка, как в академии, только изукрашенная золотом и серебром родовых гербов. Знал бы — надел бы плащ да протащил тайком клинок, все спокойнее было бы. Чуть позже эта мысль показалась глупой — нас аккуратно обыскали, причем меня — мужчина, а девушек — с улыбками и смешками — дама в возрасте. Внутреннее пространство нам было знакомо — не зря же мы изучали планы дворца и доступные дагеротипы, но одно дело — черно-белое изображение, а роскошь золота и серебра, бархата и редкого дерева — совсем другое. Такое изобилие не могло оставить равнодушным, забирая львиную долю внимания.

— Вам в большой зал приемов. — Слуга, сопровождавший нас от машины, позволил себе понимающую ухмылку, глядя на наши лица. — Прошу следовать за мной, господа.

Мимо спешили изящно разодетые господа и дамы, постреливая любопытством в нашу сторону. Иные смотрели с пренебрежением — простоватые наряды моих спутниц, даже с дорогими украшениями на шее, смотрелись откровенно бедно на фоне окружающей роскоши.

— Прошу. — Слуга поклонился в сторону открытых ставен, которые подпирал мужчина в возрасте, в алом церемониальном сюртуке, с массивным позолоченным посохом в руках.

Стоило сделать нам один шаг, как мужчина приосанился и звучно ударил посохом по железной подставке, заметной только сейчас, и то — не было бы звука, и внимания бы не обратил.

— Графиня Теннет с сопровождающими, — возвестил герольд.

Мы приосанились и вступили внутрь зала. Впрочем, торжественный настрой держался недолго — достаточно заметить, что огромной толпе людей, шумящей растревоженным людским ульем вокруг шикарно накрытых столов, на нас было вовсе наплевать. Как и нам на них, если честно. Мы отошли чуть в сторону, с любопытством вглядываясь во внутреннее убранство, — огромный зал явно оттяпал часть второго этажа. Горели огни на хрустальных люстрах, батальные полотна на стенах вещали о славном прошлом дома — очень красиво!

Тина дернула за руку и указала наклоном головы куда-то вдаль. Джейн смотрела туда же. Пространство зала замыкала роскошная сцена, расшитая серебряными гербами, в центре которой стоял массивный золотой трон. А на троне расположилось нечто мерзкое, толстое. Оно удерживало симпатичную девушку за талию, не давая встать с ручки кресла, и похотливо проводило по коленке, двигаясь своей пятерней вверх, грубо сминая платье.

Ярко разодетая толпа вокруг не обращала ни малейшего внимания на монстра на троне, продолжая жрать, пить и громко смеяться. Не знаю, как долго мы продолжали на него смотреть, разочаровываясь, черствея, разбивая в клочья все представления о чести и долге. Нас разбудил голос герольда, заставив вздрогнуть и отвести взгляд.

— Начинается церемония посвящения! — Каким-то образом он перекричал толпу, добившись заинтересованной тишины.

— Графиня Теннет — к Повелителю!

От неожиданности даже я вздрогнул — почему мы первые? Джейн же изрядно шатало, она была близка к панике. Требовалось что-то делать, причем срочно. Я отступил чуть в сторону и развернул девушку к себе.

— Прошу, представь, что он серьезно болен, — горячо уговаривал я ее. — Он мудрый, хороший, просто сильно-сильно болеет! Это очень важно. Ради деда!

— Хорошо. — Девушка собрала волю в кулак, закрыла глаза, сосредотачиваясь, а через десяток секунд вновь ответила мне уверенной, хоть и грустной, улыбкой.

— Тина! — с той же просьбой обратился я к невесте.

— Поняла, — серьезно кивнула она.

Мы медленно подошли к трону, не отпустив Джейн одну, — быть может, это нарушало церемониал, но мне было плевать — без нас, если что случится, она просто рухнет в обморок, на потеху толпе. Остановились, руководствуясь жестом церемониймейстера, в каком-то шаге от ступеней, что вели к трону. Украдкой бросил короткий взгляд на Джейн и еле удержал вздох облегчения — она умница! Джейн смотрела прямо на Повелителя, не уклоняясь от встречи взглядами. В ее глазах — невероятное сострадание и доброта. Тина даже робко улыбнулась ему. Какие же сокровища мне достались.

К Повелителю поднесли золотой поднос с аккуратно разложенными на нем серебряными пластинами. Небрежное, не глядя, движение толстой рукой — и весь порядок превратился в хаос, на котором заплывшие от жира пальцы пытались ухватить хоть один медальон.

— Своей волей назначаю вас магом. — Какой же противный голос. — Служите мне! Обожайте меня!

Он говорил, даже не глядя на нас, продолжая другой рукой оглаживать свою невесту, приподнимая низ юбки, лаская внутреннюю поверхность бедер. Невесте явно не нравилось, но она продолжала улыбаться ему, воркуя что-то успокаивающее и просящее.

— Мой Повелитель, — не выдержал церемониймейстер.

— А? Ах да.

Повелитель все-таки подхватил медальон за цепочку, грузно встал, потрясая салом, сделал шаг в сторону нашей троицы и надел цепочку на шею Тине.

Я аж остолбенел от удивления — Тина выглядела не лучше.

— Мой Повелитель, но это другая девушка! — Церемониймейстер был в панике.

— Да? — Повелитель равнодушно подхватил еще один медальон и надел на Джейн.

Зал взорвался негодованием! Шумели рассерженные голоса! Кричали те, кто должен был сегодня получить свой медальон! А Повелитель словно не слышал их окриков — его они не интересовали. Он подошел к трону и с силой, уж точно не свойственной такому грузному телу, развернул невесту спиной к себе, нагнул, закидывая подол на спину, другой рукой приспуская на себе штаны. Резкое движение — и женский крик перекрыл громкие пересуды. Мгновенно в зале установилась гробовая тишина — и только ритмичные стоны, перекрывающие девичье лепетанье, разносились по огромному залу.

— Уходим, — прошептал я на ушко шокированной таким зрелищем Джейн и повел девушек из зала, пока толпа не опомнилась.

Я бежал по полупустым коридорам, удерживая супруг за руки, — они вели себя, словно лишились воли, и явно не понимали, что с ними и где они. А ведь планы дворца заучивали вместе. Еще один поворот — и я с силой выломал шпингалет на ставне окна. Холодный влажный воздух привел девушек в чувство.

— Быстрее! — прошипел я, помогая Тине взобраться на подоконник, а оттуда — спрыгнуть вниз. Затем сделал то же самое для Джейн. — Спрячьте медальон!

Серебряные пластинки торопливо заправили под платье.

Мы не пошли через парадный вход — уж лучше бежать к каретам через дождь, чем напороться на сталь у самого порога. Я рассуждал вполне логично: вряд ли кто захочет мокнуть под дождем неведомо сколько времени, так что ждать нас будут именно на выходе, дав шанс добраться на машины. Мы неслись сквозь дождь, обожая его всем сердцем: пелена воды укрыла нас, спрятала от чужого взгляда.

— Как все прошло? — с тревогой спросил наш охранник, придерживая дверцу, пока девушки забирались внутрь.

— Все хорошо. Едем?

— Разумеется.

Машина медленно набрала ход, с каждой секундой разрывая расстояние между нами и возможными преследователями.

Мы решили не искать в разошедшемся дожде машины охраны: за ливнем и дороги-то было толком не видно. Водитель ругал непогоду, а я искренне любил этот ливень — пусть из-за него погоню не отрежет оплаченная толпа, изображая фестиваль, — в самом деле, в такую погоду. Не суть важно — дождь с этим справится даже лучше.

Джейн с облегчением вздохнула, осознав, что все позади, я же не торопился радоваться.

Я сжал руку Тины, подавая сигнал. Девушка понятливо прикрыла глаза и через десяток секунд согнулась в приступе тошноты, прикрыв рот ладошкой.

— Остановись на секунду, — приказал я водителю.

— Не велено, — даже не подумал подчиниться сопровождающий.

— Ее вывернет сейчас, прямо в салоне. Тут даже места нет! — изобразил я начинающуюся истерику. — Я на ходу эту дверь не открою.

— Ладно, — досадливо поморщился водитель и притормозил возле глухой — без единого светлого окна — коробки здания.

Я обрушил удар на затылок водителя — аккуратно, чтобы не навредить здоровью. Нам совсем не нужны случайности, в том числе с предательством тех, кому доверяешь.

Мы вновь бежали — через засыпающий город, уверенно ориентируясь в улицах и кварталах, — пока не остановились возле заросшей ограды сада. Аккуратное движение отодвинуло разросшийся зеленый забор, открывая лаз внутрь. В этом особняке редко бывали хозяева, а местного сторожа я знал достаточно хорошо, чтобы не опасаться. Цена его лояльности вполне известна — перед тем как пролезть внутрь, я подхватил две бутылки отличнейшего вина, спрятанного в кустах неделей раньше. Зато тут нас точно не станут искать.

Мы направились внутрь сада, по тропинке дошли до спящего особняка с одиноким огоньком сторожки. Оставив презент для сторожа, я указал на лестницу, ведущую к мансарде, и первый ступил на деревянные ступени. Те немного скрипели, из-за чего девушки замирали с каждым шагом, стараясь не шуметь. Пока они медлили, я аккуратно снял щеколду, подцепив ее сквозь щель двери.

Осторожно заглянув за дверь, я внимательно осмотрел убранство спальни — мало ли. Как и ожидалось — никого. И тут невероятное напряжение все-таки взяло свое — на последних остатках сил сбросил на пол мокрую одежду и буквально упал на шелк постели, зарываясь под одеяло.

Через какое-то время ко мне присоединились невесты, по правую и левую сторону от меня. Повернув голову, с улыбкой отметил серебристую цепочку на шее. Это не сон. У нас все получилось.

Старый обходчик поплотнее закутался в дождевик, приоткрыл заслонку фонаря и осторожно ступил на раскисшую землю высоким резиновым сапогом.

— Ненастье ненастьем, а порядок — превыше всего! Правила для того и писаны, чтобы соблюдать, — довольно громко ворчал он себе под нос.

Авось кто испугается голоса да убежит. Хоть и не было ни единого разбойника на его памяти, однако с возрастом, да еще ночью, даже тени от фонаря обращались жуткими монстрами и притаившимися убийцами. Собственный голос придавал уверенности, развеивая надуманные страхи.

— В такую холодину ни один приличный разбойник и носа на улицу не сунет, — продолжал он бурчать, удерживая фонарь чуть впереди.

Хорошо бы и ему остаться в сторожке, да не морозить кости, однако же потерять теплое место сторож опасался как бы не сильнее встречи с вором. Вышвырнут за небрежение — и куда идти отставному вояке? Хозяева появлялись в доме редко, едва ли неделю в сезон, но вдруг кто из соседей пожалуется, не заметив привычного движения желтого огонька по соседскому саду? Нет уж, не растает.

Старик резко замер и прислушался к шуму дождя — не послышалось ли? Сердечко екнуло: не показалось, в доме кто-то есть! Фонарь сменил руку, освободив правую для массивной деревянной дубины, опоясанной свинцовыми кольцами, — самое то, чтобы угостить вражину по хребтине! Чуть прикрыв заслонку, чтобы свет падал лишь на землю, сторож принялся осторожно подбираться к громаде особняка. Зрение постепенно привыкало к темноте, давая заметить приоткрытое окошко второго этажа, откуда и шли звуки голосов — мужского и женского.

— Хозяйская спальня, — одними губами прошептал он, хмурясь. — Та-ак!

Взгляд привычно скользнул вниз, под лестницу, и зацепился за столь знакомые и милые очертания бутылок, довольно легко различимые на фоне плетеного кресла, задвинутого под навес из ступеней.

— Вот гаденыш! — вымолвил сторож чуть громче, явно успокаиваясь. — Ни совести, ни почтения к старику! Хоть бы предупредил, — уже привычным тоном проворчат он, помещая дубину обратно на пояс.

По большому счету давнишняя договоренность его не тяготила — парень изредка водил девушек, оставляя после себя порядок, да еще гостинец — ему, монетку — служанке. И не абы кого водил, а только тех, для кого стоило долго кружить по городу, вконец запутывая красавицу, и уже после провести через сад в «свой» особняк, изображая аристократа. И ведь сходило ему все с рук — ни одна еще не явилась к крыльцу, требуя подать ей обольстителя. Давненько его не было видно — уж год прошел. Оттого и напугался.

Договоренность, само собой, не на пустом месте родилась — года три назад подошел к нему парень, вместе с облаком духов — элегантно одетый да прилизанный. Да с несвойственной возрасту бойкостью предложил и дело хорошее сделать, и заработать. Как он понял, этот парень стянул дорогую вещицу у тех, кого обворовывать было совсем нельзя. Хозяйка пропажи не обнаружила, но это до первого взгляда в зеркало, потому как парень умудрился снять с нее брошь. Сам он вернуть не мог — уж больно странно будет это выглядеть, а вот ежели пропажу найдет кто другой — ему только спасибо скажут и одарят монеткой.

В карманах у старика в те годы из круглого — разве что мелкая дырка водилась. К слову, единственная дыра на всем тщательно сберегаемом мундире, единственном его имуществе. В таком возрасте работу найти было сложно — всем молодых да сильных подавай. Вот и перебивался случайными заработками, обменивая их на еду да кров.

В общем, он согласился — и когда в кафетерии (юноша, разумеется, оплатил и стол, и еду, и аванс презентовал) раздался панический женский вопль о пропаже украшения, он довольно шустро дохлебал бульон (уж больно тот был хорош) и изобразил вместе с остальной публикой живейшие поиски. Разумеется, ничего не нашли. Тогда он подошел к леди и очень вежливо представился, уведомив, что приложит все силы к розыскам. Отнеслись к его словам с подозрением — ожидая, что будет клянчить маршрут, по которому они шли в кафе, дабы пройти по нему и прикарманить вещицу. Однако вояка не стал портить чужого плана, ограничился общими фразами, после чего на десяток минут скрылся из заведения, побродил вокруг и вернулся с добычей (с каковой и выходил из кафетерия). Тут же последовали слова благодарности, искренняя признательность — и буквально требование просить что захочет, так как брошка оказалась мало того что жутко дорогой, так еще и фамильной и древней.

Старик осторожно спросил — а не нужен ли им честный работник? Он услышал «да» еще до того, как обозначил свои способности. В итоге благодарные хозяева отправили его сторожить этот особняк — один из множества принадлежащих им, назначив приятный оклад. И своими обязанностями он не пренебрегал — мало ли, хорошее быстро забывают.

Чуть позже его каким-то образом отыскал «благодетель», отвалил от щедрот серебрушку, польстив старику за исполнительность. Поинтересовался новым местом работы, задумчиво хмыкнул, когда узнал, что хозяева, в общем-то, предпочитают жить на юге, но как же без дома в столице! Вернее, без четырех домов в разных чертах города. И попросил право ночевать в этом доме — изредка, со всеми приличиями. Если быть честным, старик в те дни был готов на руках таскать благодетеля, оттого согласился — еще и потому, что парень не был дураком, а значит, и проблем от него ждать не стоило. А уж позже сложилась традиция — если под лестницей бутылка вина, то жди гостей на вечер.

И даже то, что вино появилось лишь ночью, не было столь важным — он бы оставил все, как есть, как и раньше. Да только наутро должны были приехать хозяева.

Так что придется испортить вечер молодежи. Обходчик замешкался, зацепившись взглядом за приятный изгиб бутылки, — один глоточек, уж больно погода пакостная.

Старик присел на краешек плетеного кресла и поднес к глазам амфору, придвигая фонарь поближе.

«Винодельня барона Мавасу». Десять лет выдержки! Сторож замешкался ненадолго, но все-таки расположился в кресле поудобней, вытянув ноги. Такое вино нельзя было пить абы как! Его следовало смаковать, наслаждаться ароматом, перекатывая по языку.

Первый глоток согрел тело, второй настроил на благожелательный лад.

Так уж и быть — он даст им еще десяток минут.

— Извращенцы! — донесся сверху возмущенный женский голос.

— Я стала графиней и магом! — Старик с удивлением отметил второй девичий голос. — У меня детская мечта исполняется! Чтобы на шелковых простынях, и кровать размером с озеро! Не мешай!

— Без меня! Буду спать на полу.

— У нас украли одеяло! — Возмущенный мужской голос.

— А мы так согреемся. — Нетерпение юности.

— Теперь мне тоже хочется, — проворчал девичий голос.

— Нам вернули одеяло! — Преисполненный радости голос юноши.

Тихая возня, охи, вздохи напомнили о собственной молодости.

Ничего, время еще есть — вот допью бутылку и пойду будить, кивнул своим мыслям старик, выудил из-под кресла плед и накинул на ноги.

Сон пришел раньше.