Глава 11
Я забыл про время, стараясь идеально воспроизвести звуки. Глаза перебегали от одного заполненного листа к другому из полотна заведомо расположенных передо мной, чтобы не тратить времени на перелистывание. Знаки сменялись знаками, песня-заклинание впервые за несколько тысячелетий звучала в этих стенах.
Последние слова слетели с губ, руки рубанули воздух в жесте-активаторе. Тишина. Еле слышное гудение лампы, слабый шум парка за окном, легкий стук часов. В отчаянии потянулся к силе браслета, вспоминая, воссоздавая ощущения и эмоции, которые чувствовал на испытании академии. Ничего не произошло. Я горько усмехнулся своему отражению в окне — прощай, — чтобы в следующий миг скрутиться от судороги боли во всем теле. Последняя мысль перед мраком беспамятства показалась настоящим откровением — а кто сказал, что это будет не больно? Под звон разбитого стекла я отключился.
Щелкнул рубильник в голове, тело отозвалось болью — обычной болью после долгого сна на холодном полу, да еще в неудобной позе. Глаза открылись с трудом, и тут же последовал легкий выдох облегчения: окна целы, звук стекла был от разбившейся лампы. А вот и она — почему-то согнутая и будто разорванная огромным давлением. Паркет покрыт легкой корочкой грязно-бордового цвета. Как и руки. И глаза приоткрылись с трудом, так как тоже в корке крови. За окном — раннее утро. Я придвинулся к стеллажу и посмотрел на него снизу вверх, вглядываясь в полированные плоскости, — отражение пугало. Клочки одежды на теле и неестественно резкий рельеф мышц под коркой крови. Шрамов на теле нет, но все тело покрыто коростой, будто кровавым потом. Но это не принципиально — в глубине сознания, из тумана усталости поднялся невероятный восторг — я жив! Заклинание работает! Я потянулся к кровати — где-то там было полотенце, — когда заметил отпечаток свежей крови там, где была моя ладонь секундой раньше. Что за ерунда? Все раны должны были закрыться. В описании эффекта было просто выздоровление, не больше! Вновь холодная паника подняла голову.
Листы перевода снесены на пол — разбираться с ними без толку. Взял в руки злополучную книгу и не мог понять, что делать дальше. Что пошло не так? Не было в описании ни слова о таком результате. На страницах оставались отпечатки крови. Аккуратно пролистал труд мертвого ученого, чтобы не запачкать. Первый раз, второй, третий — все было сделано верно. Еще раз прочел описание на первой странице — ни слова, нет такого, автор не сталкивался. Но почему это произошло со мной? Действие кинжала? Нет, я бы просто не дожил до этого часа и уж тем более не смог бы самостоятельно передвигаться.
— Так не бывает, — с трудом выдохнул фразу непослушными губами.
Подо мной легонько хлюпала лужица, тело содрогнулось от омерзения — скорее в душ!
Проковылял через всю комнату, красные отпечатки отмечали путь от дверей до душевой. Вот он — чистый поток воды, смывающий коросту с тела. Сил хватало смыть всю грязь, после чего я опал на кафель пола — кровь продолжала медленно выходить из тела.
«Мама, помоги», — схватился за памятный медальон и воззвал к образу самого дорогого. Стало легче, даже удивительно. Или это признак конца? Говорят, перед смертью боль уходит. Кровь перестала струиться сквозь поры — кончилась? Жар в руке отвлекал от мыслей. Рука отдернулась от раскаленной огненным жаром пластины, отчего медальон клеймом врезался в грудь, прямо в рану от кинжала. Настолько больно, что даже нет сил на крик. На моих глазах золотой прямоугольник будто протаивал в грудную клетку. В очередной раз сознание ухватилось за спасительный круг беспамятства, на этот раз ненадолго — кто-то стучал в дверь. Вода продолжала течь, но под ногами не было крови. Неужели кошмар? Оглядел себя — особенно место, где раньше крепился медальон. По середине грудины, под свежей розовой кожей, прощупывался знакомый прямоугольник. Расплавленная, покореженная цепочка — вернее, то, что от нее осталось, — валялась под ногами.
В дверь все еще стучали — ох уж и объяснения мне предстоят.
Открыл дверь. Полотенца нет, одежда засохшим комом валялась у входа. Тут уж не до смущений. Резкое движение где-то в стороне — глаза тут же поймали полет маленькой мошки, что замерла на стене в дальней части гостиной. Я отчетливо видел каждую деталь ее крылышек и лапок. Новое движение — это шелохнулась Джейн, что замерла у раскрытой двери.
— Что с тобой? — отшатнулась она, заметив мой взгляд.
— Съел что-то не то в городе. — Девушка слегка вздрогнула от моей улыбки. М-да, временно стоит не пользоваться мимикой. — Отравился.
— Сейчас приготовлю бульон, — отрапортовала за ее плечом Тина и убежала.
— А кровь?
— Разбил лампу, наступил на осколки… — Ответ, судя по всему, принят. Джейн несмело улыбнулась и позволила опереться на ее руку — меня все еще шатало.
На кухне вовсю суетилась Тина. Вот же незаменимый человек: как услышала мои первые слова — так мигом унеслась сервировать стол.
Постепенно, блюдо за блюдом, содержимое стола перемещалось в бездонную пропасть моего желудка. Сам не понимаю, как все влезло, но толк определенно был — пропала слабость, я уже мог стоять на ногах самостоятельно.
— Может, добавки? — проявила заботу Джейн.
— Спасибо, мои дорогие, я просто полежу, — с благодарностью кивнул я и отправился к себе.
И все же изрядно мотало, особенно подводило зрение, то и дело выцеливающее малейшие движения.
Я добрался до комнаты, закрыл дверь перед носом любопытных соседок, пообещав убрать в своей комнате самостоятельно, — уж больно жуткий вид был внутри. Разбросанные листки заклинаний, осколки, кровь. Тут простым отравлением не отделаться.
Забрался на кровать, прихватив с собой тетрадь с языком оригинала. Что я сделал не так? Вернее, вполне возможно, что я сделал что-то не так, — произнес или перевел, — но почему испорченное заклинание вообще сработало, а не обернулось пшиком? И что случилось со мной в душевой? Рука сама по себе нашла пластину в груди — та уже скрылась под слоем кожи и даже не просвечивала, ощущаясь только на ощупь.
Складка одной из страниц почти в самом начале текста привлекла взгляд. Океан паники поднялся в разуме — это не складка, а две страницы склеились между собой. Осторожно освободил их из объятий друг друга. Подхватил листок бумаги, карандаш и выписал слова в заглавии пропущенной страницы. Теперь словарь — слово за словом смысл послания перешел на новый лист. Тетрадь отброшена в сторону, в руке смятый перевод.
Проект «Гвардия». Условно успешно.
Условно, м-мать его, успешно. Что это значит?
С переводом описания пришлось повременить — постучалась Тина и спросила, все ли в порядке. Ах да, я же должен был помыть тут все.
После капитальной уборки я вновь засел за книги и словари, отпросившись на сегодняшний день.
Из слов слагались строки, из строчек более-менее понятный для понимания текст. Большой пласт выражений никак не переводился, некоторые слова были вовсе написаны на более древнем языке, так что перевод получался, мягко говоря, приблизительным. Последняя строчка из журнала покорилась через два часа. Я старался не вчитываться в текст, хоть и переписывал литературно, но некоторые строчки уже вызывали определенные вопросы.
Проект «Гвардия».
Автор: Габриэль Кхаар. Ассистенты: см. список ассистентов.
Цели: создание персонала для внешнего контура безопасности из доступного биологического материала.
Задачи: внедрение базовой личности-образца получателям вместе с вложенной моторикой.
Сопутствующие проблемы: увеличение живучести объекта для полноценной передачи, так как базовый биологический материал не способен выдержать перенос (см. Журнал опытов шестнадцать дробь четыре).
Примечание: объекты прошли ритуал шестнадцать дробь один, что значительно поспособствовало всестороннему испытанию подопытных.
Механизм исследований: ритуалы получены по методикам аналитических записок Велльской конференции, с учетом корректировок.
Результат: условно положительный.
Объект успешно перенес изменение, однако сохранил память и базовые рефлексы. Объект нестабилен в базовом состоянии и нуждается во внешней энергоподпитке.
Опробован механизм внешней подпитки энергетическим передатчиком — успешно. Объект обрел стабильность.
Опробованы механизмы отсечения конечностей — результаты поражают прогнозы. При стабильной энергетической подпитке объект регенерировал до шестидесяти процентов повреждений.
При сильном повреждении мозга объект теряет личность. Дальнейшая подпитка не вернула объекту память, но базовые моторные рефлексы сохранились.
Переноса памяти-образца не произошло, что скорее всего связано с шестой терцией ритуала.
Выводы: расход энергии перекрывает полезность объекта.
Рекомендации: проект «Гвардеец» возможно использовать на условно-лояльных существах для быстрой подготовки оперативников, как временное решение в ситуации кадрового голода.
Меморандум (другим почерком): не занимайтесь ерундой, автоматические турели вполне справятся с вашими дикарями. Проект «Гвардеец» закрыть. Подпись.
Копия журнала передана на материнский корабль, вторая копия — в службу разведки.
В спокойной обстановке проветренной и чистой комнаты, без угрозы для жизни новая информация воспринималась как-то отрешенно, словно читаешь про кого-то другого. Воображение создает человека, добавляет ему явно смертельные раны, вылечивает путем неизвестного ритуала и оценивает ситуацию как «очень повезло». И я в свою очередь не вижу причин паниковать.
Есть в происшедшем много откровенно странного и где-то даже мистического, даже на фоне кровавого ритуала. Амулет матери по-прежнему у меня в груди, и как он туда попал — очень интересный вопрос. Если подогнать объяснения из пояснительной записки, можно условно обозначить, что нестабильность тех подопытных как раз и была в обильном кровеотделении, как у меня. Вылечили их через подачу энергии, так? И я вылечился после вплавления амулета в организм. Если сложить два и два, выходит, что все это время я носил на груди не памятный подарок, а древний артефакт.
Пойдем дальше. Что является источником энергии, по словам Виктора? Браслеты учеников и пластины магов. Да только я нигде не слышал про золотые пластины. Впрочем, и про серебряные узнал только от Роуда. Проведем линию: есть медные пластины городских магов, есть серебряные пластины боевых магов и, как оказалось, есть золотые пластины — кого? Откуда она появилась в нашей семье? Как и любой ребенок, я не очень задавался историей семьи, довольствуясь рассказами родителей о любви к путешествиям. Никогда не знал имени деда и бабушки, которых, в теории, должно быть аж два комплекта. И уж тем более не искал каких-то таинственных или загадочных событий в прошлом своих родителей, а ведь по всем параметрам получается, что где-то там, позади, у моей матери и отца был целый шкаф скелетов.
Мысли скакнули в недавнее прошлое — выходит, там, на ритуале определения стихии, я обратился не к силе браслета, а к собственному амулету? Причем обратился не в первый раз — сознание услужливо напомнило виды объятого огнем квартала.
О прошлом можно спросить Марту — няня должна быть в курсе. Вот только надо ли мне это знать? Безусловно. Я все равно не удержусь и примусь за поиски самостоятельно — и обязательно привлеку чужое внимание. Если за серебряные медальоны готовы уничтожать без разбора целые поселения, то на что они пойдут ради золотой пластины!
На фоне новых открытий прошлый ритуал уже не казался таким загадочным. Более того, новые способности тоже надо изучить и приручить — я уже навострился контролировать попытки разума выцеливать любое движение и приближать цель, осталось поискать новые способности, не замеченные в первый день. К сожалению, кроме краткого описания, в журнале не нашлось больше ничего — или же информацию надо искать в других тетрадях и книгах, ориентируясь на способности и возможности некой «гвардии».
А сейчас пора бы собраться и выйти в город, если я не хочу опоздать на встречу со своим будущим капитаном. Было бы неплохо ее перенести — я прекрасно помнил свой портрет в кармане одного из убийц и не собирался рисковать жизнью повторно, но ни один курьер в академии не рискнет сунуться в портовый квартал, а телеграфа в таверне нет. Как, впрочем, в любой таверне владения.
Практически весь набор одежды пришлось сменить — кроме рубашки и плаща, все вещи, надетые вчера, придется выбросить, желательно не в стенах академии. Я тщательно собрал все тряпки, достал выброшенные прежде кровавые бинты, закинул в сумку и двинулся в город.
Визит в портовый кабак обошелся в мелкую золотую монетку — только желтоватый кругляш смог переубедить хозяина кареты не останавливаться на границе условно опасного квартала, а заехать почти в самое его сердце. Стоило мне сойти, возница набрал такую скорость, будто бы за ним уже гнались ухари с топорами. Сколько помню этот квартал, почти не влипал тут в неприятности — если, конечно, забыть вчерашний день. А может, он и послужил неким вселенским противовесом, усредняющим мои спокойные деньки?
— Вот твой капитан, — вместо приветствия махнул хозяин заведения на группу моряков за столом в углу. — Если хочешь говорить — подходи сейчас, они заказали изрядно наливки и вряд ли через четверть часа смогут о чем-то говорить.
Я благодарно кивнул и внимательно оглядел компанию за указанным столиком. Их было шестеро, и они вовсе не томились ожиданием, вдумчиво поглощая жареную курочку. Более-менее примечательно смотрелся дальний от меня господин, который умудрялся даже руками есть с некой непередаваемой аристократической ноткой, глядя на которую любой благородный наверняка простил бы ему отсутствие столовых приборов. Рядом с ним сидел кряжистый мужик с изрядно пониженным центром тяжести — с таким пузом и в шторм на палубу выйти не страшно. На лицах оставшейся четверки можно было увидеть судьбу, накрепко привязанную если не к морю, то к реке точно. От моря, надо сказать, это владение далековато, но доплыть вполне можно. Одеты они были практически в одинаковые камзолы, порядком истертые временем, — может, знак или форма команды? Или попросту закупались в одном месте.
— Господа, наш любезный хозяин должен был обо мне предупредить. Я заинтересован в покупке вашего корабля и найме команды, — проговорил я нейтральным голосом, стараясь смотреть на человека, условно принятого за капитана.
— Такой молодой, а уже барыга, — проворчал один из них, бросив короткий взгляд.
— Шел бы ты, шутник, пока настроение хорошее, — поздоровался второй.
— Мы можем поговорить наедине? — обратился я вновь к капитану. Тот, правда, даже головы не повернул.
Так я ни до чего не договорюсь. Впрочем, они не последняя команда на берегу, но попробовать стоило — старый знакомец плохого не посоветовал бы. А если предложить немного по-другому?
— Как насчет доли в вашем предприятии? Без права собственности.
Вот сейчас на мои слова прошел отклик — да что там, даже остальные за столом перестали бросать злые взгляды, а один из них пододвинулся вправо, освобождая место рядом с собой.
— Ты присаживайся, не стой, — уже нейтрально пригласили меня.
Капитан продолжал молчать, но еду отложил в сторону и теперь тщательно протирал пальцы салфеткой.
— Мне нужен борт, который сможет забрать меня в указанной точке и доставить в другую. Плюс доля в прибыли. На этом все, — озвучил я свое видение ситуации.
— Пока одни убытки, — протянул кто-то, за что получил локтем под бок.
— Нанять курьера будет дешевле, — предложил кряжистый мужик, подчиняясь незаметному жесту капитана.
— А через закрытый фарватер мы не пойдем, — добавил второй. — Чрезвычайное, етить его, положение.
— Не сейчас. Когда-нибудь в будущем. Корабль, который не придется искать. Или который можно будет вызвать из любого прибрежного городка.
— Вот как? А позади вас, что характерно, будут стрелять, стараясь попасть?
— Есть какие-то трудности?
— Никаких, — впервые подал голос капитан.
— Тогда я бы с удовольствием покрыл ваши трудности за малую долю в предприятии.
— И что мы будем делать в остальное время, когда тебе не нужен будет корабль? — задал вопрос моряк, сидевший рядом.
— Да чем захотите. Я ведь смогу доставить вам сообщение?
— Телеграфы есть во всех портах. Там же мы храним обученных птиц для скорой связи. Сообщение получим за день. Прибудем сразу, — коротко обозначил капитан.
— А если будет фрахт? — шепотом уточнил кряжистый и тут же замолчал под холодным взглядом капитана.
— Пожалуйте за отдельный столик, — обратился ко мне господин, величественным жестом указывая на стол в противоположном конце зала, на котором — вот новость — уже лежали писчие приборы, бумаги, а за соседним с ним томился пузатый чиновник нотариальной конторы, от которого так и веяло страхом. Его что, силой сюда везли?
Стоило нам сесть за стол, как всякий аристократизм куда-то улетучился, уступив месту прожженному дельцу. Ясное дело — высокими манерами денег не заработать. Он был готов торговаться за каждую медяшку, отмахиваясь от мягких намеков на то, в какой беде находится его команда и корабль. С одной стороны, величина его трудностей вполне покрывалась теми деньгами, которые мне уже заплатил Виктор, но с другой — я тоже не мог отступить, чтобы не упасть в его глазах. Дельцы уважают хороший торг.
В итоге мы сговорились на десять процентов от прибылей, за которые я еще должен был выделить деньги на ремонт корабля, в ходе которого, как мне намекнули, он получит новое название, заменит примечательные постройки, по которым его можно будет опознать, и сможет заняться прежним выгодным делом — то есть контрабандой. Я согласился, выдвинув встречное требование по обустройству отдельной каюты — для меня и моих спутниц, — раз уж судну грозит переделка. Само собой, условие вывезти меня откуда угодно и привезти куда угодно, при этом гарантируя жизнь и охраняя от врагов, оставалось в силе.
Договор о намерениях был подписан, к великой радости аж порозовевшего от восторга нотариуса, тут же предложившего, под витиеватые речи о том, как он нам доверяет, заполненные формы основного договора — уже с его визой. Мол, при подписании главной бумаги мы вполне сможем обойтись и без него. Осталось только передать деньги да поставить свой вензель под главным документом — и я стану совладельцем шустрого и весьма неплохого корабля с пока еще неопределенным названием: кто его знает, какие документы нарисуют мастера фальшаков. Тут же хозяин заведения распорядился внести наливку, которую все это время придерживали.
Меня тут же пригласили отпраздновать и вполне благодушно отнеслись к символическому бокальчику — я не пил, но и махать руками, объясняя остальным, как неправильно они живут, не собирался. Команда вполне удовольствовалась старым коллективом для второго круга тостов, я же направился к хозяину таверны — за результат следовало заплатить.
Тридцать золотых кругляшей были восприняты благосклонно, без предложения добавить и обвиняющих взглядов.
— Обращайся, — пожал мне руку старый знакомец и, стоило мне отвернуться, отправился к команде моряков — праздновать вместе с ними. У него сегодня тоже праздник — и денег заработал, и друзьям помог. Ясное дело, для чужих он не стал бы стараться.
Вышагнул из таверны, я был в благодушном настроении и пребывал в нем еще ровно две секунды, пока взгляд не наткнулся на Вилли, терпеливо подпирающего кабину паромобиля.
— Забирайся, господин Баргозо ждет.
Центральную улицу города редко можно представить без ярких витрин магазинов, заманивающих туристов и случайных посетителей вычурными вывесками, причудливо выложенным товаром за прозрачными, словно воздух, стеклами. Не было нагловатых приказчиков, силой затаскивающих робких прохожих в заведения, не было зазывал и актеров. Все выглядело благородно и чинно, как и подобает заведениям высшего света, — а иные и не потянут ренту первых этажей домов первой линии, некогда переделанных под торговлю.
В свое время пришлось изрядно постараться, чтобы разрушить магию восстановления древних зданий, дабы не разрушала выведенных на главную улицу дверей, не портила широких, во всю стену окон. Результат получился дивно хорош, на радость хозяевам и гостям города.
Совсем малое число горожан видело другую часть этих домов — обращенную во дворы. Старую краску давно не подновляли, кое-где рухнула часть штукатурки, да так и осталась лежать на земле. Наверное, эта сторона изрядно завидовала принаряженной, холеной парадной части, если вообще может завидовать дом с мертвыми глазницами окон и трещинами от первого до последнего этажа. Без магии жизнь покинула дома — богатые люди съехали, а бедных не пускала полиция. Потому последние свои дни блистательные здания первой линии проводили в качестве складов под товары, магазинов и офисов. Впрочем, и в таком ветхом состоянии служить им еще не меньше сотни лет — даже без магии и ухода. Древние строили на совесть.
На углу одного из домов, вроде как еще и не на центральной улице, но и не во дворах, угрюмо скалилась на белый свет нескладная, но основательная калитка с черной решеткой из толстых прутьев, прикрывая дорогу к еще одной двери через шаг после решетки — на этот раз вполне невзрачной, из дерева. Разумеется, таковой она казалась, если не попробовать ее открыть. Тогда-то по тяжести можно будет определить, что под слоем древесины таится без малого сейфовая дверь. Только два угрюмых охранника, что стоят на входе, вряд ли обрадуются, если кто-то станет тягать дверь ради интереса.
Посетители тут бывали редко, как и во всех магазинах первой линии: контора была рассчитана на особых клиентов, не терпящих очередей, но уважающих хорошее обслуживание и готовых за него платить.
Тут выдавали кредиты. Не просто медяшки на пару дней, а полноценные золотые — под закладные домов, земель, особняков, оружия и титулов. Реже — под честное слово и бешеный процент. Богатого клиента ожидала античная мебель в кабинете управляющего, мягкие ковры, вкусный кофе и тихая музыка из патефона. Лишь сам управляющий немного подкачал — за столом из массива железного дерева сидел сутулый серый человечек с маленькими и острыми, словно у крысы, зубами. Да и сам он был изрядно похож на грызуна — овалом лица, крупными ушами. Не помогали парик до плеч, дорогая одежда и перстни: все смотрелось уж слишком нескладно. Но что поделать — другого владельца у конторы не было, а в чужие руки свой бизнес он бы никому не отдал, предпочитая оценивать платежеспособность клиентов самостоятельно. Был у его облика и очевидный плюс — аристократы старались заполнить бумаги как можно быстрее, чувствуя себя неуютно в таком соседстве. Но деньги им были все же нужнее, оттого терпели и торопились, иногда подписывая совершенно невероятные условия.
Сегодня в конторе Генриха еще не было посетителей, но хозяин-крыс и не думал унывать — самый кутеж пойдет к ночи, как оно и бывает.
Мелодично тренькнул колокольчик входной двери, тут же заставляя Генриха отбросить размышления и сосредоточиться на клиенте. В сторону был отодвинут чай, придвинут поближе бланк договора и подновлены чернила.
В помещение вошел высокий господин в длинном плаще, с довольно простым лицом — явно не аристократ, но не из простых, держался уверенно. Генрих тут же решил, что больше десяти золотых новому гостю не светит. Тот тем временем равнодушно осмотрел многочисленные полки с подшивками документов возле стен, наткнулся взглядом на Генриха и потянулся что-то достать из внутреннего кармана.
Генрих обеспокоенно заерзал и посмотрел за спину клиенту — туда, где перетаптывался один из охранников. Тот отрицательно качнул головой — значит, магическая арка показала отсутствие у клиента оружия и ядов. Дорогая вещица, выкупленная по случаю, уже не раз оправдывала себя, выявляя разбойников и грабителей. Раз она молчит — беспокоиться не о чем.
— К тебе приносили подобную вещь? — низким голосом уточнил посетитель и положил перед хозяином стола цветное изображение золотой пластинки с каким-то узором на поверхности. Пластина, должно быть, носилась на шее — вот тут и дырочка подходящая для цепочки.
— Нет. — Генрих скривил лицо, словно прожевал лимон, — этот посетитель пришел не для того, чтобы принести ему прибыль, а значит, был неинтересен. — Еще что-нибудь?
— Посмотри еще раз, подумай хорошенько, может, вспомнишь, — надвинулся на него гость.
— Виталь, выведи его, — приказал Генрих охраннику.
Посетитель почти неразличимым движением вынул из кармана компактный пистолет с гравировкой магии воздуха, развернулся и нарисовал красную отметину на лбу охранника. Тот споткнулся и рухнул с немалым шумом.
Генрих за эти секунды успел сделать две очень важные вещи — скинул набор ключей от сейфа в паз в полу и закричал.
Тут же из фальшстены вышагнул защитник с короткой каучуковой дубинкой, послышался топот от двери, и щелкнул взводимый механизм под потолком — там, в нише, должен был дежурить стрелок на случай особо буйных посетителей, но, сволочь такая, задремал и был разбужен криком.
Гость удостоил вниманием стрелка, трижды нажав на спуск своей бесшумной машинки, затем словно обозначил три выстрела в охрану.
Генрих с невероятным удивлением смотрел на тела на полу — звуков выстрела не было, но его люди падали, как в дурном спектакле!
— Ты вспомнил? — Гость направил на Генриха машинку смерти.
Не на того напал. Генрих обнажил в оскале идеально здоровые мелкие зубки, став еще больше похожим на крысу. Пусть стреляет — золота ему все равно не получить. Достать ключ практически невозможно, а надежность сейфа он проверял лично.
— Ты от меня ничего не получишь, — прошипел ростовщик.
На лице посетителя отразилась гримаса досады. Он убрал пистолет обратно в карман плаща, задумался на секунду и подошел к полкам с документами.
— А если так? — Гость отодвинул в сторону ковер, сбросил на мрамор первую укладку, затем вытащил пачку спичек. Зажег одну из них и бросил на бумагу. Сухая, хранимая почти в идеальных условиях, подшивка занялась моментально.
— Ты что творишь! — взвизгнул Генрих, с ужасом наблюдая, как уничтожается документация за прошлый месяц.
— Не понравилось? — Еще одна пачка упала в огонь, наполняя помещение резким запахом и дымом.
— Немедленно прекрати! — Генрих был просто в ужасе от такого святотатства! Его гроссбух, его записи! — Я вспомнил! Вспомнил! Только затуши пламя!
Гость ловким движением набросил на огонь ковер и потоптался на очаге сверху.
— Так что ты вспомнил?
— Несколько лет назад ко мне обращался один мутный тип, просил оценить подборку вещей. Толкнул пару картин, а затем исчез. Он описывал золотой амулет на цепочке, граммов в двести, обещал принести.
— Где он?
— Сдох. Снабжал одного нарка дозами, видимо, и сам не удержался. А там — пожар. Сгорели оба, вместе со всем добром, — фыркнул ростовщик.
— Металл не горит, — напрягся гость.
— Да не знаю я, где эта пластинка! Нет продавца — нет интереса. Может, местные подобрали. Может, родичи, мне откуда знать? — всплеснул руками хозяин.
— Имя продавца? Где был пожар? — Странный посетитель вновь достал спички и подошел к стеллажу с бумагами.
— Убери огонь! Сейчас, у меня все было записано, — побежденно произнес Генрих, довольно шустро нашел нужную страницу в своем ежедневнике и аккуратно выписал информацию на отдельный листок.
Мужчина в плаще довольно кивнул.
— Сколько я тебе должен?
— Шесть золотых за беспокойство, по десять за охранников, один за информацию, четыре за ковер и восемь за бумаги. Итого пятьдесят девять, — мстительно проворчал Генрих.
— Держи, тут шестьдесят. — Клиент бросил кошелек на стол и двинулся на выход.
Генрих тщательно пересчитал монеты, придирчиво рассматривая грани, затем взвесил и с довольным видом отправил в тайную секцию ящика. Положительно, день начался очень удачно.
— Одди, почисти тут! — распорядился он, зная, что где-то за стенкой его порученец аккуратно возвращает бомбу в безопасное состояние. Имея дела с серьезными людьми и деньгами, приходится быть готовым ко всякому, в том числе самому плохому исходу переговоров. — И найми еще четырех охранников.
