15
— Натка, это Уриэль. Уриэль, это Натка, познакомьтесь, — сказал я.
Уриэль хихикнул, он сейчас в полной мере наслаждался зрелищем души девушки-халфлинга в теле мужчины-эльфа. А мне было забавно наблюдать рядом двух совсем разных эльфов — коренастого сизокожего и беловолосого Уриэля и долговязого худощавого зелено-волосого Оберика. Интересно, кстати, почему у Оберика такие зеленые волосы? У эльфов-наемников волосы соломенно-желтые, у миррорских эльфов — снежно-белые, а у Оберика — зеленые. С чего бы это?
А Натке было совсем не смешно. Мое второе явление и так изрядно растрепало ее чувства, а теперь еще ее башня превращается в проходной двор. Но она никак не выразила неудовольствия — поняла, что бессмысленно.
После пары вежливых слов Натка вернулась к великим делам великого Оберика, а Уриэль буквально прилип к артефактам, требуя объяснить ему все — как управлять картой, чем направление магии отличается от совокупности заклинаний, что такое виртуальное золото, ну и так далее. Почти весь день мы провели за этим занятием, увлекательным для Уриэля и утомительным для меня, и лишь однажды оно было прервано гневным восклицанием Натки. Оказывается, клаконские мечники, которых вчера убила Шери, вовсе не погибли, а превратились в нежить и теперь служат своему недавнему противнику. И вправду отвратительно.
— Ну ладно, — сказал наконец Уриэль, — я более-менее разобрался. Давай теперь посмотрим на наши точки входа в мир. У тебя Сакред Вейл, у меня Хеллгейт. Где, кстати, Хеллгейт на карте?
— Где-то здесь. — Я переключил карту на Миррор и ткнул пальцем в черное пятно, занимающее почти всю карту. — Здесь показывается только то, что видели подданные Оберика, а в окрестностях Хеллгейта никто из них отродясь не бывал.
— Понятно, — протянул Уриэль. — Ну что ж, посмотрим пока на Сакред Вейл. Что в нем такого особенного?… Слушай, Хэмфаст, то ли я чего-то не понимаю, то ли все очень просто. Сакред Вейл — самый большой город Аркануса, населенный халфлингами.
Я кивнул. Неужели разгадка настолько проста? Но…
— А почему в первый раз я появился не в самом Сакред Вейле, а в бестиарии? — спросил я. — И, кстати, где ты появился во второй раз? Там же, где и в первый?
— Там же, — подтвердил Уриэль. — Не знаю, почему для тебя Арканус решил изменить точку входа. Есть у меня несколько идей…
— Например?
— В первый раз тебя чуть не убил василиск.
— Думаешь, Арканус решил, что во второй раз он должен поместить меня в более безопасном месте?
— Может быть. А может быть, это в первый раз ты чем-то ему не понравился, и он поместил тебя там, где тебе грозила опасность. Не знаю. Да и не важно это, главное, что ты оба раза явился в мир в непосредственной близости от самого большого города, населенного твоей родной расой. Я оба раза появился в городе, населенном темными эльфами — ближайшей расой к эльфам Средиземья. При втором пришествии и ты, и я оказались почти в том же месте, что и в первый раз. Таким образом, в обоих случаях Арканус разместил посетителя в местности, населяемой либо родной расой посетителя, либо наиболее приближенным к ней вариантом. Так?
— Так, — согласился я.
— Далее. Почему для тебя был выбран именно Сакред Вейл? Первое, что приходит в голову, — потому, что Сакред Вейл — самый большой город из числа населенных халфлингами. Если так, то Хеллгейт, в который оба раза явился я, должен быть крупнейшим из городов, населенных темными эльфами. Непонятно только, как это проверить, не лезть же в башню Сссра.
— А почему бы и нет? — удивился я. Уриэль задумался:
— А и вправду — почему бы и нет? Надеваем невидимость, дожидаемся, пока хозяин покинет заклинательный покой… Как думаешь, Хэмфаст, там могут быть артефакты, предупреждающие хозяина о появлении незваных гостей?
Я пожал плечами:
— Вряд ли. Не думаю, что необходимость в таких артефактах возникала хотя бы раз за всю историю мира. Хотя кто его знает…
— Ладно, допустим, что Хеллгейт — действительно самый большой эльфийский город в Мирроре. Где нам в этом случае искать Олорина?
— А какой он расы? — спросил я и сразу понял, что сморозил глупость.
— Он майар, — ответил Уриэль, — а майары стоят вне разумных рас. Большинство майаров предпочитают принимать облик людей, но это традиция, а не необходимость. Вряд ли Арканус делает выбор на основе внешнего облика. Нет, это совершенно исключено, ведь при проходе по каналу мы все имели облик людей.
— Тогда что? Не мог же Олорин стать пятым хозяином!
— Да, это вряд ли, — согласился Уриэль. — Хотя кто его знает… Если тихо сидеть в башне и никуда не высовываться, можно долгое время оставаться незамеченным.
— Не выйдет, — возразил я, — ты забыл про гобелены, отражающие силу хозяев.
— А ты уверен, что новая линия появляется на них сразу же, как только новый хозяин появляется в Арканусе?
— А когда она еще может появляться?
— Например, когда башня нового хозяина окажется на карте того хозяина, в чьей башне висит гобелен. Но ты прав, маловероятно, что Олорин стал новым хозяином. Все хозяева Аркануса и Миррора явились в миры одновременно, и я не думаю, что это простая случайность. Сейчас уже не скажешь точно, что тогда произошло, но это было, без сомнения, что-то из ряда вон выходящее. Не думаю, что приход в мир Олорина смог бы привести в действие силы, способные повторить подобное событие. Может, герой?
— Что? — не понял я.
— Может быть, Олорин стал героем, — пояснил Уриэль. — В этих двух мирах каждый хозяин имеет героев. Герои превосходят обычных существ по всем параметрам, но гораздо слабее хозяев. Пожалуй, что облик героя — самый подходящий для Олорина. Но надо проверить и первое предположение.
16
Миррор — странное место. Его иногда называют сумеречным миром, и не зря — небо здесь светит гораздо слабее, чем в Арканусе. Это нельзя назвать полноценными сумерками, здесь гораздо светлее, чем в моей родной Хоббитании на закате, но при первом знакомстве Миррор производит неприятное впечатление. Чем-то неуловимым он напоминает Мордор, причем не современный Мордор — цивилизованное и просвещенное государство орков, а ту темную твердыню сил зла, какой был Мордор во времена Фродо. Я сказал об этом Уриэлю, но тот только рассмеялся.
— Нельзя судить о вещах по внешнему виду, — сказал он. — Я немало времени провел среди местных эльфов, и поверь мне, Хэмфаст, в них не больше зла, чем в твоих халфлингах.
— Они не мои, — возразил я. — Моя раса — это хоббиты, а халфлинги совсем другие, у них совсем другая культура. Даже орки Средиземья ближе к хоббитам, чем халфлинги Аркануса.
Мы перенеслись в Миррор обычным заклинанием перемещения высшей магии. Вообще-то заклинание не позволяет переходить между мирами, но если миры связаны очень тесно, это становится возможным. Получается, что Арканус и Миррор так же тесно связаны, как Средиземье и маленький мирок, сотворенный Уриэлем.
Мы стояли на берегу Хеллривера. Интересно, что эта река имеет большое сходство с Торуином. Если бы в Арканусе были сумерки, то в сумерках Торуин выглядел бы точь-в-точь как Хеллривер. Я поделился этой мыслью с Уриэлем.
— Да, Хэмфаст, есть такое дело, — сказал он. — География этих двух миров вообще очень странная. Такое ощущение, что Творец творил эти миры… с похмелья, что ли. Кажется, что Творцу было лень придумывать уникальные пейзажи для каждого места и он построил мир из одинаковых кирпичей, как хижину орка. Все реки и все горы здесь похожи друг на друга. Да и более странные вещи встречаются в местной географии — почему, например, к югу от Торвелла находится несколько тысяч квадратных миль песчаной пустыни? Пустыня возникает там, где горы встают на пути влажных ветров, пустыня не может быть островом посреди леса. Ерунда какая-то…
По глади Хеллривера непрестанно сновали парусные рыбачьи лодки, с одной из них нас заметили. Эльфы засуетились, они уставились на нас, оживленно переговариваясь и совершенно забросив то, чем занимались до этого. Один из эльфов, на вид самый старый, выставил левую руку в нашем направлении, оттопырив указательный палец и мизинец. Я знаю, что в этих мирах не действует инцинера и подобные ей заклинания, но все равно непроизвольно вздрогнул.
— Они думают, что я привидение, — сообщил Уриэль. — А этот жест, как принято считать, отгоняет нечистую силу. Интересно, что они подумали насчет тебя? А кстати, видишь вон ту лодку с колесом на парусе?
— С каким колесом?
— Ну на парусе у нее нарисовано колесо с тремя спицами. Вон, видишь эльфа в черной куртке на корме? Это моя копия. — Уриэль усмехнулся. — Как его, бедного, достали, каждый считает своим долгом сообщить, что снова видел привидение Уриэля. Глядишь, однажды из Хеллгейта священники приедут посмотреть поближе на природную аномалию. Ладно, Хэмфаст, посмотрели и будет. Давай одевай невидимость, чтобы эльфов не пугать, и полетели, что ли?
— А куда лететь-то?
— Как куда? В Джет, в башню Сссра. Вначале летим в Хеллгейт, потом огибаем слева озеро Хеллейк и держим строго на север. Если лететь не спеша, дня за четыре доберемся.
И мы полетели.
17
Хеллгейт стоял не на горе, как Сакред Вейл, и не в лесу, как Торвелл, а на равнине. И вокруг Хеллгейта не было стены.
— А зачем здесь стена? — удивился Уриэль, когда я спросил его об этом. — В Мирроре нет других хозяев, кроме Сссра, ну, правда, сотня твоих халфлингов бродит по другому континенту, но это далеко отсюда. В общем, местным эльфам могут угрожать только бродячие монстры, но они появляются редко, не каждый год. Нет смысла строить здесь городские стены.
Понятно. Однако непривычно видеть, как город возникает посреди равнины как-то постепенно, без резкой границы. Вначале сараи и амбары, потом отдельные дома, далеко отстоящие один от другого, потом домов становится все больше, они все теснее прижимаются друг к другу, и как-то незаметно мы оказываемся в довольно большом городе.
Хеллгейт здорово отличается от городов халфлингов. Эльфы строят очень странные дома, они сложены из бревен, так же как и дома халфлингов, но вот архитектура… Даже не знаю, как это описать, чтобы было понятно. Попробую. Представьте себе огромный пень толщиной футов в пятнадцать-двадцать и высотой примерно столько же. Внутри большое дупло, и в этом дупле живут эльфы. А сверху пня зеленеет молодая поросль, будто пень снова хочет превратиться в дерево. Самое безумное — это то, что, если приглядеться, понимаешь, что это вовсе не пень, а сложенная из бревен искусная имитация. Не понимаю, зачем эльфы тратят столько сил и времени на то, чтобы покрыть сруб большими пластами древесной коры, натаскать на крышу плодородной земли и высадить там молодые побеги.
— Традиция… — только и смог сказать Уриэль по этому поводу.
А общественные здания в Хеллгейте выглядят точь-в-точь как у халфлингов. Как могли совершенно разные расы, никогда не встречавшиеся лицом к лицу, независимо друг от друга построить одни и те же здания по одним и тем же проектам?
— Не знаю, — сказал Уриэль, — могу только предположить, что архитектура этих зданий вложена в души строителей самим Творцом. Иначе действительно не объяснить, почему они строят одинаково.
Мы медленно приближались к рыночной площади. Людей на улицах становилось все больше. На нас никто не обращал особого внимания, мало ли какие дела могут быть в городе у двух почтенных эльфов. Я ведь выглядел теперь как эльф, с помощью высшей магии я преобразовал свой внешний облик, а Уриэль помог грамотно подобрать индивидуальные черты, чтобы не получилось, как в моей прошлой жизни, когда наугад выбранный человеческий облик оказался как две капли воды похож на Саурона, каким его рисуют на иллюстрациях к книгам.
Путь к рыночной площади проходил мимо гарнизонного городка. Мы почему-то привлекли внимание двух воинов в двухслойных кольчугах и открытых шлемах, выходивших из ворот городка. Не знаю, что в нас показалось им подозрительным, скорее всего они только что вышли в патруль и стремились пристать с расспросами к первому встречному, чтобы потом с чувством выполненного долга завернуть в ближайшую таверну и достойно провести оставшееся время дежурства. А может, в нашем облике и вправду что-то было не так, не знаю.
В общем, они подошли вплотную к нам, и тот воин, который выглядел чуть постарше, сказал:
— Приветствую вас, почтенные. По какой надобности вы посетили сей город?
Уриэль медоточиво улыбнулся и ответил:
— Мы привидения и вправе посещать любые места.
Челюсть воина отпала.
— Какие такие привидения? По какому это праву вы вправе… тьфу!
— Вот по какому, — сказал Уриэль и растворился в воздухе.
Я остался на месте.
— Куда он делся? — строго спросил меня патрульный.
— Исчез, — ответил я, улыбнувшись столь же лучезарно, как и Уриэль. — Он же привидение.
— А ты кто?
— Тоже привидение.
— Тогда почему не исчез?
— Успею еще.
Воин внезапно бросился ко мне и крепко ухватил меня за рукав. От неожиданности я даже не успел заблокировать его движение.
— Невежа, — сказал я и тоже растворился в воздухе.
На самом деле я, конечно, совершил перемещение вверх одновременно с наложением невидимости, но со стороны это выглядело, будто я растворился в воздухе.
Я не удержался от мелкой шалости, меня обидело то, как грубо этот солдат обошелся со мной. Я вник в суть шлема, который гордо украшал его голову, потом кое-что изменил, и стальные пластинки, прикрывающие щеки, удлинились, вытянулись и срослись под подбородком. Пусть теперь попробует снять шлем, дурилка.
18
Мы преодолели около ста миль и опустились на землю. Долгий полет утомляет, надо бы и передохнуть. Уриэль сотворил простейшее заклинание, и на пригорке посреди бескрайней степи вспыхнул магический огонь. Высокая сухая трава моментально загорелась, но под воздействием второго заклинания так же моментально погасла, и огонь теперь горел сам по себе, не нуждаясь в пище.
Я вытащил из воздуха кувшин с пивом и связку вяленой рыбы. Ужинать более основательно почему-то не хочется. Пиво с воблой — лучшая пища в путешествии. Если, конечно, вокруг вдосталь чистой воды.
Мы сидели, пили пиво и смотрели на огонь. Походный костер горит в светлых сумерках, и кажется, что темнота вот-вот опустится на землю, но это все не происходит и не происходит. Когда же я привыкну, что здесь не бывает ночи?
Уриэль насторожился, вскочил на ноги и напряженно уставился куда-то вдаль. Я проследил направление его взгляда и различил вдали группу эльфов, движущихся в нашу сторону. Около трех десятков, у каждого за плечами объемистый мешок, поверх которого приторочен небольшой круглый щит, окованный железом. Сбоку болтается шлем… Что-то показалось мне подозрительным… Понятно! Эти воины экипированы точно так же, как и те двое, с которыми мы встретились в Хеллгейте. Но не могли же они так быстро догнать нас! Да о чем я, они вообще не могли нас догнать, пешему ни за что не догнать летящего Но тогда откуда они здесь? И почему они идут прямо к нам?
Видно, все мои чувства были ясно написаны на лице, потому что Уриэль сказал:
— Это боевые священники, но не те, с которыми мы встретились в Хеллгейте. У них одна и та же стандартная экипировка. А идут они к нам, потому что их заинтересовал волшебный огонь.
Все сразу встало на свои места. Я снова сел на землю и стал с любопытством наблюдать за приближающимися эльфами.
Вскоре они приблизились настолько, что я смог разглядеть лица. Я понял, что Уриэль прав, это совсем другие эльфы. Хорошо иметь эльфийское зрение…
Эльфы приблизились к костру, и их предводитель выступил вперед.
— Я Циммерон, командир святого взвода, я веду взвод из Джета в Хеллгейт. С кем имею честь разговаривать?
— Я Уриэль, привидение рыбака Уриэля из Хеллгейта, я иду из Хеллгейта в Джет, — сказал Уриэль. Я поддержал его шутку.
— Я Хэмфаст, привидение хоббита Хэмфаста из Хоббитании, — сказал я, — я пребываю в гостях у почтенного Уриэля.
Челюсть Циммерона отвисла до земли.
— Вы что, издеваетесь? — гневно вопросил он. Его глаза цепко охватили наши фигуры, лишенные оружия и доспехов, он был уже готов принять фатальное решение, когда Уриэль протянул руку, и костер на долю мгновения озарился ослепительной вспышкой, которая затмила бы солнце, если бы в Мирроре было солнце.
— Не горячись, — сказал Уриэль. — Лучше присядь к нашему костру и раздели с нами трапезу. Твои эльфы тоже могут присоединиться к нам, но еды для них у нас не хватит.
Циммерон опустил руку, которой прикрывал глаза, и недоверчиво оглядел костер.
— Это огненный элементал? — спросил он.
— Нет, — ответил Уриэль, — это не огненный элементал. Хотя принцип близок.
Циммерон поколебался несколько секунд, после чего махнул рукой своим подчиненным, настороженно и чуть растерянно толпившимся невдалеке, и они стали рассаживаться вокруг костра. Из мешков показались краюхи черствого хлеба и куски окаменевшего сыра — обычная пища воинов в дальнем походе. Уриэль протянул руку и вытащил из воздуха кружку, наполненную пивом, которую протянул Циммерону. Циммерон удивился еще сильнее, но попытался не показать удивления, сделав каменное лицо. Это выглядело комично.
— Привидения, значит, — протянул он, сделав хороший глоток. — Вначале ночные лезвия, потом привидения, а потом кто знает, что еще появится в нашем многострадальном мире?
— Ночные лезвия? — заинтересовался Уриэль. — Почему ночные? Вообще, что такое ночь?
— А Сссра его знает. Просто принято говорить «ночные лезвия», а почему ночные, это никому неведомо.
— А кто такие ночные лезвия? — заинтересовался я. Циммерон странно покосился на меня:
— Разве ты не знаешь? Хотя ты же привидение… В общем, существует определенный комплекс физических и духовных упражнений, по прохождении которого эльф приобретает невидимость, а его слюна становится ядовитой. Такого эльфа называют ночным лезвием.
Уриэль подал голос:
— В нашем родном мире бывает время, когда небесный цвет тускнеет и мир одолевает тьма. Это называется ночь.
Циммерон пожал плечами:
— В Мирроре такого не бывает. Но если Сссра бывал в вашем мире, тогда все понятно. Ночью ведь все должно быть невидимо, так?
Уриэль согласился с этим глубокомысленным утверждением:
— Ну вот, а ночные лезвия невидимы вообще, как будто для них всегда ночь.
Логично. Это объясняет происхождение названия этих странных существ, но тот, кто придумал это название, должен был знать, что такое ночь. А то ночи нет, а слово, ее обозначающее, есть. Может, в Мирроре и Арканусе раньше была смена дня и ночи, а потом это прекратилось? Неожиданно я почувствовал, что все тайны двух миров имеют одну общую разгадку и эта разгадка совсем близко, еще совсем чуть-чуть, и я пойму все то, что пока ускользает от понимания. Я напряженно вслушивался в себя, но разгадки так и не обнаружил.
— И какой статус имеют привидения в войске Сссра? — поинтересовался Циммерон.
— Никакого, — ответил Уриэль. — Мы не входим в войско Сссра.
— Значит, вы — нечисть?
Уриэль рассмеялся:
— Можно и так сказать. Но мы добрая нечисть. Если нас не обижать, мы совсем безобидные.
Циммерон непонимающе помотал головой:
— Ладно, Сссра с вами, с нечистью. Лучше скажите, далеко ли до Хеллгейта.
— Миль сто, может немного меньше, — сообщил Уриэль. — Мы вылетели оттуда часов пять назад.
— Как? — воскликнул Циммерон. — Вы, нечисть, пробрались в эльфийский город?
— Ну да. У нас же на лбу не написано, что мы нечисть. И почему ты так возмущаешься? Мы же не злые, мы ни на кого не нападаем, а просто путешествуем по своим делам. Почему бы двум мирным путешественникам не посетить эльфийский город?
— Ну, не знаю, — Циммерон, похоже, совсем загрузился, — раньше такого не было. Есть эльфы, есть наемники, есть нечисть. Нечисть всегда сидит в берлогах, а если выходит наружу, то нападает на эльфов.
— Наверное, мы неправильная нечисть, — задумчиво произнес Уриэль, и его глаза весело блеснули.
— Да уж, — согласился Циммерон. — Ну, спасибо за угощение, нам пора.
И уже через минуту у костра остались только мы с Уриэлем.
— Испугался, — произнес Уриэль, глядя вслед уходящим эльфам. — А чего нас бояться?
И он рассмеялся. Я вспомнил этот глупый анекдот и тоже рассмеялся.
19
За следующий день мы пересекли степь, которая оказалась совсем не бескрайней, и прямо по курсу перед нами появились величественные пики горной системы Джетхиллз. Уриэль говорит, что город Джет, столица Сссра, находится сразу за этими горами.
Горы вставали медленно и как-то нехотя. Если перемещаться по земле, а не по воздуху, не сразу и заметишь, что ты уже в горах. Степь постепенно становится все более холмистой, зеленые островки маленьких рощиц попадаются все чаще и становятся все больше, и вот они сливаются в сплошной зеленый ковер, и ты понимаешь, что находишься уже на земле Джетхиллз.
Эту ночь Уриэль предложил провести в деревне.
— Почему бы и нет, — ответил я, — у халфлингов в деревне я уже был, а у эльфов еще нет. Интересно будет сравнить быт двух народов.
Деревенский староста встретил нас неласково.
— Кто вы такие? — спросил он. — И куда держите путь вдвоем и не на лошадях?
Логичный вопрос — если мы воины, то должны идти как минимум взводом, а если герои — должны быть на лошадях. А если жители — то нам вообще не следует без дела бродить по стране.
— Мы привидения, — сказал Уриэль. — Мы держим путь в стольный град Джет, а какие дела ведут нас туда, извини, почтенный, но это не твое дело.
— А подорожная у вас есть? — подозрительно поинтересовался староста.
— А как же! — воскликнул Уриэль и вытащил прямо из воздуха внушительно выглядящий лист пергамента.
Я бросил беглый взгляд на это творение высшей магии и с трудом сдержал смех. На листе было наляпано целых пять разноцветных печатей, а текст включал в себя штук семь нецензурных анекдотов, записанных аннурскими рунами. Впрочем, староста не умел читать, и подорожная произвела надлежащее впечатление.
— Так вы что, герои, что ли? — спросил он, на его лице была отчетливо написана мысль: а не поклониться ли странным путникам на всякий случай? Но он все-таки решил не кланяться.
— Нет, мы не герои, — сказал Уриэль. — Мы привидения.
— Значит, солдаты?
— Да нет же! Привидения мы.
— И как тогда мне принимать вас, привидений? — растерялся староста.
— А никак. Выдели нам один дом на двоих, а еды не надо, еду мы сами добываем. — И он вытащил из воздуха полную кружку пива, которую тут же протянул старосте, — угощайся, почтенный.
Староста взял кружку подрагивающей рукой и отхлебнул.
— Темное, — разочарованно сказал он.
— Разве? — деланно удивился Уриэль. — Попробуй еще раз.
Староста попробовал и прокомментировал результат подозрительно бесцветным голосом:
— Светлое.
Как бы он в обморок не упал от потрясения. Видимо, Уриэль подумал то же самое, потому что быстро и резко проговорил:
— Ладно-ладно, пиво потом распробуешь, давай распоряжайся насчет дома.
— Какого дома? — спросил староста и икнул.
— Как какого? — Уриэль начал терять терпение. — Что мы, по-твоему, будем на улице ночевать?
— Так это, — староста никак не мог сформулировать мысль, — нет у нас, это, гостевых домов. Чай, не у дороги живем.
— Ну так придумай чго-нибуды
— Может… Вот у зятя моего дом большой, а живут они вдвоем с супругой, детьми еще не успели обзавестись. Если я их возьму к себе на одну ночь… Вам ведь только на одну ночь ночлег нужен?
Уриэль кивнул:
— Тогда это легко. Точно, сейчас прямо и распоряжусь, ничего, одну ночь в родительском доме Чмонка моя ненаглядная переночует, детство золотое вспомнит. А это, женщины вам как — нужны?
Вместо ответа я смачно сплюнул. Староста дернулся и поспешно отступил на шаг.
— Нет, не нужны, — пояснил мой жест Уриэль. — И давай, дед, пошевеливайся живее!
Уже через полчаса Чмонка, миниатюрная беременная эльфийка, и ее юный беловолосый муж освободили дом для непонятных, подозрительных и потенциально опасных путников, которых надо хорошо принять и побыстрее спровадить, то есть для нас с Уриэлем. Я сразу завалился на огромную двуспальную кровать, застланную шкурой какого-то гигантского козла или, может быть, барана, а Уриэль встал у окна и задумчиво произнес:
— Надо было еды какой-нибудь попросить, чтобы принесли, а то ты так и не поговоришь ни с кем, боятся они нас.
— Ну и хрен с ними, — ответил я, — я и так уже понял все, что хотел.
— И что же ты понял? — Уриэль обернулся, и в его глазах вспыхнул интерес.
— То же самое, что и везде. Вначале этот староста выпендривался, а потом напугался, хотя бояться было нечего. Так почти везде — все боятся того, что не в силах понять. А начинаешь говорить по-хорошему, собеседник думает, что это ты его боишься. И так везде. Кроме, пожалуй, Хоббитании.
Уриэль хмыкнул, но ничего не сказал.
20
Наконец-то я увидел снег в этом мире! Северные отроги Джетхиллза вздымаются так высоко, что их склоны покрыты нетающим снегом, а воздух настолько разрежен, что становится тяжело дышать. Наверное, это самые высокие горы Миррора, а может и Аркануса тоже. Нечего было и думать преодолеть их пешком, да и в полете сделать это непросто — поднимаешься чуть выше и начинаешь задыхаться.
— Слушай, Уриэль, — сказал я, — мы сначала переместились в Хеллгейт, а теперь летим в Джет. А почему нельзя было перенестись в Джет сразу?
— Я же не знаю месторасположение Джета, я ведь там никогда не был.
— Но дорогу туда ты знаешь!
— Очень приблизительно. Если бы я попытался переместить нас прямо в Джет, то, скорее всего, ошибся бы миль на сто. А ту местность я не знаю совершенно, мы могли заблудиться.
— Но ведь всегда можно спросить дорогу у местных жителей.
— А если бы мы оказались здесь? У кого бы ты стал спрашивать дорогу?
— В таком случае можно сделать прыжок на пару десятков миль в любую сторону. Эти края населены довольно густо, ну, кроме отдельных районов, и мы наверняка оказались бы неподалеку от какой-нибудь деревни. А если нет, можно сделать еще один прыжок.
— Ну не знаю… Можно было попробовать, но не думаю, что это сильно ускорило бы путешествие. Да разве тебе не нравится путешествовать? Неторопливо пересекать страну, любоваться пейзажами, наслаждаться беседой со случайными встречными…
Я фыркнул:
— То-то мы вчера наслаждались беседой. Нет, Уриэль, такое путешествие мне не нравится. Я предпочитаю путешествовать там, где тепло и где есть чем дышать.
Уриэль пожал плечами:
— Но теперь уже поздно что-либо менять, Джет должен быть сразу за перевалом.
И на этом разговор прервался. Трудно разговаривать, когда не хватает воздуха.
21
И снова Уриэль продемонстрировал превосходство эльфийского зрения над хоббичьим. Только тогда, когда он указал мне пальцем, я заметил, что почти неразличимая темная точка на заснеженном склоне — это не просто точка, а незнакомец. Какой расы — с такого расстояния не разглядеть. Но какой бы расы он ни был, что он делает посреди необитаемой снежной пустыни?
Мы подлетели поближе, и оказалось, что это эльф. Естественно, эльф, кому же еще сидеть на горе в считанных милях от эльфийской столицы? Эльф средних лет с обычным непримечательным лицом, без оружия… Почему, кстати, без оружия? Ладно без оружия, но снаряжение для лазания по горам у него точно должно быть.
Уриэль приземлился на склон шагах в десяти от незнакомца, я последовал примеру Уриэля. Незнакомый эльф безразлично глянул на нас и вернулся к созерцанию пейзажа. Мы подошли к нему вплотную, Уриэль уже открыл рот, чтобы заговорить, как вдруг эльф произнес:
— Не правда ли, отсюда открывается великолепный вид? — И улыбнулся, добро, но вместе с тем как-то чуть-чуть издевательски.
Я проследил направление его взгляда. Действительно, вид великолепный. Горы обрываются вниз гигантским уступом, высотой не менее трех миль, а далеко-далеко внизу, в кольце каменных стен, кажущихся с такой высоты линией, проведенной в мокром песке тонкой палочкой, размещается город Джет. Синяя башня Сссра отсюда кажется миниатюрным полудрагоценным камушком, невесть как закатившимся на лужайку, ее детали не различить с такого расстояния, но сдается мне, что она похожа на башню Оберика, как две капли воды похожи одна на другую. Интересно, внутреннее устройство у них тоже одинаковое?
Уриэль кинул в пропасть беглый взгляд и обратился к незнакомцу:
— Скажи, почтенный, как случилось, что ты оказался в этом месте один и без всякого снаряжения? Не нужна ли тебе помощь, чтобы спуститься на равнину?
— Нет, — ответил эльф, — помощь мне не нужна, я могу проделать это самостоятельно. А не нужна ли эта помощь вам, почтенные?
— Нет, — сказал Уриэль, — мы тоже можем самостоятельно спуститься вниз.
— Странно, — произнес эльф, — я всегда полагал, что из всех существ, имеющих облик эльфов, летать умеют только привидения.
— Так ты привидение, почтенный? — воскликнул я. Надо же, я всегда считал, что привидения существуют только в сказках, и вот на тебе.
— Ну да, — сказал эльф, — привидение.
Я почувствовал в этой сцене что-то фальшивое, чем-то она напоминает дурную театральную постановку, но я не успел сообразить, в чем дело, когда Уриэль внезапно сказал:
— Хватит прикалываться, Сссра.
Эльф удовлетворенно рассмеялся:
— Быстро ты разобрался, Уриэль.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Какая разница? Ну ладно, скажу. Если вы хотели скрытно проникнуть в мою башню, вы зря вели себя так вызывающе. После того как ты, Хэмфаст, поглумился над боевым священником в Хеллгейте, мне немедленно доложили о случившемся. А остальное было делом техники, артефакты башни позволяют наблюдать за любым участком подконтрольной территории.
— И что ты хочешь сделать с нами? — спросил Уриэль.
— Поговорить. Знаете, почтенные, когда во всей вселенной только ты один имеешь доступ к истинной сути миров, чувствуешь себя очень одиноко. Первые лет десять интересно быть главным действующим лицом в театре, а потом это приедается. Кстати, то, что происходит с Обериком, — ваша работа?
Я непроизвольно покраснел. Сссра кивнул.
— Так я и думал, — сказал он. — И что вы такого ему наговорили, что у него крыша съехала?
Мы переглянулись.
— Понимаешь, Сссра, — осторожно начал я, — ничего особенного Оберику я не говорил. А Уриэль так вообще с ним не общался. Оберик сразу сказал, что моя дорога ведет на алтарь, а потом мы подрались, и я его убил…
— Дематериализация? — резко перебил меня Сссра, и я вздрогнул.
— Откуда ты знаешь о дематериализации? Ты что… Ты владеешь высшей магией?
— Вы называете это высшей магией? Я бы не сказал, что она высшая, скорее высшая — это традиционная магия, поскольку ее заклинания базируются на элементарных операциях над истинной сутью.
— Точно, — это Уриэль встрял в разговор, — именно это и есть высшая магия. Не спорю, название идиотское. Истинная суть… Нет, ты уж не обижайся, почтенный Сссра, но это еще хуже.
— Кто бы спорил, — Сссра пожал плечами. — Так, значит, хозяева тоже уязвимы для дематериализации. Это меняет дело. — И он произнес как бы в шутку: — Может, мне вас прибить по-быстрому на всякий случай?
— Это не поможет, — быстро сказал Уриэль. — Мы оба обладаем технологией резервных копий. Если ты дематериализуешь нас обоих, тебе придется иметь дело с нашими копиями, во всем неотличимыми от нас.
— Как это? — заинтересовался Сссра. — Можешь показать?
— Сейчас, только обновлю копию… — И через минуту Уриэль продолжил: — Давай, дематериализовывай.
— Сам попросил, — пробормотал Сссра, и Уриэль исчез. Не растворился в воздухе, а просто исчез. Был Уриэль, и нет Уриэля. Меня передернуло.
А потом произошло что-то неуловимое, и Уриэль снова стоял там, где стоял.
— Ну что, получилось? — спросил он. Сссра открыл рот, закрыл и снова открыл.
— Круто, — сказал он. — Ты научишь меня?
— Если ты поможешь нам — почему бы и нет.
— Договорились, — быстро сказал Сссра и протянул руку Уриэлю. Они обменялись рукопожатием, а потом настала моя очередь пожимать протянутую руку Сссра.
— Вот и замечательно, — сказал он. — Пойдемте, что ли, в башню, холодно тут. Так и сдохнуть нескоро, то есть недолго.
22
Оказавшись в башне Сссра, мы с Уриэлем повели себя совсем неприлично, совсем не так подобает вести себя гостям, приглашенным в дом уважаемого хозяина. Заклинание перемещения, сотворенное Сссра, перебросило нас прямо в заклинательный покой, и не успело оно окончательно рассеяться, как мы с Уриэлем уставились на расстеленную на полу карту Миррора, не замечая того, что хозяин башни что-то говорит.
— Эй, почтенные! — Он встал между нами и подергал нас за рукава. — Проверка связи! Ладно, хрен с вами, вы тут ничего руками не трогайте, а я пока притащу чего-нибудь перекусить.
Уриэль автоматически протянул руку, готовясь вытащить все требуемое прямо из воздуха, но вовремя одумался и просто кивнул. Сссра вышел, а мы приступили к изучению башни.
Общее впечатление: точная копия башни Оберика. То же самое Главное Заклинательное Кресло, точно такие же гобелены на стенах, точно такие же артефакты вокруг. Кое-что отличается, например карта на полу показывает только Миррор, на Арканус переключиться можно, но он весь — большое черное пятно. И даже в Мирроре разведчики Сссра успели разведать совсем небольшую территорию — ему что, на все наплевать, что ли? Сидит себе в дальнем закоулке вселенной и не обращает никакого внимания на то, что происходит вокруг, думая, что никто никогда не придет его завоевывать. Хотя, если учесть то, что он владеет высшей магией… Может, он и прав.
Заклинания. Кое-что уже знакомо по башне Оберика, но здесь есть и много нового. Например, заклинание, излечивающее ранения прямо на поле боя. Или заклинание благословения, позволяющее воину более эффективно биться против нежити. Святое оружие, святая бро ня, героизм… Да тут этих заклинаний полно… Ладно, потом почитаем.
Гобелены с графиками на стене точь-в-точь такие же, как в башне Оберика. Это естественно — сила хозяев не зависит от точки зрения. Список городов… Но Сссра уже успел вернуться.
— Пойдемте в трапезную, — начал он, — артефактами еще успеете налюбоваться. И мы пошли в трапезную.
Некоторое время мы ели молча, выжидательно-оценивающе поглядывая друг на друга. Потом Уриэль заговорил:
— Скажи, почтенный Сссра, — сказал он, — а правда, что Хеллгейт — самый большой город на твоих землях?
— Правда, — ответил Сссра чуть удивленно, — а почему ты спрашиваешь именно об этом?
Уриэль многозначительно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд обратно на Сссра.
— Мы хотели выяснить, почему при нашем появлении в двух мирах Хэмфаст оказался в городе Сакред Вейл — на земле Оберика, а я — в твоем городе Хеллгейт.
— И почему?
— Похоже, что точка входа разумного в мир всегда находится в самом большом городе, населяемом расой, к которой принадлежит разумный, либо наиболее приближенной к ней.
— Логично, — согласился Сссра. — Кстати, о расах, давайте примем истинный облик, а то меня уже достало изображать эльфа.
С этими словами Сссра изменился. Теперь за столом сидел человекодракон с кожей зеленого цвета и длинной головой с вытянутыми челюстями, украшенными многочисленными зубами. Глаза Сссра приобрели густой желто-оранжевый цвет, зрачки стали вертикальными, как у кошки. На голове проклюнулись маленькие рожки, толстые у основания и острые на концах, а скромная дорожная одежда превратилась в пышный кафтан с высоким воротником, чем-то похожий на кафтан Оберика, хотя и не такой идиотский. За спиной Сссра появились сложенные перепончатые крылья.
— Как мне надоела эта одежда, — досадливо произнес Сссра совсем другим голосом, низким и шипящим. — Каждый раз, когда принимаю истинный облик, обязательно оказываюсь в этом клоунском одеянии. Пойду переоденусь, что ли. — И Сссра поспешно вышел из-за стола.
Мы с Уриэлем переглянулись, я пожал плечами и принял истинный облик. С моей одеждой ничего особенного не произошло, не считая того, что на поясе появился небольшой кинжал в ножнах.
Когда Сссра вернулся, он взглянул на меня и немного смутился.
— Извини, Хэмфаст, — сказал он, — не думал, что вы, халфлинги, такие маленькие. Лучше верни облик эльфа, а то тебе неудобно сидеть.
— Да ничего, — ответил я, тоже немного смутившись, — я уже привык.
Некоторое время мы ели молча, а потом Уриэль спросил:
— Скажи мне, почтенный Сссра, к какой расе ты принадлежишь?
— Дракон.
— А Оберик?
— Эльф.
— Но у эльфов волосы белые, а у него зеленые.
— Может, он гомосексуалист, — сказал Сссра и расхохотался над своей шуткой. — Не знаю. Да и вообще, говорить о принадлежности хозяев к расам не вполне корректно, хозяева стоят над расами.
— А герои?
— Герои… да, в общем-то, тоже.
— А не появлялось ли у тебя за последние полгода необычного героя?
— Герои все необычные.
— Я имею в виду героя вроде нас с Хэмфастом. Героя, способного к высшей магии.
— Нет, такого точно не появлялось, это я бы заметил. А почему ты спрашиваешь?
Уриэль помолчал.
— Может, я расскажу все по порядку? — сказал он наконец.
Сссра кивнул, и Уриэль начал рассказывать нашу историю.
23
Следующие два дня мы только тем и занимались, что рассказывали друг другу разные истории. Будь Сссра на месте Оберика, то есть Натки, нам не удалось бы так долго разговаривать, не отвлекаясь на решение насущных государственных проблем, но в царстве Сссра все шло своим чередом, для управления государством он выделял один день в месяц, а все остальное время занимался своими личными делами. Такой порядок Сссра установил сразу же, как только явился в мир, и менять его не собирался.
Сссра рассказал много интересного. Начнем по порядку.
Сссра не знает точных обстоятельств своего появления на Мирроре. Он совершенно не помнит, откуда он взялся и что с ним происходило до 1400 года от сотворения Аркануса и Миррора. Сссра полагает, что просто не существовал раньше, что он был сотворен уже в этом мире, причем сотворен не несмышленым младенцем, а взрослым, полностью сформировавшимся разумным существом. С самого первого момента своей сознательной жизни Сссра был хозяином, которому предназначено построить могучую империю. С самого начала в душу Сссра была вложена главная цель, к которой он должен был стремиться. Точнее, не одна цель, а две, из которых можно выбрать любую. Цель жизни Сссра состоит либо в том, чтобы перебить других хозяев и установить абсолютную власть над обоими мирами, либо в том, чтобы сотворить какое-то Великое Заклинание Мастерства. Что это за заклинание, Сссра толком не знает, потому что он его еще не открыл и, судя по всему, откроет не скоро.
Теперь я понял, почему предыдущий я так странно себя вел, будучи Обериком. Инстинкты хозяина мало-помалу захватывали власть над его (моей) душой, побуждая бросать войска в бой, наращивать магическую силу, заставлять ученых шаманов открывать новые заклинания, рыскать по развалинам храмов и темниц в поисках новых свитков. Сссра говорит, что все хозяева прошли через это, но каждый хозяин рано или поздно приходил к выводу, что если жить по принципу «убей их всех», то первым убьют тебя. И когда отгремели первые войны, в Арканусе воцарился хрупкий мир, хозяева старались преодолевать инстинктивную ненависть друг к другу, не совершать насильственных действий в отношении соседей и не провоцировать соседей на подобные действия в отношении себя. Моя схватка с Обериком нарушила хрупкое равновесие, что может привести к… Впрочем, это отдельный и не слишком интересный разговор.
Сссра с самого начала сильно отличался от других хозяев, сам Сссра считает, что на это есть две причины. Первая состоит в том, что его башня расположена вдали от башен других хозяев. До сих пор Сссра не приходилось сталкиваться на своих границах с агрессивно настроенными войсками соперников, воевал Сссра только с нечистью. А вторая причина в том, какие направления имеет магия Сссра. Жизнь и хаос, свет и огонь, созидание и разрушение, эти две стихии можно называть по-разному, но они образуют наиболее всеобъемлющую комбинацию. Взять, к примеру, Шери. Ее магические стихии — хаос и смерть, они достаточно близки и в чем-то даже родственны. Или Мерлин — жизнь и природа, тоже родственные стихии, хотя и противоположные тем, что у Шери. У Оберика сложнее, ему подвластны целых три магических направления — природа, хаос и смерть, но даже эта тройка не охватывает так много, как то, что доступно Сссра. Постигая магию, Сссра постигал мир во всей полноте, изучая магию жизни, он учился созидать, а изучая магию хаоса — разрушать. И настал момент, когда Сссра вышел из пределов, отпущенных ему Творцом.
Кстати, Уриэль потом сказал, что, по его мнению, существует еще одна причина, заставившая Сссра так увлечься высшей магией. Дело в том, что драконы совершенно не совместимы сексуально с другими расами. Я позволю себе избавить читателя от анатомических подробностей, просто поверьте на слово. И пока Сссра не научился принимать облик эльфа, эта сторона жизни была для него закрыта.
— Короче говоря, в один прекрасный день Сссра задумался над простым вопросом — почему благословение усиливает бойцов только тогда, когда они сражаются с нежитью, и совершенно не действует в других случаях. Любой другой хозяин просто сказал бы, что так устроена магия и нечего задумываться над этим вопросом, но Сссра задал себе другой вопрос, куда более всеобъемлющий, и, задав его, испугался того, какую задачу поставил перед собой. А вопрос был такой: как действует благословение? Что происходит с бойцом, когда хозяин его благословляет? Получить ответ на этот вопрос оказалось непросто, но ответ превзошел все ожидания.
Так и получилось, что Сссра овладел значительной долей высшей магии. Он прошел мимо феномена мыслеобразов, он практически не имеет навыков сотворения артефактов — и в самом деле, зачем ему новые артефакты, если его башня сама по себе один большой артефакт, удовлетворяющий практически все потребности? С другой стороны, в вопросах управления существующими предметами он не уступает даже Уриэлю. И самое главное, что потрясло до глубины души и меня, и Уриэля, — Сссра умеет пробивать каналы между мирами! Он нашел какой-то способ подключать к пробиванию канала запасы маны, сконцентрированные в башне, и тем самым использовать не только свою магическую силу, но и объединенную силу всех эльфов Миррора. В этих условиях можно пробить канал куда угодно и не являясь запредельно сильным магом.
Таким образом, главная проблема почти решена, мы можем вернуться в Средиземье. Почти — потому что в башне Сссра сейчас нет маны, он запустил заклинание призвания горгулий, которое сожрало все имеющиеся запасы, не такие уж и богатые, надо сказать, и еще пару месяцев, пока работает это заклинание, новых поступлений маны не предвидится. Но это на самом деле не проблема — можно наведаться к Натке и воспользоваться алхимией. Хозяева не любят превращать золото в ману, поскольку при этом половина энергии уходит на поддержание процесса, но в нашем случае выбирать не из чего.
Осталось еще найти Олорина. Мы с Уриэлем долго объясняли Сссра, что такое майар в мире Средиземья. Хотя Сссра так и не уразумел всего, окончательно согласился с тем, что ближе всего к майарам в Мирроре и Арканусе стоят герои. Осталось только перебрать всех героев двух миров, которых не может быть более двадцати четырех, и найти среди них Олорина. Это не так просто, как кажется, ведь только хозяин знает точное месторасположение своих героев, но попробовать можно.
Неожиданно возник новый щекотливый вопрос: Сссра хочет побывать в Средиземье. Я не думаю, что мы можем ему запретить это — даже если подходить с чисто этических позиций, не вдаваясь в технические аспекты, отказать ему в этом желании было бы просто черной неблагодарностью. Но не будет ли опасно для Средиземья, если там появится могущественный дракон, владеющий высшей магией и привыкший быть всесильным хозяином? Я думаю, что нет, в конце концов роль хозяина скорее тяготит Сссра, чем привлекает, но Уриэль считает, что в данном вопросе мы должны проявить осторожность. Гней Рыболов тоже производил впечатление умного и уравновешенного человека, сказал Уриэль, но что получилось, когда Хэмфаст-первый попытался помочь ему обрести неограниченную власть?
Но прежде всего надо найти Олорина. Среди героев Оберика его точно нет, среди героев Сссра — тоже. Кстати, еще одна загадка Аркануса: некоторые герои разных хозяев совершенно неотличимы друг от друга по внешности, голосу и поведению. Так, Лидия, одна из героев Сссра, представляет собой точную копию Лорен, начальницы гарнизона Торвелла, а Аквилон — точную копию ее мужа Грейдона. Что-то непрерывно вертится в голове, когда я думаю над этими невозможными совпадениями, но сформулировать мысль никак не удается.
24
— Приветствую тебя, могучий Мерлин!
— И тебя, приветствую, могучий и мудрый Сссра. Давненько ты не вылезал из своей берлоги.
— Да я и сейчас не вылез, мудрый Мерлин. — Сссра улыбнулся, и могучие зубы, выступившие из-под нижней губы, сделали улыбку зловещей, но Мерлин никак не отреагировал на это, видно уже давно привык.
Мы с Уриэлем стояли в углу заклинательного покоя Сссра, вне поля видимости Мерлина, с которым Сссра сейчас разговаривал по магической связи. Странная компания эти хозяева — зеленоволосый эльф, коричнево-кожая женщина, зеленый рогатый и зубастый дракон и Мерлин, пожилой человек-мужчина с длинной растрепанной седой шевелюрой и такой же растрепанной окладистой бородой, с круглым простоватым лицом и в однотонно-синей бесформенной хламиде, больше походивший на смерда, чем на могущественного мага. Только ослепительно-зеленые глаза, излучающие неведомую силу, меняют впечатление от внешности Мерлина. Не понимаю, как зеленые глаза могут быть ослепительными, но так оно есть, иначе не скажешь.
Обмен любезностями наконец завершился.
— Так что случилось, Сссра? — спросил Мерлин. — Что заставило тебя искать разговора со мной?
— Не желаешь обменяться заклинаниями?
Брови Мерлина удивленно поднялись вверх.
— С чего это ты вдруг решил заняться торговлей? Но почему бы и нет? У меня есть заклинание ускорения и глобальные чары «только вызови».
— Чего? Какие чары? — теперь настала очередь Сссра удивляться.
— Глобальные чары «только вызови», — повторил Мерлин. — Так они называются. Хорошая вещь, будет свободная мана, обязательно вызову.
— А что они делают-то?
— Дают плюс десять славы.
— Гм… так что же ты их еще не вызвал? Много маны жрут?
— Да нет, немного, пять духов в месяц.
— Так в чем же дело?
Мерлин, кажется, растерялся.
— А хрен его знает, в чем дело. То маны нет, то еще чего… Сейчас вот у Оберика крыша рухнула, не слышал?
— Кое-что слышал. Я ему даже войну объявил по приколу.
— Зря. После этого он совсем взбесился, на меня стал нападать.
— Он что, теперь против всех воюет?
— Кроме тебя.
— Так я тоже с ним воюю! — Сссра рассмеялся, но Мерлин не поддержал шутку.
— Знаем мы, как ты воюешь. Так что, берешь «только вызови»?
— Ну давай. Чтс взамен хочешь?
— А что у тебя есть?
— Сотворение артефакта пойдет?
— А у тебя оно есть? Конечно, пойдет! Давай!
Сссра встал с кресла, подошел к столу и начал копаться в пергаментных свитках. Голова Мерлина исчезла, видимо он занимался тем же самым. Примерно через минуту Сссра нашел то, что искал, и со свитком в руке подошел к тому месту, где только что была голова Мерлина. Вскоре она снова появилась, но теперь к ней добавились руки, одна из которых держала свиток, а другая тянулась к свитку Сссра. Руки хозяев встретились, и свитки поменялись местами. Сссра вернулся в кресло.
— Ну что, я пошел, — сказал Мерлин, но Сссра остановил его резким возгласом:
— Подожди, Мерлин! Еще один маленький вопрос. Говорят, у тебя есть герой по имени Олорин.
Мерлин побледнел, лицо его застыло.
— Нет у меня никакого Олорина, — сказал он. Связь прервалась.
Сссра повернулся к нам:
— Ну что, понятно, где искать вашего друга?
25
Как и следовало ожидать, Торвелл совершенно не изменился за то время, которое мы с Уриэлем провели в Мирроре. Все так же подпирала небо синяя башня, все так же шаманы практиковались в метании огнешаров на гарнизонном плацу, все так же Натка сидела в заклинательном покое, маясь неотложными государственными делами. Только на этот раз она не руководила сражением и не разговаривала с очередным бургомистром, а сидела за письменным столом и держала в руках пергаментный свиток, который задумчиво изучала.
Я влетел в окно, приземлился за плечом Натки и вежливо покашлял. Она дернулась, вскочила, увидела меня и застыла на месте. На ее лице читалось: «Опять этот тип приперся, все ему что-то неймется, когда же он наконец оставит меня в покое?»
— Привет, Натка, — сказал я. — Как дела, что нового?
— Хреново дела, — ответила Натка. И добавила без всякой связи с предыдущей фразой: — вот заклинание новое шаманы изобрели.
Я заглянул в свиток, который она держала в руках. Удар молнии. Почти то же самое, что и удар огня, которым меня чуть не испепелил Оберик, но от молнии совершенно не защищает броня. Неплохое боевое заклинание, хотя слишком, на мой взгляд, энергоемкое.
— А почему хреново? — спросил я.
— Мерлин напал.
— Как это напал? Мне он говорил, что это ты на него напала.
— Как это он тебе говорил? — Натка подозрительно уставилась на меня. — Когда это ты с ним разговаривал? И каким образом?
— Не важно, это долгая история, и тебе ее знать совершенно не обязательно. Значит, Мерлин напал… Ну и хрен с ним, мы, собственно, заглянули на карту посмотреть.
И я направился к карте, а Уриэль последовал за мной, так и не промолвив ни слова. Вначале я бегло обозрел все пространство Аркануса единым взглядом. Ага, анклав Оберика далеко на западе окончательно приказал долго жить. Странно, если бы было иначе. На границе с владениями Мерлина сплошная мешанина из войск обеих сторон, беспорядочно перемещающихся туда-сюда. Сдается мне, что ощущение беспорядочности обманчиво, и, учитывая, что у Натки войск заметно больше, вероятнее всего, Мерлину недолго осталось быть хозяином. Но это к делу не относится. Где тут столица Мерлина? Ага, вот она, город Банбури, в четырехстах милях к югу от Бирмингема. Я показал Уриэлю пальцем эту точку на карте, он кивнул, и мы вышли на балкон, даже не попрощавшись с Наткой. А чего с ней прощаться?
26
Пустыня, оазис. Вернее, раньше это было оазисом. Колодцы и каналы по-прежнему полны воды, но на земле больше ничего не растет, ни единая травинка не нарушает грязно-серое однообразие пустыни. Жилые дома и общественные здания, приютившиеся вокруг убитого оазиса, выглядят однотонно-серыми, и даже башня Мерлина потеряла свой цвет под пылевыми наслоениями. Почему-то здесь пыль пристает к башне. Люди на улицах выглядят такими же нездорово-серыми, кажется, что на каждом лице лежит печать неизбывной усталости и какой-то болезни. Стен вокруг города нет, две дороги, уходящие соответственно на север и северо-восток, почти не выделяются на фоне окружающей местности.
Даже не верится, что это столица Мерлина — такой резкий контраст с Торвеллом и Джетом. Думаю, любому увидевшему это сразу станет ясно, что дни Мерлина в роли хозяина уже сочтены.
— Мерзкая магия, — сказал Уриэль. — Но почему этот хмырь не наберет священников? Они же могут вернуть все, как было.
И я понял, в чем тут дело. Вот что имел в виду Юрген, когда говорил об очистке земли от заразы, вот что за заклинание лежит в арсенале Натки. Неужели это она сделала? Нет, вряд ли она успела заразить такое большое пространство, похоже, кто-то трудился над столицей Мерлина не один год. Скорее всего, Шери.
Уриэль исчез, и секунду спустя я догадался, что он надел невидимость. Я последовал его примеру, и, подобно бесплотным теням, мы влетели в башню Мерлина.
Заклинательный покой был пуст. Карта и артефакты не открыли нам ничего нового, мы направились в столовую.
Мерлин был там, он сидел за столом, поглощая жареную баранину и запивая ее красным вином, а его собеседником был… Олорин!
— Не стоит драматизировать, — говорил Олорин, — скорее всего, Сссра здесь вообще ни при чем.
— Как это ни при чем? — горячился Мерлин. — Вот чего не стоит делать ни в коем случае — так это недооценивать моего зеленого коллегу, чтоб у него оба члена отсохли. Я совершенно не понимаю, чем он занимается в своем Мирроре столько времени. Гобелены ясно показывают, что он не наращивает сверх необходимого ни войско, ни магию, ни науку. Почему? У него же есть все условия, я постоянно завидую ему самой черной завистью. Жить одному в целом мире, не опасаясь каждую минуту, что кому-нибудь ударит моча в голову, вроде как случилось с Обериком, и придется думать не о наращивании могущества, а о спасении жизни.
— Боюсь, тебе уже поздно думать о спасении жизни, — Олорин мягко перебил собеседника, — я еще раз говорю, этот мир не для тебя. Окончание твоего существования здесь — вопрос времени. Ты упустил свой шанс.
— Я не упустил! — возмутился Мерлин. — Чтобы что-то упустить, надо что-то сперва иметь! Я проклинаю Творца за то, что он поместил мою башню в этой дурацкой пустыне среди этих дурацких людей — ну почему из всех возможных вариантов мне достался наихудший?
— Если бы ты развивал не армию, а экономику, и если бы ты не ввязался в бессмысленную войну с Шери, твой вариант не был бы наихудшим.
— И что теперь? Да, я был неправ, но теперь-то что делать?
— Уходить.
— Бежать?
— Можно и так сказать. Бежать — не всегда позорно. Позорно умереть, когда можешь избежать этого. Пойми, Мерлин, от твоей смерти никто не получит удовольствия, кроме, может быть, хозяина театра. Зачем продлевать агонию? Подумай о своих подданных! Чем быстрее сюда придут войска Оберика, тем меньше твоим людям придется страдать от твоей неспособности защитить их от магической агрессии.
При словах «войска Оберика» Мерлина ощутимо передернуло.
— Не упоминай при мне имя этого вероломного мерзавца! — завопил Мерлин. Он ударил стаканом по столу, и вино расплескалось, но великий Мерлин даже не заметил этого. — Как я вообще могу отдать этому эльфийскому выродку мои города, которые я развивал столько лет, мои дороги, моих подданных, в конце концов!
— Если ты промедлишь еще три-четыре месяца, — возразил Олорин, — отдавать будет нечего. Мерлин уткнулся взглядом в стол.
— Ну как ты не понимаешь, — проговорил он, и слова давались ему с трудом, — я просто не могу это сделать, я не могу бросить свой народ, как лосось не может не вернуться в родную реку. Лосось знает, что в верховьях он умрет, но это не мешает ему выполнять родовой долг.
— Мы уже говорили об этом, — в голосе Олорина звучало бесконечное терпение, — я объяснял тебе, что такое инстинкты.
— Ну да, ну да, это недостойно разумного и тем более хозяина. Творец плохой, он сотворил меня плохим, а надо быть хорошим. Ну как ты не понимаешь, Олорин, я не могу сделать себя другим! Я такой, какой я есть, и этот я никогда не выйдет из башни живым.
Уриэль отменил невидимость и тем самым прервал патетическую тираду.
— Хватит языком молоть, — сказал он, — пойдем отсюда, Олорин, ты зря тратишь время на этого пьяницу.
Мерлин растерянно моргал.
— А это еще кто такой? — спросил он, обращаясь то ли к Олорину, то ли непосредственно к Уриэлю.
— Твоя алкогольная галлюцинация, — съязвил Уриэль. — И твоя тоже, козел ты бородатый. Да что с тобой, — внезапно взорвался Уриэль, — Олорин?! Гэндальф, мать твою, темный палантир тебе в задницу, ты что, совсем расслабился в этом дурдоме? Канал ждет тебя, к-а-н-а-л, дурилка папирусная!
— Какой еще канал? — глупо пробормотал Олорин.
— Какой-какой… на Луне который! Встретились два идиота бородатых! Хватит тормозить, достал уже!
Олорин внезапно взлетел в воздух и сделал сальто вначале вперед, а потом назад. Это Уриэль подбросил его магическим образом, догадался я. Я отменил невидимость.
Олорин начал приходить в себя.
— Уриэль? Хэмфаст? — пробормотал он. — Моргот меня порви, это действительно вы! Я уже не верил, что мы встретимся… — Он осекся. — Но как? Хозяин театра для каждого персонажа создает особые декорации…
— Хватит пургу гнать, — прервал его Уриэль. — Пойдем из этого пыльного гадюшника, я тут знаю одно хорошее место, там и поговорим.
— А как же я? — подал голос Мерлин.
— А ты свое счастье прощелкал, — сказал Уриэль, и мы оставили Мерлина в одиночестве.
27
— Ну ты и философ, — сказал Олорин, и в его голосе явственно прозвучала зависть. — Надо было и мне выкроить время и побывать в Дейле. Страшно подумать, чем это все могло закончиться, если бы не ты.
— Чем-чем, — пробормотал Уриэль как бы раздраженно, но было видно, что он польщен. — Ты бы в конце концов уговорил этого алкоголика пробить канал в Средиземье, там скинул бы Мерлина в придорожную канаву или в королевский университет для опытов, а сам жил бы себе дальше.
— А вы?
— А что мы? Мы уже разобрались, как отсюда выбираться.
— Прошу прощения, что влезаю в ваш разговор, — подал голос Сссра, — но последнее представляется мне не вполне очевидным, поскольку вы до сих пор скрываете от меня координаты вашего Средиземья. Учитывая те новости, что принес почтенный Олорин, мне кажется, нам не следует задерживаться в Мирроре дольше необходимого.
Олорин действительно принес интересные новости. Но обо всем по порядку.
Для Олорина точкой входа в мир Аркануса стал Круг Призвания города Банбури, он предстал перед лицом хозяина в первые же часы. Пусть Мерлин и производит впечатление не слишком разумного существа, но он не стал отправлять Олорина на алтарь, кстати, умерщвление подданных на алтаре у Мерлина не практикуется. Мерлин сразу понял, какую выгоду можно получить от общения с Олорином, и потому принял его со всем возможным гостеприимством. Мерлин хотел, чтобы Олорин научил его высшей магии, но тот вежливо отказал. Нет, слова отказа не прозвучали ни разу, просто Олорин говорил Мерлину чуть-чуть не то, что делал сам, правдоподобно расстраивался, когда у великого ученика ничего не получалось, а потом как бы пришел к выводу, что Мерлин к высшей магии совершенно не способен. Кстати, Олорину очень не понравилось, что мы берем Сссра в Средиземье, он считает, что такой майар Средиземью не нужен.
В общем, Олорин жил в башне Мерлина и изучал магические внутренности Аркануса. Олорин не бывал в Дейле, и концепция субъективного идеализма до сегодняшнего дня была ему абсолютно неведома, и это даже хорошо. Потому что там, где Уриэль получил удовлетворительное объяснение и успокоился, Олорин пошел дальше, он продолжил исследования и зашел в них так далеко, что не только я, но и Уриэль мало что поняли из его объяснений. Может быть, еще сыграл роль тот опыт, который Олорин получил, участвуя в сотворении моего родного мира.
У Олорина получилось следующее. Концепция субъективного идеализма в отношении Аркануса и Миррора в целом верна, но только в первом приближении. Потому что многие мелкие и по отдельности незаметные факты, рассматриваемые вместе с контекстом конкретных событий, неопровержимо свидетельствуют, что помимо известных субъектов, к которым относятся хозяева и мы трое, существует еще некий Главный Субъект, которого Олорин назвал хозяином театра. Все происходящее в мире крутится вокруг него, подобно тому как все происходящее в театре имеет своим центром хозяина театра, а вовсе не зрителей, как это может показаться с первого взгляда. Мы — не более чем зрители, нам кажется, что мы участвуем в представлении, но это не так, мы можем громко аплодировать или громко свистеть, мы можем даже попробовать вскочить на сцену и на самом деле поучаствовать в представлении, но нетрудно догадаться, к чему это приведет. Когда я убил Оберика, я вскочил на сцену. Уриэль вскочил на сцену, когда привел меня к Сссра. А теперь на сцене появился и Олорин. Спрашивается, сколько времени хозяин театра будет терпеть таких наглых зрителей? То-то же. А значит, пора делать ноги.
Уриэль сообщил Сссра четыре трехзначных числа, которые назвал координатами Средиземья. Сссра почесал рога, начертил на пергаменте какую-то сложную схему и сказал, что для перемещения потребуется около тысячи духов маны. Нехилое количество.
Сссра отменил заклинание вызова горгулий. Сссра превратил в ману все золото, но это дало менее двухсот духов. Что делать дальше?
28
— Ну что вам еще от меня нужно? — воскликнула Натка, когда мы снова появились в ее башне, на этот раз втроем. Сссра брать не стали, чтобы не разжигать в Натке инстинктивную ненависть. — Нашли своего друга?
— Нашли, — подтвердил Уриэль. — И мы весьма благодарны тебе за помощь в этом нелегком деле.
— Это какую такую помощь? — подозрительно спросила Натка.
— Которую ты окажешь нам прямо сейчас.
— И что надо?
Уриэль глубоко вздохнул:
— Ты должна передать Сссра все свое золото.
— Чего?! — Натка подумала, что не расслышала. Бедная.
— Ты должна передать Сссра все золото, — повторил Уриэль.
— Так сразу и все?
— Ну совсем все не обязательно, нам нужно один миллион шестьсот… семьдесят шесть тысяч.
— Может, вам еще что-нибудь передать, может, ты еще скажешь, чтобы я пригласила этого гадкого дракона прямо сюда и сдала ему управление страной?
— Нет, этого не нужно. Но если ты откажешься, Хэмфасту придется снова побыть Обериком.
— Ладно-ладно. — В красных глазах Натки-Оберика промелькнул испуг. — А зачем ему столько золота?
— Пусть это не волнует тебя, почтенная Натка, — терпеливо ответил Уриэль. — Скажу лишь, что после того, как ты сделаешь то, о чем тебя просят, ты больше никогда не увидишься ни с кем из нас. Ты сможешь жить так, как считаешь нужным, и я искренне пожелаю тебе победы.
Натка зябко передернула плечами.
— Хорошо, — сказала она, — я это сделаю. А кстати, раз я вас не увижу, значит, вы нашли путь в это самое Средиземье?
Уриэль пожал плечами:
— Я уже сказал, что это не должно тебя волновать.
— Да хватит тебе, это и ежу ясно. А при чем тут Сссра? Вы хотите пробить канал из его башни? И для этого нужно золото? А почему не мана? А, понятно, ману нельзя передать от хозяина к хозяину. А почему бы вам не сделать переход прямо здесь?
— И это пусть тебя не волнует, — в третий раз повторил Уриэль.
— Вы что… хотите взять дракона с собой? Bay! А я смогу поуправлять его страной?
От этих слов растерялся даже Уриэль. Он наморщил лоб, о чем-то сосредоточенно поразмышлял и наконец сказал:
— Боюсь, это невозможно. Но я могу создать твою копию, которая активизируется в башне Сссра после нашего ухода. Как вы поладите между собой — это ваша забота.
— Хорошо! — Натка даже повеселела. — Пойдемте за мной.
Она села в Главное Заклинательное Кресло, и буквально через несколько секунд в воздухе появилась зеленая клыкастая голова.
— Привет, Натка! — сказал Сссра.
Натка поморщилась, будто от зубной боли.
— На, держи свое золото, — сказала она, и ничего не произошло. Нет, наверное, что-то произошло, потому что глаза Сссра вдруг стали какими-то отсутствующими, а потом он спросил:
— Почему так мало, где остальное?
— Сейчас будет тебе остальное, такую кучу за один раз не переправишь. Держи.
Только с четвертого раза требуемая сумма была передана.
— Жду вас в башне, — сказал Сссра, обращаясь к нам, и оборвал связь, даже не потрудившись попрощаться с Наткой. Мы молча направились к балкону, и Натка прокричала вслед:
— Не забудьте про обещание!
29
— Зря ты обещал ей копию, — сказал Олорин, когда мы снова оказались в башне Сссра.
— Почему же зря? — удивился Уриэль. — Какая теперь разница, кто кем управляет? Ты же сам говорил, что скоро явится хозяин театра и все эти вопросы станут неактуальны.
— Правильно, но все же… Этот мир очень интересен с научной точки зрения. Прежде всего, это первый достоверный факт посещения порождениями Средиземья настоящего альтернативного мира в полном смысле этих слов. Ведь Арканус — не придаток к базовому миру Средиземья, а именно мир, совершенно самостоятельный и самодостаточный. Тут есть разумная жизнь, есть магия. Не проявляются ли таким образом непознанные закономерности бытия? Ведь онтологическая основа Аркануса отлична от основы Средиземья сильнее, чем можно было даже представить себе до начала путешествия. И все равно здесь живут те же самые люди, эльфы, хоббиты…
— Ящеры, клаконы… — подхватил Уриэль.
— Как раз в этом нет ничего удивительного, — против всех ожиданий Олорин никак не отреагировал на иронию, — разнообразие жизненных форм — вещь естественная. Удивительно другое — почему помимо ящеров и клаконов здесь живут те же разумные расы, что и у нас? Почему подданные Мерлина отличаются от ганнарцев меньше, чем, скажем, хазги?
— Хрен знает. — Уриэль выразил свою мысль предельно лаконично. — Но я все еще не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что не следовало отдавать Натке владения Сссра?
— Ты не собираешься наведаться сюда еще раз?
— Может быть, когда-нибудь… Но вряд ли. Лучше посещать миры, которые не обрывают входной канал.
— А выходной?
И я сразу все понял.
Уриэль тоже все понял, потому что помрачнел и задумчиво произнес:
— Думаешь, выходной канал не обрывается? Тогда это все меняет. Вряд ли эта стерва сможет воспользоваться открытым концом, скорее всего она даже не заметит его, но ты прав, Олорин, обещать этого не стоило. Да, пожалуй, это обещание останется невыполненным.
— Но как же так, Уриэль? — возмутился я. Даже не столько возмутился, сколько удивился — уж очень невероятным было это заявление. — Как можно не выполнить обещания?
Уриэль мягко улыбнулся и посмотрел на меня, как взрослые смотрят на ребенка, задавшего особенно наивный и глупый вопрос.
— Как ты думаешь, Хэмфаст, может ли маг иметь чистую совесть?
— Конечно! — горячо воскликнул я, а Олорин одновременно с этим восклицанием пробормотал:
— Ну это смотря в каком смысле, — и они с Уриэлем гнусно заржали. Уриэль продолжал:
— Ты только-только научился магии, Хэмфаст, и многие тайны бытия скрыты от тебя. И ты еще очень молод, а молодости свойственно относиться к окружающим с завышенными требованиями к честности, храбрости и другим личным качествам. Это все проистекает из юношеского максимализма, который в свою очередь…
— Да иди ты к Морготу со своей философией! — грубо оборвал я учителя и ушел куда глаза глядят в расстроенных чувствах.
