Глава 29
Кокосовая пальма – уникальное растение. Ее древесину используют при строительстве причальных сооружений, жилых и производственных зданий, в качестве свай, для изготовления предметов декоративного назначения. Интерес представляют и листья – жители тропиков переплетают их особым образом, получая циновки и материал для кровли крыш. В лечебных целях используются все части растения – от корней до верхушки. К примеру, из почек в Индии заваривают чай, помогающий при женских недомоганиях, а в Африке из коры изготавливают средство против зубной боли. Во многих регионах произрастания местное население собирает стекающий из надрезов в стволе сок, в ходе несложного процесса превращающийся в знаменитое пальмовое вино.
Но самое главное, что есть в кокосовой пальме, ее основная слава, известность и доходность, – это орех.
На самом деле плод не относится к настоящим орехам, но кого волнуют ботанические тонкости? Из него получают утоляющее жажду кокосовое молоко, белое ядро, копру, можно есть в сыром и подсушенном виде, оно же является сырьем для получения ценного масла. Проросшие плоды запекают – по отзывам любителей этого блюда, получается очень похоже на пудинг. Об этом знают практически все, но мало кому известно, что в магазины плоды попадают без внешней оболочки. Она несъедобна, но зато пронизана волокнами, имеющими весьма любопытные свойства, – койром. Веревки из него не портятся в морской воде – это заметили давно, используя пальмовые канаты в корабельном и рыболовном деле.
Переселенцы, не успев толком обосноваться на новом месте, после блестящей победы над армией готов начали подумывать о дальнейшей экспансии. Движение – сила; остановка – могила. Большой остров, при всех его недостатках, – самое перспективное место на архипелаге, но одновременно и самый большой его тупик. Размеры его не столь велики, как хотелось бы, к тому же значительная часть площади занята местами, которые трудно использовать: болота, безводные пустоши, русла горячих ручьев и прочее. Почва обычно скудна и развита далеко не везде. Нечего даже мечтать об эффективном сельском хозяйстве, способном прокормить тысячи жителей. На долгие годы, если не навсегда, основную часть рациона будет поставлять море, а не суша.
К тому же для развитого хозяйства нужна материальная база, а ее нет. Жители во всем зависимы от случайных «подарков» с далекой Земли. Весьма сомнительно, что оттуда упадет груз новеньких тракторов с плугами, сеялками и прочим, но даже если такое чудо произойдет, чем их прикажете заправлять? Ореховым маслом? Если предположить, что они на нем станут ездить без проблем, то где его заготовить в таких количествах? Пальм, конечно, немало, но и едоков хватает, причем количество их увеличивается, а кокосы растут не так уж быстро, как хотелось бы, их сбор и обработка – занятие трудоемкое.
Самый простой выход – найти нефть. Это и бензин, и дизельное топливо, масла, парафин, гудрон, мазут. Проблема лишь в том, что никаких признаков нефти, как и других полезных ископаемых, на архипелаге нет. При всей слабости внешних связей люди, постепенно обобщая накапливаемый опыт, повсеместно начали склоняться к мысли о том, что их мирок искусственный. Точнее – его основание.
На всей территории архипелага встречаются металлические объекты, вырастающие из почвы или морского дна. Неоднократные попытки подкопаться под них не приводили к положительному результату – они тянулись на недоступные глубины либо любопытные наталкивались на сплошной фундамент из того же несокрушимого металла. Если кто-то старался вырыть глубокий погреб или колодец, в большинстве случаев работа заканчивалась тем же.
Поверить в то, что все это создала природа, было невозможно. Ну не умеет она делать трубы одинакового диаметра, ровные пирамиды, арки, полусферы и прочее. Значит, кто-то когда-то зачем-то создал все это, после чего или забросил, позволив зарастать кораллами и заноситься песком, или устроил здесь что-то вроде исследовательского полигона, наблюдая за его несчастными обитателями с неизвестными целями. Из последнего предположения росли корни всех баек о «черных кораблях», «пришельцах в ночи», «невидимках» и прочей здешней мистике.
Но вернемся к главному – живя на искусственном объекте, не стоит и пытаться найти нефть и прочее. Разве что куски основания мира научиться заготавливать для хозяйственных нужд, но в этом нет смысла, потому что никто еще не сумел обработать этот металл, так похожий внешне на обычное железо.
Вывод прост – необходимо найти место, где есть нефть, или хотя бы предпосылки для ее поисков. Не помешают также железо, медь, свинец, сера, уголь.
Много чего не помешает…
Где искать? Все, что известно об этой планете, – размерами она не уступает Земле. Это еще в первые месяцы своего пребывания здесь установил Эн. Архипелаг – лишь крошечная частица мира, затерянная в одном из океанов. Где-то есть острова или материки. Откуда это известно? Беглый осмотр вещей, оставшихся после бронзовых людей, дал пищу для размышлений. У них обнаружились медь, олово, свинец, золото и серебро, глиняная керамика высокого качества, отдельные веревки, сплетенные из незнакомого волокна, одежда, похожая на шелковую и хлопчатую, мутное стекло, украшения из слоновой кости или ее аналога, балласт их кораблей состоял из булыжников, ничего общего не имеющих с коралловым известняком – единственным камнем архипелага.
Где-то в этом мире есть рудники и глиняные карьеры, на пляжах там настоящий песок, а не коралловая крошка, там же, на полях, растут растения, неведомые на архипелаге, в лесах, среди невиданных деревьев, бродят слоны или какие-нибудь мастодонты с мамонтами. Там существует достаточно развитая цивилизация, ее жители умеют возделывать поля, добывать металлы, владеют гончарным кругом, строят большие деревянные корабли, чей корпус даже за два года запустения не рассыпается. Они создали религию и чтят своих богов – золотых и бронзовых идолов не бросают даже при угрозе смерти, сражаясь за них до последнего.
В их храме, на той же стене, где была изображена «царица бронзовых людей», Динка нашла что-то похожее на карту.
Если честно, с точки зрения Макса схожести там было немного. Но его робких возражений никто не слушал. Народ, еще не отойдя от эйфории после победы, тут же ударился в новую. Ботан, мнению которого во всем, что казалось заумного, многие доверяли абсолютно, с пеной у рта доказывал, что пятно, похожее на двугорбого верблюда, является материком, а разделенный на две части диск левее него – не что иное, как сам архипелаг. Вот ведь, посредине, стилизованное изображение Большого: две горы, на одной из которых сидит черт с дудочкой, на второй – ангел с горшком. А черепа на границе, как ни странно, символизируют кокосовые пальмы.
Эн считал, что материком является сплошная полоса на левой границе карты – это его береговая линия. «Верблюд» же – не более чем обозначение океана, богатого на различную живность, но при этом неохотно с ней расстающегося.
В том, что диск является архипелагом, соглашались оба – уж очень узнаваемо изображение Большого.
Кирпич, в картографии разбирающийся не больше, чем в сортах авокадо, с умным видом постояв перед стеной, заявил, что до серьезной земли отсюда всего лишь пятьсот километров, к тому же на полпути расположены два острова. Если не верите, сами взгляните – эти мокрые пятна именно суша, а не плесень.
Безумие, превратившее большую часть обитателей острова в жаждущих великих открытий и завоеваний конкистадоров, заставило даже к выводам Кирпича относиться всерьез, не говоря уже о прочих авторитетах. Даже консервативный Староста на совете поддержал абсолютно все, что касалось начальных мероприятий по обеспечению дальних морских экспедиций.
К счастью, безумие оказалось не столь уж запущенным. Кроме редких дураков, никто не рвался немедленно подаваться за моря-океаны. «Челленджер» к подобным плаваниям был не приспособлен – грубое неповоротливое бамбуковое сооружение, которому даже на малой волне туго приходится. Другие суда были и того хуже. Корабли бронзовых людей внушали больший оптимизм, но они около двух лет пролежали на мели, что бесследно не прошло. Древесину пощадила морская вода и ее обитатели, но несколько ураганов, способных даже лужу в водоворот превратить, расшатали мачты, кое-где заставили разойтись доски бортов. К тому же один из «коггов» изначально был сильно поврежден, и годы запустения это усугубили.
Необходим долгий ремонт, осложненный тем, что специалистов по древнему кораблестроению в наличии нет. Построить с нуля новый корабль из хорошо знакомого бамбука – вариант сомнительный, нужно по-настоящему большое судно, управляемое на большой волне, крепкое, большого водоизмещения. Даже оптимистично настроенный Пикар не сомневался, что с первой попытки ничего не выйдет. Придется строить все по новой раз за разом, пока не добьются оптимального результата.
И не факт, что добьются…
Но даже в случае положительного результата с таким населением и ресурсами на работу уйдут десятилетия. Таким образом, оставался один реальный способ – восстановить «когги» или хотя бы один из них. Бродяга два года назад застал здесь две сотни бронзовых людей. Значит, команда из ста человек сможет добраться до материка. Несколько рейсов достаточно, чтобы перевезти туда все нынешнее население Большого. И тогда наступит полная благодать: ни готов, ни ящеров, ни диксов.
Всякое дело полагается начинать с малого. Вот и сейчас кто-то спохватился, что канатов осталось немного, – слишком вольно с ними обращались водолазы во время подъема тягача. Вывод ясен: придется изготовить новые. На архипелаге известен лишь один вид сырья для подобной задачи – тот самый койр. Но с ним не все просто: волокно требует долгой и трудоемкой обработки. Начав ею заниматься, первую веревку получишь лишь спустя несколько месяцев.
Вот поэтому Макс тащился сейчас по склону южного холма с тяжеленным мешком за плечами. Там, в русле одного из горячих ручьев, его дожидался обложенный коралловым известняком бассейн. Носильщики высыпали в него свой груз и возвращались к побережью за новой порцией. Кокосовое волокно должно было долго и нудно вымачиваться, причем Эн решил, что в холодной воде процесс идет медленнее, потому и приходится сбивать ноги в этом долгом и трудном маршруте.
Макс работать не ленился, но вынужден был признать, что каким-то образом опять ухитрился попасть на рядовую должность, как в самом начале своей здешней «карьеры». Даже Кирпич был освобожден от этой тягомотины – занят охотой и организацией дозоров на местах обитания диксов. Не говоря уже об исследованиях, что он там развернул. Не научных, конечно, – после тварей остались груды костей и разных вещей, среди которых попадались полезные. Он даже пару своих прежних людей ухитрился затащить в команду, несмотря на то что их старались держать порознь. Ушлый тип и себе на уме.
А вот Макс остался в стороне от интересных дел. Водолазов после поднятия тягача никуда не задействовали – команда Пикара в полном составе занималась рыбной ловлей. Экспедиции за подводными сокровищами временно заморозили, давая людям возможность отдохнуть от рискованных и тяжелых усилий.
Эн вообще отошел от всего злободневного, как он это часто делал. Часами изучал таинственную «электрическую трубу» в храме, карту и портрет на стене, и даже идола одного не постеснялся распилить, за что местная инквизиция, несомненно, на кол посадит, если узнает.
Даже Олега, вечно чурающегося ответственности, не послали таскать мешки – навечно определили снайпером в главный дозор. Всеми рутинными делами теперь заправляли Староста и Роман, на удивление быстро спевшиеся. Оба не старожилы, а последний вообще новичок, но никого это всерьез не задевало – подчинялись им как миленькие. Первый заслужил уважение тем, что почти не спал, постоянно держа руку на пульсе поселка; второй после разгрома готов стал героем. Ну как же – главный танкист, победитель страшных сомалийцев и гроза вражеского флота.
Лишь Макс, при всех своих не менее героических деяниях, почему-то вечно пашет как рядовой ишак. Ну никак не получается найти себе достойное постоянное место. Выпал из главной струи и даже рад этому. Не хлюпик, нагрузки любит – ему простой труд даже в отдых.
Хотя элемент обиды присутствует – ведь могли бы такому, как он, занятие поинтереснее поручить.
Уже возле бассейна догнал тройку бывших смертников. Те привыкли держаться кучно, да и острова побаивались. Даже вооруженная охрана через каждые триста метров тропы для них ничего не меняла – дружно передвигались.
До ручья они дошли молча, высыпали в бассейн натершую плечи ношу, присели на неровный каменный бортик – надо дух перевести. До истока отсюда прилично, вода успевала прилично остыть и растерять свой неприятный запашок, но все равно сидеть рядом было жарковато, и Макс решил, что проведет здесь не больше пары минут. Лучше потом, спустившись, утроит передышку на стволе поваленной пальмы, еще утром облюбованной в качестве лавочки.
Один из смертников, имени которого Макс не знал – слишком много новеньких появилось в последние дни, – привстал, затем забрался наверх, замер на краю обрыва, задумчиво выдал:
– Горизонт светлеет нездорово.
– Буря? – уточнил другой смертник.
– Похоже.
– Это хорошо, – почему-то обрадовался третий.
– И чего же здесь хорошего? – не понял Макс.
– Так ведь ураганы один за одним никогда не идут. Если прошел, то недели две потом точно спокойно будет. Хорошо, когда на острове непогоду можно переждать, как сейчас. Вот если на мелях попадешься, то очень плохо.
– Ага, – подтвердил первый смертник. – Я раз попал так. Не мог понять, где верх, а где низ. Море с небом будто местами поменялись. А молнии чуть ли не по ушам гвоздили. Еще ходку успеем до вечера сделать – и бегом в поселок, пока не началось.
– Говорите, на острове хорошо пережидать… – задумчиво протянул Макс.
– Ага. Хуже нет, если в море застанет.
Макс мог бы многое рассказать им по поводу того, что происходит на острове в бурю. Ведь совсем недавно он здесь попал, так попал, когда гроза подошла незаметно, с севера, до последнего прячась за громадой холма. Когда они поняли, что вот-вот начнется, уходить наверх, к жилью, было уже поздно.
Но ничего этого он говорить не стал. Наверняка при непогоде в рабских загонах сидеть ненамного лучше. Да и главное не в этом – главное, что после бури наступает долгий период затишья. До сих пор природа архипелага работала именно так – предсказуемо.
Старосту Макс нашел возле коптильни. Тот придирчиво ощупывал развешанную рыбу, по ходу дела выдавая ценные указания «главному по производству» – Туче.
– Опять пересолена! Вконец обнаглел? Ну сколько можно тебе говорить уже? Вот куда такая годится! На промысел в тормозки уже не положишь – воды потом не напасешься запивать. Опять здесь оставлять придется, для столовой и лесорубов, а ведь сборщикам не хватает как раз. Не больше суток держать надо в тузлуке – и вымачивать, вымачивать не забывай, балда! А то устроился как сыр в масле, а толку от тебя?.. Ты давай суетись. На такую непыльную работу недолго и другого найти.
– Да что сразу я! Держал ведь сутки и вымачивал!
– Когда вымачивают, воду надо менять чаще. И вообще, не будь ты таким ленивым, уже бы ручей приспособил для такого дела – там вода не заканчивается и всегда чистая.
Решив, что полученного взыскания для Тучи достаточно, а время не ждет – в бурю жизнь в поселке замрет и не до разговоров станет, – Макс вмешался:
– Стар, дело есть.
– Срочно, что ли?
– Вообще-то нет, но время терять тоже нежелательно. – Макс махнул рукой в сторону затягивающей небо мглы, часто сверкающей зарницами. – Буря идет. Потом недели две точно тихо будет.
– И что с того?
– Так ведь две недели можно потратить с пользой. Нет, я, конечно, могу продолжать обдирать кокосы или таскать их к бассейну, но есть и другие варианты. Обсудить надо. Роман возле столовой – вот с ним тоже надо поговорить. Если втроем будем, то не придется лишний раз повторять.
– Ну пошли. Туча, эту и эту я на пробу забираю. Сейчас с Романом и Максом пожую, и если совсем соленые окажутся, то хана тебе – поля вспахивать у меня будешь, без лошади и плуга.
Отойдя от коптильни, Староста махнул рукой идущему со стороны столовой Роману:
– У Макса разговор есть. Пошли к Эну, ему как раз его чаек заваривают.
– Народ говорит, что буря скоро будет. Вон что с небом творится.
– Народ и без тебя знает, что делать в непогоду, – скоро все попрячутся. Пошли, а то потом до утра носа не высунуть будет. Ты даже не представляешь, какие здесь бури бывают.
Эн устроился получше, чем в старом поселке, но в принципе изменилось немногое. Вместо низкой неказистой хижины аккуратный домик из бамбука и дерева, к нему пристроен двускатный навес, или скорее беседка, со всех сторон прикрытая невысокими решетками из того же бамбука. Естественно, имелись стол и лавки – все, как прежде. Даже раковины на стенах никуда не делись, правда, к ним добавилось свежих исписанных дощечек и кусков гладкой пальмовой коры.
На столе парил медный кувшинчик. Завидев гостей, Эн молча поставил три кружки, начал наливать. Никто не мешал процессу – чинно расселись и наблюдали. Лишь закончив «ритуал», динозавр архипелага произнес:
– Я в чаек местные травки добавлять стал. И чуть-чуть меда. Глядишь, скоро и не чуть-чуть появится – раз есть пчелы, то и до пасеки недалеко. Давайте, попробуйте, что получилось.
На взгляд Макса, вкус не изменился – все та же терпкая горечь, а медовой сладостью даже не пахло. Но, желая порадовать Эна, кивнул:
– Вроде ничего.
Остальные тоже высказали положительное мнение, после чего Эн счел чайную церемонию завершенной и приступил к делу:
– Погода портится, а вы в гости пришли. Что-то случилось?
Староста указал на Макса:
– Дело у него какое-то. Говорит, срочное.
– У Максима всегда срочное. Ну давай выкладывай, что на этот раз.
Макс не стал растягивать:
– Думаю, самое время сходить проверить слова Люца. После бури период затишья минимум на две недели установится, за это время можно два раза туда и обратно сгонять. Готы сейчас тоже не опасны – им теперь не до нас, и шастать вдали от своих земель вряд ли решатся. Потери большие плюс внутри может неразбериха начаться после такого разгрома. Кирпич почти уверен, что новый Аларих на троне не усидит. Гвардия ослаблена потерями, сомалийцев как реальной силы больше нет, а виноватого в разгроме нужно назначать. Самый благоприятный момент сменить вождя. Нам, кроме диксов, сейчас ничего на рифах не грозит.
– Не совсем понятно, о каких именно словах Люца ты сейчас упоминал, – заметил Эн.
– О том корабле, что он нашел на дальних рифах, – ответил Староста.
– О чем ты? – не понял Роман.
– Да был у нас один смертный враг – Люцифером себя называл, или просто Люцем. Пока его Макс не грохнул, управлял моим поселком. Рассказывал перед смертью, что в походе к дальним рифам, которые на краю архипелага, нашел затонувшее судно. Наше, земное. Попало сюда так же, как твой тягач. И глубина в том месте не очень большая – верхушка мачты из воды выглядывает.
– Людей там нет, готы туда тоже не ходят, – продолжил Макс. – Скорее всего, этот корабль так до сих пор никто и не нашел. Что, если получится его поднять и отремонтировать? У нас будет настоящее судно, а не эти деревянные рассохшиеся корыта. С ним уже можно будет серьезно думать о других землях.
Роман покачал головой:
– Я в кораблях не разбираюсь.
– Так Пикар есть. Он заодно и придумает, как его поднять.
– Пикар, насколько я понял, на Земле занимался только моделями. Вряд ли сталкивался с настоящим кораблем. К тому же «мотолыга» пролежала в воде чуть больше пары недель, а посудина Люца сколько?
– Не знаю. Он не говорил.
– Я помню ту экспедицию, – встрял Староста. – Люц тогда вернулся один, а потом обмолвился, что всех убил, чтобы не болтали лишнего. Это было месяца четыре назад.
– Вот! Минимум четыре месяца корабль лежит в морской воде.
– Ну и что? Я слышал, как корабли годами лежали, а потом их поднимали и легко восстанавливали.
– Согласен. Но не с нашими возможностями. Самой пустяковой запчасти здесь не достать. Понадобится сварка – тоже забудь. Любая проблема с движком – и все, можно считать, что его больше нет.
– Паруса поставим. У нас есть огромный парашют с отличной тканью. Ее резать немногим легче, чем металл, и при этом прочная и легкая.
– Я не специалист, но судно, не приспособленное к ходьбе под парусом, наверное, доставит проблем.
– Если что-то понадобится переделать, то Пикар придумает. Он хорошо разбирается.
– Надеюсь…
– Мы еще даже не знаем, в каком состоянии судно и возможно ли его поднять, а уже спорим, – улыбнулся Эн.
– Так я об этом и говорю. Без экспедиции нам только пустые споры и остаются. К тому же даже если корпус разбит, то там можно поднять массу полезного. Канаты, тросы, блоки – нам это пригодится, если «коггами» займемся. Можно из рубки свинтить компас хороший – там обязательно должен быть. Да много чего найтись должно. Это все же лучше, чем днями кокосы потрошить на волокно. У нас реальный шанс получить что-то по-настоящему серьезное, земное, полезное для корабельного дела. И еще… Некоторые из вас знают, что, когда я сюда попал, рядом со мной была девушка. С самого начала думал, как ей помочь, если тоже здесь окажется. В зимней одежде у нее шансов мало. Эн подсказал дни, в которые есть вероятность ее появления. Конечно, если ее вообще сюда затянуло. Так вот, эти дни уже скоро. И если у нас получится исследовать корабль, на обратном пути я мог бы заглянуть на этот буй. Не прошу помощи – просто отпустите ненадолго.
После короткой речи Макса за столом воцарилось молчание. Никто не соглашался, но и против не высказывались, что обнадеживало. Вдали пророкотал первый раскат грома, порыв ветра всколыхнул застоявшийся от безделья тягучий предгрозовой воздух. Эн, поставив на стол пустую кружку, задумчиво произнес:
– В прошлый раз поселок по сути спас ты – никто другой не смог бы добраться тогда до вертолета. Тогда ты едва не погиб. Сейчас тоже отличился – замысел с диксами был очень хорош и отлично сработал. Не знаю, ребятки, как вы, но мне кажется, что перед Максимом мы в долгу. А что до экспедиции, то дело это уже второстепенное, хотя и небесполезное.
– У Пикара как раз есть новые лодки, подходящие для такого похода, – поддержал Староста. – И хорошо бы Кирпича тоже отправить, а то он начал своих людей в команду сбивать, и ничего хорошего в этом не вижу. Делить их надо, и почаще.
– За своей девушкой я бы тоже пошел. – Роман высказался последним.
Все. Мнения остальных членов совета можно не дожидаться – голосами их продавят. Экспедиции на край рифов – быть.