Глава 15
ЭКСТАЗ
ПОСЛЕДСТВИЯ
РАСПЛАТА
В таком убийстве было что-то опьяняющее.
Большая часть убийств, совершенных Копьем, обычно проходила тихо, без излишней суматохи. Только убийца и его жертва в одном танце, связывающем их крепче любых других уз, прочнее, чем любые родственные отношения. Человек никогда так не обнажает свою душу, как в момент, предшествующий смерти.
Кроме того, Копье никогда не убивал более трех человек зараз, поскольку в этом не было необходимости. А сейчас жажда крови кружила ему голову, и он удивлялся, почему не делал этого раньше. Буйная радость затопила все его существо, и это было великолепно.
Отказ от всех условностей тайной работы и от всех ухищрений был своего рода освобождением. В этот момент он становился самим собой и каждому показывал свое истинное лицо; люди при виде его убегали, крича от страха.
Низкий гул песчаной бури не мог заглушить испуганных воплей, а он с громким хохотом догонял и убивал беглецов.
Он никогда еще не был настолько искренним. Даже будучи ребенком, он скрывался от людей, страшась самого себя. И потом, когда за ним пришли женщины в серебряной и золотой одежде, чтобы отвести на борт Черного Корабля, он затаился еще глубже. Даже люди с глазами из стекла и металла, которые исследовали его и проникали в глубины его аномального, не соответствующего никаким нормам разума, даже они не видели его настоящего лица.
Копье превратился в яростный вихрь из когтей и зубов, клинков и рогов, и демоническая оболочка затуманилась, поскольку менялась каждый раз, чтобы отнять жизнь у очередной жертвы новым, еще более жестоким способом. На его обнаженном теле, куда бы ни попала кровь, открывались маленькие жадные рты и тотчас начинали поглощать горячую влагу.
Последний солдат успел в него выстрелить, и попадание крупнокалиберных снарядов в спину и ноги он ощутил всплесками обжигающей боли. Демоническая оболочка отреагировала хриплым воплем, поскольку на ее долю пришлась основная сила ударов, и снаряды не проникли в его истинную плоть. Копье, словно в танце, развернулся на месте. Остальные солдаты уже лежали в лужах собственной крови, и песок впитывал последние капли из разбитых голов и растерзанных сердец. Копье перепрыгнул через их трупы, не обращая внимания на ожог от снаряда, едва не угодившего ему в лицо. Он подошел почти вплотную, присел на одной ноге, а вторую поднял вверх. Острые когти описали широкую дугу, точно поразив цель. Удар пришелся в носовую полость; кости с сочным треском разлетелись на осколки, и зазубренные фрагменты впились в мозг.
Сколько человек он уничтожил? Убийца в буйном восторге уже потерял счет.
Потом он увидел колдунью, которая прятала лицо за шлемом в виде стального черепа, и этот вопрос больше его не интересовал. Тощая жилистая женщина швырнула в него залп иголок. Он уклонился от большей части, а остальные приняла на себя демоническая оболочка; шкура сморщилась и выплюнула тонкие снаряды на песок. Но это была лишь еще одна задержка. Он почувствовал пробежавшую в варпе рябь, чужеродный монстр накрыл его тело и задрожал, реагируя на ее соседство.
Враждебный свет собрался вокруг ауры ассасина, и заключенная внутри нее бездна всосала его через ткань защитного комбинезона. Ветер рядом с колдуньей утих, как будто она возвела вокруг себя сферу пустоты, куда не мог проникнуть даже звук. Конструкция из линз и шипов, установленная сбоку от стального ухмыляющегося черепа, начала потрескивать от избытка энергии, и воздух рядом с ней стал двигаться, как будто по нему пробегали волны.
Черный поток негативной энергии сорвался с ее орудия, и Копье поднял руки в попытке его блокировать. Сгусток энергии ударил с колоссальной силой, и убийца закричал от невыносимой, никогда прежде не испытанной боли. Демоническая оболочка обуглилась в нескольких местах и покрылась пузырями, наполненными желтоватым гноем.
В тот же момент рассеялся его буйный восторг; это уже не игра. Девчонка-псайкер оказалась намного опаснее, чем он думал. Она не просто пария… В некоторой степени она похожа на него. Но если способности Копья были обусловлены его связанной с варпом душой, девчонку можно было назвать лишь бледной или незавершенной копией. Она могла достичь его уровня только при помощи своего шлема с оружием.
Копье почувствовал себя оскорбленным самой идеей, что кто-то при помощи механических приспособлений мог понадеяться сравняться с ним в умении убивать. Он прикончит девчонку хотя бы только за ее притворство.
Демоническая оболочка требовала, чтобы он отступил и тем самым выиграл немного времени на исцеление; он проигнорировал ее нытье и поступил наоборот. Копье бросился на псайкера и сразу угодил в окружавший ее ореол леденящего душу холода. Его сила мгновенно пошла на убыль, а боль стала такой ослепительной, как будто из его тела вытягивали вены.
На миг Копье понял, что испытывают погибающие от его рук псайкеры; должно быть, так чувствовала себя Перриг, когда превращалась в пепел.
Он успел нанести удар, пока отлив не унес его еще дальше. Когти мерцающей дугой вспороли воздух и рассекли бронированную ткань и плоть девчонки у самого горла. Этого было мало, чтобы ее убить, но он хотя бы вскрыл вену.
Она зажала рану рукой, чтобы остановить кровотечение, но недостаточно быстро. Хлынула струя алой жидкости. Копье, открыв рот, поймал ее и снова захохотал, глядя, как псайкер, задыхаясь, отступает назад.
Под шлемом Йоты кровь текла изо рта и шеи, капала из ушей и носа. Перед глазами все заволокло красным туманом из-за лопнувших кровеносных сосудов, и из глаз текли красные слезы.
Анимус спекулум накапливал энергию для второго удара. Йота допустила ошибку — в первый раз она ударила слишком рано, не позволив оружию достигнуть максимальной мощности. Ее основной промах заключался в том, что она недооценила возможности этой твари.
В ее системе классификации не было определения тому, с чем она столкнулась. В первый момент она решила, что это еще один ассасин, посланный против нее и остального карательного отряда в какой-то непонятной борьбе за власть. Она не могла понять логики подобного поступка, но между кругами ассасинов нередко возникали странные междоусобицы, вызванные мелкими оскорблениями и разногласиями. Такие вещи происходили тайно и, что более важно, без ущерба для основных миссий Официо Ассасинорум.
Однако этот убийца выходил за рамки ее понимания. В этом она не сомневалась. Даже скользящий удар луча анимус спекулум должен был по меньшей мере его парализовать. Йота навела на него свой аура-сенсор, и полученные данные потрясли ее.
Невероятно, но его психическая составляющая менялась, она трансформировалась. Волнистый ореол потусторонних оттенков разливался от странной субстанции, покрывающей его тело, и внезапно Йота поняла, что смотрит в туманное зеркало самого варпа. Это существо содержало в себе не одну жизнь, а сразу две, и призрачные нити телепатической энергии соединяли их с низшей энергией варпа. Теперь понятно, как ему удалось выжить после выстрела анимус спекулум. Луч, смертельный для любого обитателя реального мира, в бескрайнем океане варпа был не сильнее капли воды. Этот убийца был связан с Имматериумом недоступным ей способом, и ее удар он направил прямиком в варп, где энергия луча рассеялась, не причинив вреда.
Переменчивая аура начала темнеть и стала угольно-черной. Такое Йота уже видела — это был образ ее собственного психического облика. Он изображал ее, и Йота вдруг ощутила, как ее собственная сила неудержимо притягивается этим переменчивым и изворотливым убийцей.
Он был похож на нее и одновременно другой. Хитроумные механизмы анимус спекулум всасывали пси-потенциалы и превращали их в смертельный разряд, а этот человек… это непредсказуемое нечто могло то же самое проделывать самостоятельно.
Это кровь помогла ему. Ее кровь, проглоченная, проанализированная, впитанная.
Йота закричала; впервые в жизни она по-настоящему закричала, познав непроницаемую глубину ужаса. В ее мозгу вспыхнули огни, и она выпустила их. Он рассмеялся, когда огни подкатились к нему и, отразившись, понеслись назад в пространстве и времени.
Рот Йоты наполнился пеплом, и ее крики смолкли.
Это мгновение растянулось на целую вечность. На площади Освобождения не было слышно ни единого звука, ни единого вздоха, как будто всю энергию и все чувства из атмосферы унесло в вакуум. Абсолютное неприятие произошедшего заставило замереть весь Дагонет.
В следующую секунду хрупкое оцепенение разбилось, словно стекло, и толпу охватил хаос, вызванный двумя бурными потоками горя и ярости. Люди устремились вперед, опрокидывая металлические барьеры, и волна медленно покатилась к неровной линии остолбеневших солдат оцепления. Кто-то из них обнажил оружие, другие, не сумев оправиться от шока, были поглощены накатившимся валом.
Койн, повинуясь непонятному для каллидуса импульсу, спрыгнул с цоколя колонны и пробежал к ряду потрескивающих генераторов защитного поля. Никто и не подумал его останавливать. Потрясение здесь ощущалось так сильно, что висело в воздухе, словно дым.
Огромные Астартес уже образовали боевое кольцо вокруг тела своего командира и поводили дулами болтеров из стороны в сторону, отыскивая возможную цель. Койн не мог не восхищаться их дисциплинированностью. Обычные люди сразу впали бы в ярость — и каллидус не сомневался, что за этим дело не станет.
Один из них оттолкнул стоявшего на пути товарища и резким движением сдернул с головы шлем. Койн увидел, как на одно мгновение суровое лицо воина исказилось от неподдельного горя и боли — такие чувства можно было испытывать только к очень близкому человеку, к родному брату. Ассасин был так близко, что смог рассмотреть шрамы на его лице и значок брата-сержанта Тринадцатой роты.
Здесь что-то было не так. Согласно разведывательным данным о Сынах Хоруса, их примарх всегда путешествовал в сопровождении почетной стражи, состоящей из офицеров. Их знали как братство Морниваль.
— Мертв, — донесся до него напряженный голос Астартес. — Убит трусами…
Койн подошел как можно ближе и встал рядом с двумя встревоженными майорами СПО, которые никак не могли решить, идти ли им к Никрану и остальным аристократам или остаться здесь и ждать приказов от Астартес.
Сержант нагнулся над телом и стал что-то делать, но Койн не мог видеть, что именно. Когда Астартес выпрямился, в его руке была латная рукавица. Но нет, это не рукавица. Это превосходно выполненное аутентическое устройство, механический заменитель потерянной в бою руки. Сержант снял ее с тела, чтобы оставить на память как реликвию.
Но Хорус не…
— Мой капитан! — горестно воскликнул сержант, поднимая болтер. — Мой капитан…
Сердце в груди Койна превратилось в холодный камень. Краем глаза он увидел, что губернатор отделился от группы аристократов и двинулся по ступеням к тому месту, где стояли Астартес. Гвалт в толпе становился все громче, и Койну приходилось напрягать слух, чтобы разобрать, что говорит сержант в вокс-передатчик, вмонтированный в шейное кольцо бронекостюма.
— Это Корда, — кратко доложил он. — Местность не безопасна. Повторяю: не безопасна. Нас обстреляли. Брат-капитан Седирэ… убит.
Седирэ. Это имя капитана Тринадцатой роты было знакомо Койну. Но это невероятно. Воин, которого застрелил Келл, был одет в мантию, уникальную накидку, принадлежащую самому примарху…
— Хорус?! — кричал на бегу Никран сквозь сбегавшие по щекам слезы. — О, ради звезд, нет! Только не Воитель, пожалуйста!
— Приказ? — спросил Корда, игнорируя причитания аристократа.
Койн не мог слышать слов, переданных в наушник сержанта, но напрягшаяся челюсть космодесантника безошибочно подсказала ему ответ. Каллидус тревожно вздрогнул и, развернувшись, стал торопливо спускаться вниз, к толпившимся на площади людям. Вслед ему донесся звонкий умоляющий голос Никрана, и Койн задержался на середине спуска. Губернатор с рыданиями разводил руками перед массивной серой фигурой Астартес. Слов уже было невозможно разобрать, но Никран явно о чем-то просил Корду или пытался оправдаться.
Едва заметным движением воин поднял свой болтер и выстрелил в губернатора в упор, разорвав снарядом его тело пополам. Воины Корды, как один, мгновенно последовали его примеру и, повернув оружие на аристократов, начали их истреблять.
Сержант Астартес, перекрывая грохот болтерной стрельбы, передал полученный приказ, и его слова пронзили объятую ужасом площадь словно кинжалом:
— Сжечь этот город!
Соалм брела по разгромленному лагерю, неся в одной руке бактган, а другой тащила металлический контейнер. Леди Синоп, ковыляя следом, держала вторую ручку ящика и изо всех сил старалась ей помочь. Все ее солдаты уже погибли.
Насыщенный пылью воздух стал еще тяжелее от грома выстрелов и боли, и, казалось, им нигде от этого не скрыться.
Соалм наткнулась на стену хижины как раз в тот момент, когда их настигла волна эфемерного ужаса. Воздух от псионического разряда стал густым и скользким — а потом она услышала оглушительные вопли Йоты, усиленные вокодером шлема кулексус.
— Святая Терра! — прошептала пожилая женщина.
Это мог быть только предсмертный крик Йоты — никакому другому голосу не удалось бы передать такую ужасную боль.
Соалм обернулась в ту сторону, откуда доносились звуки, и увидела страшную развязку. Из судорожно извивающегося тела Йоты, окутанного ослепительным светом, вылетели последние тусклые искры энергии, а затем ее костюм сложился и упал на землю, а серебристо-стальной шлем покатился в сторону. Тело в одно мгновение рассыпалось, и из черного комбинезона вылетели густые клубы серого пепла. Шлем с маской черепа остановился, рассыпав по ветру более темный пепел.
— Дженникер!
Синоп, заметив несущуюся к ним тень, в отчаянии выкрикнула ее имя. Вененум почувствовала сильнейший удар и отлетела в сторону, выпустив ручку контейнера. Еще кувыркаясь, она сумела дважды выпустить залпы из бактгана и с радостью услышала хлопки и шипение вылетающей под давлением кислоты, поражающей плоть.
Убийца Йоты, освещенный сзади восходящим солнцем, выскочил из круговерти песчаных вихрей. Она еще только потянулась за токсичным шнуром, а он уже с размаху нанес следующий жестокий удар. Бактган вылетел из рук и пропал в песке. Сломанные ребра вызвали в груди резкую боль, Соалм упала на землю, ее стошнило, и затем она обнаружила, что лежит в грязи, образовавшейся из пыли и крови. Когтистая лапа снова ударила ее, не давая приподняться, и сломала еще одну кость. Услышав хриплый хохот, вененум подняла голову. Извивающаяся тень уже нависла над ней, но потом откуда-то упала металлическая труба и ударила убийцу по спине, вызвав яростное шипение. Соалм, несмотря на ужасную боль, сумела немного отползти назад.
Лицо Синоп пылало праведным гневом, и она снова подняла железную трубу и нанесла удар, вкладывая все свои силы.
— За Бога-Императора! — вскричала она.
Но убийца не дал ей третьей попытки. Он перехватил падающую трубу, а другой рукой схватил старую женщину за тонкую птичью шею и приподнял над землей. Резким движением он проткнул ее тело концом трубы, потом оторвал голову и отвернулся.
Он подошел к контейнеру, лежавшему там, где его выронила Соалм. С бессильным стоном она увидела, как темная эластичная плоть убийцы проникла внутрь через механизм замка и открыла его изнутри. Старинная книга выпала на песок, и на глазах Соалм стазис-оболочка негромко зашипела и рассеялась.
— Нет, — прохрипела она. — Ты не можешь… Ты не можешь ее взять…
Убийца, нагнувшись, поднял Патент и с беспечной торопливостью перелистал страницы, сминая и разрывая бумагу.
— Нет? — произнес он, не поворачивая головы. — А кто мне помешает?
Он добрался до последней страницы и оглушительно расхохотался. Соалм, видя, как он вырывает слегка пожелтевший лист из бесценной реликвии, скорчилась от душевной боли. На мгновение ей показалось, что в утренних лучах на странице блеснула жидкость.
А потом, словно пробуя изысканное лакомство, убийца запрокинул голову и открыл рот. Челюсти разошлись омерзительными лепестками, на щеках, шее и лбу появилось множество маленьких зубастых ртов, он поднес лист к лицу и слизнул кровь Бога-Императора.
После этого он начал вопить и реветь, и его плоть подверглась буйной трансформации, выбрасывая извивающиеся щупальца, раскрываясь зияющими ртами и принимая невообразимые формы. Его тело утратило всякий контроль, а красно-черная оболочка коробилась и пузырилась самым отвратительным образом.
Соалм, плача от боли и сознания неудачи, поползла к скиммеру Троса, надеясь убежать, пока экстаз убийцы не закончился.
Эхо выстрела еще не утихло, а Келл уже был на пути к выходу. Он накинул на плечи хамеолиновый плащ, а ремень «Экзитуса» набросил на одну руку. Таймеры взрывных устройств были установлены так, чтобы только дать ему время покинуть здание. Виндикар задержался, чтобы повесить еще одну крак-гранату у основания поддерживающей колонны в центре бывшей прачечной. Когда она взорвется, потолок должен обвалиться и уничтожить все, что еще не было уничтожено в верхних этажах башни. Он не оставил после себя никаких следов, но осторожность никогда не помешает.
Келл спускался на нижний уровень и прислушивался к доносящемуся с улиц шуму. После убийства беспорядки захлестнут улицы со скоростью лесного пожара; пока хаос не распространился повсюду, членам карательного отряда необходимо покинуть границы города.
Он вышел на край треснувшей плиты перекрытия и выглянул наружу. Люди, казавшиеся сверху крошечными точками, разбегались по улицам. Келл оттолкнул в сторону кусок упавшей облицовки и достал снаряжение для спуска.
В этот момент в наушниках шлема раздалось потрескивание редко используемого основного канала вокса.
Келл замер. Эта частота была известна только членам отряда, и каждый из них понимал, что такой способ связи является крайним средством. Несмотря на сложное кодирование, вокс-канал, в отличие от импульсного передатчика, можно было проследить, и тот факт, что кто-то из отряда решил им воспользоваться, означал, что дело плохо.
После треска сразу раздался голос Койна. Каждое его слово передавалось не только Келлу, но и Тариилу, и Гарантину.
— Миссия провалилась, — сообщил Койн, задыхаясь от бега. Кроме его дыхания, слышались треск болтерной стрельбы и пронзительные вопли. — Подтверждаю: миссия провалилась.
Келл недоверчиво тряхнул головой. Это невозможно. Последнее, что он видел на дисплее прицела, это мерцание радации, когда луч «Лэнса» прикончил цель. Хорус Луперкаль был мертв…
— Разбитое зеркало, — продолжал Койн. — Повторяю: разбитое зеркало.
Закодированная фраза произвела на Келла впечатление физического удара, так что он был вынужден прислониться к осыпающемуся обломку стены. Эти слова могли означать лишь одно — подмена, цель замещена подставным лицом.
В голове взорвался вихрь вопросов: как мог Хорус узнать о том, что они его ждут? Была ли миссия обречена с самого начала, или их предали?
Но воин, которого Келл видел в перекрестье прицела, мог быть только Воителем! Только Хорус, освободитель Дагонета, одетый в свою мантию, мог повторить этот символичный выстрел в небо… Этого не может быть! Не может…
Сомнения и неуверенность на мгновение ослепили его, но быстро угасли. Теперь не время вспоминать произошедшие события. Сначала, что более важно, надо покинуть зону выстрела и перегруппироваться. Келл кивнул своим мыслям. Он решил, что сделает это. Он выведет свою команду из-под удара, а потом разработает новый курс. До тех пор, пока жив хоть один оперативник Официо Ассасинорум, миссия может быть выполнена.
А если в процессе выявится предатель… Он прогнал эту мысль. Надо действовать по порядку. Виндикар подключился к основному каналу.
— Сообщение принято, — передал он. — Пути эвакуации с этого момента считаются рискованными. Направляйтесь к окраинам города и ждите контакта.
Келл пристегнул винтовку и закрепил на спине снаряжение для спуска.
— Соблюдать молчание, — приказал он напоследок и нажал кнопку деактивации вокса.
Близкий взрыв заставил его резко поднять голову, и сенсор маски зафиксировал на границе поля зрения термальное возмущение. По краю визора тотчас выстроились информационные иконки. Транспортное средство, скорее всего, было взорвано в процессе перестрелки. Он только успел удивиться, что нашлись глупцы, отвечающие на стрельбу Астартес, как над головой раздался гул двигателей. Келл сжался в укрытии под частично обвалившейся стеной и увидел, как вокруг башни, сверкая огнями реактивных двигателей, пролетел свинцово-серый самолет — «Грозовая птица» со значками Легиона Сынов Хоруса.
В первое мгновение он испугался, что Астартес уже обнаружили его позицию, но «Грозовая птица», не задерживаясь, понеслась к центру города. Келл посмотрел вверх. В утреннем небе из-за высоких облаков показались хищные серые силуэты других кораблей, и за ними тянулись струи пара, оставшиеся после вхождения в атмосферу. Кого бы ни убил выстрел Келла, воины Воителя намеревались жестоко отомстить.
Убедившись, что «Грозовые птицы» далеко, Келл покинул убежище и подбежал к пробоине в стене. Он прыгнул вниз, и тело, подчиняясь законам притяжения, стало со свистом рассекать воздух. Несколько томительных секунд он смотрел, как улицы мчатся ему навстречу, потом сенсоры в спусковом комплекте развернули крыло-парашют, и плечи вздрогнули от сильного рывка. Полукруг радужной ткани замедлил его падение.
Келл спустился на охваченные ужасом и жестокостью улицы и стал искать выход.
Все палубы «Духа мщения» дрожали от едва сдерживаемого гнева, и десантные катера один за другим с ревом вырывались из пусковых шлюзов. Длинной непрерывной цепочкой они удалялись от боевого корабля и словно огромные хищные птицы приземлялись на поверхность Дагонета, неся в себе неудержимую ярость.
Часть стоявших неподалеку кораблей космического подразделения СПО еще разворачивались в надежде спастись бегством, а другие, подчиняясь силе притяжения, уже падали на свой домашний мир, охваченные пламенем с носа до самой кормы. Артиллеристы «Духа мщения», воспользовавшись преимуществом мегалазера, били по кораблям, лишая их возможности двигаться, но не уничтожая. Крейсеры СПО сгорали в атмосфере на виду у всей планеты, эффектно демонстрируя начало расплаты.
«Дух мщения» и остальные корабли флотилии медленно занимали позиции на орбите Дагонета, постепенно приближаясь к стоянке, где их поджидал корабль Люка Седирэ «Танато». Большая часть штатных десантных катеров «Танато» уже произвела высадку на поверхность, и воины Тринадцатой роты обрушили на город свою безудержную ярость. Привлекательный и беспощадный капитан пользовался любовью среди своих воинов, и в отместку за его гибель они намеревались пролить реки крови.
Огромные обзорные иллюминаторы Двора Луперкаля выходили на носовую часть корабля, и перед ними виднелась изогнутая линия поверхности Дагонета и одиноко стоявший на якоре «Танато». Малогарст, оставив Воителя у окна, пересек стратегиум, направляясь к выходу в коридор. На ходу он негромко отдавал распоряжения группе ротных слуг, которые следовали за ним повсюду, куда бы он ни направлялся. Советник передавал команды Хоруса своим подчиненным, а они, в свою очередь, разносили их по всей флотилии.
Из-за двери появилась тень.
— Советник, — послышалось оттуда.
— Первый капеллан, — отозвался Малогарст.
Его изувеченное, всегда хмурое лицо повернулось к Несущему Слово, и щелчок скрюченных пальцев распустил оставшихся слуг.
— Ты хочешь поговорить со мной, Эреб? Мне докладывали, что ты занят своими… медитациями.
Эреб, казалось, не заметил насмешливого тона, каким был задан вопрос.
— Меня прервали.
— Что же?
Губы Несущего Слово слегка раздвинулись в улыбке.
— Голос из темноты.
Малогарст не успел потребовать более определенного ответа, как Эреб кивнул в сторону Хоруса, наблюдавшего за передвижениями своего флота.
Повелитель Легиона в полном боевом облачении, сверкающем золотом и бронзой, со звериными шкурами хищников, ниспадавшими с его плеч коротким плащом, выглядел величественно. По его скрытому в полумраке лицу изредка пробегали едва заметные блики от информационных дисплеев.
— Я хотел бы задать вопрос Воителю, — сказал вошедший Астартес.
Малогарст не шелохнулся.
— Ты можешь спросить меня.
— Как пожелаешь. — Губы Эреба слегка скривились. — Мы неожиданно оказались на военном положении. Насколько я знаю, мы посетили этот мир, чтобы продемонстрировать свою мощь, и ничего больше.
— Разве ты не слышал? — Малогарст изобразил удивление, радуясь, что на этот раз он знает больше, чем Эреб. — Брату-капитану Седирэ выпала честь представлять Воителя на Дагонете. Но произошло несчастье. Покушение, как я полагаю. Седирэ убит.
Обычно беззаботное лицо Эреба на мгновение накрыла тень.
— Как это произошло?
— В свое время мы это узнаем. На данный момент известно, что заверения о безопасности Дагонета оказались ложью. То ли в результате намеренного обмана, то ли из-за некомпетентности правящих органов Дагонета, но Сын Хоруса лишился жизни. — Малогарст наклонил голову в сторону Воителя. — Хорус потребовал возмездия.
— Значит, аристократы поплатятся жизнью?
— Для начала, — кивнул советник.
Эреб помолчал несколько секунд.
— А почему послали Седирэ?
— Ты ставишь под сомнение приказы Воителя?
— Я только хочу понять…
Эреб умолк, и Малогарст шагнул к Несущему Слово, направляясь к двери в коридор.
— Капеллан, не забывай, что уважаемый брат-капитан был только что хладнокровно убит. Награжденный многими знаками отличия, всеми уважаемый Астартес погиб, и его смерть будет оплакивать не только Тринадцатая рота, но и весь Легион.
Эреб слегка прищурился, не скрывая своих сомнений по поводу описания личности Седирэ. Хотя он, безусловно, был прекрасным воином, многие, и в том числе Несущий Слово, считали его обычным хвастуном. Но, как и в ряде других случаев, капеллан предпочел оставить свое мнение при себе.
— Для Воителя было бы лучше, — продолжал Малогарст, — разобраться в этом деле, не вынося его за рамки Легиона. — Он кивнул сервитору, стоявшему в тени у дверей, и тот стал задвигать высокие створки. — Я уверен, ты одобришь это решение.
В какой-то момент могло показаться, что Эреб намерен возразить, но через секунду он кивнул.
— Конечно, — сказал Эреб. — Я преклоняюсь перед твоей мудростью, советник. Кому, как не тебе, знать о побуждениях Воителя?
Он коротко простился и снова исчез в сумраке коридора.
Они убивали все, что двигалось.
Сыны Хоруса начали со стрельбы по толпе на площади Освобождения. Первые же залпы вызвали панику, и люди топтали и давили друг друга, отчаянно пытаясь попасть на улицы, ведущие от губернаторского дворца.
Многие падали замертво на глазах у Койна, когда в его наушнике прозвучал приказ Келла выбираться из города.
Астартес медленными размеренными шагами шли по площади, держа болтеры у бедра и посылая снаряд за снарядом по бегущим людям. Реактивные болты без труда находили цель, и люди мгновенно погибали не только от разрывов, но и просто от силы удара. А осколки в густой толпе разрывали плоть и кости сразу нескольких жертв. И Койн, хотя и никогда не видел огнеметов, безошибочно узнал характерное шипение и потрескивание огня, а запах горелой плоти был ему знаком и ранее.
Паника стала причиной не меньшего количества смертей, чем выстрелы Астартес. Люди задыхались от животного ужаса и погибали под ногами своих собратьев, стремившихся прорваться к боковым улицам, расходившимся от площади. У некоторых беглецов страх перерастал в безумную ярость, и они в отчаянной попытке проложить себе дорогу применяли собственное оружие.
Койн вел себя в толпе так, как пловец мог бы держаться в бушующем море, и позволял потокам людей увлекать себя то в одну сторону, то в другую. Как только перед ними открылся широкий выход в одну из магистральных улиц, плотность потока уменьшилась и люди побежали. Но первые же беглецы угодили под беглый огонь из орудий «Грозовой птицы», кружившей между зданиями.
Каллидуса потоком отнесло к самому краю улицы, и он обнаружил проход через витрину магазина, разбитую еще в самом начале мятежа. На какое-то время Койн вырвался из стремительного потока беглецов и смог взглянуть на голографическую карту города. Любая из магистральных улиц могла бы вывести каллидуса на окраину города, но по каждой из них небольшими группами навстречу беглецам шли Астартес, хладнокровно истребляя и тех, кто пытался убежать, и тех, кто молил о пощаде.
Спустя несколько секунд Койн выглянул из разбитого окна и увидел, что основная масса людей уже миновала магазин. По улице пробегали только отставшие, а позади них неторопливо, словно на утренней прогулке, шагал одинокий Астартес в серой керамитовой броне. Прицеливаясь на ходу, он отыскивал отдельные фигуры и сбивал их выстрелами.
Поведение Сынов Хоруса нельзя было назвать военной операцией, это было настоящее истребление.
— Это ваша вина!
Раздавшийся голос звенел от страха и ярости.
Койн развернулся и увидел перед собой мужчину в разорванной одежде и с еще сочившейся кровью раной на голове. Он стоял в противоположном углу разрушенного магазина, сверкал глазами и тыкал в сторону Койна дрожащим пальцем. Он явно имел в виду его форму. Серовато-коричневый мундир Сил Планетарной Обороны Дагонета сильно пострадал во время бегства, но все еще оставался частью маскировки, принятой Койном перед началом операции.
Человек пошатываясь пошел вперед, разбрасывая ногами осколки стекла и ничуть не заботясь о производимом шуме.
— Это вы привели их сюда! — Он показал пальцем на улицу. — Это не Хорус! Я не знаю, кто это такие! Почему вы позволили им прийти сюда и убивать нас?
Койн сознавал, что мужчина не имеет ни малейшего представления о том, что происходит; вероятно, он не видел ни выстрела Келла, ни залпа лэнс-излучателя. Он видел только чудовищные смертоносные машины в броне цвета грозовых туч.
— Прекрати орать, — сказал Койн, расстегивая мундир и пытаясь сосредоточиться на внутриполостной кобуре. Он резко выдохнул и мысленно нащупал шов. Оружие было там, но мышцы ассасина были настолько напряжены, что он не мог расслабиться и открыть полость. — Веди себя тихо.
Снаружи возникло какое-то движение. На верхнем уровне здания кто-то был. Возможно, кто-то из смельчаков отряда Капры или обычный житель Дагонета, которому надоело убегать и прятаться, швырнул вниз самодельную зажигалку, которая задела шлем Астартес и ударила в правое плечо. Сын Хоруса остановился и стал сбивать разлившееся по керамиту пламя ударами рукавицы. А затем Койн увидел, как Астартес, несмотря на многочисленные огоньки на броне, резко развернулся и поднял болтер.
Прогремел оглушительный выстрел, и болт сорвал с верхнего уровня фрагмент кирпичной кладки, а вслед за ним на землю, разбрызгивая кровь, тяжело упало тело смельчака.
— Им… им нужен ты! — закричал стоявший в магазине человек, вероятно не сознававший, что происходит снаружи. — Может, надо им тебя выдать?
— Нет. — Койн наконец нащупал пальцами рукоять пистолета, лежавшего в полости над желудком. — Я же тебе сказал…
Камни заскрежетали, рассыпаясь в песок, и воин вдруг показался в дверном проеме разрушенного магазина. Астартес пришлось разбить кусок стены, поскольку для обычного дверного проема он был слишком велик. Бесстрастный визор шлема повернулся в их сторону, и воин шагнул вперед, забросив на плечо ремень болтера. Койн попятился, увидев, что Астартес, расшвыривая на ходу обломки стены, достает свой боевой нож. Этот клинок был чуть меньше короткого меча, и острое лезвие тускло поблескивало.
Каллидус даже не увидел движения, как вдруг получил в грудь жестокий удар рукоятью ножа. Койн услышал хруст костей и, отлетев на пару метров, тяжело рухнул на пол. В каком-то смысле он был даже доволен — маскировка ассасина не пострадала. Если бы Астартес знал, с кем имеет дело, незамедлительно последовал бы смертельный удар. Человек в углу магазина продолжал бессвязно кричать и махать руками. Сын Хоруса, вероятно, решил приберечь боезапас и подошел к нему, сбивая по пути шлемом потолочные светильники. Взмах боевого ножа заставил безумца умолкнуть; его отрезанная голова покатилась по полу, а брошенное тело еще какое-то время судорожно подергивалось.
Койн ухватился за свой пистолет, но сведенные мышцы отказывались выпустить оружие, а боль в сломанных ребрах лишила каллидуса возможности достичь необходимой в этот момент концентрации внимания.
Сын Хоруса перехватил нож за кончик лезвия и уже был готов к броску, но в следующее мгновение загремели выстрелы, и серебряные вспышки на грудной пластине и левом наплечнике брони Астартес отметили точки попадания снарядов.
Перед затуманенным взором Койна пронесся размытый силуэт человека, двигавшегося с непостижимой скоростью, а потом блеснула маска в виде черепа из оружейной стали.
Койн отполз назад и увидел, как Гарантин обогнул Астартес по крутой дуге, потом перекатился через упавший прилавок и прыгнул с упавшей колонны на стену. Во время движения его «Экзекутор» не умолкая выпускал малокалиберные болты, которые со звоном высекали искры из брони огромного Астартес.
Сын Хоруса выпустил из пальцев нож и поднял болтер, имевший более крупный калибр, чем оружие эверсора. Единственное прямое попадание на такой короткой дистанции, какую обеспечивали пределы помещения, было бы смертельным для Гарантина, но, для того чтобы его убить, Астартес следовало сначала попасть в своего противника.
Койн, застонав от боли, немного выдвинул пистолет из полости фальшивой плоти, не переставая наблюдать за тем, как двое воинов изо всех сил стараются прикончить друг друга. В замкнутом пространстве магазина от грохота стрельбы звенело в ушах, а воздух наполнился пороховым дымом и удушливой пылью от разбитой штукатурки. Потом рухнула еще одна колонна, и с верхнего этажа посыпались обломки камней и дерева. Каллидус слышал звериное рычание эверсора, который со скоростью молнии двигался взад и вперед, постоянно ускользая из поля зрения космодесантника, вынуждая его стрелять впустую. Все это время стимулирующие железы и инжекторы насыщали кровь Гарантина целым букетом биохимических снадобий, которые позволяли ему двигаться со скоростью, недоступной даже для Астартес.
Оружие Койна, скользкое от внутренней слизи, наконец было исторгнуто мышцами и упало на пол. Схватив пистолет, каллидус произвел выстрел в направлении серо-стальной громады. Нейрошредер образовал вокруг Сына Хоруса плотное электромагнитное поле, и воин пошатнулся от удара, непроизвольно подняв руку к застежке шлема.
Гарантин с ревом устремился вперед, перепрыгнув через лежавшего у стены Койна.
— Я убил! — орал он, повторяя эти слова так быстро, что выходило «Яубиляубиляубил».
Эверсор превратился в яростный вихрь из когтей и пистолета. Он двигался так быстро, что за ним невозможно было уследить. Гарантин столкнулся с Астартес, выбив из брони сноп искр, и сбил его с ног. Затем он стал стрелять из «Экзекутора» в упор, приставляя дуло к вмятинам от прошлых попаданий, а второй рукой в нейроперчатке отчаянно рвал шлем. Койн слышал, как Астартес, злобно ворча, сопротивлялся, но эверсор, словно ртуть, всякий раз ускользал от ударов.
Наконец броня треснула, Гарантин вцепился в открывшуюся плоть, и из раны брызнула струя темной крови. Астартес, чей болтер был уже разряжен, продолжал толкать и бить эверсора кулаками, но, если импульсы боли и достигали мозга Гарантина, смесь возбуждающих и болеутоляющих средств их мгновенно заглушала.
Астартес, испустив хриплый стон, упал на спину и замер. Гарантин с хриплым смехом схватил упавший боевой нож, приставил его к точке соединения пластин брони и надавил всем своим весом. Клинок пробил искрящие кабели, усиленные мышечные ткани и рассек кость.
Примерно через минуту Гарантин рухнул на пол, еще дрожа от последствий действия химических возбудителей.
— Т-так… — прохрипел он, стараясь дышать ровнее. — Т-так вот что значит уб-бить одного из них… — Он широко усмехнулся под клыкастой маской. — Мне понравилось.
Каллидус поднялся:
— Надо уходить, пока здесь не появились его собратья.
— А ты… не собираешься поблагодарить меня за спасение жизни, оборотень?
Лежавший Астартес, движимый последним всплеском боевой ярости, внезапно рванулся вперед. Нейрошредер все еще был у Койна в руке, и ассасин выпустил в голову космодесантника полный залп. Разряд мгновенно уничтожил остатки нервных связей мозга, и наступила смерть.
Воин рухнул и больше не шевелился. Койн искоса взглянул на Гарантина:
— Спасибо.
