Глава 14
ПРИБЫТИЕ
ДАЙ МНЕ ВЗГЛЯНУТЬ НА ТЕБЯ
ВЕРНЫЙ ВЫСТРЕЛ
Рассвет уже близился, когда катер класса «Голубь» развернул крылья в темном холодном небе. Судно выполнило зигзагообразный поворот, пролетело над пустошью и приземлилось на единственной сохранившейся взлетно-посадочной полосе. Из-под шасси полетели искры и камешки, крылья изменили угол наклона, чтобы погасить инерцию, а затем вспомогательные двигатели затихли, и «Елена», вздрогнув, остановилась.
В темном порту Дагонета шаттл стал единственным источником освещения, и лучи бортовых огней упали на пятна обгоревшего и растрескавшегося феррокрита. Окрестности поблескивали каплями влаги, оставленными прошедшим несколько часов назад дождем.
Навстречу вновь прибывшим из темных зданий космопорта никто не вышел. Если там и был кто-то, они не давали о себе знать, надеясь, что их никто не заметит.
Пилот и его помощник в рубке переглянулись. Следуя приказу оперативника, они до приземления не делали попыток установить связь с диспетчерской службой порта Дагонета, но оба полагали, что нарушение воздушного пространства привлечет внимание Сил Планетарной Обороны.
Ничего подобного не произошло. Когда «Елена» спустилась на орбиту, тоже не последовало никаких вызовов. В небе над Дагонетом было полно обломков, свидетельствующих о недавних военных действиях, и экипажу в рубке потребовалось все его искусство, чтобы уберечься от столкновения с массивными фрагментами, целыми модулями разгромленных космических станций или корпусами пробитых насквозь крейсеров, в которых еще догорали остатки плазмы. В случае обнаружения любого неповрежденного судна оперативник неизменно давал приказ обойти его стороной.
«Елена» приблизилась к Дагонету, насколько это было возможно, а затем выпустила шаттл. Перед приземлением экипаж смог оценить масштаб разрушений. Районы, где, согласно карте, стояли города, превратились в дымящиеся кратеры, еще светившиеся после ядерной бомбардировки; остальные поселения просто выглядели покинутыми своими жителями. Даже здесь, в непосредственной близости от столицы, царила полная тишина, словно вся планета затаила дыхание.
— Ты же видел, насколько все разрушено, — сказал пилот своему коллеге, наблюдая, как тот переключается с одного вокс-канала на другой. — Весь этот пепел и пыль в атмосфере способны рассеять любые сигналы. А может, они просто отключили всю широковещательную связь на планете.
Второй пилот рассеянно кивнул:
— Передача информации по проводам куда надежнее. Они могли воспользоваться телеграфом.
Прежде чем его товарищ успел ответить, дверь позади открылась, и в проеме показался человек, называющий себя Гиссосом.
— Погасите огни, — приказал он. — Не стоит привлекать ненужного внимания.
— Есть, сэр.
Второй пилот выполнил приказ, и бортовые огни погасли.
Командир экипажа внимательно посмотрел на оперативника. О нем говорили как о строгом человеке, строгом, но справедливом, а не придирчивом, вроде тех начальников, с которыми он был знаком. Но подтвердить или опровергнуть описание пассажира он так и не смог. За все время перелета от флотилии Эврота до Дагонета Гиссос был замкнут и холоден, а в тех редких случаях, когда с кем-то разговаривал, держался очень напряженно.
— Как будете двигаться дальше, оперативник?
— Опустите грузовой трап, — последовал ответ.
И снова второй пилот коротко кивнул и выполнил приказ. Площадка грузового лифта медленно отделилась от днища корабля и опустилась к земле. На ней уже стоял заправленный и готовый к полету гравицикл.
— Вопрос, — произнес Гиссос, оборачиваясь и окидывая рубку внимательным взглядом. — На этом корабле имеется когитатор; он может самостоятельно вывести шаттл на орбиту?
— Может, — ответил пилот, не понимая, к чему такие подробности. — Но такой вариант не рекомендуется использовать. Только для экстренных случаев.
— Насколько экстренных?
— Ну, — протянул пилот, глядя в потолок, — если члены экипажа недееспособны или…
— Мертвы?
Руки Гиссоса взметнулись в стороны, пальцы сошлись вместе, образовав острие, и одновременно пронзили мягкие ткани шеи у каждого из пилотов. Ни один из них не успел даже вскрикнуть, из разрушенной гортани вырвались только сдавленные булькающие звуки.
Из разорванных шей хлынула кровь, и Гиссос, недовольно поморщившись, отвернул головы, чтобы кровь не попала на одежду. Оба пилота умерли, глядя, как их кровь заливает приборные панели и щитки.
Некоторое время Копье стоял, погрузив руки в раны на шеях людей, и ощущал покалывание на кончиках пальцев, где сосредоточились крошечные рты демонической оболочки. Они с жадностью набросились на щедрое угощение. Демоническая составляющая выпила почти всю жидкость, а остальное стало медленно просачиваться сквозь решетки под креслами пилотов.
Наконец Копье убедился, что демоническая оболочка снова погрузилась в состояние покоя, зашел в соседнюю каюту, чтобы привести себя в порядок, и затем спустился к грузовому трапу. Он не стал беспокоиться ни о дыхательной маске, ни об очках, а сразу сел в седло гравицикла. Маленькая приземистая машина, изготовленная из прочного сплава, была снабжена крыльями и стабилизаторами, позволявшими поворачивать под любым углом. Блок управления отреагировал на вес пассажира включением турбинного двигателя.
Копье наклонился вперед и посмотрел на прикрытый щитком дисплей с картой окрестного района. Цепочка меток тянулась от космопорта в пустыню по линии бывшего судоходного канала, давно превратившегося в занесенное пылью и песком сухое русло. Конечная цель, указанная войд-бароном, мерцала в самом конце линии голубым огоньком — древняя промежуточная пристань, заброшенная после изменения климата. Там, в целости и сохранности, находился Патент.
Убийца в предвкушении громко рассмеялся и нажал ручку газа, так что двигатель отозвался пронзительным воем.
Надо отдать должное инфоциту, он отыскал отличное укрытие. Тариил выбрал для него пустую водонапорную башню на крыше многоквартирного дома в полутора километрах от площади. И именно по этой причине Келл отверг этот вариант и отправился на поиски другого. Не потому, что он не доверял ванусу. Просто, если место, откуда он будет стрелять, известно двоим, риск возрастает в геометрической прогрессии. В случае ареста и пыток Тариил не сможет выдать того, о чем ему неизвестно.
Кроме того, в нем заговорила профессиональная гордость. Водонапорная башня была слишком очевидным местом для укрытия. Это слишком легко. И если так считал Келл, эти же мысли могли прийти в голову любому офицеру СПО, и на площади мгновенно появятся снайперы противника.
Виндикар отыскал свою позицию перед самым рассветом. Тоже многоквартирный блок, но гораздо дальше от мраморной аллеи, окружавшей дворец губернатора. Насколько смог определить Келл, в здание примерно посредине врезался подбитый истребитель. Верхние этажи башни почернели от вызванного взрывом пожара, и Келлу пришлось карабкаться вверх через завалы обломков, в которых попадались фрагменты крыльев и фюзеляжа. Наконец он добрался до хвостовой части, погребенной в лифтовой шахте, словно точно брошенный дротик в центре мишени.
В том месте, где произошло столкновение, отсутствовал кусок стены и перекрытий, словно часть дома была откушена гигантскими челюстями. Келл обогнул зияющую брешь, протянувшуюся вниз на пятьдесят или более этажей, и продолжил подъем. На поврежденных пламенем этажах пахло сгоревшим пластиком и плотью, зато толстый слой липкой гари, покрывавшей поверхности, был тусклым — идеальный фон для того, чтобы силуэт Келла стал еще более незаметным. Наилучшее место он отыскал в комнате, где прежде располагалась коммунальная прачечная, и там между двумя обгоревшими стульями повесил хамеолиновую накидку. Этот барьер в сочетании с матовым облегающим комбинезоном делал стрелка почти невидимым.
Большим пальцем снайпер нажал кнопку на перчатке. Скрытый в его жилете импульсный передатчик послал сигнал, который длился не более пикосекунды. Через мгновение он принял подобный импульс, который зажег одну из иконок на визоре шлема. Таким образом Тариил известил его о том, что занял позицию где-то в башнях западного делового района. Затем сигналы готовности поступили от Койна и Гарантина.
Две иконки остались темными. В отсутствие Йоты они не могли рассчитывать на телепатическое прикрытие; если Сыны Хоруса решат прибегнуть к помощи псайкера, они об этом не узнают… Но прежде, насколько это было известно, Легион Воителя не использовал подобные приемы, и разведка Ассасинорума не сообщала о том, что что-то изменилось к настоящему моменту. Конечно, это был риск, но Келл пошел на него сознательно.
А Соалм… Дженникер. Отравительница круга Вененум должна была организовать прикрытие для отхода карательного отряда. Взрыв нескольких отравляющих зарядов кратковременного действия вызвал бы панику среди населения города и наводнил дороги толпами перепуганных жителей, что помешало бы передвижениям Астартес. Но теперь придется обойтись без отвлекающего маневра — и по этому поводу Келл испытывал противоречивые чувства. Он почти радовался, зная, что ее здесь не будет, что ей ничего не угрожает, если что-то пойдет не так.
Эта мысль отозвалась в его груди сильным эхом, и неожиданный всплеск эмоций изумил Келла. Он вспомнил ее взгляд, когда она вошла в комнату в поместье круга Вененум — холодный и неприязненный. Точно такой же, как тогда, когда он сказал ей, что принимает предложение отомстить за гибель отца и матери. Только в тот день в ее глазах было еще и сожаление. Вероятно, за прошедшие годы она утратила способность к состраданию.
А он, хотя и напрасно, как понял сейчас, надеялся, что она примет сделанный им выбор. Убийство родителей постоянно жгло его мысли раскаленным железом, вызывая жестокое желание отомстить, хотя в то время он еще даже не смог бы этого объяснить. Но сделанного нельзя было изменить, как нельзя было оставить такой поступок без ответа.
А потом, когда месть осуществилась, после всех смертей, которые для этого потребовались… Отец и мать были все так же мертвы, но он отомстил, а ценой стала привязанность единственного существа, к которому он был неравнодушен. Келл всегда был уверен, что поступил бы точно так же, если бы ему снова представился такой шанс. Но после того, как он посмотрел в глаза сестре, эта уверенность пошла прахом.
Поначалу было легко злиться на нее и обвинять в том, что она отвернулась от него, что отказалась от родового имени. Но со временем гнев стал остывать и превращаться в нечто иное. Только сейчас Келл начал понимать, что гнев перегорел и осталось сожаление.
Подул легкий ветерок, и Келл постарался избавиться от непрошеных мыслей. Он сосредоточился на предстоящей миссии, еще раз осмотрел укрытие и на расстоянии вытянутой руки разложил все, что могло потребоваться. Затем он обошел прилегающие коридоры и лестницы и установил там по паре мин-ловушек, чтобы не опасаться нападения с тыла. Свой пистолет он положил так, чтобы в любой момент дотянуться до него.
И только тогда он снял с ремня длинноствольный «Экзитус». Один из преподавателей круга рассказал ему о японцах, нации неустрашимых воинов Древней Терры. Эта люди, обнажив меч, не убирали его в ножны до тех пор, пока лезвие не обагрится кровью. Основная мысль этой истории запала в душу Келла. Негоже закрывать такое великолепное оружие, как его винтовка, пока она не отнимет чью-то жизнь.
Он уселся на выбранном месте и при помощи обычных упражнений и медитации попытался расслабиться и подготовиться физически, но это оказалось нелегко. В голову лезли мысли, не относящиеся к миссии или, вернее, с ней не связанные. Он нахмурился и стал работать с винтовкой — вводить координаты с привязкой к окружающим ориентирам и проверять линии прицеливания.
За время, проведенное в лагере повстанцев Капры, он выверил оружие, и теперь винтовка стала практически продолжением его тела.
Микроскопические сенсоры на стволе «Экзитуса» передавали информацию прямо в его шлем, обеспечивая детальные сведения обо всех изменениях в атмосфере и влиянии ветра. Для большей устойчивости он развернул опорную двуногу.
Келл положился на свою тренированность, чтобы определить наилучшую дистанцию, степень падения пули на требуемом расстоянии, эффект Кориолиса, возможность отклонения из-за сохранившейся после дождя влажности воздуха и десятки других вероятностей. Затем осторожно активировал связь между своим импульсным передатчиком и лэнс-излучателем. Спустя мгновение на визоре загорелась новая иконка: лэнс-излучатель готов.
Он наклонился к прицелу. Изображение на дисплее стало резче и отчетливее. Линия прицеливания тянулась от многоквартирного дома поверх обломка памятника, через коридор, пробитый снарядом в здании административного учреждения, дальше и дальше, до открытого пространства, которое местные жители называли площадью Освобождения. Это именно здесь Хорус Луперкаль на заре Великого Крестового Похода убил жестокого короля-жреца, правление которого жители Дагонета вспоминали как один из самых мрачных периодов истории планеты. Здесь он произвел единственный выстрел и вселил такой ужас в приспешников тирана, что они тотчас сложили оружие и сдались.
В поле зрения снайпера попал одинокий силуэт, слегка размытый из-за движения воздуха на расстоянии более километра. Мужчина средних лет в форме командира СПО. Как только он обернулся в сторону Келла, его губы задвигались, и устройство для чтения по губам автоматически передало на визор текст: «Он уже идет, Келл. Осталось недолго».
Виндикар едва заметно кивнул и использовал фигуру Койна для окончательной настройки прицела. Затем замаскированный каллидус прошел дальше и пропал из виду, и Келлу осталось только смотреть на пустую поверхность молочно-белого мрамора.
Песчаная буря скрывала ее приближение лучше любого камуфляжа. Йота шла вперед, радуясь толчкам и рывкам, покачивающим ее тело, и шуршанию песчинок по металлической поверхности шлема, застревавших в пазах крепления анимус спекулум.
Кулексус смотрела на окружающий мир через сапфировый глаз своего оружия и пульсирование жизни воспринимала как легкий холодок на периферии мозга. Люди попадали в сектор поражения, и она незаметно следила за ними, но каждый ощущал ее внимание, даже не сознавая этого. Прохожие непроизвольно вздрагивали и плотнее кутались в плащи, защищавшие от песчаной бури, а потом ускоряли шаг, стараясь быстрее попасть в светлое и теплое помещение, где они считали себя в безопасности. Они чувствовали ее, хотя воспринимали не как человека, а как нависшую над ними зловещую тень. Дети под ее тяжелым сверкающим взглядом сразу начинали плакать, но сами не могли понять почему. Когда она проходила мимо палаток, где спали люди, она слышала, как они бормочут и стонут; она шла через их сновидения темной грозовой тучей, затемняющей сознание, а потом исчезающей за горизонтом.
Душа парии — или ее отсутствие — заставляла людей отворачиваться и отводить взгляды от тех сумрачных мест, где она проходила. Это облегчало ей задачу, и вскоре Йота вошла в святилище, никого при этом не потревожив. Она забралась на давно неиспользуемые подкрановые пути, поднялась в кабину, но остановилась только на покрытой ржавчиной стреле. Старые кабели под порывами ветра негромко пели нестройным хором.
Отсюда ей был прекрасно виден застрявший на суше корабль, который находился в центре поселения. Любые тропинки, какие только здесь имелись, расходились отсюда, и Йота уже заметила припаркованный скиммер, накрытый куском брезента. Последний раз она видела этот транспорт в убежище Капры. Она устроилась поудобнее и стала ждать.
Спустя некоторое время задвижка люка открылась, и Йота спустилась, насколько позволяла стрела, чтобы лучше видеть.
В поле зрения попали четверо вооруженных мужчин, двое из которых несли небольшой металлический контейнер. Следом за ними показались вененум и пожилая аристократка, которая так странно говорила об Императоре. Сенсоры ауспика в шлеме Йоты уловили разговор, так что она могла их слушать.
Соалм, протянув руку, погладила крышку контейнера, и, хотя ее голова была прикрыта капюшоном, Йота уловила в ее взгляде возбужденный блеск.
— У нас есть небольшой корабль, — говорила она. — Я возьму Патент на борт… Но потом…
Она повернула голову, и окончание фразы унесло ветром.
Пожилая женщина, аристократка Синоп, кивнула:
— Император защитит. Ты должна отыскать барона Эврота и вернуть книгу ему. — Она вздохнула. — Должна признать, он не самый преданный из наших последователей, но он найдет способ ускользнуть из Таэбианского сектора. Со временем придут другие верующие, и они возьмут на себя служение реликвии.
— А до того момента я буду ее охранять.
Соалм снова посмотрела на контейнер, и Йоте стало интересно, о чем они говорят. Содержимое металлического ящика явно имело ценность, не соответствующую внешнему виду поцарапанного и потертого контейнера. В голосе Соалм звучало почти благоговение.
Синоп дотронулась до руки своей спутницы:
— А как же твои товарищи?
Йота нахмурилась под ухмыляющейся серебряной маской своего шлема. Кулексус не могла отрицать, что не очень хорошо разбиралась в мотивах поведения людей, но когда речь шла о предательстве, она это прекрасно понимала. Сильным толчком ног она сбросила свое тело с проржавевшей стрелы, металл пронзительно скрипнул, а Йота, описав сальто назад, приземлилась точно перед четверкой солдат. У них имелось оружие, но ее игломет уже был приставлен к виску Синоп. Она верно рассчитала, что пожилая женщина была самой ценной целью в этой группе.
Соалм приказала солдатам опустить оружие, а сама шагнула вперед.
— Ты следила за мной.
— Опять, — кивнув, подтвердила Йота. — Ты ставишь под угрозу нашу миссию на Дагонете. Это недопустимо.
Боковым зрением кулексус заметила, что Соалм сильно побледнела, и затем все ее внимание сосредоточилось на протовирусе.
— Возвращайся к Эристиду, — заявила отравительница. — Скажи ему, что я ушла. Или умерла. Мне все равно.
Йота слегка склонила голову набок.
— Он твой брат. — Она проигнорировала взгляд шокированной Соалм. — Это имеет значение для него.
— Я забираю «Ультио», — не сдавалась Соалм. — Вы, если хотите, можете остаться и принять участие в коллективном самоубийстве, но у меня другое призвание.
Ее взгляд на мгновение метнулся к контейнеру.
— Хорус приближается, — сказала Йота, заставив кого-то из солдат изумленно ахнуть. — И мы нужны здесь. Шанс нанести удар по Воителю может больше никогда не представиться. Что такого ценного может быть в этой железной коробке, что ты отказываешься от миссии?
— Я не надеюсь, что ты поймешь, — ответила Соалм. — Ты пария, ты рождена без души. Тебе нечего отдать вере.
— Без души… — повторила Синоп, подавшись вперед. — Разве такое бывает?
— В этом контейнере содержится частица неоспоримой божественности Императора, — продолжала Соалм, сверкая глазами. — И я ценой своей жизни буду защищать ее от любых разрушительных сил! Йота, я верю всей своей душой и сердцем! И клянусь в этом именем живущего Бога-Императора Человечества!
— Твоя вера бессмысленна, — возразила Йота, утомленная нерациональными высказываниями. — Важно лишь то, что реально, а твои слова и твоя религия эфемерны.
— Ты так считаешь? — Синоп, подняв перед собой руку, бесстрашно шагнула навстречу кулексус. — Ты никогда не встречала никого, кто был бы значительнее тебя? Никогда не задумывалась над смыслом своего существования? — Она осмелилась дотронуться до металлической маски-черепа. — Посмотри мне в глаза и скажи, что это так. Прошу тебя, дитя, дай мне на тебя посмотреть.
Где-то вдали раздался вой двигателя гравицикла, но Йота не обратила на это внимания. Вместо этого, повинуясь непонятно откуда взявшемуся импульсу, она подняла руку и нажала на застежку, позволяющую снять шлем с головы и откинуть на спину. Открыв лицо навстречу ветру и песку, она повернулось к Синоп.
— Вот и я. — В ее голове давно назрел вопрос. — Скажи, Соалм права? Ты можешь определить, есть у меня душа или нет?
Рука Синоп взметнулась ко рту.
— Я… я не знаю. Но я верю, что Бог-Император в своей бесконечной мудрости знает ответ.
Глаза Йоты угрожающе прищурились.
— Никакая вера не спасет тебя от смерти.
Корабль, окутанный грозным безмолвием, вышел из варпа.
Словно взлетевший дракон, он поднялся над краем самой большой из лун Дагонета и, рассекая вакуум, двинулся вперед, к охваченным войной небесам. Обломки и трупы, лишенные жизни карающим поцелуем космоса, отскакивали от отвесных обводов его носа, а в артиллерийских гнездах, навстречу проплывающему внизу миру, поворачивались орудийные батареи. Затем отошли в сторону массивные стальные пластины герметичных люков, открыв взлетно-посадочные палубы, где в пусковых установках замерли десантные «Грозовые птицы» и истребители класса «Ворон». Из люков в носовой части показались ракетные установки.
Те немногие корабли, что еще были на орбите, не осмеливались оставаться на той же высоте и уносились с предельной скоростью, какую только могли обеспечить их двигатели. Оказавшись на безопасном расстоянии, они отправляли раболепные почтительные послания, в которых почти умоляли завоевателей принять заверения в преданности и сохранить им жизнь. Только одно судно не продемонстрировало должного почтения и страха — быстроходный катер с символикой вольного торговца на корпусе, чей экипаж, объятый ужасом, рвался в открытый космос.
Как человек, готовясь к трудовому дню, разминается и машет руками, так и боевой корабль выпустил короткий лучевой залп и уничтожил катер. И это было проделано неспешно, почти мимоходом.
Огромный корабль прошел между планетой и солнцем, отбрасывая на поверхность непроницаемую мрачную тень. И когда с рассветом взоры людей обратились к небу, он угрожающей громадой неподвижно завис на геостационарной орбите над самой столицей.
Все имеющиеся на судне орудия были готовы к бою и нацелены на поверхность планеты — комплекты торпед с боеголовками, способные одним залпом уничтожить целые континенты, силовые пушки, которые могли испарить океаны, кинетические орудия, своими снарядами разрушающие самые крепкие горы. И это была только боевая мощь самого корабля; на своем борту он нес целую флотилию вспомогательных судов — эскадрильи истребителей и бомбардировщиков, готовые в любой момент с воем ворваться в атмосферу планеты в струях ослепительно-белого пламени. Эти стремительные вестники смерти могли сровнять с землей города и истребить целые народы.
И наконец, на корабле имелась еще и армия. Многочисленные бригады генетически усовершенствованных воинов, сотни Адептус Астартес, одетых в силовую керамитовую броню, вооруженных болтерами и цепными мечами, силовыми клинками и огнеметами, переносными ракетными установками и автопушками. Толпы этих солдат собрались на палубах, готовые по первому слову высадиться на планету в десантных капсулах, тогда как другие — меньшая, но не менее опасная часть — окружили своего верховного повелителя и командира в корабельном телепортарии.
Этот корабль продемонстрировал военную угрозу такой силы, с какой жители планеты не сталкивались ни разу за всю свою историю. И он был только первым. Остальная флотилия была на подходе.
Таким был визит, которого Дагонет удостоился от Сынов Хоруса, — кончик лезвия меча, выкованного из шока и трепета.
Далеко внизу, на белом мраморе площади Освобождения, толпами жителей, только что осмелившихся выйти на улицы после вчерашнего затмения, овладело благоговейное молчание. Тишина распространялась волнами от центра площади и вскоре захлестнула весь город, включая магистрали с остановившимися машинами. Тишина просачивалась на дисплеи, установленные на каждом перекрестке, транслировалась камерами наблюдения, парящими над дворцом губернатора, выплескивалась из потрескивающих громкоговорителей, подключенных к общественной сети.
Безмолвие плотно окутало весь мир, и планета, затаив дыхание, смотрела в небо, ожидая появления своего избавителя, которому уже принесла присягу верности. Своего бога войны.
У Соалм задрожали руки, но она не понимала, чем объясняется такая реакция. Душевное волнение, вызванное созерцанием Патента, бурлило и кипело в груди, как будто там разбушевался яростный ураган. Но было и еще что-то. Резкие слова Йоты об Эристиде застали ее врасплох и направили ее мысли в том направлении, о котором она хотела забыть. Она тряхнула головой; сейчас никак нельзя снова сбиться с пути. Связь, существовавшая между Дженникер и ее братом, была оборвана давным-давно, и бессмысленно пытаться ее восстановить. Соалм потянулась к внутренним потайным карманам под дорожным плащом и нащупала кончики отравляющих шнуров. Она не знала, применит ли Йота силу, если она откажется выполнять приказы Ассасинорума. Соалм была уверена, что Бог-Император ее простит, но брат — никогда.
Напряженность момента нарушили два человека, появившиеся из-за пелены песчаной бури со стороны высохшего русла. В уверенно шагавшей враскачку фигуре она узнала Троса, а рядом с ним шел темнокожий человек. Ветер растрепал седые пряди волос, и они извивались вокруг его головы, словно светлые змеи. Незнакомец был без маски и защитных очков, но казалось, что секущие струи песка его ничуть не беспокоят.
Синоп шагнула им навстречу, и Соалм краем глаза заметила, как напряглась ее солдаты. Они не могли понять, в какую сторону направить оружие.
Из горла Йоты вырвался непонятный звук, рука поднялась к глазам, и Соалм показалось, что она заметила на ее лице гримасу боли.
— Кто это? — спросила Синоп.
— Он вышел прямо из бури, — ответил Трос, напрягая голос, чтобы его все могли услышать. За узкими окнами и у входов в палатки уже показались лица людей, привлеченных громкими разговорами. — Это Гиссос. Его прислал войд-барон.
Темнокожий человек низко поклонился.
— А вы, наверное, леди Астрид Синоп, — звучным и уверенным голосом произнес он. — Мой господин будет рад услышать, что вы в добром здравии. Когда до нас дошли вести с Дагонета, мы опасались худшего.
— Тебя прислал… Эврот?
Синоп не могла скрыть своего удивления.
— За Патентом, — сказал Гиссос. Он поднял руку и разжал пальцы. На ладони лежало массивное кольцо из золота и изумрудов — печатка. — Он дал мне это, чтобы вы знали, что я исполняю его приказ.
Трос взял у него кольцо и передал Синоп, а та в свою очередь прижала к печатке, надетой на палец. Соалм заметила вспышку света, и два кольца точно сошлись друг с другом.
— Все верно, — с оттенком сомнения произнесла аристократка, словно все еще не могла ему поверить.
Йота отвернулась и слегка покачнулась. Соалм взглянула в ее сторону, и до нее донесся судорожный вздох. Вененум ощутила странное потрескивание в воздухе, словно он был насыщен статическим электричеством, только почему-то холодным.
Гиссос развел руками:
— Вы позволите? Меня ждет транспорт, и время на исходе.
— А какой транспорт? — спросил Трос. — У нас здесь дети. Вы могли бы…
— Трос, — прервала его Синоп. — Мы не должны…
— Ну конечно, — быстро откликнулся Гиссос. — Только побыстрее. Патент представляет большую ценность, чем жизнь любого из нас.
Но что-то было не так.
— И ты здесь в такое время? — Соалм задала вопрос, едва он успел оформиться в ее мозгу. — Почему не прилетел вчера или неделю назад? Твое прибытие весьма своевременно.
Гиссос улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
— Кто способен постичь пути Бога-Императора? Я здесь, потому что Он так захотел. — В его глазах блеснул холод. — А кто ты? — Взгляд Гиссоса стал еще более жестким, когда он посмотрел мимо Соалм на стоявшую поодаль Йоту, дрожавшую всем телом. — Кто вы? — снова спросил он уже требовательным тоном.
Йота повернулась и издала такой жуткий вопль, что у Соалм заледенела кровь. Лицо кулексус пересекали струйки крови, сочившейся из уголков глаз. Смахнув кровь, она вскинула закрепленный на предплечье игломет и прицелилась в Гиссоса. Второй рукой она сорвала с шеи ожерелье с устройством, которое регулировало ее пси-ауру.
В теплом предрассветном воздухе вдруг стала распространяться волна неизвестно откуда взявшегося арктического холода. Все ощутили его удар, все покачнулись — все, кроме Гиссоса.
— Эта шлюха — пария! — воскликнул он, уже не скрывая ярости. — Значит, придется потрудиться.
У ног Соалм песок покрылся льдом, а затем она увидела, как лицо посланца раскрылось, словно механизм, собранный из плоти и крови. Внутри оказались только пылающие черные глаза и ряды зубов в открытой пасти.
Ярость вспыхнула с силой сверхновой звезды, и Копье позволил ей заполнить свое существо. Его мозг кипел от гнева и разочарования: в этой миссии с самого начала все шло не по плану. На каждой стадии его поджидало новое испытание, или, вернее, насмешка равнодушной Вселенной, бросавшей ему под ноги одно препятствие за другим.
Сначала прерванный ритуал очищения и его неспособность избавиться от последних обломков тошнотворной морали Сабрата; затем обнаружение поддельного Патента и раскрытие смешного маленького секрета постыдного идолопоклонничества Эврота. И теперь, когда он наконец нашел его, на пути к цели толпятся эти набожные идиоты. Он знал, что подлинный Патент здесь, он ощущал его присутствие в ничем не примечательном железном ящике, и эти людишки еще пытаются помешать ему забрать добычу.
Копье хотел, чтобы все прошло без лишних сложностей. Приехать, взять то, что ему было нужно, и уйти, потратив как можно меньше времени и без излишнего кровопролития. Но, казалось, у судьбы другие планы. Кроме того, шкура демона изнывала от скуки. Убийство в шаттле было поспешным и необходимым. Демонической сущности хотелось развлечься.
В любом случае его к этому вынудили, и, если говорить откровенно, такой поворот событий не слишком огорчил Копье. Он был так увлечен поисками «Патента на торговлю» и его содержимого, что поначалу не обратил внимания на мрачное давление, ощущаемое уголком мозга. Лишь потом он сосредоточился на нем и все понял. Кто мог предположить, что на Дагонете отыщется такое отвратительное существо, как пси-пария? Или она принимает участие в охране книги? Не важно, он все равно ее убьет.
Незаметно для окружающих смертных аура ледяного негатива псайкера окутала неистово бурлящий эфемерный поток, который связывал демоническое существо — и Копье как его неизменную составляющую — с псионическим волнением варпа.
И тогда он понял, что эта встреча не была случайным совпадением. Эта девчонка создана людьми — выращена в резервуаре и модифицирована, чтобы стать пространственно-временным каналом, телепатическим вакуумом в человеческом облике. Парией. Ассасином.
Нуль-аура девчонки охватила его, и демонической оболочке не понравилось ее прикосновение. Она съежилась и стала покалывать его изнутри, заставляя разделять страдания, вызванные ментальным ударом псайкера. Демоническое существо отказывалось сохранять облик Гиссоса, оно дрожало и извивалось, требуя освобождения. Почти безукоризненное воплощение Копья в оперативника Эврота стало расплываться и рассыпаться, и в конце концов, не в силах унять свой гнев, он решил не сопротивляться.
Поверхностный слой, изображавший человеческую плоть, сморщился и превратился в ярко-красные выпуклые узлы мышц и вибрирующую лоснящуюся плоть. Форма на его плечах и спине растянулась до предела, а затем не выдержала и расползлась. На плечах поднялись изогнутые шипы, а по всей длине рук появились костяные лезвия, острые, словно отточенные клинки. Выросшие когти проткнули подошвы ботинок и погрузились в песок, из угрожающе разверстой пасти блеснули клыки.
Он услышал вопли и крики окружающих, грохот выстрелов и стук бросаемых ножей. О, он прекрасно знал эту музыку.
Копье позволил развеяться остаткам образа Гиссоса и решил воспользоваться живыми орудиями демонической сущности, что пришлось по нраву связанному с ним порождению варпа.
Первым он убил одного из солдат, того, кто держал в руках стаббер. Костяные лезвия, появившиеся на руке Копья, рассекли человека надвое и извергли потоки крови и внутренней жидкости из брюшной полости.
Глаза заволокло красной пеленой. Где-то рядом в хоре пронзительных женских голосов слышался крик парии, но он не беспокоился. Сейчас он доберется и до нее.
Справа вставало солнце, и Келл понял это, заметив холодное сияние, заливающее площадь. Он переключил шкалу прицела на меньшее увеличение и стал наблюдать, как линия теней отступает по мраморным плитам. В утренних лучах поблескивали невидимые кристаллы — эффект, получившийся из-за примеси мельчайших частиц, принесенных из далекой пустыни, где прошла песчаная буря. Показатель влажности окружающей среды начал снижаться, и внутренние устройства «Экзитуса» автоматически отреагировали на изменения и подогрели зарядную камеру на несколько долей градуса, чтобы единственная заряженная пуля в патроннике оставалась в идеальном предстартовом состоянии.
Шум толпы настиг его даже на высоте наблюдательного пункта. Сначала послышался ровный постоянный гул, и он напомнил ему о спокойных морских волнах Такстеда, размеренно набегавших на берега из черного ила и темных скал. Он поморщился под маской и прогнал эту мысль: сейчас не время отвлекаться на бессмысленные воспоминания.
Осторожно, чтобы ни на миллиметр не сдвинуть настройки, он перевел оружие в режим боевой обстановки. Индикаторные руны, идущие вертикально по краю прицельного дисплея, проинформировали его, что оружие готово. Теперь Келлу осталось только дождаться появления цели.
Он сдержал желание взглянуть на небо. Его противник вот-вот должен прибыть.
В километре к западу Тариил облизнул пересохшие губы и постучал по изогнутой клавиатуре на руке, удрученно отметив при этом, что ладони стали совершенно мокрыми. Его дыхание толчками вырывалось из груди, и он с трудом заставил себя успокоиться до такого состояния, чтобы не дергаться от излишка адреналина.
Он сделал глубокий вдох, ощущая привкус озона и пыли. Коридоры административной башни были усыпаны бумагами, вывалившимися из брошенных в спешке папок. После первых же выстрелов, означавших начало мятежа, бесчисленные ячейки рабочих мест быстро опустели. Здесь никого не было с тех пор, как аристократы вынудили губернатора порвать с Террой; мужчины и женщины, когда-то суетившиеся в этом здании, или вышли на улицы, чтобы приветствовать новую власть, или были убиты. Поначалу казалось, что в безлюдных холлах и переходах слышится эхо их голосов, но со временем Тариил убедился, что башня была таким же пустым сосудом, как и многие из нововведений Империума на Дагонете. Выпотрошена и забыта в стремлении поскорее отречься от Императора и приветствовать его непокорного сына.
Тариил присел на корточки рядом с лэнс-излучателем и дотронулся пальцем до его цилиндрического кожуха. Занимаемая им площадь почти равнялась площади самого здания, и было нелегко собрать его здесь, не привлекая внимания. Но в конце концов все компоненты, привезенные в грузовом отсеке «Ультио», как и было обещано его создателями Механикум, благополучно заняли свое место. Теперь орудие было готово, и Тариил, касаясь его корпуса, ощущал легкую вибрацию генератора мощности, поддерживающего все устройства в рабочем состоянии. Убедившись, что с оружием все в порядке, Тариил пригнулся еще ниже и пробрался к дальним окнам, выходящим на центр столицы и площадь Освобождения. Инфоцит двигался очень осторожно, опасаясь патрульных дронов и наземных наблюдателей из отрядов СПО.
Ему хватило нескольких мгновений, чтобы в десятый раз за последние десять минут проверить устойчивость и точность размещения сверхплотных сентаниево-армагласовых зеркал. Ему было непереносимо тяжело оставлять оружие без присмотра. Он уже установил сетку сигнализации на нижнем уровне, так что мог не беспокоиться о случайных прохожих, и теперь ему нечем было заняться, кроме как присматривать за «Лэнсом» и следить, чтобы оружие могло выполнить свою функцию. В крайнем случае, он мог взять на себя управление им, но надеялся, что до этого не дойдет. Тариил не хотел взваливать такую ответственность на свои плечи.
Каждый раз, проверив зеркала, он убеждал себя в том, что в процессе осмотра сбил настройки и необходимо снова все проверить. Он возвращался, и все повторялось сначала. Тариил крепко сжал кулаки и прикусил нижнюю губу; его поведение граничило с паранойей.
Он заставил себя отвернуться от лэнс-излучателя и вернуться в пыльную комнату, которую выбрал для себя на время активной фазы операции. Ванус уселся и взглянул на гололитический дисплей своего когитатора. Появилась информация о готовности орудия к выстрелу. Все отлично.
А спустя минуту он снова вернулся к зеркалам и, проклиная себя, в очередной раз проверял их настройку.
Койн шагал по краю мраморной площади, придерживаясь металлических барьеров заграждения, насколько позволяла безопасность. Призрак изучал лица людей по другую сторону барьера — взрослых и детей, молодых и старых, — а они все смотрели мимо человека в форме СПО, сосредоточив свое внимание на центре площади Освобождения, где из мозаичного глаза на все стороны света расходились цветные лучи. Сюжет мозаики перекликался с личным символом Воителя, и каллидус задумался, не означает ли это, что Хорус всегда бодрствует.
Но подобные рассуждения выходили за рамки обычного преклонения перед примархом Адептус Астартес и граничили с идолопоклонством. Стоило только посчитать, сколько статуй и картин по всему городу прославляли Воителя; посвященных Императору предметов искусства было, конечно, больше, но не намного. А теперь все величественные памятники Императору Человечества были сбиты со своих пьедесталов. От одного из офицеров СПО Койн услышал, что отряды армии кланов, специализирующиеся на разрушении, по ночам прочесывали город, выполняя приказ о тотальном уничтожении объектов почитания Императора. Ассасин поморщился. В таком усердии просматривалось нечто… еретическое.
Даже здесь, рядом с площадью, образовалась груда серого щебня, которая совсем недавно была статуей верховного повелителя Койна, но бесцеремонное движение бульдозера саперного отряда обратило ее в прах. Койн не мог не подойти, чтобы не взглянуть на обломки поближе. На вершине груды камней валялась уцелевшая часть лица статуи, и невидящие глаза были обращены к небу. Что предстанет перед ними сегодня?
Каллидус отвернулся и окинул оценивающим взглядом ряды взвинченных солдат СПО и пышно разодетых аристократов, стоявших на сверкающих, залитых солнцем ступенях большого дворца. Среди них присутствовал губернатор Никран; и он вместе со всеми жителями Дагонета тоже ждал начала надвигающейся бури. Между этой группой и ограждением даже невооруженным глазом просматривалось мерцание силового барьера — место ожидаемого прибытия со всех сторон было окружено стеной энергии. На тот случай, если бойцы сопротивления попытаются лишить жизни губернатора или кого-то из его приближенных, Никран приказал установить генераторы силового поля вокруг входа во дворец.
При этой мысли Койн усмехнулся. Подумать только, эти идиоты считают себя достойными целями! В масштабе галактического мятежа они представляют собой не более чем мелкие неприятности. Высокомерные глупцы и узколобые идиоты, которые добровольно оказывают содействие опасным бунтовщикам. Каллидус двинулся дальше и вскоре обнаружил укрытие, выбранное Тариилом, — у основания высокой триумфальной колонны. С этой точки отлично просматривается вся площадь, и Койн лично должен будет подтвердить факт убийства.
Военный оркестр вдруг огласил площадь ревом труб, и губернатор Никран шагнул вперед. Вокс-передатчик, закрепленный у него на шее, разнес его голос по всей площади.
— Слава освободителю! — выкрикнул он. — Слава Воителю! Слава Хорусу!
Собравшаяся толпа многоголосым эхом подхватила его слова.
Как только послышались крики, заглушавшие скрежет металла, Гарантин сорвал крышку люка на башне службы безопасности. Прыгнув в люк, он попал на открытую галерею, где офицеры в форме СПО следили за информацией, поступающей на сенсорные экраны, и через дымчатые стекла окон наблюдали за обстановкой на площади. Их ауспики охватывали весь город, сюда же сходились данные воздушных камер слежения, наземных патрулей, подразделений охраны правопорядка и даже с мониторов дорожного движения. Их целью было предотвращение каких бы то ни было угроз: выявление террористов, заложенных бомб, снайперов и любых нарушителей, которые могли попытаться сорвать планы губернатора на сегодняшний день. Если в пределах города раздастся хоть один выстрел, здесь должно быть о нем известно.
Но они не подозревали, что ассасин может оказаться так близко. Для начала Гарантин воспользовался своим комбинированным «Экзекутором», но из предосторожности применил только игломет — болтерная стрельба вызвала бы общую тревогу раньше времени. И к тому моменту, когда первый офицер вытащил оружие из кобуры, две трети личного состава были уже мертвы или умирали. Они просто не способны были оказать сопротивление неистовому киллеру, чьи рефлексы подхлестывали впрыснутые в кровь боевые стимуляторы. По сравнению с ним все они двигались словно в замедленной съемке. А эверсор продолжал убивать ударами ладони, ломающими шеи, и жесткими, быстрыми, как пули, толчками. Он перебивал гортани, крушил грудные клетки и ломал позвоночники. А офицера СПО, который все же осмелился выстрелить в его сторону, он оставил напоследок и приберег для него свой коронный удар. Этого человека он убил ударом пальцев нейроперчатки, пронзив ему глаза до самого мозга.
Стряхнув с руки последнюю жертву, Гарантин хрипло рассмеялся и облизнул губы. В комнате воцарилась тишина, а толпа за окном продолжала призывать Сынов Хоруса.
И они явились.
В воздухе образовался ослепительный голубовато-белый сгусток энергии, который уже через мгновение превратился в сферу, ограниченную молниями. Эффект телепортации на миг до предела исказил законы физики, так что раздался пронзительный свист разрушающихся молекул воздуха. В следующую секунду всплеск света и звука рассеялся, и на месте сияющей сферы возникли пять ангелов смерти.
Адептус Астартес. Большинство собравшихся на площади людей никогда раньше их не видели, зная этих воинов только по статуям и пиктам в музеях и книгах по истории. Но в реальности впечатление оказалось гораздо более сильным.
Приветственные крики моментально стихли, сменившись изумленными возгласами, одновременно вырвавшимися из тысяч глоток. Много лет назад, когда Хорус пришел освободить Дагонет, его сопровождали Лунные Волки, Астартес Шестнадцатого Легиона. Они стояли в безукоризненной сияющей лунно-белой броне, отделанной черными вставками, и именно этот образ запечатлелся в коллективной памяти обитателей планеты.
Но стоящие перед ними сейчас Астартес были в броне зловещего серо-стального цвета от шлемов до самых ботинок, а отделка сияла серебром. Всем, кто на них смотрел, они казались гигантскими угрожающими тенями. Их массивные доспехи, полукружья наплечников, пластины грудной брони, свирепое выражение красноглазых шлемов — все внушало благоговение и ужас. И у каждого из них отчетливо, как солнце на небе, сиял символ в виде открытого глаза — личный знак Хоруса Луперкаля.
Самый высокий из воинов, чья броня отличалась более изощренной отделкой, выступил вперед. С его брони свисали наградные цепи и лавровые венки, а плечи прикрывал доломан, изготовленный из металлов, добываемых на Хтоне. Эту мантию Воителя в знак преклонения перед его могуществом и несокрушимой волей выковали для Хоруса его капитаны.
Он вытащил из кобуры болт-пистолет с золотым дулом, поднял его высоко над головой и произвел единственный выстрел, прозвучавший подобно удару грома. Тот же самый звук раздался на Дагонете в день освобождения. Пустая гильза еще не успела долететь до мраморной плиты у его ног, а толпа снова разразилась криками.
Слава Хорусу!
Величественный воин убрал оружие, расстегнул крепления и снял шлем, чтобы мир мог увидеть его лицо.
Сомнений быть не может. Ошибки недопустимы. Такой шанс может больше никогда не представиться.
Перекрестье прицела остановилось на суровой маске шлема Астартес. Мерцание, вызванное большой дистанцией, стало незаметным. Теперь остались только оружие и цель. Он превратился в часть винтовки, в ее спусковой крючок. Последний фрагмент механизма.
Время замедлило свой бег. Через прицел Келл видел, как закрытые броней руки сжимают шлем по бокам, чтобы приподнять его над кольцом оплечья. Еще мгновение, и покажется открытая шея. Четкая цель.
А если он это сделает, что будет потом? Какие последствия вызовет устранение Хоруса Луперкаля? Как изменится будущее? Какие жизни будут спасены, а какие утрачены? Келл почти слышал скрежет зубцов поворачивающегося над ним колеса истории.
Он выстрелил.
Молот падает. Единственная пуля семьдесят пятого калибра, заряженная в патронник, изготовлена в мире-кузнице Шенлонг по особым требованиям круга Виндикар. Удар по капсюлю — и порох воспламеняется. Выделяющиеся газы толкают конический снаряд по охлажденному азотом стволу, разгоняя его до сверхзвуковой скорости. Звук взрыва поглощается глушителем и становится не громче кашля.
Как только снаряд покидает ствол, винтовка «Экзитус» посылает сигнал на лэнс-излучатель; эти два орудия действуют совершенно синхронно. Излучатель наращивает мощность для первого и последнего выстрела. После него произойдет автоматическое сожжение.
Пуля за несколько секунд преодолевает расстояние, по точно рассчитанной дуге опускаясь к величественной фигуре на площади. Скорость ветра учтена, она не повлияет на точность. А затем происходит вспышка — пуля ударяет в силовой барьер. Любой обычный снаряд в этот момент был бы уничтожен, но «Экзитус» выстрелил «Щитодробителем».
Разогнавшиеся фрагменты, насыщенные разрушающими квантами, повреждают структуру поля, и преграда падает. Но барьер подключен к циклической сети и восстанавливается менее чем за две десятые доли секунды.
Этого недостаточно. Силовой удар лэнса следует за «Щитодробителем» «Экзитуса», пока стена не восстановлена. Лазерный излучатель однократного применения синхронизирован с винтовкой Келла и стреляет в тот же момент, когда стреляет снайпер. Поток излучения направлен точно на ту же точку, и ничто не может его остановить. Луч ударяет цель в шею, разлагает плоть на атомы, раскаляет жидкость до состояния кипения, сжигает кожу и испаряет кости.
В полной тишине раздается единственный звук падения обезглавленного тела, и кровь струей льется на белый мрамор и сверкающую мантию Воителя.
