Глава тринадцатая
Путь, по которому они шли, был очень нелегким, они карабкались по скалам, минуя усиленные войсковые посты, мины и сигнальные устройства, брели по шею в ледяной воде ручьев, переплывали довольно широкие бурные реки. И только к концу пятого дня они сумели обойти войска, собранные на границе, и выйти в степь.
Здесь идти было проще и легче, но опасность того, что их заметят, стала больше.
Кир продолжал обдумывать способ, каким они сумеют попасть на полигон. То, что их не видели своим магическим зрением жрецы, облегчало задачу, но до городка, являющегося воротами на полигон, надо было пройти больше двух сотен километров, патрулируемых войсками, полицией и вертолетами.
Лучше всего было бы захватить какой-нибудь транспорт и добираться на нем, но для того, чтобы проехать посты, им нужны были документы, которых у них не было.
И чем дальше они шли, тем меньше у них оставалось шансов добраться до полигона никем незамеченными. Селений и городков на пути становилось все больше, а следовательно, и людей, которые могли их увидеть.
Пока они в основном шли ночью, а днем спали, забившись в какую-нибудь яму или овраг, или в одну из рощ, теперь часто встречающихся им на пути.
Но и это не могло долго их скрывать. Кир почти физически ощущал всем своим телом, что скоро их обязательно заметят, его чувство опасности пока только тихо нашептывало о том, что им нужно быть очень осторожными.
И вот наступил день, когда это все-таки произошло. Едва солнце показалось на горизонте, они стали искать место, где они остановятся на отдых, им на глаза попался глубокий овраг, в нескольких километрах от небольшого городка.
Овраг порос высокой травой, почти в рост человека, и казался идеальным местом для дневного отдыха. Они поели, точнее правильнее сказать, доели остатки припасов, которые у них еще оставались, и легли спать.
Кир, перед тем как заснуть, с сожалением подумал, что уже завтра им придется тратить время на ночную охоту или решаться на то, чтобы украсть продукты в одном из селений. С этой мыслью он заснул, но уже через полчаса проснулся от ощущения надвигающейся опасности.
Он взглянул на Дилу, она заворочалась во сне, камень, лежащий на ее груди в плотном полотняном мешочке неожиданно засветился, и ткань не смогла спрятать этот свет.
Кир встал и огляделся, он никого и ничего не увидел, но чувство того, что что-то непоправимое уже произошло, не исчезало.
Дила вскочила вслед за ним, она посмотрела на него мутными со сна глазами и, потянувшись, достала из своего изрядно похудевшего рюкзака автомат. Кир спросил:
— Что ты чувствуешь?
Дила вздохнула:
— Человек забрел в этот овраг и увидел нас. Он сейчас спешит в свой дом, чтобы сообщить о нас стражам. Не знаю, почему мы не проснулись раньше, когда он был рядом? Он искал свою корову в этом овраге, а увидел нас. Мы показались ему подозрительными и похожими на тех людей, о которых жителей предупреждали стражи. Они обещали деньги тому, кто нас увидит.
— Мы не почувствовали его потому, что он к нам не подходил. — Кир прислушался к себе. — Он увидел нас сверху, издалека, поэтому наши чувства своевременно не сработали. В этот раз мы выбрали плохое укрытие…
— Я не понимаю, почему он побежал в свой дом, а не к тому месту, где находятся стражи? Если бы он побежал к стражам, то мы бы его успели перехватить.
— Потому что у него в доме есть устройство, которое называется телефоном, по нему можно говорить на большое расстояние, и этот человек уже сейчас рассказывает о нас стражам
— Степь — плохое место. — Дила достала из рюкзака большой армейский нож и пристегнула его к поясу. — В ней очень трудно остаться незамеченным, а мы, волки, этого не любим. Мы предпочитаем, когда нас не видят и не слышат. Что будем делать?
Кир сел на уже желтеющую траву.
— Попробую взглянуть в наше ближайшее будущее, может быть, там увижу какую-нибудь подсказку.
Он закрыл глаза, потом с тяжелым вздохом проговорил:
— Этот человек уже позвонил, а полицейские сообщили о нас военным и жрецам. Скоро сюда прибудет полиция, а вслед за ними, и военные.
Дила огляделась вокруг.
— Здесь трудно обороняться, мы не сможем спрятаться и не сможем защитить себя, надо отсюда уходить и как можно быстрее.
— У нас всего два варианта. — Кир снова закрыл глаза. — Первый, успеть пробраться в городок раньше, чем стражи доберутся до нас. В городке есть заброшенный завод, там мы сможем спрятаться и при необходимости держать оборону. Этот вариант мне не нравится, потому что у нас не будет свободы маневра, нас окружат и вероятно через какое-то время убьют. Второй вариант, который я могу предложить, еще хуже, нам нужно бежать вон к той рощице, там мы тоже сможем защищаться какое-то время, но нас тоже окружат и, вероятно, тоже убьют. Но почему-то мое чувство направления показывает именно туда…
— Чувство направления? — удивленно вскинула брови Дила. — Ты ничего не говорил о чувстве направления, это еще одна какая-то твоя способность?
Кир кивнул:
— Я мало пользуюсь этой способностью потому, что не понимаю ее природы. Как правило, я использую ее только тогда, когда мне нужно попасть в такое место, где я никогда раньше не бывал.
— Понятно, — промолвила задумчиво Дила. — Вопрос только в том, какой из твоих способностей нам сейчас верить? Если я тебя правильно поняла, нас в обоих случаях убьют. Значит, нам нужно туда, где мы можем уничтожить как можно больше врагов, чтобы достойно прийти в небесное логово, но только не в рощу, где мы будем открыты, где мало возможностей спрятаться, потому что это все-таки не лес. И эта роща слишком мала для обороны, ее легко окружить.
— Ты говоришь очень правильно, еще раз убеждаюсь, что ты, несмотря на свой юный возраст, хороший воин, но мы пойдем к роще…
— Почему все-таки туда?
— Ты веришь в то, что иногда происходят чудеса? — спросил с улыбкой Кир.
Девушка отрицательно покачала головой:
— Нет, я верю только в себя и в свои силы, правда, сейчас я еще верю тебе.
— А я вот верю в чудеса, они часто происходили со мной. А так как нам все равно нечего терять, перебираемся в рощу, стражи уже садятся в машину.
— Но ответь мне, почему ты принимаешь такое решение, если оно бессмысленно?
Кир пожал плечами:
— Давай поверим еще одной моей способности, она мне говорит, что нам нужно туда. Признаюсь, что после того, как я доверяю свою жизнь этой способности, всегда начинаются большие неприятности, и я потом обычно жалею о своем решении.
Дила, наконец, рассмеялась.
— И все племя называет тебя одиноким волком? Ты не одинокий волк, который знает и умеет все, ты — мой дед, и я чувствую, как я похожа на тебя. Ты совсем не похож на старого мудрого воина. Но с тобой всегда весело и очень страшно, притом так страшно, как мне еще не было никогда. Я пойду с тобой, куда бы ты меня ни повел, мне кажется, что и умирать с тобой будет весело…
Кир еще раз проверил себя, белая стрелка в его мозге указывала именно на эту рощу. Дила была права, это было странно и абсолютно нелогично, но одинокий волк знал, что люди мало управляют своей судьбой. Где-то внутри он чувствовал, что это неправильное решение ключ к тому, чтобы разрешить всю ситуацию в целом. Тот путь, который Кир давно искал и не мог найти.
Полицейские на трех машинах подъехали к роще, они были одеты в бронежилеты и в их руках были винтовки и пистолеты.
Кир выстрелил несколько раз в воздух, чтобы их отпугнуть, он не хотел пока никого убивать. Полицейские залегли было возле своих машин, но потом, посовещавшись, все-таки решили их задержать.
К своему несчастью, они наткнулись на Дилу, а не на Кира. Дила не задумываясь убила ножом двоих из них и ранила одного. Им еще повезло, что она решила не тратить на них патроны.
Оставшиеся в живых полицейские вернулись обратно к своим машинам и залегли, дожидаясь воинского подкрепления.
Кир с Дилой могли бы в это время спокойно уйти, но вокруг рощи до горизонта были поля, засеянные пшеницей. Спрятаться там было негде, и их легко бы обнаружили с воздуха.
Одинокий волк лежал в каком-то странном отупении на своей половине рощи. Они поделили ее с Дилой между собой, чтобы легче было ее оборонять. Кир не мог понять, почему он ничего не делает, почему его мозг даже не делает попытку найти выход из этого положения. Воин просто лежал и ждал, когда прибудут солдаты.
Они не заставили себя долго ждать, уже через полчаса на дороге показалась колонна грузовиков, а в воздухе послышался звук приближающихся вертолетов. Спустя полчаса роща превратилась в поле сражения. Кир с Дилой отстреливались до тех пор, пока не кончились патроны, потом они стреляли уже из оружия убитых ими солдат и полицейских.
Кир наблюдал за девушкой в те редкие минуты, когда мог себе это позволить. Она легко двигалась вдоль деревьев, сея смерть везде, где она появлялась. Казалось, что автоматы и пистолеты это было то оружие, владеть которым она училась с детства. Огонь ее был точен, как у опытного снайпера, и только редкие выстрелы не находили себе цели. А передвигалась она так, словно обучалась этому не один год в тренировочных лагерях спецназа.
Он тоже не сидел без дела, все его навыки, которые он когда-то получил, вспомнились сами собой. И надо признать, что это оказалось для прибывших солдат и офицеров неприятным сюрпризом. В короткое время они с Дилой убили несколько десятков солдат и офицеров, сами при этом не получив ни единой царапины.
После прямой захлебнувшейся атаки офицеры изменили тактику, рощу начали расстреливать из пушек и пулеметов вертолеты, кроме того, на них сбросили десяток бомб и даже пустили несколько ракет класса «воздух-земля». Наполовину оглохший и наполовину ослепший от земли, попавшей в глаза, Кир пошел искать Дилу. Воин порадовался, когда увидел ее живой и почти невредимой.
— Что это было, дед? — прокричала она, видимо, ее все-таки слегка контузило, она была бледна, а лицо было растерянным.
Камень на ее груди засветился, словно подтверждая его догадку, через какое-то время голос ее стал тише, да и он сам почувствовал себя лучше.
— Это еще одно другое оружие, которое здесь придумали люди.
Дила кивнула, бледность исчезла с ее лица и оно покраснело от прилившей крови и адреналина.
— От этого оружия трудно спрятаться, оно слишком мощное. Они убьют нас…
— Не сейчас, — покачал головой Кир. — Сначала они еще раз попробуют нас захватить, а вот если у них не получится, вот тогда я даже боюсь подумать о том, что произойдет.
Словно в ответ на его слова послышались автоматные очереди, солдаты начали новую атаку. Кир метнулся на свою половину рощи. Атака у солдат на этот раз получилась слабой: как только воин открыл огонь, они начали пятиться и отползать. Это была всего лишь разведка боем, чтобы узнать, живы они все еще или нет.
Одинокий волк убил троих или четверых солдат, которые слишком близко к нему подобрались, и, поставив автомат на предохранитель, начал собирать у убитых патроны и гранаты.
Сзади послышался шорох, он машинально оглянулся, хоть и знал, что увидит только Дилу, пробирающуюся к нему сквозь кусты, воронки, оставшиеся от бомб и поваленные с корнем деревья.
— Дед, — произнесла она с непонятным ему восторгом. — Мы победили! Солдаты отступают, они уже далеко, мы скоро сможем идти дальше.
— Да, — рассеянно ответил он, вытаскивая из кармана одного из убитых солдат армейский паек. — Они отступают.
— Ты почему-то не рад. Выходит, я что-то опять не понимаю…
— Да, не понимаешь. — Он разложил на коленях найденные им армейские пайки. — Поешь со мной?
— Объясни, — попросила Дила, она взяла кусок хлеба и глотнула воды из фляжки.
— Солдаты уходят не потому, что проиграли это сражение, не потому, что поняли, что у них не получится нас убить. Они уходят для того, чтобы не попасть под огонь оружия, которое сейчас против нас будут использовать.
— Еще одно оружие?..
— Да, — вздохнул Кир, с аппетитом жуя кусок сухой колбасы. Несмотря на то что смерть была так близка, есть все равно хотелось. — Я не знаю, какое оружие они будут использовать в этот раз. Может быть, будут бомбить с самолетов. Может быть, снова пускать в нас ракеты, а может быть, подтянут тяжелую артиллерию…
Знаю только то, что после того, как они его используют, от этой рощи ничего не останется, будет только дымящаяся яма с нашими сгоревшими в огне костями.
— Вот оно что! — задумалась Дила. — Так вот почему они уходят! Получается, что они не знают, что так воевать нельзя! Настоящие воины воюют одинаковым оружием, чтобы были равные шансы, только тогда победа заслуженна и честна.
Кир запил кусок хлеба водой из фляжки и, потянувшись к следующему куску колбасы, проговорил:
— На войне не бывает правил, а если и бывают, то только вначале, потом они всегда нарушаются, обычно теми, кто проигрывает.
— Они и проиграли в честном бою. А теперь придумывают какую-то гадость, чтобы убить нас, не рискуя больше жизнями своих бездарных воинов.
— Так было всегда…
— Да, — рассеянно ответила Дила. — Дед, а как устроено это оружие? Расскажи мне, может быть, я что-то сумею придумать…
— Хорошо. — Кир отсоединил магазин и вытащил патрон. — Вот здесь внутри находится вещество, которое быстро сгорает, образуя много дыма. Дым выбрасывает из гильзы пулю, а так как его образуется много, то и сила у него большая, поэтому пуля летит с огромной скоростью. А вот это, — он показал капсюль, — зажигает это вещество, оно загорается после удара. Все оружие, которое используется в этом мире, построено по этому принципу, что-то быстро горит, а потом дым, ища выход, либо разрывает вот эту оболочку, — он постучал по корпусу гранаты, — разбрасывая осколки, либо выбрасывает пулю.
— Это я поняла. Значит, это вещество должно загореться, и тогда оружие начнет работать. Я всегда любила огонь, бабушка часто ругалась, когда я начинала что-нибудь поджигать.
Кир с любопытством посмотрел на нее:
— И как же ты поджигала?
— Да вот так.
Дила вытянула правую руку в направлении кустика сухой травы, травинки вздрогнули, словно от дуновения ветра, потом по ним побежали маленькие язычки огня, через долю секунды уже весь куст горел ровным ярким пламенем.
— Я бы, наверно, тоже ругался, — задумчиво улыбнулся Кир. — А ты можешь поджечь вон то поваленное дерево?
— Дерево еще живое и мокрое, оно не загорится. Я могу разжечь костер, могу поджечь что-то небольшое и сухое, и только.
— Попробуй использовать свой камень для того, чтобы поджечь дерево.
— Я могу попробовать. — Она достала осколок солнечного камня из мешочка и поднесла к своему лбу. Какое-то время ничего не происходило, потом Дила вздохнула: — Я же говорила, что дерево мокрое, а горит только сухое.
Кир покачал головой:
— Ты не использовала камень, ты пыталась поджечь дерево без него. И ты не права, когда говоришь, что горит только сухое дерево, горит все, даже камни и земля. Когда прилетят самолеты и сбросят на нас зажигательные бомбы, ты это увидишь сама, если только еще будешь в это время жива. Попробуй сосредоточиться, у нас мало времени.
— Мало времени для чего? Чтобы умереть? Я не знаю, как использовать камень, меня никто никогда этому не учил.
— У нас мало времени для того, чтобы выжить. Для того чтобы умереть, его вполне достаточно.
— Что ты задумал? — Дила недоуменно посмотрела на него. — Неужели ты думаешь, что я могу сжечь все самолеты и оружие?
— Без камня, может быть, и не смогла бы, а с камнем — не знаю. А вдруг получится? До этого ты вытягивала руку, зачем ты это делала?
Дила задумалась.
— Ну, мне всегда казалось, что энергия как будто течет из моей руки…
— Тогда возьми камень в ту руку, из которой у тебя течет энергия, — предложил Кир, — и быстрее, самолеты уже близко, скоро мы услышим гул их моторов.
— Чего ты от меня хочешь?
— Поджигай дерево!
Тон Кира изменился, он стал властным и суровым. Дила вздрогнула, как от удара, и вытянула руку с камнем в направлении дерева, от камня оторвался тоненький зеленый лучик энергии, едва заметный в воздухе, наполненном пылью и гарью. Дерево подскочило на метр в воздух, потом рухнуло с оглушительным треском и вспыхнуло сразу все, от зеленой поломанной верхушки до корней, покрытых черной землей.
— Так, хорошо, самолеты летят с той стороны. — Кир подскочил к Диле и повернул ее, направляя ее руку в ту сторону, откуда уже слышался звук самолетных двигателей. — Теперь поджигай их!
Дила растерянно посмотрела на него:
— Они не загорятся, они железные.
— Поджигай, они не железные, но, если даже и железные, железо тоже горит, поверь мне. Сейчас!
Дила вздохнула:
— Я попробую, хоть и знаю, что у меня ничего не получится.
Она закрыла глаза, из камня вырвался мощный пучок света и исчез в голубом небе. Кир проводил взглядом луч, потом снова потянулся за колбасой.
— Вот и все, у меня не получилось, — задумчиво промолвила Дила. — Не ругай меня, ладно? Я и сама расстроилась, мне тоже не хочется умирать. А зря ты нас привел в эту рощу, может быть, завод они бы не стали бомбить.
Кир рассеянно кивнул, прислушиваясь, звук моторов изменился, а потом раздались один за другим несколько взрывов.
— Один, два, три, четыре — ну вот и все! — Кир рассмеялся, обнял девушку и поцеловал ее в щеку. — Внучка, ты сбила все самолеты.
Дила закрыла глаза, потом открыла их и растерянно сказала:
— Они почему-то упали…
— Вот именно, — сказал Кир, откусывая кусок колбасы. — Они загорелись и упали, и это сделала ты.
— Я?! — Дила растерянно посмотрела на него, потом перевела взгляд на руку, в которой был зажат камень. — Этого не может быть, это как-то слишком просто…
Кир рассмеялся:
— Ты права, внучка, это просто, когда имеешь дар и камень, который твой дар может усилить.
— Но я даже их не видела, я просто направила руку в ту сторону. Я раньше никогда не могла что-то зажечь, если это было далеко или я не могла видеть.
Кир пожал плечами:
— Но самолеты упали, и нас никто не будет пока убивать, значит, у нас есть время поесть.
— Ты постоянно ешь.
— Да, — согласился Кир. — Я много ем потому, что много трачу энергии. Тебе тоже нужно много есть, хоть камень и усиливает твои способности, но он не только дает тебе, энергию, но и забирает, только это происходит для тебя не заметно.
— Я до сих пор думаю о том, как я смогла поджечь самолеты, не видя их?
— Если у тебя получилось, значит, ты могла это делать и раньше, просто не знала об этом. Так обычно и бывает: пока не попробуешь, то и не узнаешь, можешь ты это или нет. Может, все-таки поешь?
— Что? — Дила изумленно взглянула на него. — О чем ты говоришь? Какая может быть сейчас еда? Нам нужно срочно отсюда уходить, пока солдаты не опомнились и не придумали что-то другое, с чем я не смогу справиться…
— Будет и это. — Кир достал из кармана еще кусок сухой колбасы. — Если ты считаешь, что главное в любой войне это убить как можно больше врагов, то ты ошибаешься. Главное, это вовремя поесть и желательно горячей пищи. Еще очень важны сухая обувь и теплая одежда. А о врагах не беспокойся, они нас сами найдут. Ешь! Тебе потребуется много сил, поверь мне, все только начинается…
Одинокий волк оказался прав, едва они прошли всего несколько километров от рощи, как сначала услышали гул моторов, а потом перед ними показались танки.
Кир почувствовал их поздно, потому что позволил себе расслабиться. Хорошо еще, что первый снаряд разорвался в нескольких десятках метров от них, а не превратил их в кучу кровавых ошметков. Кир едва успел швырнуть Дилу на землю, а сам упал сверху, прикрывая ее своим телом.
Их осыпало землей, а рядом, шипя, впивались в землю раскаленные осколки. Кир, падая, перешел в боевое состояние, в котором мыслил быстро и эффективно. Перед тем как разорвался второй снаряд, он схватил Дилу и забросил ее в воронку от взрыва, а сам скатился в небольшую ямку недалеко.
В воздух снова взлетели комья земли и травы, противно запахло взрывчаткой, и он словно снова очутился в днях своей молодости, когда он вот так же ползал от танков, пытаясь собрать вместе остатки своей команды.
Стрелки в танках оказались не очень хорошими, может быть, поэтому им удалось остаться в живых. Да и роща, хоть и изрядно поредевшая, все-таки их немного скрывала.
Дила была странно растерянной и долго не могла сообразить, что он от нее требовал. Девушка несколько раз вытягивала руку с камнем в сторону танков, но не могла сосредоточиться, и у нее ничего не получалось.
Кир мрачно достал оставшиеся гранаты, связал их и, страшно ругаясь, пополз навстречу бронированной машине, когда Дила поднялась во весь рост. Он горестно охнул и метнулся обратно к внучке, словно уже видя, как ее тело распарывают пули крупнокалиберного пулемета.
И тут стрельба смолкла. Кир непонимающе оглянулся и увидел, как танки превращаются в кучи оплавленного железа, словно были сделаны из пластилина.
— Они не загорелись, дед. — Лицо Дилы было бледным и растерянным, а говорила она медленно и протяжно. — Я же говорила, что железо не горит. Я говорила тебе, а ты кричал на меня, чтобы я их поджигала, а они не горят… Дед. — Дила встала перед ним на колени. — Они не горят! Ты понимаешь, они не горят, а ты меня заставляешь их поджигать…
Лицо ее продолжало бледнеть, на глазах показались слезы, потом она повалилась на бок, прижав коленки к груди. Она неожиданно всхлипнула, глядя в небо пустыми, ничего не видящими глазами.
Кир еще раз с чувством выругался и, устроив ее голову себе на колени, начал мрачно разглядывать остывающие потрескивающие глыбы металла, в которые превратились танки.
Сердце у девушки слабо билось, а дыхание было едва слышным. Она потеряла много энергии, а Кир ничем не мог ей помочь. У него самого ее едва оставалось на самом донышке, слишком много потребовал этот день от них обоих.
Одинокий волк лег рядом, обнял девушку и, закрыв глаза, начал учащенно дышать. Собирая крохи энергии, разлитые вокруг, и направляя их через свою руку Диле. Но потом на него самого накатила слабость, перед глазами замерцали белые точки, и он провалился в тяжелое беспамятство.
Когда он очнулся, был уже вечер, первые звезды уже проявились в сереющем небе. Кир пошевелился, проверяя себя: в теле по-прежнему была слабость, но оно уже могло двигаться.
Не открывая глаз, он огляделся внутренним взором: солдаты были недалеко, в нескольких сотнях метров от них, но к его удивлению они ничего не предпринимали.
Это было странно, потому что именно сейчас их легко было захватить, а тем более это было просто, когда и он и Дила находились без сознания. Дила… Черт!
Кир выругался и повернулся к девушке, ее обморок перешел в сон, лицо порозовело, а дыхание стало ровным. Он вздохнул с облегчением и попытался встать. Его суставы заскрипели, а мышцы отозвались болью, но он сумел приподняться, а потом и сесть.
После этого одинокий волк глубоко задышал, переводя себя в боевое состояние, только в нем он мог сделать то, что хотел. Знакомый холодок пробежал по телу, боль в мышцах ослабела, а потом исчезла вместе со слабостью.
Он встал, забросил их рюкзаки и оружие за спину, поднял девушку на руки и пошел к оврагу, пересекающему поле, там, на дне его бежал ручей, и там они могли остаться на ночь.
О солдатах Кир больше не думал, если они не напали на них сейчас, то, вероятно, не нападут и ночью. А утром, когда он будет в лучшем состоянии, чем сейчас, он сможет понять, что они готовят на завтрашний день.
Одинокий волк собрал сухую траву, сухие ветки, развел костер и, приготовив суп из брикетов, разбудил Дилу.
Девушка приподнялась на локтях и посмотрела вокруг ничего не понимающим взором.
— Дед, что произошло? Я ничего не помню…
— Но ты вспомнила меня. Это уже хорошо, и даже вспомнила, что я все еще твой дед.
— Как мы здесь оказались? Что это за место? В моей памяти остались только какие-то огромные железные машины, они ехали на нас и стреляли. Ты кричал на меня, заставлял меня их поджечь, а у меня ничего не получалось… что было дальше, дед?
Кир устало вздохнул:
— Дальше все было хорошо. Ты их не подожгла, но как-то испортила, они больше не стреляли, а потом ты потеряла сознание, я тоже, а когда очнулся, то перенес тебя сюда. Здесь есть ручей, если хочешь, можешь помыться…
— Может быть, потом. А сейчас я хочу есть. Я уже становлюсь такой, как ты, мне все время хочется есть и спать. Ты неважно выглядишь, дед.
— Ты права, я устал, но нам можно спать только по очереди, солдаты недалеко от нас.
— Тогда спи, а я посмотрю за ними. — Голос у Дилы был таким же усталым, как и у него.
Кир вздохнул, девушка была очень молода и не готова к таким испытаниям. Но разве он мог что-то изменить?
— Разбуди меня через пару часов, чтобы ты сама могла поспать.
Он лег и проснулся только тогда, когда первые лучи солнца коснулись его лица. Кир вскочил, мгновенно переходя в боевое состояние, рядом происходило что-то предвещающее опасность.
Одинокий волк огляделся внутренним взором, солдаты готовились к наступлению, а рядом с ними находились два черных жреца, которые появились ночью, когда он спал. Кир взглянул на Дилу, спавшую рядом с потухшим костром, лицо ее было спокойно и безмятежно. Воин выругался и беспощадно растолкал ее.
— Ты не разбудила меня. Из-за тебя мы могли погибнуть!
Дила зевнула:
— Мы уже столько раз могли умереть, что мне это как-то уже и не страшно. Ты должен был отдохнуть, я тоже, поэтому я помолилась Матери-волчице, чтобы она разбудила меня в случае опасности, а только потом легла спать. Мы всегда так делаем в дальних тяжелых походах…
— Но этот мир, не мир Матери-волчицы, поэтому она просто не могла тебя услышать. Ну да ладно, чем бы ты ни руководствовалась, ты оказалась права: на нас не напали, мы все еще живы, и нам нужно думать о том, как пережить этот день. Солдаты готовят атаку, на этот раз с ними будут черные жрецы.
— Жрецы? — Дила огорченно покачала головой. — Тогда это на самом деле страшно, я помню, как это было в прошлый раз, тогда был всего один жрец, и я чуть не умерла. А сколько их сейчас?
— Двое, я с ними справлюсь, но вряд ли справлюсь со всеми солдатами.
— Хорошо. А сегодня неплохой день для смерти, солнце светит, птицы поют…
Кир изумленно посмотрел на нее:
— Внучка, ты же волчица, волки дерутся до конца, пока есть сила и воля.
— Да, дерутся, пока есть сила, а ее у меня осталось на самом донышке.
И тут это началось. Кир почувствовал, как его ноги подогнулись, словно от сильного удара, а затем прозрачный воздух вокруг него стал темнеть. Одинокий волк стал задыхаться, потому что его грудную клетку сдавило, и он упал на землю.
Чернота сгущалась, потом Кир совсем перестал дышать, и его понесло по темным лабиринтам памяти, он снова увидел Тину, оседающую на землю с арбалетной стрелой в груди, потом растерянную Дару, смотревшую испуганно на него, когда Кир шел по узким коридорам пещеры черного камня. Лицо верховного жреца, заносящего над ним жертвенный нож, потом все спуталось, и воин стал всплывать сквозь пласты памяти вверх, к нестерпимо яркому свету.
Кир помотал головой, вдохнул в себя воздух, пахнущий землей и травой, и открыл глаза. Рядом с ним на траве белело запрокинутое лицо Дилы со стекающей тоненькой струйкой темной крови из уголка губ. Кир осторожно пошевелил рукой, убедился, что она действует, потом приподнялся на локтях и посмотрел вокруг.
Рядом никого не было, но он уже слышал крики команд офицеров и осторожные шаги над оврагом. Кир встал на колени, зацепил непослушными пальцами брезентовый ремень автомата и полез наверх. Он лег на краю, вглядываясь в степь.
Солдаты шли цепью, а за ними, не спеша, шагали жрецы, сжимая серыми руками черные, оправленные в золото осколки черного камня. Кир улыбнулся им, как старым знакомым, передернул затвор и дал по ним первую очередь. Он промахнулся — слишком велико было расстояние.
Вокруг сразу все изменилось, солдаты и жрецы упали на землю, а рядом с ним засвистели пули.
Кир перекатился на несколько метров в сторону и снова открыл огонь. Он убил несколько близко подобравшихся к нему солдат и вновь дал очередь по жрецам.
Пули подняли фонтанчики пыли рядом, но ни одна из них не попала в цель, жрецы метнулись в сторону, ища укрытие. Кир дал еще несколько коротких очередей и, сменив магазин, снова переместился вбок и вперед.
У него была одна цель — жрецы, а солдаты были всего лишь досадной помехой. Он расстрелял несколько магазинов, и жрецы попятились.
Адреналин бурлил в его крови, а сердце гулко билось, качая кровь по его телу. Кир снова был самим собой — воином, для которого главное было выполнить свою задачу и, если потребуется, умереть, а все остальное было не важно.
Он бросил несколько гранат, расчищая себе путь, и снова переместился вперед, упав за тело тяжело раненного солдата. Кир забрал у него полуавтоматическую винтовку и патроны, отбросив в сторону автомат, оставшийся без патронов.
Солдат простонал и умер, когда в его тело попала прицельная очередь. Кир застрелил этого слишком точного, а потому опасного стрелка и переместился к следующему трупу.
Одинокий волк остро ощущал направление пуль, летящих в него, а его выстрелы стали редкими и точными. Он еще раз перекатился вбок и убил офицера, пытающегося поднять солдат в атаку, потом выстрелил несколько раз в сторону жрецов, намеревающихся снова соединить свои камни вместе.
Его осыпало землей от взрыва близко разорвавшейся гранаты, он рванулся вперед и упал в небольшую ямку. Защелкали пули о камень рядом так часто, что он не мог поднять головы, солдаты стали стрелять точнее, да и теперь, когда они знали, где он, пропал эффект неожиданности.
Кир выругался и отстраненно подумал, что до жрецов теперь ему уже не добраться. Он выставил винтовку и выстрелил несколько раз, скорее для того, чтобы немного отпугнуть подползающих к нему солдат, чем кого-либо убить. Вести прицельную стрельбу было невозможно под таким плотным огнем.
— Хороша была попытка, жаль, что не удалась, — пробормотал он вслух и, выстрелив несколько раз, вставил последний магазин. — А начало было совсем неплохим.
Он услышал гул моторов танков.
«Ну, теперь уж точно все, — подумал он почему-то весело. — Меня или раздавят гусеницами, или забросают фанатами, прикрываясь броней».
Кир, выбрав момент, когда огонь немного стих, выстрелил по близко подобравшимся солдатам.
Он ни разу не промахнулся, но после этого начался такой ураганный огонь, что одинокий волк был вынужден снова сползти на дно ложбинки. У него оставалось еще пятнадцать патронов, это было мало, но на десяток солдат должно было хватить. Он осторожно высунул голову и, тщательно прицелившись, сделал три выстрела в жрецов, одного он сумел ранить, что его немного утешило.
Гул моторов нарастал, и стрельба солдат по мере приближения танков становилась все более редкой.
— И правильно. Зачем тратить патроны, когда и так все скоро закончится? Как там говорил мой взводный?
«Кто-то же все равно должен умереть, почему ты считаешь, что это будешь не ты?»
Кир подстрелил двух нетерпеливых солдат, которые решили не дожидаться танка и подползли гораздо ближе, чем он мог им это позволить.
— Осталось шесть патронов и одна граната, что не так уж плохо при такой стрельбе, — решил одинокий волк. — Жаль только, что до Дилы я уже отсюда не доберусь.
Он вздохнул и бросил гранату в направлении еще нескольких солдат, подползающих к нему.
— Итак, шесть патронов и никакой надежды, — произнес мрачно он и стал решать, как ему все-таки лучше умереть.
Или дожидаясь, когда танки подойдут ближе? Тогда может появиться небольшой шанс, когда он окажется в мертвой зоне, попробовать добраться до ближайшего трупа, чтобы добыть патронов. Или просто встать во весь рост, чтобы уже сразу получить все, что они ему приготовили?
Кир некоторое время раздумывал над этим, потом решил, что умирать будет веселее, если он достанет еще патронов. Он расслабился и стал ждать, когда его чувство опасности позволит ему двигаться.
Через мгновение он выскочил из ложбинки и, перекатившись влево, упал за убитого им солдата. Воин взял у покойника автомат, патроны и две гранаты и снова переместился, на этот раз вправо и назад. Рядом разорвался снаряд, из танка по нему выстрелили из орудия.
Как только осколки перестали падать, Кир рванулся обратно к оврагу, но вынужден был снова залечь. Пулеметная очередь из танка прошла над его головой, он перекатился и дал несколько прицельных очередей из автомата по солдатам и одну по жрецам. Одинокий волк довольно рассмеялся, когда почувствовал, что пуля попала еще в одного жреца и давление на его мозг ослабло.
Пули продолжали свистеть над его головой, а его тело больше не собиралось почему-то подниматься. Кир осмотрел себя и увидел кровь на комбинезоне, его ранили, хоть он и не помнил этого момента. Рана была пустяковой, пуля прошла сквозь мышцы ноги, но кровь уходила, а вместе с ней и силы.
— Что ж, видимо, все, — решил он. — Я сделал попытку, она не удалась, и теперь могу умереть с сознанием того, что я сделал все возможное.
Кир слушал рев приближающегося танка и приготовился к своей последней атаке, когда неожиданно услышал в своей голове мысленный вопрос Дилы.
— Дед, ты жив?
— Кажется, жив, но это ненадолго.
— Хорошо, что ты жив. — В голосе Дилы слышалась усталость. — Я скоро к тебе приду.
— Тут танки и солдаты….
— А где жрецы? Ты убил их?
— Не получилось. Я только их ранил, но камни быстро их подлечат…
— Поэтому меня уже не придавливает к земле?
— Может быть, один из них пока без сознания, а второй все еще пытается воздействовать на меня. Как только я немного ослабею, у него это получится. Меня ранили, внучка.
— Тогда я иду, я не дам им тебя убить.
Кир выругался и стал стрелять, чтобы отвлечь внимание от Дилы, а потом все вокруг загорелось. Вспыхнула трава, редкие кусты, земля, живые и мертвые, оружие и танки, все…
Только рядом с Киром осталось небольшое пространство, которое было свободно от огня, но и здесь жар был почти нестерпимым. Он чувствовал, как его волосы поднимаются и начинают потрескивать от этого жара. А потом так же внезапно огонь потух, как и загорелся, и в воздух поднялись мельчайшие частицы гари.
Порыв ветра отнес гарь, и стало можно дышать. Одинокий волк огляделся внутренним взором: вокруг на расстоянии выстрела не осталось ничего живого, даже жрецы сгорели в этом ужасном огне.
Потом Дила наклонилась над ним, он почувствовал запах ее пота, страха и слез и открыл глаза.
— Дед, — прошептала она жалобно. — Я хочу есть. Я очень хочу есть, я так голодна. Скажи мне: я что, теперь всегда буду есть столько же, сколько и ты?
— Будешь. И, в конце концов, станешь размером с большую винную бочку.
— Ты глупый, дед, — выговорила с тяжелым вздохом Дила. — Я такой не стану, ты и сам это знаешь.
Кир снял ремень с автомата, перетянув себе ногу, чтобы остановить кровь, и спросил:
— Что же ты теперь будешь есть, если ты все сожгла? — Он порылся в карманах и достал кусок колбасы.
— На, ешь, это все, что у нас осталось. — Он вытянулся на пожелтевшей от жара траве и закрыл глаза. — А я немного отдохну.
Дила опустилась рядом и стала жевать.
— Я тоже устала, но спать мне не хочется, мне хочется петь и танцевать.
— Хорошо. Можешь петь, только не очень громко, а еще лучше, попробуй вылечить мою ногу.
Дила запела, голос у нее был мягкий и нежный. Песня была ему незнакома, в ней рассказывалось о двух влюбленных, которых разлучила война. Почти сразу он почувствовал жжение в ране, приятное тепло прошло по всему телу. Кир чувствовал, как уходят слабость и усталость, только от песни в душе осталась непонятная грусть. Воин выругался, просто для того, чтобы взбодриться, и открыл глаза.
— Почему ты ругаешься?
— Из-за твоей песни. Она как-то слишком расслабляет, так и хочется просто лечь и умереть, в ней нет надежды.
— Это так, — согласилась Дила. — Как и у нас с тобой.
— Ну уж нет! — хмыкнул Кир. — У нас уже есть надежда, ты только что ее для нас нашла, когда сожгла все вокруг.
— После этого я чувствую себя так, словно прошла два дневных перехода с тяжелым заплечным мешком и оружием, ни разу не сделав привал. У меня внутри все болит, а мышцы ноют так, как никогда не ныли. Да, и есть все время хочется…
Кир встал, осторожно оперся на свою раненую ногу и убедился, что она в порядке. Потом закатал штанину и осмотрел рану. На ее месте уже образовался багровый рубец, но это было не страшно, у него уже много было таких рубцов, они исчезали после нескольких переходов в другие миры.
— Ладно, — решил он. — Пошли дальше, поищем что-нибудь поесть вон в том городке, до которого мы с тобой так и не дошли.
— А воины, а стражи? — спросила Дила. — Они же там есть, а мне не хочется пока ни с кем воевать.
— Ну и что, что они там есть? — пожал плечами Кир. — Они все видели. Не настолько же они глупы, чтобы напасть на людей, которые только что уничтожили пару сотен солдат и три танка.
В городке Кир зашел в первую же попавшуюся ему на глаза продуктовую лавочку и, показав хозяину автомат, начал загружать продукты с полок к себе в рюкзак. Дила последовала его примеру.
— Прости, — сказал Кир мрачно разглядывающему их исподлобья хозяину, — денег у меня нет, а продукты нужны. У меня есть только оружие, и, если ты не ценишь свою жизнь, я готов у тебя и ее забрать.
Хозяин вздохнул.
— Времена и без тебя тяжелые, а ты еще и грабишь. Но я не буду кричать и звать на помощь. Я лучше еще поживу, может быть, удастся дожить до тех времен, когда таких, как ты, будут вешать на фонарных столбах.
— Хорошо, — согласился Кир. — Хочешь жить — живи, я не против, мне нужны только продукты.
— Это вы сегодня там, в поле, устроили стрельбу? — спросил осторожно хозяин.
— Да, это мы.
Хозяин пошарил рукой под прилавком и вытащил оттуда большой кусок свежего мяса.
— Приготовил для себя, но сегодня поем чего-нибудь другого. Лихие вы люди, вас все боятся, и солдаты и полиция. Для того чтобы быть такими, наверное, нужно хорошо питаться. Кстати, полицию и солдат я тоже не люблю…
Кир, усмехнувшись, бросил в рюкзак мясо, и они вышли из лавки.
Улицы городка опустели, люди настороженно следили за ними из окон и из подворотен.
— Что теперь? — поинтересовалась Дила. — Куда пойдем?
— Приготовим обед, а потом я посмотрю в будущее, может быть, что-нибудь и увижу. Но независимо от того, что я увижу, мы пойдем дальше, если ты, конечно, не предпочтешь ехать на машине.
— Не предпочту. Слишком много опасности впереди, а в машине нас легче убить.
— Согласен.
Кир прибавил шаг, он хотел отойти подальше от горелого поля, останков танков и людей на нем.
Они остановились на привал возле реки, в зарослях кустарника, здесь их не так легко было заметить с вертолета, да и в зарослях можно было легко спрятаться. Воин выкопал ямку в земле и положил в нее завернутый в листья лопуха кусок мяса, а сверху разжег костер. Дила искупалась и постирала свою одежду. Кир, предварительно осмотрев внутренним взором довольно большое пространство и не увидев ничего опасного, лег на траву и попробовал заглянуть в ближайшее будущее.
То, что он там увидел, его не удивило и тем более не обрадовало. Впереди их снова ждали сражения: одно при въезде на полигон, а второе на подходе к храму черного камня. Дальше все по-прежнему скрывал черно-серый туман.
Утешало только, что несколько дней их никто не будет беспокоить, и они смогут пройти большую часть пути, не опасаясь нападения. Кир открыл глаза, разгреб угли и попробовал мясо, оно было еще жестковатым, но есть его уже было можно. Дила, заметив, что Кир вытащил мясо, поспешила к нему.
— Дед, — она отрезала себе огромный кусок, — почему для тебя так важно уничтожить черный камень?
— Помнишь, я тебе говорил о слепых, стоящих над пропастью? А ты видишь это и пытаешься их остановить — вот это как раз мой случай…
Дила прожевала кусок и вытерла жир с подбородка.
— Мы чужие здесь, и у нас нет права что-то здесь менять. Пусть сами люди, которые живут здесь, решают, что для них хорошо, а что плохо. Они защищают свой черный камень от нас, потому что мы хотим его разрушить. Но если он им так нужен, то пусть остаются с ним, а мы уйдем обратно в свой мир.
— В этом мире я родился, поэтому для меня он не чужой. Уйти, оставив людей одних с бедой, которой они пока не понимают, я не могу. И это не плохой мир, он просто другой. Да и мы с тобой не пытаемся сделать его лучше, мы просто стараемся убрать из него то, что его уничтожит.
— Но мы убиваем воинов, которые ни в чем не виноваты и которые этого не понимают.,
— Да, — согласился Кир. — Ты права, мы их убиваем потому, что они мешают нам, никакой другой причины для этого у нас нет. Я не испытываю к ним ненависти, мне их тоже жаль, но такова любая война. Воины гибнут за своих правителей, за их королевства, за их права и за их жизнь.
— Но почему они сами не уничтожат этот проклятый камень, а наоборот, защищают его?
— Я до сих пор не знаю, как объяснить дуракам, что они умрут завтра, если для них существует только сегодняшний день? Скажи мне, где была твоя мать, когда я пришел в стаю?
— Она ушла туда, где творилось что-то плохое, так ей повелела Матерь-волчица.
— Это плохое касалось стаи?
— Нет, это происходило где-то далеко.
— Но она пошла туда. Почему?
— Потому что ей сказала Матерь-волчица и потому что мы — волки — стоим на страже нашего мира.
— Вот тебе и ответы, которые ты от меня ждала. Ты здесь потому, что тебе велела твоя богиня охранять и помогать мне. Потому, что в этом мире происходит что-то плохое, и только мы можем это изменить. Потому что я — одинокий волк, и я стою на страже всех миров, связанных между собой. Я не хочу этого, как и не хочет твоя мать. Мы не желаем защищать кого-то чужого, иногда убивать, но мы избраны для этого, это наша судьба. А теперь это и твоя судьба тоже, потому что у тебя есть дар, способности, которых нет у других.
— Нет, — покачала головой Дила. — Я тоже этого не хочу.
Кир посмотрел в небо на первые появляющиеся звезды и грустно усмехнулся.
— Наступит день, когда ты поймешь очень простую истину, что ты должна что-то сделать просто потому, что если это не сделаешь ты, то этого никто не сделает. Просто потому, что ты сможешь сделать это и остаться в живых, а остальные просто бесславно погибнут. Кто-то же должен это делать, так почему не ты?
Дила подбросила дрова в огонь и легла около костра, прошло много времени, прежде чем она ответила:
— Мне грустно за тебя, за себя и за свою маму. Но я надеюсь, что у меня будет другая судьба…
— Да, — Кир стал устраиваться на ночлег, — надежда — это замечательная вещь для тех, кто не знает своего будущего. Но, к сожалению, у меня даже этого нет…
