ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ (несколько позже)

— Карна! Вы здесь?

Разумеется, этот писака. Кажется, от него нигде не скрыться

— Да, — произнесла она. — А в чем дело?

— Мугид сказал, что начинается повествование. И — представьте — пропал Нулкэр.

Я благоразумно промолчал.

— Скажите, пускай подождут. Я сейчас.

Мы явились в повествовательную комнату с некоторой разницей во времени, но Данкэн все равно уставился на меня, словно старая дева — на кота, мучимая подозрениями, что тот не просто гулял где-то всю ночь, а именно развратничал Я отвесил журналисту шутовской поклон (не удержался) и опустился в кресло.

Мугид уже был на месте, и его взгляд, направленный на меня, раздражал сильнее, нежели Данкэнов. Меня оценивали и взвешивали и прикидывали, за сколько можно продать в базарный день, — вот такие ощущеньица…

Проклятый старик! Когда же наконец все это закончится?