ПОВЕСТВОВАНИЕ ДЕВЯТОЕ
И не заметила, как настал полдень. Время идти во дворец.
Тэсса лениво зевнула, потянулась и встала с кровати. Вчера она просидела допоздна, раздумывая о той авантюре, которую запланировала вместе с Братьями, — поэтому сегодня спала почти до обеда. Внутренний механизм, наподобие арбалетного спускового крючка, сработал безотказно — как, впрочем, всегда; и Тэсса проснулась именно тогда, когда хотела. Она еще успеет перекусить и одеться. Хотя — что ей, воительнице, одеваться? — Тэсса ведь не похожа на этих расфуфыренных красоток, из которых шелка и сережки выпирают во все стороны. И для кого ей одеваться — если Тогина нет рядом?
Она покосилась в зеркальный осколок, висевший на стене. Оттуда на воительницу смотрела высокая стройная женщина, немного растрепанная, но все равно очень привлекательная. И очень опасная, только о последнем знали немногие, замечая в воительнице лишь красоту.
Тэсса пригладила свои короткие волосы и надела на них обруч, подаренный два года назад Тогином. Потом пристегнула к поясу ножны с изогнутым клинком, толкнула дверь и пошла в общий зал — то ли поздно завтракать, то ли рано обедать. В общем-то, все равно.
Кэн сидел там же, где и вчера. Он поднял большую седовласую голову и внимательно посмотрел на Сестру:
— Доброе утро. Уже идешь?
— Нет, — как можно небрежнее ответила воительница. — Сначала перекушу. Куда торопиться? Пускай они немного помучаются, ожидая.
Кэн улыбнулся ей скупой улыбкой, которая тронула только уголки его губ, но никак не глаза:
— Знаешь, я ведь тоже мучаюсь, ожидая. Тэсса положила свою тонкую кисть на его кулаки, мощные, словно литые:
— Так нужно, Кэн. Поверь мне, они согласятся. Они не могут не согласиться. Им некуда деваться.
— Да. Но нам тоже некуда деваться. И если они узнают об этом…
— Они не узнают, — отрезала Тэсса. — Им сейчас не до того, чтобы разнюхивать. У них — «дела государственной важности».
— Поверь ей, она в этом разбирается, — заметил подошедший Укрин Этот Клинок держал в руках массивную кружку, из которой отхлебывал по мере надобности — Уже идешь, Тэсса?
— Уже, — проворчала она — Только сначала поем — с вашего позволения! И даже без него
Укрин выставил перед собой кружку, защищаясь:
— Зачем же так сурово? Я просто спросил, вот и все. Мне ведь тоже небезразлична судьба наших Братьев.
Воительница не ответила на его слова, отвернулась и позвала разносчицу:
— Мяса, лепешек, вина!
— Как прикажете, — кивнула молодица и поспешила на кухню выполнять заказ.
Укрин опустился на свободный табурет, оглядел полупустой зал и приложился к кружке. Потом облизнул губы и заметил:
— Если я и дальше буду это пить, умру от питья — случай в Братстве небывалый. Кажется, «Благословение» не было рассчитано на такое количество клиентов, и винные запасы у Димиццы закончились. Вот она и покупает всякую дрянь.
Тэсса, демонстративно отвернувшись, созерцала противоположную стену.
— Уж не знаю, — продолжал Укрин, — насколько будет рискованным все остальное, но то, что я вполне могу загнуться от такого, с позволения сказать, вина — это точно. Относительно же «всего остального» — не уверен, будет ли тебе интересно, Тэсса, — но, — он снова отхлебнул, — ходят слухи, в сторону Крина движутся обозы с провиантом. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Это мы обсудим вечером, — резко ответила воительница. — Когда я вернусь.
— И если они согласятся, — дополнил Укрин. — Волнуешься.
— Когда они согласятся, — поправила его Тэсса. — А они согласятся.
Замолчали — пришла разносчица с заказом.
Позавтракав (или все-таки пообедав?), воительница вернулась к себе в комнату. Здесь она снова остановилась перед зеркальным осколком и впервые позволила себе задуматься о том, что будет, если их план провалится.
Нет, это невозможно. В крайнем случае я поговорю с Ар-махогом.
Тэсса в отчаянии закусила губу. Вряд ли старэгх захочет помочь ей, все-таки тогда она ушла Да, он не обвинял и говорил, что все понимает; в конце концов, он и вчера бросился ее обнимать, — но… Но. Он ведь не знает, что она ушла в Братство в поисках свободы, а нашла там свою любовь Ар-махог, скорее всего, захочет восстановить те отношения, что были когда-то между ними. А восстанавливать уже нечего.
А если другого пути нет? Ради спасения Тогина ты сделаешь это?
/И сознайся — он нравился тебе тогда и не потерял своей привлекательности теперь, спустя годы./
Что будем делать?
Тэсса достала гребень и серьезно занялась прической. Она должна выглядеть достойно, чтобы у правителя и его окружения сложилось правильное впечатление о Братстве… ведь так?..
На прическу и остальное ушло около получаса. В результате, когда воительница спустилась вниз и через черный ход вышла во двор, Кэйос, сын Димиццы — тот самый подросток, который вчера открывал ей калитку, — застыл у ворот конюшни и только смотрел на Тэссу во все глаза. Она улыбнулась парню:
— Что, я настолько плохо выгляжу?
— Нет, что вы, госпожа! Вы…
— Кэйос! — строго оборвала его воительница. — Я уже многократно тебе говорила, что между членами Братства и их родными не может быть никаких «вы» — в том значении, в котором ты используешь это слово. Нужно говорить «ты».
— Да, конечно, гос… — Кэйос запнулся. — Прости.
— Ладно, со временем привыкнешь, — махнула рукой Тэсса — Пожелай мне удачи.
— Удачи, — сказал парень.
— Спасибо. — Воительница отперла калитку и вышла на улицу.
Неплохой мальчик. Только чересчур врос в эту городскую среду с привычками унижать и быть униженным. Димица сама виновата — нужно внимательнее относиться к собственному сыну. Хотя… не мне судить. Ладно, закончим это дело…
Здесь она оборвала свои мысли, так как до завершения «дела» было еще очень далеко. Тэсса была несколько суеверной и не любила загадывать наперед — по крайней мере, на такой Далекий «перед».
По узким улочкам она добралась до квартала зажиточных горожан, а уж там идти стало намного легче. Правда, некоторые мужчины слишком откровенно поглядывали на нее, но воительница не менее откровенно клала ладонь на рукоять меча — и интересующиеся тут же забывали о незнакомке. В городе уже знали, что «Благословение» и некоторые другие постоялые дворы переполнены Вольными Клинками, а связываться с Братством рискнет разве что круглый идиот. Да и женщина, кажется, способна за себя постоять.
У ворот дворца ее уже ждали. Стражники впустили Тэссу, и один из них, долговязый и загорелый, сказал, что проведет гостью к старэгху.
— Почему именно к нему?
— Так велено.
Раз велено, значит, велено. Скорее всего, правитель переложил бремя дальнейших переговоров на плечи старэгха, что неудивительно, если учесть старое знакомство Армахога с Тэссой. Пресветлому же сейчас не до Вольных Клинков — эту проблему способны решить и другие.
А может, правитель просто велел ему сказать мне, что они не нуждаются в наших услугах. Даже видеть меня не захотел — зачем? Старэгх сам разберется с этим маленьким недоразумением.
Она шла по коридорам дворца, шла и терзалась сомнениями: получится или нет? Смуглый стражник шагал впереди и время от времени кивал знакомым; некоторых узнавала и она, но удерживалась от приветствий. Тем более что воительница слишком изменилась, и те проходили, не обращая на нее никакого внимания.
Наконец они добрались до высокой двери из красного дерева, стражник постучался и сообщил, что привел «госпожу Тэссу». Из-за двери велели: «Пускай войдет». Стражник кивнул ей — она вошла.
Кабинет Армахога выглядел скромно — Тэсса подсознательно ожидала большего: все-таки старэгх Ашэдгуна, это вам не сотник какой-нибудь. Но наверное, проще заставить Пре-светлого просить милостыню, чем Армахога жить более роскошно, чем он считает нужным.
Разумеется, были здесь и разноцветные гобелены, было и оружие, развешанное на стенах и стоящее в подставках, были вазы, была мебель, удобная и дорогая, — но без всего этого
Талигхилл (вернее, тогда еще Руштнир) попросту не позволил бы своему старэгху быть старэгхом. Положение обязывает. Но ничего, кроме того, что просто-таки необходимо для создания образа «солидного и могучего» военачальника, в кабинете найти было нельзя. Армахог оставался Армахогом, и годы мало изменили его привычки и его отношение к жизни — теперь Тэсса это понимала.
Она вошла в кабинет и остановилась около двери, а старэгх уже поднялся из-за стола:
— Проходи, садись.
— Спасибо, — небрежно ответила воительница, приближаясь к Армахогу.
Перед столом она заметила кресло, большое и удобное, — опустилась в него и закинула ногу на ногу. Сегодня на Тэссе была достаточно короткая юбка, а кресло стояло так, что с той стороны стола, даже сидя, Армахог вполне мог видеть почти всю воительницу. Это вряд ли было честным поступком с ее стороны, но Тэсса напомнила себе, что от удачи предприятия зависит судьба Тогина.
Старэгх задумчиво покрутил пальцами свой длинный рыжий ус, нахмурился:
— Скажи, Тэсса, ты и в самом деле хочешь участвовать в этой войне?
Он всегда умел задавать вопросы.
— Почему бы нет? Все-таки это мое ремесло. Кстати, и твое тоже.
— Тэсса, я говорю сейчас с тобой не как старэгх Ашэдгуна, а как твой старый… друг. — Он запнулся и был зол на себя за это. — Пойми, здесь не тот случай, когда… Нет, скажи мне, неужели все наемники в одночасье решили отправиться на службу к Пресветлому?! Я…
— Не наемники, — холодно бросила Тэсса. — Не наемники, а Вольные Клинки. Или Братья, если тебе так больше нравится. Но — не наемники.
Он внимательно посмотрел на нее, потом опустил глаза:
— Да, прости. И все-таки — в чем дело9
— Послушай, скажи мне просто, что Пресветлый не желает иметь с нами ничего общего, и мы предложим свои услуги Хуминдару Думаю, там нас примут значительно радушнее.
Армахог поморщился:
— Подожди, не горячись. Талигхилл хочет иметь с вами дело.
— А чего хочет старэгх? — прищурилась она.
— Ты знаешь, — сказал он. — Ты знаешь о моем отношении к твоим… кхм… профессионалам. Оно мало изменилось с того времени.
— Давай ближе к сути, — предложила Тэсса. — Думаю, ты в эти дни очень занят, и я не хочу тебя отвлекать.
— Хорошо. — Армахог опустил голову, и его рыжие усы повисли, почти касаясь столешницы. — Хорошо, ваши условия?
— Их несколько, — предупредила Тэсса. — Прежде всего, оплата.
Она назвала сумму, которую должен был бы получать каждый из Братьев. Плюс провиант. Плюс…
— Подожди, — прервал ее старэгх. — В казне не так много денег, как ты думаешь. И…
— Мы не требуем всего сразу, — улыбнулась Тэсса. Она поправила упавший на щеку локон. — Но ведь если вы победите — мы победим, — Ашэдгун невероятно обогатится. Хуминдар заплатит за все, ведь так?
— Тогда давай будем говорить о какой-то доле от захваченного, — предложил Армахог. — Но это будет не та сумма, что ты мне назвала. Кстати, не думаю, что Хуминдар тоже согласится на такие условия.
— Нам проверить?
— Перестань. В конце концов, мы же не маленькие дети.
— Точно, — кивнула Тэсса. — Итак, о доле от захваченного…
Они некоторое время обсуждали условия, хотя каждый знал: сделка состоится. Только воительница не сказала еще о самом важном, о том, что, в сущности, и стало причиной ее визита.
Он может не согласиться. Если бы это был Пресветлый — тогда другое дело. А Армахог способен отказать. Но… вряд ли я увижу правителя в ближайшее время, а окончательные условия будут согласованы и приняты сегодня: у Ашэдгуна почти не осталось времени. Значит…
— Да, еще одно, — сказала она все также небрежно. — Полгода назад кое-кто из наших Братьев был сослан на рудники. Замечу, сослан совершенно необоснованно. Мы бы хотели, чтобы всем им была дарована свобода.
— А если я скажу, что это невыполнимо? — спросил Армахог. — Ты обратишься в Хуминдар? Боюсь, они не смогут удовлетворить это ваше требование.
Воительница подняла кверху правую бровь:
— Думаешь? Если власть в стране окажется в руках братьев Хпирнов — почему бы и нет? Старэгх покачал головой:
— Я не знаю, Тэсса. Все, о чем мы говорили с тобой до сих пор, я мог тебе пообещать, этого — не могу. Мне нужно переговорить с правителем.
— Я подожду.
— Прости, тебе придется делать это снаружи. А ты изменился, старый учитель, /и любовник/
Просто я этого не заметила сначала. Стал тверже, умеешь заставить молчать даже свое сердце. Браво!
— Хорошо.
Они вышли из кабинета, и Армахог подозвал стоявшего у окна стражника — того самого, долговязого и смуглого.
— Подожди здесь вместе с госпожой. Я скоро вернусь.
Долговязый снова отошел к окну и стал к нему боком: так, чтобы и Тэссу из поля зрения не выпускать, и не слишком на нее пялиться. Впрочем, как заметила воительница, в стекле окна она отображалась четко, со всеми своими прелестями, которые так нравятся мужчинам, — поэтому стражник и уделял большее внимание именно окну. Тэсса мысленно улыбнулась и перешла в тень, опустившись на лавочку у стены. Смуглый обиженно посопел и отвернулся.
Да, Армахог сильно изменился за эти годы. Все-таки должность старэгха оставила свой отпечаток — стал жестче и непреклоннее. Особенно — к собственным чувствам.
Она одернула себя. Полно, какие там чувства? Ты себе льстишь, женщина. У него наверняка есть семья, дети — не век же ему по тебе сохнуть. Или — ревнуешь? Злишься за то, что не кидается тебе в ноги, не признается в любви, как было раньше, вообще ничего не говорит о прошлом? Только и всего, что обнял вчера… а ведь сердечко-то у тебя забилось, а?
Но Тогин…
— Госпожу Тэссу просят в зал совещаний. — Над плечом навис один из слуг. Долговязый стражник стоял рядом, готовый к исполнению обязанностей.
Она поднялась, пожала плечами:
— Идем в зал совещаний.
Кажется, Пресветлый решил лично говорить со мной. Не так уж и плохо. Или… так?
Тэсса последовала за смуглым, поправляя прическу.
Идти до зала совещаний было не очень далеко, они миновали коридор, свернули и оказались перед дверьми. Стражники покосились на подошедших, но долговязый сказал, что это «госпожа Тэсса», — их пропустили.
Почти все, находившиеся в зале, были знакомы воительнице по вчерашнему визиту. Новых лиц, кажется, не прибавилось, даже наоборот — не было Харлина.
— Итак, — сказал Пресветлый, поднимаясь со своего места и приветственно кивая Тэссе, — итак, госпожа Тэсса, вы желаете, чтобы мы, кроме прочего, освободили ваших Братьев, сосланных на рудники? Но — согласитесь — там находится много Вольных Клинков, и всех отпустить я просто не смогу. Просто не имею права. Да и не хочу, в конце концов, потому что примерно половина из них — убийцы и воры, совершившие тяжкие преступления и пойманные с поличным. Как вы знаете, просто так на рудники не ссылают. Я согласен рассмотреть ваше прошение, но, — Талигхилл поднял к потолку указательный палец, — более сорока — пятидесяти каторжников мы не отпустим. И при этом им всем будет выдвинуто непременное условие — участвовать в этой войне. Бесплатно, замечу, участвовать, и — разумеется — на нашей стороне. Это окончательное решение и обсуждению не подлежит. В случае вашего согласия список нужно предоставить сегодня же вечером.
Талигхилл окончил говорить и внимательно посмотрел на воительницу. Та бесстрастно кивнула:
— Хорошо. Все остальное, о чем я говорила с господином Армахогом, остается без изменений?
— Да.
— Тогда сегодня же вечером я приду со списком, мой правитель.
— Будем ждать, — улыбнувшись, ответил Талигхилл. Тэсса поклонилась и вышла.
В зале воцарилось молчание. Наконец Лангил, насупившись, произнес:
— Рискованно это. Очень рискованно.
— Рискованно, — согласился правитель. — Но мы только что, кажется, решили: другого выхода нет. Иначе они не согласятся — это и так ясно.
— И потом, господа, учтите еще одну деталь, — заметил из своего угла Тиелиг. — Учтите то, что таким образом вы увеличиваете гарнизон башен сразу на «сорок — пятьдесят человек». Профессионалов, если пользоваться словами госпожи Тэссы. Кроме того, неизвестно, скольких из них заберет Ув-Дайгрэйс, так что, если рассудить, мы мало что теряем.
Да, — подумал Талигхилл, — Ув-Дайгрэйс заберет их всех. Если уж кому-то и придется умирать в ущелье, то не моим воинам.
— Итак, господа, продолжим наше совещание.
/смещение проносится подобно стреле, и только мелькает ее радужное оперение/
Вечером во время перерыва в совещании Талигхилл, отведя в сторонку Тиелига, спросил:
— Скажите, а что это за история с Вольными Клинками? С какой стати такое их количество оказалось на рудниках? Никаких попыток устроить государственный переворот я не припоминаю.
Верховный жрец Бога Войны пожал плечами:
— Старая история. Почти полуторагодичной давности — вы, наверное, как раз отдыхали где-нибудь в горах и потому ничего не знаете. А суть там была проста: какой-то Вольный Клинок — среди них всякие попадаются — решил подзаработать не совсем законным путем. (Хоть я и жрец Ув-Дайгрэйса, должен признать, что в Братстве очень многие руководствуются только одним: желанием получить деньги и потратить их, причем второе делают быстрее, чем первое, так что с финансами у них туго.) Этот Вольный Клинок придумал следующее: украл у кого-то из северных вельмож сына. Предварительно Брат устроился к вельможе охранником, изучил обстановку, а потом совершил похищение. Отец мальчика, разумеется, поставил всех на уши, исхлестал плетьми и вдоволь поокунал в Ханх, — в этом месте правитель, как показалось жрецу, немного смутился, — а потом, так как все описанные выше средства не помогли, учредил награду тому, кто отыщет мальчика.
— Понятно, — кивнул Талигхилл. — И вот тут-то бывший охранник нашел пропажу. Тиелиг покачал головой:
— Разумеется, нет. Бывший охранник ждал. Тогда вельможа повысил сумму вознаграждения. И лишь когда он сделал это в третий раз, Вольный Клинок объявился вместе с мальчиком. К неудаче Брата, мальчик узнал его (все-таки зря он устраивался туда работать охранником). Вельможа, конечно, никаких денег «предпринимателю» не дал, а велел своим слугам высечь его и отпустить на все четыре стороны. Глупый был вельможа. За что, между прочим, и поплатился. Потому что Вольный Клинок, в отличие от него, был умным. Он выдержал унижение, которому подверг его бывший наниматель, а потом отправился в один из городов и отыскал там Братьев. И пересказал официальную часть истории: мол, нашел человеку сына, отыскал, рискуя жизнью, — а тот взял да и поверил бредням мальчишки — денег не дал, оскорбил. В общем, горел этот Клинок справедливой местью, а заодно обещал тем, кто поможет ему, поделиться выкупом, который он собирался взыскать с вельможи вместе с компенсацией за моральный и физический ущерб (попросту — за порку).
Талигхилл недоверчиво улыбнулся:
— И что? Ему поверили?
— Как не поверить? К тому же очень манило мстителей обещанное вознаграждение. Я, кажется, уже говорил о самой большой проблеме Клинков… Как выразился бы господин Харлин, финансовой проблеме. Так что, если рассматривать случившееся с этой точки зрения, станет ясно, почему произошло то, что произошло. «Обиженный» Брат собрал компанию из пятнадцати — двадцати человек и отправился вершить правый суд. По дороге к ним присоединилось еще человек тридцать. Они въехали в замок вельможи, вздр… хм… проучили его и изъяли весь вельможный бюджет. Кое-что из этого Братья пожертвовали храму Ув-Дайгрэйса, а большую часть вознамерились пропить и проесть. Вельможа тем временем пришел в себя и рассердился уже не на шутку. Он попросил о помощи своего соседа (кузена по совместительству). Разумеется, кузен потребовал материальных, так сказать, подтверждений дружбы между ними. Подтверждения были обещаны, и оба господина, объединив свои усилия и армии, отыскали Братьев и почти изловили их — большинству удалось сбежать. Тем не менее зачинщика поймали и увезли в замок пострадавшего вельможи. Талигхилл удивленно поднял бровь:
— Зачем?
— Затем, что почти все деньги, похищенные из замка, Братья успели благополучно истратить. И тогда вельможа решил сделать то же самое, что не так давно практиковал его заложник: потребовал выкуп. А Вольные Клинки, до сих пор не разобравшись, в чем, собственно, дело, собрались, посовещались и решили хорошенько проучить «дерзкого вымогателя». В результате набралась довольно-таки серьезная компания из тех, кто на тот момент находился без какой-либо работы; все они двинулись к замку вельможи «платить выкуп». Осадили его по всем правилам, разбили лагерь и, бесчинствуя в окрестных селениях, дожидались сдачи замка. Тем временем кузен осажденного послал в столицу гонца со срочным требованием пресечь подобное непотребство и наказать виновных. Руалнир отправил к замку вельможи Армахога с войском, и тот очень быстро навел порядок. Осаждающих арестовали и отправили на рудники. Зачинщика, кстати, тоже.
— Странно. — Правитель нахмурился. — И что, Братья вот так запросто согласились с этим решением суда? Не оказали сопротивления?
— Оказывали, — ответил Тиелиг. — Потому, собственно, их и отправили на рудники — «за оказание сопротивления правительственным войскам». А чтобы остальные Клинки не пытались бунтовать и «вызволять Братьев», на площадях всех крупных городов зачитали приказ, в котором подробно раскрывалась суть конфликта.
— И за все это время никто даже не пытался устроит побег своим «товарищам»?
— Не знаю. Кажется, пытались, но не удалось. Я почему-то думаю, что в списке, который принесет вам сегодня госпожа Тэсса, будут значиться имена как раз тех, кто осаждал этот замок. А «воры и убийцы, совершившие тяжкие преступления и пойманные с поличным», — так вы, по-моему, говорили? — останутся там, где им и положено быть.
— А зачинщик всего этого?
— Боюсь, его имя окажется в списках. Дело в том, что именно ему пытались устроить побег. Где-то на воле у этого Клинка есть брат — не по Братству, а по родству. Думаю, сейчас сей человек находится в Гардгэне.
— Как звали зачинщика?
— Мабор.
— Позволю себе вмешаться, Пресветлый, — сказал Армахог, подошедший позже и слышавший только последнюю часть разговора. — Помнится, у этого Мабора была еще кличка.
— Н-да? Какая же?
— Бешеный. Мабор Бешеный.
«Вот только бешеных в этой компании мне не хватает!» — с досадой подумал Талигхилл.
— Господин правитель! К вам — госпожа Тэсса, — сообщил стражник, заглядывая в зал.
— Пропустите.
Тэсса вошла стремительным шагом, протянула Пресвет-лому пергамент.
— Сорок семь человек, — констатировал Талигхилл, пробежав глазами список.
— Да, — твердо произнесла воительница, глядя прямо в лицо Пресветлому. — И ни один из них не должен остаться на рудниках.
— Ни один? — с иронией переспросил правитель.
— Ни один, — подтвердила Тэсса. — Это наше последнее условие.
— Хорошо. Завтра утром явитесь сюда, вместе с теми, кто будет руководить вашими… кхм… солдатами. До свидания.
— До свидания, мой правитель. — Она поклонилась. Талигхилл проводил воительницу взглядом, потом снова посмотрел на список:
«25. Мабор по кличке Бешеный».
Он покачал головой и протянул пергамент старэгху.
/безумная карусель сбивает с ног — или с толку? смещение/
— Тэсса, вас… тебя ждет какой-то мужчина. Воительница удивленно посмотрела на Кэйоса:
— Какой еще мужчина?
Она безумно устала сегодня — от перебранки, которую устроили Клинки, когда решали, кому ходить на свободе, а кому — догнивать в рудниках; от этих курсирований между дворцом и гостиницей, от нервных мыслей и глупых страхов. Устала. А тут еще «какой-то мужчина».
— Мужчина, — развел руками Кэйос — Пришел и сказал, что ищет госпожу Тэссу. Я ему ответил, мол, нет такой и вообще не знаю, о чем он, а тот дал мне монетку и велел немедленно провести к вам. Говорил, будто у него есть важные новости про Тогина. Я сказал, чтобы он подождал в общем зале.
— Ждет?
— Ждет.
— Пускай ждет. И следи за собой — «ты», а не «вы».
Она похлопала подростка по плечу и отправилась в комнату. Мужчина — потом. Никуда не денется.
Он и вправду никуда не делся. Сидел за столом и равнодушно смотрел по сторонам: высокий, сухощавый, с темной кожей обитателя далекого юга. Он что, из Хуминдара?
Воительница присела рядом:
— Ты искал Тэссу?
— Я.
— Слушаю. — Она краем глаза отметила, что со своего всегдашнего места поднимается и идет к ним Кэн, идет угрожающе: «если кто обидит ее, будет иметь дело со мной».
— Меня послали за тобой. Мой господин не может лично прибыть в Гардгэн и поэтому велел передать: если тебя интересует кое-что, касающееся Тогина, отправляйся со мной.
— Куда?
— Недалеко от столицы есть деревушка. Называется Гилхадва. Там он ждет нас.
Подошел Кэн, посмотрел на чужака, перевел взгляд на воительницу:
— Все в порядке?
Тэсса обернулась к нему:
— Ты сейчас свободен?
— Да, — непонимающе протянул он.
— Прогуляешься с нами?
— Хорошо, — кивнул Кэн. — Только поднимусь к себе, переоденусь.
— Я жду.
Вольный Клинок ушел.
— Больше твой господин ничего не передавал? — спросила у пришельца Тэсса.
Тот едва заметно скривил губы:
— Нет. Лишь то, что это касается жизни и смерти Тогина.
— Надеюсь, он не преувеличивал.
— Мой господин редко ошибается.
— Ценное качество.
— Несомненно.
Вернулся Кэн. Он был вооружен длинным волнистым мечом — своим любимым. На нараге висело с десяток метательных ножей.
— Я готов, — сообщил Брат. Тэсса поднялась:
— Ну что же, пойдем. Кстати, как тебя зовут?
— Джулах, — ответил незнакомец. — Следуйте за мной.
Они покинули «Благословение Ув-Дайгрэйса» и добрались до другого постоялого двора. Там Джулах велел им немного подождать, а сам вошел в конюшню и очень скоро вернулся с тремя скакунами.
— Надеюсь, он их не своровал, — угрюмо проговорил Кэн.
— Не думаю, — ответила Тэсса. — Не думаю.
У ворот их пропустили опять-таки после недолгих переговоров незнакомца со стражниками. Всадники выехали на тракт и понеслись во весь опор.
Как и говорил Джулах, до Гилхадвы было недалеко. К полночи они оказались в деревушке. Въехали. На улочках взбрехивали псы, лениво и сонно; прокукарекал сдуру петух. Темные домишки безразлично глядели прямо перед собой и на поздних прохожих не обращали никакого внимания. Только один, двухэтажный, в нескольких окнах хранил свет. Проводник спешился, взял коня в повод и отправился к этому дому.
Постоялый двор, догадалась воительница.
Миновали заборчик и оказались у задней стены, рядом со служебными постройками. У конюшни Тэсса заметила необычное зрелище: роскошную карету, около которой лежал на вахте слуга. Он взглянул на Джулаха, приветственно кивнул ему и взглядом указал на окна второго этажа:
— Ждет.
Джулах передал слуге поводья коней и велел своим спутникам следовать за ним.
Они вошли в дом, поднялись на второй этаж. Проводник остановился у одной из дверей и постучал.
— Что? — недовольно спросил скрипучий старческий голос.
— Привел, господин, — ответил Джулах.
— Входите.
В комнате было тесно от многочисленных вещей и громадного сундука. На продавленной кровати сидел высокий седобородый старец и потирал руки так, словно у него ломило древние кости. К дождю, отстранение подумала Тэсса.
— Представь меня гостям, — велел старик Джулаху.
— Это господин Раф-аль-Мон, — сообщил тот официальным тоном, от которого Тэсса невольно поморщилась. — Госпожа Тэсса, господин…
— Кэн, — сказал Вольный Клинок. — Добрый вечер.
— Скорее, добрая ночь, — заметил Раф-аль-Мон. — Джулах, дай гостям стулья.
Сухощавый слуга выполнил приказ и замер у двери безмолвной скульптурой.
— Итак, — начала Тэсса, — вы знаете что-то о Тогине. Старец огладил всклокоченную бороду.
— Вне всякого сомнения. И не только о нем, — добавил он все тем же скрипучим голосом. — Но, видите ли, я купец и поэтому призвал вас сюда, руководствуясь не только — и не столько — альтруистическими чувствами.
— Если вы собирались продать нам информацию, вам нужно было ехать в столицу, а не тащить нас сюда, — отрубила Тэсса. — Вы не подумали об этом?
Раф-аль-Мон медленно покачал головой:
— Представьте себе, подумал. Но дело в том, что я не могу появляться в Гардгэне по некоторым, независящим от меня причинам, а известить вас было просто необходимо.
— За деньги, — криво усмехнулась Тэсса.
— Увы, я все же купец, а не глашатай, — развел руками старик. — Впрочем, думаю, когда вы послушаете меня, вы согласитесь, что мои сведения стоят и денег, и этого небольшого путешествия.
Кэн хмыкнул:
— «Небольшого»!
— Существует маленькая неувязочка, — вмешалась Тэсса. — У нас сейчас нет с собой денег. К сожалению. Старик махнул рукой:
— Ничего. Я все же думаю, что вы заплатите мне (в том случае, конечно, если сделка состоится). Джулах съездит с вами и примет деньги — я ему доверяю.
— Значит, вы расскажете нам о Тогине сейчас? — уточнила воительница.
Раф-аль-Мон кивнул, его длинная борода шевельнулась.
— Да, сейчас. — Он выдержал паузу, пожевал невидимыми за бородой губами. — Дело это касается не только — и не столько — господина Тогина, о местонахождении которого мы с вами умолчим, но в первую очередь — вас. Вы спросите меня: каким же образом? Я объясню. — Старик повернулся к Джулаху: — Будь добр, принеси гостям чаю.
Слуга поклонился и вышел.
— Так вот, — проскрипел Раф-аль-Мон, — все дело в том, что вы, господа, сегодня договорились, что отправитесь на собственную смерть и отправите туда еще — скольких? сорок семь человек? Завтра вы подпишете об этом договор. Как считаете, вас интересует более подробная информация о том, что вы собираетесь делать? Или, если угодно, что с вами собираются сделать?
— Я заплачу, — хрипло сказала Тэсса. — Продолжайте.
— Вне всякого сомнения. Продолжаю. — Раф-аль-Мон потер руки так, словно они опять заныли. — Итак, завтра вы подпишете договор и будете отправлены Пресветлым в ущелье Крина. Вам известно что-либо о тамошних башнях?
— Известно, — подтвердил Кэн.
— Отлично. Тогда я не стану вас утомлять длительными тактико-стратегическими характеристиками этих самых башен. Оч-чень хорошие башни для зашиты Ашэдгуна от любых атак с юга. Так сказать, весьма и весьма. — Старик сделал паузу и выжидающе посмотрел на дверь: где же чай?! — Как вам известно, сейчас на нашу страну надвигается войско хуминов, значительно превосходящее по силам то, что имеется нынче в распоряжении старэгха. Причина тому — лето и отсутствие информации. Из-за лета большинство штатных вояк находится на далеком севере или в других местах великого Ашэдгуна, а из-за отсутствия информации их не успели вовремя отозвать в столицу. В результате для сбора нормальной армии господам из дворца нужно время. Как его выиграть? Очень просто — задержать братьев Хпирн в ущелье. А для этого всего-то и нужно — отправить в башни отряд Вольных Клинков и положить его там; весьма удобно, вне всякого сомнения, так как тогда по окончании войны наемникам не придется платить.
— Нельзя ли поконкретнее? — мрачно спросил Кэн.
— Поконкретнее?.. А-а, вот и Джулах с чаем — благодарю…. Можно и поконкретнее.
— Уж будьте так добры, — сухо сказала Тэсса. — И, — добавила она, — попытайтесь убедить нас в том, что все сказанное вами правда. Иначе…
— Не сомневайтесь, — отмахнулся старик. — Вы убедитесь в этом — так или иначе. Если не сегодня вечером, то через неделю-другую — уж точно. Но тогда будет поздновато.
Воительница промолчала.
/смещение — лампа на допросе у следователя: отвечай!/
В зале было пусто и темно. Тэсса устало опустилась на табурет и откинулась назад. Боги, как я устала!
— Ты все-таки веришь, — сказал Кэн.
— Да, верю.
— А я — нет.
Хочется есть. И спать. Спать — сильнее. Завтра с утра нужно идти во дворец, а я… Нужно ли? Если то, что говорил этот старик, правда…
— Понимаю, Кэн. Что-нибудь придумаем.
— Значит, ты завтра не откажешься от предложения Пресветлого?
Она грустно улыбнулась, надеясь, что в темноте он не увидит.
— Как я могу отказаться? Сог сожрет меня без горчицы. Конечно, не откажусь.
— Но… ты же веришь.
— Говорю тебе — что-нибудь придумается. Слушай, сходи, скажи, чтобы принесли пожрать, — иначе я ведь могу и не дожить до утра.
Брат ушел.
Армахог не способен… На такое — не способен.
/Но он сегодня пытался тебя отговорить, так?/
Так. Но…
Но.
Воительница покачала головой.
Очень хотелось выть. И есть.
Она поела и пошла к себе.
