Глава 4
Второе правило сыщика: проверяй деньги, не отходя от кассы!
Искать долго местный драконодром Ройду не пришлось — тот находился как раз на окраине городка, неподалеку от полицейского холма, и был виден издалека: высокое здание вокзала с ярко освещенными окнами, а перёд ним — подсвеченная прожектором вышка с колышущимся на ветру полосатым колпаком-ветроуказателем и, разумеется, рейсовый дракон, только что севший на огороженную железной решеткой посадочную площадку.
Дракон тоже был виден издалека: громадный, сплошь увешанный разноцветными сигнальными лампочками, он недовольно топтался на месте, рычал и плевался огнем, требуя свое законное вознаграждение. Не заметить драконодром было невозможно — Ройд его и заметил.
Свернув с асфальтированной дороги, ведущей к городку, на бетонную полосу подъезда к драконодрому, Ройд перешел на шаг, по пути старательно приводя в порядок костюм и подпорченную вином шляпу: негоже являться в общественное место запыхавшимся и грязным! Хотя бы для того, чтобы не вызвать ненужных подозрений… Впрочем, черт с ними, с подозрениями, лишь бы билет до Зумадора продали, да и пошли они все к лешему — другое сейчас беспокоило Ройда! А именно то, что его могли запомнить в «обезьяннике», оборотни например. Или патрульные. Или сержант-гоблин — если, конечно, ему жандармские служаки память напрочь не отшибли… Тогда, разумеется, полевая жандармерия очень скоро получит верное описание приметной внешности некоего типа в шляпе, куртке, брюках-галифе и сапогах. После чего, само собой, займется поисками беглого задержанного. Или не займется — ну сбежал под шумок какой-то пьяница, да мало ли их в «обезьяннике» сидело-то! Но Ройд предпочитал не рисковать: деньги, судя по всему, были украдены немалые, жандармы землю носом изроют в поисках любой зацепки — конечно же и драконодромную обслугу опросят, и кассиршу… Надо было замаскироваться.
Возле здания вокзала, напротив его центрального входа, у пропускных ворот посадочной площадки, кучковался народ: то ли прибывшие с драконом пассажиры, то ли, наоборот, улетающие с ним. Последнее было скорее всего, потому что никто из них от ворот не уходил, да и вообще на здание вокзала не оглядывался — все с вялым интересом наблюдали, как «заправляется» дракон, ожидая начала посадки.
За воротами, где-то неподалеку, дурным голосом взмемекнула коза — Ройд невольно посмотрел в ту сторону, поморщился и отвернулся — тотчас же из толпы раздался чей-то уверенный голос:
— Вишь ты, вторую повели! Значит, скоро полетим, им больше трех на перегоне не дают… во жрет-то как, зараза! — Со стороны площадки донесся утробный рык и явственный хруст разгрызаемых костей. Надо поторапливаться, забеспокоился Ройд, иначе он рискует остаться здесь до следующего рейса, а когда он еще будет, тот рейс? В маленькие городки драконы залетают нечасто-невыгодно оно коммерчески… Ройд торопливо прошел вдоль длинных чугунных скамей, установленных около здания вокзала, то и дело заглядывая под них: не может такого быть, чтоб после столь бурного городского празднества не нашлось на вокзале хотя бы одного упившегося в хлам гражданина! Жизненный опыт Ройда не допускал подобного.
Упившийся в хлам гражданин обнаружился на дальней, стоявшей на отшибе скамье. Видимо, его сюда специально отволокли: все карманы у безмятежно спящего пьяницы были старательно вывернуты, обувь на ногах отсутствовала, зато имелся дешевенький карнавальный плащ, скомканный и подсунутый под голову вместо подушки, а под скамьей валялась островерхая, основательно измятая шляпа.
— Извини, приятель, но мне край как нужно твое барахло, — сказал Ройд, осторожно вынув плащ из-под головы спящего и подняв с земли шляпу. — Обещаю, что верну… как-нибудь при случае. — Ройд, отойдя в сторонку, выправил и отряхнул найденную шляпу, развернул плащ, осмотрел его в сомнении — тот оказался густо оклеен серебряными звездами из фольги, — но решил, что сойдет. Все одно ничего другого нет и не предвидится.
Выбрасывать свою подпорченную вином шляпу Ройд не собирался: мало того что он привык к ней за долгие годы и считал ее личным талисманом удачи, так еще шляпа была некогда зачарована — причем за немалые деньги! — опытным магом и оставалась новехонькой, в целости и сохранности, в любую погоду. Это тут, где привычная магия не действовала, шляпа стала обыкновенной… наверное, обыкновенной — откуда знать, как здесь работают те шляпные чары?.. — а вот когда Ройд и принц вернутся в свое время, шляпа вновь восстановится, и будут ей нипочем ни дождь с неба, ни снег с крыши, ни вино из окна.
Первым делом Ройд достал из нательного кошелька пару золотых монет и паспорт — мало ли что, вдруг в кассе билеты только по предъявлении документов продают? Потом засунул свой удачливый шляпный талисман под куртку на спину, облачился в долгополый плащ и, с силой нахлобучив на голову чужую шляпу, натянул ее чуть ли не до ушей. Крепко сутулясь, Ройд вышел на свет — ни дать ни взять горбун-чародей, безвкусно одетый колдун из глухой провинции — и вошел в здание вокзала.
Кассовый зал, он же зал ожидания, был пуст: прибывшие нынешним рейсом пассажиры уже ушли-разъехались, а те, кто собирался улететь, толпились на улице, наблюдая за кормежкой дракона.
Вдоль противоположной от входа стены тянулся ряд железных шкафов с ячейками механических камер хранения, облезлые, грязные скамьи для ожидающих отлета были щедро застланы газетами — Ройду нестерпимо захотелось тут же собрать все газеты до единой и прочитать, узнать поскорее, что творится в нынешнем мире, но делать это было нельзя… да и вообще, не за газетами же он сюда пришел!.
У дальнего шкафа-хранилища маялся от безделья дюжий охранник в черном. Покуривая сигаретку, он со скуки крутил ручки набора шифра на запертой дверце — сухие щелчки неприятно резали слух. Мельком глянув на Ройда, охранник насмешливо гыгыкнул и, потеряв интерес к горбуну-недомерку, вернулся к своему увлекательному, занятию.
Стеклянная будка кассы походила на солидных размеров киоск, где торгуют всякой всячиной, там, похоже, имелось все, что только может понадобиться в пути: за стенами-витринами были разложены на полочках разнообразные сигареты-зажигалки, глянцевые журналы, бутылки с минеральной водой и пивом, хлеб в целлофановой обертке, консервы… У Ройда разбежались глаза: ему вдруг страшно захотелось пить, есть и курить одновременно… нет, курить все же хотелось гораздо больше.
Прежде чем подойти к кассе, Ройд остановился у висевшего на стене небольшого плаката с расписанием полетов и должным образом изучил его. Рейсовые драконы прилетали в город Нуфрямск («Экое название для упоительного — в буквальном смысле упоительного! — городишки. Соответствует. М-дат а…» — покачал головой Ройд) два раза в сутки, под утро и ближе к вечеру. В расписании на полном серьезе так и говорилось: «….транспортное средство подается где-то под утро и ближе к вечеру, ежели не случится забастовки, войны или конца света, за что администрация драконодрома ответственности не несет», а более ничего — ни тебе конкретного времени прибытия, ни точного времени убытия, очень информативное расписание! Ройд едва не расхохотался, читая его.
Всего рейсов было два, и оба кольцевые: транзитные драконы летали по здоровенному кругу навстречу друг дружке, полет до Зумадора вечерним рейсом занимал около трех часов, утренним же — чуть более семи. Это Ройда вполне устраивало: ему надо было выспаться, хотя бы и в кабине на спине у дракона, пусть и в неудобном пассажирском кресле.
Если лететь утренним маршрутом, то после Зумадора дракон останавливался еще в пяти городах, прежде чем возвращался к месту своего старта, на драконодром города со звучным названием Вольхо-Лёнск. Ройд колебался недолго, и решил взять билет до конечного пункта: вовсе незачем знать кассирше, где он выйдет на самом деле.
Поглядывая на консервы и глотая слюну, Ройд подошел к торговой будке, через силу улыбнулся сидевшей в ней кассовой фее — одетой в легкий форменный хитон с погончиками на плечах, немолодой и строгого вида, но с кокетливо присыпанными жемчужной пудрой крылышками — и вежливо поинтересовался в окошко:
— Уважаемая! Подскажите, будьте любезны, когда ожидается ближайший дракон до Вольхо-Лёнска?
— Скоро, — равнодушно ответила фея. — Транзитный дракон на восточное направление как раз сейчас кормится и отдыхает, вылет примерно через полчаса. Вам один билет?
— Один. — Ройд положил в кассовое блюдце золотую монету.
— Вы зачем, а? — нахмурилась фея. — В смысле золото зачем? Платите сорок пять обычных танов плюс два тана страхового взноса… Мы золотые деньги не принимаем, незаконные валютные операции запрещены повсеместно. — Она выжидательно уставилась на Ройда.
— Милая фея, — печально вздохнул Ройд, — я, видите ли, проездом в вашем городе… Вот попал вчера случайно на местный народный праздник, а меня там побили и все… э-э… все таны отобрали. Осталось только то, что я в башмаках запрятал. — Ройд украдкой показал еще одну монету. — Мне, поверьте, очень-очень надо в Вольхо-Лёнск!
— Бедненький, — без особого сочувствия произнесла кассирша, оценивающе разглядывая горбуна. — Убогого, конечно, всякий обидеть норовит… — Она махнула рукой Ройду: мол, посторонись, отойди от витрины. — Эй, Дипси, хватит камеру хранения ломать! — подавшись вперед, крикнула в окошко фея. — Сходи на улицу, проверь, все ли в порядке! А то, кажись, там драка затеялась.
Охранник, недовольно хмыкая и пиная по пути ни в чем не повинные скамьи, отправился на улицу.
— Давай вторую монету, — торопливо приказала фея, с опаской поглядывая на входную дверь, — пока охранник не вернулся! Мне свидетели не нужны. — Ройд охотно сунул золотой кругляш в окошко кассы. Фея, для проверки попробовав каждую монету на зуб, ссыпала их в бархатный кошелечек, который немедленно исчез в складках ее хитона. — В общем, так, — деловито сообщила кассовая фея, протягивая Ройду стеклянный жетончик малинового цвета. — Вот тебе, болезный, билет до Вольхо-Лёнска… а сдачу не жди, я тебе не обменный пункт! Скажи спасибо, что вообще билет дала.
— Спасибо, — послушно сказал Ройд. — А можно чего попить-покушать у вас взять? В дорогу.
— А деньги еще есть? — хитро прищурившись, поинтересовалась кассирша.
— Нету. — Ройд огорченно развел руками: во-первых, он не хотел лезть при кассирше в кошелек, зачем ей знать, что он при деньгах! А во-вторых, Ройд подозревал, что и двух полновесных монет, скорее всего, более чем достаточно, чтобы несколько раз прокатиться на том рейсовом драконе по полному кругу. Недаром кассовая фея так охотно их взяла… Одно слово — убогого всякий обидеть норовит!
— Ладно, — снисходительно молвила кассирша, — чего уж там, помни мою доброту. — Достав откуда-то из-под прилавка картонную сумку с веревочными ручками, фея кинула в нее пару банок консервов, бутылку минералки и запакованную в целлофан булку.
— А сигарет можно, — заискивающе, как и положено безденежному страдальцу, заканючил Ройд, — и спичек, а?
— Куда ж тебе курить-то, — развеселилась фея, — вон ты какой скрюченный, того и гляди, помрешь! — но добавила в сумку пачку сигарет и коробок спичек.
— Спасибо. — Ройд попытался отвесить учтивый поклон, но чуть не рухнул: однако, трудно кланяться и без того полусогнутому. — Благодетельница!
— Иди уж, — усмехнулась фея, просовывая сумку в окошко, — поторапливайся, а то дракон без тебя улетит. «Благодетельница», скажет ведь…
— Бегу-бегу. — Ройд взял сумку и, нарочито шаркая подошвами, засеменил к выходу из зала: действительно, надо было торопиться…
Ворота на посадочную площадку были открыты: в меру сытый дракон уже не ревел, не плевался огнем, а лежал, тихий и мирный, дожидаясь конца посадки, пассажиры толпились возле трапа, поочередно предъявляли билеты водителю-контролеру и один за другим поднимались в кабину. Ройд на ходу сорвал с себя чужую шляпу, швырнул в сторону, вынул из-под куртки свою, привычную, и, надев ее, трусцой направился к трапу: спать в кресле со шляпным горбом он не собирался.
Полет до Зумадора длился семь часов сорок минут — Ройд засек время по тату-инфо. Полчаса Ройд потратил на завтрак: консервы, к счастью, оказались самооткрывающиеся, с колечком на крышке, а ложку сыщик занял у соседки, летевшей вместе с непоседливым сыном, десять минут ушли на посещение маленького туалета в хвосте кабины, где Ройд заодно и покурил, а все остальное время он проспал, совершенно не интересуясь происходящим за окнами. И спал так крепко, что его не разбудил даже шкодливый соседский мальчишка, втихаря пообрывавший с плаща Ройда все серебряные звезды, до которых только смог дотянуться.
— Зумадор! — зычно объявил водитель. — Стоянка полчаса. Попрошу всех покинуть кабину на время кормежки дракона.
Ройд мгновенно очнулся, услышав название города.
— Граждане! — со значением продолжил водитель. — Желающие прогуляться и размять ноги должны помнить, что у дракона нету стоп-крана! Я из-за опоздавших растяп отменять вылет не стану. — Посмеявшись собственной шутке, он первым вышел из кабины, бодро стуча каблуками по трапу.
Ройд, позевывая, встал в очередь на выход, спросонок размышляя над тем, а почему, в самом деле, у дракона нет стоп-крана? И какого цвета должен быть тот стоп-кран — зеленого, под цвет чешуи, или же красного, как в железно-рельсовых самоходках? В спину Ройду ощутимо ткнули чем-то твердым, и он окончательно проснулся.
В Зумадоре был полдень: жгучее солнце висело в нестерпимо голубом, будто нарисованном небе — нигде ни облачка, лишь далеко-далеко, в вышине, стремительно носились птицы, то ли ласточки, то ли стрижи, поди разберись… Воздух пах степными травами и раздражающе вкусным шашлычным дымком, за воротами посадочной площадки высился покрытый разноцветной мозаикой дворец с синим куполом-крышей, арочным входом и ясно различимой над ним белокаменной надписью: «Зумадор. Добро пожаловать!» Рядом с дворцом-вокзалом пристроились всяческие лотки под матерчатыми навесами и торговые павильончики на колесах — оттуда-то и доносились аппетитные запахи. Больше никаких строений поблизости не наблюдалось, степь да степь кругом, горячая, знойная. Лишь вдалеке, у горизонта, светлой полоской тянулись едва различимые отсюда многоэтажные дома, окраина Зумадора.
Ройд вместе со всеми пассажирами вышел с территории посадочной площадки, но, в отличие от остальных, не кинулся покупать сочные шашлыки и разливное сухое вино, а потихоньку, не спеша оторвался от своих попутчиков и затерялся между павильончиками. После чего, стянув приметный карнавальный плащ, скрутил его в жгут и засунул в первый попавшийся мусорный жбан. Подумал немного и, сняв с себя тонкий свитер, бросил его следом — жара, однако! В рубашке и распахнутой куртке тоже было жарковато, но выбрасывать куртку Ройд не решился — мало ли что, вдруг тут вечера холодные… Выждав назначенные полчаса стоянки-кормежки на помойных задворках рыночка и проводив взглядом улетевшего рейсового дракона, Ройд вернулся ко входу на вокзал. Первым делом надо было обменять золото на здешние бумажные деньги и как-то добраться до города — идти пешком под палящим солнцем в эдакую даль Ройду совсем не хотелось.
С обменом золота проблем не было: обменный пункт находился в здании вокзала на первом этаже, никакой очереди — подходи и меняй. Проблема возникла с паспортом, необходимым «для полной отчетности по валютным операциям, согласно королевскому распоряжению», как пояснил Ройду толстый меняла, сидевший в просторной стенной нише за железной решеткой. Меняла долго рассматривал личный документ Ройда и так и эдак, не торопясь выдавать деньги: словно увлекательный роман читал, а не паспорт листал.
— Что-то не в порядке? — не выдержал наконец Ройд. — В чем дело?
— Пачпорт у вас шибко странный, — признался меняла, возвращая сыщику тонкую книжицу с вложенными в нее купюрами. — Типа и документ, и печати всяко разные, и на понятном языке слова написаны, а все одно необычно как-то, неправильно… и место вашей прописки для меня неизвестное, а я — то, поди, много пачпортов видал!
— Так это ж заграничный, — успокоил менялу Ройд, пересчитывая деньги: за две золотых монеты тот выдал ему на руки сто шестьдесят танов, удержав подоходный налог и конечно же не обидев и себя, любимого… да уж, погрела на бедном калеке фея-кассирша руки, ох погрела! Ну да ладно, главное, что билет дала.
— Видать, далекая то заграница? — поинтересовался меняла, с уважением глядя на залетного иностранца. — То-то я смотрю, монеты дивные, не нашенской чеканки…
— Очень далекая, — с серьезным видом согласился Ройд, не пускаясь в дальнейшие объяснения, он отправился на рынок — теперь, с деньгами в кармане, можно было и шашлык с сухим винцом отведать, самое обеденное время! А заодно выяснить, как можно добраться до города. Причем желательно, чтобы быстро и с удобством.
Взяв палку шашлыка, ломоть хлеба и кружку легкого вина, Ройд обстоятельно расспросил словоохотливого продавца о том, как уехать в город. Оказалось, что от драконодрома к Зумадору ходили маршрутные самоходки — нечасто, но ходили. Однако ехать ими продавец не посоветовал: медлительные, тряские, часто ломаются… Куда лучше прокатиться весело да с ветерком на частном извозчике! У него, кстати, и брат тут неподалеку, на стоянке, с быстроходной коляской и свежим рысаком, так что не желает ли уважаемый?.. Уважаемый желал.
Коляска действительно оказалась быстроходной: ехал Ройд, как ему и было обещано, весело, с ветерком, копыта дробно стучали по бетонке, громко звякали под дугой бубенчики, а пожилой брат-извозчик с воодушевлением то и дело покрикивал: «Эхе-хей!» — виртуозно щелкая бичом в воздухе. Ройд, положив шляпу на колени и ковыряя спичкой в зубах, благодушно поглядывал по сторонам. Смотреть особо было не на что, степь как степь, но Ройду, городскому жителю, было в диковинку видеть столько незастроенного, не по-хозяйски свободного места.
— А что, гражданин водитель, город-то у вас большой? — перекрикивая бряцанье многочисленных бубенцов и шум встречного ветра, поинтересовался Ройд у виртуоза извозчика. — Есть где разгуляться?
— Очень большой, — повернувшись к пассажиру, охотно крикнул в ответ гражданин водитель, — во какой! — и, бросив поводья, показал руками, точь-в-точь рыбак, хвастающийся уловом, судя по размаху, Зумадор был размером со взрослого осетра. — И гулять есть где! — не менее охотно продолжал извозчик. — Десять ресторанов, четыре гостиницы, два полицейских участка и один морг! Хорошо у нас! Вас куда доставить-то?
— В морг не надо, — категорически приказал Ройд. — И в полицейский участок тоже не нужно… Ты, братец, отвези-ка меня на постоялый двор, «Колдун и трилистник» называется.
— А нешто ваша милость по профессии черным колдуном будет? — Не на шутку встревожившийся «братец» с испугом глянул на Ройда и попытался отодвинуться от него подальше, отчего едва не рухнул с коляски.
— Почему — колдуном? — удивился Ройд, вовремя ухватив нервного извозчика за брючный ремень и вернув его на место. — При чем здесь колдовство? Я разве похож на мага?
Извозчик окинул пассажира настороженным взглядом и неопределенно пожал плечами: мол, кто вашу милость знает? Может, и маг. Черный-пречерный.
— Там что же, одни лишь колдуны живут? — требовательно спросил Ройд. — Ну-ка поясни! А то у меня на постоялом дворе встреча со знакомым назначена… Не бойся, не с чародеем.
— Эта… зря вы туда едете, — нехотя ответил извозчик. — Поганое место! Ни один приличный человек, кроме гнусных ворожеев, в «Колдуне и трилистнике» не бывает. Говорят, если кто из обычных людей там хоть на одну ночку останется, то непременно исчезнет! Причем насовсем. И никто его больше никогда не увидит, — зловещим голосом добавил извозчик, отвернулся от пассажира и, пронзительно заорав: — Эй, дохлая! — щелкнул бичом, давая понять, что разговор окончен.
— Любопытно, — усмехнулся Ройд. — Едят их колдуны, что ли? Ну-ну…
Не доезжая до города, коляска свернула на объездную дорогу, не столь гладкую и ухоженную, как центральная магистраль, — под колеса все чаще и чаще стали попадаться всякие колдобины-выщербины, ямки да ухабы. Рессоры у коляски оказались слабые, трясло знатно, и Ройду вскоре стало не до разглядывания пейзажа: он мужественно боролся со взбунтовавшимся в желудке шашлыком, коварно вступившим в сговор с сухим вином. И потому не заметил, как дорогу постепенно обступили деревца, а чуть погодя они въехали в самый настоящий лес, — скрытый до поры до времени городскими зданиями, он возник словно ниоткуда. Или, возможно, то был не лес, а пригородная, чрезмерно разросшаяся роща из тех, куда на выходные приезжают из города всем семейством, жарят шашлыки, пьют вино и мусорят где ни попадя… При мысли о шашлыках Ройда опять скрутило.
— Приехали! — объявил извозчик. — С вас, господин хороший, двадцать пять танов.
— Сейчас, — просипел Ройд, часто обмахиваясь шляпой, — погоди минутку. Отдышусь маленько и расплачусь.
— Эк вас, — с участием сказал извозчик, — с лица, ровно покойник, сбледнули… То ли еще будет, да-да! Поганое тут место, сплошь колдовское, обычному человеку вовсе не полезное. Помрете — и не заметите, как.
Ройд, донельзя ободренный словами извозчика, потихоньку — икая и постанывая — вылез из коляски, отдал сердобольному гражданину водителю двадцать пять танов и огляделся.
Постоялый двор «Колдун и трилистник» удивительно соответствовал распускаемым о нем мрачным слухам: это был старый трехэтажный дом с замшелыми каменными стенами и подслеповатыми окнами-бойницами, близко обнесенный чугунной решеткой-забором с настежь открытыми по дневной поре воротами. Окружавшие постоялый двор высокие деревья смыкались над зданием густыми кронами, не пропуская солнечный свет, что по нынешней жаре оказалось весьма уместным.
Длинная веранда у входа была уставлена серыми пластиковыми столами и такими же серыми креслами, сейчас пустующими, кое-где на столах виднелись грязные тарелки, стаканы с чем-то красным, недопитым, и пустые рюмки, — видимо, на веранде недавно отобедали.
— Кровушку стаканами пьют! — ужаснулся за спиной Ройда извозчик. — Ходу, ходу из этого проклятого места! А вам, господин хороший, легкой смерти. — Ройд, не оборачиваясь, лишь икнул в ответ, в душе послав извозчика к черту. Позади раздался крик: «Но-о!» — щелкнул бич, застучали копыта, и очередная ужасная сплетня о логове гнусных колдунов опрометью помчалась назад, к драконодрому.
Ройд поднялся на веранду, отыскал на одном из столов нетронутый стакан, наполненный до краев подозрительным красным, и осторожно понюхал содержимое — это оказался самый обычный томатный сок. Покряхтывая от удовольствия, Ройд не торопясь выцедил «кровушку»: к последнему глотку бунт в желудке и надоедливая икота постепенно стихли. В пустых рюмках, судя по запаху, недавно была водка… тоже небось колдовская. Опохмелительная.
— Нормальные здесь колдуны живут, — одобрил Ройд, поставив рюмку на стол, — продвинутые, — и направился к входу.
За массивной стальной дверью находился уютный холл для приезжих: небольшой, с натертым мастикой паркетным полом, в котором тускло отражались десятки скрытых потолочных светильников, с расставленными вдоль правой стены мягкими креслами и с батальными картинами над ними — там лихие колдуны, грозно хмуря брови, то швыряли во врагов желтые фаерболы, то наводили на супостатов зримую порчу (поверх вылетающих из колдовских рук черных молний так и было написано: «Порча» — для несведущих), то горели на кострах с задумчивым выражением на лице… видимо, прикидывали, кому и как будут мстить посмертно.
Слева, за высокой стойкой с установленной на ней табличкой «Дежурный администратор» и лежащей рядом толстенной книгой багрового цвета, никого не было. Ройд нетерпеливо хлопнул по столешнице ладонью, подождал и хлопнул еще — только после этого внизу, за стойкой, началось какое-то шевеление: звук двигаемой табуретки, кряхтение и сопение, невнятное бормотание… Наконец из-за стойки вынырнул лысый, но внушительно бородатый карлик — сонный, зевающий, — вынырнул и уставился на Ройда с явным недоумением. Впрочем, Ройд смотрел на него с еще большим изумлением.
— Ежели вы на конвент магов, то все номера со вчерашнего дня заняты и подселению не подлежат, — прокашлявшись, доложил карлик. — Мест нет! И не будет. До свидания. — Карлик, пыхтя, собрался было скрыться под стойкой, где у него наверняка было налажено уютное лежбище.
— Погодите! Совсем нет? — огорчился Ройд. — Как же так! Я ведь забронировал себе место, да. На днях… э-э… кажется, в прошлую пятницу бронировал! Должны же остаться какие-то записи, подтверждения… Что за бюрократизм! Я буду жаловаться.
— Кому? — поразился карлик, даже зевать перестал. — Кому жаловаться?
— Кому надо, — уклончиво ответил Ройд. — Дождусь и пожалуюсь.
Карлик уставился на Ройда, в рассеянности прочесывая пальцами растрепанную бороду. О чем он думал, Ройд не знал, но надо было не терять инициативу, давить, пока бородатый малыш не послал его куда подальше.
— Собственно, у меня тут знакомый живет, — понизив голос, доверительно сказал Ройд. — Я могу и у него остановиться, он возражать не станет.
— Кто таков ваш знакомец? — пододвигая к себе багровую книгу, равнодушно спросил карлик. — Чин? Звание? Магическое имя? — Только сейчас Ройд обратил внимание на мелкую, вытесненную серебром надпись на обложке книги: «Постояльцы: живые, мертвые, прочие».
— Имя его не произносимо, — задрав подбородок, важно ответил Ройд. — Чин и звания тайные, потому о них умолчу. В общем, это молодой парень лет двадцати, высокий, темноволосый… вчера к вам приехал.
— А-а, понятно. — Карлик оставил книгу и со странным интересом посмотрел на Ройда. — Принц Кларентий! Обычник, х-ха… Тогда да, тогда идите. — Карлик, покряхтывая, скрылся под стойкой.
— Эй, а этаж? А номер комнаты? — перегнувшись через стойку, вопросил Ройд у пустоты: за стойкой уже никого не было, только ободранная табуретка да свернувшийся рядом с ней на коврике плешивый от старости черный кот.
— Второй этаж, номер двести сорок три, — ответил, позевывая, кот. — Обы-ы-ычники голимые, хе-хе… было бы из-за чего меня беспокоить. — И умолк, только кончиком хвоста недовольно шевельнул. Ройду очень-очень не понравилось выражение «голимые обычники», но что оно обозначало, он не ведал и потому возмущаться не стал. Может, какой термин колдовской, не более.
В дальней стене холла — не заставленной креслами, гладкой и до этого ничем особо не примечательной — неожиданно возник дверной проем, завешенный бамбуковой шторой, снизу к каждой бамбучине был прицеплен колокольчик, уж неведомо с какой целью. Вполне вероятно, для того чтобы никто не вошел в дом незамеченным. Или, наоборот, не вышел… Раздвинув бамбуковую занавесь, отозвавшуюся радостным перезвоном, Ройд вошел в следующее помещение и остановился, разинув рот и озираясь по сторонам, словно провинциал в центре стольного града. Потому как ничего подобного Ройд не ожидал, предполагая увидеть в лучшем случае темный коридор с рядами дверей и ведущей наверх старой лестницей, не более.
Просторный зал с длинным, замкнутым по периметру настенным светильником тянулся вдаль и вширь, во много раз превосходя истинные размеры дома. Многочисленные винтовые лестницы — с бронзовыми ступеньками и поручнями, — установленные по всему залу в поразительном беспорядке, соединяли под разными углами гладкий малахитовый пол с высоким, золотой окраски потолком, ныряя и вверху, и внизу в здоровенные отверстия межэтажных переходов. А сами переходы светились приглушенным разноцветным светом: где красным, где зеленым, где голубым — короче, тлели всеми цветами радуги, некоторые из лестниц, изогнувшись немыслимым образом, упирались в стены зала, однако ж никаких дверей или дверных проемов там не наблюдалось. Хотя, скорее всего, двери существовали, но их попросту невозможно было увидеть обычным, не колдовским взглядом.
Еще в зале была мебель: всяческие диваны, кресла, низкие столики, пуфики и кушетки, все дорогой отделки, но выполненные в совершенно разных стилях и расставленные как попало, без какого-либо маломальского соображения. Или же тут была своя система, которую Ройд не понимал, или же владельцам постоялого двора было наплевать на порядок и уют в их заведении. Хотя какой, к черту, уют при таких-то лестницах…
Посреди зала располагался бассейн с неработающим фонтаном. Ройд на цыпочках, то и дело озираясь, подошел и заглянул через бортик. Внизу, на сухом мозаичном дне, полусидел-полулежал, привалившись спиной к фонтану, человек в строгом деловом костюме и сползшей на лицо кепочке с пластиковым козырьком — то ли спящий, то ли вовсе мертвый.
— Эй, мужик! — позвал его Ройд, не слишком надеясь на отклик. — Ты живой или не очень? Помощь-то нужна? — Человек в ответ лишь промычал что-то неразборчивое, вяло махнул рукой: отстань, мол. Иди куда шел. — Вот что колдовская водка с людьми делает, — с сожалением покачал головой Ройд. — Или не водка? Или вредные заклинания? Мужик, а мужик, — Ройд снова нагнулся над бассейном, — ты, часом, не пострадавший? И чего у вас тут стряслось?
— Конвент… — с трудом, по слогам ответил «мужик» и замолк. Судя по всему, надолго.
— Любопытно, — задумчиво пробормотал
Ройд, прикидывая: куда ему теперь идти… вернее, по какой именно лестнице подниматься на второй этаж? И где, собственно, находится тот этаж: вверху или внизу? Ройд ничуть не сомневался, что в этом безумном доме запросто можно попасть во все не туда, куда собираешься. Или даже совсем пропасть, если уж на то пошло… Недаром извозчик его о том предупреждал!
Ройд с минуту постоял на месте, соображая, что делать, и не сразу заметил, что тишина в зале исподволь сменилась нарастающим гулом — казалось, что откуда-то издалека сюда мчалось нечто громкое, ревущее… Дракон, например.
Испугаться Ройд не успел — все произошло слишком быстро.
По лестницам с гиканьем и посвистом вдруг понеслись-помчались вверх и вниз невесть откуда взявшиеся колдуны: бородатые и бритые, молодые и старые — они словно вываливались из ниоткуда и мчались в никуда, вдоль столбов лестниц-винтов, оседлав метлы, с пронзительным визгом промчались ведьмы, все, как одна, с распущенными волосами, миг — ив зале снова стало тихо, жутковато. Только неподалеку от лестниц, как будто образовавшись сами по себе, возникли пустые бутылки, пивные да водочные, разные — тихо позвякивая, они неспешно раскатывались по полу.
Ройд от неожиданности сел на бортик, спросил ошеломленно:
— Это что ж такое было-то?
— Конвент, — с задержкой вновь донеслось из бассейна. — С-с… собрание. У нас.
— Знаю, — сердито отмахнулся Ройд. — Право же, дурдом какой-то, а не собрание… Ладно, буду искать методом тыка. — Идти назад и консультироваться с котом-оборотнем сыщик не захотел: тот ему спросонья такого присоветует, отчего уж точно сгинешь! Раз и навсегда, бесследно.
Выбрав наиболее вертикальную лестницу, Ройд прошел к ней по соединительному мостику, осторожно ступил на бронзовую ступеньку. Подождал немного, глядя то вверх, в алый проем, то вниз, в синий, — пока что все было спокойно, никаких тебе встречных бешеных колдунов, — собрался с духом и зашагал по ступенькам к алому потолочному зареву.
