46
С утра было солнечно, потом набежали тучи, и на песчаную, укатанную рыбными обозами дорогу посыпались мелкие капли вперемешку со снежной крупой — явление в северных краях нередкое. Через четверть часа ненастье прекратилось так же внезапно, как и началось. Тучи ушли на юг, и в небе снова засияло солнце. Солдаты стали снимать дождевики, пристраивая их для просушки прямо на лошадиных гривах.
Кавалерия двигалась шагом, без спешки, Каспар лично проезжал вдоль маршевых порядков, проверяя, все ли хорошо с возами и не ослаблена ли у кого подпруга. Привыкший все проверять лично, он и теперь не сразу мог положиться на ездивших за ним офицеров, обеспокоенных пристальным вниманием генерала.
— Вы бы отдохнули, генерал, слишком много внимания уделяете войскам на марше. И офицеры перепуганы, и вы взмокли, — заметил де Шермон, который в отличие от Каспара чувствовал в первый день похода прилив сил.
Накануне он хорошо выспался и еще до построения съел свой завтрак. Каспар же едва сомкнул глаза, а на завтрак у него была только кружка горячего шоколада.
— Что ж, может, вы и правы, — согласился Каспар, поравнявшись с графом. — Но такое количество войск мне в новинку, и я пока не умею доверять другим. Хотя… наверное, придется.
— Разумеется, придется, генерал, — улыбнулся де Шермон. — И генералы, и сам король во всем полагаются на своих подчиненных, а одному человеку, будь он хоть трижды просвещенным, за всем уследить невозможно.
— Его светлость дело говорит, — поддержал графа Углук. — Негоже генералу бегать, как приказчику. Народу много — работать есть кому.
— Что ж, я постараюсь привыкнуть побыстрее… Хуберт, скажи, чтобы мне принесли пару черствых чесночных калачей. И толкни, если я засну.
— Хорошо, генерал, — ответил Хуберт, которого де Шермон отучил при обращении к отцу произносить привычное слово «батя».
— Вы без пяти минут граф, Хуберт, — сказал он ему на второй день знакомства, — я верю в полководческий дар вашего отца, поэтому привыкайте блюсти необходимое достоинство. Особенно в присутствии посторонних.
Хуберт усвоил этот урок и позже преподал его сестре, когда Ева, обращаясь к Каспару, назвала его «папашей».
Едва смежив веки, Каспар уснул прямо в седле, сразу увидев во сне недавние препирательства с Евой. Она до последнего надеялась, что упросит отца, и даже собрала вещи и личное оружие, но Каспар оказался непреклонен, да и де Шермон, на поддержку которого так рассчитывала Ева, занял сторону отца.
— Вот захватим Тыкерью, и генерал сейчас же вызовет вас к себе. И вас, и миссис Фрай, — обещал он.
— Не хочу вас слушать, вы предатель! — едва сдерживая слезы, ответила Ева и убежала во дворец, а де Шермону оставалось лишь развести руками.
Теперь, покачиваясь в седле рядом с генералом Фраем, он тоже вспоминал Еву. Эта пылкая и в то же время наивная девушка казалась ему все более привлекательной. Де Шермон заметил, что ему приятно думать о Еве, вспоминать, как она сидит в седле, демонстрирует владение мечом или снимает шляпу, чтобы поправить растрепавшиеся волосы.
«Ах, Ева», — вздохнул граф и счастливо улыбнулся.
— Ваше превосходительство! — закричали откуда-то с обочины.
— Ваша милость, никак разведчики противника отыскали! — воскликнул Фундинул, вклиниваясь на муле между Каспаром и де Шермоном.
Фрай открыл глаза. Через лесную опушку к нему скакал один из разведчиков капитана Карбюзье. Мараншон в порыве щедрости отдал всех разведчиков, и теперь они не только прочесывали авангардную зону, но и держали арьергард, а также фланговые подходы.
При такой организации наблюдения Каспар мог не бояться ни засад, ни даже отдельных вражеских лазутчиков.
— Ваше превосходительство, пора отводить первую колонну! — сообщил сержант-разведчик, натягивая поводья и останавливая легконогую лошадку.
— Пора, значит, будем отводить. Курьер!..
— Я здесь, ваше превосходительство! — вскинул руку один из гвардейцев.
— Скачи к барон-майору Лайдасу, скажи, чтобы готовился к уходу вправо по отдельной тропе.
— Слушаюсь!
Курьер развернул лошадь и помчался передавать приказание.
— Сколько до тропы? — уточнил Каспар у разведчика.
— Четверть мили, ваше превосходительство!
— Хорошо, успеют приготовиться. Можешь возвращаться.
— Слушаюсь, ваше превосходительство!
Разведчик ускакал, а Хуберт молча протянул отцу калач. Ехавший позади генеральский слуга подал фаянсовую бутылку с деревянной пробкой.
— Что это? — удивился Каспар.
— Кипяченое молоко, ваше превосходительство, чтобы сухарик запить. Нельзя черный хлеб голяком кушать.
Каспар улыбнулся, но со слугой спорить не стал — тот на своих руках не одного генерала «понянчил» — и, выдернув зубами пробку, стал пить еще теплое молоко.
— Есть молоко или нет — значения не имеет, главное, чтобы еды было достаточно. А то бывали случаи, когда солдаты падали на марше от слабости! — подал голос Углук, которому доставили полмешка черствых калачей. Наряженные в подобие мундиров, они с Фундинулом обрели статус любимцев королевских гвардейцев. Их постоянно окликали, чтобы поднести угощение или подарить какой-нибудь пустячок вроде огнива.
Всех интересовали помятый, видавший виды шлем Углука, его большой меч и устрашающий топор Фундинула. Гном демонстрировал его всем желающим, однако в руки не давал.
Того времени, за которое войско прошло четверть мили, Каспару хватило, чтобы съесть оба калача, и в сопровождении де Шермона и майор-барона Лайдаса генерал выехал вперед, чтобы встать у съезда и проследить, как полк уходит на новую тропу.
Войско Лайдаса заранее подготовилось к отделению от общей колонны, подтянули отставший обоз и подались вправо, чтобы не смешивать порядки других полков. Съезд с дороги был тщательно расчищен разведчиками, а канава на обочине замощена ветками и сушняком. Были срезаны мешавшие проходу кусты, и полк с обозом, не замедляясь, начал сворачивать в лес, где его уже ждали проводники из разведывательного отряда. Однако на случай непредвиденных обстоятельств у майор-барона Лайдаса и других командиров полков имелись копии карт с нанесенными на них тропами, чтобы каждый знал, где искать своих.
Еще до обеденного привала ушел на отдельную тропу полк майор-барона Гвинаппа, после обеда — Буалеску, а к вечеру и Каттлера, так что ко времени ночлега при генерала Фрае остался только полк майор-барона Дерека.
За весь день похода Каспар, по старой привычке, успел прихватками набрать полную порцию сна и к вечеру выглядел бодрым. Он убедился, что предложенная разведчиками схема действует, и это добавило ему уверенности, а вместе с ней и хорошего настроения.
Распоряжаться насчет часовых Каспару уже не требовалось, проверять лошадей и солдатские харчи — тоже, все делали подчиненные.
— А что, граф, пробовали ли вы настоящей солдатской еды? — спросил Каспар, устраиваясь у костра.
— Нет, генерал, у меня же повар, — удивился вопросу де Шермон.
— А если я сварю кулеш, пробовать станете?
Де Шермон пожал плечами, ему еще никто и никогда не делал таких предложений.
— Ну отчего же не попробовать кулеш, сваренный генералом? — произнес граф и засмеялся, а вместе с ним Хуберт и, очень осторожно, майор-барон Дерек.
— Карл, принеси котел, что возишь для меня, а еще полмеры пшена и два фунта свиной солонины. Все ароматные добавки есть в моей седельной сумке, их принесет Хуберт, а я пойду сломаю пару еловых веточек…
— Вы еще и ветки туда бросать станете? — удивился де Шермон.
— Лишь самую малость, — улыбнулся Каспар. — А то что за кулеш без пахучей иголочки?
Он выбрался из балки, в которой жгли полковые костры, и, миновав дремавших на телегах обозников, направился к молодой ели, возвышавшейся над невысокими лиственными деревьями.
Влияние севера на природу было все заметнее. Еще день перехода — и леса исчезнут совсем, а им на смену придут скрывающиеся между дюн заросли карликовых деревьев и кустарников.
Чтобы добраться до самых нежных иголок на макушках веток, Каспар стал пробираться сквозь кустарник. Он уже протянул руку, чтобы на ощупь определить мягкость хвои, как вдруг почувствовал пробежавший по ногам холод. По зарослям ударил порыв ветра, сорванные листья закружились в воздухе и посыпались на Каспара, словно сырой осенью.
— Ты уже забыл меня, Фрай?
Каспар взглянул и не поверил своим глазам: перед ним висел в воздухе призрак мессира Дюрана, мага с оголенным черепом и пустыми глазницами.
За время купечества Каспар почти забыл об этой стороне своей наемнической истории. Огненные шары, потайные колодцы в нижние миры, вызванные магами демоны — казалось, это осталось в каком-то давнишнем кошмарном сне.
— Пока это все, на что я способен, но я помню о тебе, Фрай! Я еще жажду выпить тебя всего — до дна!
— Пошел прочь! — приказал Каспар, и призрак подался назад.
— Думаешь, стал важным человеком? Думаешь, твои регалии защитят тебя?
— Ты всего лишь призрак, я тебя не боюсь…
Каспар выхватил меч и, едва он направил его острие на светящуюся субстанцию, как она сейчас же растворилась в воздухе.
— Не хватало еще, чтобы меня преследовали вчерашние кошмары, — произнес Каспар, чтобы звуком собственного голоса поддержать себя. Потом, не глядя, сорвал хвои и поспешил обратно.
У костра его уже ждали все заказанные продукты и наполненный водой котел. На трухлявой колоде неподалеку сидел командир разведчиков капитан Карбюзье. Заметив Каспара, он поднялся.
— Садитесь к костру, капитан! — пригласил Каспар. — Господа, кто не знает этого доблестного солдата, непременно познакомьтесь, он сам и его разведчики совершают настоящие чудеса.
Капитан подошел к костру, но не ближе, чем сидел майор-барон Дерек.
— Кажется, на вас грязь, капитан, — немного удивленно заметил де Шермон.
— Это вроде потайного мундира, ваше сиятельство. Жидкий торф.
— Жидкий торф?
— Именно так, ваше сиятельство. Тропа проложена по заболоченной местности, где трудно укрыться. Поэтому приходится придумывать способ быть незаметным. Если развести торф водой и полить шляпу и плащ, высохнув, они станут неотличимы от болотных кочек.
— Однако неплохо придумано! — восхитился де Шермон. — Признаться, я не сталкивался с подобными фокусами, у нас в кавалерии все блестит и сверкает, плюмаж развевается по ветру. Для кавалерийского удара это самое лучшее! Но для тайных солдат, вроде ваших, торф конечно же предпочтительнее.
Граф помолчал, наблюдая за тем, как ловко генерал Фрай устанавливает на колышках перекладину и подвешивает на ней котел с водой. Было видно, что работа эта для него привычна.
— О чем задумались, граф? — спросил Каспар, выстругивая из куска ветки рогатинку-мешалку.
— Я подумал о нашем монархе. Согласился бы он поливать себя жидким торфом?
Улыбки на лицах всех присутствующих испарились. Обсуждение высочайших особ ни к чему хорошему не приводило, и если граф де Шермон мог себе это позволить, го все остальные, включая Каспара, нет.
Положение спас вынырнувший из темноты Фундинул.
— Ваша милость, господин генерал, Углук с гвардейцами в кости на сухари играет! Того и гляди обожрется, ему уже двадцать фунтов проиграли, и он все съел!
Де Шермон, майор-барон Дерек и капитан Карбюзье учтиво сдержали прорывавшийся смех, Хуберт не обратил на комичность Фундинула внимания — он часто видел этого гнома. Каспар еще раз взглянул на пузырьки в закипавшей воде, потом повернулся к Фундинулу:
— Сержант, вернитесь к сержанту Углуку и по секрету сообщите, что его превосходительство варит кулеш, но попросил ему об этом не говорить.
— Понял, ваша милость, сейчас бегу! — воскликнул Фундинул и, смешно переваливаясь, стал взбираться по склону балки. Не выдержав этой картины, засмеялся де Шермон, за ним остальные.
— Что же здесь смешного, граф? — спросил Каспар, высыпая в кипящую воду пшено.
— Прошу простить меня, генерал, — ответил граф, выпрямляясь и пытаясь сдержаться, — но фраза «его превосходительство варит кулеш» сбивает меня наповал… Прошу простить!
И граф снопа зашелся смехом.
Прошло совсем немного времени и послышались тяжелые торопливые шаги, а затем, словно обвал камней, в балку скатился взволнованный Углук.
— Это что же такое, ваша милость, почему вы варите кулеш без меня?! Как же без меня-то?! — завопил он с ходу, ужасаясь самой мысли, что все уже съели. Однако увидев, что котел еще полон, остановился и перевел дух.
Его сержантская шляпа с королевским гербом была надета поверх помятого шлема, а синяя поддевка с медными пуговицами расстегнута — сказывались выигранные сухари.
— Здравия желаю, ваше сиятельство, — поздоровался орк с графом. — Здравия желаю всем остальным превосходительствам.
Успокоившись, Углук присел на траву, к нему присоединился Фундинул, и они вдвоем, не отрываясь, стали следить за кулешом.
— Господин сержант, а что, у вас в роте кулеша не варят? — поинтересовался граф, стараясь выглядеть серьезным.
— Варят, ваше сиятельство, да только кулеш его милости лучше. Вот я и ложку приготовил, чтобы только попробовать.
— Ты же сухарей нажрался, как можно еще есть?! — негодующе воскликнул Каспар, вытирая руки о поданное слугой полотенце.
— То сухари, а то кулеш вашей милости… Мне с мясом, пожалуйста, и все кости! — распорядился Углук, тут ему подумалось, не допустил ли он бестактность, и он, обращаясь к графу, уточнил: — Вы кости не кушаете, ваше сиятельство?
— Сегодня не буду, — в тон ему ответил де Шермон.
— Ну тогда я заберу, — с облегчением сказал орк и недоуменно посмотрел на графа, который упал с раскладного стула на спину, а потом со всхлипами и похрюкиваниями стал отползать к ближайшим кустам.
Когда он вернулся и как ни в чем не бывало сел на свой стул, в котле уже вовсю бурлил кулеш и на его поверхность поднимались кусочки свинины.
— Я что-то пропустил? Хвою уже бросили? — спросил граф.
— Нет, хвою бросают в самом конце и ненадолго. Тут важен привкус, а не вкус, — пояснил Каспар.
Из темноты появился повар де Шермона, с которым он не расставался уже несколько лет. Повар приблизился к графу и что-то пошептал ему на ухо. Тот кивнул, и повар ушел к обозу.
— Что он хотел? — спросил Каспар.
— Желает попробовать кулеш, выступление сержанта Углука произвело на него большое впечатление.
— Ваш повар мастер господской пищи, зачем ему кулеш?
— О, для мастера нет никаких запретов! Однажды нам пришлось отведать чудесным способом приготовленные говяжьи кишки, так вот Герман, так зовут моего повара, сумел повторить этот рецепт в точности до малейших нюансов. Та же вонь, тот же мерзкий вкус — поразительно!
— И что, съели?
— Нет, конечно, отдали собакам, надеюсь, им понравилось.
— А я бы с удовольствием отведал говяжьих кишок, — со вздохом произнес Углук, в который раз осматривая приготовленную для кулеша ложку. — Помнится, лет пятнадцать тому назад наш полк орков-наемников остался без обоза, уж больно наседали на хвост рейтары князя Вансуха, а мы тогда выступали на стороне его отца — Леопольда Великого. Без обоза крепко заголодали, драпали на пустое брюхо, и тут, на наше счастье — место сечи Леопольда и его среднего сына, князя Витогса. Трупы людей, убитые лошади и, главное, все свежее — дней пять-шесть. не более. Казалось бы, пируй да радуйся, но рейтары Вансуха вот они — пики блестят, лошади храпят. В спешке одних только потрохов и похватали…
— Избавь нас от таких воспоминаний, Углук, здесь не у всех крепкие желудки, — заметил Каспар.
— А вы, простите, только у лошадей потроха кушали, сержант? — уточнил де Шермон, которому эта история показалась весьма поучительной.
— Да кому как повезло, ваше сиятельство, времени разбирать не было, рейтары с потягом рубили, от плеча до пояса.
— Готов кулеш! — объявил Каспар, бросая в котел душистые травки и еловую веточку. — Подавай колодейки, Карл! Всем глиняные, графу де Шермону — медную!
— Протестую, мне тоже глиняную, иначе я не познаю вкус настоящей солдатской каши от генерала Фрая! — заметил граф.
— Значит, всем глиняные колодейки!
— Уже бегу, ваше превосходительство! — отозвался слуга со склона балки.
Из темноты появился повар графа с небольшой фаянсовой чашкой.
— И черпак! Черпак непременно! — крикнул Каспар, оборачиваясь в темноту.
— Понял! Непременно черпак! — отозвался Карл.
Все стали придвигаться к костру, Каспар поднялся и начал помешивать готовый кулеш, затем выудил обмякшую еловую веточку и бросил в огонь, она затрещала, полыхнула искрами, к этому времени подоспел Карл с посудой и черпаком.
— Подходи по одному, не толкайся! — воскликнул Каспар, имитируя клич полковых кашеваров.
Разумеется, никто не толкался, и первая порция досталась де Шермону. Потом подошел майор-барон, следом — капитан-разведчик.
Углуку досталась большая деревянная долбленка, большей посудины генеральский слуга добыть не смог.
Фундинул удовольствовался обычной колодейкой и с аппетитом принялся за горячую кашу.
Повар де Шермона сначала долго нюхал свою порцию то вблизи, то с вытянутых рук. Граф стал есть сразу, его подстегивало любопытство. Очень скоро он вернул Карлу пустую колодейку, вытер губы кружевным платком и сказал:
— Во-первых, я обжег язык, во-вторых — брюхо! Но надо отдать генералу должное: в солдатской еде есть неповторимое очарование. Даже непонятно, как из соленой свинины и обыкновенного пшена можно сделать такое… э-э… замысловатое кушанье. Разумеется, все кости идут сержанту Углуку, надеюсь, никто не будет претендовать на них?
Углук оторвался от долбленки и ревнивым взглядом окинул всех присутствующих. На кости никто не претендовал, и он вернулся к кулешу.
— Признаться, ваше превосходительство, никогда не ел ничего подобного, хотя разведчики мастера в приготовлении солдатской каши, — признался капитан Корбюзье, вычищая колодейку.
— Давайте посуду, капитан, я положу вам добавки.
— Благодарю, ваше превосходительство.
— А как там наша разведка? — поинтересовался де Шермон, принимая от своего повара яблочный пудинг со сливками.
— Сейчас у меня есть сведения от роты, что придана полку майора-барона Дерека, ваше сиятельство. Но завтра утром я узнаю о всех остальных полках.
— Ну хорошо, было бы любопытно услышать и об этой роте, — кивнул граф. После того как он узнал, что разведчики льют на шляпу разведенный водою торф, ему стала интересна их деятельность.
— Прямо сейчас десять человек сидят на флангах и в арьергарде — в охвостье троны, а большая часть, числом примерно в три десятка, караулит наш дым.
— Э-э… что значит караулит дым? Они что же, на него веерами машут? — улыбнулся граф.
— Не совсем так, ваше сиятельство, дело в том, что дым от костров, которые так предусмотрительно зажгли в балке, распространяется вдоль подземной водяной жилы и постепенно ею поглощается.
— Вот как? — вскинулся граф и в удивлении облизал серебряную ложку. — Вы знали об этом, генерал?
— Совсем немного, — пожал плечами Каспар, доедая свой кулеш.
— Продолжайте, капитан, прошу вас, — попросил заинтригованный граф.
— Одним словом, ваше сиятельство, дым от полутора десятка костров, что горят в балке, водяная жила втягивает без остатка через три мили, и на всем протяжении этих трех миль дежурят разведчики. Мы должны быть уверены, что никто из посторонних этот дым не унюхает и не решит посмотреть, откуда он берется.
— Подумать только, в походе я никогда не задумывался, куда идет дым, хотя, припоминаю, всякий раз к огню приходилось спускаться в балку или к реке.
Граф поднялся. Майор-барон Дерек и капитан Рейтель вскочили тотчас, а Хуберт, Каспар и Фундинул с Углуком поднялись позже.
— Я иду спать, господа, спокойной ночи.
— И вам, граф, — ответил Каспар. — Мы тоже вскорости разбежимся, завтра длинный день.
Граф ушел, Каспар отдал Углуку попавшие ему в колодейку свиные кости и принялся за приготовленный Карлом чай. Допив его, сладко потянулся и направился к возу, где под пологом была приготовлена генеральская постель. Уже засыпая, он отметил, что в генеральском чине есть свои положительные стороны. Пока он лежал на мягкой постели без сапог, Дерек бегал вдоль обоза и отдавал приказания. Часовые, лошади, овес, вода и провиант — обо всем этом теперь заботились другие.
