41
В старом замке, называвшемся в Тыкерье «дворцом конвендора», всегда было сумрачно и пахло сыростью. Народу верди он достался от тех давних времен, когда все побережье населяли племена пихтов. Пихты ходили в звериных шкурах, летом рыбачили, зимой добывали морского зверя и отдавали своему прибрежному феодалу основную часть всей добычи.
Тех, кто протестовал, слуги феодала скармливали собакам.
Пихтам такое отношение не нравилось, и они едва ли не трижды в год поднимали восстание и шли рушить резиденции феодалов. В конце концов те построили неприступный замок из привезенного камня, но на это ушел не один десяток лет, и все это время феодалы не прекращали обирать пихтов и отбиваться от их бунтов в своем недостроенном замке.
После окончания строительства феодалы какое-то время чувствовали себя неуязвимыми, но недолго — пихты стали нападать на фискалов своих господ и отбивать у них награбленное. Тогда феодалы поставили на берегу бастион Тарду, чтобы накапливать налоговый товар, а потом вывозить большим обозом в сопровождении войска.
И феодальный замок, и бастион на берегу так и остались самыми значительными постройками края, ничего более величественного вытеснившие пихтов верди построить не смогли.
Они окружили замок еще одной каменной стеной и под ее защитой построили дома — так появился город Тыкерья, столица народа верди.
За то время, что верди и родственные им тарди жили на побережье, случались и набеги чекмесов, и присоединение этих земель к королевству Рембургов, и междоусобные войны верди с тарди, но еще никогда политическая обстановка в крае не складывалась так благоприятно для прибрежных народов: король Филипп отправился на юг добывать новые земли, оставив в Харнлоне только ограниченный гарнизон.
— Владыки большой воды милостивы к нам, сначала они заставили рембуржцев драться друг с другом, жечь замки и уничтожать посевы, а теперь и вовсе лишили молодого короля разума, отправив его вместе со всей великой армией на юг! Дорфы мои, неужели мы упустим эту великую дарованную нам возможность и не вернем себе то, что принадлежало нашим предкам? Неужели мы не найдем в себе сил, чтобы покончить с позорной оккупацией?
Конвендор Кригс сделал паузу, поднялся с рыбного мешка, на котором, согласно старому обычаю, сидел перед собранием дорфов и, подойдя к стрельчатому окну, глянул вдаль, поверх городских крыш.
— Я вижу, дорфы, вижу великое будущее нашего народа! Мы встанем с колен, мы распрямим плечи и расправим крылья!
— Йоу нашему конвендору! — воскликнул дорф Даувпилс, возглавлявший коллегию советников конвендора.
— Йоу! Йоу конвендору! — стали вторить ему другие, вскакивая с деревянных скамей и аплодируя что было мочи.
С высоких арочных потолков стала сыпаться вековая копоть, в прежние времена здесь топили по-черному, что также помогало избавиться от блох и летучих мышей.
— Слава мудрейшему! Йоу!
— Да продлятся годы его правления!
Вкусив лести и восхвалений в полной мере, конвендор сделал рукой знак, успокаивающий собрание. Аплодисменты прекратились, все вернулись на места.
— По вашей реакции, досточтимые дорфы, я понял, что вам, как и мне, близка идея возвращения наших земель от моря и до моря. А потому перейдем к обсуждениям конкретных дел. Предлагаю заслушать командующего нашими силами самообороны дорфа Густавсона. Прошу вас, дорф, — сказал конвендор и вернулся на мешок с сушеной рыбой.
Командующий поднялся со скамьи, сделал три шага вперед и четко, по-военному повернулся. Это был рослый человек в мундире из серого и коричневого сукна, скромно отделанного тонкой серебряной нитью. При дворе короля Филиппа он показался бы серой мышкой, но на фоне еще более блеклых мундиров и белых шейных платков остальных дорфов Густавсон выглядел парадным генералом.
— Досточтимые дорфы, по моим сведениям, король Филипп решил перенести столицу в Ливен, а Харнлон остался под присмотром генерал-графа Мараншона…
— Мараншон — душитель свободы ордио-ингорских народов! — закричали с мест взволнованные дорфы.
— Мараншон — вешатель! Он подавлял восстания чекмесов!
— Да-да, — закивал Густавсон. — Нам известно обо всех преступлениях Мараншона, если удастся захватить Харнлон, этот человек ответит по законам вердийского государства. А сейчас я продолжу. Итак, у Мараншона под командованием от десяти до пятнадцати тысяч гвардейцев и около тысячи стражников. По дворянским усадьбам и крепостям можно набрать еще тысячи три от силы. Раньше дворяне легко собирали десять тысяч воинов, но теперь их ополчения ушли вместе с королем. Разумеется, никто из оставшихся в имениях не отправит на помощь Харнлону ни одного мужика, все будут думать только о собственной безопасности, а ее у них уже нет.
— Вы предлагаете срочные сборы войска, дорф Густавсон? — спросил кто-то из собрания.
— Я ничего не предлагаю, такие инициативы может выдвигать только конвендор. Я лишь с цифрами в руках подтверждаю, что условия для захвата Харнлона самые подходящие.
— Сколько мы можем выставить войска?
— У нас семь тысяч конных егерей и пехотное ополчение из восьми тысяч. Полагаю, что во время движения через территории, населенные чекмесами, мы получим еще тысячи три добровольцев. А может быть, и больше, все будет зависеть от красноречия наших глашатаев.
— Лето — время полевых работ, — напомнил кто-то.
— Это я тоже учитываю. Осенью мы бы набрали больше десяти тысяч добровольцев.
— Так, может, следует подождать до осени?
— Сейчас обстановка для похода благоприятная, какая она будет осенью — судить не берусь. Возможно, король Филипп потерпит на юге поражение и Харнлон сам упадет нам в руки, а возможно, он передумает уходить далеко и вернется в свою столицу, тогда мы не получим ничего.
— Достаточно ли у нас сил, чтобы захватить Харнлон, дорф Густавсон? — спросил дорф Гортсепп, нервно приглаживая смазанные жиром волосы.
— Нет, для лобовой атаки сил недостаточно!
— Как недостаточно? Зачем же эти разговоры!
— К чему тогда эти планы? — зашумело собрание.
— Досточтимые дорфы, дайте командующему договорить! — произнес конвендор и укоризненно покачал головой. Дорфы успокоились.
— Повторяю, наших собственных сил для захвата Харнлона недостаточно, правда, мы можем успешно захватывать земли дворян-рембуржцев и их маленькие городки. Перекрыв дороги, мы лишим Харнлон снабжения и через год сможем вынудить гарнизон сдаться, но это, как я уже говорил, слишком долго, а нам нужна решительная победа. Поэтому предлагаю отправить посланцев в Капекслаа…
Это предложение снова взбудоражило собрание.
— Этого нельзя допустить, тарди снова прихватят себе все лучшие куски! Верди всегда за них воюют, а они отвечают нам черной неблагодарностью!
— Никаких договоров с лживыми тарди!
На этот раз конвендору Кригсу пришлось встать с рыбного мешка и призывать собрание к порядку, но и это помогло не сразу. Слишком много взаимных претензий имелось между двумя родственными народами. И те, и другие считали, что соседи их обманывают, получая лучшие условия рыбного промысла и тайно промышляя морского зверя на сопредельной территории.
— Дорфы мои, понимаю ваше негодование, и все же выслушайте командующего Густавсона!
Дорфы немного успокоились и стали рассаживаться по скамьям, однако негромкий гул недовольных голосов не стихал.
Густавсон подождал, пока наступит полная тишина, и продолжил:
— Хочу довести до сведения досточтимых дорфов, что мы можем не предпринимать никаких действий для заключения военного союза с тарди, пока не проведем все расчеты и не получим все необходимые сведения от наших лазутчиков. Но после получения благоприятных сообщений мы должны будем пойти на союз, поскольку тарди могут выставить около десяти тысяч лаксманов и пять — семь тысяч пехотинцев-кнехтов. Согласитесь — немалое подспорье в борьбе с гарнизоном Харнлона.
— Тарди нас обманут!
— Они потребуют за свое участие — все! — снова стали выкрикивать с мест.
— Прошу садиться, дорф Густавсон! — произнес председательствующий на собрании конвендор, тем самым пресекая новую волну недовольства. — Продолжит сообщение по этой важной теме наш дипломатический советник — дорф Пяллинен.
Пяллинен вышел на место командующего, пригладил редкие волосы и сообщил:
— У меня для вас есть хорошие новости…
Сказал и умолк на минуту, с хитроватой улыбочкой оглядывая притихших дорфов.
— Верди получили могущественного союзника в лице одной заморской державы…
— Что за держава? За океаном ничего нет, только ледяная пустыня без конца и края, это известно каждому, — заметил дорф Нумпасс, славившийся своими географическими познаниями.
— А вот и есть!
Пяллинен обменялся заговорщицким взглядом с конвендором.
— Вы, конечно, помните о встрече рыбаков с незнакомым кораблем у острова Каре?
Заинтригованные дорфы закивали.
— Пока корабль стоял на якоре, мы выехали к нему небольшим посольством, чтобы выяснить, откуда он. И оказалось, что пришел он с другого конца океана, только чуть западнее, где располагается огромное государство Гвиндосия, известная нам по старым пихтским картам как Гвиндостан.
— Значит, Гвиндостан не выдумка малограмотных пихтов? — спросил один из дорфов. Малограмотность пихтов была одной из основ, на которых держалось национальное самосознание верди.
— Ну возможно, эти карты перешли к ним от более ранних, просвещенных народов, населявших эти места. Не суть важно. Год назад с представителями Гвиндосии состоялась еще одна встреча, мы рассказали им, что терпим притеснения от оккупантов и что обширные территории находятся под пятой пришельцев.
— И что же они?
— Они внимательно нас выслушали — они немного понимают на ярити — и пообещали поддержку в нашей справедливой борьбе. Одним словом, — Пяллинен снова обменялся многозначительным взглядом с конвендором, — мы договорились об основании у нас их торговой миссии и теперь ждем прибытия кораблей уже через несколько недель. Думаю, вы понимаете, что этим наше сотрудничество не ограничится, посланцы Гвиндосии обещали привезти солдат. Пусть пока немного, всего несколько сотен, но это только начало!
— Но почему вы не сказали нам раньше? — не без обиды спросил дорф Нумпасс.
— Увы, досточтимый дорф, — дипломатический советник развел руками, — секретность прежде всего. Даже в наш высокий круг могут проникнуть враги. Вспомните дорфа Ниппона…
— Премерзкий предатель! — гневно воскликнул дорф Даувпилс, который одно время соперничал с Ниппоном за расположение конвендора Кригса.
— Вот именно, досточтимые дорфы, вот именно, — закивал Пяллинен.
— Что ж, пришло время голосовать за наступление верди! Наступление по всем направлениям! — воскликнул конвендор, поднимаясь с мешка.
— Голосовать, йоу!
— Йоу, голосовать!
— За конвендора! За верди! — стали кричать дорфы. Им казалось, что величие их народа уже рядом — стоит лишь протянуть руку, а упоминание о помощи «могущественного государства» лишь укрепляло уверенность в скорых переменах.
