42
Сенатор Ральер вышел на палубу в скверном настроении, даже прохладный океанский ветер не освежал его отяжелевшую от двухнедельного пьянства голову.
Он продержался целый месяц, пряча в каюте колбу с «вересковой росой», однако однообразие путешествия и бескрайняя водяная равнина всегда нагоняли на него тоску.
Поскольку запас «лекарства от скверного настроения» быстро сокращался, приходилось выдумывать другие развлечения.
Третьего дня к ним пристали чайки, и Ральер попытался охотиться на них. Он выпустил не менее дюжины стрел, но не попал ни разу, что лишь ухудшило его настроение. Потом он взялся играть в кости со своим слугой Финтропом, пообещав уважать результаты игры, но тот оказался невероятно удачлив, и скоро все золото из кошелька хозяина перекочевало в его карман.
Сегодня сенатор вышел в надежде увидеть берег дикого края, куда его могучая держава — Гвиндосия желала сделать очередной шаг.
— Шкипер! — полным недовольства голосом позвал сенатор.
— Слушаю вас, сэр, — ответил судоводитель, возникая рядом с сенатором. За время плавания он уже порядком натерпелся от этого капризного вельможи.
— Давайте сюда эту трубу, я хочу взглянуть на горизонт.
— Извольте, сэр.
Шкипер подал сенатору сложенную подзорную трубу, и тот долго не мог с ней справиться, ожесточенно дергая за окуляр и недовольно сопя.
— Позвольте, сэр…
Шкипер передвинул небольшой рычажок, и труба разложилась сама.
Сенатор зло покосился на шкипера, однако ничего не сказал и, приложившись к окуляру, стал смотреть туда, где туман и серые волны сливались в сплошную непроницаемую пелену.
— Ну и где эти туземные задницы? Что-то я не вижу ни одного из них…
— Судя по картам, сэр, до берега нам идти еще несколько дней.
— Подумать только, а я уже продул Финтропу все свое золото. Может, мне выкинуть его за борт, шкипер, как вы думаете?
— Он ваш слуга, сэр, если вы посчитаете, что он на борту лишний, я не скажу ни слова.
— Спасибо, я так ему и передам, будет знать, как выигрывать у хозяина.
Сенатор вернул трубу, запрокинул голову и до головокружения смотрел на мачты и паруса. Облегчения это не принесло. Ральер тяжело вздохнул и решил заговорить со шкипером в другой манере:
— У вас бывают приступы тоски, шкипер?
— Сэр? — Шкипер повернулся к сенатору, ожидая разъяснений.
— Ну эти однообразные волны, слева-справа, спереди-сзади, — начал размахивать руками сенатор. — Даже небо имеет свинцовый оттенок, я уже не говорю о тучах…
— У меня много работы, сэр. Я хожу без штурмана и отвечаю за жизнь тридцати двух матросов, а теперь еще и десанта. Мне не до скуки.
— Да, десант… — Сенатор вздохнул. — Как они, кстати?
— В наличии пятьсот девяносто пять человек, примерно полторы сотни страдают от качки, четырнадцать мучаются поносом. Двое в лазарете с легочной горячкой, лекарь говорит — могут умереть, нужны лекарства, которых у нас нет…
— Но мы же ни в чем не нуждались, денежное обеспечение из казны было избыточным…
— Наверное, всего предусмотреть нельзя, сэр.
Шкипер поднял трубу и стал внимательно всматриваться в горизонт. Сенатор какое-то время наблюдал за ним, потом спросил:
— Ну и что вы надеетесь там увидеть, если нам плыть еще не один день?
— Я не ищу земли, сэр, для этого существует впередсмотрящий, я пытаюсь правильно предсказать погоду.
— А что это даст? Ведь если начнется шторм, вы, как в прошлый раз, свернете паруса и будете пережидать в открытом океане.
— Это так, сэр, но нам нужно вовремя переставить «Грейтландию», она идет с перегрузом — на ней десант, да еще эти бусы… Если волна в шторм будет слишком высокой, придется выбрасывать груз за борт.
— Этого нельзя допустить! — возразил сенатор.
— В противном случае, сэр, судно может захлестнуть волной — такое уже случалось. Океан раздавит шхуну, как скорлупку, и мы потеряем десант.
— Вы не понимаете, шкипер, весь этот поход, эти корабли и десант, да и мы с вами лишь приложение к бусам. Без них наше плавание лишается всякого смысла. Они лишь с виду кажутся пустяком, а на самом деле это залог будущего финансового могущества и процветания Гвиндосии.
— Партфорд! Стаксель подтяните! Разве не слышишь, как полощет?! — неожиданно закричал шкипер, заметив неполадку с парусами. Двое матросов сорвались с места и побежали исправлять оплошность.
— Извините, сэр… Кажется, к вечеру нам не избежать шквала.
— Ну хоть какое-то развлечение, — скривился сенатор, прикрываясь от ветра полями шляпы. — А то ведь скука, хоть бы пираты напали. У побережья Бристонии с ними не поскучаешь. А когда я путешествовал в Ютланд, на нас четыре раза нападали франкальские трибустьеры. До Ютланда добралась лишь половина команды с одной мачтой вместо двух и пробоиной в борту.
— Если бы вы знали, сэр, сколько шхун вовсе не попали на Ютланд, оказавшись на дне… — заметил шкипер, но тут же спохватился, боясь, что позволил себе лишнее.
Однако сенатор никакой обиды не увидел. На него снова накатил приступ тоски, вцепившись в ограждение, он молча смотрел на волны.
— В чем же важность этих стеклянных бус, сэр? Объясните, если это не государственная тайна!
— А? Бусы? — очнулся сенатор. — Сила бус в том, что они могут заменить нам золото.
— Заменить золото? — удивился шкипер. — Как такое возможно?
— О! Это просто гениальная идея. — Впервые за время путешествия лицо сенатора Ральера прояснилось. — Нужно лишь договориться с туземцами, чтобы они принимали бусы в уплату за их товары, с условием, что в любой момент они смогут поменять бусы обратно на золото.
— А какая же Гвиндосии выгода, если бусы все равно придется менять на золото?
— Дело в том, шкипер, что в тот момент, когда кто-то придет менять бусы на золото, на другом берегу другие туземцы будут отдавать товары за бусы. Здесь главное — масштаб. Как только туземные богатеи поймут, что таскать с собой пару бус удобнее, чем тяжелые дукаты, они постепенно станут переходить на наши стекляшки.
— Но я все равно не вижу здесь выгоды, сэр. Если в одном месте бусы берут, а в другом возвращают за золото, где же прибыль?
— Вы хороший мореход, шкипер, но вы не политик. Когда бусы войдут в широкий оборот, менять их на золото станут редко. Какой в этом смысл, если только вам не понадобится сам металл? И когда это случится, Гвиндосия станет править миром и покупать бесчисленное количество дорогих товаров, расплачиваясь стекляшками, потому что главным платежным средством станут наши зеленые бусы. Вот когда любой житель нашей страны сможет с гордостью заявить — я гвиндос!
— Я — гвиндос… — задумчиво повторил шкипер и посмотрел на стаксель, теперь он был в порядке.
— Вот так-то, дорогой шкипер…
Шхуна зарылась носом под высокую волну, холодные брызги хлестнули по палубе и долетели до шкипера с сенатором.
— Хорошо, — сказал Ральер, смахнув с лица капли морской воды. — Вы заняли меня беседой, шкипер, и мне полегчало… Но надолго этого не хватит… Не хватит.
— А может, вам обратиться за помощью к мессиру Лаггеру?
— Я с детства боюсь колдунов. И потом — у меня четкие указания применять возможности мессира только в крайнем случае.
— Мессир Лаггер — маг, а не колдун. Пока он с нами, я не боюсь неизведанного маршрута и чувствую, как его сила поддерживает нас на этом пути.
— Что ж, я подумаю над вашим советом, а сейчас пойду в каюту и попробую вздремнуть.
Сенатор оставил шкипера и отправился к себе, в одно из немногих приличных помещений на судне. В каюте он застал слугу, тот сидел возле окна и, глядя на волны, самозабвенно ковырялся в носу.
— Где мое золото, разбойник?! — спросил Ральер.
— Сэр, вы же пообещали уважать результат игры! — напомнил Финтроп, вскочив со стула.
— Я обещал уважать результаты честной игры, жалкий обманщик! Немедленно верни мне золото, иначе отправишься на корм рыбам! Со шкипером я уже договорился, он сказал, что ничего не заметит…
— Воля ваша, хозяин, только нечестно это, — загнусавил слуга, доставая из штанов грязную скомканную тряпку. При виде ее сенатора передернуло.
Слуга развернул тряпку, на ней тускло блеснуло золото.
— Давай сюда! — потребовал Ральер.
Слуга нехотя приблизился и ссыпал дукаты на подставленную ладонь.
— То-то же, мошенник! Манжеты постирал?
— Постирал, сушатся.
— А ты давно проверял? Поди сейчас же, да не возвращайся, я намерен вздремнуть.
— Слушаюсь, сэр, — кивнул слуга, направляясь к дверям.
— Да помойся сам, всю каюту мне провонял, грязнуля!
— А как же я помоюсь, сэр?
— А как я моюсь? — развел руками сенатор.
— Но ведь для вас я готовлю горячую ванну… Мне-то в нее лезть вы не позволяете.
— Так помойся забортной водой!
— Она просто как лед, хозяин! Вы избавиться от меня хотите? Тогда лучше зарежьте, так и то будет меньше мучения, чем от болезни легочной!
Слуга готов был зарыдать от обиды, переживая расставание с дукатами, к которым успел привыкнуть.
— Хватит ныть, лентяй. Завтра, так уж и быть, помоешься после меня в теплой ванне.
— Вот за это мое благодарствие, сэр… — низко поклонился слуга, хотя мыться не любил и считал это делом пустым, нужным лишь изнеженным господам.
— Но ванну потом втрое выдраешь! Понял?
— Как не понять, сэр. Выдраю втрое.
— Все, пошел вон.
Дверь закрылась. Сенатор сел на койку и покосился на короткий меч, который возил с собой повсюду. Случалось, его приходилось пускать в дело, но сейчас от одного вида оружия мысль прикончить слугу как-то ослабла, потеряла силу. Кому это нужно?
Вспомнились слова шкипера о мессире Лаггере. Может, обратиться к нему? Наверное, он даст какие-то порошки, что-то пошепчет или как там у них принято…
«Пойду», — решился сенатор.
