36

К Харнлону подъехали, когда спускались сумерки. В окнах домов зажглись первые огоньки, из труб богатых домов потянулись дымы — даже весной здесь было принято протапливать дома на ночь.

В пригородах огней оказалось меньше, здесь жили люди мастеровые, рабочие, а потому ложились рано. С тех пор как Каспар был здесь последний раз, город разросся от крепостных стен еще дальше, а объездная дорога превратилась в городскую улицу, на всей протяженности ее с обеих сторон обступали новые дома.

К концу последнего дорожного дня все порядком устали, говорить не хотелось. Углук продолжал есть хлеб, который ему подвозили всю дорогу, Каспар думал о том, сколько времени займет подготовка к походу и как избежать утечки сведений о приготовлениях. Хуберт, непривычный к долгим поездкам верхом, спал в карете, а переодетая в платье Ева сидела с ним рядом и выглядывала в окно, надеясь увидеть город, однако попадались только темные силуэты погруженных в сон домов да редкие прохожие, которых выхватывал из темноты свет каретных фонарей.

— Господин граф! Де Шермо-о-он! — позвала она в отчаянии, и граф сейчас же к ней подъехал.

— Что случилось, мисс Фрай?

— Где же город, граф?

— Город остался за стеной, мисс Фрай, а это лишь пригороды.

— Но почему мы не поехали в город? — едва не плача, спросила Ева.

— Там слишком узкие улочки, возам не разойтись. Но не печальтесь, завтра я устрою вам прогулку по городу. Уверяю вас, после ночи, проведенной на королевских перинах, вы будет воспринимать Харнлон иначе, нежели теперь, после долгой дороги.

— Смотрите же, граф, завтра я напомню ваше обещание! — погрозила пальчиком Ева и на том успокоилась.

Через три четверти часа, когда уже совсем стемнело, войско оказалось на территории дворцового подворья.

По случаю его прибытия повсюду было очень светло — фонарей зажгли без счета. Войсковые колонны, не останавливаясь, повернули в сторону казарм, а к карете и возам с пожитками де Шермона и генерала Фрая сбежались дюжины две лакеев, чтобы выгружать вещи.

— С собой берите только одежду и любимые безделушки, — посоветовал де Шермон Генриетте.

— А куда же остальное, граф? — забеспокоилась та.

— Уберут в кладовку, так оно вернее. Я свои пожитки тоже туда отправлю, так что не беспокойтесь, миссис Фрай.

Господских лошадей быстро подхватили конюшенные, Ева едва успела забрать из седельной сумки меч. Так она и стояла — в платье и с мечом, поглядывая с недоверием на суетящихся вокруг слуг.

В сопровождении двух седовласых степенных лакеев к Каспару с де Шермоном подошел разодетый в золото и кружева дворецкий.

— Ваше сиятельство, ваше превосходительство… — произнес он, отвешивая поклон каждому в отдельности. — Желаете пройти в приготовленные для вас апартаменты?

— Спасибо, Твинсед, у нас еще есть дела с генерал-графом Мараншоном. Полагаю, его кабинет на прежнем месте?

— Так точно, ваше сиятельство, в северном крыле.

Рукой в белой перчатке дворецкий указал на темнеющее дворцовое крыло, где светилось несколько окон.

— Проследи лучше за нашими гостями — семейством генерала Фрая.

— Известие о прибытии генерала и его семьи мы получили загодя, поэтому все комнаты приготовлены, горячая вода подана. Добро пожаловать, ваше превосходительство, я помню ваш первый визит во дворец, тому уже минуло больше двадцати лет.

— Вот уж не думал, что кто-то помнит меня с тех пор, — улыбнулся Каспар, косясь на Генриетту, что управляла разгрузкой чемоданов.

Оставив обозную суету, Каспар и де Шермон направились к северному крылу дворца.

— В разговоре с Мараншоном, генерал, держитесь тверже. Он весьма прижимист и будет стараться урезать вас во всем.

— Спасибо за предупреждение, граф.