35
Представление прошло без неожиданностей: два командира полков в чине майор-баронов, четыре капитана и шестнадцать лейтенантов, имен которых Каспар просто не смог запомнить.
Знакомство состоялось без остановки колонны, офицеры внимательно всматривались в лицо нового командующего, пытаясь определить его характер.
Хотя сведений о его происхождении никто официально не распространял, слухи в полках разошлись быстро, так что каждый гвардеец уже знал, что командовать ими будет Каспар Фрай, известный наемник, служивший еще прежнему герцогу — непобедимому Фердинанду.
После представления Каспар в сопровождении двух майор-баронов проехал вдоль колонны, чтобы посмотреть, как идут на марше войска. Он сразу замечал хромых лошадей и простуженных гвардейцев, которых мотало в седле. Сделав несколько замечаний по поводу состояния обоза и оставив полковых командиров исправлять положение, Каспар поскакал в голову колонны.
Однако не успел он доехать до кареты, где по-прежнему сидела одна лишь Генриетта, как его стали окликать:
— Ваше превосходительство! Ваше превосходительство!
Каспар натянул поводья и оглянулся — к нему скакал сержант из арьергарда.
— Ваше величество, там двое инородцев к вам просятся! Такие чудные, слов нет.
— Гном на муле и орк на мардиганце?
— Так точно, ваше превосходительство, только орк — на игапе!
— На игапе? — Каспар покачал головой. — Ну хорошо, пропустите их.
— Слушаюсь, ваше превосходительство!
Едва Каспар нагнал де Шермона и поравнялся с ним, как по колонне — из хвоста к голове — стала распространяться волна оживления.
— Что там? — спросил де Шермон, оборачиваясь.
— Сейчас увидите, граф, — улыбаясь, ответил Каспар. — Полагаю, такого вам не приходилось видеть даже в представлениях дворцового театра.
Заинтригованный де Шермон стал вертеться в седле, его примеру последовали двое гвардейцев для поручений. Вскоре показался Углук, даже рядом с рослыми гвардейцами на высоких мардиганцах он смотрелся весьма внушительно. Орк ехал верхом на игапе, и эта порода подходила разъевшемуся Углуку как нельзя лучше.
Следом за ширококостным игапом семенил мул Фундинула. На этот раз гном выбрал животного гнедой масти с большими белыми пятнами на спине и боках, оттого этот всадник выглядел еще комичнее.
— Кто это, генерал? — спросил граф с некоторым беспокойством, уж слишком броско смотрелся зеленоватый орк в новой красной поддевке и синих штанах.
— Это мои старые добрые солдаты, граф.
— Здравствуйте, имдресс Фрай! — поздоровался орк с выглянувшей из кареты Генриеттой.
— Здравствуйте, Углук! Здравствуйте, Фундинул!
— Рад вас видеть, госпожа Фрай! — крикнул гном, судорожно хватаясь за уздечку — у него давно не было верховой практики.
— Привет, Хуберт! — Углук хлопнул молодого Фрая по плечу.
— Здравствуй, Углук, — ответил тот. — Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Да разве твой папаша без меня обойдется? Никогда!
— Тебе бы только хвастаться, бочка винная! — одернул его Фундинул. — Не обращай на него внимания, Хуберт, дядя Углук со вчера никак не прочухается.
— Неправда, недоросток, я давно уже в полном порядке! — возразил Углук и так дыхнул, что игап протестующе затряс головой.
— Смотри, Углук, никак это Ева? — воскликнул пораженный гном, увидев девушку в мужском костюме верхом на лошади.
— Здравствуйте, — засмущалась та.
— Ева? Я тебя не узнаю, как быстро ты выросла, — развел руками орк, едва не заехав Фундинулу по физиономии.
— Осторожнее, громила! — рассердился гот.
— А как ладно сидит в седле, ну точно ейный папаша. И меч при ней, три фута, как любит его милость…
— И все же девица с мечом да верхом на мардиганце… это уж слишком, — добавил Углук, когда они с гномом обогнали карету.
Наконец живописный дуэт поравнялся с Каспаром и де Шермоном.
— Позвольте представить вам, граф, моих друзей, — первым заговорил Каспар, не позволяя Углуку начать изливать свою радость по поводу встречи. — Это Углук, грозный рубака и большой любитель поесть.
— Здравствуйте, ваше сиятельство, рад, что… — начал было орк, но Каспар перебил его:
— А это — Фундинул, мастер на все руки, а совместно с топором страшная сила. Даже когда они с Углуком стоят против множества врагов, у тех все равно мало шансов.
— Приятно с вами познакомиться, господа, — учтиво произнес де Шермон, немного пугаясь Углука. Если видеть гномов ему приходилось, то орков — никогда. В памяти графа всплыли детские страшилки про орков-людоедов и про то, что клыки у них, как у кабанов, растут наружу.
Еще больше графа смущала приветливая улыбка Углука, который хотел немедленно пообщаться с графом, но пока молчал из уважения к Каспару Фраю.
— Как ты назвал своего нового мула, Фундинул? — спросил Каспар.
— Рябчик, ваша милость, видите, какой разноцветный. — Гном погладил мула по гриве.
— А почему, позволите спросить, вы ездите на муле, господин Фундинул? — поинтересовался граф, чтобы начать разговор и разогнать свои детские страхи.
— Гномы боятся лошадей, ваше сиятельство. Если подковать надо, то это еще ничего, можно стерпеть, а как в морду ей глянешь, так прямо обмираешь весь, — пожаловался Фундинул. — Но его милость догадался мне мула предложить, и у нас все сложилось. Однако другие гномы даже на муле верхом ездить отказываются, это только я такой смелый.
— А у вас, господин Углук, что за лошадка?
— Это не лошадка, ваше сиятельство, это стенобитное орудие, сожри меня огры! — И орк от души похлопал по шее своего скакуна. — Я как увидел его, сразу указал конезаводчику — этот конь по мне. И сам на него поместился, и еще фунтов двести харчей могу нагрузить. У вас, к слову сказать, ваше сиятельство, когда обед планируется, в смысле — привал?
— До обеда еще полня пути, господин Углук, — сказал граф.
— Полдня?!
На зеленоватом лице Углука отразилось такое мучение, что де Шермон повернулся к одному из гвардейцев для поручений и приказал:
— Скачи в обоз, привези несколько хлебов и солонину!
— Слушаюсь, ваше сиятельство!
Гвардеец развернул лошадь и помчался в хвост колонны, а Углук привстал в стременах и, сложив ладони рупором, крикнул:
— Двух черствых хлебов будет достаточно! А солонины кусочек размером с голову!
Каспар и де Шермон засмеялись, а Углук виновато улыбнулся и снова развел руками, едва не сбив гнома.
— Честно говоря, я сегодня не успел позавтракать, очень вчера занят был и устал…
— Не сумел бы встать вовремя, кабы не я, — строго заметил Фундинул. — Лошади от него до сих пор шарахаются.
— Я гляжу, у вас знатный топор, господин Фундинул, — сказал граф, забирая нити разговора в свои руки.
— Заметили, ваше сиятельство? — расплылся в улыбке гном. Вынув из седельной петли закрытый в чехол топор, он начал развязывать тесемки.
— Сейчас я вам покажу! Это не топор, а судебный приговор! Вот!..
Фундинул снял чехол, солнечные блики брызнули от стального зеркала.
— Вы позволите? — протянул руку граф.
Фундинул мгновение помедлил, но все же уважил знатного дворянина и передал ему топор.
Граф взвесил оружие в руке, погладил рукоять, а затем с величайшей осторожностью вернул хозяину.
— Знатный топор, и остер и тяжел в меру. При вашем кузнечном сложении, господин Фундинул, самое подходящее оружие.
— Сразу видно умного дворянина, — комплиментом на комплимент ответил гном, — а иные говорят — он тебе неудобен, возьми рукоять покороче. Дураки, чего с них взять!
— Именно что дураки, — согласился граф, новая компания начинала ему нравиться.
Из обоза вернулся порученец с мешком снеди. Узнав, что еды просит кто-то из знакомых графа де Шермона, повар не решился давать простой козлятины или свинины и положил в мешок четыре простых хлеба, полголовы сыра и копченого гуся. Углук на радостях так хлопнул порученца по плечу, что тот едва не вылетел из седла, потом хотел обнять графа, но тот вовремя посторонился, и весь свой энтузиазм орк обратил на поедание угощения.
Спереди прибыла полусотня авангарда, ей на смену ушла другая. Это потребовало от Каспара формального генеральского разрешения, и он его дал.
— А что за изменения с твоим мечом, Углук? — спросил он, когда авангард ушел и всем, кроме Углука, снова сделалось скучно.
— А-а-а, ваша милость, я все ждал, когда вы спросите! — ответил Углук, разрывая остатки гуся жирными руками.
— Дело в том, граф, что в прежние времена Углук носил меч на веревочке, — начал разъяснять Каспар, — в тяжелый для него период он вынужден был спустить богатые ножны на пропитание, а чистить и точить оружие считал делом не столь важным, поэтому цвет клинка редко отличался от цвета его лица. Теперь же мы видим, что ножны на месте. Что же случилось, Углук?
— Это Одигул, добрая душа, сынок Фундинула, сделал дяде Углуку подарок. Сам выточил ножны по размеру, сам отчистил клинок и так наточил, что даже волос разрежет, честное слово. — Углук почесал под мятым шлемом лысую голову. — Да, добрый гном растет, умелый и способный. — Орк покосился на Фундинула и добавил: — Должно, в мать уродился.
Солнце то пряталось за облаками, то появлялось вновь, с востока набегал ветерок, разгонявший духоту, что висела над дорогой, вдоль которой тянулись сырые канавы. Один день сменял другой, такой же спокойный, как и предыдущий, войско вставало на дневные привалы, варило кулеш и двигалось дальше. Каспар понемногу осваивался в новой должности, ближе знакомился с офицерами, Углук объедался так, будто не ел в Ливене целый год, Фундинул много времени посвящал общению с де Шермоном и своим новым мулом.
Обоим его внимания доставалось поровну.
Поскольку ехать по хорошо накатанной дороге было скучно, Каспар разрешал Еве и Хуберту в сопровождении дюжины гвардейцев кататься по лесу, спускаться к ручьям и речкам. Иногда компанию им составлял и де Шермон.
За полдня до прибытия в Харнлон во дворец были отправлены пятеро гвардейцев, чтобы доложить генерал-графу Мараншону о прибытии корпуса Каспара Фрая в сопровождении графа де Шермона. В отсутствие короля генерал-граф Мараншон исполнял роль губернатора и командующего гарнизоном города, насчитывавшим без малого двенадцать тысяч гвардейцев.
— Вот приедем в Харнлон, нас встретят с почестями, всем приготовят ванну и горячего шоколада по рецепту вашего батюшки, — рассказывал Еве де Шермон на дневном привале. Когда его не донимали гном или орк, он с удовольствием тратил время на общение с Евой. Иногда его окликала Генриетта, чтобы перекинуться парой слов, ее тяготило вынужденное безделье, ведь в дороге ей не позволяли постирать и пары платочков, для этого в обозе ехали четыре престарелые служанки.
— Неужели нас поселят в самом дворце, ваше сиятельство? — не переставала удивляться Генриетта.
— Отчего же нет, миссис Фрай? Во дворце много гостевых комнат, там можно разместить тысячу человек, чего уж говорить о семействе генерал-наместника?
С Хубертом говорили о географии.
— За Харнлоном и океан скоро? — спрашивал тот.
— Представьте себе, господин Фрай. Если со сменной лошадью, то за полтора дня добраться можно.
— А правда, что в Студеном океане рыба размером с дом или больше? — спрашивал Хуберт, который не видел ничего больше реки.
— Ну не то чтобы все рыбы были такими, но северные верди вылавливают рыб с дыхалом на спине, так вот они как есть размером с дом. Самих рыб я не видел, но в детстве доезжал с отцом до берега и видел их огромные кости. Верди и сампалы строят из них свои утлые жилища и премного бывают ими довольны. Хотя человек культурный жить в таком месте не будет.
— Это как с бревен, что ли? — уточнял Хуберт.
— Именно так, как с бревен, — подтверждал граф, приводя Хуберта в полное восхищение.
— Мне кажется, я смог бы жить в тех краях целую вечность, — делился впечатлениями Хуберт. — Но чтобы только рыбы величиной с дом к берегу подплывали. Я бы с ними разговаривал…
— Да о чем же с ними разговаривать, господин Фрай, они ведь только в суп рыбакам востребованы?
— Не знаю, — мечтательно вздыхал Хуберт. — Должно быть, они много всяких тайн знают, из самой глубины океана.
— О да, — кивал граф и косился в сторону Евы.
За время пути она уже дважды снилась ему, да в таком соблазнительном виде, что он об этом никому бы не рассказал. Несмотря на юный возраст и внешнюю хрупкость, было в ней что-то основательное, настоящее, сильно отличавшее ее от приторных, готовых на все графинечек.
«Вот станет Фрай дворянином, попрошу у него ее руки», — иногда думал де Шермон и тут же улыбался своим мыслям. Он знал, что король не оставит Фрая в покое, какого бы успеха в вердийской кампании тот ни добился. На то и послал де Шермона в «помощь» старому наемнику, чтобы вернее найти подходящую вину и избавиться от неудобного человека.
Причины такого поведения короля были де Шермону почти понятны. Заметное сходство самого генерала и его дочери с королем Филиппом объясняло многое.
А всему виной Анна Астурийская, скольким мужчинам она давала повод любить ее, скольких обманывала при этом? Несмотря на увлечение юной Евой, де Шермон все еще не чувствовал себя свободным от чар королевы.
«Я играю роль ширмы, которая производит впечатление надежной стены, но в роковой час из-за нее покажется убийца или королевский прокурор с обвинениями в воровстве, измене, оскорблении его величества… Генералу и Хуберту достанется топор, миссис Фрай и Еве будет оказана королевская милость, они попадут в башню и получат яд годом позже… До чего же мерзко…»
