33

В эту ночь Каспару удалось поспать часа три — почти ничего, учитывая, что предыдущую ночь он провел вовсе без сна.

Около трех часов ночи под окнами застучали копыта, загрохотали ободья и к воротам дома подъехали карета и несколько возов.

— Ой, да куда ж столько? — поразилась, выглядывая в окно, Генриетта.

Она ложилась спать одетой и теперь, с лампой в руках, первой побежала вниз. За ней последовали Ева и сонный, зевающий Хуберт. Он открыл ворота, и возницы стали разворачивать возы, чтобы завести их во двор задом.

По ступеням затопали прибывшие гвардейцы. Каспар поставил на перила лампу и увидел лицо первого из них — усатого сержанта.

— Ваше превосходительство, прибыли на погрузку имущества! — доложил он.

— Хорошо, принимайте, — кивнул Каспар и отступил от двери, пропуская солдат в прихожую к приготовленным с вечера узлам и ящикам с посудой.

В отдельных кофрах, старых и купленных перед самым отъездом, лежало оружие Каспара — его набралось на целый воз.

Вернулся Хуберт, взял кожаный мешок со смолеными факелами и спустился во двор, чтобы зажечь.

Солдаты стали таскать вещи, было слышно, как Генриетта распоряжается, что куда класть, тем временем Ева выводила из-под навеса лошадей. Она отказалась сидеть в карете всю дорогу, сказав, что желает ехать верхом, а платье наденет только в Харнлоне, «чтобы столичным людям хорошо показаться». Сейчас она была в широкой куртке, кожаных штанах и дорожной шляпе. Лишь выбивавшиеся из-под нее длинные локоны позволяли понять, что это девица.

При свете воткнутого в петлю на стене факела Ева быстро надевала на лошадей седла и затягивала подпруги.

— Хуберт! — позвал Каспар. — Постой тут, я на улицу выйду!

Сын поднялся и стал заниматься выдачей узлов, а Каспар с факелом вышел к карете, обошел ее и заглянул внутрь. Это был уже знакомый экипаж из герцогского каретного сарая, вот только доски с гербами Ангулемских были сняты.

Скрипнули ворота в доме напротив, Каспар обернулся и поднял повыше факел.

— Здравствуйте, господин Фрай, — произнес главный чиновник магистрата — советник Гогнус.

— И вам не хворать, — сухо ответил Каспар.

Гогнус ему не нравился. Вот и сейчас, кутаясь в плед, он вышел, чтобы что-то разнюхать и использовать для каких-нибудь своих целей.

— Это вы что же, уезжать вздумали?

— Вздумали, — подтвердил Каспар.

— А власти знают?

— Не знают, — соврал Каспар. — Мы скроемся втайне.

— Втайне?!

Гогнус потоптался на месте, лихорадочно соображая, как ему поступить. Он еще не видел, что таскавшие пожитки люди одеты в мундиры королевских гвардейцев, поэтому строил самые радужные планы. В конце концов Гогнус извинился, сказал, что отправляется спать, а сам скользнул вдоль забора и побежал искать стражников.

Со стороны другого соседа Каспара — гвардейского капитана в отставке, послышалось рычание и лай. Отставник вышел на улицу, едва удерживая двух рвущихся с поводков собак. По договору с Каспаром капитан за два рилли в месяц будет присматривать за домом соседа, пока тот его не продаст, и для этой цели собирался перевести на охраняемый двор собак.

Дело продвигалось быстро, и скоро все пожитки семьи Фрая разместились на двух с половиной возах. Каспар сам запер дверь и, не подходя близко к капитану с его собаками, бросил отставнику ключи, чтобы тот мог показывать дом потенциальным покупателям.

— Ну прощай, сосед! — сказал капитан, подхватывая ключи.

— И ты прощай.

— Жаль, что уезжаешь, вдруг тут еще какая сволочь вроде Гогнуса поселится?

— Ничего, авось пронесет, — ответил Каспар и вскочил в седло.

— Едем, ваше превосходительство? — спросил гвардейский сержант, поднимая над головой трескучий факел.

— Едем, — сказал Каспар.

— Едем! — крикнул сержант.

Первыми тронулись четверо конных гвардейцев, за ними карета с Генриеттой, следом верхами Ева и Хуберт. Потом потянулись три воза и арьергард из двух гвардейцев.

Каспар поехал догонять карету, а сержант поспешил в голову колонны. Однако не одолели они и ста ярдов, как навстречу конным выскочили несколько запыхавшихся стражников под предводительством советника Гогнуса.

— Именем короля, остановитесь! — крикнул он визгливым голосом.

— Пшел вон, пьяница! — ответил сержант и носком сапога сшиб Гогнуса на мостовую. — Дорогу его превосходительству!

Опешившие стражники прижались к стенам и испуганно смотрели на пролетавшие мимо королевские гербы, сверкавшие доспехи и запряженную четверкой лошадей карету.

Когда процессия промчалась мимо, старший стражник посмотрел на сидевшего под фонарем Гогнуса и, покачав головой, сказал:

— Как же это вы, господин советник?

Тот потрогал надувающуюся на лбу шишку и честно признался:

— Ничего не понимаю.