32
Навестив конезаводчика и отдав распоряжения относительно своих лошадей, Каспар поспешил в квартал оружейников и кузнецов, чтобы забрать из ремонта арбалет и доспехи. Привычка держать оружие и военное снаряжение в порядке не отпускала Каспара и, как показали события последних лет, была как прежде полезна.
Рыночную площадь пришлось объезжать, помимо дворян туда набилось множество зевак, и люди все прибывали, чтобы увидеть короля. Предполагалось, что он появится после полудня, чтобы объявить о дальнейших планах относительно города Ливена.
Пользуясь скоплением народа, на площадь спешили лоточники: кто с пирогами и галетами, кто со сладостями и печеными яблоками. Но даже и на удалении от площади на улицах было многолюдно, а умытые и причесанные стражники закрывали питейные заведения до вечера, предъявляя смущенным торговцам приказ бургомистра.
— Да как же без вина-то?! — наседали на стражников растрепанные уличные пьяницы.
— Назад, назад подай, красномордые! — кричали в ответ стражники, успевшие пропустить немало бесплатной «червивки», поданной хозяевами заведений в качестве вознаграждения за возможность поторговать еще пару часиков.
Впрочем, на стражников король не надеялся — Каспару попалось несколько гвардейских патрулей. Они наводили порядок куда быстрее, чем стражники, поскольку само появление высоких, в добротных мундирах солдат заставляло уличных торговок зазывать покупателей не так визгливо, а брехливых дворняг поджимать хвосты и прятаться подлавки.
Пьяницы, завидев гвардейцев, прислонялись к стене, чтобы не качало, а продажные девки накидывали на голые плечи мятые шали.
Однако в Кузнечной слободе все было как прежде, и это порадовало Каспара. Шум горнов, перестук молотков, резкий запах кислоты и горелого дегтя… Работа здесь шла полным ходом — весна приносила мастеровым новые заказы, ведь помимо горожан работу им привозили и зажиточные крестьяне, считавшие, что «городские делают тоньше».
Кивнув нескольким знакомым, Каспар остановил мардиганца возле мастерской гнома Боло. Служивший при мастерской сторож, рослый и глуповатый сын местного кузнеца, принял поводья и погладил гриву лошади огромной ладонью.
— Хозяин дома? — спросил Каспар.
— Угу, — кивнул сторож.
Каспар толкнул дверь и оказался в просторной, пропахшей железом и маслом прихожей. В прежние времена он неизменно встречал здесь сына Боло — Вольдерета, тот любил играть в шашки сам с собой и все свободное время посвящал этому занятию. Теперь же посетителя встретила жена Вольдерета — Эми, женщина-лилипутка, которую он привел в дом вопреки желанию отца женить сына только на гулпе — девушке из гномьей семьи.
За два года, что Эми жила в этом доме, она «огномилась» — прибавила в весе, оделась в серо-коричневые одежды и ходила переваливаясь, как парпа — замужняя женщина из рода гномов.
— Здравствуйте, господин Фрай.
— Здравствуй, Эми. Где твои мастера?
— Вольдерет с Ливенгулом работают, а папаша… — Эми вздохнула.
— Что с Боло? Заболел?
— Нет, не заболел, — отмахнулась Эми. — Пусть Вольдерет скажет, а парпа не должна болтать, парпа лучше пойдет на кухню.
— Хорошо, я спущусь в мастерскую, — сказал Каспар и, подобрав полы плаща, пригнулся, чтобы не задеть головой низкую арку.
Преодолев десяток ступеней, он оказался под сводчатым потолком мастерской, где на длинных дубовых столах в строгом порядке и примерной чистоте лежали инструменты и всякие приспособления для кузнечного производства. В дальнем конце помещения горел малый горн, и в свете красноватого пламени у наковальни работали два гнома. Один повыше ростом — Вольдерет, другой — его приемный сын Ливенгул, шестилетний крепыш, лихо орудовавший маленьким семифунтовым молотом.
Отец выхватывал клещами раскаленные заклепки, вставлял их в отверстия сшиваемых листов и накрывал формовкой, а сын дважды ухал по ним своим молотом.
Каспар издали полюбовался на слаженную работу семейства, потом подошел ближе.
— Ну и помощник у тебя подрастает, Вольдерет, одно слово — богатырь! — сказал он.
— О, ваша милость! — обрадовался гном. — Давай прервемся, сынок, отдохни.
— А я не устал, папаша, — баском произнес Ливенгул, кладя свой молот на плечо.
Каспар улыбнулся, уж больно забавно смотрелся этот серьезный кроха с молотом, в рукавицах, в кожаном фартучке и башмачках из толстой кожи.
— Где Боло? Я ему работу давал.
— Работа ваша готова, замок арбалетный починили…
— А дед вторую неделю куролесит, — сообщил Ливенгул и совсем не по-детски вздохнул.
Вольдерет кивнул, согласившись с мнением сына.
— В подвале он. Идею мастерит.
— Чего мастерит? — не понял Каспар.
— Идею. Уже, почитай, неделю не спит, что-то мастерит в самом глубоком подвале и никому не показывает.
— Ну не будем ему мешать. Скажи, сколько я должен за ремонт арбалета, давай машинку, и я пойду.
— Один серебряный рилли, ваша милость, — ответил Вольдерет, и в этот момент где-то под полом что-то ухнуло, да так, что затрещало в стенах.
— Это он, папаша! — воскликнул молодой гном и бросился к лестнице.
Каспар поспешил за ним. Пригибаясь под низкими гномьими потолками, он далеко отстал от Вольдерета и, когда кончилась лестница, остановился. Здесь было почти темно, лишь невдалеке пробивался желтый свет масляного светильника, а в воздухе стоял едкий запах дыма.
Выйдя на свет, Каспар оказался в просторном подвальном помещении и увидел Вольдерета, который тряс сидевшего у стены отца и кричал:
— Папаша, отзовитесь, папаша!
Но старый Боло только улыбался. Его кустистых бровей как не бывало, от бороды остались безобразные клочья, казалось, старший мастер сошел с ума.
Впрочем, увидев Каспара, он скоро поднялся и, оттолкнув Вольдерета, подошел ближе:
— Ваша милость, свершилась великая идея — у меня получился огонь и дым!
— Я вижу, — кивнул Каспар, отмечая несколько разбитых настенных светильников.
— Что?! Говорите громче, ваша милость, я малость оглох от этого грохота!
— Что с твоей бородой и бровями, Боло?! — крикнул ему в самое ухо Каспар.
— Ерунда — новые отрастут! — отмахнулся гном, хотя борода для взрослого гнома значила очень много. — Вы лучше сюда посмотрите!
Боло потянул Каспара за рукав к перевернутой деревянной колоде, к которой двумя железными полосами была приклепана железная труба с толстыми, дюйма в три, стенками.
— Это и есть моя идея — «Железная корова»! — пояснил гном, бережно подняв и поставив как надо массивную колоду.
— Что это, Боло?
— Сейчас покажу, ваша милость! Идемте, Боло покажет вам, что может сделать простой гном, если он не все время думает о деньгах!
Пойдя за гномом, Каспар оказался у дальней, плохо освещенной стены подвала. Ступать пришлось по каменным осколкам, которые во множестве валялись на полу.
— Что это за мусор, у тебя что, стена развалилась? — спросил Каспар, но гном его не слышал.
— Смотрите, ваша милость, видите этот камень? — Боло похлопал ладошкой по огромной глыбе пиленого гранита, годившейся для укладки в крепостную стену.
— Да, вижу, и что с этого?
— А то, ваша милость, вот эта куча битого камня была таким же блоком под два рилли за штуку, что продают нынче каменщики, а моя «Железная корова» дымом и огнем превратила его в мусор, как вы изволили выразиться.
Боло распрямился, отряхнул ладони и сообщил:
— Теперь я снова слышу, а то лишь звон стоял… Вольдерет, принеси лампу, а то эти полопались!
Младший гном убежал и вскоре вернулся с двумя зажженными лампами, а Каспар терпеливо ждал дальнейших разъяснений. Он понял, что гном сделал очередную стреляльную машину, вот только не мог понять, как она действует.
Между тем дым рассеялся, от ламп стало светлее, и Боло продолжил свои исследования. Он достал раскладной фут и померил им глубину изрядного размера пробоины, что осталась в кладке обыкновенных обожженных кирпичей. Это оказалась не первая пробоина в стене, остальные были закрыты кирпичными обломками.
— Папаша, вы же всю стену нам испортили! — возмутился Вольдерет, рассмотревший при свете следы разрушения. — И когда только вы этого понаделали, я же этого грохота не слышал ни разу?!
— Ты еще папашу благодарить будешь… и гордиться им… — не поднимаясь с пола, бормотал Боло и с пыхтением пытался вытащить что-то из пробоины.
— Я и так вас уважал, папаша, зачем вам это безобразие?
— Не части, Вольдик, ты мешаешь папе!.. Эх, далеко ушла… Ну мы ее сейчас… Сейчас…
Наконец Боло удалось вытащить из пробоины снаряд — им оказался чугунный шар диаметром примерно в пять дюймов.
— Это что? — спросил Каспар, мазнув пальцем по запачканному глиной металлу.
— Шрапнеля, ваша милость. Она-то и колет камень, как сахарную голову.
— Из трубы, стало быть, вылетает? — начал разбираться Каспар.
— Именно так, ваша милость, только не от пружины синей стали, а от огня и дыма.
— От огня и дыма? — переспросил Каспар, вспоминая занавес из вонючей гари, что висел в коридоре всего несколько минут назад.
— Отчего же мы этот дым и огонь раньше не слышали, папаша, когда вы всю стену попортили? — гнул свое Вольдерет. Он уже чувствовал себя наследником старого мастера и беспокоился за сохранность его имущества.
— Так я ж вас гулять отправлял каждый вечер — с парпой и Великаном, — усмехнулся Боло. — Чтобы ты мне раньше времени не мешался, а теперь уже можно, теперь «Железная корова» работает.
И Боло широко улыбнулся.
— Но как же она работает, растолкуй вернее! — потребовал Каспар. У него было мало времени, однако бросить «новинку» мастерового гнома он не хотел. Прежние выдумки Боло изрядно помогали ему в каждом походе, правда, никогда еще они не выглядели столь необычно.
— Извольте, ваша милость, растолкую.
Гном и Каспар вернулись к «Железной корове», и Боло стал объяснять:
— Сначала я бросаю «корове» шелковый мешочек с искристым порошком…
Он продемонстрировал мешок из белого шелка. Каспар взял его в руки и взвесил на ладони — мешочек потянул на полфунта.
— А что за порошок? Гномья магия?
— Может, и магия, — пожал плечами Боло. — Я эти мешочки сам пошил и пересыпал порошок из «веселух», что с берега теплого моря тамошние гномы возят.
Каспар кивнул. «Веселухи» появились в Ливене сравнительно недавно — деревянные трубочки стреляли разноцветным огнем и рассыпали цветные искры. Стоили они, правда, немало, поэтому такого рода развлечениями пользовались лишь люди зажиточные. Каспару и в голову не могло прийти, что из такой ерунды можно сделать начинку для «Железной коровы».
— А откуда же приморские гномы этот порошок берут?
— Порошок им кадзюки привозят, а как они его делают, мне неведомо.
— Ясно дело — с помощью магии! — вмешался Вольдерет.
— А то, — согласился Каспар.
Кадзюков — гномов-метисов, родившихся от смешанных браков в Синих лесах, считали существами таинственными и опасными. С людьми они не общались вовсе, но с настоящими гномами вели меновую торговлю, от золота отказываясь принципиально.
— Мешочек в «корове» следует укрепить толокухой, — продолжил пояснения гном и продемонстрировал черенок от лопаты с надетой на него деревянной колотушкой.
— Ясно, — кивнул Каспар. Пока ему все нравилось.
— Потом идет черед «шапки».
Гном продемонстрировал сшитый из нескольких кругов толстого войлока кляп, который подходил по размеру к трубе стреляльной машины.
— Если нету «шапки», можно штаны затолкать старые или рубаху, но предупреждаю сразу — надеть их потом нельзя, прогорят.
— Ясно дело — прогорят, — согласился Каспар.
— Шапку тоже надо укрепить толокухой, а уже на войлок можно положить шрапнелю с платочком.
— А зачем с платочком? — не понял Каспар.
— Так шрапнеля же круглая, чтобы не покатилась.
— Понятно, — кивнул Каспар, мысленно повторяя порядок закладки всех составляющих. Получалось мудрено, однако с каждым годом в мануфактуре и военном деле применялось все больше сложных машин, к этому следовало привыкать.
— Шрапнелю опять же нужно укрепить толокухой, а потом извольте наводить «корову» на неприятеля.
— Вот так, прямо с колодой и наводить? — усомнился Каспар.
— Нет, я уже придумал сделать станок из колоды, тележного передка и оглобель.
— А оглобли зачем, в лошадей запрягать?
— Нет, это чтобы станок в землю упирался, хотя… — Гном почесал остатки бороды. — Можно так сделать, чтобы и запрягать, а то поди потаскай такую, она триста фунтов весит.
— Ты вот что, Боло, собирай ее как есть, без станка. Я его позже прикажу плотникам собрать.
— А к чему такая спешка, ваша милость? — удивился гном.
— Уезжаю я.
— Когда же?
— Завтра до рассвета. Ты лучше скажи, как ее заставить шрапнелю бросить, сама-то небось не отдаст?
— Сама не отдаст, — согласился гном, — но тут, в охвостье, запальная ямка имеется. В нее угольком ширкнуть надо, тогда «корова» извергнет великий огонь и дым, а с ними и шрапнелю.
— Сколько у тебя к ней мешочков и шрапнелей?
— Мешочков — восемнадцать осталось. Шрапнелей больше, но без мешочков они не надобны. «Шапок» нарежу сколько надо, войлок есть.
— Сколько просишь за «корову»?
Боло вздохнул, впервые за свою мастеровую жизнь он не подумал о цене заранее.
— Ну две тысячи дадите?
— А чего ты так робко? Не по-гномьи как-то, — усмехнулся Каспар. — Ты эту «корову» и королю продать мог.
— Да где тот король и где мы? — отмахнулся Боло.
— Папаша, король Филипп уже в Ливене! — вмешался Вольдерет.
— В Ливене?
Гном посмотрел на Каспара, тот кивнул.
— А разве с герцогом они уже замирились?
— Победил он герцога, Боло, и теперь у Ливена новый хозяин.
— Так, может, продадите «корову» королю, папаша?! — оживился Вольдерет. — Король южные края воевать собрался, ему нужно!
Боло снова вздохнул:
— Оно, конечно, с короля можно большую деньгу получить…
— Ну так и получите, папаша! — сорвался на крик Вольдерет.
Каспар молчал, решение, кому продавать стреляльную машину, было за Боло.
— Если я отдам «корову» королю, Вольдик, он ведь не захочет, чтобы такие же «коровы» появились у кого-то еще. Правильно?
— И что с того, папаша?
— Тогда король уберет старого Боло и его семью, чтобы секреты не разлетелись по миру.
Гномы встретились взглядами. В глазах Вольдерета еще бушевала алчность, но под действием мудрости старого гнома она погасла. Было известно много историй о том, как пропадали искусные мастера, едва только помыслив о свободной жизни за стенами замков своих хозяев.
— Берите, ваша милость, «корову». Через вас никакой секрет не уйдет. Вольдик, выноси ее, а я шрапнели прихвачу.
Квадратный Вольдерет поднатужился, взвалил на плечо тяжелую конструкцию и пошел к выходу. Глядя на него, Каспар покачал головой, он всякий раз удивлялся, какой силой обладают гномы.
В просторном гостевом зале Каспар выписал вексель в банк Буклиса на две тысячи дукатов, затем положил на стол еще четыре рилли.
— Это за доставку. Завтра до восхода привезите машинку к северным воротам на своей телеге, там мы ее перегрузим.
— Извините меня, ваша милость, — сказал Вольдерет, когда гость уже собирался уходить.
— Не переживай, я не в обиде, ты же за свой интерес старался, — ответил Каспар, хотя его задело поведение Вольдерета.
— Арбалет! — напомнил Боло.
Вольдерет сбегал за оружием и принес его завернутым в чистую мешковину. Каспар положил на стол еще один рилли и вышел. На улице, держа мардиганца за уздечку, терпеливо ждал сторож. Каспар дал ему три крейцера, сунул арбалет в седельную сумку и попросил подождать еще немного — через три дома от Боло жил Фундинул, переехавший из Коттона в Ливен три года назад.
Чтобы поддержать старого друга, Каспар иногда делал у него заказы. Вот и в этот раз он зашел, чтобы забрать свои походные доспехи.
«Как знал, что ехать придется», — подумал он, стуча медным кольцом в дверь.
Лязгнул засов, нижняя половина двери открылась и наружу выглянула жена Фундинула — Одигортум.
— Ой, кто к нам пришел! Его милость Каспар Фрай!
Закрыв нижнюю половину двери, служившую для самих гномов, она открыла обе половины.
— Проходите, ваша милость, Фундинул с Одигулом в мастерской.
— Да уж слышу, — кивнул Каспар, шагнув через порог. Ему навстречу соловьиными трелями неслось частое постукивание легких молоточков. Следуя своим наклонностям и немалому опыту, Фундинул и в Ливене брался в основном за тонкую работу, делал украшения, чинил часы, отливал пуговицы и пряжки. Иногда собирал для продажи коловороты, калил рашпили и насекал пилки.
— Кто там, Оди? — послышался голос Фундинула.
— Господин Фрай! — радостно сообщила жена. Каспар часто приносил в их дом деньги, поэтому его появление вызывало у хозяйки только положительные эмоции.
Стук молоточков прекратился, и вскоре в большую комнату, служившую гостиной, столовой и кухней одновременно, вышел Фундинул, а за ним, подпрыгивая от радости, Одигул. Он обожал Каспара и считал его героем, на которого хотел быть похожим.
— Здравствуй, Фундинул.
— Здравствуйте, ваша милость. — Каспар и гном обменялись рукопожатиями.
— Здравствуй и ты, богатырь, — сказал Каспар, протягивая руку Одигулу.
— Приветствую, ваша милость!
— Доспехи неси, — одернул его отец. — Его милость, наверное, спешит.
— Да, — кивнул Каспар. — Время дорого.
— Что, неужели снова в поход?
— Не то чтобы в поход, но уезжаю я.
— Далеко? — не удержалась от вопроса Одигортум.
— А ты, парпа, чего ухи развесила? Тебе какая разница — поход не поход? — накинулся на нее Фундинул.
Парпа недовольно засопела и, тяжело переваливаясь, пошла к кухонной плите. Вернулся Одигул, неся доспехи.
Каспар достал кошелек и подал Фундинулу два рилли.
— Достаточно?
— Нормально, — ответил гном как-то уж слишком равнодушно. — Вы куда поедете, ваша милость?
— На север.
— На север? — Фундинул запустил пальцы в бороду, потом поскреб в макушке.
Каспар видел, что гном о чем-то хочет спросить, но решил не торопить его.
— Я вот об чем спросить хочу, ваша милость, вам в походе гном не пригодится?
— Надоело дома сидеть? — улыбнулся Каспар.
— А чего сидеть, если Одигул всю работу один делать может?
— Я тоже в поход хочу, — подал голос Одигул.
— А мастерскую на маму твою бросим, да?! Бери молоток, Одигортум, будешь стучать с утра до ночи! — начал выговаривать сыну Фундинул. — Нет уж, сиди и работой, а я с его милостью, может, еще какой дукат для дома добуду. Так, ваша милость? Будет мне какое-нибудь жалованье?
— Жалованье будет, но, раз такое дело, нужно и Углука прихватить, если он еще в винную бочку не превратился.
— Не превратился, — заверил повеселевший Фундинул. — Я его на прошлой неделе видел, он за собой на веревке трех воров по мостовой тащил. Я спросил, как дела, он сказал, что ест за семерых, но все равно на службе скучно, дескать, воры пошли ленивые.
— Тогда сходи к нему и позови на службу. И мула для себя купи, это будет за мой счет, а ему — мардиганца. Завтра перед рассветом к северным воротам приезжайте.
— Хорошо, ваша милость, приедем! — ответил повеселевший Фундинул. За весь год они с сыном едва нарабатывали сорок дукатов чистого дохода, а поход с его милостью сулил целую сотню, а то и больше.
Одигортум заплакала, Фундинул недовольно тряхнул бородой.
— Хватит выть, парпа! Я же не пропадать еду, я на службу отправляюсь.
— Пусть едет, мама, — со вздохом произнес Одигул, — вот я постарше стану, и сам начну в походы ездить, а папаша будет с работой сидеть.
— Ну пойду я, — сказал Каспар, чувствуя неловкость оттого, что внес беспорядок в размеренную жизнь гномьей семьи. — Пойду, мне еще у Боло лошадь забрать нужно — у сторожа оставил.
— Боло — злой гном, — заявил Фундинул. — Всю работу у меня перехватывает.
— Он давно здесь живет, — возразил Каспар, беря под мышку большой мешок со стальными доспехами. — Подожди немного, и у тебя заказчиков прибавится.
— Все равно злой, — не сдавался Фундинул. — Только я его давно не видел — он не заболел?
В голосе Фундинула послышалась плохо скрытая надежда.
— Не знаю, — пожал плечами Каспар и, уже коснувшись двери, добавил: — Знаешь что, вы с Углуком к воротам не приезжайте, а лучше догоните войско у холма, это милях в пяти будет.
— Хорошо, ваша милость, так и сделаем.
Фундинулу было невдомек, что Каспар решил развести двух мастеровых гномов, представив, во что выльется переход до Харнлона, если Фундинул увидит, какой большой заказ привезет на телеге его соперник Боло.
«Хорошо, что вовремя сообразил, — с облегчением подумал, Каспар оказавшись на улице, — а то была бы драка».
