ГЛАВА 4
Самой мощной боевой единицей военно-космических сил Человеческой Империи по праву считались мобильные космические крепости класса «порядок». Они были настолько мощны, что за все сто пятьдесят лет своего существования ни разу не участвовали в военных действиях. Стоило только такой штуковине появиться неподалеку от непосредственного места событий, как противники Империи поднимали руки кверху и превращались в самых лояльных имперских подданных. Иными словами, сразу же наступал полный и окончательный порядок.
У любого космического корабля существует определенное количество точек, прямое попадание в которые ведет если не к финальному ущербу, то к ущербу, очень близкому к финальному. Такими местами являются двигатели, основные и вспомогательные реакторы, а также склады боеприпасов.
У МКК эти реакторы и склады спрятаны настолько глубоко, что для попадания в них надо сначала расколошматить всю крепость. А это само по себе ведет к финальном ущербу.
Двигателей, которые по вполне понятным причинам нельзя спрятать под толстыми слоями брони, у МКК не было вообще. Вместо них были созданы специальные буксиры, способные разогнать МКК до скорости света и вогнать ее в гипер. В боевом режиме эти буксиры прятались внутри станции, за многослойными бронированными переборками, крепость временно теряла свою мобильность, зато становилась практически неуязвимой.
У Империи таких монстров было три — по одному на каждый из флотов. МКК носили имена древних богов.
МКК «Тор», МКК «Зевс» и МКК «Шива». Юлий помнил, что все трое были не самыми приятными богами.
Молот, молния и трезубец.
Третий космический флот под командованием адмирала Клейтона, провозгласившего себя императором Клейтоном, обладал молнией.
А теперь ею обладала Новая Человеческая Империя. Государство, владеющее рекордным по отношению к численности своего населения военно-космическим флотом.
Юлий был в первую очередь истребителем, поэтому каждый космический объект рассматривал с точки зрения атаки. МКК всегда его подавляли. Он не знал, с какой стороны к ним можно подступиться.
Почти идеальный шар десяти километров в диаметре.
МКК способна вести огонь одновременно по всем направлениям. Она предназначена как для поддержки мобильных группировок, так и для плотной работы по поверхности планеты. В ее ангарах содержится целое крыло сверхмалых истребителей.
Теоретически, для полного уничтожения одной МКК требуется совместная работа минимум пятидесяти кораблей классом не ниже линкора. Плюс корабли поддержки. Минимальное время, за которое можно раздолбать МКК — шесть часов, время, немыслимое для космического боя. Минимальные потери атакующих — пятьдесят процентов.
Это при самом лучшем раскладе.
Но если командир МКК проявит себя достаточно грамотным в вопросах тактики, потери нападающих доходят до девяноста процентов, а цель атаки — уничтожение МКК — остается недостигнутой.
Все это Юлий вспомнил в тот момент, когда катер с имперской дипломатической делегацией шлюзовался в одном из гостевых ангаров МКК «Зевс».
Дредноут «Александр Великий», подобающий для путешествия особо важных персон, которой, вне всякого сомнения, являлся герцог Романов, лежал в дрейфе в двух боевых единицах от МКК, что несказанно нервировало его капитана и экипаж. Любой грамотный военный знает, что одного залпа МКК будет вполне достаточно для превращения самого защищенного корабля имперского флота в атомную пыль.
И даже самый грамотный военный не может угадать, какая мысль придет в голову человеку, способному предать своего императора и нарушить свой воинский долг.
Когда имперская делегация в составе четырех человек — самого герцога Романова, Юлия, выступающего в роли его адъютанта, какого-то высокого чина из УИБ и адмирала с совершенно непроизносимой японской фамилией — покинула борт катера, их встретил только один военный в чине капитана. Это было намеренное оскорбление со стороны принимающей стороны, но дипломаты решили быть дипломатичными и проглотили его без последствий.
Капитан привел их в комнату для переговоров.
Помещение было почти пустым. Один стол и два кресла для глав переговаривающихся сторон. Остальным достались только стоячие места.
Адмирал Клейтон в сопровождении другого Моргана, тоже адъютанта, какого-то десантного генерала и контр-адмирала Эстона, командующего МКК, заставил себя ждать почти полчаса. Это было еще одно оскорбление, и Юлий определил, что герцог начинает медленно закипать. За время полета на «Александре Великом» Юлий был вынужден часто общаться с герцогом, и сделал для себя вывод, что в дипломаты тот никак не годится. Слишком резок и невыдержан в суждениях.
Но император не мог рисковать сам и прислал своего прямого наследника.
— Добрый день, господа, — сказал адмирал Клейтон, не извинившись за опоздание и не подав герцогу руки. — Что просил вас передать мне мой царственный брат?
— Что он не считает вас своим царственным братом, — сказал герцог.
— И кем же он меня считает? — любезно поинтересовался мятежный адмирал.
— Бунтовщиком.
Они не договорятся, подумал Юлий. Они обменялись только парой фраз, и я уже вижу тупик, в который зайдут эти переговоры.
— Петра Первого тоже называли бунтовщиком, — напомнил адмирал Клейтон. — Но потом его стали называть императором. Однако с прошествием времени его Империя начала гнить. Пришло время создать Новую Империю.
Юлий хотел бы поинтересоваться, чем новая империя будет принципиально отличаться от старой, но слова ему никто не давал. Тогда он стал смотреть на брата.
Гай Морган. Старше Юлия на десять лет. Тоже полковник. Но это временно. В только что создавшихся империях люди растут очень быстро.
Гай был похож на Юлия, но еще больше он был похож на отца. Их сходство усиливала гримаса надменного превосходства, застывшая на лице старшего брата.
Они никогда не были особенно близки с братом. Из всех родственников лучшие отношения у Юлия были с Пенелопой. Зато Гай был тем, на кого равнялся маленький Юлий. Блистательным военным и превосходным пилотом.
Теперь он стал мятежником. Уж этого Юлий точно не ожидал.
— Давайте сейчас не будем спорить о терминах, — предложил герцог. — Лучше обсудим сложившуюся ситуацию. Вы ознакомились с теми отчетами, что мы отправили вам по гиперсвязи?
— О, да, — сказал Клейтон. — Они очень убедительны, на этот раз люди из УИБ превзошли самих себя. Столь масштабных фальсификаций мне видеть еще не доводилось.
— Фальсификаций?
— Разумеется. Неужели вы считаете меня настолько глупым, что я способен поверить в историю о громадном инопланетном флоте вторжения, появившемся у границ вашей Империи в столь удобное для вас время?
Юлий отметил слова «ваша Империя».
— Вы видели записи с внешних камер, вы видели данные тактического компьютера, вы видели интервью с присутствующим здесь живым свидетелем — полковником Морганом, и вы все равно считаете, что мы пытаемся ввести вас в заблуждение?
— В наш век информация — не только самый дорогой, но и самый подделываемый товар, а слово полковника Моргана, цепного пса дома Романовых, в моих глазах не стоит и ломаного яйца.
И выеденного гроша, добавил про себя Юлий, не забыв отметить и «цепного пса дома Романовых».
Все-таки дипломатией должны заниматься профессиональные дипломаты, а не военные.
И герцог, и адмирал говорят именно то, что они думают. Для переговорщика это качество неприемлемо.
Дипломат десять раз подумает, а потом промолчит, в то время как военный начнет резать правду-матку и будет резать ее до тех пор, пока не зарежет.
Империя никогда не использовала дипломатов в переговорах с бунтовщиками. Может быть, это был ее минус.
Юлий продолжал следить за своим старшим братом. При словах про цепного пса на лице Гая Моргана не дрогнул ни один мускул.
— Если бы мы хотели солгать вам, то придумали бы что-нибудь более убедительное, — сказал герцог. — Более правдоподобное. Но мы не лжем.
— Допустим, что я поверил в вашу чудовищную ложь, — сказал Клейтон. — И что вы от меня хотите?
— Сейчас мы ведем переговоры со всеми независимыми государствами о создании единого военно-космического флота для отражения внешней угрозы. Нам нужны ваши корабли.
На этот раз Юлий отметил, что герцог говорит «мы» вместо «Империя» и избегает называть титул своего собеседника.
— И кто должен возглавить сей гипотетический флот?
— Это обсуждается.
Ложь, подумал Юлий. Ложь, которая слишком легко просчитывается. Империя никогда не отдаст в чужие руки командование своими боевыми кораблями, тем более что сама владеет девяноста процентами этого флота.
Точнее, владела ими до мятежа Клейтона, отнявшего у императора треть кораблей.
Клейтон не мог поверить в заявление герцога, он в него и не поверил.
— Мои корабли вы никогда не получите.
— Ваши? — уточнил герцог.
— Мои. В отличие от вас, я — боевой адмирал и заслужил право командовать этими людьми. Я стал адмиралом в пятьдесят пять, а не в тридцать, и стал им потому, что честно служил и воевал, а не потому, что мне повезло родиться родственником важной шишки. Дворяне! — фыркнул Клейтон. — Все ваши титулы гроша выеденного не стоят. Я не родился дворянином только потому, что мой прадед не резал глотки вместе с прадедом вашего драгоценного императора. А теперь я сам стал императором и тоже могу раздавать титулы направо и налево.
Переговоры будут короткими, подумал Юлий.
Эти два кретина уже готовы вцепиться друг другу в глотки. Но они сегодня не будут убивать друг друга, потому что завтра мы сделаем это за них.
— Я вам даже больше скажу, — продолжал Клейтон. — Вы здорово просчитались, когда придумывали своих инопланетян.
— Что вы имеете в виду?
— Они летят не с той стороны, — сказал Клейтон. — Судя по вашим же собственным данным, этим мифическим пришельцам понадобится пролететь через всю вашу Империю, прежде чем они доберутся сюда. Я думаю, что вы с вашим флотом зададите этим пришельцам хорошую трепку и, если их остатки все-таки сюда прилетят, мы их раздавим.
Иными словами, Клейтон собирается использовать пятьдесят миллиардов человек — население Империи после отделения системы Гаммы Лебедя плюс жителей независимых планет — в качестве буфера между собой и флотом вторжения.
И это явно его продуманная позиция, хотя он и уверяет, что не верит в Чужих.
Вот она, политика, подумал Юлий.
— Если Человеческая Империя падет, вашей системе не выстоять в одиночку, — сказал герцог Романов.
— Я все-таки рискну.
— Вы рискуете не только своей судьбой, но судьбой всего человечества.
— Избавьте меня от вашей дворянской напыщенности.
— Вы готовы принести миллиарды людей в жертву своим амбициям?
— Я взял на себя ответственность за систему Гаммы Лебедя. И я готов оберегать этих людей, своих подданных. А вы свою Империю защищайте сами.
Вселенная может быть и бесконечна, но она слишком тесна для двух человеческих империй, подумал Юлий. У Чужих есть хорошие шансы взять нас без единого выстрела. Мы готовы уничтожить себя сами.
Обе делегации отбыли, и Юлий остался в переговорной комнате один. Под конец короткого и ни к чему не ведущего разговора он обратился к Клейтону с просьбой позволить ему поговорить с братом наедине, и, к его величайшему удивлению, такая возможность была ему предоставлена.
Клейтон сказал, что его брат придет сюда через двадцать минут, а после окончания их беседы Юлий будет доставлен на борт «Александра Великого» катером с «Зевса».
Герцог и сопровождающие его лица отбыли, и Юлий остался один на территории врага.
Он закурил сигарету и собрался с мыслями. Он был слишком незначительной фигурой, чтобы его могли захватить и использовать в качестве заложника, но он все равно нервничал.
Он поймал себя на мысли, что находится в состоянии непрерывного нервного стресса последние несколько месяцев. Это явно не доведет до добра.
— Привет. — Гай уселся в кресло, нагретое задом новоявленного императора.
— Привет, — сказал Юлий. — Я смотрю, твой босс тебе полностью доверяет.
— А твой тебе разве не доверяет?
— Говоря по правде, у меня столько боссов, что я не могу тебе точно ответить на этот вопрос.
— Понимаю, — сказал Гай. — Чего хотел?
— Покурим?
— Я не курю. Бросил пару лет назад.
— Вижу, ты радикально взялся за перемены в своей жизни.
— Перемены неизбежны.
— Но Морганы всегда сохраняли лояльность по отношению к императору.
— Я же говорю, перемены неизбежны.
— А как же честь?
— Сколько тебе лет?
— Я — твой брат, и ты не помнишь, сколько мне лет?
— Это был риторический вопрос. Конечно, я помню. Двадцать пять.
— Двадцать шесть.
— Когда тебе исполнится лет тридцать, ты поймешь, что в жизни есть и более важные вещи, чем честь.
— Например?
— Например, сама жизнь.
— С того момента, как я услышал о бунте Клейтона, я думал, что же заставило тебя принять его сторону. У меня было только две версии: тебя либо купили, либо запугали. Теперь я вижу, что верна вторая.
— А тебе не приходило в голову, что сюда меня привели мои убеждения?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Я просто не верю в измену по убеждениям.
— Петра Романова тоже называли изменником. Позже он стал героем.
— Твоему адмиралу подобное не грозит. Он — псих. Ты хоть это понимаешь?
— Все мы немного психи.
— Ты до сих пор ходишь в его адъютантах?
— Нет. Я — лорд-протектор Грирса и начальник тайной полиции.
— Ваша Империя существует пару месяцев, а вам уже нужна тайная полиция? А что такое Грирс?
— Шахтерская планета, четвертая в системе Гаммы Лебедя.
— Поздравляю. Хорошая карьера, брат. Жаль, что она будет недолгой.
— Данные о Чужих не фальсифицированы?
— Нет. Неужели ты их не видел?
— Их никто не видел, кроме императора.
— У него слишком рано начала развиваться паранойя, — сказал Юлий. — Ты же начальник его тайной полиции, и он тебе доверяет…
— Их много? — перебил его Гай.
— Три тысячи кораблей. Больших кораблей.
— И ты действительно там был? Сам их видел?
— Да.
— И что ты думаешь?
— Империи очень нужны корабли. Все корабли.
— Я ничего не смогу сделать. Я не могу на него воздействовать.
— Как он умудрился вытворить такое? Почему его никто не остановил? Вас же тут целые толпы!
— Его поддержали капитаны кораблей. Капитанов поддержали экипажи. А когда над планетами вывесилась треть боевого имперского флота, населению ничего не осталось, кроме как кричать «ура» и склонять колени.
— Неужели во всем флоте не было ни одного лояльного Империи военного?
— Были. Теперь их нет.
— А ты?
— Я всегда был слишком близко к нему. У меня было лишь два варианта — либо поддержать его, либо умереть.
— Значит, ты просто струсил.
— А ты в такой ситуации выбрал бы смерть?
— Вряд ли, — сказал Юлий. — Я попытался бы найти третий выход.
— Уйти от боевого флота на катере?
— Тогда я поискал бы четвертый.
— Ты всегда был более изобретателен, чем я, братец. Я ничего так и не нашел.
— Может, просто плохо искал?
— Может быть. Расскажи мне о Чужих.
— Как я уже говорил, их много. Они похожи на тараканов и отвратительны на вид. Их корабли не способны входить в гипер, но по системам вооружения мало уступают нашим. Они будут здесь через семь месяцев.
— Это скоро.
— Да.
— Как там отец?
— Не знаю. Я давно его не видел. Но вряд ли он в восторге от твоего выбора.
— Не говори ему, что ты меня видел, хорошо?
— Ладно, не скажу.
— И маме тоже не говори. И Пенелопе.
— Я понял. Я вообще никому ничего не скажу. Я тебя не видел.
— Как ты думаешь, война будет?
— С вами? Непременно будет. Империя не потерпит конкурентов в этом секторе пространства. Я скажу сейчас громкую фразу, но человечество должно быть едино перед внешней угрозой.
— Мне жаль, что так получилось, Юлий.
— Мне тоже, брат. — Юлий знал, что Гай не любит собственное имя даже больше, чем он. — Думаю, что в случае начала военных действий между нашими империями лорд-протектор не выйдет в космос на истребителе?
— Думаю, что и тобой теперь вряд ли будут так рисковать.
— Значит, это последняя наша с тобой встреча.
— Похоже на то, брат.
— Я рад бы пожелать тебе удачи, но мы теперь на разных сторонах, и я этого делать не буду.
— Странно, да?
— Живи, брат.
— И ты тоже.
