ГЛАВА 4
Насколько было известно человечеству на данный момент, скорость света являлась предельной скоростью распространения физических воздействий по Вселенной. У Империи, самой технологически продвинутой части человечества, не существовало кораблей, способных превысить скорость света, но в то же время имперские суда могли путешествовать от планеты к планете быстрее, чем свет.
Но для этого кораблям приходилось покидать трехмерное пространство.
Для этого был даже придуман специальный термин — «гиперпереход».
Корабль мог выйти в гиперпространство только при достижении определенной скорости, близкой к скорости света. Когда корабль достигал этой скорости, пилот, помимо основной тяги, включал гипердвигатель, и судно покидало трехмерное пространство, чтобы снова появиться в нем в расчетной точке, преодолев значительное расстояние.
Для наблюдателя, не покидающего трехмерное пространство, время отсутствия корабля исчислялось несколькими секундами.
Время нахождения корабля в гиперпространстве лимитировалось самими законами физики. Если лимит бывал превышен, корабль не возвращался.
Минимальное время между гиперпространственными прыжками составляло от шести до двенадцати часов в зависимости от многих факторов. Столько времени требовалось пилоту и корабельному компьютеру, чтобы стабилизировать скорость и рассчитать траекторию следующего гиперперехода.
План, разработанный УИБ совместно с ВКС, был достаточно прост. «Одиссею» нужно было вынырнуть из гипера так, чтобы интересующая их область оказалась между «Одиссеем» и Империей, двигаться с ней параллельным курсом, придерживаясь той же скорости, и провести исследования. И если объектом исследований окажется флот Чужих, позволить таковому себя обнаружить.
Дальше надо было действовать по ситуации.
Это означало, что с момента обнаружения «Одиссея» Чужими и до возвращения разведбота на «Наполеон» вся ответственность за принятие решений падала на хрупкие плечи полковника Моргана.
— Три, два, один. Бинго! — провозгласил Юлий.
«Одиссей» вывалился в трехмерное пространство в расчетной точке.
Как обычно, после прыжка, у Юлия ушла пара секунд, чтобы снова обрести контроль над своим телом. Период адаптации был у каждого свой, но в пилоты не брали людей, у которых он занимал более трех секунд.
Пока Юлий обозревал пилотскую кабину еще расфокусированным зрением, Клозе уже был у мониторов и регулировал настройки. Его период адаптации был немногим меньше секунды.
Ученые приходили в чувство в своих каютах. Потенциальных пилотов среди них не было.
Больше всего времени требовалось Снегову — почти минута. Впрочем, это было связано с его возрастом. Доктор Остин обходилась двадцатью секундами, доктор Мартин — двенадцатью.
— Офигеть, — сказал Клозе.
Юлий мотнул головой, как выбравшийся из воды пес, и тоже посмотрел на монитор.
— Офигеть, — согласился он.
Худшие мысли УИБ, из которых оно просто обязано было исходить, получили реальное подтверждение.
Вне всякого сомнения, это был Чужой флот.
Очень большой флот. И он явно не имел ничего общего с человеческим флотом.
Корабли имперских ВКС имели разную форму. Цилиндрические крейсера, усеченные пирамиды дредноутов, почти идеальные кубы мониторов. Все корабли Чужих были шарообразными.
Средний корабль Чужих был размером с три дредноута, самого большого имперского судна.
Кораблей было много. Уже через десять секунд наблюдения бортовой компьютер выдал их точное количество — три тысячи двести сорок две штуки. С «Одиссея» флот Чужих выглядел как целая галактика.
— Если они дерутся хотя бы вполовину хуже, чем смотрятся, нам конец, — сказал Клозе.
— Да, выглядят они довольно внушительно, — признал Юлий.
Между двумя каютами «Одиссея» была снесена перегородка. Получившееся в результате этого помещение занимала аппаратура доктора Мартина. Что он собирался изучать при помощи такого количества приборов, Юлий не понимал.
Доктора Мартин и Остин расположились среди груд этого оборудования, и было видно, что они не покинут своего наблюдательного поста даже в случае боевой тревоги. Снегов напросился в кабину пилотов, утверждая, что для его исследований хватит и стандартного обзорного монитора, и Клозе уступил ему свое место.
— Что скажете, Георгий? — спросил Юлий, когда Снегов устроился в кресле Клозе.
— Они большие и круглые, — сказал Снегов. — Пока они не начнут маневрировать, больше я ничего не могу сказать. Они вращаются вокруг своей оси, создавая искусственную гравитацию. Значит, генераторов гравитации, подобных нашим, у них нет.
— Технологическое превосходство снова за нами, — сказал Юлий.
— Пока мы не видим ничего, что способно опровергнуть это утверждение. Но их много.
— Их чертовски много, Георгий.
Юлию хотелось курить.
Устав космофлота запрещал курение на малых военных кораблях. На крупных можно было курить только в специально отведенных для этого местах.
Желание было не физическим — таблетки, которые принимал Юлий во время всего полета, хорошо справлялись со своей функцией. У Юлия была припасена одна сигара — в нарушение устава и в поддержание флотских традиций капитан должен выкурить ее после успешного выполнения задания. Юлий мечтал именно об этой сигаре. Но до успешного завершения было слишком далеко.
Все самое интересное только начиналось.
— Ну? — сказал Клозе, входя в кабину пилотов.
Они с флотом Чужих шли параллельным курсом уже больше сорока минут. Внимания на них обращали не больше, чем на песчинку во время бури в пустыне.
— Гну, — сказал Юлий.
— Нас игнорируют, — сказал Снегов. — Или просто не видят.
— Как бы я хотел, чтобы вы были правы, — сказал Клозе.
— Надо было вынырнуть перед ними, а не сзади, — сказал Юлий. — Тогда бы они нас точно заметили.
— Я не желаю изображать мишень для трех тысяч двухсот сорока двух кораблей тараканов, — заявил Клозе.
— Успокойся, ты уже это делаешь.
— В таком случае как же я могу успокоиться?
— Например, ты можешь закрыться в гальюне с номером «Плейбоя».
— После тебя в нем все страницы слиплись. Проф, не обращайте на нас внимания. Это специфический военно-космический юмор. Черт, мне нравится это словосочетание! Специфический военно-космический! Это почти поэзия, черт бы меня забрал!
— Он тебя заберет, вне всякого сомнения, — пообещал Юлий.
— Банальный ход. Ты становишься слишком предсказуем, — сказал Клозе.
— Джентльмены, — вклинился в перепалку пилотов профессор Снегов, махнув рукой и привлекая их внимание к монитору. — Нас наконец-то заметили.
— Тогда уступите мне мое кресло, — сказал Клозе.
Они поменялись местами.
— Сорок четыре минуты тринадцать секунд после установления визуального контакта, — сказал Юлий, включив диктофон. — Один из кораблей флота Чужих замедляет скорость.
— Хочет отстать от остальных и посмотреть, что мы такое, — сказал Клозе. — Зачем ты записываешь? Разве компьютер не фиксирует все в режиме реального времени?
— Хочу войти в историю, — сказал Юлий. — Мы же, возможно, первые люди, кто такое видит. Разве тебя это не колышет?
— Меня колышет, как бы выбраться из этой истории живым, а не остаться в ней на веки, — сказал Клозе. — Проф, здесь нет кресла третьего пилота, а корабль может начать маневрировать в любой момент. Шли бы вы к себе в каюту.
— Я пока тут постою.
— Гражданский, — вздохнул Клозе. — Что ты делаешь, капитан?
— Выключаю двигатели и ложусь в дрейф.
— Зачем?
— Чтобы изображать из себя еще более удобную мишень.
Клозе застонал.
— Георгий, идите к себе и пристегнитесь, — сказал Юлий. — И передайте остальным. Если кому интересно, я выведу изображение на дисплеи в каютах и включу общую связь. И это приказ.
— Есть, сэр, — сказал Снегов, и пилоты остались вдвоем.
— Он тормозит, — сказал Клозе, имея в виду то ли корабль Чужих, то ли профессора Снегова. — Приготовить торпеды к бою?
— Пусть он сделает первый ход.
— Вы — истинный джентльмен, граф.
— Жаль, что я не могу сказать того же о вас, барон.
— И правда, жаль, — сказал Клозе.
— Расстояние?
— А сам ты посмотреть не можешь?
— Нет. Я осуществляю общее руководство.
— Пять боевых единиц. Для торпедного боя достаточно.
— На случай боевого столкновения предлагаю следующее разделение ответственности, — сказал Юлий. — Я летаю, ты стреляешь.
— А почему не наоборот?
— Потому, что я — капитан и имею право выбора.
— Ладно, ты меня уговорил.
— Расстояние?
— Четыре с половиной.
— Пассажиры все пристегнуты? — спросил Юлий в микрофон общей связи.
— Снегов пристегнут.
— Остин пристегнута. Астрофизик промолчал.
— Доктор Мартин?
Нет ответа.
Бросить управление и самому идти разбираться с астрофизиком не было времени. Поручать это одному из пассажиров — значит, рисковать еще чьей-то жизнью.
— Скотина гражданская, — выругался Юлий. — Алан, вы меня слышите, я знаю. Меня по всему кораблю слышно. Если в течение трех минут я не услышу, что вы находитесь в своей каюте и пристегнуты, то снимаю с себя всякую ответственность за вашу жизнь.
Тишина.
— Три единицы, — доложил Клозе серьезным голосом.
— Он что, вплотную подойти хочет? — пробормотал Юлий. — На абордаж нас брать решил, что ли?
До абордажа не дошло.
— Выстрел, — сообщил Клозе.
— Анализ угрозы?
— Похоже на плазменную пушку.
— С трех-то единиц? — усомнился Юлий.
— Может, они думают, что у нас двигатель навернулся. Тридцать шесть секунд.
— Тяга! — объявил Юлий.
«Одиссей» скакнул вперед, предпринимая маневр уклонения. На миг возникла и тут же пропала перегрузка. Юлий снова погрузил корабль в дрейф.
— Промазали, — констатировал Клозе. — Уже вижу, что промазали.
— Вот вам и огневой контакт, — сказал Юлий.
— Значит, уже можно домой? — с надеждой спросил Клозе.
— Нет, потанцуем еще немного.
— Выстрел. Опять плазма. Двадцать восемь секунд.
Юлий легко уклонился.
— А большая штука, — сказал Клозе, имея в виду корабль Чужих. — Никак не меньше линкора.
— Большие штуки громче взрываются.
— Мечтатель. Слушай, он вообще остановился. Он в дрейфе, как и мы. Расстояние — две единицы.
— Ну, и что же вы теперь предпримете, букашки-таракашки? — спросил Юлий.
Прошло тридцать секунд.
— Что происходит, капитан? — спросил Снегов.
— Самое странное, что ничего не происходит, — сказал Юлий.
— Хотите знать мое мнение?
— Чуть позже, если можно, — сказал Юлий. — Мы тут немного заняты, Георгий. Мы, как бы это сказать, воюем.
— Выстрел. Плазма. Восемнадцать секунд, — сообщил Клозе.
— Маневр.
— Мимо.
— Ты можешь не говорить «мимо», — сказал Юлий. — Когда в нас попадут, мы все это поймем.
— Отлично. Может, мне и о выстрелах не говорить?
— Как хочешь.
— Плазма. Восемнадцать секунд.
— Маневр.
— Должен сказать, они ведут себя тупо. Неужели еще не поняли, что так они в нас ни за что не попадут?
— Дай бог, чтобы они и дальше вели себя тупо. При мысли о гениальных тараканах мне как-то не по себе.
— Выстрел. Плазма. Восемнадцать.
— Маневр.
— И мы все еще живы.
— А вы всегда во время боя говорите вслух? — поинтересовался Снегов, лежа в своей койке.
— Это мы для вас стараемся, — объяснил Клозе. — Чтоб вам веселее было. Можем и помолчать, если вам не нравится.
— Нет, продолжайте, прошу вас. Мне очень интересно.
Из каюты доктора Остин доносились судорожные всхлипывания. Похоже, она только что осознала, что на самом деле означают короткие фразы, которыми обмениваются пилоты в последние несколько минут.
— Выстрел. Плазма. Восемнадцать.
— Боеприпасов у них до черта. Маневр.
— Мимо.
— Нормально воюем, — сказал Юлий. — Мне нравится.
— Флот уходит, — сообщил Клозе. — И никто не остался помочь нашему тупому мальчику.
— Думаешь, нам линкора не хватит?
— За глаза. Выстрел. Время то же.
— Ухожу.
— Ушел.
— Пока не очень весело, — пожаловался Юлий.
— И сколько еще ты собираешься играть в поддавки?
— Пока они не сменят тактику.
— Собираете информацию, граф?
— Именно, барон.
— Продолжаем. Выстрел. Восемнадцать.
— Маневр.
— Мимо.
— Зашибись, — сказал Юлий. — Так воевать я согласен. Пока все довольно безопасно.
Сорок секунд затишья.
— Похоже, они заснули, — пожаловался Клозе.
— Я и сам сейчас засну, — сказал Юлий. — Что там?
— Ничего. Мы в дрейфе, они в дрейфе. Воевать никто не хочет. Может, нам их расшевелить?
— Не стоит. Ждем.
— Как скажете, босс.
Если бы на месте «Одиссея» был хотя бы среднетоннажный боевой корабль Империи, то он мог бы уничтожить лежащее в дрейфе в двух боевых единицах судно пришельцев четырьмя различными способами. У «Одиссея» было только два.
Юлий не спешил. Он не хотел раскрывать свои карты раньше времени.
Неужели Чужие руководствуются теми же соображениями?
Плазменная пушка, стреляющая неуправляемыми зарядами, на таком расстоянии была бесполезна. От нее было слишком легко увернуться. Или у них просто больше ничего нет?
— Торпеды, сэр, — торжественным голосом объявил Клозе. — Две штуки.
— Летать не буду. Играй.
Клозе выхватил из ниши рядом с креслом второго пилота шлем стрелка, нахлобучил его на голову и положил руки на панель управления огнем.
— Такие штуки я сбиваю походя, — заявил он и сшиб торпеды двумя выстрелами из импульсной пушки.
— Объявляю благодарность, — сказал Юлий.
— Принято.
— Шлем не снимай. Тебе так лучше.
— Торпеды. Три. Играю… Сделано.
— Снайпер.
— Служу Империи.
— Орел.
— Плазма. Восемнадцать.
— Вижу. Маневр.
— Очень скучный огневой контакт. Односторонний какой-то. Может, стоит начать огневое взаимодействие?
— Ждем.
— Играю две торпеды. Плазма.
— Ухожу.
— Сыграл.
— Восемь торпед. Плазма.
— Маневр.
— Играю торпеды.
— Маневр.
— Кажись, отбились, — сказал Клозе.
Стрелковый шлем был вентилируемым, но из-под него все равно тек пот.
Юлий решил больше не испытывать Клозе и судьбу.
— Империя наносит ответный удар, — объявил он и нахлобучил на голову тактический шлем пилота. — Пассажирам финальная просьба пристегнуться. Начинаем операцию «Инсектицид». Кто не спрятался — я не виноват. Клозе, торпеды не экономь.
— Есть, сэр.
— Поехали.
Теоретически корабль класса «Одиссей» не может причинить большого вреда судну размером с линкор. Юлий и не собирался его причинять. Ему нужно было посмотреть, как Чужой будет уклоняться.
Но то ли Чужой был тормозом, то ли Юлий был офигенным пилотом, а Клозе — нехилым бомбардиром, уклониться Чужой не успел.
Двигаясь по сужающейся спирали, «Одиссею» удалось подобраться к кораблю Чужих на расстояние в одну боевую единицу, и Клозе всадил в шар целых восемь торпед «космос-космос».
Урон был не финальным, но ощутимым. Посреди шара образовалась огромная воронка, в которой «Одиссей» мог бы не только припарковаться, но и развернуться, а может, даже выписать несколько несложных пилотажных фигур.
— Следует помнить, что люди — самые опасные твари в этом секторе галактики, — назидательно сказал Клозе.
— Готовься, опасная тварь, — сказал Юлий. — Сейчас что-то будет.
«Одиссей» лег на прежний курс, Юлий врубил полную тягу и бросился вдогонку флоту Чужих.
Клозе знал, что задумал его командир. Они этот маневр обсуждали заранее. Юлий считал, что все должно пройти гладко.
Клозе считал, что это самоубийство.
Впрочем, ни один из них не помнил, чтобы им удалось договориться на словах по какому-нибудь мало-мальски значимому поводу.
Краем уха Юлий слышал, что кто-то стонет по внутренней связи. Либо у Снегова плохо со здоровьем, либо это астрофизик, который так и не пристегнулся. Что ж, времени разбираться с этим сейчас нет.
Если это астрофизик, тогда — поделом ему. Когда кто-то не пристегивается на военном корабле во время маневра, он действует на свой страх и риск. Военных за такую халатность сажают в карцер. Если им удается до этого дожить, конечно.
Больше они между собой не разговаривали до самого конца боя. Были слишком заняты. Да и комментировать свои действия для пассажиров они бы просто не успели.
Шедший на пределе своих возможностей «Одиссей» вклинился в строй Чужих. Юлий лавировал между шарами кораблей противника, а Клозе стрелял во все стороны из всех бортовых орудий.
Особой меткости от него не требовалось — враг был повсюду.
Со стороны это могло бы показаться безумием. Атакой камикадзе.
Но это был тонкий расчет.
«Одиссей» набирал необходимую для гиперперехода скорость, двигаясь в сторону Империи по кратчайшему маршруту, и при этом противник не мог по нему стрелять из опасения попасть в свои собственные корабли.
Правда, Чужие все равно стреляли.
У Юлия было впечатление, что он попал внутрь калейдоскопа. Картина вокруг была цветная, яркая и менялась каждую секунду. Он еле успевал реагировать на эти изменения.
А бортовой компьютер тщательно фиксировал все, что происходило вокруг, собирая тактические данные о боевой мощи Чужих.
Впереди была вселенная с вражескими кораблями.
Позади царил сущий ад, который гнался за ними, наступая на пятки.
Учитывая размеры и вооружение их собственного корабля, Юлий и Клозе нанесли противнику урон, на который не могли даже рассчитывать изначально.
Чудес не бывает.
Может быть, они и бывают, но не в этой жизни.
А если и в этой, то не с такими людьми, как Юлий.
В них все-таки попали. В последние секунды перед гиперпрыжком сразу три вражеские торпеды взорвались в режиме преследования в непосредственной близости от «Одиссея».
Корабль тряхнуло.
Клозе выматерился по-немецки. Юлий — на родном языке императора.
Загорелись контрольные огоньки. Вырубилась половина корабельных систем и тут же снова врубилась, но уже в аварийном режиме.
Они все-таки ушли в прыжок. А это означало, что корабль большей частью цел, и немедленная смерть его экипажу не грозит.
Зато с медленной смертью дело обстояло совсем иначе.
