ГЛАВА 3
Юлий заказал в номер ящик коньяка, забаррикадировал дверь тяжелым диваном, закрыл окна, выключил все средства связи, набрал в ванну воду, поставил рядом коньяк, пепельницу и зажигалку, залез в ванну прямо в одежде и начал пить.
Потом ему стало неудобно лежать в одежде, он стянул с себя рубашку и брюки и продолжил пить.
Потом он немного поспал, проснулся, освежил воду, сделав ее погорячее, и снова продолжил пить.
Юлий умел грамотно обращаться с алкоголем и мог неделями ходить в состоянии легкой эйфории при минимальном потреблении горючей жидкости. Но сейчас ему было не до того. Ему хотелось надраться до беспамятства и раствориться в этой горячей воде.
Впервые в жизни его отвергли. Отвергли, не объяснив причин, разом, внезапно и вдруг.
Чуть позже Юлий дополз до унитаза, немного с ним приватно пообщался, потом вернулся в ванну. У него оставалось еще пол-ящика коньяка.
Юлий очнулся оттого, что вода была слишком холодная, вдобавок лилась ему прямо на лицо. Юлий попытался вывернуться из-под струи, но на него словно бегемот сел. Юлий принялся лягаться, выливая на пол ведра воды.
Кто-то сдавленно охнул, и тяжесть, давившая на Юлия, уменьшилась вдвое. Воспользовавшись этим, Юлий принялся брыкаться с удвоенной же силой, ему удалось высвободить левую руку, и он ткнул ею наугад.
Вода перестала бить ему в лицо, Юлий открыл глаза.
Клозе сидел на краю ванны и потирал скулу. На полу валялся помощник военного атташе с планеты Хорезм и держался рукой за ребра.
— Я тебе говорил, что он псих, — сказал Клозе.
— Я это давно знал, — согласился Асад.
— Идите в жопу оба, — сказал Юлий.
— Узнаю высокий слог, — сказал Клозе.
— Иди в жопу персонально, — сказал Юлий.
— Если ты так же разговаривал с дамочкой, из-за которой напился, неудивительно, что она от тебя сбежала.
С похмелья у Юлия была нарушена координация движений, поэтому Клозе успел отскочить.
Юлий плюхнулся обратно в ванну, но вода была слишком холодной и он уже не чувствовал себя в ней комфортно. Пришлось вылезать и закутываться в банный халат.
Асад принес ему кофе, сладкий, крепкий и горячий Юлий выпил глоток, чуть не сжег себе внутренности и закурил, сидя в кресле.
— Как вы сюда попали и что это за новое извращение — топить людей в их собственных ваннах?
— С тех пор как ты впервые назвал меня по имени, прошло два дня, — сказал Клозе. — Ты не вылезал из своего номера, и я начал беспокоиться, как бы ты не привел в исполнение свой план, выношенный еще на Сахаре.
— О каком плане идет речь? — поинтересовался Асад.
— Он планировал застрелиться, — сказал Клозе.
— Он? Не верю. Такие самовлюбленные индюки никогда не кончают жизнь самоубийством.
— Потом появился Асад с информацией, которую ты просил, — продолжал Клозе. — Он не мог с тобой связаться и нанес личный визит. Когда он пришел в третий раз, мы столкнулись под дверью.
— И как вы проникли в номер?
— Через окно, — сказал Клозе.
— Третий этаж, — заметил Юлий.
— Пилоты не боятся высоты, — сказал Клозе.
— Скоты, — сказал Юлий.
— Поговорим о насущных проблемах, — сказал помощник военного атташе. — Кто была эта женщина и как ее зовут?
— Изабелла, — сказал Юлий.
— Красивое имя, — заметил Асад.
— И главное, редкое, — сказал Клозе.
— Что ты знаешь о ней кроме имени? — спросил Асад.
— Она не любит военных.
— Это говорит о наличии у нее здравого смысла. Но как она узнала, что ты военный?
— По татуировке.
— По татуировке на бицепсе?
— Да.
— Не каждая женщина в Империи знает, что означают идиотские черные черепа, вытатуированные на правом бицепсе мужчины, — сказал Асад.
— А ведь верно, — оживился Клозе. — Значит, она как-то связана с армией.
— Она ее не любит, — сказал Юлий.
— Интересно, почему. Может быть, ее изнасиловал какой-нибудь пьяный пилот с такими же татуировками?
— Этого не могло быть, — убежденно сказал Юлий. — И я больше не хочу слышать подобных предположений.
— Она имеет какое-то отношение к армии, — настаивал Клозе.
— Ну и что?
— Возможны два варианта, — сказал Асад. — Или она здесь приезжая, может улететь отсюда в любой момент, и в этом случае мы никогда ее не найдем, особенно пользуясь твоим описанием. Но если она местная или работает здесь, то вопрос с ее обнаружением становится просто вопросом времени. Здесь не так уж много учреждений, связанных с армией.
— А может, она с ней и не связана. Здесь куча туристов. Она могла видеть такие татуировки у кого угодно, — сказал Клозе. — Это ничего нам не дает.
— Это зацепка, — не согласился Асад. — И, на данный момент, это единственная зацепка, которой мы можем руководствоваться. Кроме того, что это роскошная женщина.
— Ты, часом, не положил на нее глаз, приятель? — поинтересовался Клозе.
— У меня восемь детей, — гордо сказал Асад.
— Как раз столько я и хотел иметь, — восхитился Клозе. — Только когда ты успел столько заделать? Ты что, занимался этим с рождения?
— Расслабься, — сказал Юлий. — У него четыре жены.
— Обожаю мусульманство, — сказал Клозе. — Я готов эмигрировать на Хорезм прямо сейчас.
— Империя потребует твоей выдачи как дезертира, — сказал Юлий.
— Тогда я эмигрирую после отставки.
— Этого мало, — сказал Асад. — Еще надо будет принять ислам.
— С этим у меня без проблем.
— И обрезание, — напомнил Юлий.
— Что такое кусок плоти по сравнению с возможностью иметь собственный гарем?
— Небольшая плата, — согласился Асад.
— Я хочу получить копию Корана прямо сейчас. Вам нужны классные пилоты?
— Всегда. У нас маленький, но быстро развивающийся флот.
— Здесь я мог бы стать капитаном корабля к сорока пяти годам, — предупредил Клозе.
— Мы что-нибудь придумаем, — улыбнулся Асад.
— Ребята, я вам не слишком мешаю? — спросил Юлий.
— Ты нам совсем не мешаешь, — сказал Клозе. — Кстати, а что ты здесь делаешь?
— Это мой номер.
— Правда?
— Ага.
— У него несчастная любовь, — объяснил Клозе Асаду.
— Что ты испытываешь к этой женщине? — спросил Асад.
— А зачем тебе это знать?
— Чтобы понять, стоит ли ее искать.
— Влечение, — сказал Юлий. — Нет, «влечение» — неправильное слово. Страсть. Я испытываю к ней страсть.
— Страсти проходят, — заметил Клозе. Он был почти серьезен.
— Но иногда они перерождаются во что-то большее, — сказал Асад. — Итак, она красива, ее зовут Изабелла, фамилии ты не знаешь, она не любит военных, но знает, что означают пилотские татуировки. Это немного, учитывая, что на Эдеме находится не меньше тридцати миллионов человек. Я постараюсь что-нибудь сделать. Ты все еще хочешь услышать о крейсере?
— О каком крейсере? — тупо спросил Юлий. Асад перешел на новую тему слишком быстро, а все мысли Юлия по-прежнему были заняты Изабеллой.
— О линейном крейсере класса «деструктор», который вы утопили в болоте.
— А, об этом крейсере.
— Тебе интересно?
— Очень.
— «Стремительный», переименованный в «Адмирала Нельсона», по-прежнему принадлежит бигарцам, как я и предполагал.
— Что это за название для планеты — «Бигар»? — поинтересовался Клозе. — Что оно означает?
— То ведомо только Аллаху и самим бигарцам, — сказал Асад. — «Золотая стрела», бывший крейсер «Решительный», проданный Ольховскому, был полностью разоружен и переделан в прогулочную яхту.
— Дорогое удовольствие, — заметил Клозе. — Обычная прогулочная яхта обошлась бы ему куда дешевле.
— У богатых свои причуды, — сказал Асад.
— Где эта «Золотая стрела»? — спросил Юлий. — Если с нее сняли оружие, то потом запросто могли поставить обратно.
— По официальным данным, «Золотая стрела» сейчас в открытом космосе, совершает круиз по Солнечной системе.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Сведения достоверные?
— Вчера передавали в новостях, — сказал Асад. — Этот Ольховский у вас — большая шишка. Настоящий денежный мешок.
— Не завидуй, — сказал Юлий.
— Значит, это был не ваш крейсер, — сказал Клозе Асаду.
— Верно, это был не наш крейсер, — сказал Асад.
— Разведка лажанулась, — сказал Клозе.
— Или ее кто-то дезинформировал.
— Ты что-то об этом знаешь? — насторожился Юлий.
— Нет, — сказал Асад. — Это называется предположением. Догадкой. Одним из вариантов.
— С тех пор, как я увидел этот крейсер, я не сомневался, что он не хорезмский, — сказал Юлий. — Опять же, главный калибр…
— Но чей тогда это был крейсер? — спросил Клозе.
— То, что я тебе скажу, — военная тайна, — сказал Юлий. — Кстати, Асад, тебя это тоже касается.
— Ну, — сказал Клозе.
— Это был наш крейсер, — сказал Юлий.
— Что значат слова «это был наш крейсер»? — спросил Клозе.
Они сидели в открытом кафе на набережной, смотрели на море и заставляли Юлия хоть что-нибудь съесть. Юлий вяло ковырял вилкой в каком-то салате из морских продуктов и громогласно требовал коньяка. Ему столь же громогласно отказывали. Официанты уже начинали коситься на их столик.
— Подумай сам, — сказал Асад. — Где можно взять имперский линейный крейсер с полным боевым оснащением? Ответ очевидный. Только в Империи.
— Но это же глупо, — сказал Клозе. — С чего бы имперскому крейсеру воевать на стороне повстанцев?
— Это политика, — мудро сказал Юлий. — Когда мы узнаем причину, она окажется банальной и гнусной.
— Тебя не спрашивали, — сказал Клозе. — Ешь.
— Изверги. Инквизиторы. Извращенцы.
— Ты знаешь еще много ругательств на «и»?
— Идиоты. Имбецилы. Ишаки. Игуанодонты. Ироды. Иблисы. Иглобрюхие. Игуаны. Иезуиты. Извозчики. Изгои. Изюбри. Имдугуды. Индусы. Индейцы.
— Потрясающий словарный запас, — сказал Клозе. — Некоторых слов даже я не знаю. Кто такие изюбри?
— Это такие олени, — сказал Асад.
— Выходит, он обозвал нас оленями?
— Ага. А также рыбами и динозаврами.
— Гений современной словесности, — сказал Клозе.
— Дай коньяк, — сказал Юлий.
— Жри, — сказал Клозе.
— Есть еще один интересный момент, и, если бы наш общий знакомый не был так поглощен сердечными проблемами, он непременно и сам обратил бы на него внимание, — сказал Асад. — На Эдеме действительно нет уличной преступности, а те считаные подростковые банды, которые все-таки есть, вооружаются кустарным способом. Вибронож — запрещенное на Эдеме оружие, как для продажи, так и для ввоза. Простым хулиганам негде добыть себе такое.
— Они были не подростки, — сказал Юлий.
— Хулиганы не нападают на набережной, — сказал Асад. — Потому что набережная хорошо освещена и патрулируется полисменами. Они выбирают для нападений темные закоулки.
— Значит, это были не просто хулиганы? — уточнил Клозе.
— Если бы вы прожили на Эдеме хотя бы месяц, вы были бы уверены, что это так. Сложите два и два, господа. Днем Юлий встречается со мной, а вечером на него нападают. Кто-то очень не хочет, чтобы он продолжал интересоваться этим крейсером.
— Глупо было бы спрашивать у тебя, кто именно, — сказал Клозе.
— Совершенно верно, — сказал Асад. — Это было бы глупо.
— Выходит, за нами следили?
— Не исключено.
— Я ненавижу армию, — сказал Юлий.
— Может, это и не армия, — сказал Клозе.
— А свиньи умеют дышать вакуумом, — сказал Юлий. — Все гнусности, которые творятся на территории Империи, исходят от армии. Хотя бы самые крупные из них.
— По-моему, ты перегибаешь палку, — сказал Клозе.
— Он точно ее перегибает.
— Он всегда ее перегибает.
— Когда-нибудь он сломает ее к иблисовой матери.
— Спелись, канарейки, — констатировал Юлий.
— Жри! — сказали Клозе и Асад дуэтом.
На то, чтобы домучить салат, ему потребовалось еще сорок минут. После этого Клозе разрешил ему одну порцию коньяка и тщательно следил, чтобы официант не накапал лишнего. Глотнув, Юлий почувствовал некоторое облегчение и закурил.
— Итак, мы обсудили мои проблемы, наши проблемы и армейские проблемы, — сказал Юлий. — Теперь давайте обсудим что-нибудь глобальное. Асад, когда твой долбаный булыжник, который вы по недоразумению называете планетой, войдет в состав нашей великой и могучей Империи? Она, кстати, называется человеческой. Вы что, не люди, что ли?
— Моя свободолюбивая и гордая планета склонит колено перед вашей жалкой кучкой псевдоцивилизованных миров только тогда, когда ты ее возглавишь, о безродный сын шайтана и верблюдицы.
— Никогда, так никогда. Но маму не трогай. Про отца, кстати, можешь говорить все, что хочешь.
— Стоп, — сказал Клозе. — Я сейчас не понял. О чем вы говорите?
— Ни о чем, — сказал Юлий.
— Он еще не хвастался? — спросил Асад. — Странно.
— Я таким никогда не хвастаюсь, — сказал Юлий.
— О чем речь?! — взвыл Клозе. Официант от неожиданности чуть не уронил поднос с грязной посудой.
— Ты начал, ты и говори, — сказал Юлий в ответ на вопросительный взгляд Асада.
— Он внесен в официальный список наследования престола, — сказал Асад.
— В него внесены тысячи людей, — сказал Юлий.
— Восемьсот пятьдесят два. Но ты-то входишь в первую сотню.
— Мой прадед был женат на кузине племянника двоюродного внука младшего помощника конюха императора, — объяснил Юлий.
— Представляешь, какое у вас могло бы быть руководство? — спросил Асад у Клозе.
— Я даже не знал, что наследников целый список, — сказал Клозе. — Думал, их три-четыре человека. Дети, братья, внуки… Но восемь сотен, да еще и с твоей фамилией… Это у меня в голове не укладывается. И какой ты по счету?
— Семьдесят пятый, — признался Юлий.
— Ишь ты, — восхитился Клозе.
— Семьдесят шестой. У маркиза Дюваля на днях родился сын, — сказал Асад.
— И слава Богу, — сказал Юлий.
— Да, Аллах велик и милостив, — согласился Асад.
— Так со мной за одним столом сидит человек почти императорских кровей?
— Вот именно «почти», — сказал Юлий. — Передо мной семьдесят пять человек, и с каждым годом этот список все увеличивается. К счастью, у меня нет никаких шансов заполучить эту работу, и я бы предпочел, чтобы меня вообще вычеркнули из списка.
— Список велел составить Петр Первый, который не хотел, чтобы после его смерти началась война за престол и Империя бы распалась с гибелью того, кто ее создал, как это часто бывает. По его высочайшему повелению был составлен список, в котором тщательно указывалось, кто, кому и в каком порядке наследует. Но, по сути, шансы иссякают уже для второй части первой десятки, — рассказал имперцам гражданин планеты Хорезм.
— Откуда ты все это знаешь? — восхитился Клозе.
— Он же шпион, забыл? — сказал Юлий.
— Семьдесят пятый! — воскликнул Клозе.
— Семьдесят шестой, — сказал Юлий. — Надеюсь, Гай когда-нибудь женится и передо мной вырастет целая новая ветвь наследников.
— Ты не хочешь стать императором? — удивился Клозе.
— Никто в здравом уме не хочет стать императором, — сказал Юлий.
— Петр Первый хотел стать императором, — напомнил Клозе. — И стал.
— Я же сказал: никто в здравом уме, — сказал Юлий. — И замнем наш разговор на этой крамольной реплике.
— Семьдесят шестой! — восхитился Клозе.
