В кабине «Баджера» температура стала невыносимой. Раскалившийся металл оболочки и прибывающая вода вместе создавали эффект сауны. Питт, едва не теряя сознание от жара, с трудом забрался обратно в перекосившееся пилотское кресло. На панели управления все еще мигали несколько лампочек. Судя по всему, аварийная система жизнеобеспечения еще действовала, а вот двигатели давно отказали. От жары тело Питта онемело и перестало слушаться, но мозг быстро высчитал, что существует только один шанс вырваться из губительной хватки понтона. С трудом открыв залитые потом глаза, Питт подался вперед и хлопнул всей ладонью по кнопке с надписью «балластный насос». После этого схватился обеими руками за рукоятку управления и бросил свое тело назад, в прибывающую воду, пытаясь весом тела и всеми оставшимися силами развернуть руль подводного аппарата поперек течения. Поначалу перо руля не слушалось, но затем начало медленно поворачиваться. Сопротивляясь каждому усилию Питта, руль все же встал поперек стремительного потока воды. Мышцы болели, перед глазами прыгали точки, но Питт упорно цеплялся за рукоятку управления, изо всех сил стараясь удержаться на грани беспамятства. Секунду ничего не происходило. Питт слышал только журчание пенного потока за стенками батискафа и чувствовал, что становится все жарче. Затем до его слуха донесся почти неуловимый скрежет. Постепенно он становился громче, пока не достиг наконец прежней силы. На губах Питта появилась слабая улыбка. Главное было теперь не потерять сознание. Держись, говорил он себе, крепко ухватившись за рукоятку управления. Просто держись!

Первым их заметил остроглазый инженер-ракетчик, стоявший на скалистой вершине острова Санта-Барбара в толпе потрясенных коллег по «Морскому старту». Слабые, едва заметные колебания основания ракеты после ее ухода со стартовой фермы.

— Она рыскает! — громко объявил он.

Окружавшие его коллеги, измученные и ошеломленные перенесенными испытаниями, не обратили внимания на эти слова. Они с гневом и неверием наблюдали, как кто-то другой запускает их ракету с их платформы неизвестно куда. Но ракета взбиралась в небо все выше и выше, и уже многие опытные ветераны «Морского старта» заметили, что с траекторией ее полета что-то не так. Поначалу в толпе ракетчиков на острове раздалось лишь невнятное бормотание. Затем всех охватило лихорадочное возбуждение; оно встряхнуло людей, как электрический шок. Кто-то начал кричать, проклинать ракету и уговаривать ее взорваться. К первому присоединился второй, затем третий, еще и еще. Вскоре вся команда «Морского старта» прыгала от возбуждения, кричала что-то улетающей ракете и уговаривала своего механического зверя — так игроки, поставившие последний доллар на аутсайдера на скачках, упрашивают его прийти первым.

На борту «Когурё» еще не улеглось возбуждение после старта, когда один из инженеров-ракетчиков обернулся к Лину и сказал:

— Сэр, датчики показывают, что углы отклонения двигателя первой ступени превышают расчетные.

«Зенит-3SL», как и большинство современных ракет, управляется в полете при помощи поворота, или качания, двигателя ракеты-носителя — при этом поворот вектора тяги влечет за собой изменение направления движения ракеты. Лин прекрасно знал, что на первом этапе полета — пока ракета вертикально поднимается вверх — управление ракетой за счет качания двигателей не предусматривается, и лишь позднее система управления легкими управляющими воздействиями кладет ракету на заданный курс. Если же двигатели начинают отклоняться сразу после старта, то причиной этого может быть только неожиданно возникшая проблема.

Лин подошел к рабочему месту инженера и всмотрелся в его рабочий монитор. При виде показаний полетных датчиков у него отвисла челюсть — двигатель ракеты был отклонен на максимально возможный угол. Лин молча наблюдал, как секундой позже он вернулся в нейтральное положение, а затем качнулся на максимальный угол в противоположном направлении. Почти сразу же весь этот цикл начался заново. Лин немедленно заподозрил, в чем причина такого поведения ракеты.

— Чхой, каково было отклонение стартового стола от горизонтали в момент Т-0? — заорал он на инженера, который должен был следить за состоянием платформы.

Инженер тупо посмотрел на него и с трудом, почти неслышно, выдавил:

— Шестнадцать градусов.

— Нет! — мгновенно севшим голосом прохрипел Лин. Паника и нежелание поверить в катастрофу заставили его закрыть глаза. Кровь отхлынула от его лица. Чтобы удержаться на внезапно ослабевших ногах, Лину пришлось вцепиться в компьютерный монитор. С жутким предчувствием он медленно открыл глаза и уставился на видеоэкран, где уносилась вдаль белая ракета. Оставалось только ждать неизбежного.

Питт не мог знать, какое действие произвела на ракету его бешеная работа. Однако приток морской воды в кормовые опоры платформы через десятки пробитых им отверстий быстро превысил возможности балластных насосов «Одиссея». Автоматическая система управления была настроена так, чтобы поддерживать, в первую очередь, глубину погруженности стартовой площадки, поэтому прибывающая вода собралась в кормовых опорах и придала платформе дифферент на корму. В результате в момент отрыва от стартового стола ракета оказалась отклонена от вертикали больше чем на пятнадцать градусов. Ее система управления сразу же попыталась исправить это отклонение от расчетного вертикального направления при помощи изменения направления вектора тяги. Однако на начальном этапе полета скорость была невелика, и для получения нужного эффекта двигатель пришлось отклонить от оси ракеты на максимально возможный угол. Но ракета быстро набирала скорость. Максимальное управляющее воздействие столь же быстро превратилось в перерегулирование, и бортовому компьютеру, чтобы его скомпенсировать, пришлось отклонить двигатель в противоположном направлении. При обычных условиях ракета, возможно, смогла бы стабилизироваться при помощи нескольких небольших управляющих воздействий — но в этом-то полете топливные баки «Зенита» были наполовину пусты. Жидкое топливо в полупустых баках при отклонениях двигателя плескалось из стороны в сторону, и это стало совершенно новым фактором в динамике поведения ракеты. Напрасно перегруженная система стабилизации ракеты пыталась выправить полет — в конце концов она, наоборот, усугубила ситуацию, и ракета начала рыскать.

На видеоэкранах и экранах спутникового наблюдения, из кокпита дирижабля и с вершины голого скалистого острова в Тихом океане тысячи глаз завороженно наблюдали, как стремительная белая ракета начала медленное жуткое вращение в небе. То, что начиналось при старте как легкое, еле заметное дрожание, превратилось за время подъема в беспрерывное рыскание — и вот уже вся ракета плясала и тряслась под облаками, как будто исполняла безумный танец живота. Если бы полетом управлял командный центр «Морского старта», то автоматическая система безопасности подорвала бы ракету сразу же после того, как параметры полета стали нерасчетными. Но команда Кана не предусмотрела в своей упрощенной управляющей программе команды самоликвидации, и теперь «Зенит», брошенный на произвол судьбы, карабкался вверх в мучительном танце смерти.

Под недоверчивыми взглядами наблюдавших за ней людей гигантская ракета начала дико метаться по небу, а потом буквально переломилась пополам. Нижняя первая ступень тут же исчезла в огненном шаре сильного взрыва — в ее баках одновременно взорвалось все топливо. Куски и обломки механизмов ракеты, которые не смог полностью уничтожить взрыв, дождем посыпались в море, а в небесах, будто нарисованный, встал дымный гриб.

Головной обтекатель и верхняя ступень ракеты, как ни странно, уцелели при взрыве и по инерции полетели дальше по небу, как выпущенная из ружья пуля. Полезный груз ракеты, оставляя за собой дымный след, летел по изящной параболической траектории. Постепенно он потерял энергию и повернул вниз, к поверхности Тихого океана. В результате головная часть ракеты рухнула в воду в нескольких милях от места первого взрыва. Над поверхностью поднялся настоящий водяной гейзер, взметнувший в воздух мелкие обломки. И все. Над водой воцарилась внезапная тишина.

Пораженные зрители, как на чудо, смотрели на белую дымную дугу — след смертельного полета, протянувшийся от горизонта до горизонта.