Глава 8
Выбирался я из вязкой паутины забытья долго и мучительно. Сознание то прояснялось, то вновь гасло, пытаясь отгородиться от боли, толчками разрывавшей голову. И что самое паскудное – время от времени кто-то пытался помочь мне очнуться, от души обрабатывая тяжелыми ботинками.
От такой помощи, разумеется, становилось только хуже, и, вероятно, в итоге это показалось кому-то нехорошим знаком. Во всяком случае, бить меня перестали. Возможно, не сразу. Возможно, какое-то время спустя. Но перестали. И, скорчившись на холодном бетонном полу, я этому откровенно порадовался. Когда очнулся. А случилось это, подозреваю, очень и очень нескоро…
Болело все. Болело даже там, где болеть, по идее, было нечему.
Будто меня в качестве боксерской груши использовали. Подубасили от души. Но – не убили.
И хотя это не могло не радовать, сейчас все положительные эмоции погребла под собой неопределенность дальнейшего развития событий. Как бы еще не пожалеть, что сразу не прикончили.
Именно поэтому я решил не торопить события и выяснять, кто именно меня так отделал, спешить не стал. Ну его, успею еще на новые тумаки нарваться. Лучше полежу, пока такая возможность есть. Заодно заплывший правый глаз к холодному бетону прижму. Все меньше опухоль будет. Правда, вовсе не уверен, что есть смысл сейчас об этом беспокоиться. Синяк – ерунда, если одним синяком отделаюсь, просто замечательно будет.
Только нереально это. Сотрясение наверняка заработал – затылок так и ломит. И не слышу ни черта, одна ватная тишина в ушах.
И если уж на то пошло, как я вообще умудрился выжить после выстрела в упор?
Действительно – как?
Неужели пуля вскользь прошла?
Вопрос.
И возможно, я еще долго ломал бы голову над этим казусом, но тут голову стали ломать мне. Ну, не ломать, так легонько сверху подошвой надавили. Впрочем, этим дело не ограничилось, и вскоре какие-то нехорошие люди усадили меня на стол и, вцепившись в волосы, не дали свалиться обратно на пол.
Вот сволочи!
Перед глазами – а точнее, перед левым глазом, правый так и не открылся – все плыло, и поначалу удалось различить лишь непонятное черное пятно. В следующий миг от резкой пощечины в голове будто взорвалась граната; я попытался обмякнуть, но стоявший за спиной человек только сильнее дернул за волосы, и ничего путного из этой затеи не вышло.
От резкой боли из глаз потекли слезы, а когда удалось проморгаться, бесформенное черное пятно превратилось в лицо здоровенного негра, напялившего поверх камуфляжа армейский бронежилет. И хоть губы его беспрестанно шевелились, из-за стоявшего в ушах звона мне не удавалось разобрать ни звука. Бугай же, не видя ответной реакции на свои слова, заводился все больше и больше.
Решив хоть немного прояснить ситуацию, я скосил взгляд и без всякого удивления убедился, что державший меня под левую руку парень тоже из переселенцев. Только у этого типа кожа была не черной, а скорее темно-серой.
Надолго отвлекаться было чревато серьезными неприятностями, поэтому я вновь уставился на стоявшего напротив негра, а в следующий миг он замахнулся и со всей дури врезал мне под дых. Не напряги я вовремя пресс, удар наверняка бы отбил все потроха, да и так усидеть на столе удалось лишь благодаря удерживавшим на месте парням.
Меня согнуло чуть ли не пополам, а потом вырвало прямо под ноги едва успевшему отскочить в сторону бугаю. Чувствуя, как понемногу отпускает стиснувшая ребра судорога, я начал выпрямляться, и громила в бронежилете резко выкинул вперед правую руку. И хоть в самый последний момент мне удалось подставить под удар лоб, помогло это не слишком сильно.
Чистый нокаут.
Очнулся я уже традиционно на полу. Вновь усадившие меня на стол негры на этот раз излишнего рвения проявлять не стали и спокойно отошли к раскурившему набитый анашой косяк главарю. И действительно, волноваться им было совершенно не о чем: не знаю, где эти затейники сумели раздобыть скотч, но руки и ноги они смотали мне на совесть. Не вывернуться.
Я с тоской глянул на лежавшие на другом краю запыленного стола ножи и наган, потом облизнул рассаженную губу и вздохнул.
Вот это влип. Вот это влип!
Передававшие друг другу сочившийся ароматным дымом косяк звери, казалось, напрочь забыли обо мне, но на хоть сколько-нибудь долгую передышку рассчитывать не приходилось. Слишком уж они напряжены. Все на нервах. Главаря в бронежилете чуть не подбрасывает. И оружие у всех троих под рукой: АК-74, пара незнакомых пистолетов-пулеметов иностранного производства, пистолеты в расстегнутых кобурах.
Стоит дернуться, только потянуться смотанными руками за наганом – и привет. Да они даже стрелять не станут, подойдут и вломят. Не та у меня сейчас форма, чтобы с этими гориллами тягаться.
И сбежать, точнее, упрыгать, можно даже не пытаться: единственная дверь аккурат у зверей за спиной. И пусть она слегка приоткрыта, дотуда еще добраться надо. Перехватят в один момент. Воспользоваться темнотой тоже не получится: освещай подвал электрический фонарь, его еще можно было попытаться расколошматить, а вот с химическим светильником такой номер точно не пройдет.
Чернющий негр тем временем выкинул недокуренную пятку на пол и принялся, нервно жестикулируя, что-то втолковывать своим подельникам. При этом он то и дело указывал на меня и сплевывал на пол. Затем подошел и со всего маху хлопнул раскрытой ладонью по уху. Я едва не слетел со стола, а в голове неожиданно что-то щелкнуло, и ко мне опять вернулся слух.
– Твою мать! – невольно выругался я, хотя и стоило помолчать.
– Ти слишать? – с чудовищным акцентом произнес негр и принялся тыкать меня пальцем в грудь. – Слишать?
– Слышу, слышу…
– Гиде всье?!
– Кто? – не понял я.
– Твойи хозьаева!
– Ушли. – Звери явно приняли меня за связника при туристах, и этим стоило воспользоваться. – Скоро придут.
– Ты вриошь! Зачьем убьил нашьего брата?
– Это не я…
Нет, определенно стоило промолчать. Хотя, скорее всего, ничего бы это не изменило.
Черт, как же больно падать спиной на бетонный пол!
– Ви решьили нас кинуть! – заявил негр, когда его подручные вновь усадили меня на пошатнувшийся стол. – Эта девьчьонка бокор, она превратьила нашьих братьев в зомби! Твойи хозьаева не хотьят платьить!
– Стой! – взмолился я, когда бугай вновь отвел кулак, готовясь к удару. – Погоди, я все расскажу. Только дайте попить! Попить! Горло пересохло, даже говорить не могу…
Бугай что-то сказал своим подручным, и те издевательски заржали. Сначала я не понял причину столь странной реакции на свои слова, потом приметил валявшуюся на полу фляжку со скрученной крышкой и сообразил, что у зверей просто проблемы с водой. А после травки у них такой сушняк должен быть…
– У меня есть, – прохрипел я и потянулся смотанными руками к валявшемуся на столе рюкзаку. – Давайте достану…
– Стойять! – дернул меня обратно главарь и что-то приказал одному из парней.
Тот рывком расстегнул молнию, перевернул рюкзак и радостно залопотал, когда на стол вместе с банкой ветчины и прочей мелочовкой вывалились две заполненные под горлышко полторашки. Обрадовавшись, словно дети, негры принялись уничтожать мои запасы воды; я же вопросительно глянул на первым напившегося бугая и потянулся к банке «Колы».
– Пьей, – великодушно разрешил тот и обернулся к скрипнувшей двери, которую, вероятно, приоткрыло сквозняком.
Не теряя времени, я зажал банку меж коленей и дернул поставленный Стасом на место язычок. Услышал треск сработавшего запала и поспешно отшвырнул самодельную бомбу на пол. А сам, вцепившись в край стола, со всех сил дернулся назад.
Вероятно, переселенцы спутали странное шипение с шумом вытекающей из растрясенной банки пены. Должно быть, так – по крайней мере, сразу стрельбу они не открыли, а потом стало слишком поздно.
БАМ!
Свето-шумовая граната громыхнула так, что я хоть и валялся в момент взрыва за перевернувшимся набок столом, но на какое-то мгновение тоже утратил всякую ориентацию в пространстве.
А каково тогда пришлось застигнутым врасплох переселенцам?
Кое-как очухавшись, я перевернулся на живот, дотянулся до отлетевшего к стене нагана и вцепился в него, будто в спасательный круг. Голова кружилась, в ушах стоял звон, но мое преимущество перед зверями таяло с каждой секундой, и разлеживаться на полу было никак нельзя. Пусть им и досталось больше, но трое на одного – не самый справедливый расклад.
Трое на одного?
Или не совсем так?
Осторожно выглянув из-за столешницы, я заметил валяющиеся на полу тела и поспешил скинуть наган, опасаясь словить пулю от замершего посреди подвала с автоматом в руках Кузнецова, который мог и не разобрать заранее, сколько тут ошивается переселенцев.
– Вылезай! – рявкнул тот, сразу заметив шевеление за столом. – Володя, не тупи!
– Это я туплю? – возмутился я, пытаясь подняться с колен. – А ты еще дольше выжидать не мог? Чтобы меня наверняка уже покалечили?
– Сунься я раньше, тебя подстрелить могли, – невозмутимо пожал плечами федерал. – Собирай шмотки, и уходим.
– А когда они воду халкать начали, момент разве не подходящий был? – скривился я, пытаясь разлепить правый глаз, но попытка оказалась неудачной. – А если бы у меня не получилось бомбой воспользоваться?
– Ну у тебя же получилось?
– Скотч разрежь. – Решив не затевать пока разбор полетов, я провел языком по разбитой нижней губе и сморщился от боли.
– Да уж, спеленали тебя! – усмехнулся федерал и одним движением рассек намотанную на протянутые ему руки липкую ленту. – И что б ты без меня делал только?
– И ноги.
– Сейчас все будет, не торопись.
Опер освободил мне ноги, и я первым делом отправился проверить, насколько уменьшились наши запасы воды. Вот только они не просто уменьшились, они оказались безвозвратно утрачены. Что не выпили звери, то пролилось на пол, когда открыл стрельбу федерал. Осталось – чуть. В одной из бутылок так и вовсе пулевое отверстие зияло.
Кузнецов, мать его, стрелок ворошиловский.
– Вот твари! – выругался я и хотел уже пнуть ближайшего мертвеца, но сразу сообразил, что сделаю только хуже себе, и сдержался. Валявшемуся с простреленной башкой негру уже без разницы, а для меня любое резкое движение – как серпом по известному месту. – Мы из-за этих гадов без воды остались!
– У меня есть литр, – попытался успокоить меня Кузнецов.
– Да что нам твой литр! – Я надсадно закашлялся и скривился от боли, когда лопнула разбитая губа. Да и грудная клетка побаливала, будто по ней от души потоптались. Хм, будто? Да нет, так и было…
– Давай быстрее собирайся! Уходить надо!
– Ага, сейчас. – Я навалился на перевернутый стол и опустил голову, пытаясь хоть немного прийти в себя. – Сейчас…
– Быстрее!
– Иду…
– Мать твою! – выругался Кузнецов и вколол мне в шею иглу одноразового шприца. – Так лучше?
– Да, – кое-как отдышавшись, подтвердил я. – Так лучше.
Мне и в самом деле заметно полегчало, боль стихла, а голова перестала кружиться.
Пошатываясь, я обошел перевернутый стол и первым делом сунул за пояс наган. Потом отыскал ножи и запихнул в рюкзак разбросанные по полу вещи. Не уверен, что собрал все, но если какая мелочовка по углам и разлетелась – не смертельно.
– Долго ты еще? – поторопил меня присматривавший за входной дверью федерал.
– Долго, – огрызнулся я и с кряхтеньем выбрался из-за стола. – Ты жмурам специально по головам стрелял?
– Ну да, у одного бронежилет был, может, и остальные…
– Вот! Бронежилет!
– Что – бронежилет? Ты это к чему?
– А чего непонятного? Я, что ли, его с трупа снимать буду? У меня пальцы толком не шевелятся!
– Себе думаешь взять?
– Ну да.
Кузнецов скептически посмотрел на меня, но спорить не стал и принялся возиться с ремнями бронежилета. Я кинул рюкзак у выхода и вернулся осмотреть оружие мертвецов. И вот тут меня ждало разочарование: хоть автомат и пистолеты-пулеметы на первый взгляд и находились в рабочем состоянии, патронов у зверей к ним почти не осталось. Только лишнюю тяжесть с собой тащить…
– Похоже, они в серьезной переделке побывали, – предположил наблюдавший за моими действиями Кузнецов, которому кое-как удалось стянуть с мертвого бугая его бронежилет.
– Ты кровь и мозги с него не хочешь счистить? – буркнул я, отложив АК-74 обратно на пол. И ведь оставлять тут оружие жаба давит – за стволы неплохие деньги можно выручить! Но, как ни крути, не то у меня сейчас состояние здоровья, чтобы о материальной выгоде переживать. Мне б теперь до места доковылять…
– А сам что? – усмехнулся опер. – Брезгуешь?
– Некогда мне.
С обнаруженными у зверей пистолетами дело оказалось чуть лучше. Но именно, что чуть. Богато украшенный позолотой и гравировкой ствол я отложил сразу: слишком уж серьезными неприятностями чревато с собой такую приметную игрушку таскать. Бугай явно не последним человеком среди переселенцев был, за него и голову оторвать могут. А вот ствол одного из его подручных заинтересовал куда больше.
Маркировка «QSZ-92-5.8» ни о чем не говорила, и вряд ли этот образчик орудия смертоубийства имел широкое распространение, но у него, по крайней мере, никаких особых примет не имелось. Из плюсов – в магазине пятнадцать патронов; из минусов – калибр какой-то непонятный, еще и формой гильзы уменьшенные автоматные напоминают.
– Ну, ты все? – кое-как очистив бронежилет с помощью обрывка камуфляжа и остававшейся в полторашке воды, поторопил меня Кузнецов.
– Ага. – Я спрятал пистолет в боковой карман куртки, закрыл его на молнию и со стоном поднял с пола рюкзак. – Пошли.
– Ты не собираешься ничего у меня взять?
– Погоди.
Неожиданно вновь закружилась голова, и, вывалившись из подвала в темный коридор, я жадно глотнул не задымленного пороховой гарью воздуха. Помогло это не сильно, и легкие начал рвать резкий сухой кашель.
– Что с тобой? – выскочил следом встревоженный Кузнецов.
– Не знаю, – тяжело дыша, оперся я о стену. – Как-то поплохело мне резко. У тебя нормального обезболивающего нет?
– Пошли, на улице разберемся, – потянул меня за собой федерал. – Не отставай.
Путь по темным подвалам в памяти почти не отложился. Я тупо переставлял ноги, изо всех сил стараясь не отстать от шагавшего впереди с автоматом на изготовку опера. Невыносимо болело избитое тело, раскалывалась голова, постоянно накатывали приступы кашля. Но медлить было никак нельзя, и приходилось идти, идти и снова идти.
Помню, мы долго поднимались по какой-то лестнице, потом беспрестанно матерившийся Кузнецов помог мне выбраться из кинотеатра, а дальше сознание решило, что с него хватит, и я отключился.
Очнулся уже в десантной капсуле. С лязгом захлопнувший люк Кузнецов кинул на пол трофейный бронежилет и мой рюкзак, потом снял со спины ранец и принялся в нем копаться.
– Пить охота, – пожаловался я, едва разлепляя разбитые губы.
– Чего? – не разобрал Кузнецов.
– Пить!
– Погоди, – отмахнулся федерал и достал из бокового кармашка ранца какую-то пластиковую полоску, внешне напоминавшую обрезок обычной линейки.
– Это что еще такое?
– Градусник. – Кузнецов приложил пластинку мне ко лбу, какое-то время подержал ее так, а потом скривился: – Тридцать девять и три.
– То-то думаю, чего меня морозит, – поежился я и вновь закашлялся. – Но как-то резко меня накрыло.
– Вероятно, в организме была какая-то инфекция, а нейротоксин и антидот спровоцировали ее развитие. – Федерал вернулся к ранцу и вытащил из него аптечку. – Ладно, сейчас обколем тебя антибиотиками, к утру будешь как новенький.
– К утру? Нельзя время терять!
– Стемнело уже. – Кузнецов налил в скрученный с литровой фляги колпак воды, размешал в ней какой-то порошок и протянул мне: – Пей.
– Антибиотик?
– Нет, общеукрепляющее пока. Заодно интоксикацию и спазмы мышц снимет.
– А антибиотик? – спросил я и зашипел сквозь стиснутые зубы, когда опер вогнал мне в ногу иглу. – Что ж ты творишь-то!
– Вот тебе и антибиотик. – Кузнецов выкинул использованный одноразовый шприц и протянул надорванную упаковку. – Следующие три дня сам будешь ставить по два раза в сутки.
– Ты говорил, к утру в порядке буду?
– А рецидив? И на, держи. – Федерал сунул мне какой-то тюбик. – Лицо намажь и остальные ушибы.
– Ага, намажу сейчас. – Я перевалился на спину и замычал от боли, когда попытался заложить руки за голову. – Похоже, бронежилет мне в ближайшее время не таскать…
– Зачем тебе бронежилет? – жуя хлебец, усмехнулся Кузнецов и прямо из фляги отхлебнул воды. – Ты и так пуленепробиваемый. В упор из пистолета – и хоть бы что!
– Ты поаккуратней с водой, – предупредил я его и вытащил из простреленного нагрудного кармана куртки покореженную открывашку. Пластик раскололся, на металле, помимо вмятины, виднелась глубокая борозда. – Повернуться успел, вот пуля и срикошетила. Ну и колода карт удар смягчила. Так бы точно ребра поломало.
– Вот ведь как бывает, – покачал головой федерал. – Повезло.
– Не то слово.
– Как самочувствие?
– Получше вроде, – размазывая мазь вокруг заплывшего глаза, ответил я. – Еще б помогло…
– Не сомневайся, поможет.
Я осторожно растер остававшийся на пальцах бальзам по скуле и разбитой губе и, завернув крышку тюбика, спросил:
– Ты где все это время ныкался?
– А ты помнишь, что случилось? – Кузнецов стянул куртку и бронежилет, потом расстегнул рубаху и, задрав майку, нанес немного мази на успевший почернеть синяк. – Хоть что-нибудь?
– Не особо, – поморщился я. Скормленное федералом лекарство, судя по ощущениям, уже подействовало, но самочувствие пока все же оставляло желать лучшего.
– Я негра подстрелил, он – тебя. Ты сразу скопытился, еще и затылком о подножку приложился. Думал – не жилец. А тут, как назло, остальные переселенцы подтянулись. Пришлось в багажное отделение прятаться. Непонятно ж было, сколько бандитов пожаловало.
– Ясно дело, – кивнул я и нащупал здоровенную шишку на затылке. Хорошо хоть шапочка немного удар смягчила. А то бы точно череп проломил.
– А как выглянул, смотрю: негр валяется, тебя нет. Пришлось спасать идти.
– Мог бы и пораньше чуток подорваться.
– Как получилось.
Я только хмыкнул, потом помассировал отбитую грудную клетку и поморщился от боли. А вот на глазу отек уже немного спал, и мне даже удалось разлепить веки. Просто замечательно. Так, глядишь, к утру и вовсе оклемаюсь.
– Слушай, Володя, тебя ж хорошенько попинали; намажь ушибы – легче станет.
– Потом, – отказался я, не в силах пошевелиться. – И так холодно. Трясет всего.
– Да, кстати, – забеспокоился вдруг Кузнецов. – А тут вообще безопасно ночевать? Люк я заблокировал изнутри, но мало ли…
– Нормально все, даже гроза нестрашна. Главное, чтобы никто динамитом не обложил.
– Это уж как повезет. Все равно ничего более подходящего найти не успеем, – флегматично заметил опер. – А в кинотеатр лучше не возвращаться.
– Это точно.
– О чем с переселенцами беседовал? Как они тут вообще оказались?
– Похоже, эти гады на имеданцев работали, но те их кинули. А так ничего толком не понял. Они обдолбанные были, какую-то чушь насчет бокора и зомби мололи. Кто такой бокор, кстати?
– Злой колдун в вудуизме. Что такое вуду, надеюсь, знаешь?
– Знаю. Но странно все-таки…
– Ты какой ствол подрезал? – неожиданно сменил тему Кузнецов.
– А? – удивился я и полез в карман. – Не знаю даже, ни разу таких не видел.
– Китаец, – уверенно заявил забравший у меня пистолет опер и выщелкнул магазин. – Калибр пять и восемь. Не стреляй в меня из такого.
– В смысле?!
– Патрон разработан специально для поражения целей, защищенных бронежилетами. – Федерал вставил магазин обратно и вернул мне ствол. – Так что аккуратней.
– А из нагана в тебя стрелять, значит, можно? – ухмыльнулся я, пряча пистолет в карман.
– Наган не пробьет, – на полном серьезе заявил Кузнецов и улыбнулся: – Из нагана можно.
– Учту.
– Есть хочешь?
– Нет. Ничего не надо.
– Тогда пей таблетки и спать.
– Какие таблетки еще?
– Держи, – протянул мне опер пару зеленых горошин.
Я закинул их в рот и скривился от невыносимой горечи:
– Ох ты!
– А ты думал? В следующий раз не подставляйся.
– Запить дай! – Я выхватил у федерала фляжку и сделал несколько глотков, смывая неприятный вкус. – Ну и гадость!
– Кто там говорил, что воду экономить надо?
– Форс-мажор, блин!
– Как скажешь. – Кузнецов забрался в одно из кресел, положил на колени автомат и широко зевнул. – Так на полу и останешься?
– Ага, – подтвердил я. – Как-то шевелиться желания нет. А что со светильником будем делать? Его никак не погасить?
– Пока реакция идет – никак, – разочаровал меня федерал и заерзал, устраиваясь поудобней. – Тебе мешает, что ли?
– Да непривычно просто как-то.
– Переживешь.
– А куда деваться? – Я со стоном перевернулся со спины на бок и окликнул уже задремавшего федерала: – А мы не опоздаем? Планировали же к вечеру на месте быть, а сами спать завалились.
– Не опоздаем, – уверенно заявил Кузнецов. – Защиту снять не минутное дело, никуда они не денутся.
– Точно?
– Сто процентов. Не сомневайся даже. И потом… – Опер приподнялся на локте и посмотрел на меня: – А какие варианты? Далеко ты в таком состоянии уйдешь?
– Недалеко, – был вынужден признать я. – И ночь опять-таки…
– Вот именно, – зевнул Кузнецов и вдруг спросил: – А как тебя с радикалами связаться угораздило?
– С какими еще радикалами? Кто тебе вообще сказал, что я с террористами дела веду?
– А «Зауральский рейд»?
– Не было меня там, – ухмыльнулся я и почувствовал, как вновь лопнула разбитая губа. Осторожно прикоснулся к ней тыльной стороной ладони, и на коже осталось кровавое пятнышко. – Ясно тебе? Не было.
– И в спецпредставителей Совета ты вчера не стрелял?
– Не стрелял, – подтвердил я, морщась от боли. – Просто рядом оказался. И даже первую помощь оказывал. Можешь у Лазаревой спросить.
– Хватит заливать уже, – усмехнулся Кузнецов. – Я ведь не для протокола спрашиваю, просто интересно. Вроде умный пацан, а знакомства с кончеными уродами водишь.
– Да прям с уродами! Нормальные люди.
– И все же?
– Да чего там рассказывать? – уставился я в потолок. – Сначала в отряды самообороны записался. И пожары тушить приходилось, и мародеров с бандитами отстреливать. Как ракетные комплексы «земля – космос» в городе разместили, так и имеданцы наведываться стали. А потом оказалось, что, пока мы воевали, в область понавезли всякого сброда, решившего, что теперь это их земля.
– А они не имели права на жизнь, по-твоему?
– Почему не имели? Отряды самообороны ведь просто порядок навести пытались, а нас взяли и вне закона объявили!
– Было за что.
– Можно подумать, это проблему решило, – хмыкнул я и закрыл глаза.
И почти сразу, не слушая больше Кузнецова, начавшего что-то бубнить о равных правах, заснул. Точнее, провалился в забытье. Но и это было совсем неплохо…
Растолкал меня опер ни свет ни заря. Не выспался толком.
– Ты как себя чувствуешь? – уточнил Кузнецов, затягивая ремни бронежилета.
– Жрать хочу.
Сглотнув слюну, я прикоснулся к лицу и с удивлением обнаружил, что оно почти не болит, да и отбитые ребра ныли не слишком сильно. Терпеть, по крайней мере, можно.
– Держи, – тут же протянул федерал хлебец и напомнил: – Укол поставить не забудь.
– А таблетки?
Опер приложил ладонь мне ко лбу и, удовлетворенно хмыкнув, заявил:
– Пока повременим. Температура если и есть, то небольшая.
– Лады.
Я быстро прожевал хлебец, отряхнул крошки с ладоней о штанину и, стиснув зубы, воткнул в ногу иглу одноразового шприца. Вогнал дозу антибиотика, тихонько зашипел от боли и начал копаться в рюкзаке.
– Ты завтракать собрался? – удивился Кузнецов, когда я вытащил банку консервов.
– А что, выходить пора?
– Да нет, темно пока. Заранее тебя разбудил.
– Тем более! – обрадовался я и, оторвав крышку, клинком выудил из банки кусок ветчины. – Присоединяйся, а то на своих концентратах загнешься скоро.
– Смотрю, тебе и в самом деле лучше стало, – хмыкнул опер и достал вилку.
– Да звери калечить не собирались просто. Так, оплеух надавали. Наверное, сначала про туристов разузнать хотели.
Вдвоем мы быстренько опустошили банку, напились воды и уже тогда начали собираться. Заглянувший в багажное отделение федерал приволок оттуда трофейное оружие и мой наган.
Я сунул револьвер в кобуру и вздохнул, прислонив автомат к стене:
– Блин, уже забыл, какой он неподъемный. Опять надрываться…
– Это ты еще без бронежилета, – злорадно улыбнулся Кузнецов.
– Сдается мне, это была не самая лучшая идея, – взвесив броник в руках, засомневался я в необходимости постоянно таскать на себе такую тяжесть.
– Знаешь, Володя, – покачал головой опер, – на самом деле я б на тебя еще и каску напялил, да только нет у нас каски. Надевай быстрей.
– Да он огромный просто! И что с курткой делать?
– Поверх надевай.
– А кобура с наганом? А ствол в кармане?
– Придумаем что-нибудь.
Я тяжело вздохнул, но спорить не стал и, отцепив от ремней кобуру, кое-как натянул на себя бронежилет. Похохатывавший опер принялся затягивать ремни, то и дело заставляя меня повернуться к нему то одним боком, то другим.
– Ну вот, просто замечательно! – закончив наконец возню, отступил он на шаг и посмотрел на меня со стороны. – Сразу видно, суровый боевик.
– Иди ты! – ругнулся я и попытался согнуться. Получилось не очень. – На первом же привале сниму.
– Дело твое, конечно, но не советую.
– Видно будет. С кобурой что?
– Сбоку на ремень прицепи. И китайца с другого боку закрепи. Нет, так чтобы рукоять вниз смотрела. Ага, липучки подтяни. Вот, теперь порядок.
Разобравшись с оружием, я до максимума удлинил ремни рюкзака и закинул его за спину. Взял автомат, представил, как выгляжу со стороны, и невольно улыбнулся.
Суровый боевик!
Было бы смешно, не дави так броник на отбитые ребра. Да и тяжело с непривычки. Хорошо хоть чудо-лекарства Кузнецова и в самом деле помогли. Иначе бы точно тут на пару-тройку деньков задержаться пришлось.
– Ну, выходим? – Опер закинул на плечо какой-то длинный чехол и подошел ко мне: – Ты как?
– Готов, – вздохнул я и взял на изготовку автомат. – Слушай, а что это у тебя такое?
– Снайперская винтовка, – невозмутимо ответил федерал.
– Вот как? И где же ты ее откопал?
– Пока тебя искал, на захоронку имеданцев наткнулся. Они у моих парней все оружие забрали, а в дело пустить не успели. Патронов запасы пополнил, да и винтовка пригодится.
– Понятно, – с сомнением глянул я на Кузнецова. И когда он только все провернуть успел? Пока меня звери пинали или уже после, вместо того чтобы товарищу первую помощь оказывать? – А мне чего «калаш» не взял?
– Слушай, не подумал просто. Да и времени было в обрез.
– Ну-ну…
– Да перестань ты! На, лучше таблетку съешь.
– Это что?
– Общеукрепляющее.
Я проглотил переданную федералом горошину и подхватил автомат.
– Пошли.
– Открываю. – Опер повернул какой-то рычаг, потом поднапрягся и одним движением сдвинул люк в сторону.
Не знаю, кто удивился неожиданной встрече больше: мы или с рычанием рвавшая мертвого негра стая собак. Наверное, все же одичавшие барбосы. Ума дать деру от дармовой кормежки им не хватило, и я поспешил открыть огонь.
Приклад будто прирос к плечу, ствол автомата в этот раз из стороны в сторону почти не гулял, и расправиться с падальщиками удалось за считаные секунды. Не ушел никто.
– Неплохо, – одобрительно похлопал меня по спине Кузнецов. – Думаю, в любой живодерне тебя с руками оторвут.
– Иди ты! – Стараясь не смотреть в сторону истерзанного тела, я выпрыгнул из люка и поспешил отойти в сторону. – Нельзя было оттащить его отсюда, что ли?
– А зачем? – удивился опер.
– Да, действительно – зачем? – вздохнул я и покрутил правым плечом.
– Сильная отдача?
– Нет. То ли бронежилет смягчил, то ли приклад с какой-то амортизационной начинкой.
– Нам куда теперь?
– Дай подумать.
Я оглядел окрестности и задумался. Светать только начинало, и затянувшая небо серая пелена казалась наброшенным на город ватным одеялом, а соседние дома пока еще терялись в полумраке. И все же терять время не стоило. Солнце скоро встанет, да и чем раньше уберемся отсюда, тем лучше. Мало ли кто еще пожалует.
– А это что такое? – ткнул меня в бок Кузнецов и указал на возвышавшуюся над серыми силуэтами домов словно подсвеченную мощными фонарями высотку, верхняя треть которой по наклону вполне могла поспорить со знаменитой Пизанской башней.
– Не пихайся ты! – прошипел я и зашагал к перекрестку. – Ну, наклонилось здание, и что?
– Меня не наклон интересует, – фыркнул опер. – Почему оно будто оплавленное все? И почему светится? Что с ним такое случилось?
– А никто не знает. – Облицованная синими фасадными панелями высотка и в самом деле весьма напоминала заплывшую воском свечу, но местные на такие причуды внимания давно уже не обращали. Не падает – и хорошо. – Никто не видел. А те, кто видел, ничего никому уже не расскажут.
– Странно…
– Не отвлекай! Я тут думать, между прочим, пытаюсь!
– Ну и что ты надумал? – не упустил Кузнецов возможность меня поторопить.
– Сейчас срежем через сквер, а там по Елькина совсем ничего останется.
– Сквер? – удивился опер. – Какой сквер?
– Да вон тот, – указал я на участок спекшейся земли метрах в ста от нас. – Это сквер. Бывший.
– Понятно, – с заметным облегчением усмехнулся федерал. – А то я уж бояться начал, что тебе слишком сильно вчера по голове настучали.
– Слишком сильно – это сто процентов. Но не настолько, чтобы умом тронуться, можешь не волноваться. – Я прикоснулся к почти спавшей опухоли под правым глазом и, натянув перчатки, пробормотал себе под нос: – «Тело в синяках, все дрожит от холода…»
– Чего?
– Холодно, говорю!
– Есть такое дело, – поежился опер. – Днем, думаю, теплее будет.
– Ладно, двинули…
– С Богом!
– Вот уж не думал, что ты верующий, – удивился я.
– Почему? – Кузнецов остановился на обочине и уставился себе под ноги, изучая дорожное полотно. – Как это должно проявляться, по-твоему?
– Смутили кое-какие моменты, честно говоря.
– Работа есть работа.
– Это понятно.
Я уже собрался перебежать через дорогу, но вцепившийся в руку федерал рванул меня обратно.
– Ты чего? – возмутился я.
– На асфальт обрати внимание, – посоветовал опер.
– А что с ним не так? Вроде порядок.
– Слишком чистый. Везде листва и пыль, а тут будто влажную уборку каждый день проводят.
– О, блин! – Я завертел головой по сторонам, приметил валявшийся неподалеку обрезок трубы и зашвырнул его на проезжую часть. Тот упал почти без стука и моментально погрузился в асфальт едва ли не наполовину. – Придется обходить.
– Придется, – вздохнул Кузнецов.
– Да не проблема. Ты скажи, как на эту ерунду вообще внимание обратил?
– Это, по-твоему, тоже ерунда? – Опер указал на сорванную взрывом башню танка с заметно изогнутым стволом пушки.
– А с ней-то что не так?
– Ты ее видишь?
– Вижу.
– А танк?
– Танк?
И в самом деле – боевой машины поблизости не наблюдалось. Если только…
Я пригляделся и присвистнул от удивления: на той стороне перекрестка из асфальта торчали борта почти полностью ушедшего под землю танка.
– Вот блин!
– Вот тебе и блин!
– Да ладно, вон уже опять пыль и мусор. Там перейдем.
– А что это могло быть?
– Без понятия.
– Вот это меня и беспокоит, – признался федерал. – Ничего-то ты толком не знаешь. Могли вляпаться.
– Ну, стопроцентной гарантии тебе никто бы не дал.
– Давай дальше внимательней.
– Лады.
Я в последний раз пробежался взглядом по домам на той стороне перекрестка, не заметил ничего подозрительного и рванул через дорогу. Не останавливаясь, проскочил выжженный сквер и, прислонившись к стене здания районного суда, попытался успокоить сбившееся дыхание. В голове шумело, ребра при каждом вздохе обжигала острая боль. Совсем плохой стал…
– Сдулся? – остановился рядом ничуть не запыхавшийся опер и настороженно задрал голову. Но правое крыло здания от бомбежек не пострадало, и опасаться падения на голову обломков не приходилось. Если только что-нибудь специально скинут, но проще в спину пальнуть, чем такой фигней маяться.
– Мог бы меня вчера и раньше вытащить…
– Ой, не начинай только! Успей негры открыть огонь, и отбитые ребра показались бы тебе сущей ерундой. – Кузнецов выщелкнул из блистера какую-то таблетку и протянул мне: – Держи.
– Это что опять?
– Стимулятор.
– Мне не поплохеет потом?
– С одной таблетки ничего не будет. Только не жуй и не глотай. Рассосать надо.
– Дай попить, а то горло совсем пересохло.
– Держи.
– Спасибо. – Я сделал пару глотков, сунул таблетку под язык и с интересом уставился на опера. – Мне послышалось или ты действительно употребил слово «негры»?
– Употребил – и что? – Кузнецов выглянул из-за угла и махнул мне рукой: – Пошли…
– Но это же неполиткорректно! Надо говорить – афропереселенцы!
– Правда?
– Ага. Вас разве не инструктировали?
– Отвали!
В середине здания суда зияла огромная дыра, но, к счастью, обрушившая стены взрывная волна была направлена внутрь, и нам не пришлось перебегать на другую сторону улицы, чтобы миновать завалы.
– А вообще, тебя вполне могут привлечь за расизм и шовинизм. Еще и приверженцем идей ку-клукс-клана выставят. Взял и четверых негров завалил, – продолжил издеваться я над федералом.
– Забыл предупредить, – начал медленно закипать опер, – стимуляторы могут речевое недержание вызвать. Ты уж контролируй себя, пожалуйста. А то выболтаешь какую-нибудь страшную тайну, потом локти кусать будешь.
– Расист, – решил я добить его.
– Пошел ты! – буркнул не на шутку разозлившийся Кузнецов. – Плевать мне на цвет кожи! Важно, по какую сторону закона человек находится, и все! Закон един для всех! Если ты отморозок, то белый, черный или фиолетовый, роли не играет!
– Слова правильные, но противные человеческой природе. А значит, насквозь фальшивые…
– Сейчас сам тебе вломлю не хуже афропереселенцев.
– А, понял! Тебя же через сканер после возвращения прогонят! Очкуешь?
– Ты заткнешься…
– Тихо! – перебил я федерала и присел, прячась за стоявшей на тротуаре машиной с крышей, смятой упавшим сверху бетонным обломком. Здание суда к этому времени осталось позади, но сбоку нас продолжала прикрывать соседняя многоэтажка. – Смотри!
– Что такое? – присоединился ко мне опер.
– Бинокль достань.
– И? – Кузнецов рискнул осторожно приподняться над капотом и спросил: – Куда смотреть?
– На той стороне перекрестка. Прямо посреди дороги.
– Пока ничего не вижу… – прошептал опер и тут же выругался: – О, черт! Как ты заметил?
– Что там такое?
– Сам глянь.
Я взял у него из рук бинокль, отрегулировал резкость под себя и почти сразу различил в утренних сумерках протянувшиеся над землей нити. Одни потоньше, другие потолще. Все бы ничего, но слишком они гигантскую паутину напоминали.
– Не могли пауки так быстро мутировать, – забрав бинокль, заявил федерал некоторое время спустя.
– Думаешь?
– Уверен. Ты только размеры оцени!
– Давай обойти попробуем, – все еще надеясь на чудо, предложил я.
– Давай.
Кузнецов выбрался из-за машины и свернул на соседнюю улицу. Не заметив ничего подозрительного, мы перебежали через проезжую часть и заскочили во двор стоявшего на перекрестке здания. Прошли немного дальше и вскоре уперлись в протянувшиеся меж деревьев полупрозрачные нити.
– Да что ж это такое! – не сдержавшись, выругался опер. – Опять паутина?!
– Может, через дом? – предложил я.
– Ты и в самом деле хочешь столкнуться с гигантскими пауками в замкнутом пространстве?
– Если это нормальные пауки, в доме паутины быть не должно.
– Сильно сомневаюсь, что это нормальные пауки. – Федерал отошел от деревьев к пятиэтажке и, подпрыгнув, попытался заглянуть в окно. – Не видать вроде ничего…
– Да нет, – разочаровал я его. – И там затянуто. Ты присмотрись.
– Вот ведь! – хлопнул себя по бедру Кузнецов. – Знаешь, что мне все это напоминает?
– Что?
– Сигнальную сеть. Мы ее потревожим, и о нарушителях сразу всем известно станет.
– Всем – это кому?
– Кому надо.
– Искусственному интеллекту?
– Да запросто.
– И что тогда? – Я оглядел кусты, но никакого просвета в паутине не заметил. Нет, она уходила дальше и терялась в листве деревьев. – Ваши предложения, товарищ оперуполномоченный.
– Надо как-то на ту сторону перебраться.
– Логично.
– Слушай, Володя, а метро у вас в городе есть? Может, получится под землей пробраться?
– Метро в городе у нас было. Почти. Его лет двадцать строили, но так и не достроили. Самый короткий метрополитен в мире, блин…
– Дай угадаю, – поморщился Кузнецов. – Под интересующим нас районом тоннели не проходят?
– В яблочко!
– Придется прорываться через паутину.
– И за нами сразу начнется охота, – досадливо поморщился я и начал поправлять ремни рюкзака. Неудобно, блин. Бронежилет, тяжеленные магазины за спиной, автомат этот еще… – Мало нам одних аномалий!
– Ну, вообще, – опер задумчиво уставился на ближайшее опутанное серыми нитями дерево, – обрывы постоянно должны происходить, так?
– Думаешь, ветер дерево повалить может?
– Точно! Идем!
Кузнецов осторожно углубился в кустарник и остановился рядом с сухим деревом, превращенным в часть сигнальной сети.
– Знаешь, – засомневался я, – его сразу валить надо. Если будет несколько толчков, могут тревогу поднять.
– И топора у нас нет. – Стараясь держаться подальше от толстых, полупрозрачных нитей, федерал оглядел кусты. – Володя, а пожары тут часто случаются?
– Да каждую грозу. Видел, сколько домов сгоревших?
– Вот и замечательно. Готовься!
Кузнецов вырвал из блокнота несколько листков, чиркнул колесиком зажигалки и поднес оранжевый огонек к бумаге. Потом сунул импровизированный факел под сухие ветки и поспешил отойти. Да его участия больше и не требовалось: сухостой почти сразу загорелся, а стоило огню дотянуться до паутины, пламя и вовсе взметнулось к самой верхушке дерева.
– Черт! – прикрывая лицо от нестерпимого жара, поспешил я выскочить из кустарника. – Вот ведь!
Раньше меня отбежавший к дому федерал задумчиво уставился на поднимавшийся к небу столб черного дыма и с видом знатока заявил:
– Синтетика!
– Что?
– Нормальная паутина так бы не полыхнула. Сто процентов – синтетика.
– Это мы типа незаметно на охраняемую территорию проникли, да? – закашлялся я от едкой гари. – Надо прорываться, пока пауки не набежали.
– Есть желание поджариться? Вперед, огнеупорный ты наш!
И в самом деле, пламя хоть и начало немного опадать, но бежать напрямик через пожарище было бы слишком рискованно.
– Отступаем?
– Ждем. Так и так уже наследили.
– Как скажешь.
Несколько минут мы молча смотрели на разбушевавшееся пламя, которое постепенно начало расползаться по сигнальной паутине в разные стороны, а когда сухое дерево перестало напоминать гигантский факел, федерал подтолкнул меня в спину:
– Пошел!
Прижав подбородок к груди и закрыв голову руками, я бросился вперед, проскочил опасное место и поспешил отбежать подальше от занявшегося огнем кустарника. Присоединившийся ко мне Кузнецов стряхнул нападавший ему на волосы серый пепел и оглянулся:
– Похоже, у пауков сегодня будет много работы.
– Не-а, – не согласился с ним я и, вскинув автомат, начал следить за пробиравшимися через высокую траву восьминогими тварями, некоторые из которых размерами не уступали откормленным поросятам.
При взгляде на узловатые конечности, бугрящиеся какими-то непонятными наростами серые тела и фасеточные, словно доставшиеся от стрекоз глаза меня натуральным образом передернуло от отвращения. Сразу видно, что появление на свет этих уродцев не обошлось без вмешательства генной инженерии, а то и чего похуже.
– Вот ведь! – только и вымолвил Кузнецов, и тут я начал стрелять.
Тяжелые пули насквозь прошивали защищенные хитиновыми панцирями тела, вырывая при этом целые куски осклизлой плоти и расшвыривая пауков в разные стороны, а те продолжали прорываться к горящей паутине. Кузнецов не замедлил присоединиться к избиению, и первая же его очередь закинула одно из этих созданий в огонь. Мгновенье спустя паука с негромким хлопком разорвало на несколько продолжавших шевелиться частей, а по траве расплескалась вязкая, моментально полыхнувшая ослепительно-синим пламенем жидкость.
– Уходим отсюда! – потянул меня к тротуару опер. – Да пошли, хватит патроны тратить!
– Пошли, – тяжело дыша, убрал я палец со спускового крючка и побежал за федералом. – Ну и уроды…
– О чем ты думал вообще? У тебя арахнофобия? – зло глянул на меня выскочивший на дорогу Кузнецов.
– Думал, они нас заметили…
– Думал он! – разозлился опер. – Не отставай! Сейчас точно тревога поднимется!
Мы зашагали прочь от вновь начавшего разгораться пожара, но вдруг федерал замер как вкопанный прямо посреди проезжей части и вскинул автомат.
– А вот и тяжелая артиллерия подоспела, – пробормотал он.
– Где? – вытерев бегущий со лба пот, завертел я головой по сторонам. – О чем ты?
– За машиной, – подсказал Кузнецов.
– Ох ты! – только и вырвалось у меня.
За раскуроченным автомобилем притаился паук. И не простой, а такой здоровенный, что его спина слегка выглядывала над капотом стоявшей на спущенных колесах «пятерки».
– И сколько здесь таких? – лихорадочно озираясь, завертелся я на месте.
– Пока вижу только одного, – спокойно заявил федерал, прицелился и всадил короткую очередь в притаившегося хищника. Пули прошли навылет, брызнула непонятная зеленая жидкость и куски хитина, но чудовищное создание одним махом перескочило через капот и помчалось к нам.
Точнее, попыталось: Кузнецов не растерялся и, всадив несколько пуль меж жвал, повалил жуткую тварь на асфальт.
Но радоваться победе было рано: из окна соседнего дома выпрыгнули сразу два гигантских паука. И если первого мне удалось срезать очередью еще на газоне, то второй неожиданно резво сиганул вперед и в один миг оказался буквально в паре шагов.
Я отпрянул в сторону и, не убирая палец со спускового крючка, повел стволом. Пули подобно дисковой пиле перебили узловатые лапы, и паук рухнул на заляпанный зеленоватой жижей асфальт. Рухнул, попытался подняться, но я продолжил дырявить хитиновый панцирь до тех пор, пока в магазине не кончились патроны, и в конце концов он затих.
– Ты в порядке? – окликнул меня Кузнецов.
– Типа того. – Я повернулся к нему спиной и попросил: – Достань новый магазин из рюкзака.
– Ты не горячился бы так, мы только два запасных взяли! – предупредил опер. – А еще к транспортнику пробиваться!
– Зато два-один в мою пользу, – меняя барабанный магазин, усмехнулся я.
– Два-два, – возразил Кузнецов и указал на замершего в паре метров паука, пытавшегося подкрасться к нам со спины. – Ты точно в порядке?
– Нормально.
Нормально? Как бы не так!
Меня всего колотила мелкая дрожь, лицо горело огнем, нестерпимо хотелось пить. Нервы, это все просто нервы…
– Уверен?
– Сейчас оклемаюсь.
– Давай убираться отсюда. – Кузнецов подошел к неподвижно замершей туше паука и, остановившись от нее в паре шагов, принялся рассматривать издохшую тварь.
– Ну и чего ты этим мутантом любуешься? – Я едва сдержал подкативший к горлу комок тошноты – воняло тут просто мерзко. Будто труп уже разлагаться начал.
– Да какой это мутант? – фыркнул опер. – Искусственно выращенное существо.
– Уверен? – уточнил я.
– Сам посмотри. – И Кузнецов стволом автомата указал на торчащий из-под обломков панциря кончик какой-то блестящей пластины. – Вон и блок управления. Мелких вывели сигнальную сеть натянуть, а крупных – для их защиты.
– Ерунда какая-то, – буркнул я, разглядывая выковырянную федералом плату.
Облепленный какими-то эластичными жгутиками пластиковый прямоугольник, испещренный вкраплениями информационных кристаллов и чипов, и в самом деле немного напоминал стандартный блок управления.
Да и зачем его еще пихать внутрь, если не для контроля этой твари?
– Пошли, пока с других участков охрана не подтянулась, – заторопил меня Кузнецов и зашагал прочь по улице. – Большинство вышедших из-под контроля ИскИнов рано или поздно начинают созданием себе подобных увлекаться. Какая-то у них патологическая тяга к скрещиванию органики и электроники.
– Считаешь, сбрендившая охранная система вырастила собственную армию для защиты транспортника?
– У тебя есть другое объяснение?
– Нет, просто не пойму, чему ты так радуешься!
– Да просто все исследования в этой области запрещены какой-то там межпланетной конвенцией. И если раньше у нас были только подозрения, что экспедиционный корпус использовал ИскИн для управления транспортником, то теперь мы можем предоставить лингерам конкретные доказательства этого.
– Для начала нам выбраться отсюда надо. – Я нагнал федерала и зашагал рядом. – И вот еще чего понять не могу: зачем имеданцам создавать искусственный интеллект, если это чревато такими проблемами?
– Да кто их знает? – пожал плечами опер. – Доберемся до транспортника, выясним.
– А может, это как-то связано с Шаром, о котором Алиса говорила?
– Лазарева? – задумался Кузнецов и покачал головой. – На твоем месте не стал бы безоговорочно доверять ее словам. Вся эта история об артефакте майя один в один напоминает выдумки бульварных газетенок.
– Не знаю, не знаю…
– А что тут знать-то? – поморщился опер.
– Стой! – Я присмотрелся к отделанному сине-белым сайдингом зданию, мимо которого мы собирались пройти, и неуверенно остановился. – Ничего не замечаешь?
– Нет, а что такое? – насторожился опер.
– Пар. От стен пар идет.
И в самом деле – вокруг двухэтажного строения курилась легкая белесая дымка. И это точно не дым из окон валит. Нет, такое впечатление, будто все здание до предела раскалено.
– Теперь вижу. Обойдем?
– Да, лучше не рисковать. – Я огляделся и предложил: – Зайдем слева и потихоньку начнем к транспортнику подбираться. Если не ошибаюсь, он где-то там должен быть.
– Пошли.
И, настороженно косясь на подозрительное строение, мы зашагали к груде бетонных обломков, над которыми возвышались несколько чудом уцелевших этажей офисного здания. Чуть дальше посреди идущей вдоль складов дороги замер со сбитой гусеницей военный тягач, поваливший сразу несколько секций огораживавшего автостоянку забора.
– Интересно, почему компьютерный разум органику переделывать пытается? – спросил я больше от нежелания идти в тишине. – Строил бы себе роботов.
– Не ко мне вопрос, – мотнул головой Кузнецов. – Мне сказали, я запомнил. Но, возможно, запертый в микросхемы разум осознает свою ущербность. Вот и хочет совместить оба мира – реальный и электронный.
– Боюсь, на корабле гостям из реального мира будут не рады.
– У Селезневой есть коды доступа, которые дезактивируют систему безопасности транспортника. Искусственный интеллект ничего не сможет с этим поделать.
– Подожди! – замер я на месте, пораженный неожиданной мыслью. – В «пятне» электроника не работает! Какая может быть система безопасности?
– Не забывай, здесь рухнул не обычный флаер, а полноценный космический корабль. Скорее всего, корпус транспортника обеспечивает достаточную защиту от помех. У вас ведь в подвалах электрические лампочки горят?
– Горят.
– Вот видишь! – улыбнулся довольный собой Кузнецов.
– А как тогда пауки с электронными мозгами по улицам разгуливают?
– Ты меня спрашиваешь? Может, отключение этих устройств не критично для функционирования искусственных созданий?
– Может быть, – кивнул я. – Но тогда получается, что у них нет прямой связи с кораблем!
– Считаешь, все биороботы функционируют в автономном режиме? – повеселел опер. – Это радует. Сами по себе они наверняка туповаты, да и нормальная координация действий в этом случае затруднена!
– Тоже так думаю, – кивнул я и уставился на груду стащенных в одно место автомобилей. – Вот блин! Ты только глянь!
– Что такое? – повел стволом из стороны в сторону моментально подобравшийся федерал. – Где?
– Машины, на машины посмотри!
– И что с ними не так? – Кузнецов остановился напротив изуродованных автомобилей и повернулся ко мне: – Ну?
– Да все с ними не так! Ты посмотри только, что с ними сделали!
На колесных ободьях остались лишь черные лоскуты шин, все двери и капоты были оторваны, а хромированные детали оказались полностью лишенными былого блеска. Немного дальше и вовсе громоздились кучи выломанных кресел. И хоть кругом валялись осколки битого стекла, обломков пластика нигде видно не было.
– Да уж, – покачал головой опер. – Занятно.
– Что тут происходит вообще?
– Думаю, они пластик, резину и металл собирают. – Кузнецов присмотрелся к оставшемуся от автомобилей хламу и покачал головой. – А все остальное им не очень интересно. И на соседнее здание обрати внимание.
Я посмотрел на почти до фундамента разобранный склад и почесал затылок:
– Они стройку затеяли, что ли?
– Запросто, – хмыкнул опер. – Металл направляют на восстановление корабля, резина и пластик в хозяйстве тоже сгодятся. Но знаешь, меня сейчас волнует совсем другое.
– Что именно?
– Где они взяли столько органики?
– В смысле?
– Из чего все эти уроды сделаны? А?
– О-хо-хо… – По спине побежали мурашки и лезть в транспортник как-то сразу расхотелось. Так вот, зазеваешься – и пустят в производство. Уж лучше в крематорий…
– Вот тебе и о-хо-хо, – помрачнел федерал и вдруг затащил меня за остов превращенного в кабриолет «Кайена». – Пригнись!
– Что такое? – прошипел я и вдруг расслышал странный скрежет.
Краем глаза выглянул из-за машины и обомлел: непонятное создание, больше всего напоминавшее гигантскую ящерицу с тонким крысиным хвостом и клешнями скорпиона, легко волокло за собой еще не подвергшуюся потрошению «Ниву».
– Валим! – потянул меня за собой Кузнецов. – Быстрее! В обход пойдем!
Я спорить не стал и, пригибаясь, помчался прочь от свалки. Вот уж действительно – лучше в обход пойти. А то соберутся несколько таких малюток и растащат на запчасти, как те автомобили. Пока ты их из автомата еще изрешетишь…
В один миг домчавшись до развалин офисной многоэтажки, мы немного успокоились и зашагали мимо обшитого сайдингом здания, от которого пахло разогретым железом и испарявшимися на открытом воздухе химическими реагентами. Вроде не сероводородом, но чем-то не менее противным.
– И куда дальше? – Пытаясь отдышаться, я остановился в кустах и поправил вновь сбившийся рюкзак. Ребра ныли просто нестерпимо, и сама мысль о том, что придется снова куда-то бежать, приводила в ужас. Еще и кашель этот…
– Держи, – оценив мой измученный вид, выщелкнул Кузнецов из блистера очередную таблетку. – Я там дальше несколько обрушенных складов приметил, попробуем со стороны на них глянуть. Возможно, мы уже пришли.
– Хорошо бы. – Я положил стимулятор под язык и, перешагнув через валявшийся на земле бетонный столб уличного фонаря, повернулся к оперу: – Идем?
– Тихо! – неожиданно уставился федерал на кого-то у меня за спиной.
Я обернулся и сразу заметил непонятную фигуру, замершую на углу дома.
– Назад, – почти беззвучно выдохнул Кузнецов, продолжая удерживать на прицеле стоявшего к нам спиной человека в черном плаще.
Да мне и самому хватило ума понять, что не стоит устраивать стрельбу и нарываться на неприятности. Пусть все эти создания между собой общаться и не могут, но если набегут пауки или ящерки, нам придется несладко. Всех перестрелять можем и не успеть.
Я медленно шагнул обратно через фонарный столб, и тут под ногой предательски хрустнула сухая ветка. Услышавший подозрительный звук черный человек резко обернулся и вскинул руку, с которой немедленно сорвался длинный язык почти бесцветного пламени. В самый последний момент мне удалось рухнуть на землю, и волна огня прошла над головой. В нос ударила вонь опаленной шерсти, потом раздалось несколько приглушенных хлопков, и шипение газовой горелки смолкло, уступив место сиплому стону.
Кузнецов перескочил через прикрывший меня от огня поваленный фонарный столб, прорвался через дымившиеся ветки кустов к скорчившемуся на асфальте мужику и сделал контрольный выстрел в голову.
– Помогай! – прошипел он.
Я вскочил и ухватил труп за руки, федерал взялся за ноги, и мы уволокли мертвеца за угол дома. Там бросили его в кустах и остановились перевести дух.
– Это из чего он меня? – Я стянул с головы курившуюся легким дымком шапочку и ударом о колено сбил с нее тлеющие угольки. – Из огнемета?
– Ага, ручного.
– В смысле?
– Гляди. – Кузнецов отдернул рукав плотного плаща и продемонстрировал мне вживленную в лишенную пальцев ладонь металлическую конструкцию, прямо под которой темнело пятно сморщенной кожи. – При сокращении мышц происходит механическое воспламенение вырывающегося под давлением из руки газа.
– А заправляют его как? Я извиняюсь, через задний проход?
– Скорее всего, газ у него собственного производства. Смотри, какой пузатый.
– Неэффективно.
– Для боевых действий – да. А как самоходная газовая горелка или надсмотрщик над пауками – вполне.
– Валим отсюда, – потеряв всякий интерес к мутанту, забеспокоился я.
– Подожди. – Опер присел рядом с мертвецом и сдернул у него с головы капюшон.
Лицо покойника было самым обычным, разве что с бледной, будто восковой кожей, а вот череп оказался вытянутым и заметно отличавшимся по цвету от остальной головы, словно кто-то забавы ради присобачил бедолаге уродливую нашлепку.
– Это человек, просто слегка модифицированный, – закрыв лицо капюшоном, поднялся на ноги Кузнецов. – Вероятно, один из пропавших помоечников.
– Час от часу не легче! – невольно вырвалось у меня.
Одно дело в общий чан с биомассой угодить и совсем другое – чужой марионеткой стать. Тут ведь даже последняя пуля в голову не гарантирует, что получится такого издевательства избежать.
– Все, идем…
– Куда идем-то? – промямлил я, вовсе не уверенный, что нам и дальше стоит пытаться пробираться на транспортник.
– Сдулся? – уставился на меня федерал.
– Ты че? Как можно? – возмутился я, проклиная собственную слабость. У нас-то хоть оружие есть, а Алиса совсем одна. Еще и в компании зверей!
– Шевелись тогда.
Кузнецов не стал тратить время на выяснение отношений, и я понуро зашагал вслед за ним.
А куда деваться? Теперь вместе до конца. Будем надеяться – до конца победного.
Во избежание неприятностей мы по широкой дуге обогнули дом, у которого наткнулись на жуткого урода-огнеметчика, и дальше двинулись уже кустами. К счастью, здесь паутина закрывала лишь проходы между домами, да и пауки на глаза пока не попадались. Не иначе все силы на ликвидацию последствий пожара брошены.
– Надо поторопиться, – обернулся ко мне опер. – Наверняка кто-то на корабль уже побежал.
– Зачем?
– Доложить о нарушении периметра, получить приказ.
– То есть кто-то будет бегать и передавать распоряжения? Сколько же времени это займет?
– Немного на самом деле, – поморщился Кузнецов. – Принцип обратной пирамиды. Один говорит двоим, те двое передают приказ четверым и так далее. А потом начнется облава.
– Думаешь, получится переждать в каком-нибудь из домов? – заметив интерес федерала к не пострадавшим от бомбардировок зданиям, спросил я.
– Да, но дома на периметре нам не подходят. Их в первую очередь проверят.
– И что тогда?
– Вон! – оживился Кузнецов, приметив белую пятиэтажку на другой стороне дороги, сразу за которой громоздились обломки, оставшиеся от какого-то разрушенного до основания здания.
– А чего не эта? – указал я на дом напротив.
– Крыша не подходит, – ничего толком не объяснив, бросился через улицу опер. – Пошли!
Какой – «пошли»?! Опять побежали!
Кузнецову хорошо – он здоровый, как лось, а мне-то каково? Бронежилет, рюкзак с запасным магазином и автомат хорошо если не половину моей тушки весят. А ведь еще и попинали вчера неслабо!
Но ведь бегу!
Ну да жить захочешь, еще не так раскорячишься. Оно, в принципе, и хуже бывало…
Федерал с разбегу заскочил в подъезд приглянувшегося ему дома, я ринулся следом, споткнулся о ступеньку и едва не растянулся на лестнице.
– Тише ты! – зло шикнул опер, прислушиваясь к тишине заброшенного здания, и в недоумении уставился на протянутую к нему руку: – Чего надо?
– Пить!
– Держи.
Кузнецов передал мне полупустую флягу, подождал, пока я сделаю несколько глотков, и допил остатки.
– Ну, вот мы и без воды.
– Переживем, – легкомысленно отмахнулся опер и начал подниматься по лестнице. – Всего ничего осталось.
– Тебе легко говорить, – поморщился я.
Хоть бы броник снять. А то так и копыта недолго откинуть.
– Не стони, – оборвал меня федерал. – Человек без воды три дня прожить может.
– Теоретически, – возразил я и, с трудом отрывая ноги от ступеней, спросил: – Мы далеко собрались?
– На крышу.
– Зачем?
– Увидишь.
– Информативно.
Кузнецов на мое замечание ничего отвечать не стал. Поднявшись на верхний этаж, он вскарабкался на железную лесенку и откинул ведущий на крышу люк.
– Туда-то нам зачем? – страдальчески вздохнул я, забираясь следом.
– Во-первых, дом могут обыскать. – Захлопнув люк, федерал опустился на рубероид и начал расчехлять снайперскую винтовку. – А во-вторых, отсюда открывается просто замечательный вид…
– Да ну?
– Сам посмотри, – указал Кузнецов на развалины по соседству. – Да ты посмотри только!
– Ну смотрю – и что? – начал было я, но тут же присвистнул: – Оба-на!
– Вот именно, – снисходительно улыбнулся опер.– А ты сюда лезть не хотел.
– Был неправ…
То, что следующие два дома снесены до основания, открытием для меня не стало, но я полагал, будто разрушили их сыпавшиеся на город бомбы. А вот при взгляде с крыши выяснилось, что на самом деле соседние пятиэтажки срезал летевший на бреющем полете транспортник. Точнее – транспортник падающий. Сразу во дворах начинался широкий ров, а в тянувшихся дальше ангарах зияла брешь, ощерившаяся обрывками балок, кусками бетона и загнутыми листами ржавого кровельного железа.
В яблочко! Нашли!
Только где же сам корабль? Не мог же он испариться или, того хуже, – взять и улететь?
А вот корабля как раз видно не было. И пусть это небольшой маневренный транспортник, но все же… Все же куда он мог запропаститься?!
– Где корабль?! – резко обернулся я к федералу, который продолжал собирать снайперскую винтовку. – Где?!
– Тише ты, – укоризненно глянул на меня Кузнецов. – Здесь он, никуда не делся.
– Ну да? – возмутился я. – И где?
– А сам подумай. Небольшая подсказка: глубина рва постепенно увеличивается. Капитан хотел минимизировать повреждения и заходил на посадку по пологой траектории, а не ронял судно камнем вниз.
– Он что, полностью зарылся в землю и при этом не взорвался?
– Не полностью. – Кузнецов протянул мне бинокль и посоветовал: – Присмотрись вон к тем завалам. Ничего подозрительного не замечаешь?
– Не мог же он так закопаться! – засомневался я, разглядывая руины, оставшиеся сразу от нескольких многоэтажных корпусов, в которые и упирался ров, отмечавший траекторию падения транспортника.
– Сам не мог, – согласился со мной опер. – Но почему, думаешь, соседние склады оказались разобраны? Корабль просто замаскировали!
– Похоже на то, – согласился я с федералом, разглядев в развалинах сразу несколько проемов явно искусственного происхождения. Да и суетилась там какая-то живность вроде пауков явно неспроста. – Только как ты об этом мог узнать? Со стороны ничего не видно.
– Когда появилась информация о сбитом корабле, мы проанализировали все имеющиеся в нашем распоряжении фотографии. И пусть прояснения над вашим «пятном» случаются достаточно редко, кое-какие выводы сделать все же удалось.
– А! Тогда понятно, почему ты не удивлен.
– Именно. Но в принципе система безопасности приняла достаточно логичное решение замаскировать охраняемый объект – тут удивляться нечему.
– Удивляться стоит темпам строительства. Они ж без всякой техники это соорудили!
– А египтяне без всякой техники пирамиды построили, – забрав у меня бинокль, усмехнулся Кузнецов. – Да и сам глянь, прорех еще хватает.
– И что делать будем? – Не особо рассчитывая на конкретный ответ, я отложил автомат и растянулся на крыше. Хоть отдохну, пока время есть. Наверняка ведь сейчас опять куда-нибудь сорвемся.
– Ждать в основном, – огорошил меня федерал.
– Ждать?! – вскинулся я. – Чего ждать?!
– Пока закончится облава, пока твоя подружка взломает систему безопасности, пока представится случай подобраться к кораблю…
– Погоди-погоди! – остановил я опера. – Уверен, что облава вообще начнется?
– Она уже началась, – осторожно подобравшись к краю крыши, заявил Кузнецов. – Вон как суетятся!
– Да ну? – Я перебрался к нему и убедился, что опер прав. – Вовремя мы с улицы убрались!
– Осторожней, – потянул меня обратно федерал. – Глянет кто вверх – и что делать будем? Тут с крыши на крышу не попрыгаешь.
– Да понятно, – кивнул я и завороженно уставился на мельтешившие внизу фигурки. Сверху они казались дурно нарисованными карикатурами, но ничего смешного в уродцах не было. Напротив, от их методичности становилось не по себе. Вовремя спрятались, очень вовремя. – Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох…
– Успеешь еще, – успокоил меня Кузнецов. – Всему свое время…
– Иди ты! – ругнулся я и вновь улегся на крышу. – Не полезут они к нам, как думаешь?
– Мозгов не хватит, – уверенно заявил опер и принялся снаряжать патронами магазин снайперской винтовки.
– Что за ствол? – заинтересовавшись, спросил я.
– «Винторез».
– А чего «Выхлоп» не взяли? Проблемы со снабжением?
– Мы тут войну начинать не собирались, – усмехнулся Кузнецов. – Для наших целей и девяти миллиметров за глаза. Про разницу в весе вообще молчу.
– А в принципе сложно «Выхлоп» достать?
– Смотря кому, – пожал плечами федерал и с винтовкой в руках вернулся к краю крыши. – Без связей и «калаш» достать проблематично. Не о «пятнах» речь, само собой. Ну и деньги серьезные нужны.
– Ясно, – кивнул я. Выходит, либо бригаду Шилова подогревают со стороны, либо со старых времен захоронки остались. Больше им крупнокалиберными снайперскими винтовками разжиться негде было.
– Ты как, кстати, себя чувствуешь? – спросил вдруг опер.
– Лапы ломит и хвост отваливается.
– Это понятно, мне больше морально-психологическое состояние интересно.
– А что такое?
– Ну, – усмехнулся Кузнецов. – Ты же умер вроде. А тут такая насыщенная жизнь началась. Не хочется обратно в уютную могилку?
– Хочется, – сознался я. – У безмятежного существования живого мертвеца есть масса преимуществ.
– Например?
– Например, в меня давно уже никто не стрелял. Очень давно. А за последние дни… – Я замолчал и махнул рукой: – Да ладно, чего уж там.
– Живым сложней приходится. Но ведь так интересней?
– Интересней? – оскалился я и указал на небо: – Вот сейчас зарядит дождь, и придется с крыши убираться. А в доме мутанты шастают!
– Удручающая перспектива, – заулыбался Кузнецов. – Но зато нет времени для жалости к самому себе, не так ли?
– Какая еще жалость? – уставился я на собеседника. – Ты о чем?
– Ах, меня убили! Ах, все умерли! Ах, не осталось никаких возможностей! Твои слова? Да ты бы никакими возможностями и не воспользовался в принципе! Либо бухал бы по подъездам, либо жил от зарплаты до зарплаты!
– Неважно, воспользовался бы я чем-нибудь или нет! – не выдержал я. – Главное, чтобы такая возможность была! Никто не должен решать за меня!
– Так за тебя уже решили, – ответил Кузнецов с неприкрытым пренебрежением. – Так и сдохнешь в своей норе, потому что за тебя так решили, или попытаешься добиться чего-то нового? Сам?
– Ну я и пытаюсь, – пожал я плечами. – Если что…
– Это не ты, это твои гормоны. Взялся бы за ум уже. Жизнь только начинается!
– Ты чего привязался вообще? Че хотел-то?
– Да так, – отвернулся опер. – Решил вдруг, что надо тебя взбодрить, пока не скис окончательно.
– Психолог выискался, – фыркнул я. – Все в порядке со мной. Понятно?
– Готов жить дальше?
– Умирать пока точно не собираюсь.
– Уже радует. И какие планы на будущее?
– Загад не бывает богат, – хмыкнул я. – Толку планировать-то? Тут не знаешь, что и через пять минут будет!
– Через пять минут мы будем сидеть на этой самой крыше, – пожал плечами федерал. – А планы на будущее в любом положении не помешают.
– Бла-бла-бла!
– Так и будешь в своей норе отсиживаться? Смотри, могу за тебя словечко замолвить.
– Это к вам, что ли? – поморщился я.
– А хотя бы?
– Не возьмут. Это раз. Не пойду. Это два.
Добровольно записаться на курсы психологической коррекции?
Да никогда!
– И почему? – уточнил федерал.
– Администрация пляшет под дудку инопланетян! А я к ним на побегушки не собираюсь!
– Глупости говоришь, – зевнул опер. – Не все так просто…
– Ой, да перестань ты! – отмахнулся я. – Скажи лучше: ты точно уверен, что звери и Алиса пробрались к кораблю?
– Очень на это надеюсь, – вздохнул Кузнецов. – Иначе просто не представляю, где их искать.
– А может, они уже внутри?
– Запросто. Но пока не будет отключена система безопасности, мы туда не полезем.
– Из-за возможности самоуничтожения транспортника?
– Или самоуничтожения транспортника, или же нашего уничтожения. Меня ни тот, ни другой вариант не устраивает, знаешь ли. Поэтому сидим, ждем.
– А как мы поймем, что дело сделано? – Прогнать мысль о том, что Алису уже тащат к чану с биомассой, удалось с трудом, но я справился. Так и так помочь ей сейчас ничем не могу. Только сам пропаду, если суетиться начну. – А?
– Легко, – вновь глянул вниз федерал. – Пока от искусственного интеллекта идут приказы, модели поведения биороботов постоянно меняются. Как только они зациклятся на чем-то одном, придет наше время.
– Уверен, что сумеешь это заметить?
– Не сомневайся, замечу.
– Лады, – вздохнул я, вытащил из рюкзака пакетик с орехами и предложил оперу: – Будешь?
– Ну ты и проглот!
– Нервное это, – усмехнулся я и отправил в рот несколько ядрышек фундука. – Так будешь, нет?
– Спасибо.
Кузнецов отсыпал себе полпригоршни орехов и вернулся к краю крыши. Я быстренько дожевал остатки, заложил руки за голову и закрыл глаза. Толком выспаться ночью не получилось, поэтому неудивительно, что вскоре мне удалось задремать. Уж лучше покемарить, чем сидеть и ждать у моря погоды. Хоть какая-то польза. Да и нервы успокоить надо. А то сорвусь…
Кузнецов растолкал меня, когда пятно едва просвечивавшего через серую пелену облаков солнца зависло прямо над крышей. Поморщившись спросонья, я потянулся, скривился от боли в мышцах и сглотнул вязкую слюну.
Чертовски хотелось курить. Просто чертовски.
Во сне я потягивал невесть где раздобытую сигаретку и, даже проснувшись, казалось, ощущал щекотавший нос запах табачного дыма.
– Эй, ты в порядке? – потеребил меня за плечо федерал.
Я помотал головой и уставился на федерала:
– Чего опять?
– Похоже, сейчас начнется, – вернулся тот к краю крыши. – Сам посмотри.
– Ну и что тут у нас? – подобрался я к нему, взял протянутый бинокль и приник к окулярам.
Что бросилось в глаза прежде всего – слаженного прочесывания окрестностей больше не наблюдалось. Искусственно выращенные уроды занимались своими делами и, распавшись на группы, уже не представляли единого целого. Да и в остальном их активность заметно уменьшилась. Будто на автомате ранее полученные задания выполняют.
– С полчаса назад убегавшие к кораблю биороботы перестали возвращаться. Если они и выходили обратно, то просто отправлялись работать в соответствии с заложенной программой. Реакция на внешние раздражители перестала проявляться, – просветил меня Кузнецов. – Думаю, дело в отключенной системе безопасности.
– На какие еще раздражители?
– На разные. Обрушение кровли в одном из ангаров, например.
– И что, мы уже можем идти? Если система безопасности отключена, Алиса зверям больше не нужна! Они могут убить ее в любой момент!
Убить или сделать что-нибудь похуже.
– Не суетись! – одернул меня опер. – Для начала надо убедиться, что не случился какой-нибудь краткосрочный сбой. Или ты собрался просто выйти из дома и пойти к кораблю? Это только центральный компьютер сдох, отдельные твари нас, как и прежде, атаковать будут.
– И что ты предлагаешь?
– Для начала проверим реакцию на внештатные ситуации.
Улегшийся на крышу Кузнецов упер приклад «Винтореза» в плечо, поймал в оптический прицел группу из трех пауков и потянул спусковой крючок. В бредущую посередине тварь будто кирпич со всего маху угодил – ее завалило набок, а из огромной дыры выходного отверстия начала толчками бить зеленоватая жидкость.
Оставшиеся невредимыми пауки поступили по-разному: один прямым ходом бросился к скрывавшим космический корабль развалинам; другой, собрав вокруг себя стаю разномастных тварей, принялся прочесывать ближайшие руины.
– И как долго будем ждать? – оторвался я от бинокля.
– Пяти минут, думаю, будет достаточно, – ответил федерал, глянув на наручные часы.
– А дальше?
– По обстоятельствам.
Никакой реакции на снайперский выстрел не последовало ни через пять минут, ни через десять. Может, убежавший к кораблю паук и вернулся обратно, но на поведении рыскавших по развалинам тварей это никак не сказалось. Побродив по разрушенному складу, часть стаи вернулась к своим непонятным делам, а часть и вовсе разбрелась по окрестностям. И тогда Кузнецов выбрал новую цель – шагавшего вдоль стены черного человека.
Выпущенная из снайперской винтовки пуля угодила тому чуть повыше поясницы, удар швырнул мутанта вперед, а в следующий миг он просто взорвался. Когда развеялся окутавший фигуру дым и стих эхом прокатившийся меж домов хлопок, стало видно, что от человека остались лишь отлетевшие метров на пять ноги да развороченный торс в изрядно обгоревшем плаще.
– Несоблюдение техники безопасности, однозначно, – не смог удержаться я от нервного смешка. – Сгорел на работе сварщик…
– Ну, если они и на это никак не отреагируют… – покачал головой Кузнецов, не меньше меня удивленный взрывом, вызванным точным попаданием.
И вновь началась суета, и вновь она стихла буквально через несколько минут. Не получавшие больше никаких распоряжений твари просто не знали, как реагировать на случившееся, а потому не стали реагировать на взрыв вообще никак.
Ну да это не боевые роботы, в самом-то деле…
– Посмотрим, что будет, когда они нас заметят, – усмехнулся опер, услышав озвученную мной вслух мысль.
– Что ты задумал? – немедленно насторожился я.
– Нам надо добраться до корабля. Вступать в ближний бой нельзя – задавят массой. Остается только перебить с крыши столько тварей, сколько получится, и тогда уже идти на прорыв.
– Главное, чтобы новые набежать не успели.
– Ну, пока вроде не набегают…
– То – пока.
– Ладно, хватит болтологией заниматься. Пора отстрел начинать. Тащи сюда свою шарманку.
– А чего сразу я?
– Думаешь, из снайперской винтовки всех положить получится? Нет, патронов не хватит.
– Понятно. – Я сходил за автоматом и вернулся к федералу. – Только у меня на такой дистанции с меткостью проблемы могут быть.
– Ерунда, одного завалим, остальные сразу кучковаться начнут. Главное, момент не упусти.
– Хорошо.
Я вздохнул и огляделся по сторонам. Тоска. С одной стороны непонятные мутанты и руины, с другой стороны – сгоревшие машины и разбомбленные дома. Да и серое небо над головой обрыдло уже.
Ненавижу крыши. Просто ненавижу.
В подвале еще можно сделать вид, будто ничего не произошло; здесь – нет. Не удастся обмануть самого себя, как ни старайся. Если только глаза закрыть, но это совсем уж маразм.
– Ну и чего ты соляной столб из себя изображаешь? – хмыкнул Кузнецов.
– Да так. – Я улегся на рубероид и упер ствольную коробку в край крыши. – Ты подстрели тогда одного, чтобы остальные поближе подошли.
– Легко.
Федерал прицелился и потянул спусковой крючок. Тащивший куда-то карданный вал грузовика скорпионоваран мотнул головой и принялся судорожно щелкать клешнями. Следующая пуля свалила его на землю, и вокруг моментально образовалась стайка самых разнообразных существ.
Разнокалиберные пауки и похожие на орангутангов, но при этом абсолютно лысые гуманоиды, парочка ящеров, заметно превосходивших размерами остальных выходцев из чана с биомассой, и даже закутанный в неизменный плащ черный человек.
Этот задерживаться у мертвого тела не собирался, поэтому я начал именно с него. Поймал на мушку удаляющуюся фигуру и поспешил утопить спусковой крючок. Автомат задергался, словившего несколько пуль в спину «сварщика» сбило с ног, и он свалился у обрушившейся стены склада. Ствол тут же увело в сторону, но сейчас это сыграло мне лишь на руку – длинная очередь прошлась по нелепым созданиям, и во все стороны полетели куски осклизлой плоти и обломки искусственного хитина.
Когда пули впустую зацокали по бетонным обломкам, я прекратил стрельбу и заметил, как Кузнецов в три выстрела подбил паука, уже почти добежавшего до укрывавших космический корабль руин, но еще несколько особей помельче успели нырнуть в один из ощерившихся арматурой проемов.
– Продолжаем! – досадливо прикрикнул на меня опер и поменял магазин винтовки.
Я промолчал и вновь упер приклад в плечо. Приметил несколько «орангутангов» и открыл по ним огонь. Очередь прошила двух лысых обезьян, вернулась и зацепила еще трех, которым так и не хватило ума попытаться удрать.
Избиение младенцев, да и только.
Толчки приклада в плечо, приглушенные хлопки выстрелов, тихое шипение охлаждающего потроха автомата газа. И никаких эмоций. Разве что капелька азарта. Как в тире.
А как иначе? Все же не людей и даже не инопланетян расстреливаю, а нечто совсем уж непотребное. Нельзя так над природой глумиться. Богу Богово, а кесарю кесарево – на самом деле очень мудрый принцип.
Почувствовав, что меня начинает заносить куда-то не туда, я на миг убрал палец со спускового крючка и помотал головой.
– Ты в порядке? – забеспокоился Кузнецов.
– Да накатило что-то непонятное, – сознался я. – Будто паров бензина или еще какой дряни надышался.
– Ерунда какая-то, – поморщился явно тоже почувствовавший неладное опер, потом вновь принялся выцеливать суетившихся внизу созданий, но почти сразу опустил снайперскую винтовку. – Что за дела?
– В смысле?
– Куда все мартышки подевались?
– Это лысые орангутанги, что ли? – уточнил я и глянул вниз.
И точно: ящеры-мутанты валяются, пауки – те, которых подстрелить не успели, – вокруг них носятся, а вот обезьян как не бывало! Нет, мертвые никуда не делись, но живые в едином порыве куда-то сдернули. И это совсем не радовало.
Какой тир? Тут мясорубка скоро начнется!
– Мать, мать, мать! – вскочил на ноги Кузнецов. – Выпасли!
– В смысле?
– Сюда!
Я подскочил к краю крыши, глянул на стену и обомлел: используя даже самые незначительные трещины и выступы, подоконники и кабели, к нам забиралось никак не меньше двух десятков обезьян. Будто прилипшие к стенам, лысые твари ловко скользили вверх, и не приходилось сомневаться в том, что им удастся без проблем преодолеть и остававшиеся этажи.
– Бляха-муха! – выругался я и, стараясь справиться с совершенно некстати накатившим головокружением, встал на самом краю. Судорожно сглотнул и, опустив ствол, вдавил спусковой крючок. Неудобно захваченный автомат задергался, но все же прошедшая вдоль стены безжалостной косой очередь смела на землю сразу десяток обезьян.
Затем я отбежал немного в сторону, прицелился и вновь открыл огонь. Вот только выплюнувшее несколько пуль оружие вдруг замолчало, и отстреливавший вырвавшихся вперед тварей Кузнецов заорал:
– Патроны!
Обливаясь холодным потом, я рванул к оставленному у люка рюкзаку, судорожно расстегнул молнию и нашарил запасной магазин. Трясущимися руками перезарядил оружие и обернулся к метнувшемуся за «калашниковым» федералу.
– Прикрывай! – рявкнул тот и, отбросив «Винторез», подхватил АК-9. – Быстрее!
Я вскочил на ноги, и тут над краем крыши показались сразу две головы с одинаковыми, будто отлитыми из плохого пластика, сморщенными мордами и мутными глазами.
Вскинув автомат, я прижал приклад к плечу и утопил спусковой крючок. Первому псевдоорангутангу тяжелые пули просто снесли половину черепа, и во все стороны брызнуло серое желе искусственных мозгов и обломки микросхем; второй успел приподняться, и потому короткая очередь, пробив грудь, скинула его вниз.
– Прикрываю! – крикнул я.
Кузнецов с АК-9 на изготовку подбежал к краю крыши и принялся отстреливать уже добравшихся до четвертого этажа обезьян. Неожиданно в нескольких метрах от него, одним махом перемахнув через край, возник лысый биоробот, и я вновь открыл огонь.
Попал в плечо; сила удара развернула тварь на месте, а в следующий миг угодившие в спину пули буквально смели ее вниз. Не теряя времени, я подскочил к оперу и принялся помогать ему уничтожать изрядно поредевшую стаю. Вдвоем дело пошло быстрее и вскоре о контратаке напоминала лишь груда распластавшихся на газоне тел, заляпавшие асфальт бурые брызги крови вперемешку с кусочками мозгов да дрожь в усталых руках.
– Тебе что было сказано?! Прикрывать?! – неожиданно заорал федерал, убедившись, что опасность миновала и все твари мертвы. – Так какого хрена ты ко мне полез?!
– Так я и прикрывал вроде.
– А если бы сзади зашли? Нас бы обоих вниз скинули!
– Ну, не подумал…
– Не подумал он! – возмутился Кузнецов. – Не делай так больше!
– Хорошо, – кивнул я и начал расстреливать остававшихся во дворе пауков.
– Хватит, уходим! – прикрикнул на меня опер и присел рядом с ранцем. – Не нравится мне все это.
– Да уж, хорошего мало. – Я подхватил заметно полегчавший рюкзак и остановился у люка. – Какой план действий?
– Спускаемся на первый этаж, из окон расстреливаем тех, кого не заметили с крыши, и бежим к кораблю, – на миг задумавшись, выдал Кузнецов и неожиданно добавил: – И никакой самодеятельности! Ясно?
– Ясно.
– Вот и замечательно. – Федерал вытащил из рюкзака инъектор, сморщился, вкалывая себе какую-то гадость, и подозвал меня: – Иди сюда!
– Чего опять? – насторожился я. – Антибиотики рано пока.
– Это универсальная вакцина, мало ли какая инопланетная зараза на корабле встретится.
– И откуда взялась такая замечательная вещь? – Лишний раз колоть себе какие-то непонятные химикаты не хотелось, но, как ни крути, на ноги меня опер весьма оперативно поставил. – Только не говори, что наши светлые умы разработали.
– Лингеры поделились, – сознался Кузнецов, прикладывая резиновый кругляш инъектора к моему запястью. – Да не дергайся ты!
– Ух, блин! – зашипел я от крайне болезненного укола. В голове зашумело, будто после залпом выпитого натощак стакана водки, на глазах выступили слезы. Но вскоре меня перестало штормить, и лишь покрасневшая в месте укола кожа так и продолжала саднить. – Больно!
– Сейчас пройдет. – Федерал смахнул с лица слезинки и, закидывая за спину ранец, уточнил: – Ну как?
– Вроде нормально. Только непонятно, почему ты эту штуку напоследок оставил. Не лучше ее заранее вколоть было?
– Ты понимаешь, – отвел взгляд Кузнецов, – у прививки возможны побочные эффекты…
– Какие еще побочные эффекты?
– Нехорошие. А без немедленной госпитализации – летальные.
– Ну ты гад! – выругался я.
– Лучше было тебе ее не колоть? – хмыкнул опер. – Чтобы сдох от какой-нибудь инопланетной заразы?
– А по-твоему, лучше из-за побочных эффектов загнуться?
– Да не переживай ты так! Самый ранний срок их проявления – третьи сутки после инъекции. Успеем до больницы добраться при необходимости.
– Это ты успеешь. А у нас тут с медицинским обслуживанием дела как-то не очень обстоят!
– Придумаем что-нибудь. В крайнем случае, Агентство тебе как добровольному помощнику стоимость лечения оплатит.
– Ага, а с больничной койки прямиком на курсы психической реабилитации отправит. Тоже за государственный счет!
– Слушай, Владимир, – мрачно уставился на меня Кузнецов. – Кто горел желанием спасти девушку?
– Скажи ты о прививке заранее…
– Останься мои парни живы, тебя бы к кораблю и на пушечный выстрел не подпустили, – глухо произнес федерал. – Форс-мажор, мать его.
– Закрыли тему, – отвернулся я и присел рядом с люком. – Кто первый спускается?
– Давай ты, я прикрою. И не переживай так, осложнения только в двадцати процентов случаев отмечены.
– Мне везет, как покойнику, если ты еще не заметил…
– Именно, что везет, – кивнул опер.
Я откинул люк и глянул вниз. Вроде порядок. Ни пауки, ни прочие твари под лестницей нас не караулили. И это было просто здорово. Глядишь, и в самом деле без проблем до транспортника доберемся.
Нисколько не опасаясь повредить содержимое, я скинул рюкзак вниз и вновь прислушался. Тишина. Никто не выскочил на шум, никто не предложил бросать оружие и выходить с поднятыми руками. Порядок, в общем.
Одной рукой придерживая висевший на ремне автомат, я скользнул в люк, спустился до середины лестницы и спрыгнул на пол. Окинул взглядом коридор и хотел уже позвать федерала, но тут меня со всего маху приложили чем-то прямо промеж лопаток. Сильнейший удар сбил с ног, и в тот же миг громыхнул пистолетный выстрел.
Добегались!
