Хардин

– Может, перестанешь наконец ворчать? Ты ведешь себя хуже, чем будет вести себя он, – а Смиту всего пять лет, – сердится Тесса, и я закатываю глаза в ответ.

– Я просто говорю, что вся ответственность на тебе. И лучше бы ему ни хрена здесь не трогать. Ты согласилась на это, и это будет твоя проблема, а не моя, – напоминаю я.

В этот момент раздается стук в дверь, оповещающий об их приходе.

Усаживаюсь на диван, чтобы Тесса сама открыла им дверь. Она бросает на меня яростный взгляд, но не заставляет гостей – ее гостей – долго ждать и, наклеив на лицо самую широкую и радостную улыбку, спешит распахнуть дверь.

Кимберли сразу же начинает бормотать, едва не визжа:

– Большое вам спасибо! Даже не представляешь, как вы меня выручили. Не знаю, что бы мы делали, не согласись вы присмотреть на Смитом. Кристиану так плохо, его постоянно тошнит, и мы…

– Да ладно, это не проблема, – перебивает ее Тесс, видимо, не желая слушать жуткие подробности тошноты Кристиана.

– Что ж, ладно, я побегу, он ждет меня в машине. Смит вполне самостоятельный, не требует много внимания, а если ему что-то нужно, он сам вам скажет.

Она отходит влево, подталкивая вперед маленького мальчика с русыми волосами.

– Привет, Смит! Как дела? – говорит Тесса странным тоном, которого я раньше никогда не слышал. Видимо, она с ним сюсюкает, хотя мальчишке уже пять лет. Только Тесса на такое способна.

Он ничего не говорит в ответ, а лишь улыбается и проходит мимо Кимберли к нам в гостиную.

– Да, он не из болтливых, – говорит Кимберли, заметив опечаленное выражение лица Тесс.

Хотя меня и забавляет то, что он ничего не сказал Тессе, я не хочу, чтобы она расстраивалась. Так что лучше бы маленький уродец одумался и вел себя вежливо.

– Все-все, теперь точно ухожу!

Ким улыбается и, помахав на прощание Смиту, закрывает за собой дверь.

Тесса наклоняется к Смиту и спрашивает:

– Хочешь есть?

Он качает головой.

– А пить?

Тот же ответ, после чего он садится на краю дивана.

– Может, поиграем во что-нибудь?

– Тесс, мне кажется, он хочет просто тут посидеть, – говорю я и вижу, как она краснеет.

Я переключаю каналы в надежде найти какую-нибудь интересную передачу, которая поможет мне отвлечься, пока Тесса нянчится с ребенком.

– Извини, Смит. Я просто хотела убедиться, что у тебя все в порядке.

Он кивает, словно робот, и я понимаю, что он действительно ужасно похож на своего отца. У него почти такие же волосы, такие же голубовато-зеленые глаза, и я подозреваю, что при улыбке на его лице появляются такие же ямочки, как у Кристиана.

Несколько минут проходит в неловкой тишине: Тесса стоит у дивана, и я понимаю, что все ее планы развалились. Она предполагала, что он будет полон энергии и захочет с ней поиграть. А он пока не произнес ни слова и не сдвинулся с места. Как я и думал, он очень опрятно одет, а его маленькие белые кеды такие чистые, будто их никогда раньше не надевали. Когда я поднимаю взгляд от его голубой рубашки-поло, то вижу, что он пристально смотрит на меня.

– Что? – спрашиваю я.

Он тут же отводит взгляд.

– Хардин! – возмущается Тесса.

– Что? Я просто спросил, почему он пялится на меня.

Я переключаю канал – случайно остановился на жутко отстойной передаче. Жизнь сестер Кардашьян – это последнее, что меня интересует.

– Будь повежливее, – с сердитым взглядом говорит она.

– Я и так вежлив, – отвечаю я и пожимаю плечами, будто говоря: «Ну и что тут такого?»

Тесса закатывает глаза.

– Ну, я пойду приготовлю поесть. Смит, пойдешь со мной или побудешь тут с Хардином?

Я чувствую на себе его взгляд, но не поворачиваюсь. Ему лучше пойти с ней. Она же здесь нянька, а не я.

– Иди с ней, – говорю ему я.

– Можешь остаться здесь, Смит, Хардин тебя не обидит, – уверяет его она.

Он молчит. Вот уж удивил. Тесса уходит на кухню, а я делаю звук погромче, чтобы избежать любых возможных разговоров с этим мальчуганом, но это все равно вряд ли случится. Размышляю, пойти ли на кухню вместе с ней и оставить его в гостиной одного.

Через некоторое время я чувствую, что мне становится неудобно в его молчаливой компании. Почему он не болтает, не играет, или чем там еще занимаются дети в пять лет?

– Так в чем дело? Почему ты не разговариваешь? – наконец спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Это некрасиво – игнорировать тех, кто к тебе обращается, – сообщаю ему я.

– Спрашивать, почему я не разговариваю, – тоже некрасиво, – быстро находится он.

У него легкий британский акцент, не такой заметный, как у его отца, но совсем он не исчез.

– Ну, теперь я, по крайней мере, знаю, что ты умеешь говорить. – Я слегка изумлен его остроумным ответом и даже не знаю, что сказать.

– Почему ты так хочешь, чтобы я разговаривал? – спрашивает он. Смит говорит намного старше своих пяти лет.

– Я… я не знаю. А почему ты не хочешь?

– Откуда мне знать? – Он пожимает плечами.

– У вас все в порядке? – кричит Тесса с кухни.

Я думаю, не сказать ли ей, что мальчишка умер или поранился, но вряд ли ее это рассмешит.

– Все нормально! – кричу я в ответ.

Надеюсь, она скоро закончит готовить обед, потому что мне хочется закончить эту беседу.

– Почему у тебя на лице эти штуки? – спрашивает Смит, показывая на пирсинг в губе.

– Потому что мне так хочется. Может, лучше спросить, почему у тебя их нет?

Перевожу стрелки на него, стараясь не думать, что он всего лишь ребенок.

– Было больно? – продолжает он, игнорируя вопрос.

– Нет, совсем не больно.

– Судя по виду, больно, – с полуулыбкой говорит он.

А он, похоже, не такой уж дурачок, но мне все равно не нравится мысль быть его нянькой.

– Почти готово, – сообщает нам Тесса.

– Здорово, а я тут учил Смита делать бомбу из банки с газировкой в домашних условиях, – шучу я, из-за чего она выглядывает с кухни, чтобы взглянуть на нас.

– Она ненормальная, – говорю я ему, и он смеется – на его щеках появляются ямочки.

– Она симпатичная, – шепчет он.

– Да, симпатичная, правда? – киваю я.

На ней все те же бриджи для йоги и простая футболка, волосы у нее забраны наверх в пучок, слегка напоминающий гнездо, – я смотрю на Тесс и снова киваю. Она прекрасна, даже в таком виде.

Я знаю, что она нас слышит, и замечаю, как она улыбается. Не пойму, почему она так улыбается: что такого в том, что я болтаю с этим ребенком? Он все равно меня раздражает, как и все остальные существа размером с полчеловека.

– Да, очень симпатичная, – повторяет он.

– Ладно, притормози, малыш. Она моя, – шучу я.

Он удивленно смотрит на меня.

– Твоя кто? Твоя жена?

– Нет, черт, ты что, – усмехаюсь я.

– Черт? – переспрашивает он.

– Вот дерьмо! Не говори это слово! – Я тянусь через весь диван, чтобы прикрыть ему рот.

– Не говорить слово «дерьмо»? – Он убирает мою руку.

– Не говори слово «черт» и слово «дерьмо». – Вот поэтому мне и не стоит общаться с детьми.

– Я знаю, что это плохие слова, – говорит он, и я киваю.

– Вот и не повторяй их, – напоминаю я.

– Так кто она тебе, если не жена?

Боже, этот маленький уродец жутко любопытен!

– Она моя девушка. – Не надо мне было вообще пытаться разговорить его.

Он складывает ладони вместе и смотрит на меня, будто крошечный священник или что-то вроде того.

– Ты хочешь, чтобы она стала твоей женой?

– Нет, я не хочу, чтобы она стала моей женой, – медленно, но отчетливо произношу я, чтобы он наконец расслышал и понял меня.

– Никогда?

– Никогда.

– А у вас есть ребенок?

– Нет! Ни за что! Откуда ты берешь все эти вопросы? – Просто слыша их от него, я уже выхожу из себя.

– Почему… – начинает он, но я его перебиваю.

– Хватит задавать столько вопросов, – ворчу я, и он кивает, а потом забирает у меня пульт и начинает щелкать каналами.

Тесса не заглядывала к нам уже несколько минут, так что я решаю пойти на кухню и посмотреть, скоро ли все будет готово.

– Тесс… ты скоро? А то он слишком много болтает, – жалуюсь я, хватая кусочек брокколи из блюда, которое она готовит.

Она терпеть не может, когда я так делаю, но сейчас у нас в гостиной сидит пятилетний ребенок, и я точно могу съесть эту чертову брокколи.

– Да, еще пару минут, – отвечает она, не оборачиваясь.

Ее голос звучит странно – что-то явно не так.

– Все в порядке? – спрашиваю я, когда она поворачивается ко мне с влажными глазами.

– Да, нормально. Это все лук. – Она пожимает плечами и открывает кран, чтобы сполоснуть руки.

– Не переживай… он обязательно поболтает с тобой. Разогрев прошел удачно, – уверяю я.

– Да, я знаю. Дело в не этом… это просто лук, – повторяет она.