Хардин

Я провожу пальцами по ее рукам, и по ее коже пробегают мурашки. Я знаю, что ей холодно, но мне хочется думать, что это из-за моих прикосновений. Она делает то, чего я так жажду, – прижимается ко мне бедрами, трется о меня, – и я еще крепче сжимаю ее руки. Я никогда никого не хотел так сильно, так часто.

Да, я имел немало девчонок, но это было лишь ради удовольствия, ради повышения самооценки, но точно не ради близости, которую я чувствую с Тесс. С ней для меня главное – то, что я чувствую, когда от моих касаний она покрывается гусиной кожей, когда она жалуется, что из-за этого ей придется чаще брить ноги, и когда я закатываю в ответ глаза, хотя действительно забавно, как она стонет, когда я прикусываю ее губу, и, самое главное, когда мы занимаемся тем, что только между нами. Никто никогда не был и не будет так близок с ней.

Я посасываю кожу над ее лифчиком, и она расстегивает его.

Я ее останавливаю.

– У нас мало времени, – напоминаю я, а она надувает губы, чем возбуждает меня еще больше.

– Тогда раздевайся быстрее, – нежно требует она.

Мне нравится, что с каждым разом она становится все более уверенной и расслабленной.

– Ты же знаешь, что мне не надо повторять дважды. – Я обхватываю ее за бедра и пересаживаю с колен на диван.

Я снимаю шорты и трусы, а потом показываю ей, чтобы она ложилась. Я достаю из бумажника презерватив, а Тесса стаскивает с себя бриджи – эти чертовы бриджи для йоги. За все двадцать лет своей жизни я не видел ничего более сексуального. Я не понимаю, что в них такого – может, они как-то по-особенному облегают тело, подчеркивая каждый прелестный изгиб, или, может, они идеально обтягивают ее задницу, – но они в любом случае должны стать постоянным предметом ее гардероба, и желательно домашнего.

– Тебе правда пора подумать о противозачаточных: я не хочу больше это использовать, – ворчу я, а она не отрывает взгляда от моих рук, пока я надеваю презерватив.

Но я говорю серьезно, я буду напоминать ей об этом каждый день.

К моему удивлению, Тесса тянет меня за руку и заставляет сесть рядом с ней.

– Правда? – спрашиваю я, поняв, что она делает, но все равно хочу услышать это от нее.

Мне нравится ее скромность, но я знаю, что она не такая невинная девчонка, которой хочет казаться, – и об этой ее черте тоже известно только мне.

Она сердито смотрит на меня, и я решаю ее не мучить, тем более что времени у нас мало. Я сажусь и тут же притягиваю ее к себе, зарываясь пальцами в ее волосы и прижимаясь к ней губами. Она опускается на меня, и я поцелуем заглушаю ее громкий стон. Мы оба резко выдыхаем, и она закатывает глаза – я еле сдерживаюсь, чтобы сразу не кончить.

– В следующий раз будет медленнее, детка, но сейчас у нас есть всего несколько минут. Хорошо? – тяжело дыша, говорю я ей на ухо, а она продолжает делать круговые движения бедрами.

В ответ она издает стон. Я понимаю это как сигнал для ускорения темпа. Обхватываю ее за спину и притягиваю к себе так близко, что она касается меня грудью, и начинаю поднимать бедра в такт ее движениям. Это ощущение невозможно описать: мы двигаемся все быстрее, и я едва могу дышать. Времени остается все меньше, и это единственный раз, когда мне безумно не хочется медлить.

– Скажи мне что-нибудь, Тесс, – прошу ее я.

Я знаю, что она застесняется, но если я буду входить в нее более резко, тянуть ее волосы, она наберется смелости заговорить со мной так, как уже делала раньше.

– Хорошо… – тяжело дыша, отвечает она. – Хардин… – Ее голос дрожит, и она прикусывает губу, чтобы успокоиться, но это заводит меня еще сильнее. Внизу живота нарастает давление. – Хардин, мне так хорошо… – Ее слова звучат уже увереннее.

– Черт…

– Я еще ничего не сказала, а ты уже готов, – заявляет она.

Больше не могу сдерживаться и достигаю пика.

Она дрожит и напрягается, и я наблюдаю за ее оргазмом. Каждый раз это завораживает меня все так же – если не больше. Именно поэтому я не могу насытиться ей и никогда не смогу.

Стук в дверь возвращает нас к реальности из расслабленного, полусонного послеоргазменного состояния, и она мгновенно вскакивает с дивана и хватает с пола свою рубашку. Я выбрасываю использованный презерватив и тоже поднимаю свои вещи.

– Минутку! – кричу я.

Тесса зажигает свечку и поправляет декоративные подушки на диване.

– Зачем свеча? – спрашиваю я, одеваясь, и иду открывать дверь.

– Здесь пахнет сексом, – шепчет она, хотя рабочий точно нас не слышит.

Она взволнованно приглаживает волосы, а я лишь усмехаюсь и качаю головой. Я впускаю рабочего – это высокий, выше меня, мужик с густой бородой и темными волосами до плеч. На вид ему лет пятьдесят.

– Отопление не работает, да? – хриплым голосом спрашивает он. Явно слишком много курит.

– Ага, иначе температура в квартире не опустилась бы ниже нуля, – отвечаю я и вижу, как он бросает взгляд на мою Тессу.

А она, конечно, в этот момент наклоняется, чтобы достать зарядку для телефона, которая лежит в корзинке под столом. Конечно же, на ней эти чертовы бриджи для йоги. И, конечно, этот неприятный тип с гребаной бородой разглядывает ее задницу. Конечно, она даже не предполагает, какую бурю эмоций вызвала своими движениями.

– Тесс, может, тебе лучше подождать в спальне, пока тут все не отремонтируют? – предлагаю я. – Там теплее.

– Нет, мне не холодно. Я побуду с тобой.

Она пожимает плечами и садится в кресло.

Мое терпение уже на исходе, и когда она поднимает руки, завязывая волосы наверх – шикарное зрелище для этого засранца, – я едва сдерживаюсь, чтобы самому не оттащить ее в другую комнату.

Наверное, она заметила мой сердитый взгляд, потому что, покосившись на меня, говорит:

– Ладно.

Явно изумленная, она берет учебники и уходит в спальню.

– Лучше чини долбаное отопление, – рявкаю я этому старому извращенцу.

Он молча принимается за работу и ни слова не говорит в ответ, так что он, видимо, сообразительнее, чем я думал.

Через пару минут телефон Тессы начинает вибрировать. Вижу, что это Кимберли, и решаю ответить.

– Да?

– Хардин?

У нее такой высокий голос, что я даже не представляю, как Кристиан это выдерживает. Наверное, его покорила ее внешность. Может, они познакомились в клубе, где он с трудом мог ее расслышать.

– Да. Сейчас позову Тесс…

Я открываю дверь в спальню: Тесса лежит поперек кровати, зажав в зубах ручку и покачивая ногами в воздухе.

– Тебя Кимберли, – говорю я и бросаю мобильный на постель рядом с ней.

Она хватает его и прижимает к уху.

– Привет, Ким! Все в порядке? – Она слушает ее пару секунд, а затем продолжает: – Не может быть! Какой ужас!

Я вопросительно поднимаю брови, но она не замечает.

– Ну… хорошо… мне надо спросить у Хардина. Секундочку, я уверена, что он согласится. – Она опускает телефон и закрывает микрофон рукой. – Кристиан подхватил какую-то желудочную инфекцию, и Ким нужно отвезти его в больницу. Ничего серьезного, но к ним не может прийти няня, – шепчет она.

– И что? – пожимаю плечами я.

– Некому присмотреть за Смитом.

– И-и-и ты говоришь это мне, потому что?..

– Она спрашивает, сможем ли мы посидеть с ним.

Она нервно прикусывает щеку изнутри.

Свихнуться: она предлагает присмотреть за этим ребенком.

– Что-что?

Тесса вздыхает.

– Посидеть со Смитом, Хардин.

– Нет. Нет, и точка.

– Почему? Он послушный ребенок, – возмущается она.

– Нет, Тесса, у нас тут не детский сад. Никаких детей. Скажи Ким, пусть купит Кристиану лекарства, накормит куриным бульоном – и дело с концом.

– Хардин… она моя подруга, а он – мой начальник, и ему плохо. Я думала, он тебе небезразличен, – говорит она, и внутри у меня все сжимается.

Конечно, он мне небезразличен, он не бросил меня и мою маму, когда отец испортил нам всю жизнь, но это не значит, что я стану присматривать за его ребенком, – мне и так придется завтра идти на хоккей с Лэндоном.

– Я же сказал: нет, – настаиваю я.

Только измазанного шоколадом ребенка и беспорядка от него в квартире мне и не хватало.

– Пожалуйста, Хардин, – умоляет она. – Мы их последняя надежда. Пожа-а-алуйста?

Я знаю, что она все равно не откажет Ким – просто дразнит меня. Я вздыхаю в знак поражения, и на ее лице расцветает радостная улыбка.