Хардин

– Куда ты тогда хотела бы поехать? – спрашиваю ее, когда мы садимся обратно в машину.

Администратор этого модного ресторана, в котором я заказал столик, сказал, что на мое имя ничего нет. Я сохранял спокойствие, стараясь не испортить нам вечер. Гребаный придурок. С силой сжимаю руль.

Спокойно. Надо расслабиться. Я перевожу взгляд на Тессу и улыбаюсь.

Она прикусывает губу и отворачивается.

Я что, странно на нее посмотрел? Да, видимо, странно.

– М-да, вышло неловко. – Мой голос звучит неуверенно и кажется слишком высоким. – Может, ты хочешь поехать в какое-нибудь конкретное место, раз, судя по всему, мы перешли к плану Б? – спрашиваю я, жалея, что сам не могу придумать, где бы еще мы могли поужинать. И где бы нас все-таки впустили.

– Даже не знаю, куда угодно – только чтобы там была еда. – Она улыбается.

Меня радует, что ее это совсем не беспокоит. Жутко унизительно, когда тебя вот так куда-то не пускают.

– Ну… тогда, может, в «Макдоналдс»? – шучу я, только чтобы услышать ее смех.

– Там мы будем смотреться немного странно.

– Да, совсем чуть-чуть, – соглашаюсь я.

Я даже не представляю, куда нам теперь отправиться. Надо было заранее придумать чертов запасной план. Вечер уже понемногу портится, а ведь он даже еще не начался.

Мы останавливаемся на светофоре, и я вижу, что на парковке рядом полно людей.

– Что это тут такое? – спрашивает Тесса, пытаясь выглянуть в окно с моей стороны.

– Не знаю, там вроде каток или еще какая-то хрень, – отвечаю я.

– Каток? – Ее голос звучит явно заинтересованно.

Только не это…

– Ты не против?

Вот черт.

– Пойти на каток? – простодушно спрашиваю я, будто не знаю, что именно она имеет в виду.

Пожалуйста, пусть она скажет «нет». Пусть она скажет «нет».

– Да! – восклицает она.

– Я… я не… – Я ни разу в жизни не катался и не собирался кататься на коньках, но если она хочет именно этого, то попытка не пытка… хотя, может, и пытка, но я все равно соглашусь. – Конечно… давай пойдем.

Я вижу, что она явно удивлена – никак не ожидала, что я на это соглашусь. Черт, да я и сам не ожидал.

– Погоди… а в чем же мы будем кататься? Я в платье и слипонах. Надо было надеть джинсы. Было бы здорово, – расстроенно говорит она.

– Можем доехать до магазина и купить тебе какие-нибудь вещи. А у меня есть одежда в багажнике.

Поверить не могу: я готов пройти через все это ради того, чтобы покататься на коньках.

– Хорошо. – Она сияет. – Багажник, полный одежды, наконец-то пригодился! Кстати… зачем у тебя там вообще все эти вещи? Ты мне так и не говорил.

– Просто была такая привычка. Когда я оставался у девушек… в смысле, когда я не возвращался ночью домой, утром надо было переодеться во что-нибудь чистое, но у меня с собой ничего не было, вот я и стал хранить кое-какие вещи в багажнике. Очень удобно, – объясняю я.

Она слегка сжимает губы – не надо было упоминать других девушек, несмотря на то что все это было до нее. Мне хотелось бы, чтобы она понимала: тогда все было по-другому, я просто трахался с ними, не испытывая никаких чувств. Это было совсем не так. Я не прикасался к ним так, как прикасаюсь к ней, я не изучал каждый сантиметр их тела, не наслаждался их мерным дыханием, пытаясь подстроиться под него, я не жаждал услышать слова любви, когда занимался с ними сексом.

Я не позволял им обнимать меня во сне: если я и оставался у кого-то из них на ночь, то только потому, что был слишком пьян, чтобы куда-то идти. С ней все совсем иначе, и если бы она это знала, то, возможно, упоминание о других девушках так бы ее не беспокоило. На ее месте я бы… Представив, как Тесса спит с кем-то еще, я чувствую, что мои мысли путаются и подступает тошнота.

– Хардин? – тихо говорит она, отвлекая меня от этих размышлений.

– Да?

– Ты меня слышал?

– Нет… прости. Так что ты сказала?

– Ты уже проехал мимо «Таргет».

– Блин, извини. Сейчас развернусь.

Я заезжаю на ближайшую стоянку и разворачиваюсь. Я никогда не пойму, почему Тесса так сходит с ума по этому магазину. Он похож на лондонский «Маркс и Спенсер», только тут все дороже, а продавцы в идиотских красных рубашках и коричневых брюках дико раздражают. Но она всегда говорит: «В «Таргет» очень качественная одежда и большой выбор». Может, она и права, но в этих американских гипермаркетах, похожих на огромные коробки, я сильнее всего чувствую себя иностранцем – которым, собственно, и являюсь.

– Я быстро сбегаю и найду себе что-нибудь, – говорит Тесса, когда мы паркуемся.

– Уверена? Я могу пойти с тобой. – Я правда хочу пойти, но не буду настаивать – только не сегодня.

– Если ты не против, то…

– Я не против, – отвечаю я, не давая ей договорить.

 

Через десять минут она уже набрала себе целую кипу всякой хрени. В итоге она остановилась на огромной толстовке и каких-то кожаных штанах – она уверяет меня, что это обычные легинсы, но по мне они самые что ни на есть кожаные. Она берет перчатки, шарф и шапку, а я стараюсь отвлечься от мыслей о том, как она будет выглядеть в этих легинсах. Можно подумать, что мы собираемся в какую-то Антарктиду, хотя на улице и правда чертовски холодно.

– Тебе тоже обязательно нужны перчатки. Когда будешь падать на лед, руки жутко замерзнут, – повторяет мне она.

– Я не собираюсь падать… но куплю перчатки, раз ты так настаиваешь.

Я смеюсь, а она улыбается в ответ и бросает в корзину пару черных перчаток.

– У тебя есть шапка? – спрашивает она.

– Ну, лежит в багажнике та вязаная.

– Еще бы. – Она вынимает из корзинки шарф и вешает обратно.

– Передумала? – спрашиваю я.

– Думаю, мне хватит всего остального, – отвечает она, показывая на набранную одежду.

– Да, действительно, – подшучиваю над ней я, но она не обращает внимания и идет к полке с носками.

Мы так всю ночь проведем в этом чертовом магазине!

Наконец Тесса говорит:

– Ну, думаю, теперь все.

На кассе она, как обычно, чертовски упрямо заявляет, что не надо за нее платить. Но ведь это свидание, и я ни за что не позволю ей платить самой. В ответ на мои аргументы она лишь пару раз закатывает глаза, а затем достает из кошелька несколько купюр – последних.

У нее мало денег? Если это так, скажет ли она мне об этом? Может, мне самому спросить? Черт, я слишком себя накручиваю.

Когда мы возвращаемся и подъезжаем к парковке у катка, Тесса уже готова выпрыгнуть из машины, но сначала нам надо переодеться. Пока я надеваю свои вещи, она, отвернувшись, смотрит в окно. Я предлагаю ей:

– Можем поискать уборную, переоденешься там.

Но она лишь пожимает плечами.

– Я думала одеться в машине, чтобы не тащить за собой все эти вещи.

– Нет, тут вокруг слишком много народу. Тебя кто-нибудь увидит.

Я оглядываюсь: на парковке почти никого нет, но все же…

– Хардин… все в порядке, – слегка раздраженно отвечает она.

Надо было стащить тот мячик для снятия стресса, который я вчера видел у отца на столе.

– Раз ты настаиваешь, – ворчу я, и она начинает срывать этикетки с обновок.

– Поможешь расстегнуть платье? – просит она.

– Э-э… да.

Она поднимает волосы, чтобы легче было найти молнию. Я снимал с нее это платье сотни раз, но сейчас впервые не смогу прикоснуться к ней, когда оно соскользнет с ее плеч.

– Спасибо. Подожди снаружи, – требует она.

– Что? Я же много раз… – начинаю возмущаться я.

– Хардин…

– Ладно. Давай побыстрее. – Я выхожу и хлопаю дверцей. Поняв, что мои слова прозвучали грубо, я быстро открываю дверь и добавляю: – Пожалуйста. – А потом снова ее закрываю.

Я слышу, как она смеется.

Несколько минут спустя она вылезает из машины, затем поправляет свои длинные волосы и надевает сиреневую шапочку. Когда она подходит ближе, я понимаю, что она выглядит… мило. Она всегда красива и сексуальна, но в этой гигантской толстовке, шапке и перчатках она кажется еще более невинной, чем обычно.

– Держи, ты забыл перчатки, – говорит она, подавая мне их.

– Конечно, без них бы я не справился, – шучу я, и она толкает меня локтем. Она просто чертовски милая.

Я так много хочу сказать ей, но боюсь ляпнуть что-нибудь не то и испортить весь вечер.

– Если тебе так уж хотелось большой свитер, могла бы взять один из моих и сэкономить двадцать баксов.

Она берет меня за руку, но тут же отпускает.

– Извини, – бормочет она и краснеет.

Я хочу снова сжать ее ладонь, но нас отвлекают.

– Какой размер? – спрашивает невысокая женщина с низким голосом.

Я опускаю взгляд на Тессу, и она отвечает за нас обоих. Женщина приносит нам две пары коньков, и я съеживаюсь от одного их вида. Ни хрена хорошего из этого не выйдет.

Я иду за Тесс к скамейке и снимаю обувь. Она быстро надевает оба конька, а я все еще мучаюсь с первым. Надеюсь, ей здесь быстро надоест, и она захочет уйти.

– У тебя там все в порядке? – смеется она надо мной, когда я наконец завязываю второй конек.

– Да. Куда положить туфли?

– Я заберу, – появившись из ниоткуда, говорит та невысокая женщина.

Мы с Тессой по очереди подаем ей свою обувь.

– Готов? – спрашивает она, и я наконец встаю.

И тут же хватаюсь за ограждение. Блин, и как мне на этом кататься?

Тесса едва сдерживает улыбку.

– На льду будет проще.

Очень на это надеюсь, черт возьми.

Легче не становится, и я падаю три раза за первые пять минут. Каждый раз Тесса смеется, и надо признать, не надень я перчатки, руки уже бы заледенели.

Она со смехом протягивает мне руку и помогает встать.

– Помнишь, как полчаса назад ты говорил, что не собираешься падать?

– А ты прямо профессиональная фигуристка, да? – говорю я, поднимаясь на ноги.

Сейчас я ненавижу этот каток больше всего на свете, зато она развлекается от души.

– Нет, я давно уже не вставала на коньки, но раньше часто каталась с моей подругой Джози.

– Джози? Ты никогда не рассказывала, какие у тебя были друзья до универа.

– Их было немного. Я почти все время проводила с Ноем, мы с ним вместе выросли. А Джози переехала, когда я училась в выпускном классе.

– Понятно.

Не понимаю, почему она мало с кем дружила. Пусть она и зациклена на каких-то вещах, немного консервативна и с ума сходит по книгам… но она со всеми очень милая, иногда даже чересчур. Конечно, со всеми, кроме меня: мне-то она постоянно выносит мозг, но мне и это в ней нравится. В большинстве случаев.

Прошло полчаса, а из-за моих изящных маневров мы даже еще не проехали полный круг.

– Я хочу есть, – наконец говорит она и смотрит в сторону прилавка с едой, украшенного разноцветными огоньками.

Я улыбаюсь.

– Но ты же еще должна упасть прямо на меня и посмотреть мне в глаза, как это бывает в кино.

– Но мы вовсе не в кино, – напоминает она и направляется к выходу.

Я хотел бы, чтобы она держала меня за руку, пока мы катались, – ну, если бы я сумел удержаться на ногах. Счастливые парочки, кружащие по льду, взявшись за руки, будто надо мной издеваются.

Добравшись до выхода, я немедленно снимаю эти мерзкие коньки и нахожу ту маленькую женщину, чтобы забрать свою чертову обувь.

– Тебя ждет блестящая карьера в спорте, – шутит надо мной Тесса уже в тысячный раз, когда я тоже подхожу к прилавку, – она уже ест пирожное и стряхивает белые крошки сахарной пудры со своей сиреневой толстовки.

– Ха-ха. – Я закатываю глаза. Лодыжки все еще болят после этого идиотского катания. – Мы могли бы поесть в другом месте: жирное пирожное на ужин – это не лучшая идея, – говорю я, опуская взгляд.

– Ничего. Я давно уже таких не ела. – Она быстро прикончила свое пирожное и половину моего.

Я снова замечаю, что она пристально на меня смотрит и с задумчивым выражением разглядывает мое лицо.

– Почему ты на меня так смотришь? – наконец спрашиваю я, и она отводит глаза.

– Извини… просто так необычно видеть тебя без пирсинга, – признается она, снова опуская взгляд.

– Не так уж я и изменился. – Неосознанно пытаюсь нащупать кольцо в губе.

– Знаю… но как-то странно. Я так привыкла к этому.

Может, снова вставить их? Но я же сказал, что снял пирсинг не только ради нее, – и это правда. Я действительно чувствую, что будто прятался за ними, отпугивая людей этими маленькими колечками из металла. Увидев пирсинг, люди часто боятся заговорить с тобой или просто подойти, и сейчас я понимаю, что этот этап моей жизни уже закончен. Я не хочу никого отпугивать, и особенно Тессу. Я хочу, чтобы она была ближе.

Я проколол бровь и губу еще подростком – подделал разрешение от мамы и напился, прежде чем пойти к мастеру по пирсингу. Тот придурок почувствовал запах спиртного, но все равно сделал свою работу. Я вовсе не жалею, просто я это перерос.

Но с татуировками все по-другому. Они мне нравятся и всегда будут нравиться. Я не перестану украшать ими свое тело; так я смогу выразить мысли, которые невозможно передать словами. Ну, дело, в общем, не в этом, потому что я все равно набиваю какую-то бессмысленную, никак не связанную хрень, но выглядят тату классно, а на остальное мне пофиг.

– Я не хочу, чтобы ты менялся, – говорит она, и я поднимаю на нее глаза. – Не внешне. Я только хочу увидеть, что ты можешь обращаться со мной лучше и не пытаться меня контролировать. И твой характер я бы тоже не стала менять. Мне хочется, чтобы ты боролся за меня, а не просто превращался в того, с кем я, по-твоему, хотела бы быть.

Ее слова задевают меня, едва не разрывая сердце.

– Я и не превращаюсь.

Я пытаюсь измениться для нее, но не в этом смысле. Это все ради нее и ради меня самого.

– Пирсинг – это только первый шаг. Я стараюсь стать лучше, а он напоминает мне о неприятных моментах моей жизни. О которых я хочу забыть, – объясняю я.

– Вот как, – почти шепотом отвечает она.

– Значит, тебе нравилось? – улыбаюсь я.

– Да, очень, – признается она.

– Вставить обратно? – спрашиваю я, но она качает головой.

Сейчас я не чувствую себя таким взволнованным, как пару часов назад. Это ведь Тесса, моя Тесса, и мне не стоит нервничать рядом с ней.

– Только если ты сам захочешь.

– Я могу надевать их, когда мы… – Я заставляю себя замолчать.

– Когда мы что? – Она с любопытством наклоняет голову.

– Мне лучше этого не говорить.

– Скажи! Что ты имел в виду?

– Ладно, как хочешь. Я хотел сказать, что всегда могу надеть их во время секса, раз они тебя так заводят.

Глядя на ее ошеломленное выражение лица, я смеюсь. Она оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что меня никто не слышал.

– Хардин! – сердито восклицает она, при этом улыбаясь и краснея.

– Я же предупреждал… Кроме того, я за весь вечер не выдал ни одного извращенного комментария, так что этот я заслужил.

– Логично, – с улыбкой соглашается она и отпивает лимонада.

Я хочу спросить, значит ли это, что мы снова будем заниматься сексом, раз она меня не поправила, но понимаю, что сейчас не самый подходящий момент. Дело не в том, что я хочу снова ощутить ее, а в том, что мне действительно чертовски ее не хватает. Сегодня у нас все идет неплохо, особенно учитывая, что мы – это мы. И я понимаю, что причиной тому мое поведение – впервые за все время я не обращаюсь с ней как козел. И это не так уж сложно. Мне просто надо немного подумать, прежде чем ляпнуть какую-нибудь хрень.

Немного помолчав, она спрашивает:

– Завтра твой день рождения. Какие у тебя планы?

Вот черт.

– Ну, э-э… Логан и Нэт вроде как устраивают для меня вечеринку. Я не собирался идти, но Стеф сказала, что они старались изо всех сил и потратили кучу денег, так что я должен хотя бы ненадолго к ним заглянуть. Если только ты… хочешь заняться чем-нибудь вместе? Тогда я не пойду, – отвечаю я.

– Нет, иди. Уверена, на вечеринке тебе будет намного веселее.

– Может, тоже пойдешь? – И так как я уже знаю ее ответ, я добавляю: – Никто не в курсе, что у нас с тобой сейчас происходит, – ну, кроме Зеда, конечно.

Мне надо отвлечься от мыслей о том, что гребаный Зед вечно лезет в чужие дела.

– Нет, но спасибо за приглашение, – улыбается она, но ее взгляд не кажется радостным.

– Мне необязательно идти туда, правда.

Если она хочет провести мой день рождения со мной, то Логан и Нэт могут идти куда подальше.

– Нет, серьезно, не стоит. У меня все равно есть другие дела, – говорит она и отводит взгляд.